Текст книги "Глухая пора листопада (сборник)"

– Я могу войти? Здесь мое рабочее место.

Они посторонились, и я вошел. Зрелище было необычным. Возле окна стояла горящая буржуйка с выведенной за окно трубой. Сейф шефа открыт. Белухин лично доставал коробки с препаратами и кидал их в огонь, а долговязый охранник ставил галочки в журнале. Так горели наши труды. Препараты 804, 805, 801 уничтожили полностью. Трудно себе представить их стоимость, я уж не говорю о годах исследований и опытов.

Я закурил прямо в лаборатории. Дыма здесь и без меня хватало.

– Чье распоряжение ты выполняешь, Кеша?

– Есть постановление Зямы. В случае его нетрудоспособности распоряжаться институтом в полной мере обязана его жена Елена Сергеевна Подрезкова. Ее первый указ касается нашей лаборатории и кабинета ее мужа. Все препараты, содержащие гриф «секретно», подлежат полному уничтожению методом сжигания. Приказ, как видишь, исполняется.

Моя цена возросла. Над этими препаратами я провел опытов больше, чем кто-либо. Это я менял особые ингредиенты, не спрашивая разрешения. Формула 805-го плавала в моих мозгах как непотопляемый авианосец. Но главное – об этом никто не знал, иначе меня первым надо было бы бросить в печку. К тому же у меня оставалась одна ампула. Собираясь травить Зяму, я взял два варианта: порошок и ампулу. Порошок сработал, ампула осталась. И мне казалось, что выкидывать ее рано.

– Почему ты не пошел на поминки? – спросил Белухин. – Ты же был его любимчиком.

– Вряд ли он обидится. Терпеть не могу сборища. Тем более когда на них нечего сказать. Куплю бутылку водки и сам помяну его.

Белухин остановился.

– А ты не думаешь, что нас вовсе разгонят?

– А потом расстреляют, – добавил я. – Такими мозгами не разбрасываются. И лучше других это понимает Илья Гальперин. Теперь его поставят руководить институтом, а госпожа Подрезкова займет место посаженого генерала. Она баба хваткая. Своего не упустит. Ладно. Пойду напьюсь. А ты истопником поработай. Глядишь, еще одну профессию освоишь.

И я пошел напиваться. Понятия не имею, по каким кабакам меня кидало. Главное, что наливали. Вел себя тихо, мирно, даже язык прилип к нёбу, вот и смачивал его водкой, коньяком и даже пивом. Время летело незаметно. Сам не помню, как оказался у дома Оксаны.

Похоже, она увидела меня в окно и открыла входную дверь. Мерзкий дождь и в этот вечер лил как из ведра. Она меня раздела привычными движениями – я любил, когда меня раздевают женщины, а затем подала махровую простыню. И все это молча.

Потом она как-то тихо и спокойно сказала:

– Таких, как ты, очень тяжело терять. Но больше не ходи ко мне.

– Что-то не так? – спросил я, не вникая в смысл ее слов.

– Я работала и работаю на Елену. Это она заставляла меня спать с Зямой, так как сама в одну постель с ним не ложилась. Я ее заменяла. Тебя она увидела месяц назад. Я сидела в ее машине, когда ты вышел из института. Она даже побледнела. «Что с тобой?» – спросила я. Она ответила холодно и просто: «Этот парень будет моим мужем. Узнай о нем все». Тогда я о тебе и о нас ей все рассказала. «Ты получишь за него отступные. И больше не таскай его в свою постель. Теперь он мой», – ответила Елена.

Я понял, что спектакль в кафе был разыгран. Наше знакомство должно было состояться. Елена выбрала такой вот экзотический способ. И он сработал. Лена не ошиблась. Я влюбился в нее по уши. Все остальное уже не имело значения.

– Это она приказала тебе отравить мужа?

– Нет. Думаю, что здесь все намного сложнее. После первых опытов Ляля решила продать восемьсот пятый препарат. А точнее, его уничтожить. Покупатели в Омске были подставными. Это они подсыпали Зяме яд в ресторане. Я тут ни при чем. А для своего алиби я заказала разные номера. Зяма даже не знал об этом. Под утро я зашла к нему и забрала папку с документацией. Когда мы вернулись домой, я передала ее Елене. В ней все основные формулы.

– И потому она сожгла все образцы, а схему оставила себе.

– Не думаю, что она хочет ею воспользоваться. «Это путь в пропасть, – сказала она. – Нужен другой подход».

– Я знаю, какой подход она ищет. В котором часу вы ушли из ресторана?

– В начале одиннадцатого, – ответила Оксана.

– Это значит, что никто его не травил. К двум часам ночи он был бы парализован. Она пошла на риск. Решила испытать меня. И опять не прогадала. Я был в Омске в два часа ночи, разговаривал с Зямой и лично подсыпал ему раствор. Она была уверена в том, что я это сделаю, но промолчала. Своего рода проверка. Умна, бестия.

– Это я ей сказала, что ты из тех людей, которые доводят все задуманное до конца. И еще я ей сказала, что у тебя очень сильный характер. Я просто не верила, будто Ляля сможет тебя опутать своими щупальцами.

– Я женюсь на ней. Но никогда не буду тряпкой в ее руках.

У Оксаны навернулись слезы на глаза.

– Значит, я для тебя ничего не значила?

– Ты меня без боя сдала своей подруге. Надеюсь, ты останешься живой. Такие женщины, как Лена, не любят тех, кто слишком много знает.

Я оделся и ушел.

* * *

Мы жили в рыбачьем домике на берегу реки. Лена всячески старалась походить на Лану Тернер. Даже одевалась по моде сороковых годов, а под юбкой носила чулки и пояс, что меня лишь еще больше возбуждало. Мы никогда не говорили о ее муже и о нашей предстоящей свадьбе. Институтом командовала она и делала это грамотно. Оксана осталась ее секретаршей. Гальперин стал первым заместителем, и это было правильное решение. Он знал больше всех, имел связи и отличное чутье. Меня сделали начальником лаборатории, а Кешу Белухина посадили в кресло Гальперина. По сути, ничего не изменилось. Я занимался собственными разработками, и мне никто не мешал.

Но изменилась моя жизнь. Из пофигиста я превратился в счастливого человека. Я любил женщину, она любила меня, и это чувствовалось. На работе мы не сталкивались, а в хижину я ходил украдкой. Для счастливого и рай в шалаше, а вот Елене пришлось отказаться от комфорта и привыкать к убогим условиям. Но она ни разу не пожаловалась и никогда не капризничала.

Полгода пролетели быстро. Завещание зачитали, и Лена стала полноправной хозяйкой всего наследства.

Не прошло и недели, как мы поженились. И опять этот дурацкий брачный контракт. Видимо, она уже не могла обходиться без юридических выкрутасов. Елена оставляла мне все свое состояние на условиях верности и преданности. В общем-то, мне были отрезаны все пути к другим женщинам. Ее это тоже касалось. Вот только мне ее лишать нечего. Мне повысили зарплату в соответствии со статусом, что меня устраивало. Я переехал в ее особняк. Но роскошь и деньги меня мало интересовали. Захочу уйти – уйду и ни о чем не пожалею. Меня привязала к этой женщине любовь, все остальное не имело значения. Я считал, счастье будет длиться бесконечно, но, увы, так не по-лучилось.

Жизнь очень коварная штука, а я слишком легкомысленно подходил к ней. Никогда не забывайте оглядываться!

Сегодняшний день

1

Чтение дневника Андрея так увлекло Таню, что она не услышала звонок. Стрелки часов подбирались к двум ночи. Она взяла трубку.

– Я скоро буду. Не запирай нижний замок.

– Хорошо.

Таня положила трубку. Это звонил он, Андрей, чей дневник она читала. Он часто по ночам писал, и она догадалась, что тот ведет дневник. Однажды Андрей сказал: «Если бы я мог рассказать всю правду, то в нее все равно никто бы не поверил. С моим талантом я могу написать фантастический роман. Вот тогда он будет выглядеть правдиво. В наше время фантастам больше верят. К ним не придираются. Но стоит буквоеду взять в руки нормальную книгу, как он тут же становится умнее автора и начинает придираться к каждому слову».

Они часто проводили время в рыбачьей хижине у реки. Таня уже знала, где он прячет свой дневник, и очень хотела его прочесть. Случай подвернулся. Она выкрала дневник и перепрятала его, а когда они собрались в лес за грибами, пролила канистру с бензином, а над ней поставила церковную свечку. Они ушли в лес достаточно далеко, когда свеча догорела и вспыхнул весь дом. Вернулись они к дымящимся головешкам. Дом ерунда. Андрей себе еще сотни таких построит. Но он был уверен в том, что его дневник сгорел. Таня же получила то, чего хотела.

Они познакомились при странных обстоятельствах. Андрей сбил девушку машиной. Кто был виноват, сейчас сказать трудно. Ночью она выскочила на дорогу, он едва увернулся, но задел ее крылом. И не удрал, а посадил в машину и отвез в больницу. У девушки оказалась сломана нога. Два месяца провалялась на койке, и каждый день он приходил с цветами. Ему тридцать семь лет, ей двадцать один год. Между ними пробежал тот самый ток, который часто называют любовью. Все бы хорошо, но Андрей был женат. Первое время он скрывал этот факт. И сознался лишь тогда, когда они перешли к близким отношениям. Для Тани новость стала настоящим ударом. Она ушла от него. Андрей сходил с ума. И все же он нашел ее. Таня сняла комнату на окраине города в заброшенном доме, где ютились несколько семей, ждущих человеческих квартир. Газ баллонный. Проводка ворованная от общей линии. Но Таня из ничего сумела свить уютное гнездышко.

Неожиданный ночной звонок поставил девушку в тупик. Она не успела прочесть и половины дневника, но уже поняла, что человек, писавший его, очень мало похож на того, которого она знала. Где он притворяется? В дневнике или в жизни? Она верила в то, что он любил ее. Так притворяться невозможно. Но и свою жену он безумно любил, если ради нее пошел на умышленное убийство. Жена у него очень красивая, следит за собой, шикарно одевается, невероятно богата. Андрей полностью от нее зависит. Он у нее работает и живет. Она покупает ему машины и возит на курорты в лучшие уголки земного шара. Лишиться всего ради сопливой девчонки? Разумом этого не понять. Но когда он добивался Елену, ему тоже море было по колено. Импульсивный человек. Он привык получать все, что хотел. Остальное не имело значения.

Андрей очень боялся потерять Таню. Он, как герой чеховской «Дамы с собачкой», постоянно повторял: «Мы обязательно что-нибудь придумаем». Свою жену он уже не любил, но боялся. Она держала его в ежовых рукавицах. Сильная женщина, но главное, что она его раздавит, как лягушонка. Мало того что лишит денег, но и любимой работы тоже. В противном случае от него уйдет Таня. И он это знает. У девушки тоже характер не подарок. Есть еще один скользкий факт. Став директором института, Елена могла заподозрить Андрея в убийстве мужа. Конечно, доказать это она не сможет, но сам факт может прижать Андрея к стене. Получить все, о чем он мечтает сегодня, можно одним путем. Убить свою жену, как когда-то он убил ее первого мужа. Страшно убивать только первый раз. С его решительностью, безнаказанностью, страстью и бескомпромиссностью Андрей на все был готов. Все должно решиться в ближайшие дни. Таня ему сказала, что через неделю уезжает из города и Андрей ее никогда не найдет.

В дверь позвонили. Таня спрятала дневник в тайник и открыла дверь.

Андрей был бледнее обычного и очень нервничал.

– Надеюсь, тебя никто не видел? – спросила она с порога. – Ты знаешь, как я отношусь к грязным сплетням.

– Я тебя никогда не подводил. Меня ни одна собака не видела в этом районе. А машину я оставил на соседней улице.

– Я не ждала тебя сегодня. Что случилось?

Он обнял ее и его лицо покрылось слезами.

– Мы свободны, Танюша. Случилась трагедия. Но она стала для нас спасением. У меня голова идет кругом. Я даже не знаю, с чего начать. Сегодня моя жена умерла. Сердце не выдержало. Думаю, она что-то узнала о нас. Я ушел на работу в половине девятого. Она еще нежилась в постели. Напомнила мне, что мы приглашены на вечеринку и чтобы я не задерживался. Я вернулся в начале шестого. Вполне успел бы принять душ и переодеться. Лена все еще лежала в постели. Я даже с ней разговаривал. На один из вопросов она не ответила. Я подошел к ней и понял, что она мертва. Рефлекторно я вызвал врачей и даже участкового. Мне не понравилось, что окна были открыты. Уже холодно, осень. А она лежала в постели голой. Она всегда спит раздетой. Врач определил сердечный приступ. Возможно, инфаркт. Потом ее увезли в морг.

Он опять заплакал. Тане показалось, что весь текст, что она слышала, Андрей повторял не один раз. Таня уже не сомневалась, что это он убил жену. Человек возомнил себя Богом. Человеческая жизнь для него не имеет значения. Он еще молод и очень влюбчив. Читая его дневник, Таня была уверена в том, что Лена – та самая женщина, которую Андрей будет носить на руках всю жизнь. Ничего не получилось. Он убил Елену, видимо, тем же способом, что и ее первого мужа. Это так просто. На сколько его хватит с новым опытом? На год? На пять лет? Он красив, нежен, остроумен и очень обаятелен. Молодой талантливый ученый. Если ткнуть пальцем в этого человека и сказать, будто он убийца, то народ лишь рассмеется. Да, шутка будет выглядеть глупо.

– Теперь мы уже никогда не расстанемся, – шептал он девушке на ухо и заметно дрожал.

Таня отстранилась.

– Сегодня не тот день, чтобы расплескивать свои чувства. Извини. Я хочу побыть одна. Мне надо подумать. Твоя жена в морге, а ты здесь и говоришь о будущем. Нет. Я так не могу.

– Я все понимаю, Танюша. Ты права. Мне лучше уйти. Но я хочу, чтобы ты знала главное. Теперь мы с тобой одно целое. Нам уже никто не сможет помешать. Никто и никогда. Ты – моя судьба.

Андрей медленно повернулся и направился к двери. Она смотрела ему вслед, и по ее коже пробежал мороз. Оказывается, очень просто жонглировать судьбами. Первой была Лена, второй будет она, кто следующий?

* * *

Телефонный звонок разбудил его ночью. Павел Михайлович снял трубку:

– Ильин слушает.

– Станкевич у аппарата. Извини, что разбудил, Паша. Есть срочная работа. Из морга шестнадцатой больницы звонил сторож. Исчез труп. Бесследно. Я хотел бы, чтобы ты занялся этим делом.

– Трупы ходить не могут. Прокуратура занимается убийствами, но не кражами.

– Украли женщину. Директора НИИ имени Менделеева. Сторож может что-то рассказать. Это учреждение давно находится под нашим пристальным вниманием. Институт закрытый. Выполняет госзаказы. Но эта третья смерть за год. Полиция в их дела не вмешивается. Скорее всего, их хорошо подкармливают. Думаю, что у нас есть повод вмешаться.

– Я понял тебя, Боря. Вот только следов мы не найдем. Дождь льет как из ведра.

– Я уже выслал экспертов и дознавателя на место. Возьмем ситуацию под контроль. Утром свяжемся.

– Хорошо, я выезжаю.

Ильин был человеком не молодым. Пятьдесят пять стукнуло, а в прокуратуру пришел в двадцать два, после юридического факультета. Профессия не оставила следов на его внешности и в поведении. Высокий, худощавый, с изящными чертами лица, очки в тонкой оправе. Он больше смахивал на профессора, чем на следователя, да еще одевался со вкусом. Когда-то он гремел. Его имя было известно в каждом уголке страны. Ни один преступник не выскользнул из его цепких лап. Последние годы Павел Михайлович отошел от крупных дел и занимался аналитикой. Готовился уходить на покой. Но оставались незаконченные дела, которые он хотел довести до конца. Начальник следственного управления Станкевич ценил Ильина и не торопился отправлять полковника юстиции в запас. К тому же они были старыми друзьями и много лет служили плечом к плечу. Ильин хорошо знал свою работу и ловко разгадывал ребусы, а потому в начальники не стремился. Более амбициозный Станкевич лез в гору и дослужился до генерала. Каждый добился своего. Но такое странное задание Ильин получил впервые. Кража трупа из морга…

Он встал, умылся, неторопливо оделся и выехал из дома. Ночью улицы пустовали, да и погода наводила тоску. Он ехал по мертвому городу в мертвый дом.

Территория больницы была небольшой. Четыре корпуса. Парк. Забор высокий, больше трех метров, из стальных прутьев с острыми наконечниками. На воротах охранник, шлагбаум открывался автоматически. Но сначала у него проверили документы.

– В конце аллеи увидите серый трехэтажный дом. Это и есть морг.

– Такой большой на маленькую больницу?

– Так их всего два на весь город. Со всех мест везут.

У входа стояло несколько полицейских машин. Ильина встретил полицейский и козырнул:

– Майор Кравченко. Уголовный розыск Северного округа.

– Как звать?

– Тарас Григорьевич.

– Хорошо. Я Павел Михалыч. Куда идти?

– Вниз. Сторож уже пришел в себя.

Они вошли в мрачное здание. Грузовой лифт опустил их на два этажа ниже. Два коридора составляли угол. В конце каждого распашные двери в хранилище трупов. Стол дежурного стоял в одном коридоре, лифт находился в другом. Других дверей здесь не было. Чисто. Пахнет формалином, в коридоре стоят тележки для покойников.

Возле стола дежурного медсестра перевязывала пожилому мужчине голову. Рядом стоял полицейский и что-то записывал в блокнот, второй полицейский просматривал служебный журнал.

Кравченко представил своих людей:

– Мои помощники. Капитан Салтыков и лейтенант Кандыба.

– Как я понимаю, покойница не вернулась? – спросил Ильин.

– Нет. Ничего не изменилось, – ответил майор.

– Вот что, Тарас Григорьевич. Несмотря на погоду, нам надо делать свое дело. Забор высокий. Труп через него не перебросишь. Значит, в нем должна быть лазейка. Попросите своих ребят ощупать каждый прут. Это первое, что мы можем сделать. А когда рассветет, проверим почву. Может, дамочку закопали здесь, чтобы не таскаться с покойником.

– Выполняйте, ребята.

Офицеры вышли.

– Как вас величать? – обратился Ильин к сторожу.

– Роман Семеныч. Здесь меня называют дед Роман. Я страдаю бессонницей, оттого меня и держат. Ночами не сплю.

– Как вы узнали об исчезнувшем трупе? Вы делаете обход?

– Да чего тут обходить. Сидел газету читал. Вдруг хлопок. Так дверь лифта за углом закрывается. Я встал, повернул в соседний коридор. Смотрю, кнопка лифта горит. Он у нас дурака валяет. Его не так просто с места сдвинуть. Хочет – едет, хочет – нет. Если кнопка горит, то в лифте кто-то есть. Я ручку повернул и открыл. Меня едва кондрашка не хватила. На полу лежал труп женщины. В синей длинной сорочке. И тут я получил удар в подбородок. Мощный удар. Что-то черное мелькнуло перед глазами. Похоже, он стоял правее. Дверь узкая, а лифт широкий. Можно за стенкой спрятаться. Меня отбросило назад. Я треснулся башкой о стену. Тут же потерял сознание и упал. Не знаю, сколько я провалялся. Очнувшись, понял, что лифт уехал. Он стоял наверху, в холле. Уличные двери там открыты. Иногда трупы ночью поступают. А в здании никого, кроме меня, нет. Я прошел в мертвецкую. Один стол пустовал. Только простыня на полу валялась. Столы у нас номерные. Я заглянул в журнал поступлений. Исчезла некая Елена Сергеевна Подрезкова, сорока двух лет. Доставлена сегодня в восемнадцать часов. Ну, я тут же позвонил в полицию. Они приехали. Это все, что я знаю.

– Ее домашний адрес указан?

Старик просмотрел записи.

– «Скорая» номер 1322 доставила ее с Красной горки, четырнадцать. Квартира не указана. Стоит подпись участкового. Лейтенант Юсупов.

– Квартир там нет. Частные строения, – кивнул Ильин. – Вот что, майор. Давай-ка смотаемся по ее адресу, а по ходу поищем участкового и свяжемся со «скорой». Меня больше интересует путь покойницы в морг, нежели ее уход.

* * *

Особняк пустовал. В окнах темно.

Дверь открыла горничная.

– Вы одна в доме? Мы из полиции.

На майоре был надет мундир, так что особо представляться не приходилось.

– Хозяин уехал часов в семь. Вероятно, напиваться. Я одна. Вообще работаю до трех, но он вызвал меня в связи с несчастьем.

Они вошли в дом.

– Вы знаете, где ваша хозяйка? – спросил майор.

– Умерла. Ее в морг увезли.

– Вы с ней сегодня общались?

– Да. Я прихожу к восьми утра. После обеда ухожу. Ее муж отправился на работу, а она лежала в постели. Он мне сказал, чтобы я ее не дергала. Она пришла под утро, да еще под мухой. Пускай проспится.

– Такое и раньше бывало? – поинтересовался Ильин.

– Да что уж тут скрывать. Она же директор крупного предприятия. У нее все время банкеты и деловые встречи.

– А как к этому муж относился?

– Он ученый. Вечно торчит в своей лаборатории на третьем этаже. У него всю ночь горит свет. Он не всегда знает, дома она или нет. А она никогда к нему не заходит. В общем-то, они живут каждый по себе и лишь выходные проводят вдвоем. Как голубки. Я думаю, они очень друг друга любили. Это видно.

– Вы сегодня разговаривали с хозяйкой? – задал вопрос Ильин.

– Да. Андрей уже ушел на работу. У нее в спальне шнурок висит. Она меня вызвала звонком. Я вошла. Елена Сергеевна попросила меня принести бокал красного вина. Я принесла. Она выпила. И тут я заметила, что такой же, но пустой стоит на тумбочке, а еще один пустой на ковре по другую сторону кровати. Но он упал, и вино пролилось. Я забрала все (два или три) бокалы и вымыла их.

– После этого вы не общались?

– Нет. Она заснула. Я приготовила обед, оставила его на плите и часа в три ушла. Андрей позвонил мне часов в шесть, и тогда я вернулась. Хозяйку уже увезли в морг.

Ильин подошел к кровати и взял с тумбочки сумочку из бисера. Она была достаточна увесиста. Он вывернул содержимое на кровать. Золотые побрякушки, зажигалка из золота, украшенная камешками, косметичка, удостоверение, пригласительный билет в концертный зал «Тайфун», сигареты. И еще в косметичке лежал маленький пузырек типа пробника для духов. Он был тоньше мизинца и закрыт тоненькой пробочкой. На стекляшке фломастером были написаны три цифры: 907. Ильин открыл пробку и понюхал. Запах очень слабый и необычный, а цвет розоватый.

– На духи не похоже.

Майор подошел ближе.

– Они же химики, – пожал он плечами.

– Тут только полфлакона. – Ильин убрал его в карман. – Я бы хотел посмотреть на лабораторию хозяина.

– Пожалуйста, – сказала горничная и зажгла свет на всех этажах. – Он не запирает свой кабинет. Но, кроме химикатов и его записей, вы там ничего не найдете.

Все направились на третий этаж.

– Скажите, Тарас Григорьевич, а что показало вскрытие?

– Так его не делали. Вскрытие намечалось на завтра. То есть уже на сегодня. У них свои порядки и очередь. Это же не институт судебной медицины, где мы диктуем условия. Я заказал медицинскую карту умершей. Ее привезут в морг. И врачи со «скорой» тоже туда приедут. Мы там устроили своего рода штаб.

– Ладно. Но на лабораторию я все же хочу взглянуть.

Это была огромная комната с большими окнами и тяжелыми шторами. Столы завалены колбами и книгами. Много полок, стеллажей и стекла. Майор остался стоять в дверях. Его этот хлам не интересовал. Он разглядывал потолок с красивой лепниной и шикарной люстрой. Похоже, когда-то здесь располагался танцевальный зал, если судить по паркету из разных пород дерева. Одним словом, помещение испохабили. Правда, комнат в особняке хватало. Тут можно экскурсии на целый день устраивать.

Ильин делал обход методично. Опытный глаз не упускал ничего важного. За одной из занавесок лежала скрученная веревочная лестница, на концах которой были привязаны строительные карабины. Судя по всему, она могла размотаться до земли, если ее выкинуть в окно. Ильин открыл фрамугу. На карнизе он увидел два вбитых крюка. Они соответствовали ширине лестницы.

– Боюсь, что ночная работа хозяина была лишь прикрытием. Парень куда-то бегал по ночам.

Майор лишь пожал плечами, но не тронулся с места.

– Нормальное явление для молодого парня. Их идеальные отношения были показухой.

– Вот что, Тарас Григорьевич. Пошлите людей в кабинет покойной. У нее надо сделать обыск. И еще. Уточните имя ее адвоката. Я хочу задать ему несколько вопросов. В этом доме надо оставить своих людей. Человека четыре.

– Вы думаете, она умерла не своей смертью?

– Это могло определить лишь вскрытие. Но, похоже, его не будет. Любые наши предположения не более чем пустые слова. Мы можем тешить себя лишь косвенными уликами. А этого всегда мало, если не добавить к ним чистосердечное признание. Вы верите в то, что Андрей Ефимович Коптилин даст признательные показания?

– Никогда. Против него даже косвенных улик нет. Он убитый горем вдовец.

Ильин обратил внимание на общую тетрадь. Да и то потому, что возле нее лежала ручка и тюбик клея. Похоже, ею часто пользовались.

Он пролистал тетрадь. В нее были вклеены вырезки из газет. Короткие заметки и некрологи. Фамилии подчеркнуты красным фломастером. Ильин положил тетрадку в карман плаща. Майор этого не видел. Он в это время вышел в коридор и разговаривал по телефону, отдавая распоряжения.

Следователь тоже вышел.

Горничная проводила ночных гостей к выходу.

– Продиктуйте мне, пожалуйста, мобильный телефон хозяина, – попросил Ильин.

Девушка продиктовала, и следователь тут же набрал номер.

– Господин Коптилин Андрей Ефимович?

– Да, совершенно верно. С кем имею честь?

– У нас произошло ЧП. Вам следует незамедлительно приехать во второй морг, куда была доставлена ваша жена.

– А что случилось?

– Подробности не по телефону. Мы вас ждем.

Ильин убрал трубку в карман.

– Он должен находиться у нас на глазах, – тихо добавил Ильин.

Под проливным дождем они добежали до машины и сели в салон.

– Вы опытный поисковик, Тарас Григорьевич. Где бы вы спрятали труп? Я не говорю о могиле. Человеческое тело – не коробок спичек.

– Здесь. Начать надо с того, что мы на частной территории. Значит, для обыска нужна санкция суда. Второе. Берег реки. Тут же частный причал и множество лодок. Если привязать к трупу груз, то его и на центр реки вывозить не надо. Затопить под причалом. Там глубоко, тина, а главное, никакого запаха. С землей связываться нет смысла. Следы всегда останутся. Вывозить труп в багажнике в другой район я не стал бы. Можно на патруль напороться и время потерять. Хотя тут места удобные. Непроходимый лес и за грибами сюда не ходят. Надо же понимать, что человек, укравший труп, наделал шума с пресловутым сторожем. А значит, он должен торопиться.

– Кому, по-вашему, могла понадобиться мертвая женщина?

– Я думаю, все дело во вскрытии. Причина смерти вылезла бы наружу. И я не поверю в сказку, будто такая богатая и успешная женщина покончила жизнь самоубийством. Сорок два года. О деньгах не думала. Условия жизни всем на зависть. Молодой красивый муж, ученый. Недавно получил докторскую степень. Нет, такие женщины не кончают жить самоубийством.

– Хорошо, поехали.

* * *

Спускаться в мертвецкую никто не стал. В морге был большой холл, магазин ритуальных услуг, этажом ниже два зала для прощания, стояли не выброшенные венки, горели свечи и висели иконы. Уборку тут делали по утрам, перед открытием, так что после вывоза последнего покойника ничего не изменилось. Не очень радужная обстановка, но тратить время на ненужные переезды не стали.

Бригада «скорой помощи» получила вызов в морг после смены, а потому они приехали на своей машине и в халатах.

Врач была молода, но опытна. На выездах работала пятый год. Бойкая барышня, но очень торопливая.

– Извините, это я с вами должна поговорить? – спросила она Ильина, так как он выглядел солиднее других.

– Вероятно. Старший следователь по особо важным делам городского следственного комитета Ильин.

– Я очень хорошо помню этот вызов. Мы пробыли в особняке больше часа. Даже участкового дождались. Морг был нам по пути, и потому мы не вызывали труповозку. Мужа пожалели. Он очень переживал. Даже выл. Приехали где-то в пять. Следов насилия на теле не обнаружили. А потом, смерть от сердечного приступа не перепутаешь с удушением. Возможно, если бы кто-то находился с нею рядом, женщину могли бы спасти. Она умерла около четырех. Следов окоченения мы не заметили. Пульс не обнаружен. Зрачки не реагируют, карие глаза замутненные, давление ноль. Оформили все, как полагается.

– Я вас понял, доктор…

– Юлей меня зовут.

– А мы можем предположить, что в морге к ней каким-то чудом вернулась жизнь?

– Это называется летаргией. Сердце работает с частотой одного удара в минуту. Дыхание не прослеживается. Что мы должны определить в первую очередь? Окоченение и трупные пятна. Но для этого нам надо просидеть возле трупа не менее двух часов. А у нас четырнадцать вызовов. Но в любом случае патологоанатом не приступил бы к вскрытию, не заметив этих признаков. Он вызвал бы реаниматологов. Нашу ошибку в любом случае обнаружили бы. Кома – вещь еще не изученная.

– Значит, вы не исключаете ошибку?

– В моей практике ничего похожего не случалось. Подождем мнения патологоанатома.

– К счастью, в этом морге нет холодильных камер. А то к утру даже живой в морозилке отбросит копыта. Идите, вы свободны.

Девушка фыркнула, повернулась и ушла. И таким вот вертихвосткам доверяют человеческие жизни.

К полковнику подошел лейтенант Кандыба:

– Вот медкарта умершей. Ни одной жалобы на сердце. Поговорить мне не с кем было. Сторож поликлиники выдал под расписку. Но у меня мать врач. Я к ней заехал. Она пролистала медкарту. Карточка тоненькая, как у ребенка. У женщины было железное здоровье.

– Тут есть два варианта. Она пришла в себя сама или ее украли, пока она была в коме. Надо понимать, что труп нужен только убийце. А убийца в моем воображении не просвечивается. Скажи, а привезли ее голой?

Спросили у сторожа, тот показал шкафчик личных вещей.

– Женщину привезли в халате. В карманы я не лазил. Но ее муж приехал позже и привез ночную сорочку. Он отдал ее врачу. Видимо, не хотел, чтобы его жена лежала голой. – Именно в этой сорочке и видел покойную сторож в лифте.

Ильин проверил шкафчик личных вещей. Каждому трупу выделялся свой. В правом кармане халата лежал мобильный телефон. Последний звонок сделан с него в одиннадцать тридцать дня. Разговор длился семь минут. В другом кармане лежала визитная карточка на имя Германа Юрьевича Садовского, а в качестве деятельности указана должность «Консультант». С этим человеком покойная и разговаривала в последний раз. Ильин набрал его номер, но в ответ услышал, что абонент отключен.

– Свяжитесь с управлением, лейтенант, и установите личность неизвестного консультанта. Полагаю, он в курсе дела.

Лейтенант козырнул и отошел. Его заменил майор.

– Наши спецы уже поехали в институт. Они умеют искать. Так что кабинет Подрезковой профильтруют по полной.

Тут двери морга распахнулись, и вошел растерянный молодой человек очень приятной внешности.

Ильин тихо прошептал:

– На ловца и зверь бежит.

– Здрасте. Я Андрей Коптилин. Кто-то мне звонил. Велели срочно приехать сюда. Что-то случилось?

– Да, с таким разговор будет трудно клеиться, – так же тихо повторил следователь.

– Ваша жена сбежала из морга! – громко рявкнул майор.

Парень застыл на месте, словно его пригвоздили.