Текст книги "Серый Граф с золотым пятном. По следам мерлов"

Серый Граф с золотым пятном
По следам мерлов
Михаил Мезенцев

Живя несбыточной надеждой,

Мы не храним мечту, как прежде,

Когда ей сбыться суждено —

Её нам видеть не дано.

© Михаил Мезенцев, 2017

ISBN 978-5-4485-1809-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

По следам мерлов

Автор предупреждает, что все события и персонажи – вымышлены, любые совпадения – случайны.

Магический карандаш

Известно, что в каждый предмет, изготовленный человеком, вложена частичка его души. Но, мало, кто знает, что с ними из-за этого происходит – с предметами. А происходит следующее… Некоторые предметы в момент своего рождения получают столько любви, внимания и заботы от человека, что этого им хватает для того, чтобы стать живыми и зажить собственной жизнью.

Конечно, такое происходит крайне редко. В основном, окружающие нас предметы – вещи неодушевлённые. Но, о них я не буду рассказывать – о них вы и сами всё знаете. Есть вещи, куда более интересные.

***

Эта история произошла в Минске – крупном мегаполисе в самом центре Европы. Много здесь проживает народу – два миллиона человек, а то и больше. Забавно вот, что – жителями города принято считать только людей. Рыбы, птицы и звери не в счёт, а про растения, да насекомых всяких и говорить не приходится. Их вообще никто не замечает до тех пор, пока не начинают мешать.

Но есть в городе и другие жители – разумные предметы. Не компьютеры и прочая электронная техника, а именно предметы. Да, да – те, что просто лежат, как считают люди. Сами же предметы, наделённые разумом, придерживаются несколько иного мнения на этот счёт. Их цивилизация, не столь многочисленна, как человеческая, но уж поверьте, они умеют за себя постоять.

***

Они называют себя мерлами. Мерлы живут полноценной жизнью. У них почти всё, как у людей: их переполняют чувства, эмоции, у них есть борьба, у них есть мечты, цели, к которым они стремятся. Они обожают путешествия и приключения, занимаются наукой, искусством, и много чем ещё. В общем, жизнь в их мире кипит.

– Как такое возможно? – спросите вы, – они же не видят, не разговаривают, не ходят.

А, вот, возможно! Дело в том, что мерлам и не нужно зрение – они ощущают окружающий мир всеми своими гранями, да так ярко и красочно, что мы, люди, глазами увидеть такое не способны. А разговаривать-то они умеют, ещё как умеют, только делают они это мысленно, а не словами. В ходьбе у них и вовсе нет необходимости – мерлы могут общаться на любом расстоянии, и с людьми, кстати, тоже.

Взаимоотношения мерлов с людьми – это отдельная тема. Мерлы любят людей, и всегда стараются им помогать. Они прекрасно помнят, что люди были причастны к их созданию. Однако, как бы не было обидно для человека, мерлы – тот самый случай, когда творение превзошло своего творца. И, хотя, они существуют в симбиозе с людьми, всё же мерлы во многом их превосходят.

***

В мире не существует двух одинаковых мерлов. Все они очень разные, но их объединяет одно – людей они видят «насквозь». Ни один человек не может скрыть от мерлов свои мысли, чувства и намерения.

За несколько тысяч лет эволюции мерлы научились виртуозно управлять человеком, внушая ему те или иные мысли и побуждая к определённым действиям. И не найдётся такого среди людей, который мог бы похвастать подобными способностями. Человек не в силах увидеть мерла. Такова его природа, что для мерлов одновременно и хорошо, и плохо, ибо эта самая природа таит в себе множество опасностей, уже хотя бы потому, что человек обладает силой и энергией. Энергия человека, чаще всего неконтролируемая, заставляет его постоянно совершать какие-то действия, чаще всего не обдуманные, ибо разум человека не на столько силён, чтобы успевать отслеживать и осознавать все его перемещения. Поэтому действия, которые совершает человек, обычно носят разрушительный характер. И мерлам надо быть на чеку, когда рядом люди. Стоит только зазеваться и можно в два счёта стать калекой или того хуже – отправиться на свалку. А свалка для мерлов – это кладбище. В общем много чего способен натворить человек по незнанию или неосторожности. Может быть именно поэтому у мерлов с давних пор сохранилась традиция – окружать себя похожими предметами. Хотя, справедливости ради, надо заметить, что бывали случаи, когда человек мог не только видеть мерла, но и общаться с ним. Но то были исключительные и единичные случаи за всю историю человечества.

***

– Я Вам ещё раз говорю, молодой человек – остались только эти три карандаша, остальные разобрали.

– Нет, только не к этому, – подумал Граф, – он какой-то глупый, к тому же неряшливый и капризный. Он точно меня либо потеряет, либо сломает. И тогда прощай прекрасная Альба.

Граф, как вы уже догадались – имя, а не титул. Так звали нашего героя. Для людей – это был всего лишь простой карандаш, но на самом деле он был не так уж и прост. Граф был совсем юным. За свою недолгую жизнь он успел лишь добраться с завода до магазина канцелярских товаров. Теперь ему предстояло сделать выбор – найти человека, который станет ему другом и помощником. Дело это оказалось далеко не таким лёгким, как говорили ему знакомые мерлы.

Надо сказать, что за время, проведённое в магазине, Граф много с кем успел познакомиться, но самым первым и самым главным его знакомством оказалась Альба – она сразу поразила его необыкновенной красотой своих мыслей и строгим изяществом форм. А ещё Графу очень симпатизировало то, что Альба, как и он сам, была карандашом. Это обстоятельство открывало немыслимые перспективы оказаться с предметом обожания на одной полке, а, если повезёт, то и в одном стакане.

Да! Граф обладал нетипичным для мерлов желанием – быть рядом со своей возлюбленной, которая, …, она не могла определить, где она находится, но это место было очень далеко от Минска.

– Покажите другие, этот какой-то грязный.

– Я не грязный, я серый – это цвет такой, тупица! Ты сам грязный, и не стриженый, – ворчал Граф, – заявился в магазин за покупками в грязной куртке, в мятых брюках, а на ботинках такой слой грязи и глинозёма, что некоторые отложения, наверное, ещё с кембрийского периода сохранились.

– Граф! Я слышу твой голос. Что у вас там происходит?

– Альба! Как я рад тебя слышать! Всё в порядке, просто меня хотел купить один жуткий тип. Он уже уходит. Выбрал себе оранжево-красный карандаш – никакого вкуса! Лучше скажи, где ты сейчас?

– Не знаю. Я заперта в каком-то ящике и лежу тут целую вечность. Похоже, никто и не собирается про меня вспоминать. Помоги мне, Граф! Меня скоро съедят крысы, я чувствую их присутствие.

– Держись, Альба! Я постараюсь тебя найти.

***

– Да что же за день такой? Опять за мной. Почему именно сегодня всем понадобились простые карандаши? Два месяца никто не спрашивал.

– Здравствуйте, мне десять простых карандашей.

– Чего уж десять – тысячу бери!

– Ой, Светик! Прости! Не надо было тебе мои мысли озвучивать. Ну, пойми, не хочу я к этому мальчику – у него руки липкие, и жвачка во рту. Ты же должна понимать, к чему всё идёт: сначала он меня своими руками заляпает, а когда дожуёт, ещё и эту гадость на голову налепит.

Это, конечно, очень печально, что у вас жалобная книга в открытом доступе. Но, поставь себя на моё место – вот тебе было бы приятно, если бы покупатель тебя сначала липкими руками потрогал, а потом бы ещё жвачку на голову прилепил?

Ладно, не реви, постараюсь тебе помочь, раз уж ты меня спасла.

– Что это на меня нашло? – думала Света, – нахамила покупателю – теперь прощай премия! Почему я такая невезучая? Сейчас вот возьму, куплю эти карандаши сама, сломаю их и выкину к чёртовой бабушке, чтобы нервы не трепали. Подумать только – за один день два ящика простых карандашей раскупили, и, ведь не первое сентября…

Она стояла неподвижно, созерцая клубящиеся серые тучи, сквозь затуманенные окна магазина, её застывшее лицо не выражало ничего, а на глаза уже наворачивались слёзы.

– Светик! Ты меня слышишь? Прекрати немедленно этот бесконечный поток абсурдных мыслей.

Хуже всего для мерлов, когда люди впадают в такое состояние, будь то обида, гнев или безмерная радость, не важно, главное, что при этом они совершенно теряют контроль над собой. Достучаться до их разума в этот момент почти невозможно – они находятся на гребне волны своего настроения, и куда эта волна их несёт, туда они и плывут.

– Светик! Очнись – он уже ушёл, посмотри, хоть, что написал?

– Даже смотреть не буду, – думала Света, – всё равно премия накрылась.

– А я говорю посмотри! Зря старался, что ли. Господи, да помогите же ей, кто-нибудь!

– Ну, что ты эту книгу гипнотизируешь, возмутилась подошедшая к молодой продавщице заведующая, иди работай – очередь уже скопилась, потом будешь благодарности перечитывать.

Света, опешив от таких слов, быстро взглянула в раскрытую перед ней книгу и прочла: «Продавцы у вас классные, весёлые – поднимают настроение. Очень стимулирует делать покупки. Особая благодарность Светлане…».

– глазам своим не верю, – подумала Света, захлопывая книгу.

– Ну, вот, так-то лучше, а то – премия, премия! … Лотерейный билет лучше купи и зачеркни: два, пять, одиннадцать, девятнадцать, двадцать и двадцать девять.

– А куплю-ка я себе лотерейку, – Света была рада, что этот безумный рабочий день заканчивался.

– Что ж – поздравляю с новосельем, невезучая моя! – Граф тоже был рад окончанию такого напряжённого дня. – Наконец-то, сейчас все разойдутся и можно будет спокойно заняться своими делами.

О! нет! Опять за мной. Кажется, эти последние пятнадцать минут будут длиться целую вечность.

– Здравствуйте, мне карандаш, пожалуйста.

– Простой?

– Да мне любой, если можно, подешевле.

– Светик! Ты эти мысли брось, ты что, не видишь – он псих, ему нужен карандаш, чтобы скрепить им шкаф, который они разломали при погрузке. Пусть купит цветной карандаш, или набор, скажи, что они хоть и дороже, зато прочнее. Тебе-то какая разница, он всё равно идиот – у него из кармана карандаш торчит, а он в магазин пришёл.

– А у Вас в кармане не карандаш, случайно?

– Точно, а я про него забыл совсем, вот, спасибо.

– Пить надо меньше, тогда и память улучшится.

Светик! Ты только не вздумай это вслух сказать, а то опять будешь ныть про свою премию.

– Здравствуйте! Вы ещё работаете?

– Уже закрываемся, давай быстрее, мальчик.

– Светик, Светик, ну, что же ты предложение-то до конца не договариваешь: «…, давай быстрее, мальчик, проваливай отсюда!» – смысл, ведь, меняется.

– Мне десять листов А3, ластик, и два карандаша: 4М и Т для художественного кружка.

– Он врёт – не ходит он ни в какой кружок. Можно только догадываться, зачем ему карандаши, посмотри – у него в кармане орудие пыток.

– Мальчик, у тебя сейчас вывалится коробка из кармана – смотри не потеряй.

– А – это точилка. Дорогая. Пожалуй, переложу её в пакет. Спасибо, что подсказали.

– Вот, пожалуйста – бумага, ластик, а карандашей осталось только два. Этот, красненький – 2М, а серенький – твёрдый, только индекса не видно. Тут жёлтое пятно, наверное, краска капнула.

– Может он бракованный?

– Не знаю, но других у нас нет.

– Ну, люди! … Это не жёлтое пятно, а обычное сусальное золото. И я не бракованный, а уникальный – меня мастер по собственной технологии изготавливал в нерабочее время. И я, между прочим, единственный удачный экземпляр из всей пробной партии, и, этот мастер был единственным человеком, который ценил меня по достоинству – он лично признался мне, что я ему очень дорог. Как только я осознал себя в этом мире и понял, что произошло, я приложил все усилия, чтобы отгородить этого замечательного человека, от обрушившихся на него неприятностей. Оборудование, конечно, спасти не удалось, зато он сохранил право собственности на изобретённую технологию, и, к настоящему моменту уже успел возместить заводу все убытки.

– Мне показалось, или этот карандаш со мной разговаривает?

– Мальчик – мы закрываемся!

– Беру оба карандаша.

***

– Поговори со мной ещё.

– Тупой ребёнок – карандаши не разговаривают.

– Я не тупой.

– Не уже ли ты всё-таки меня слышишь?

– Слышу.

– Нет – это невозможно. Это случайное совпадение мыслей.

– Ничего подобного, я слышу все твои слова.

– Ладно, проверим, как тебя зовут?

– Иван, а тебя?

– Граф.

– Класс! Давай дружить.

– Наивный человек! Раз уж ты меня купил – наша дружба неизбежна, как твоя завтрашняя контрольная по математике. Зря, кстати, не готовился – её не отменят.

– Это почему?

– Потому, что вашу заболевшую учительницу заменит учитель физики.

– Вот чёрт!

– Надо будет – обращайся, попробую помочь. Сразу предупреждаю: хочешь, чтобы наша дружба была взаимовыгодной – выучи и соблюдай несколько несложных правил.

– Каких?

– Готов слушать? Запоминай: правило первое – я могу тебе помочь почти во всём. Фактически я твоя волшебная палочка. Так, вот, для того, чтобы я имел возможность тебе помогать, нашу дружбу надо вывести на более высокий уровень. Иными словами – я должен убедиться, что ты мне действительно настоящий друг, а не просто приятель. Понял?

– Понял, а второе?

– Всё – это единственное правило.

– Ты же сказал – их несколько…

– Все остальные правила являются следствием из этого. Они простые, их общий смысл сводится к тому, что ты должен меня обезопасить и создать мне нормальные условия для жизни. Сам же я не могу этого сделать – это ты у нас о руках и ногах.

Первым делом запомни главное: ни в коем случае меня не точить – хватило мне и заводской заточки, никуда не зашвыривать, не играть со мной и не давать играть домашним животным. Вообще никому не давать, даже родителям.

– Как же я буду рисовать?

– Нет, ты всё же тупой – я для чего тебе сейчас всё это объяснял?

– Да понял я, что тебя трогать нельзя, просто спрашиваю – как рисовать-то без карандашей?

– А зачем тебе вообще это рисование?

– Надо.

– А, понимаю, понимаю – дела амурные… Виолетта – красивое имя!

– Так, всё! Хватит об этом.

– Ты мог бы завтра сходить в художественный магазин – там каких угодно карандашей полно.

– Завтра будет поздно.

– Тогда воспользуйся тем карандашом, который ты купил сегодня. Хороший художник определяется по технике исполнения и замыслу рисунка, а не по наличию широкого ассортимента художественных принадлежностей. И в этом деле я тоже могу быть твоим помощником. Если я буду уверен в своей безопасности, я полностью переключусь на тебя и установлю более тесный контакт, тогда я смогу видеть твоими глазами, а значит буду понимать, в какой момент и какая именно помощь тебе требуется.

– Ладно, тогда я положу тебя к своим сувенирам – они неприкосновенны! И надену колпачок.

– А вот этого делать не надо!

– Чтобы грифель случайно не сломался.

– Насчёт этого не переживай – ты его и специально не сломаешь, или ты думаешь, я золотое пятно по неаккуратности получил?

– А что там было написано?

– 12Т там было написано, причём это твёрдость углерода, а не какой-нибудь там глины, потому, что принципиально новая технология – в общем, твёрже меня только алмаз! Шутка, конечно, но всё равно, сломать сложно.

– А зачем такая твёрдость?

– Чтобы в космосе писать. При определённых условиях я могу оставлять чёткий тонкий след и при этом долго не исписываться, и не ломаться от ударов о различные предметы в невесомости, к тому же после меня не останется графитной пыли. Так, что тебе на рисовании я бы точно не пригодился, если только ты не собирался использовать меня вместо канцелярского ножа.

– Теперь понятно, но всё равно с колпачком будет лучше – дерево-то, в том месте, где оно сточено, надо от попадания влаги защитить, чтобы оно не разбухло.

– Не надо излишних предосторожностей – джелутонг воды не боится.

В поисках любви

Ночь прошла быстро и незаметно для обоих. Иван тут же уснул, впечатлённый рассказами своего нового необычного друга, погрузившись в мир сказочных фантазий, невероятных приключений и загадочных событий. Граф же был слишком увлечен составлением плана спасения Альбы и течения времени не замечал. Мерлы вообще не спят – для них это противоестественно. Да и случай был особенный, ведь ему удалось выполнить первый пункт плана, в результате чего он обрёл руки и ноги в лице Ивана. Это существенно расширило его возможности, а значит старый план требовал доработки.

– Альба – ты помнишь человека, который положил тебя в этот ящик?

– Я очень хорошо помню этого человека – это архиепископ Флавиан. Он хранил меня в память о человеке, о котором я мало что знаю – я была у него всего пару дней. Дело было во время Великой Отечественной войны. Этим человеком оказался партизан, внимание которого мне удалось привлечь во время налёта их отряда на немецкий полевой штаб. Мне чудом удалось спастись из этого жуткого места – где постоянно точили карандаши. А ещё, немецкие офицеры имели дурную привычку ломать их во времена плохого настроения, и, так как в плохом настроении они пребывали практически постоянно, каждый день казался мне последним. Так вот, партизана этого на следующий день тяжело ранили и так уж вышло, что он попал к Флавиану, который подлечивал его и прятал в своём доме. Ему то он и подарил меня в благодарность за своё спасение. Правда, Флавиан тогда ещё не был ни архиепископом, ни, собственно, Флавианом. Он хранил меня в ящике, сквозь который не только ничего не видно, но и общаться с другими мерлами было затруднительно. Место скучное, зато безопасное. Ящик этот он хранил не дома, а в соборе, в котором был настоятелем ещё в довоенные годы.

После войны я стала чаще видеть белый свет. Флавиан постоянно переезжал, но этот ящик всегда возил с собой. Последний раз он открывал его в городе Горький11
  Сейчас – Нижний Новгород.


[Закрыть], но ко мне тогда даже не притронулся, лишь забрал фотографии погибших от рук фашистов жены и детей.

***

– Десятка по алгебре – это очень хорошо, но у меня ещё художественный кружок и это самое главное.

– А может ты просто пригласишь её в кино или в парк, или в кафешку?

– Нет, ты не понимаешь, она влюблена в парня, который рисует лучше всех в этом кружке и его работы постоянно присутствуют на всех выставках. Если я не докажу, что я ещё круче – у меня нет шансов.

– Мне кажется, ты заблуждаешься.

– А мне кажется, что ты просто не хочешь мне помочь. Да и чего я ждал, разве может какой-то карандаш разбираться в человеческих отношениях лучше, чем сами люди?

– Помогу я тебе, раз обещал, вот только оскорблять меня не надо.

***

Кружок сегодня работал дольше обычного. Ещё бы, такое событие —никому не известный мальчик на первом в своей жизни посещении художественного кружка, уговорив руководителя разрешить ему участвовать в конкурсе рисунка, …, выдал шедевр, достойный картинной галереи, но никак не школьной доски достижений. Глядя на Ивана, заканчивающего свою работу, и на столпившихся вокруг него ребят, худрук пытался сообразить, что делать дальше с этим юным дарованием, ведь его знаний и опыта было явно недостаточно для обучения талантливого подростка.

Проведение конкурса стало лишь формальностью, так как победитель был очевиден. Однако у Ивана не всё складывалось так гладко. Хоть он и остался доволен собой, пыл его заметно поубавился, ибо красотка Виолетта ушла с кружка в сопровождении прежнего кавалера, звезду которого он затмил своей внезапной популярностью. Радовало только одно, что Виолетта, всё же не отказалась зайти к нему в гости и ознакомиться с другими его работами. И это должно произойти уже в следующую субботу. Потом можно будет пригласить её на прогулку, и дело в шляпе. Вторник не раздражал, напротив, Иван был весьма доволен этим обстоятельством – у него оставалось достаточно времени для создания никогда не существовавшей коллекции рисунков. Это было не совсем по-спортивному, но Граф молчал, а совесть была в сговоре. По мнению Ивана, цель, в данном случае, так точно, оправдывала средства.

***

– Нижегородская епархия? Нижний Новгород? Ты, что – спятил? Это же в России. До туда от Минска не меньше тысячи километров…

– Ну и что? Самолёт очень быстро преодолеет это расстояние.

– Самолёт – дорого.

– Деньги – моя забота.

– Родители наверняка будут против.

– Родителей я тоже уговорю.

– Нет, я не могу.

– Почему?

– Сам знаешь – ты же читал мои мысли.

– Чудак-человек – если я обладаю такой способностью, это ещё не значит, что я постоянно читаю твои мысли. Я был занят своими делами.

– В субботу утром ко мне придёт Виолетта и я буду показывать ей свои картины.

– Какие?

– Вот – в этом-то и проблема!

– Ладно, будет у тебя к субботе коллекция, но дай мне слово, что после этого ты мне поможешь.

– Договорились, – сказал Иван, выслушав историю Графа.

Теперь время для Ивана тянулось по-черепашьи. Хорошие работы, даже при наличии такого вдохновения, как Граф, создавались долго. Непростительно много времени тратилось на занятия в школе и выполнение домашних заданий. Кроме того, в эти дни, как никогда остро ощущалось присутствие в доме родителей, от которых приходилось прятать свои творения, потому, как объяснить происходящее им будет просто невозможно. Да и побаивался Иван, чтобы мама с папой, обнаружив вдруг проснувшийся в их чаде гений, не натворили чего-нибудь, что могло бы помешать зарождающимся отношениям с Виолеттой.