Текст книги "Подцеплен по-крупному"
Автор книги: Михаил Март
Жанр: Крутой детектив, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
4
Машину я поставил на место и зашел на участок через противоположные ворота. Почти стемнело, от дома и деревьев остались только черные контуры. В свете желтой луны тени получались причудливыми и зловещими.
Гости, с которыми меня знакомили, к моей радости, разошлись. Может, уехали, а может, их расселили по комнатам. В гостиной находились четверо. Я знал только двоих: появившегося Ивана и свою жену. Она не переодевалась, лишь сняла вуаль. Ее бледная красота казалась обворожительной. О такой женщине я и не мечтал, но вот в одночасье превратился в ее мужа. Из пешки в дамки. У меня даже сердце защемило. Давно уже я ничего подобного не ощущал. Иван стоял в стороне, а на диване сидели солидный полный мужчина с седыми волосами и капитан с блокнотом. Не полицейский, а капитан юстиции, значит, появился гость из прокуратуры.
– А вот и муж вернулся. Не придется завтра его дергать. У нас будет тяжелый день. Я жду тебя в спальне, дорогой.
Катя встала и ушла.
– Очевидно, ваша жена не хочет знать подробностей, которые интересуют нас, – усмехнулся вполне добродушный с виду седовласый господин. Капитан даже не взглянул на меня.
К ментам я относился с осторожностью, там мало толковых людей. А с прокуратурой общаться интересно. От взяток они не шарахаются, но обучены такту и даже умеют думать и делать выводы.
– Позвольте представиться, я начальник следственного отдела области.
– Жаль. Я думал, мне придется говорить с генеральным прокурором.
– Не смейтесь. Дело-то серьезное.
Я присел на диван, не заметив его протянутой руки. Здороваешься, так встань по меньшей мере.
– Давайте начнем с вас, генерал. Я не ошибся?
– Да. Генерал-лейтенант Глеб Тихонович Тертышников.
– Павел Потоцкий. Так вы решили начать с нас. Правильно. Прежде чем докучать человеку, надо объяснить причину.
Генерал заговорил нараспев:
– Начнем с примитивного умозаключения. Тимофей Валентинович Горбач, ныне покойный, не очень любил свою дочь и зятя. Общались редко, каждый жил своими интересами. Но по завещанию Горбач оставил вам и дочери в равных долях все свое состояние. Огромные застроенные земли для торговли недвижимостью. Последние счета за стройматериалы оплачены. Для оплаты труда строителей открыт отдельный счет, и им распоряжается главный архитектор. Шесть поселков готовы к продаже, задержка произошла по вине энергосбыта, но они ошибки исправили. Еще на двух участках началось строительство. По сути, дело жизни в расцвете, и вдруг смерть. Смерть эта выглядит неуклюже. Вы меня извините за подробности. Человек стоял у камина, поправлял кочергой дрова, схватило сердце, он рухнул лицом на каминную решетку, сделанную в виде наконечников копий, один из четырехгранных наконечников вонзился ему в глаз, прошел через мозг и вышел из затылка. Мгновенная смерть. Зубцы очень острые. Теперь разберемся, к чему я все это… Дело в том, что я приехал сюда сразу после вскрытия. Сердце у Горбача в полном порядке, а на затылке под волосами след от укола. В голову вошла игла с парализующим средством. Эта гадость действует мгновенно. Парализует мышцы человека, он даже на ногах устоять не в состоянии. Доза необходима микроскопическая, шприц не нужен. Достаточно окунуть иголку в раствор и уколоть с помощью удочки, трости, а лучше всего пули. Вы наверняка видели такие пули для пневматических ружей и пистолетов. Многоразовые. На кончике игла, а позади кисточка. Кисточки делают разных цветов. Мы с вами соревнуемся и стреляем в одну фанерную мишень. Мои пули с красными кисточками, ваши с голубыми. В итоге мы знаем, чья пулька куда попала. А выдернуть их из фанеры можно за те же кисточки. Я говорю вам об этом, так как убийца мог стрелять от окна, спрятавшись за шторой. Сделать это мог только очень близкий человек. В три часа ночи хозяин не подпустит к себе малознакомого.
– Даже охрана никогда не заходила в его кабинет без вызова, – добавил Иван, стоявший у лестницы по стойке смирно.
– Я знаю. Горбач не был хлебосольным хозяином. Все дела решал в беседке и прогонял гостей вон. Войти ночью на территорию нереально. В дом и того труднее, а уж про личный кабинет я и вовсе не говорю. Хозяина обезвредили возле стола, потом подтащили к камину, положили глазом на острие и еще кочергу сунули ему в руку. Упавшее полено опалило покойному руку и сожгло манжету на рубашке. Убить таким образом не вопрос. Проблема в другом. Как можно было оказаться на расстоянии выстрела, и еще более непонятно – как пробраться на третий этаж. Решеток на окнах нет, но стены дома красят каждую весну в белый цвет. Залезть по стене и не оставить следов мог только фокусник или невидимка.
– Вы уже перешли к выводам, уважаемый генерал, а я спать хочу. Какие у вас ко мне вопросы по существу?
– У вас есть алиби на прошлую ночь?
– Есть. Но оно затронет достоинство моей жены.
– А мы ей ничего не расскажем. Вы же молодой красивый мужчина, она все понимает, потому и не осталась с нами. Очень многие женщины таким образом берегут свои нервы. Лучше не знать, чем изводить себя.
– Весь вчерашний день я провел в Москве по своим коммерческим делам. С одиннадцати вечера примерно до двух ночи просидел с девушкой в ресторане. Потом пошли в номер. Утром мне приносили завтрак.
– Я могу подтвердить, – вмешался Иван. – Я всю ночь просидел в холле, спать вовсе не ложился. Читал, болтал с администратором, меня видел весь персонал.
– Вам не предоставили номер? – удивился Тертышников.
– Номер у меня был. Этажом ниже. Павел Семенович несерьезно относится к угрозам. Накануне ему подбросили записку без подписи: «Будь осторожен в Москве! На тебя начали охоту». Напечатана на машинке и, разумеется, без подписи.
Иван встал, достал сложенный вчетверо листок и передал следователю. Странно, что он мне ничего не сказал о записке. Скорее всего идея ему пришла позже, когда он побывал в морге. Сам и состряпал мнимую угрозу.
Но верно ли то, что он всю ночь просидел в холле? Ведь мое алиби, как и алиби жены, будут проверять с особым усердием. У следствия нет других зацепок. Будь я на их месте, имел бы тоже много вопросов. Дочь и тесть – наследники. Кому еще нужна смерть Горбача? Их алиби и надо проверять с особой тщательностью.
– Убийство заказное. Это же очевидно. Каждый из нас мог нанять киллера, – сказал я, стараясь быть убедительным.
Генерал кивал, улыбка не сходила с его лица. Веселый сыщик нам подвернулся. Казалось, мы собрались здесь, чтобы придумать сценарий для очередного сериала.
– Думаю, им всегда нужны деньги.
– Конечно. Вы могли бы обещать ему один из шикарных коттеджей. Став наследниками, вы сможете по своему усмотрению распоряжаться имуществом. Тимофей Горбач сделал грубую ошибку. В плане бизнеса он поступил правильно. Земля дорожает, и дальновидные люди это понимают. Горбач решил распродать особняки с аукциона. В этом случае только тот, кто богаче, становится владельцем. Эту идею он хранил в тайне до поры до времени. Ему нужны были связи, сильные властные люди с лохматыми лапами. Они пробивали разрешения на покупку для него земли, доставали стройматериалы по себестоимости, любые, вплоть до мрамора. Все эти люди рассчитывали на благодарность за свое усердие, ожидали существенных скидок. Три дня назад пайщики узнали об открытых торгах в нескольких поселках. Все, что они уже считали своим, пойдет с молотка. Сегодня мы пытались дозвониться до Артура Леонидовича Гейко. Думаю, вы знаете личного адвоката своего тестя. Он недоступен. У вашей жены, как и у вас, никаких документов на этот предмет нет, как я догадываюсь.
– Кроме завещания, ничего, – кивнул я.
– Все верно. Кому-то из партнеров Тимофея Валентиновича такая идея пришлась не по душе. А может быть, всем. Они решили, что с вами договориться будет гораздо проще, значит, Горбача надо убрать. Вы получаете гигантское наследство и продаете особняки тем, кто сделал свой вклад в большое дело. По сути, если вы откажетесь от аукциона, нам придется искать доказательства сговора. Так что подозреваемых больше, чем вы думаете. На родственников погибшего ляжет главное подозрение, именно подозрение, не более того.
– А почему, генерал, вы так легко отмахнулись от мысли о киллере?
– Очень просто. Профессионалы всегда видят, с кем имеют дело: с заказчиком или посредником. Посредников выслеживают и всегда находят истинного заказчика. Киллер должен быть уверен в том, что его не сдадут. Вашим посредником мог бы быть Иван Парфенович Веткин. Опытный и надежный человек. Но киллер тут же просчитает, кому нужна смерть Горбача. Ивану? Нет, конечно. Вам. Во-вторых, киллер сам себе обеспечивает алиби. Вынуждают заказчика лично передавать деньги. Короче говоря, он загоняет вас в ловушку. И когда вы получаете свой куш, он тут как тут. Недоплатили, любезный! И так до конца жизни. С киллерами давно никто не связывается, если только он вам не обязан собственной жизнью. Когда-то я знал преданных людей. Деньги всех сломали. Даже очень честных ментов, прокуроров и судей.
– А как же реформа? – усмехнулся я.
– Реформа может быть только одна. Коммунизм. В этой утопии говорилось о ненужности денег. Сказка не прошла. Человек рождается собственником. Он так создан. Значит, ему нужен рынок. Но наш пролетариат заучил железную советскую истину: «Грабь награбленное», «Кто был ничем, тот станет всем». О чем мы говорим? Цивилизация придет к нам лет через сто, если страна уцелеет.
– Для следователя вы очень оптимистично смотрите на мир, – заметил я, думая о своем.
– Знали бы вы, в каком дерьме нам приходится копаться… Ладно. На сегодня хватит. У вас завтра похороны. Я приеду. Может, адвокат придет попрощаться с хозяином. Ума не приложу, где его искать.
Капитан в течение всей беседы не проронил ни слова, говорил только генерал, вместо того чтобы слушать. Следователь из него хреновый, но оратор неуемный. Это заметил даже Иван, буркнув в спину уходящим: «Трепач».
Мы остались вдвоем.
– Вся твоя история, Иван, с гибелью Потоцкого пахнет керосином. Боюсь, что Потоцкий тут ни при чем. Целью был Тимофей Горбач.
– Куда же, по-твоему, делся Павел? – спросил Иван.
– Тебе ли не знать. Ты же его всю ночь сторожил в холле. И у тебя целый вагон свидетелей. Думаю, что Потоцкий уехал в Москву для алиби. О том, что случится с хозяином дома, знал не один человек. И Потоцкий в том числе. И дочка Горбача вовремя уехала погостить к подруге. Там тоже свидетелей хватает. Может, дочка и зятек и впрямь решили кокнуть старика? Все сходится.
– Кроме исчезновения Павла. Если уж искать логику, то я предположил бы, что Катя решила одним ударом избавиться от отца и мужа. По брачному договору у них все имущество общее. Оно отходит к тому, кто больше проживет.
Я немного задумался, потом не согласился.
– Перебор. Даже с ее железным алиби. Когда мы вернулись, она ничуть не удивилась моему возвращению. Я не верю в то, что она не узнала собственного мужа. Или ты ее предупредил о подлоге заранее. Ты ведь однажды обронил фразу – она твоя главная хозяйка. Потоцкого мог убить ты. До ночи еще было далеко. Могла убить Яна. С этим фруктом придется разбираться отдельно.
– Потоцкий мертв, и я тебе рассказал всю историю. Катя знала, кого я везу сюда.
– Нет, Ваня. Я рассуждаю. Проведи меня в кабинет, где был убит Горбач.
Мы поднялись на этаж выше. Кабинет представлял собой солидный зал с множеством столов, на которых были разбросаны рулоны ватмана и чертежи. На письменном столе – груды документов. Решетка камина выглядела необычно. Копья походили на обоюдоострые четырехгранные штыки. Но зачем же такое острие? Этот вопрос я и задал Ивану.
– У Тимофея Валентиновича были собаки, охотничьи. Играя, они трижды заскакивали в камин. Одна лапу себе подпалила, вторая шкуру. Он сам нарисовал чертеж загородки и заказывал ее кузнецу. Тут винить некого. Соорудил эшафот для себя.
Я подошел к окну, распахнул тяжелые портьеры. За окном был карниз. Щеколда поддалась легко. Сделано на совесть, все подогнано тютелька в тютельку, никакого скрипа, а главное, не нужно прилагать усилий. Я выглянул наружу. Третий этаж выглядел пугающе. Оно и понятно – высота потолков пять метров.
– Посиди здесь, Иван. Хочу кое-что проверить.
Я спустился вниз к центральному входу, возле которого дремал сторож в ливрее. После нежного похлопывания по плечу он открыл один глаз, покрутил зрачком, увидев меня, открыл второй.
– Не сплю я, не думай. Даже когда дремлю, слышу шаги. Ты с третьего этажа спустился.
– Сколько еще входных дверей в доме?
– Теперь ты новый хозяин и отвечать я тебе должен?
– Уж лучше мне, чем кому-то другому. Я, по крайней мере, тебя не уволю.
– А кто уволит? Только я знаю, кому открывать дверь, кому нет. А сюда люд табунами валит. Ну ладно, в общем, лицо у тебя честное, камня за пазухой нет. Я, друг любезный, сорок лет на дверях сижу. Начиная с НКВД. Слыхал небось. Со мной Андропов за руку здоровался, по имени-отчеству называл.
– Вот и представься.
Старик поднялся со своего жесткого кресла, взял со стола, стоящего рядом, фуражку без кокарды и напялил ее на облысевший череп. Он напоминал скелет или вешалку, на которую повесили черную, обшитую золотом потрепанную ливрею.
– Майор запаса Комитета государственной безопасности Петр Якимович Дзюба. Да ты же меня знаешь, барин.
– Молодцом выглядишь, Петр Якимович.
– Дверей здесь три, замок один, – он показал карточку со считывающим устройством. – Это ключ. По прорези проводишь, и дверь открывается. Код замка хозяин менял раз в неделю. Завтра срок этого кода исходит. Но менять пока некому, будем жить по-старому. Вторая дверь с другой стороны. Выходит в сад, к теннисным кортам и бассейну. Есть еще торцевая дверь, но той пользуется только повар. Она рядом с кухней.
– Сколько всего ключей?
– У меня, хозяина, повара и у дочки. Кати, значит.
– А ты не можешь впускать их сам?
– Я заступаю в девять утра, а Каюм приходит в семь. К девяти завтрак должен стоять на столе. Покойник хоть и жилистый был мужик, но ел за пятерых.
– Каюм? Странное имя.
– Каюм Бакмакдуллин. Татарин. Но повар классный.
– Когда же ты отдыхаешь?
– С трех до шести, днем. Мертвый час. Ворота закрыты для всех без исключения. Иногда хозяин приезжает поспать. Он же как проклятый до ночи работал, и все на объектах. Где только силы-то брал.
– Я пойду пройдусь, Петр Якимыч. Дай-ка мне свой ключ. Через полчаса вернусь через другую дверь, и проверим твой чудо-слух.
Старик отдал карточку. Я вышел через центральный вход. Луну затянули облачка, но гараж я нашел без проблем, открыл ворота и впотьмах пошарил по полкам. На мою удачу, попался фонарик. Я включил его после того, как прикрыл глухие створки ворот. На моих золотых было без четверти двенадцать.
Время пошло. Все машины оказались на месте, я осмотрел салон каждой. Везде, кроме одной, лежали такие же электронные дистанционные пульты от внешних ворот, выходящих на улицу. Я открыл ворота, вышел на дорогу, потом закрыл ворота. Днем я улицу не разглядывал, сейчас самое время. Убийца мог попасть на территорию только отсюда. Тем более если это близкий человек. Проход хитрый, но очень удобный.
Ползая на коленях с фонарем, я в конце концов кое-что нашел. Это были следы от машины. След четкий, несмазанный. Мало того, я узнал этот отпечаток, протектор с редким оригинальным рисунком. Когда Яна сбила меня, я упал, и первое, что увидел, было колесо. Я уже говорил, что в зоне занимался ремонтом редких украшений. У меня хорошая память на сложные рисунки. Этот след принадлежал машине Яны.
Я продолжил поиски и сделал еще одно открытие. Семь окурков коричневых сигарет «Moor», которые курила Яна. Ее помада на фильтрах. Окурки я осторожно собрал и сунул в карман. Теперь мои сомнения рассеялись. Яна – соучастница убийства. Скорее всего, она исполняла роль шофера. Ждала убийцу, нервничала и курила одну за одной. Зацепка есть. Клубочек можно попытаться размотать, надо лишь включить мозги.
Я вернулся тем же путем, через гараж, и неторопливо подошел к дому. На третьем этаже горело только два окна – в кабинете, из которого я выглядывал наружу, и одно окно с краю, очевидно, в спальне. Катя не спала. Вероятно, ждала меня для основательного разговора. До нее очередь еще не дошла. Я сунул фонарь за пояс и осмотрел стену. Лепнина, как на Зимнем дворце. Все чистое, белое. Стена для меня не преграда, учитывая опыт моих побегов. Препятствий повидал, они меня не пугали и уж тем более не останавливали. Я снял ботинки и попробовал оставить отпечаток. Следа на стене не осталось. Размяв кисти рук, я ухватился за разинутую пасть гипсового льва. Работа добросовестная, над лепниной не гастарбайтеры трудились. Нельзя допускать две ошибки: смотреть вниз и сомневаться в успехе. Нерешительность губительна. Взбирался я наверх, как кот по дереву. За десять минут мне удалось добраться до окна кабинета. Я усложнил себе задачу и перебрался к соседнему окну, где были задернуты занавески. Сунув руку в форточку, без труда дотянулся до шпингалета и тихо приподнял его. Окно открылось легко, я спустился на пол.
Мне пришлось застыть на секунду, так как я услышал женский голос. Он принадлежал Кате, моей Богом посланной жене, правда, без моего уведомления. Выйти или нет? Она говорила громко и четко.
– Где его носит? Я больше часа его жду.
– Он вышел ненадолго. Мы разбираемся в происшедшем.
Тут я решил проверить их реакцию. Включил фонарь, резко раздвинул шторы и направил луч прямо в лицо Екатерины.
– Никуда я не уходил. Вот, весь перед вами. А луч света, дорогая, – это траектория пули. Она вонзится тебе в голову, после чего ее положат на острую решетку камина. Именно так все и происходило. И уверяю вас, что никаких следов на белой стене вы не найдете.
Они оба потеряли дар речи. Я показал им подошвы, носки были белыми.
– Извините, за ботинками мне придется вернуться во двор. Ну что, схема понятна. Могу, конечно, и по стене спуститься, но пойду по лестнице, потом выйду через гараж на улицу, – я показал пульт от ворот, – и сяду в ждущую меня машину.
Тут я заткнулся. Рассказывать о следах от машины и окурках не имело смысла. Один из этих двоих точно связан с убийством, и я мог стать следующей жертвой. Мне просто хотелось им объяснить, что такие преступления легко раскрываются. Достаточно опыта, фантазии и внимания. Правда, не помешает и желание распутать этот клубочек. А вот желания я не увидел даже в глазах генерала Тертышникова. Горбача больше нет, но его деньги остались. Против денег никто воевать не станет. Господь Бог Доллар правит миром, ему можно лишь поклоняться, но не противиться его власти.
– Вы залезли по отвесной стене? – едва выговорил Иван.
– Чепуха. Развлечение для детей. Если бы у следователей было хоть немного фантазии, они могли сделать правильные выводы и от моего алиби ничего бы не осталось. Из ресторана в номер я ушел около двух часов, мог напоить шлюху клофелином и спокойно уйти из отеля через кухню ресторана. На машине сюда можно доехать за час. От ворот до комнаты добираться – пятнадцать минут. Складываем и получаем, что в отель я вернулся около четырех.
– Но через кухню не выйти, – быстро сообразил Иван.
– А ты на кой черт всю ночь сидел в холле. Не мог на минуту отвлечь портье? Холл можно прошмыгнуть за полминуты и улечься в постель. А утром опять всех удивить своим лоском. Плюс звонок на ресепшен, завтрак в номер, выписка из отеля. Любое алиби можно пробить насквозь. Это всего лишь тонкая корка льда, а не бронированный щит. Для возвращения в номер даже ты был не нужен, Иван. Можно залезть через окно в туалет первого этажа, что рядом с рестораном, кондиционеры там не работают и окна приоткрыты. Я всегда вижу больше остальных. Вся моя жизнь – поиск лазеек. Хобби у меня такое. У тебя, Иван, два пистолета. Один в кобуре под правой рукой, так как ты левша, а второй, короткоствольный, под правой брючиной прилеплен липучкой к голени с внутренней стороны. О тебе, любимая, я могу рассказать больше. Оно и понятно. Муж и жена одна сатана. Скажу лишь, что под халатом на тебе нет женского белья, и меня это радует. Иди в спальню, я скоро приду, лишь ботинки заберу. Не люблю разбрасываться элегантными вещами.
Немного напуганными взглядами они проводили меня до двери. У носков нет каблуков, и вниз я спустился тихо.
Что ж, спектакль получился удачным. Теперь я был убежден, что Катерина и Иван причастны к заговору против своего злого гения, которого все так ненавидят.
Старик дремал в той же позе. Я двигался очень тихо, но он опять открыл свой левый глаз.
– Вы не пользовались ни одной дверью, значит, опять спустились с третьего этажа.
– Я тебе не верю, Петр Якимыч. Такой слух может быть только у собаки.
– Ключ-карточку вы в замке оставили. А стало быть, воспользоваться ею не могли. Может, под пиджаком у вас крылья?
– Идем со мной.
Я включил фонарь, и мы вышли во двор. Свои ботинки я нашел быстро и тут же надел их.
– Это у меня все ловко получается, Петро, а убийца мог использовать купальные тапочки. Они не скользят и побелку не портят. Есть еще один вариант. Убийцу в дом впустил ты.
Старик перекрестился.
– Я старый солдат, а не убийца. А за хозяина готов был глотку перегрызть. Душегуб в доме остался. Днем гостей было много, кто-то мог спрятаться, а утром уйти через сад.
– Составишь мне список всех гостей. Ты же здесь каждую рожу знаешь. Но боюсь, что это не поможет. Убийца должен иметь алиби. Значит, сюда он приехал на полчаса, не больше. Остальное время был на виду, и сто человек его видели. Вот в чем загвоздка, Петро.
– Так ты убивца хочешь найти… Зачем? Теперь ты хозяин.
– Убрали одного хозяина, уберут и следующего. Сорняки надо вырывать с корнем, и ты, дед, будешь моим главным помощником. Вот только ментам ни слова. Пусть копошатся в навозной куче, а мы сами с усами.
Дед опять напялил фуражку и отдал мне честь.
Все время казалось, что Якимыч хочет что-то сказать, но, когда я смотрел на него, он тут же закрывал рот и будто чего-то стеснялся. Временами даже краснел. Он опять перекрестился, а я подумал, что в очередной раз маюсь дурью, придумывая себе занятия, вырабатывающие адреналин. Ну какое мне дело до убитого миллиардера? Я его даже никогда не видел. Мне деньги обещали за роль без слов, я согласился. И куда меня черт понес? Одно я знаю точно – соучастником одного убийства я все же стал. Гаишник под Устьинским мостом сбит насмерть. Сбившая его Яна нигде не оставила своих следов, а моих пальчиков хоть отбавляй. Это как личная подпись под чистосердечным признанием. К тому же на полу в машине нашли мои часы с гравировкой. Ничего более ценного у меня никогда не было. Я прожил тридцать пять лет однообразной, тусклой и поганой жизни. Книги меня переносили в другие миры, оттого и читал много. Но вот в одночасье эта жизнь перевернулась. Надо бы осмыслить, что же произошло. Так нет, я, дурак, в пляс пошел. Просто не понимал еще, что не новый приключенческий роман читаю, все происходит со мной в действительности. Разгулялся по буфету. Никчемная и беспечная я личность без царя в голове. Таким больше всех и достается. Но пока еще мою шею не положили на плаху, продолжу куражиться.
Спальню я нашел без труда. Катя стояла у окна в том же халате. Комната была прокуренной, пепельница полна окурков.
Она повернулась и подошла ко мне.
– И зачем ты устроил эту показуху при Иване?
– Ты ему не доверяешь. Он же смотрит на тебя, как на икону.
– Я никому не доверяю. – Помолчав, добавила: – Даже тебе.
Теперь уже трудно было понять, какую роль я играл. Близость этой женщины действовала на меня магически.
– Сними свой балахон, без одежды ты лучше.
Она скинула халат, и у меня чертики забегали в мозгу.
– Ты можешь взять меня силой. Но если хочешь взаимных чувств, должен поклясться, что с Наташкой у тебя все кончено.
– На Библии?
– Нет. Так поверю.
– Клянусь. С Наташкой у меня все закончилось, и никогда ты о ней не услышишь.
Она сама меня обняла. Да так, что едва не придушила. Странно, ведь не могла не понять, что я не Павел… Бог с ней, сейчас я не мог от нее оторваться. Прошлой ночью я спал с Яной, но она так и осталась для меня куклой. Сейчас передо мной была женщина, о которой я всегда мечтал. Пусть даже не представлял ее лица. Это был образ, что-то неодушевленное. Теперь плод фантазии приобрел плоть. Что больше всего поражало, она не притворялась. Женщинам только кажется, что они могут обмануть мужчину. Пусть думают.
Это была незабываемая ночь. Я чувствовал себя мальчишкой, потерявшим невинность. Может, это и есть счастье? Значит, мне повезло. К тридцати пяти годам я узнал, что это такое.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?