Текст книги "Враки"

Михаил Лифшиц
Враки

Лгущий самому себе и собственную ложь свою слушающий до того доходит, что уж никакой правды ни в себе, ни кругом не различает, а стало быть, входит в неуважение и к себе и к другим.

Ф.М.Достоевский «Братья Карамазовы»

1

Я, наверное, беднее всех. На себя я трачу очень мало, почти ничего. Да и нечего тратить. Накоплений нет, пенсия очень маленькая. Я, конечно, покупаю фрукты. Приходится, мне фрукты нужны для сердца. И молочные продукты, мне они нужны для желудка. Вы знаете, бывают такие йогурты «Активиа», с персиком, с грушей, еще с чем-то, сейчас не помню. Вот я их покупаю. Но колбасы, ветчины – это мне не по карману. Иногда они привозят мне колбасу, но я ее не ем, разве что попробую кусочек. Ну, объективно скажу, вкусно. Но не для меня, пусть ест ее кто побогаче. А я этот жалкий кусок колбасы кладу в морозилку. Пусть валяется там, пока не протухнет… Вообще-то я ничего не выкидываю. Жизнь, проведенная в нищете, определила привычки. С моей фантазией и сноровкой я из любого завалящего куска приготовлю такое, что им, с их убогой фантазией, и не снилось.

Они – это сын, сноха, внук, внучка, жена внука, правнук. Ну, там есть еще родственники подальше. Внучка взяла привычку нюхать каждый кусок, который я ей даю. Я раньше объясняла, что все свежее, а теперь говорю – не хочешь, не ешь – я сама съем. Так она говорит, чтоб и я не ела.

Внук Борька попроще, лопает все подряд, не капризничает. Но внуки редко у меня бывают, Борьку не видела восемь месяцев… Не обращайте внимания, я не плачу, это аллергия…В прошлое воскресенье…нет, в субботу он был у меня, привез деньги. Он только и приезжает, чтобы дать денег, а так никогда, даже не позвонит лишний раз. Я, конечно, его прекрасно накормила и поблагодарила, сказала, что очень кстати, потому что я совсем на мели. Он говорит: «Бабушка, но у тебя же есть деньги!» Я ему: «Откуда?» Он глаза вылупил, не знал, что сказать. Да, у меня есть тысяча долларов, но это отложено на операцию, вдруг мне потребуется операция на глазах. Еще есть пятьсот на черный день. Я не могу эти деньги тратить, ведь мне не на кого рассчитывать, я должна иметь неприкосновенный запас. Не знаю уж, что Борька сказал потом своему папаше, моему сыну, наверняка, какую-нибудь гадость про меня. Я упредила, сама позвонила сыну и сказала, что у меня был Борис, привез мне немного денег, а то у меня было очень тяжелое положение. Не удержалась, сказала, что я Борьку прекрасно накормила. Сын должен понимать, что я, при всей моей нищете, накормлю внука лучше, чем они. Сын сказал: «Спасибо», наверное, не понял. Еще Борька, уезжая, сказал: «Бабушка, никому и никогда не говори, что у тебя нет денег». «А я и не говорю», – отвечаю. А он: «И не говори». Хамство!

Да, бывает, пожалуюсь слегка. Должен же человек о чем-то говорить. Тут на даче я стала расспрашивать соседку, такая старушка, не очень умная, сколько у нее уходит денег на содержание кота. Она стала все подробно перечислять, сказала, что один месяц все расходы даже записывала. Я слушаю в пол уха, мне это не очень интересно. Спрашиваю все-таки, чтобы поддержать разговор, сколько стоит кошачий ошейник против блох. Она говорит, что двадцать рублей. Я говорю: «О, не дорого, за такие деньги даже я могла бы его носить!» Остроумно, правда? Но соседка не отреагировала, видно, эта шутка выше ее понимания. А сын рядом сидел, покраснел и уставился в стол. Все-таки удалось его зацепить, заговорила совесть, как он к матери относится. Причем, к замечательной матери! То, что они мне дают, эти жалкие подачки, ничто по сравнению со стоимостью моей квартиры. Когда я умру, они продадут мою квартиру и всю свою так называемую помощь вернут сторицей. И они должны это понимать. Я время от времени спрашиваю, конечно, вскользь, между прочим, сколько стоит моя квартира. В том смысле, сколько вы мне денег должны?! Сын не любит этих вопросов, но ничего, стерпит!

Пришла наша дачная молочница и спросила: «Творог нужен?» Сноха ответила, что не нужен, есть творог. А я робко так: «А сколько стоит?» Молочница назвала цену, а я: «Ой!..» И закрыла ладонью рот, как будто от испуга. Молочница с возмущением сказала снохе: «Ну что ты! Купи маме творог!» Сноха купила, куда деваться… Я вообще-то творог не люблю, да и был творог в холодильнике. Но как я эту сцену мгновенно придумала, отрежиссировала и исполнила! И людям ясно, кто есть кто. И ясно, что они меня в черном теле держат!

2

Я забочусь обо всех, обо мне же не думает никто. Даже внуки, которых я воспитала, заложила все нравственные основы. Конечно, я не сидела с внуками подолгу, как сидят некоторые бабушки, которые больше ни на что не способны. Когда-то собиралась стать у них нянькой на год, когда внучке должно было исполниться полтора года. Даже сама увлеклась этой перспективой, ведь я – человек творческий, могу увлечься…Каждый раз, когда видела внука и внучку, говорила им страшным голосом: «Ну, скоро я за вас возьмусь!» Как они счастливо смеялись! От своих родителей они, конечно, не могут получить такой игры, такой искрометности… А сын и его жена, люди не слишком далекие, восприняли как должное, что они меня (меня!) заполучат в качестве домработницы на целый год, и ни о чем не заботились – ни о детском саде, ни о няньке. А я подумала: с какой стати! Я им сказала накануне, не помню, за день или за месяц, что надо искать другой вариант. У невестки челюсть отвисла: «Так ведь делать нельзя, мне ведь завтра – на работу, – говорит. – Это ведь грех, грех». Открыла рот, ничтожество. Я ее сразу припечатала: «Ты не понимаешь, – говорю. – Вам же это выгодно: я буду работать, зарабатывать и давать вам деньги». И действительно, давала им деньги… из своей мизерной пенсии. И в детский сад внучку я же и устроила, так что никого я не подвела. Это эпизод, шероховатость столетней давности. Таких эпизодов немного, меня ни в чем нельзя обвинить даже на самом строгом суде… Если уж в порядке самокритики… Был один случай, еще раньше. Моя приятельница, вы ее, наверное, знаете, Беляева, очень талантливая писательница. Не знаете? Ну, что ж поделаешь, не всем дано…Она мне напела, что по субботам-воскресеньям берет внука и как она от этого счастлива, и как ей хорошо. Я наслушалась, сказала сыну, чтоб привез Борьку, ему тогда было года два. Привозят в субботу утром, а к вечеру мальчишка заболел. Вызвала родителей, померили температуру – 38,8! Я сказала, что с больным ребенком сидеть не буду, забирайте. Сын просил оставить ребенка, говорил, что не надо с ним сидеть, он сам останется, а как только температура спадет, заберет. «Нет, говорю, нечего здесь устраивать общежитие! Закутайте потеплее, подгоните такси и через полчаса будете дома». Вот, пожалуй, и все. Больше мне себя не в чем упрекнуть, да и то я эти случаи помню, потому что у меня очень цепкая память, склероза нет, слава Богу. Прекрасная память и обостренное чувство справедливости.

А так, каждое лето на даче, сначала с обоими, потом внук подрос, только с внучкой. Всего, конечно, заранее накуплю. Я им так и говорила перед отъездом, что вам ни о чем думать не нужно, я все приготовила. Они как будто не слышат меня, сами покупают (или, в то время, достают). Потом каждую неделю везут. Я им говорю, довольно резко, чтобы поняли: «Зачем вы это понавезли? Куда я это дену? Все протухнет!» Сын меня отодвинет, запихнет продукты в холодильник, вот видишь, говорит, мама, все влезло. Делает вид, что не понимает. Ведь я из деликатности так резко говорила, ведь я не хочу никого утруждать. А этот разместил в холодильнике и говорит: «Вот видишь…» Он у меня глуповат слегка. Я даже стихи про него написала. Там есть такие строки: «Не сразу видишь так, кто – умный, кто – дурак». Читала ему несколько раз, а он не понимает, что про него. Я ж говорю…

Теперь я им не нужна и они, чтобы не заботиться обо мне, создали мне ореол злодейки. Даже правнука подучили. Летом на даче недолго был правнук, сын мой его взял во время отпуска. Три с половиной года ребенку, соображает уже. Я его подозвала и спрашиваю: «Я – плохая?» Он говорит: «Пляхая». «Тебя кто, папа научил?» Он отвечает: «Папа». Я как оттолкну его от себя, он аж отлетел на крыльцо и на крыльце шлепнулся. Я сразу сообразила, что не так спросила, ведь подучил-то мальчишку сын, а он ему не папа, а дедушка, но это мелочи. Главное, что они обо мне все плохое говорят. Возможно, сын видел, как мальчишка спиной вперед вылетел на крыльцо. Даже поволновалась немного, не затеял бы скандала. А он пришел и говорит: «Мам, посмотри, у Бобосика твои глаза!» Я ж говорю, он у меня не понимает, что происходит вокруг него… Действительно, у мальчика разрез глаз напоминает мой. Так, ничего, довольно милый мальчик. Я могла бы с ним побыть, но мне, при моем сердце, нельзя поднимать тяжести.

3

Я очень больна. Только благодаря силе духа, творческому огню я еще держусь. Ведь мне нет еще восьмидесяти лет, а у меня сильная одышка, сердце вообще никуда. Нет, неплохо выгляжу я на ваш взгляд, спасибо, конечно, но это я сейчас. У меня накрашены губы и, главное, я дома. А стоит выйти на улицу, особенно в мороз, так я шагу не могу ступить, так сильно задыхаюсь. Я – подарок для них. Я могла бы слечь, а они должны были бы за мной ухаживать. Я так им и сказала. Слушают и молчат, я ж говорила, недалекие люди… Они стали часто болеть, но так, не тяжело. Даже не позвонят. Я сама должна звонить и поименно расспрашивать – где этот, где тот. Почему в больнице, когда операция? Всегда выясняется, что какая-нибудь ерунда: удаление желчного пузыря или камни в почках, а то и вообще грипп. Я обзваниваю своих знакомых, и обязательно оказывается, что у кого-то в моем окружении подобное было и прошло. А они носятся с этим как дурень с писаной торбой… Не понимают, кто по-настоящему болен и заслуживает сочувствия… Сын спрашивает: «Как ты себя чувствуешь?» Я отвечаю: «Чувствую…», так, с нажимом, что, мол, пока еще чувствую, но уже недолго им осталось меня терпеть. Или: «Я работаю, только этим и спасаюсь, а то что ж мне, сидеть дома и головой об стенку биться?» Так отвечаю и таким тоном, знаете, хорошим, чтобы прочувствовал всю степень своей вины передо мной. А он в ответ: «А почему тебе нужно биться головой?» Не понимает, а может, притворяется. Ну, да Бог с ним, лишь бы они были здоровы, а я уж как-нибудь доживу, мне немного осталось…Не обращайте внимание, что я плачу, я теперь часто плачу. От этого и зрение стало хуже, как говорят в народе, выплакала глаза…

Сын со снохой и внуком раз в год примерно засовывают меня в больницу. Первый раз лечь в больницу было тяжело, не хотели брать. Так что им пришлось побегать. Да и то бестолково, как обычно. Сначала положили совсем не в то отделение. Ну и что, что я ошиблась, сколько мне лет и немножко путалась при ответах на другие вопросы? Больное-то у меня все-таки сердце. Нет, неделю продержали в неврологии, только потом перевели в кардиологию. Теперь легче, врачи знакомые, так что я могла бы и сама лечь в больницу, без них. Я соглашаюсь лечь только когда мне становится совсем плохо, когда нет сил терпеть. Тогда говорю сыну: «Мне очень плохо, приезжай». Он меня уговаривает не доводить до последнего, лечь заранее. Можно было бы, конечно, и врач рекомендовал… Но уж очень не хочется идти у сына на поводу, делать, как он предлагает. Лучше сдохнуть, чем терпеть его хамство. Положат меня в больницу, на следующий день придут с невесткой, довольные, что я опять на больничной койке, принесут апельсины, они мне необходимы для сердца… Конечно, есть, чем гордиться, герои. Я их сразу ставлю на место: «Что, слетелись посмотреть, как я умираю?» Ну, они переглянутся и потихонечку, потихонечку к выходу: «До свидания». До свидания, детки.

Кстати, последний раз в больнице был забавный случай. Врач из соседней палаты мне говорит, что у него есть больной после инфаркта, старик восьмидесяти лет, так этот старик не хочет какое-то нужное лекарство принимать. «Я его к вам подошлю, скажите ему, пожалуйста, что вы принимали, и вам помогло». Ох, я так засмеялась, не могла остановиться! «Доктор, вам не смешно? Меня сравнивать с каким-то дедом-инфартником!» Ну, тут он тоже улыбнулся…Да… чувство юмора, как деньги, или оно есть, или его нет…

4

Они меня никуда не зовут. Сами идут, например, в ресторан и там жрут без меня. Я однажды высказалась сыну. А он ответил: «Подумаешь, внук бабушку в ресторан не позвал». Я ему сразу сказала: «Но ведь какую бабушку!!!»

Я всегда узнаю, если они без меня где-то были, вопросы задаю с подтекстом, голова хорошо работает, годы не чувствуются. А если не сама узнаю, то сын по простоте душевной проговаривается. Обидно это бывает ужасно, я столько для них сделала, а они … Да я бы и не пошла, если бы и позвали. Но пригласить они обязаны! Обижает это пренебрежение. Бывает, так сердце закипит от такого хамства… Вызову «Скорую», позвоню сыну. В трубке, слышу, шум, музыка, а я ему: «Приезжай, у меня инфаркт…» Говорю невнятно, как будто каша во рту. Приедет обычно раньше, чем «Скорая помощь»…Когда проводит «Скорую», вернется, я скажу: «Откачали на этот раз… к вашему сожалению. Ну, сколько ты им дал?.. Ладно, тебе, наверное, некогда, у тебя же там гости. Да и мне есть чем заняться. Поезжай». А то его не спровадишь, так он и будет маячить тут два часа…Разве что попрошу купить мне четвертинку черного, мне этого хватит на неделю… еще йогурт или кефир. И обязательно отдам деньги за продукты, мне от них ничего не нужно….

Однажды на даче в выходные сын и невестка ушли с участка, сказали, через полчаса вернутся, а не было их два с половиной часа, смотрели, как мальчишки в футбол играют. Пустяк, но переполнил чашу терпения – такое пренебрежение, такое хамство. Но я тогда сдержалась, только сказала сыну: «Вот кончится лето, и я тебе все скажу!» – и смотрю на него так, чтобы он понял. А он спрашивает: «Что ты скажешь?» Я, тем же тоном: «Ничего! Ты – хороший сын!» Так сказала, знаете, веско, чтобы сразу стало ясно, что «хороший» означает отвратительный, мерзкий. Другой бы покаялся, а этот взял невестку и опять ушел с участка, наверное, гадости про меня говорить. А я всем говорю только: «У меня самые лучшие дети, у меня самые лучшие внуки». Больше ничего. Иногда, конечно, не выдержу, заплачу…

На даче все знают, как они ко мне относятся. Одна соседка мне даже заявила: «Только не говорите плохо про ваших ребят». Это я еще рта не успела раскрыть! Видно, спелась с сыном и невесткой. Представляю, что они ей про меня наговорили! Ну и в Москве люди, кто поумней, конечно, представляют мое положение… У меня много друзей, я переписываюсь и с Америкой, и с Германией. Люди меня любят за ум, за талант. Письма стучу на машинке, от руки уже давно ничего не пишу, отвыкла. Вот и пишу далеким друзьям на машинке про свою жизнь…Из Америки друзья написали, что могут присылать мне по пятьдесят долларов в месяц, чтобы я не голодала. И это посторонние люди!.. Сын предлагал поставить мне компьютер, но я отказалась. Доживу как-нибудь без этого, недолго уже…

Раньше они меня брали с собой на прогулки в Ботанический сад или в театр, или в гости. Заедут на машине вдвоем, а бывало, вчетвером, и поедем. Но каждый раз был эпизод, штрих, который показывал, как они ко мне в действительности относятся. Однажды, например, невестка сделала вид, что хочет меня поцеловать, а сама лизнула в щеку! Конечно, я перестала с ней разговаривать, и старалась не смотреть в ее сторону.

Так, определенная прелесть в таких «выходах в свет» была. Я всегда нарядно одевалась. Гардероб у меня невелик, по доходам, как говорится. Но с моей выдумкой я из любой старой тряпки сделаю бальное платье Золушки! И, конечно, я бываю душой компании, без меня все бы умерли со скуки. Я рассказываю про свои успехи, про свои награды, про то, как я при крайней бедности умею прекрасно одеваться, питаться, даже развлекаться. Люди слушают. Сами-то они ничего подобного рассказать не могут. А сыну моему ничего не интересно. Ну и что, что слышал это уже, так еще послушай, когда родная мать рассказывает такие интересные вещи. И как рассказывает! Или после театра начнет высказывать о спектакле свое мнение, с которым я совершенно не согласна. Или в ресторане начнет терзать: «Мама, только не объешься!» А что я ела! Так, только попробовала несколько оригинальных блюд. Кстати, обычно, ничего особенного, я вкуснее готовлю. А плохо мне бывает после ресторана «не от котлет, а от лет», точнее, от больного сердца. Я, когда рассаживаются, всегда громко говорю, чтобы не сажали меня рядом с сыном, зачем себе портить вечер?! Впрочем, он сам теперь со мной не садится, выбирает место на той же стороне стола, но подальше. Чтобы, значит, меня не видеть и не слышать. Но я знаю, как на такой демарш ответить! Говорю внуку с женой или кому-нибудь еще: «Если бы не вы, мне было бы очень одиноко на этом вечере…» А уж сыну передадут, будьте уверены.

Я ко всем этим банкетам обязательно пишу стихотворное поздравление. И, кроме обычных слов, пишу в стихах о том, что у меня на сердце. Внуку ко дню рождения написала: «Плохого не перенимать, отца и мать не предавать!» Это я ему про моего сына, его папашу. Еще есть стихотворение не поздравительное, в нем боль моя вылилась. Там есть такие строки: «Я сердце близким отдала, но назад мало что получила!» Немножко не в склад, но так еще сильнее пробирает.

5

Я, конечно, талантливее их всех. Мои книги читают люди. У меня хранятся письма читателей, которые без слез невозможно читать. И сейчас мне звонят, заказывают материалы. Я любую тему могу так обыграть, для любой статьи найти такой поворот! Потом звонят, благодарят, говорят, как прекрасно написано… Тут Беляева, известная писательница…а, я уже говорила о ней, привела ко мне редакторшу из издательства. Я им кое-что почитала вслух. Я прекрасно читаю! Редакторше очень понравилось, и она несколько вещей забрала, чтобы показать начальству, а потом я уже полностью рукопись книжки скомпоновала и через Беляеву передала в издательство. Обещали издать, причем бесплатно. В наше время это редкость. Так что когда меня не будет… сейчас, сейчас, не обращайте внимания…люди смогут прочесть… Да, вот так, какая у них бабушка! А они: бабушка, бабушка… Рассказала сыну, он слушал с интересом, думала, что он понял, а он говорит: «Молодец Беляева!» Я опешила, причем тут Беляева, говорю. «Ну, как? – отвечает. – Помогает тебе книжку выпустить». «Книгу выпускают, потому что книга – талантливая, – объяснила я сыну. – А Беляева исполнила роль курьера. И больше не смей мне этого говорить!» Но ему объясняй – не объясняй, без толку. Очень против меня настроен, тут невестка постаралась…Понятно, завидуют моему таланту, сами-то они не особо, не тот уровень… Когда-то решила сделать невестке подарок, заказать ей визитные карточки, тогда это непросто было. Спросила, кто она по должности. Говорит, заместитель главного конструктора. Я так и заказала. Потом подумала, наверное, должность не такая, не заместитель, а какой-нибудь помощник, или не главного конструктора…ну, да ладно… пыжатся все…Теперь она не поймешь кто, то ли бухгалтер, то ли менеджер, то ли дилер, сейчас не разберешь.

Внук много зарабатывает, все время занят, даже не позвонит… а, ну да, я уже это говорила. Машина у него какая-то шикарная. Еще есть служебная с шофером. Внук иногда сам приехать не может, тогда присылает служебную. Сын пытается вмешиваться, говорит, что Борькину служебную машину просить неудобно, куда мне надо, он сам меня отвезет. Неудобно! Я узнавала, и мне сказали, что работники Борькиной фирмы на этой машине не только по служебным, но даже по своим личным делам ездят. Уж лучше пусть меня на машине свозят, чем какую-нибудь секретаршу с ненужной бумажкой. А мне удобней на служебной машине внука, чем у сына одалживаться лишний раз.

Когда сын везет меня на своей машине… приходится иногда и его просить, к сожалению,…скорее, он навязывает свои услуги, а я…Да…так вот, в таких поездках я люблю его слегка поддразнить, чтобы не зазнавался. Например, скажу, что Ксения Ивановна заболела, и добавлю: «Ну, ничего, о ней-то есть кому позаботиться, у нее – сын!..» В том смысле, что у меня-то – никого…

Или ехали раз с моей подругой в театр. Подруга беспокоилась, что не успеем или заблудимся в Центре. Больше, конечно, нервничала от удобства, комфорта – непривычно ей в машине, слишком хорошо. Шепчет мне: «А он знает, как ехать?» Я громко и отчетливо ответила, чтобы и подруга, и сын слышали: «Не волнуйся, нас доставят вовремя». С такой интонацией, чтобы было ясно: на это он еще способен, а об остальном все присутствующие знают… И, можете себе представить, эта, так называемая подруга, стала потом говорить мне, что не такой уж он подлец, что сын есть сын. Какая тупость, какое хамство! Как она смеет лезть, что она понимает! Я ей сказала: «Берегись, друг моего врага – мой враг!» Так она опять за свое: «Как же, говорит, ты умирать-то будешь?» «Ничего, – отвечаю, – у меня много друзей!»… Конечно, я с ней прекратила всякие отношения. Может быть, я ее и прощу когда-нибудь, но Бог ее никогда не простит!.. Впрочем, это уже не важно, недавно мне позвонил внук и сказал, что эта тупица умерла. Я сказала, что на похороны не поеду и соболезнований выражать не буду!

Или как-то рассказала сыну историю про одну самоотверженную женщину, которая все делает для своих детей и внуков, всю себя отдает, ничего не жалеет. Немного и присочинила, фантазии мне не занимать! Сын слушал с интересом, вопросы по ходу рассказа задавал. А я закончила, сделала паузу. И сказала отчетливо: «Ну, ничего, она еще свое получит!» В том смысле, что я-то всю себя отдала, а в ответ от сына и внуков – одно хамство и пренебрежение… Тогда я пожалела, что последнюю фразу сказала не вовремя: ехали по Москве в сплошной пробке полтора часа, сын сидел красный, потный. Только тронулись, а я тут свою фразу, знаете, с мхатовской паузой. А весь поток опять остановился. Сын с опозданием, с задержкой и очень резко затормозил, мог врезаться в переднюю машину.

Сын на инвалидности. Несколько лет назад сказал мне: «Мам, мне предложили инвалидность оформить. Я плохо себе представляю, что это такое. Что, пенсия, лекарства бесплатные?» Захотел со мной сравняться! Я ему с негодованием сказала: «Я – писательница, я – член Союза журналистов, я приравнена к участникам войны! И только потом уже инвалид второй группы по сердцу». Он, как всегда, не понял и спрашивает: «А лекарства-то бесплатные почему?» Ну, пришлось сказать, что по инвалидности.

Еще сын преподает в институте раз или два раза в неделю. Я его спрошу по телефону: «Ты сейчас лекции читаешь?» Он: «Читаю». Значит, ясно, что чувствует он себя неплохо, и нечего мне голову морочить. Еще сын книжки пишет. В первой вывел меня как явную злодейку. Имя, конечно, другое, но кто знает мою жизнь, сразу поймет, что про меня. И имел наглость еще эту книжку мне принести. Из-за этой книжки у меня был сердечный приступ, от которого я чуть не умерла и уже два года не могу оправиться. Из-за нее я все время плачу. И врачам говорю, что у меня был стресс, за которым последовало резкое ухудшение состояния здоровья… Нет, нет, я не плачу… Могу вам прочитать некоторые места из этого клеветнического произведения… Нет, почитать вам не могу дать, незачем. Понятно, что когда он мне вторую свою книжку хотел подарить, я только кистями рук замахала от себя, так нечистую силу изгоняют. И сказала презрительно, чтобы понял: «Забери немедленно. Я это в дом не внесу!» Знаете, так выразительно сказала слово «это» и губы скривила слегка.

Давно еще, много лет назад сын пытался критиковать то, что я пишу. Мол, это неправда, так не бывает, и быть не может. Я ему тогда объяснила, что не нужно так примитивно понимать, что это – сказка, мечта. Это и есть литература, а то, что он пишет, я литературой считать не могу.

Жена внука… Кто она мне? Внучатая невестка? Забавно, правда? Жена внука – художница…ну, или архитектор по интерьеру. Новым русским отделывает квартиры и дачи. Когда внук квартиру купил, так она все от начала до конца делала, все стены передвинула. Не руками, конечно, но все задумки ее. Ведь сейчас жить в новой квартире сразу невозможно, одни бетонные плиты. На новоселье гости, конечно, хвалили, восхищались, а мне не понравилось. Вслух я свое мнение не стала высказывать, но сына отозвала в сторону и сказала, знаете, так, многозначительно: «Ты бы хотел жить в такой квартире?» Сказала с упором на слове «такой». Сын только плечами пожал, наверное, не захотел согласиться со мной. А может быть, не понял, как обычно.

Внучка – студентка, учится еще, но хамству уже вполне обучилась. Ведет себя так, как будто она – подарок для всех. Ей бы сидеть, слушать меня, открыв рот, и записывать, а она не понимает, что теряет. Вот не будет меня… И все!.. Что ей ни скажу, отмахивается… Бывали иногда хорошие минуты, разговаривали с внучкой как родные люди. Я ей рассказывала, она слушала… Ну, вот, подумала, подходящий момент, можно откровенно поговорить. Сказала внучке: «Танечка, если тебе Борька будет говорить, что регулярно дает мне деньги, то это – вранье!» И сразу – стена, глаза у нее стали стеклянные: «Ну, бабушка, мне пора.» Все до капельки подобрала у своего папаши.

* * *

Скажите, почему так бывает в жизни?! Почему человек столько сделавший для других, бесконечно любящий, искренне стремящийся помочь, не получает сам даже капли ответной любви, даже крохотной помощи?! Почему человек, так тонко чувствующий других людей, родных людей, лишен всякого понимания и сочувствия?!.. Я это так в стихах описала: «Талантлива, умна, но на мою дорогу два бездарных дурака от зависти к таланту моему мне выставили ногу…» Написала «два», то есть сын с невесткой… От душевной щедрости, от любви к людям написала только два, следовало и других добавить… Получилось бы не два, а много больше…

Я говорю и чувствую, что вы меня тоже не понимаете. И только кричу, как в пустыне: «Почему!..Почему!..»