Текст книги "Перевертыши. Дикий глаз – альтернатива"

Михаил Март
Перевертыши: Дикий глаз – альтернатива

Глава 1

Сначала был конец

Двое мужчин зашли в клуб «Боливар». Так гласила вывеска. Почему клуб, непонятно. Обычный ресторан с одним огромным залом. Типовое двухэтажное здание, где когда-то находился салон красоты. Потом здание ушло с молотка и превратилось в ресторан. Внизу расположился зал ресторана, на втором этаже – администрация. Стены, расписанные пейзажами кавказских гор, позволяли догадываться о кухне. Аромат шашлыков, сациви и цыплят табака подтверждал догадку. Пахло вкусно, но об уюте говорить не приходилось. Столики занимали все пространство, и ресторан походил на зал ожидания вокзала. Тут разрешалось курить, и дым стоял столбом, слабая вентиляция не справлялась со своей задачей. Глухая коробка с низкими потолками и маленькими окошками удерживала шум, и зал гудел как улей. Находился «Боливар» в неудобном районе, однако никогда не пустовал. Он славился своими поварами и умеренными ценами. Русских там собиралось немного, процентов десять от общего числа посетителей. Побаивались. Ходили слухи, будто здесь собирается кавказский криминалитет. Понятное дело, такие укромные местечки состоят на учете у компетентных органов, но проверок и облав тут никто не устраивал. Претензии высказывали только пожарные. Ресторан имел один выход, к которому вел узкий коридор. Второй выход, во двор, требовал сложного маневра. Надо было обойти стойку бара, выйти через узкую дверь на кухню, миновать горячие плиты с чанами и кастрюлями, выскочить в другой узкий коридор и добежать до двери. Об этом пути мало кто знал, посетителей со схемой здания не знакомили. Пожарные приходили, составляли акт, получали мзду и мирно уходили, чтобы вернуться в следующем месяце. Клуб «Боливар» работал без перебоев.

Вот так обстояли дела на тот момент, когда в зал зашли двое мужчин. Они осмотрелись и сели у самого выхода за маленький столик, где стояла табличка «Заказано». Один из них поморщился, его раздражал шум.

– Восточный базар. Кто кого переорет.

– Выпей столько, сколько они, и будешь слышать только того, кого надо.

– В этом есть свой смысл – «жучки» устанавливать бесполезно. Да и русского языка я не слышу.

К мужчинам подошел метрдотель.

– Добрый вечер, господа. Что вам предложить?

– Графинчик коньячка и закусочки. Мы ненадолго. И еще «Боржоми», Георгий, если вода настоящая.

– У нас все настоящее.

– Тогда тащи.

Метрдотель, высокий, статный грузин лет шестидесяти, говорил почти без акцента, хотя обслуживающий персонал, включая бармена, был в национальной одежде.

Когда Георгий отошел, один из мужчин сказал:

– Я его вижу, Паша. Они сидят в дальнем углу.

– Уже видел. Так задумано. У них нет шансов выбраться. Сделай пару снимков для отчета.

– Нет проблем. Они кого-то еще ждут, их четверо, а на столе шесть приборов.

– Не наше дело, Рома. Объект на месте, остальное нас не касается.

– Как скажешь, Паша. Меня смущает, что нас ощупали при входе. Думаешь, это охрана Вербина?

– Он здесь инкогнито. Никто. Пустое место. Поверь мне, тут есть кого охранять. Мы в ответе за Вербина, но я знаю, что выполняются два заказа, а не один. Нам с тобой не все карты раскрывают, мы мелкие сошки. Подробности узнаешь из новостей.

– Я, Паша, пожалуй, пройдусь к барной стойке и сделаю несколько панорамных снимочков, чтобы потом посмотреть, кому больше всего досталось.

– Не возражаю. Но учти, мы ограничены во времени.

Роман встал и направился к стойке бара, Павел не спускал глаз с дальнего столика. Лица девушки с длинными волосами он не видел, она сидела спиной к нему. По левую руку от нее – крупный широкоплечий мужчина лет пятидесяти с пышной шевелюрой и посеребренными висками. Манеры, жесты, взгляд говорили о его положении – такие занимают кабинеты с бронзовыми табличками. Справа от девушки сидела женщина лет сорока с яркой внешностью, загорелая, будто приехала с курорта. Избыток золотых украшений и слишком яркая одежда свидетельствовали о плохом вкусе. Когда дамочка смеялась, во рту поблескивали золотые коронки. Вряд ли она могла быть любовницей такого человека, как Вербин. Тогда кто же? Напротив девушки сидел парень лет двадцати трех. Крепыш и тоже загорелый. Возможно, он как-то связан с этой женщиной. Пил парень много, ел с открытым ртом, вилку держал в правой руке, ножом не пользовался, локти ставил на стол. Странная компания собралась вокруг такого человека, как Вербин, в день его пятидесятилетия. Да и ресторан выбран не самый подходящий. Впрочем, Павел знал, что ресторан выбирала секретарша и любовница Константина Катя Кустинова. Возможно, одно из пустующих мест ожидает ее, но она не придет, у нее для этого есть веские причины.

Павел обвел взглядом зал. Он всматривался в лица и не заметил ни одного, в котором можно было прочесть тревогу. Люди ели, пили, веселились. А для чего еще ходят в рестораны?

– Я сделал два десятка снимков, они нам пригодятся, – сказал вернувшийся Роман.

За время его отсутствия на столе появился коньяк, лимон, сулугуни и бастурма. Напарники с удовольствием выпили, закусили и ушли. На улице их ждала машина. Роман сел за руль, Павел – рядом с ним. Протянув руку, сказал:

– Флешку. Я сам распечатаю фотографии и нужные передам шефу.

– Разве мы что-то сделали не так?

Павел не спускал глаз с входных дверей ресторана.

– Мы всегда все делаем так, как надо, Рома. Иначе нас вышибут на улицу.

– Хорошо бы. Но скорее всего отправят на кладбище в деревянных костюмах. Так надежнее.

Роман отдал напарнику флешку. Павел достал из кармана мобильный телефон и уставился на часы. Дождавшись положенного времени, набрал номер. В здании клуба прогремели три взрыва подряд, из окон вырвалось пламя.

Роман выжал педаль газа, машина сорвалась с места.

За три часа до взрыва

Такое сходство обычно можно увидеть разве что в зеркале. Они встретились на перроне вокзала, двое мужчин с одинаковыми лицами, ростом, волосами и прическами. Объятий не последовало, но без крепкого рукопожатия не обошлось. Приехавший привез с собой семью, а встречавший был один.

– Я рад, Коля! – важно произнес он. – Ты сумел превозмочь себя, забыть старые обиды. В конце концов, нам уже недолго осталось, сегодня стукнуло по полтиннику. Пора подумать о душе.

– Не рано ли, Костя? Я собираюсь жить до ста лет.

– Молодец. Жаль, что мы не знаем, сколько могли бы прожить наши предки. Долгожительство – явление наследственное, а наши отцы и деды своей смертью не умирали. Им пришлось жить в тяжелые времена.

Приехавший представил женщину и парня, стоящих за его спиной.

– Моя жена Роза. А это сын Славка.

– Господи! Я помню его совсем мальчишкой, а он уже тебя ростом обогнал.

– Двадцать два стукнуло. С Розой мы женаты десять лет, а ты ее даже не видел.

Женщина покачала головой:

– Обалдеть можно. Вас же не различить!

– Внешне – да, а по сути ничего общего, – строго заметил Николай.

– Где же Никита, твой старший? – сменил тему Константин.

– На хозяйстве остался. Батрак ныне никудышный, без кнута работать не будет. У меня ведь поля, скот.

– Да, ты у нас настоящий помещик. Вот вам и разница, Роза. А я горожанин до мозга костей, на даче больше двух дней усидеть не могу. Коляна же в город не выманишь, поди лет двадцать в Москве не был.

– Суетно у вас.

– А где вещи? – спросил Константин.

– Мы налегке. Завтра же уедем. Работе время, потехе час.

– Ладно. Тогда сначала заедем ко мне, переоденетесь. Я столик заказал в ресторане. Вещи моей жены подойдут Розе, а тебе, Коля, я дам свой лучший костюм. Торжество есть торжество.

– Ну как она? – спросил Николай.

– Ты о жене? Плохо. Врачи ничем помочь не могут. Четвертая стадия. Держат в больнице, но уже не лечат. Такова горькая правда. Мы с Евой свыклись, я даже место на кладбище купил.

– А дочка как?

– Ева молодец. Пишет диссертацию.

На привокзальной площади стоял шикарный джип «Шевроле». Константин усадил гостей в машину, и они поехали.

Еву дома не застали. Она ежедневно просиживала у матери в больнице до восьми вечера. Константин отвел родственников в гардеробную своей шикарной пятикомнатной квартиры и предложил одежду на выбор. Николай приехал в Москву в сапогах и бушлате, от него за версту несло конюшней. Леший он и есть леший. Пришлось уговаривать побриться и принять душ. Костюм брату Константин выбрал сам, а Роза долго копалась и выбрала яркое безвкусное платье умирающей жены Константина, которое та ни разу не надевала. На нем даже ярлык магазина сохранился. Кто-то подарил, вероятно, желая подшутить над светской дамой.

Взглянув на Розу, Константин лишь усмехнулся и повел брата на балкон, с которого открывался прекрасный вид на Кремль. Там он тихо сказал:

– Коля, мне нужен твой паспорт.

Брат нахмурил брови.

– Паспорт?

– Готовил сюрприз, но потом решил, что лучше сказать. Меньше мороки будет. Я хочу сделать тебе подарок на пятидесятилетие. Выбрал отличный внедорожник, через любые болота пройдет. Такая машина пригодится на ферме. Покупать не стал, чтобы потом не переоформлять, уж лучше сразу приобрести на твое имя. Домой будешь возвращаться на собственном джипе.

– Да у меня есть старенький «козлик». Работает пока.

– Не обижай, Коля! Забудем наши распри. Я хочу сделать подарок, будь любезен, прими в честь примирения.

Николай помолчал, потом кивнул.

– Ладно. Бумажник с моими документами в бушлате. Бери. Но я такие подарки делать не могу.

– Ты приехал, считай это подарком.

– Ева уговорила. Ты ведь ее специально ко мне прислал?

– Она очень любит своего родного дядю. За последние десять лет не раз ездила к тебе. Ей у тебя нравится. Признаюсь, идея была моя, но она ее встретила с радостью. Я рад, что ей удалось тебя уговорить.

– Умная девочка, – согласился Николай. – Где она?

– Приедет в ресторан прямо из больницы. Каждый день для матери может стать последним, ты должен понять.

– Да. Понимаю. Сам потерял жену. Сыновья до сих пор Розу не принимают. Никите уже тридцать, а Розе сорок. Характерами не сошлись. Чего с нее взять, она же бывшая ресторанная буфетчица, сельское хозяйство ей чуждо. Просто я не мог вынести одиночества в то время. Боялся спиться. Да ладно, чего уж там, что сделано, то сделано.

– Идеальной жизнь не бывает, Коля. От судьбы не увернешься. Все еще наладиться, какие наши годочки. На ноги мы встали и стоим крепко. Теперь держим жизнь под уздцы. Сами себе хозяева. Ну, поехали. Я отвезу вас в ресторан, метрдотель вас усадит, а я быстренько смотаюсь в автосалон и вернусь на твоем джипе.

За полтора часа до взрыва

Ева, высокая, красивая блондинка с длинными пышными волосами и необычным цветом глаз, похожим на распустившуюся листву или травку в предрассветный час, вышла из ванной, и тут раздался телефонный звонок. Она сняла трубку и услышала голос дяди. Он очень походил на голос отца, но был с налетом хрипотцы, как у заядлого курильщика.

– Евочка, это ты?

– Я, дядя Коля.

– Почему ты еще не здесь? И отец куда-то пропал. Мы чувствуем себя идиотами.

– Сейчас приеду. Напомни мне адрес, я куда-то бумажку подевала.

– Это клуб «Боливар». Адреса не знаю, Костя нас на такси привез. Оставил мне свой мобильный, и я не знаю теперь, как мне ему позвонить.

– Не беспокойся, дядя Коля. Сейчас приеду, и отец скоро объявится. Он всегда опаздывает, у него работа бешеная.

– Он уехал в автосалон с моим паспортом, машину мне покупает.

– Понятно. Там всегда волокита. Страховка, номера и прочее. Жди, уже еду.

Ева быстро оделась и выскочила из дома.

Она остановила три машины, но только один из частников знал адрес ресторана. Денег шофер с нее не взял, его интересовал телефон красавицы, и она ему продиктовала выдуманный на ходу номер.

При входе в клуб ее проверили металлоискателем, будто она пришла в спецучреждение.

Дядя Коля с семьей сидел в дальнем углу ресторана. Это было очень удобно. Столики в зале располагались так близко друг к другу, что места в центре из-за тесноты и шума, создаваемого темпераментными кавказцами с их бесконечными тостами, могли подойти только отчаянным любителям экзотики.

Дядя встретил племянницу объятиями. На его лице читалась радость, которой не было при встрече с братом на вокзале. Подошел солидный дяденька во фраке, в отличие от официантов, одетых в национальные одежды.

– Всего самого вкусного и хорошего красного вина, – сказала девушка.

Человек во фраке не стал вдаваться в детали. Ему нередко доверяли выбор меню.

Ева была веселой и остроумной, умела поддерживать разговор в любой компании. Через десять минут все уже громко смеялись и забыли об исчезнувшем Константине. Дядя Коля тоже рассказал пару смешных, но похабных анекдотов. Ева не переносила мат и грубость, но смеялась вместе со всеми.

– Какие вы разные с братом, – заметила она.

– Это точно, – кивнул Николай. – В нашем роду испокон века рождались близнецы. Стойкая наследственность. Но братья и сестры всегда получались полной противоположностью. Вот только одна черта объединяла всех – коварство. Не вижу в этом ничего плохого. Вещь полезная.

– Мой дед, ваш отец, тоже был коварным злодеем? Он же герой войны. Попал в мясорубку сталинских репрессий.

– Про деда я как-нибудь расскажу любопытную историю. Она длинная и скучная. Тебе будет интересно, но другие заснут.

– Кажется, на нашем поколении цепочка близнецов оборвалась. У тебя два сына, но они не близнецы, а я – единственный ребенок.

– Это не так, моя девочка. Ты близняшка. Но твоя родная сестра родилась с врожденным пороком сердца, и ее родителям не отдали. Она умерла в роддоме, не прожив и двух недель.

Ева была изумлена.

– Почему я ничего не знала?

– Спроси об этом у отца. Но особо сожалеть не о чем. Если ты родилась ангелом и им остаешься, значит, сестра твоя стала бы монстром. Полной твоей противоположностью. Как мы с Костей.

– Ну, вряд ли моего отца можно считать монстром. Он такой же трудяга, как ты. Каждый из вас выбрал свой путь, но вы оба многого достигли.

– Это точно. Если не вникать, какими способами шли к успеху. В нашей стране судят по результатам…

Чтобы сменить тему, Ева рассказала очередную смешную историю, и вновь раздался громкий смех.

Даже у нее самой потекла тушь от слез, вызванных заразительным хохотом.

– Извините, мне нужно в туалет, – сказала она и, утирая слезы платком, направилась к выходу.

Туалетные комнаты располагались по правую сторону узкого коридора, между залом ресторана и входными дверьми. Когда прогремели взрывы, Ева находилась в дамской комнате за капитальной стеной. С потолка посыпалась штукатурка, рухнули раковины и зеркала, но стена устояла. Ева бросилась к двери. К счастью, она открывалась вовнутрь. Коридор был забит людьми настолько, что открыть ее наружу было бы невозможно. Плотный людской поток подхватил девушку и понес к выходу. Ее ноги не доставали пола, туфли свалились. Воздух проник через разбитые окна, зал полыхал. На выскочивших оттуда горели одежда и волосы. Когда толпа вынесла Еву на улицу, на ней уже горело платье из тонкого шелка. Она видела, как люди превращались в факелы, и вдруг почувствовала жжение на запястье, потом жар охватил все тело. Ее спасло чудо. Она увидела молодого человека, бегущего к ней с огнетушителем в руках. Ева качнулась и упала, потеряв сознание.

Спустя час после взрыва

Со стороны может показаться, а практика знает такие случаи, когда силовые органы работают, не замечая друг друга, над одним и тем же случаем. Если им так удобней, то ради бога, вот только свидетелям приходится давать свои показания по три, а то и по четыре раза. И дело тут не во вражде или неприязни одних силовых структур к другим, а в том, что цели у них разные. Следователей ФСБ интересовал политический аспект теракта в ресторане, пожарных – причины возникновения пожара, милиция должна найти виноватых и задержать их. Прокуратуру беспокоил вопрос, как и в каком свете преподнести случившееся и какой резонанс может получить трагедия у обывателя и международных наблюдателей. Задачи разные и решаются по-разному. Результаты скоординируют на самом верху и дадут общественности нужный ответ. Что касается прессы и телевизионщиков, то они свою работу уже сделали. Им важны горячие факты, а главное – вывалить их в эфир первыми и ярко. Они не делают выводов.

Полковник милиции Кулешов стоял в сторонке возле своей машины и, прищурившись, разглядывал дымящийся остов здания бывшего клуба. Казалось, он приехал сюда убедиться, что все сгорело дотла, а не разбираться в происшествии. Рядом с ним стоял капитан с блокнотом в руках. Когда в голову приходила новая мысль, он ее озвучивал, а капитан записывал.

– Сколько человек уцелело? – спросил Кулешов, не отводя взгляда от суетившихся возле руин сотрудников разных ведомств.

– Мы застали двенадцать карет «скорой помощи». До нашего прибытия уехало больше двадцати. К утру из больницы получим полный список пострадавших. Многие уцелели и разбежались. Как их искать будем?

Капитан не знал ответа на этот вопрос, а полковник не ждал ответа, похоже, он задал его сам себе.

– Мне не нужны свидетели, которых я не могу допросить.

Капитан записал и это изречение.

– Вызовите ко мне утром командира пожарного расчета, я хочу знать, сколько трупов обнаружено под развалинами.

Эти же вопросы интересовали заместителя Кулешова подполковника Железнова. Он знал свою работу туго и действовал очень оперативно. А поскольку первым прибыл на место, то и опросил свидетелей первым. Одним из свидетелей был метрдотель ресторана Георгий Ахвледиани.

– Как я понял, вся администрация уцелела. Не один же ты такой ушлый, Жора?

Подполковник явно насмехался, он не первый раз встречался с Ахвледиани, который жил в Москве уже более тридцати лет и был известен как человек очень осторожный и умный. То, что метрдотель стучит фээсбешникам, подполковник знал, как и чекисты знали, что тот работает на ментов.

– Взрывы раздались, когда я находился на кухне, проверял готовые к выносу блюда. Кухню с залом разделяет капитальная стена. Я и повара успели выскочить во двор до обрушения второго этажа.

– Много народу гостило на втором этаже?

– Меня туда не допускают, я не считаюсь доверенным лицом. Но во дворе стояло двенадцать иномарок, а сейчас ни одной. Значит, все уехали. Сколько человек сели в машины, не знаю. Номера я переписал. Три машины принадлежали хозяевам, девять – чужим.

Железнов протянул руку. Георгий вырвал лист из блокнота и сказал:

– Копия. Через копирку писал. Оригинал для чекистов, они о копиях не должны знать.

– Хитер, аксакал. Кто в зале сидел?

– Список завсегдатаев составлю позже, но они вряд ли вас заинтересуют.

Георгий достал из кармана два сложенных вчетверо листа.

– Это фамилии и номера столиков, заказанных заранее. К нам с улицы не зайдешь, места бронируются за две недели, а то и за месяц. На чужое имя не закажешь, мы паспорта проверяем. Заказчиков, но не их гостей.

Железнов пробежал список быстрым взглядом.

– Давид Кайтнадзе. Это тот?

– Он самый.

– Выжил?

– Вряд ли. Сидел далеко от выхода. С компанией. С ним был Резо Курнашвили. Тоже тот самый. Количество обгорелых трупов сейчас не определить, надо завалы разгребать. Второй этаж обвалился минут через десять после взрывов, когда рухнули несущие стены. За это время через центральный вход могло выйти человек тридцать, не больше. Остальных придавило в «бутылочном горлышке», так мы узкий коридор называем. Еще вас может заинтересовать Константин Вербин. Тоже тот самый. С ним было два человека, потом присоединилась девушка. Уж они точно не выжили, их столик был в дальнем углу. Я как раз за их заказом вышел на кухню. Особых гостей я обслуживаю лично.

– Этот тип многих заинтересует. Особенно прокуратуру. Он всех дурил и всегда сухим из воды выходил, а тут на тебе, потолок на башку свалился. И вот что, Жора. Слово «взрыв» больше не употребляй. Случился пожар. Если власти решат, что теракта не было, ты станешь неудобным свидетелем, а их у нас не любят. Здание загорелось, когда ты вышел во двор покурить. Опасайся чекистов. Они все грехи свалят на владельцев кабака. У них на каждого есть досье. Чистки только начались. Даже грузинская диаспора дрожит от страха, а к ним придраться трудно.

– Я ведь не слепой, Иван Родионович. Кое в чем разбираюсь.

– Не сомневаюсь. Уйди в тень. Твои бывшие начальники тоже не дураки, голову ломают, кому костью в горле встали.

– Они тут ни при чем. Взрывчатка в зале была заложена, и, думаю, кем-то из своих. Протащить с собой такую бомбу гость не мог бы. На официантов я не грешу. Девять из четырнадцати сгорели, остальные здесь, не сбежали. Исчезли только бармен и два повара, но и те не личности, чтобы на такую операцию могли пойти. Кишка тонка.

– Тогда остаешься только ты.

– Выгоды не вижу. И уж тем более врагов грузинского президента убивать не стал бы. Я на их стороне.

– Ладно. Еще увидимся. Я знаю, где тебя искать.

Железнов отправился на доклад к приехавшему полковнику Кулешову. Он шел к нему не с пустыми руками.