Текст книги "Черная кошка в темной комнате"

8

День четвертый

Лилию разбудил телефонный звонок. Мерзкий телефон не умолкал. Она с трудом сняла трубку. Какое счастье, что ее разбудили.

– Звонит твой друг. Имен называть не будем. Хорошо?

Лиля узнала голос Петракова.

– Позвони через пару часов.

– Полчаса тебе на сборы. Встретимся в скверике напротив того места, где сидели вчера. Лучше будет, если ты возьмешь такси или «частника».

– Ладно, постараюсь успеть.

Она заставила себя встать, приняла холодный душ. Тело освежилось, но голова разламывалась на части. Еще одно разочарование – бар опустел, ничего, кроме зеркальных стенок. Лилия со злостью захлопнула дверцу.

– Змея! Ишь, какая заботливая стервозина!

Лилия вышла из дома через двор на другую улицу и тут же поймала частника. Она понимала, что такое безопасность, и если ее предупреждали или она сама замечала слежку, как правило, ей удавалось ускользнуть от преследователей. Машину остановила за квартал от скверика и прогулялась по дворам. Внимания к своей персоне не обнаружила.

Петраков ждал ее в скверике с газетой в руках, прикрывая лицо, как это делают плохие актеры, играющие шпионов или сыщиков. Она присела рядом.

– Хвоста за мной нет. Пивом угостишь?

– У тебя трясутся руки.

– Не твое дело. Я не руками думаю.

– Тут есть уютный погребок. Но на шик не рассчитывай, я тоже на мели.

– У меня сломался станок, печатающий доллары.

– Идем.

Они прошли пару переулков и спустились в полуподвальное помещение бара с названием «Бочка».

Прохлада, полумрак, безлюдье, то, что им требовалось. Петраков положил «кейс» на стол.

– Ты опять опухла.

– Хватит обо мне.

– Только о тебе. Я же на тебя работаю. Пусть они следят за тобой, погоды это не делает, но ты не должна выводить их на меня. Оставаясь в тени, я могу вести себя свободно. Если меня возьмут на крючок, перекроют кислород, я буду беспомощен и бесполезен.

– Слишком долгая преамбула.

Официант принес пиво. Первую кружку Лилия выпила залпом и попросила принести еще одну.

– Есть две новости. Одна плохая, другая еще хуже.

– Хороших я в своей жизни не слышала.

– Нужны деньги. Много денег. За каждую информацию приходится платить. Даже за мелкую справку. Не будем платить, забуксуем на месте.

– Боюсь, что моя стервозина-дочка денег мне не даст. Она весь бар отправила в мусоропровод.

– Уйди от нее. Вербицкий и его команда уехали из города в турне. Сейчас ищут тебя в Омске, потом начнут ворошить Челябинск, далее Екатеринбург. Здесь им удача не обломилась, и вряд ли они вернутся.

– Предлагаешь вернуться на свою помойку?

– Ради дела можно и потерпеть. Я же предупреждал. К роскоши вредно привыкать. Она засасывает.

– Ладно. Давай к делу. Чей ярлык я приклеила себе на лоб?

– В ближайшие дни мы этого не узнаем. Ксению Чебрец все боятся и в то же время ее здесь ждали. Если она уникальная шантажистка, то почему от нее не избавились раньше? Выходит все наоборот – она светская дама и у нее море поклонников.

– В чем же ее секрет?

– Даже не догадываюсь. Но знаю одно. О тебе кто-то заботится. Кому-то ты здесь нужна, но напрямую на тебя выйти не решаются.

– Не морочь мне голову. Конкретно.

Петраков раскрыл чемоданчик и вынул ноутбук.

– Слышала об автокатастрофе на шоссе?

– Мельком.

– Смотри. – Детектив включил запись. – Эту копию я купил у местного телеоператора. Далеко не весь материал пошел в эфир. Тут есть опрос свидетелей. Ничего особенного, каждый обронил два-три слова… А вот и он.

Петраков остановил кадр.

– И что? Красивый молодой мужик. Обаятельный. Я бы такого не упустила.

Сыщик выложил на стол фотографии того же мужчины.

– За них мне тоже пришлось платить. Это Геннадий Краснопольский. Твой второй муж, тот, что тебя убил. Освободился пять месяцев назад, где живет, неизвестно. В протоколах его имени нет, а на кадрах он есть.

– И что? Гаишники проморгали?

– Ничего подобного. По «ящику» показали другую аварию. Эта произошла в другом месте. Скала смерти. О ней уже боятся упоминать. Пять машин за последний год сорвались в пропасть с высоты около двухсот метров. Дорога опасная, но я вчера там проезжал и понял, что сам я в пропасть не упаду. Меня надо подтолкнуть… Ударом в водительскую дверцу, например. Так оно и происходит. Ни от людей, ни от машин ничего не остается. Лепешка. Был удар в дверь или нет – доказать невозможно.

– Зачем же рисковать?

– Наверху плато и сосновый бор. Там живут самые влиятельные люди. Усадьбы, виллы, особняки. По дороге к ним Скалу смерти объехать невозможно.

Лилия сделала несколько глотков пива.

– Сколько можно мне пудрить мозги? Подозреваешь, будто бывший муженек Ксении кого-то пришил? А меня каким боком ты пристроил к этой пирамиде?

Петраков выложил на стол еще две фотографии. На них мужчина и женщина, обоим под шестьдесят.

– Это жертвы, Лилечка. Те, что вчера погибли. Старшая сестра твоего другого мужа, Чебреца, Алевтина и ее муж, начальник следственного отдела городской прокуратуры Аркадий Попов, который пришил убийство Ксении Геннадию Краснопольскому и засадил его на пять лет.

– Месть?

– Не похоже. В километре от скалы дорога резко сворачивает влево, и с того места отлично виден крутой склон. Там произошла авария за час до той, которая транслировалась. Собралась пробка. Краснопольский не рискнул бы светиться, перенес бы покушение на другой день. Гаишники прибыли на место аварии в течение нескольких минут. Они могли видеть падающую со скалы машину.

– И что ты думаешь?

– Краснопольского подставили, но он чудом выскользнул. А стариков убрали намеренно. Они знали, кто лежит на кладбище, и могли не признать в тебе Ксению.

Лилия допила пиво и закурила.

– Осталась еще одна сестра. Регина. Она тоже может меня разоблачить.

– Я посмотрю на нее во время похорон. Если она опасна, то долго не проживет. Гибель Алевтины и Аркадия очень некстати, их смерть совпадает с твоим воскрешением. Важно понять главное. Либо тебя хотят возвести на твой бывший престол, либо желают похоронить во второй раз. В пользу того и другого есть свои аргументы.

– Найди красавчика с фотографии. Он где-то рядом пасется.

– Нужны деньги. Сам по себе я ничего не стою, но я знаю, кому и за что платить. И не требуй от меня расписок.

– Будут тебе деньги. Потерпи.

9

Возле дома Лилию поджидал шикарный «Мерседес». Водитель вышел и открыл ей дверцу.

– Ксения Михайловна, Игорь Трофимыч хочет с вами поговорить. Это важно.

– Где он? – невозмутимо спросила Лилия.

– В машине.

Она понимала, каким перегаром от нее несет, и в салоне автомобиля его сила удвоится. Но любопытство взяло вверх над разумом.

– Хорошо. Включите кондиционер, мне душно.

На заднем сиденье сидел мужчина лет пятидесяти с восточной внешностью, скорее грек, чем кавказец. Она села рядом. В памяти вспыхнули эпизоды из недавней прогулки по фойе театра. Наверное там она его и видела. Других примечательных мест, где можно встретить таких породистых жеребцов, Лилия пока не посещала. Пришлось идти в атаку первой:

– Слушаю. Что ты хочешь?

Похоже, она не промахнулась.

– Хочу восстановить связи. Многое изменилось за пять лет. Появились новые технологические возможности, сменились люди. У старых клиентов умерли жены, у других появились новые мужья. Но человеческая суть осталась та же. Желания те же, помыслы такие же.

– Куда мы едем?

– В мой отель. Там можно тихо посидеть и обсудить детали.

Она поняла, что речь идет о каком-то бизнесе, о деньгах, и ни о чем другом.

– Что нового ты можешь предложить? – спросила она.

– Для начала мне нужно получить твое согласие.

– Каждую идею я теперь долго обдумываю.

– Но идея принадлежит тебе. Сменились условия, и к лучшему, настали другие времена.

– Слова, слова, слова.

– Хорошо. Разберемся на месте.

Машина въехала в служебные ворота одного из самых крупных и дорогих отелей города. Их встретил портье, и они прошли к скоростному лифту. В небольшом уютном зале не было никого кроме нескольких официантов, стоящих вдоль стен. Прежде чем войти, Лилия успела прочесть табличку на двери: «Генеральный директор Игорь Трофимович Огородников».

– Шампанского? – предложил хозяин.

– Водки. Ледяной, в графине. И грибов.

Вряд ли он удивится. Люди за год меняются до неузнаваемости, а тут пять лет прошло.

– Нас предупредят, когда начнется самое интересное.

– Надеюсь, я доживу до этого момента.

Официант принес поднос с заказом. Хозяин пил сок. Гостье налили водку в рюмку. Ее так и подмывало перелить ее в фужер и наполнить его до краев, но она сумела побороть искушение.

Выпив, Лиля спросила:

– Каковы сегодня ставки?

Она играла вслепую, на ощупь. Тыкала пальцем в небо, но сегодня удача не отворачивалась от нее.

– Все зависит от контингента. От пятидесяти до двухсот тысяч. Только теперь в евро. Доллар ныне не в почете.

– Соотношение процентов?

– Как и раньше. Шестьдесят против сорока в твою пользу.

Лилия ела грибы с картошкой, поглядывая на графин, но водки больше не наливала. Если позволить себе еще пару рюмок, она не выберется из дремучего леса.

Подошел официант и что-то шепнул на ухо хозяину. В ответ он кивнул.

– Нас просят пройти в апартаменты.

– И что мы там будем делать?

– Ты примешь решение. Пока все.

Скоростной лифт поднял их на девятый этаж. Они прошли по пустынному коридору, и Игорь Трофимович открыл девятьсот сорок первый номер своим ключом. Ничего особенного. Две комнаты – гостиная, куда они попали, с правой стороны спальня, где виднелась широченная кровать.

Хозяин отеля подошел к панели, обтянутой шелком, и сдвинул ее в сторону.

– Надеюсь, ты это оценишь.

Лилия подошла и увидела окно. Оно выходило в спальную комнату соседнего номера. На кровати пыхтели мужчина и женщина, занимаясь любовью. У Лилии приоткрылся рот. Сексом ее не удивишь, всякое повидала на своем веку, но она испугалась, что они могут ее увидеть.

– Теперь здесь десятимиллиметровое звуконепроницаемое стекло. Можешь кричать, они тебя не услышат.

– И не увидят?

– С другой стороны зеркало. Если ты помнишь, у нас было оборудовано три номера такими ловушками, а теперь их тридцать. И видеокамеры высокого разрешения. Что скажешь, Ксения? Перед твоими глазами депутат с женой главного нефтяника. С нее двести кусков, с него хватит и пятидесяти.

– Что же ты не снимаешь?

– У тебя это получается лучше.

– Найми мальчика.

– Нет. В этом деле не должно быть лишних людей. Нас двое, плюс посредник.

– Тот, кто подбрасывает материалы к дверям?

– Способов много. Был бы результат.

– Примитивный шантаж. Вряд ли я возьмусь за такую грязную работу. С годами люди меняются.

– Весь город будешь держать в кулаке, с областью вместе. После твоего исчезновения дело застопорилось. Эти членоголовые только тебе доверяли. Только тебе несли деньги и знали, что ты никогда не откроешь рта. Десятка три пленок так и остались невостребованными, потому что ты сбежала.

– Где они?

– У тебя, надеюсь. Мне ты не доверяла.

– И ты хочешь работать за такие гроши?

– Мне нужен новый флигель. Взятки давать рискованно и глупо. Съемка мэра обеспечит его разрешение на строительство. Деньги меня не интересуют. Мой отель создан на базе твоих кассет. Все местные засранцы прошли через эти номера. Вспомни, что на этом месте было семь лет назад, а сейчас – гостиница международного класса. Я вошел в элиту гостиничного бизнеса.

– Ты же игрок, приятель, никогда не остановишься. Тяжело будет падать с такой высоты.

Лилия закурила и задумалась.

– И все же я не понимаю, почему тебе не снимать самому?

– Не ждал от тебя такого…

– Водки много выпила.

– Пока они ублажают друг друга, я должен быть у всех на виду. В центре зала в белом фраке, с улыбкой на лице. Я ничего не знаю и ни о чем не слышал.

– Так вот почему ты не снимаешь эту сцену. У тебя нет алиби. Ладно. Кто меня будет прикрывать?

– На служебном лифте работает надежный парень. Машину с охраной я тебе предоставлю. В случае опасности предупрежу. Ты ничем не рискуешь. Ты посредник, пользующийся доверием, и все. Такую женщину невозможно заподозрить в грязных делах. Они сами будут на тебя выходить. Будешь отдавать пленки и брать деньги. Они доверяют твоим связям, но саму тебя никто ни в чем не подозревает.

– На сегодня с меня хватит. Дай мне свою визитку, на днях я позвоню.

Лиля хотела попросить денег, но передумала. Показать себя несостоятельной она не могла.

Возвращаясь домой, вспоминала весь разговор. Если они работали год или два, то все равно таких денег она скопить не смогла бы. «Они»? Кто они? Лилия уже вжилась в свою роль, ей казалось, что речь идет о ней, а не о какой-то Ксении, о которой она начала забывать.

Олеся поджидала мать дома.

– Мама, ты опять выпила? – всплеснула она руками.

– На троих в подворотне. Там мое место, туда я и уйду! Ты что же, голубушка, решила держать меня на голодном пайке? Где деньги?

Мне нужно десять… нет, пятнадцать тысяч долларов. Срочно. Чтобы утром лежали на столе.

– Зачем тебе такие деньги?

– На пиво. Не беспокойся, за день или два не пропью. Я не обязана перед тобой отчитываться.

– Папина сестра погибла и дядя Аркадий.

– Они мне не родственники. Ты же их ненавидишь?

– Родня все же. Надо на похороны пойти.

– Кому? Мне? Меня они уже похоронили и даже в морге опознали. Для них меня нет. Не существует. Я горю в аду за свою проклятую жизнь.

– Ты попадешь в рай.

– Мне наплевать. Место трупа в могиле. Да, все забываю тебя спросить, что это они все в театре передо мной пресмыкались? Меня никто не выбирал королевой бала.

– Ты очень много сделала добра. Добилась постройки женской гимназии, вкладывала деньги в строительство кардиологического центра, помогала пенсионерам. Почитай газеты тех лет.

– Зарабатывала на голых жопах и завязывала бантики на косичках будущих шлюх, – процедила Лилия сквозь зубы.

Олеся не расслышала этих слов и с улыбкой сказала:

– Сейчас ужин принесут из ресторана.

– Ешь его сама. В двадцать пора бы научиться готовить.

Лилия ушла в спальню, захлопнув за собой дверь.

10

День пятый

Кто сказал, что утро мудренее вечера? Глупости. Ну вот оно очередное утро, и что? Ни одной умной мысли в голове. Да еще эти идиотские сны. Жила-была обычная стерва и аферистка, радоваться особо нечему, большинство афер срывалось и приходилось пускаться в бега. День в роскоши, день на помойке. Случайность? Нет, закономерность. Есть везунчики, а есть простофили. К везунчикам Лилия себя не относила. Похоже, и сейчас ее захватила новая авантюра. Обычно она сама выдумывала схему очередной аферы, а тут попала на все готовенькое, не ею созданное, и приходилось плыть по течению. Она в подметки не годилась покойной Ксении, а может, и не покойной, а здравствующей где-нибудь на Сейшелах.

Денег пресловутая «дочка» ей так и не оставила. Лаской надо деньги выуживать, а не хамством.

Лилия привела себя в порядок, оделась, достала из шкафа соболью шубу, запихнула ее в спортивную сумку и ушла. В ломбарде ей дали за шубу пять тысяч долларов. Сущие пустяки по сравнению с реальной ценой. Торговаться и спорить она не стала. Отправила сообщение на телефон сыщика, накупила водки, еды и поехала на свою старую квартиру в покосившейся трущобе на окраине города. Долгое время Лилия выжидала, сидя в машине и попивая водку из горлышка. Водка сделала свое дело, море стало по колено.

Ключи от квартиры были выброшены дочерью вместе с легендарным плащом. Она открыла дверь автомобильными ключами. К замку подходил любой крючок. Обыск ничего не изменил. Скудная обстановка и пара дырявых чулок не могли превратиться в погром. Паспорт и другие документы забрали, ценные бумаги тоже. Не велики потери. Смотреть на кошмарную халупу и понимать, что только такой жизни ты достойна, было нелегко. Раньше она об этом не думала, но стоило ей на мгновение окунуться в другую жизнь, как все представления о белом свете переворачивались с ног на голову.

Она сняла дорогое платье и белье, чтобы не испачкать, и повесила единственную вешалку на вбитый в стену гвоздь. Сумочку с деньгами, ключами и документами положила под матрац. Накинув заношенный ситцевый халат, решила, что теперь может расслабиться. Постелив газету на пол, она разложила дорогую закуску, выставила несколько бутылок водки и принялась за трапезу. Больше всего ее пугали сны, это была неотвратимая казнь, преследовавшая ее по ночам.

Через час она уже лежала на грязном полу в полной отключке. Губы растянулись в слабой улыбке. Много ли человеку надо? Но сны никуда не делись, вернулись как неизбежность.

* * *

Лилия подошла к горничной, убирающей пустующую каюту. Девушка выключила пылесос.

– Вам что-нибудь нужно?

– Да, милочка. Есть к тебе небольшая просьбочка. Я утром схожу на берег, но последнюю ночь хочу выспаться. Моя соседка невыносимо храпит. Сказать напрямую я ей этого не могу. Я дам вам сто долларов, а вы мне ключ от этого номера, до утра. Уходя, я оставлю его в двери.

Девушка раскраснелась и начала оглядываться.

– Я даже не знаю, вы понимаете…

– Я понимаю. – Лиля положила в фартук девушки сотню с портретом Вашингтона. – Ключик.

Девушка сняла с общей связки ключ.

– Вы миленькая. Мы сейчас уйдем с соседкой на ужин. Возьмите из двести девятого номера мой чемодан и перенесите сюда. Он в шкафу, старый, в клетку. Я не хочу делать это при ней. Когда она проснется, я уже буду на берегу.

– А чемодан…

– Он мой, не беспокойтесь. Можете в него заглянуть, там ничего ценного.

– Хорошо, я все сделаю.

Лиля вернулась в свою каюту. Валентина в длинном вечернем платье, в туфлях на шпильках пудрила вздернутый носик перед зеркалом.

– Готова?

– Готова. Выпьем на прощание, и я пойду ночевать к своему половому гиганту. Утром будить тебя не стану, так что простимся сегодня. Слава богу, обращаться с компьютером я тебя научила, теперь тебе и флаг в руки, а я ухожу на покой.

Они вышли в коридор и направились на верхнюю палубу.

– Гламурные наряды возьмешь с собой? – спросила Лилия.

– Боже упаси. Оставляю тебе в наследство. Фигуры у нас похожи и рост тот же.

– Щедрый подарок.

– Новый муж – новые наряды, другие вкусы. Не смазать бы начало, сейчас это главное. Представь, если он увидит это мое барахлишко? От святоши и следа не останется. Я даже не душилась сегодня.

– Не забудь смыть макияж утром и отвыкни глазеть на мужиков.

– Последнее будет сделать труднее всего. Я же взглядом могу оценивать, каков он в постели. Практически, не ошибалась ни разу.

Проходя мимо бара, Лилия остановилась:

– Я забегу за шампанским. Положи ключ от номера в свою сумочку.

Через несколько минут Лиля вернулась с бутылкой.

– И что за блажь такая – пить на ветру, в темноте, – пожала плечами Валентина. – Могли бы посидеть в ресторане.

– Ты ничего не понимаешь. Может быть, это последний твой романтический вечер. А ресторанов в твоей жизни еще много будет.

– Ладно. Волоки меня дальше. Зря только шпильки надела.

Они поднялись на верхнюю палубу.

– Какой воздух, – с восхищением воскликнула Лиля.

– Обычная холодрыга. Наливай. – Валя передернула плечами.

– Черт! Стаканчики забыла. Держи. Я мигом, на мне нет шпилек.

Лиля передала бутылку подруге и побежала к лестнице. За углом ее поймал урка.

– Ну? Деньги у нее с собой?

– Она не сумасшедшая. Ключ от номера у нее в сумочке. Я свое дело сделала и отстань от меня. Остальное решай сам.

Урка решал сам. Лиля видела, как он это делал. Пара ласковых, удар чем-то по голове, тело за борт, сумочка осталась в его руках.

Лиля спустилась в бар, купила бутылку водки, сигареты и пошла в свою новую каюту.

Она знала, что в другой каюте при обыске кроме пустых бумажников и сумки с тряпками ничего не найдут. Клетчатый чемодан лежал здесь, на кровати.

Лиля выпила стакан водки.

– Пусть дно станет тебе пухом. Впрочем, ты со дна никогда не поднималась, как и я. Из двух зол побеждает злейшее. Вот так вот, психолог хренов!

Зависть? Может быть. Она не знала, откуда взялась злость и такая ярость. Последний хахаль ее едва не убил. А этой стерве во всем везло. Почему? Она сделала еще несколько глотков водки, закурила, раскрыла чемодан и начала разбирать одежду. Наряд должен быть строгим, а лицо красивым.

Лиля подошла к зеркалу, долго смотрела на себя, потом вынула шпильки из волос и тряхнула головой. Шикарные черные волосы упали ей на плечи. Слишком много седины появилось за последнее время, но она ей шла, пусть остается.

11

День седьмой, шестой из жизни выпал

За окном уже стемнело. Под потолком горела лампочка. Лилия очнулась после того, как на нее выплеснули таз воды. Она встрепенулась, приподнялась, огляделась: но долго не могла понять, где находится.

– Привет, королева. Что отмечаешь? Собственную несостоятельность?

Лилия приподняла голову и увидела Петракова. Она глянула на вешалку – на ней висело дорогое красивое платье.

– Боже! Пьяный бред приобретает черты реальности.

Она, сидя на полу, оглядела пустые бутылки из-под водки.

– И похмелиться нечем.

– Погуляла пару суток и хватит, пора делом заниматься.

– Двое суток?

– Именно. Из дома ты ушла два дня назад. Не за день же ты осушила пять бутылок.

– У меня башка не варит, не помню, как здесь оказалась. Сплошные провалы.

– В твоем деле светлая голова необходима. Придется завязать с выпивкой, с алкашами я не работаю.

– Тоже мне, пуп земли нашелся!

Сыщик подал ей руку, помог подняться. Лилия одернула халат и села на кровать, не намного мягче досок пола. Он принес ей воды, она выпила.

– Который час?

– Еще не поздно. Нам надо съездить на кладбище.

– Совсем спятил? Мало мне ужасов по ночам снится?!

– Людей надо опасаться, а не покойников. Сегодня я был на похоронах твоих погибших родственников. Вся прокуратура собралась. Видел твою дочку с заплаканными глазами. Интересный факт. Их похоронили неподалеку от твоей могилы. Все цветы там уже завяли. Вторая тетка, Регина, отнесла букетик на твою могилку и еще пара человек. А дочь даже не подошла, значит, она поверила в то, что ты ее мать.

– Проку от нее никакого. Девчонка знает очень много, но из нее ничего не выжмешь, и денег тоже.

– Не торопи события. Мы должны во всем разобраться, а потом идти в атаку. Сейчас мы безоружны.

– Зачем надо ехать на кладбище?

– Мраморная плита под твоим памятником, на которой написано имя, лежит под небольшим наклоном. Она не прикреплена.

– Это как?

– Когда укладывают плиты, их скрепляют цементом, а там щель, и только.

– Хорошо. Поехали куда угодно. Я уже не могу здесь находиться, да еще в трезвом состоянии. Подожди меня внизу, мне надо одеться.

– Буду ждать в машине.

До кладбища добрались быстро. Пролезли через щель в заборе. Лунный свет отбрасывал зловещие тени от бесконечных могильных плит.

– Зачем тебе понадобилась я? Мог бы один сходить, – ворчала Лилия.

– Дыши воздухом, тебе полезно. Я не лазаю в чужие могилы без разрешения хозяев. Твоя могила, ты и действуй.

– Я не знаю, чья это могила. Погибла натурщица. Говорят, моя копия. Почему вспоминают Ксению Чебрец, если она по второму мужу Краснопольская? Сплошные загадки. У тебя, сыщик, нет ни одного ответа. Мы сидим в глубокой луже.

– Держи фонарь, но не зажигай, нам светиться незачем.

При помощи монтировки и ломика Петраков начал сдвигать плиту в сторону.

– Тяжелая, зараза…

Он сдвинул плиту сантиметров на тридцать. Под ней оказалась небольшая ниша.

– Удобный тайничок. Надежней, чем в банке, – пытаясь отдышаться, проговорил Петраков. – Теперь давай сюда фонарь.

Сыщик сунул фонарь под плиту и только потом зажег его.

– Тут что-то есть в дальнем углу. Сорви какую-нибудь ветку, так я не достану.

Из тайника изъяли четыре хорошо упакованные коробки и что-то похожее на книгу. Все было прикрыто картоном, пластиком, целлофаном и связано прозрачным скотчем.

– Товар боится сырости, ишь как упаковали. Больше там ничего не осталось. Порядок. Ставим плиту на место и уходим.

На квартиру Лили возвращаться не стали, поехали в гостиницу к Петракову. По дороге он сказал:

– Боюсь, с твоим делом я застрял здесь надолго. Пришлось квартиру себе подыскать. О деньгах ты позаботилась?

В голове Лилии короткими вспышками возникли: шуба, ломбард, сумочка под матрасом.

– Завтра получишь. Сколько тебе надо?

– Чем больше, тем лучше. Для начала трех тысяч хватит. Не рублей, разумеется. Милую квартирку я снял в центре твоими молитвами, завтра перевезу туда вещи. Возьми ключ, теперь будем встречаться там.

– Адрес?

– Буденовский проспект, пять, квартира сорок, вход со двора.

– Транжиришь?

– Мне нужны условия, а главное – деньги.

– Ты их получишь.

В номере они принялись распечатывать коробки, похожие на матрешки: из одной выпадала другая, тоже обмотанная скотчем. В конце концов, навалив кучу мусора, они получили четыре видеокассеты и тонкую кожаную папку с документами. Первый лист – цветная гербовая бумага с флагом Франции, текст на французском. Второй – копия первого, но уже на русском – акт купли-продажи авторских произведений художника Ксении Чебрец. В акте перечислялись названия пяти полотен. Покупателем был французский банкир Роже Лотнер, который приобретал в личную собственность картины мадам Чебрец за два миллиона триста тысяч долларов.

У Петракова отвисла челюсть.

– Мать честная!

Дальше лежал документ Министерства культуры, где говорилось, что живописные полотна Ксении Чебрец не являются народным достоянием и не представляют особой художественной ценности.

– Эта бумажка дорогого стоит, – хмыкнул сыщик.

– Хренотень! – махнула рукой Лилия.

– Не скажи. Это же зеленый коридор на таможне.

В папке лежала так же газета «Фигаро», которую они прочесть не смогли и каталог аукционного дома «Кристи» на русском языке с репродукциями. Его они проштудировали. Пять картин Ксении Чебрец были проданы на аукционе по одному миллиону долларов за каждую.

– У этого француза невероятное чутье. В «Фигаро» тоже есть эти репродукции. Нам нужен переводчик, – задумчиво сказал Петраков.

– Я бы такое дерьмо и в сортире не повесила.

– Авангард. Что мы понимаем!

Лилия хихикнула.

– Француз купил картины в январе, а в марте уже продал. Палец о палец не ударил, а два миллиона семьсот тысяч заработал. С неба упали. Вот как Ксения денежки добывала! Ладно. Позвони администратору, попроси принести в номер видеомагнитофон. В общем-то, я догадываюсь, что на этих кассетах. Вопрос в другом – зачем она их берегла.

– Кто? Ксения? – Сыщик рассмеялся. – Ксения умерла, я в этом уверен, но кто сделал тайничок из ее могилы. Не покойница же из-под плиты выкарабкалась.

– А если ее дочь?

– Девчонка никому не доверяет. Даже тебе. А теперь представь, как она могильную плиту сдвигает. У меня брюхо едва не лопнуло. Одно могу предположить – девчонка знала о делах матери.

– Допустим. Но в появлении Ксении заинтересован некий местный бизнесмен. Сейчас мы все увидим на пленках. Уверена, что попала в десятку.

Петраков подошел к телефону и связался с администратором.

Видеомагнитофон принесли быстро и тут же установили, Лиля отсиделась в ванной комнате, подальше от любопытных глаз. Когда настройщик ушел, она вернулась в комнату. Поставили первую кассету.

– Это же обычная порнушка! – воскликнул сыщик.

– Это ты так думаешь, Яша. Не для того кассеты так тщательно хранили, чтобы потом любоваться на досуге. Эти любовнички попадали в крепкий капкан после своих утех.

– Глупости. Они работают на камеру. Оператор находится метрах в двух. Кто бы его пустил в спальню, будь это не так?

– Они не видят оператора. В спальне висит зеркало, а камера стоит за ним.

– Знакомый сюжет. В кино уже такой видел.

– Банальный сюжет. Оператором была Ксения, и она же торговала компроматом. Вот за что ее так ценили. Она умела молчать и имела обширные связи с криминалом. Через нее компромат выкупали. Но никто не подозревал, что она сама замешана в деле. Скорее всего, ее боялись. Она хранила сокровенные тайны очень многих высокопоставленных особ.

– Такие люди долго не живут.

– Она и не прожила долго. Смерть ее настигла в тридцать семь лет. У шантажистов есть отличное противоядие, и оно тебе известно.

– Оставлять себе копию и в нужный момент обнародовать материалы.

– Какой догадливый. Уловка стара как мир. И она срабатывает.

Петраков прищурил глаза.

– Откуда у тебя такие сведения о Ксении?

Лилия не ответила на вопрос.

– Эта кассета не интересная, мы не знаем, кто на ней. Ставь следующую.

На следующей пленке был изображен муж Ксении Геннадий Краснопольский с не очень молодой особой.

– А на это что ты скажешь? – хмыкнул Петраков. – Своего мужа она самолично подкладывала в постель к чужим бабам и снимала их?

– Муж мужем, бизнес бизнесом. От такого кобеля ни одна баба не откажется. Промотай дальше.

На одной кассете Краснопольский занимался сексом с тремя разными женщинами.

– Снято в разные дни, – уверенно заявил сыщик.

– Возможно.

– Обрати внимание – в каждом случае на стуле висят разные пиджаки.

– Меня интересуют женщины, а не он. С ним все понятно.

– Что мы можем выяснить по прошествии пяти-шести лет?

– Моя умненькая дочка подкинула мне отличную идею: «Хочешь о себе знать больше, полистай подшивки старых газет».

– Мудрая мысль. Я могу отцифровать пленки, сделать фотографии и порыться в библиотечных архивах. Она же снимала только богатых и знаменитых, их лица должны быть на страницах светской хроники.

– Ставь другую кассету.

На следующей пленке был следователь Попов, ныне покойный, с молодой шлюшкой.

– Не эта ли пленочка заставила Попова засадить в тюрьму Краснопольского и опознать неизвестный труп как труп Ксении, – задумчиво протянула Лилия. – Тут все понятно. Ксения могла шантажировать его, и он решил ее убрать. С чьей помощью, сказать трудно. Но он, его жена и сестра жены опознали убитую как Ксению. Это могла быть не Ксения, а натурщица. Или даже сама Ксения. Не имеет значения. Мы ничего не знаем о натурщице, кроме того что, по словам дочери, они были очень похожи. Возникает самый идиотский вопрос – кому выгодно возвращение Ксении и смерть ее родственника следователя Попова? По времени эти события совпадают.

– Есть более сложный вопрос. Кто заменил Ксению за киноаппаратом? Я уверен, что съемки продолжаются. Необходимость ее возвращения в том, что только она одна способна получать за компромат деньги. Или это не так? Кто же сделал из могилы Ксении тайник, где хранил самые ценные экземпляры. Кто?

– Не Краснопольский, – ответила Лилия. – Он выбыл из игры до начала событий.

Петраков закурил и прошелся по комнате.

– Кроме Ксении с ее изворотливым умом никто не смог бы управлять марионетками и после своей мнимой смерти. Она жива. Вот мое заключение. Ушла со сцены, почуяв серьезную угрозу.

– Возьмем эту версию как основную, – предложила Лилия. – Такие люди, как она, не могут исчезнуть просто так. Здесь Клондайк, деньги на земле валяются. Мое появление никого не смутило, его восприняли как естественное. Почему бы настоящей Ксении не вернуться? Что ей мешает?