Текст книги "Т-34"

Михаил Михеев
Т-34

 
Трещит земля, как пустой орех,
Как щепка трещит броня.
А Боба вновь разбирает смех:
Какое мне дело
До вас до всех?
А вам до меня!
 

М. Соболь «Песня о погибших пилотах»

– Если ты, скотина, еще раз к ней руки протянешь, я тебе джойстик откручу.

Голос звучал лениво и неторопливо, по-хозяйски. За одну эту нотку барственности какой-нибудь Майк Тайсон уже отгрыз бы посмевшему открыть рот ухо. А за смешки, которые дружно, словно по команде, издала окружившая Его Величество кодла, еще и нос бы откусил. Скоты…

Не сейчас, только не сейчас. Драться с этими ублюдками желания нет от слова «ващще». Другие планы, другие задачи, а главное, им сойдет с рук, а его запросто вышвырнут из универа. И тогда…

Что «тогда» – не хотелось даже гадать. Достаточно представить лицо матери – и все. Но вот только как теперь быть? Их четверо, он один. У дебилов такое соотношение сил желание помахать кулаками вызывает автоматически. Черт! Вариант бежать… Противно…

В таких ситуациях долго размышлять вредно. И сейчас эта истина подтвердилась. Один из «шестерок», видимо, решил выслужиться перед боссом и, подойдя к жертве, дал ей звучного щелбана. А дальше… Дальше тело сработало автоматически – и понеслось!

Раз! Охамевший дятел с удивлением смотрит на палец, вывернутый под неестественным углом. Боль придет позже где-то на секунду, но к тому моменту палец уже перестает его интересовать. Зато начинают привлекать к себе внимание отбитые… гм… гениталии. Шаг вперед. Тело свивается, будто пружина – и распрямляется. В финальной точке движения кулак аккуратно соприкасается с кончиком подбородка второго противника. Тот нечленораздельно хрюкнул и плавно, словно из него разом выдернули кости, стек на пол. Похоже, у него если не нокаут, то уж нокдаун точно. Чуть сильнее – и гарантированный перелом челюсти. Множественный. Но так даже лучше, разница между побитым хамом и покалеченным студентом для закона огромна. Третий только-только начал соображать, что процесс движется как-то не совсем правильно, однако довести мысль до логического завершения не успел. Вместо этого он ушел в ближайшую стену, трижды соприкоснулся с ней затылком и сполз на грязный пол, безучастный к происходящему. И остался на ногах только главнюк, тоже не сообразивший пока, как изменилась ситуация.

– Ну что, поговорим?

– Да ты…

Взмах руки, резкий, но широкий и неумелый. Чуть пригнуться, пропуская его над головой. И – раз-два-три – по морде.

– Н-на!

Увидеть заваливающегося назад противника со сведенными к переносице, изумленными и бессмысленными глазами. И голос за спиной, как всегда невовремя:

– Так-так-так, и что это здесь происходит?

Два часа спустя он сидел в кабинете декана, и настроение было – гаже некуда. Сам декан восседал за столом и мрачно оправдывался:

– Александр, ну, я такого даже не ожидал, извини уж…

– Да ладно, Паш, все нормально, – его собеседник, поморщившись, махнул рукой. – Что, мы с тобой по молодости из-за девчонок никогда и ни с кем не дрались? Ты мне лучше скажи, что теперь с этим орлом делать?

Оставалось сжаться в комочек и не отсвечивать, потому что конкретно этот человек и впрямь мог сделать с ним чего угодно. Господин Колобанов, известный в городе предприниматель и меценат. Если верить слухам, один из богатейших людей – естественно, по меркам их замшелой провинции. Какая-то должность в мэрии – но на первые роли Колобанов никогда не лез, что ничуть не умаляло его возможностей и реального веса. И нищий студент, рискнувший набить морду его племяннику, в данной ситуации мог рассчитывать лишь на неприятности.

– Итак, я слышал вашу версию, молодой человек, – Колобанов сам был не стар, по виду, несмотря на заметную седину в волосах, и сорока не было, но такое обращение его, похоже, забавляло. – Слышал версию моего непутевого племяша. Остается единственный вопрос – кому из вас я должен верить?

– Дядя, я…

– А ты молчи, – голос бизнесмена внезапно стал жестким, слова падали, как расплавленный свинец. – Позорище! Вначале решили помахать кулаками. Молчать! А потом вчетвером – вчетвером! – получили по морде от одного. Мне-то мог бы и не врать. Вы устроили свои тупые разборки прямо под камерой видеонаблюдения. Знаешь, я могу простить то, что ты ведешь себя, как мажор. Но вот глупость… Паш, сделай ему отчисление. По собственному желанию, ес-сно. Поумнеет – восстановится.

– А…

– Ключи от машины. Карту. И пшел вон.

Судя по всему, авторитетом дядюшка пользовался непререкаемым. Во всяком случае, ему даже не потребовалось повышать голос – племянник беспрекословно выложил на стол ключи от своей шикарной бабовозки марки «Порше» и пластиковую банковскую карту. А потом встал и с видом побитой собаки вышел. Колобанов дождался, пока тяжелая дверь мягко, но в то же время солидно закроется, вздохнул и с какими-то тоскливыми нотками сказал:

– Знаешь, Паш, не пойму, в кого это чудо уродилось? Ты же его помнишь мальчишкой, нормальный пацан был. И что стало?

– А ты его упустил, – махнул рукой декан. – Слишком долго у тебя своих детей не было, вот и баловал племянников. И добаловал, что они о себе возомнили не по чину. Сколько на то, что он за вечер в клубе тратит, ты мог в свое время жить? Месяц? Два?

– А-а… – махнул рукой бизнесмен, встал, прошелся по кабинету, заметно приволакивая левую ногу. Поймал удивленный взгляд и вдруг подмигнул: – Не дрейфь, парень. Я, конечно, сволочь, но без нужды не обижу. Паш, подтверди.

– Угу, – хмыкнул декан. Голос прозвучал как-то странно.

– Вот видишь. Тебя как зовут?

– Сергей… Сергей Хромов.

– Ну, а как меня зовут, ты уже знаешь. Ты храбрый парень. Немногие рискуют влезть в конфликт с человеком, за спиной которого стоит кто-нибудь вроде меня.

– Надоело все, – с внезапной злостью прошипел Сергей. – Ненавижу я вас всех. Хозяева жизни…

Он бы, наверное, еще много что сказал, но Колобанов внезапно хлопнул в ладоши. Трижды. Это было так неожиданно, что студент осекся на миг. Паузы хватило:

– Может, и хозяева, – голос Колобанова звучал странно-задумчиво. – Паш, как думаешь, он нам подходит?

– Не знаю, – декан пожал широченными плечами. – Во всяком случае, он лучше прочих. Так что… Почему бы и нет?

– В любом случае, решение принимать не нам. Хромов, где драться научился?

– То там, то сям…

– То там, то сям… Первый разряд по боксу и самбо, секция рукопашного боя, – хмыкнул декан. – Пожалуй, с ним тяжело было бы справиться даже мне.

Хромов посмотрел на него удивленно, талантов бойца он за деканом никогда не подозревал. Равно как и того, что хоть кто-то здесь в курсе его старых увлечений. Колобанов понимающе кивнул:

– Откуда ты родом?

– Не все ли равно?

– Пробьем. Ладно, если не боишься, готов заработать много денег и не иметь при этом проблем с законом, завтра жду тебя здесь же. Если ты нам подходишь, разговор продолжится. Если нет – получишь некоторую сумму в компенсацию за потерянное время.

– А если я… не приду?

– Будешь жить, как прежде. Студентом без особых перспектив. Репрессий не будет, обещаю… Ну а согласишься – я уже озвучил. Только имей в виду, риск прилагается. Деньги так просто не даются.

На следующий день, сидя в громаде колобановского «Мерседеса», Сергей с любопытством оглядывал невиданный ранее салон. В такой машине он ехал впервые в жизни. Однако надо признать, наскучило это быстро. Салон выглядел… безлико. Качественно, утилитарно, просторно – но не более того. У других хозяев салоны увешаны побрякушками, на креслах какие-то чехлы… Здесь – ничего, что говорило бы о хозяине. Ни пылинки, образцовый порядок, словно машину только-только забрали из автосалона.

А так – ничего себе машинка, удобная, и даже с заднего сиденья чувствовалось, насколько тесно в городской толчее могучему двигателю. Сидящего за рулем хозяина это, впрочем, не беспокоило, он ехал неторопливо, даже вальяжно, и лихачить не пытался. Хотя, тут уж можно не сомневаться, уж его-то бы дорожная полиция тормозить не стала.

Но – ехал, неспешно переговариваясь с развалившимся на правом сиденье деканом. Сергей прислушался было, однако ничего интересного не услышал. Похоже, эти двое знали друг друга очень давно и обсуждали что-то, понятное только им. Сообразить, о чем идет речь, да еще и в середине разговора, было сложновато. Хромов и не пытался – все равно скоро приедут, и вопросы разрешатся сами собой.

К удивлению Сергея, приехали они не в район, застроенный элитными коттеджами, и даже не в центр города, а на окраину, где стояли старые, изрядно потрепанные жизнью кирпичные пятиэтажки. Но, стоит признать, был в них какой-то уют, начисто пропавший во многих более современных зданиях. Еще пять минут – и все трое вошли в небольшую квартиру на пятом этаже. Простую, но очень функциональную.

– Проходи, садись, – махнул рукой Колобанов. – Паш, займи его пока чем-нибудь, я чайник поставлю.

Он и впрямь принялся греметь посудой, а потом ушел в дальнюю комнату, чтобы вернуться уже без пиджака и галстука, можно сказать, по-домашнему. Это время Сергей потратил на то, чтобы оглядеться и сделать кое-какие выводы. Невеликие, конечно, однако же, судя по всему, в этой квартире бизнесмен жил в те времена, когда не был еще настолько богатым, чтобы покупать целые дома. И, похоже, захаживал сюда он частенько, то ли из ностальгии, то ли еще почему. Квартира выглядела вполне обжитой, да и встреченный на лестнице сосед поздоровался с Колобановым привычно и без удивления.

– Итак, ты, наверное, гадаешь, с чего попал в нашу веселую компанию? – поинтересовался Колобанов, аккуратно поддёргивая брюки на коленях и опускаясь на диван. Сергей в ответ пожал плечами:

– Думаю, скоро сами расскажете.

– Речь не мальчика, но мужа… Однако сейчас у тебя последний шанс отказаться, выпить чаю и уйти с гордо поднятой головой. Репрессий не будет.

– А иначе что? Услышу непристойное предложение, а потом или соглашусь, или исчезну без следа? – это прозвучало с некоторым вызовом, но, как ни удивительно, никого не разозлило. Декан хрюкнул, давясь смехом, Колобанов же и вовсе лишь плечами пожал:

– Да нет, все просто. Ты прикоснешься краешком к тайнам, а потом всю жизнь будешь жалеть, что упустил шанс. Даже не денег заработать, а влезть с головой в самое невероятное приключение своей жизни.

– Уверены, что мне нужны приключения?

– Ми-илай! – покровительственно усмехнулся бизнесмен. – Ты что, думаешь, я о тебе только вчера узнал? Извиняй, тебя изучили вдоль и поперек. И студента Хромова, и еще кое-кого. Разочарую тебя, в списке подходящих нам кандидатур, которые Павел очень старательно рассматривал, ты был далеко не первым номером. Просто… так получилось, что я столкнулся с тобой раньше, чем с остальными. Может, это судьба.

Сергей промолчал. Под спокойным, ни разу не ехидным взглядом Колобанова и чуть покровительственным декана он чувствовал себя не вполне уютно. Сейчас перед ним были люди, способные попросту стереть его в порошок. И, в то же время угрозы от них не исходило. Ну вот не пытались они угрожать, ни словом, ни жестом.

– Хорошо, я согласен.

– Это радует, – фразу Колобанова прервал резкий свист. Бизнесмен поморщился. – Паша, выруби чайник, пожалуйста. И тащи кружки-ложки, ну и все, что найдешь. Сергей, тебе чай или кофе?

– Чай.

– Мне тоже. Все, давай, давай, что где сам знаешь. А я пока кое-что достану.

– А ты что расселся? – декан посмотрел на Сергея удивленно. – Руки мой – и помогай. В темпе, в темпе.

Чай был так себе, из пакетиков, зато варенье вкусное. Клубничное. Разговор ни о чем… И, лишь когда они закончили, Колобанов наконец перешел к делу.

– Что ты думаешь вот об этом? – на стол лег альбом с фотографиями. Сергей взял его, открыл. О-па! Сказать, что он был удивлен, значило ничего не сказать.

– Вы что, реконструкторы? – поднял он глаза на Колобанова. Тот лишь пожал плечами. Зато декан ухмыльнулся:

– Вот потому, что все подумают так же, даже если ты откажешься и начнешь орать на каждом углу, какие мы сволочи. Пальцем у виска покрутят – и все. Мало ли увлечений у не наигравшихся в войну стариканов? А на самом деле все эти фотографии – подлинники.

Вот теперь желание покрутить пальцем у виска как-то резко возникло уже у Сергея. Подлинники! Да на одних Колобанов с деканом в средневековых одеждах, на других – в форме красноармейцев, на третьей вообще в тоги римские вырядились. И таких фото – десятка три, если не больше. Правда, они на этих фото помоложе выглядят, но вполне узнаваемы.

– Ты фантастику читаешь? Читаешь-читаешь. Не слишком много, так, в числе прочего, но все же. И наверняка читал книги про параллельные миры, – Колобанов встал, прошелся по комнате, вернулся к столу, уперся в него ладонями и навис над Сергеем. – Это – не фантастика. Именно прогулками по иным мирам мы в свое время и заработали и деньги, и свое положение[1]1
  См. роман «Стрелок».


[Закрыть]. И предлагаем тебе присоединиться к нашему дружному коллективу. Кстати, коллектив – вторая причина, по которой твои вопли ни к чему не приведут. Мы не одни, за нами Контора, мало кому известная, но обладающая определенным влиянием. И уж сделать так, чтобы тебя приняли за идиота, пытающегося таким дурацким способом отомстить обидевшим тебя богатеньким буратино, она сможет запросто. Ну так как, в ряды вливаешься?

– В каком качестве? – Сергей еще не избавился от шока и спросил механически, на автопилоте. Колобанов лишь рассмеялся:

– Молодец, правильный вопрос. В качестве подопытного кролика, разумеется.

Рассказ Колобанова, несмотря на сухость изложения и ровный, спокойный тон, вышел захватывающим. Как оказалось, фантастическая, на первый взгляд, идея прогулок по иным мирам давным-давно решена. Только мало кто об этом знает.

И Колобанов, и декан в этом деле уже давно. Больше пятнадцати лет. И занимаются они нечем иным, как разведкой иных миров. Вот, кстати, причина того, что декана так часто нет на месте. Все считают, что он бизнесом занимается. И впрямь занимается, но он – лишь прикрытие. А основное – как раз походы за грань. И хромота Колобанова оттуда же – в последнем выходе получил ранение, стыдно признаться, в ягодицу. Не смертельно, но и не сахар. Впрочем, не привыкать – и раньше доставалось.

Так вот, эти двое в организации, исследующей и грабящей (ну, не то чтобы грабящей, но Колобанов открытым текстом объяснил, что трофеи – это святое) параллельные миры, были людьми не последними. Работая с самого начала, просто в силу заслуг рядовыми не останешься. Не последними, да. Но и, как ни крути, далеко не первыми. А у руководства имелись определенные планы, далеко выходящие за рамки возможностей обычной разведгруппы.

Ближайшим из этих планов был… эксперимент. Дело в том, что параллельные миры фактически один в один повторяли историю их собственного. Имелись, конечно, и различия, но из тех, что рассмотреть можно разве что с помощью микроскопа. Однако, как показали результаты походов самого Колобанова, при достаточно длительном и мощном воздействии происходят какие-то изменения в энергетической картине межпространственного барьера. Какие воздействия? Бог их знает, разведчики регулярно ухитрялись наворотить такого, чего и в голливудских боевиках не увидишь. Какие изменения? А вот это Колобанов объяснить тем более не смог, лишь руками развел. Теория процессов выходила далеко за рамки его понимания. Практику и не обязательно разбираться во всех тонкостях процесса.

Впрочем, теоретиков хватало и без него. И тогда решено было провести эксперимент с забросом группы в миры, стоящие примерно на уровне середины двадцатого века. Ориентировочно на год-два, причем, для его чистоты, требовались люди самые обычные, без спецподготовки и, желательно, даже без понимания того, что случилось. Шесть человек, больше не потянет установка межпространственного перехода. Обратно – сколько хочешь, а вот туда шестеро и ни человеком больше. Раньше вообще вдвоем ходили, на что-то лучшее энергии не хватало, однако времена идут, теория совершенствуется, да и аппаратура тоже.

Зачем ему об этом говорят? Да все просто. Чистота чистотой, но кто-то же должен притащить уцелевших обратно, к порталу. Ну, или хотя бы сам явиться. А ученые тем временем посмотрят, как вмешательство повлияет на состояние барьера. И нечего морду воротить, что людей на смерть без их согласия посылают. Все на самом-то деле согласились, и за неплохие деньги. Их только в детали не посвящали. Эксперимент по выживанию в особо сложных условиях. Ни словом не соврали, просто не уточнили детали. И предприятие совсем небезнадежное, тому примером и сам Колобанов, и миллионы переживших ту войну советских людей. Почему выбрали именно его? Да потому, что физические кондиции хорошие, храбр, неглуп… И притом величина – убегающе малая. Помрешь – никто и не хватится, кроме разве что матери. Но ты ведь ей сам скажешь, что завербовался в экспедицию… Или в Иностранный легион, в Африку за длинным рублем рванул. Вариантов масса. Ну что, парень, рискнешь? За хорошую плату, а? Двадцать штук в год, и не рублей, естественно. Конечно, немного, но то, что там сможешь нагрести, твое все до копеечки. Когда отправляться? А вот завтра и начнем…

Сознание вернулось рывком, и этот процесс назвал бы приятным разве что законченный мазохист. Болела голова, во рту пересохло, а в глаза словно сыпанули песку. Ну и прочие признаки общей интоксикации организма, в народе именуемой похмельем.

Сергей покрутил головой, с усилием заставляя шею ожить, вернуть ей чувствительность. Черт! И ведь жаловаться-то некому, Колобанов его честно предупредил, что будет хорошая попойка, якобы в честь знакомства с коллективом. А что? Повод ничуть не хуже других. А на финал немного снотворного – и все, очнутся «выживальщики» уже на конечной станции своего маршрута. Вот только похмелья, увы, никто не отменял.

Сергей с немалым усилием заставил тело принять сидячую позу. Глаза вновь резануло – на сей раз солнечным лучом, рвущимся сквозь неплотную завесу листвы. И это моментально сняло все сомнения. Ну да, он до последней секунды подозревал (и, чего уж там, надеялся), что все это – не более чем дурацкая шутка скучающего местечкового олигарха. Однако из октября перебросить в лето, да еще и, судя по самым обычным елкам, березам, осинам и прочим соснам, а также густо вьющимся комарам, лето самое обычное, среднерусское… Нет, это явно за пределами возможностей любого шутника, а значит, как ни фантастически все это звучит, они и впрямь в ином мире. Интересно только, в какую эпоху, и не выскочит ли из кустов неандерталец с дубиной.

– Что за черт!..

Сергей повернул голову влево и увидел, как из густой, хотя и немного пожухлой травы, поднимается, очумело мотая головой, Игнатьев. Одутловатое лицо профессионального прожигателя жизни было насыщенно-красным, покрытым мелкими бисеринками липкого даже на вид пота. Взгляд, правда, острый, цепкий – Игнатьев не только умел пить все, что горит, и трахать все, что шевелится, но и в не такой уж далекой молодости плавал с аквалангом, прыгал с парашютом, летал на дельтаплане и до одури гонял на автомобилях, мотоциклах, снегоходах… В общем, ловил адреналин, что, в свою очередь, требует не только придурковатой безбашенности, но и кое-каких мозгов. А еще – железного, несмотря на все излишества, здоровья. Неудивительно, что в себя он приходил буквально на глазах.

– Спроси, что полегче.

– У-у-у…

В содержательный разговор явно стремился вмешаться еще один участник. Правда, это у него получалось как-то не очень. Петр Петрович Востриков, в обыденной жизни скандальный журналист и заслуженный работник культуры городского масштаба (засрак, как его называли за глаза подчиненные, это Сергей знал точно), вылез из кустов на четвереньках. Судя по виду, ему изрядно досталось от… кустов. Шиповника здесь росло море, и Востриков сейчас выбирался из его самой глубокой впадины, на четвереньках, порвав и изгваздав модный дорогой пиджак. Да уж, тяжело в учении – легко в зоне поражения. Обратное, похоже, тоже верно. Никакой подготовки, чистота эксперимента, чтоб ее, и, как результат, жесткое начало путешествия. Вон, какие лица перекошенные.

– Вашу мать…

Все остальное, что родила изящная мысль рафинированного интеллигента, звучало на редкость нецензурно. Заслушаться можно. Похоже, голова у него тоже болела. Сергей поморщился, незаметно извлек из кармана коробочку с лекарствами. Маленькое преимущество посвященного в историю – есть возможность подготовиться. К примеру, те же лекарства в карман сунуть. Антибиотики там и прочий парацетамол. Капсула нурофена – и все, можно присесть, опершись на ствол березы, в ожидании возвращения к нормальному самочувствию. Минут десять боль придется терпеть, ну а потом должно подействовать.

Веки моментально потяжелели, и глаза начали слипаться, но из померещившейся нирваны его вывел несильный пинок в голень и возмущенный вопль:

– Ты чего разлегся?

Сергей лениво поднял глаза, окинул взглядом подбоченившегося и напоминающего сейчас бойцового петуха Вострикова и негромко поинтересовался:

– Мешаю? Ну, так отойдите подальше.

– Ты что о себе думаешь, щенок?

Да уж, культура так и прет. И голова еще не прошла. К горлу подкатил комок мутной злости. Сергей встал, оказавшись вдруг на полголовы выше своего собрата по приключению, и негромко сказал:

– Не стоит говорить про меня гадости. А то ведь я могу решить, что вам к лицу черепно-мозговая травма. А всем скажу, что вас аист по дороге уронил…

Востриков явно находился в неадеквате, но для того, чтобы представить, насколько близка его физиономия к кулаку, соображаловки хватило. Неудивительно – когда-то Востриков начинал журналистом, репортером скандальной хроники, а там заработать травматическое удаление зубов было проще, чем высморкаться. Годы прошли – а рефлексы остались.

Однако рефлексы рефлексами, а приобретенный за годы сытого и уважаемого существования апломб требовал выйти из внезапно образовавшегося конфликта победителем. То есть отступать нельзя, стоять на месте, а тем более наезжать – чревато… Сергею, головная боль у которого как раз прошла, то ли от лекарства, то ли просто от злости, даже стало интересно, как он поведет себя в такой ситуации. Однако понаблюдать за мучительными телодвижениями интеллигента не получилось – все очарование момента разрушил новый персонаж.

– Это что вы здесь делаете, а?

В отличие от их помятой троицы, Хинштейн выглядел так, словно только-только вышел с заседания совета директоров какой-то немаленькой фирмы. Он в недалеком прошлом в такой совет и входил – ровно до тех пор, когда отец влез в сомнительную аферу и, несмотря на многообещающую фамилию, не смог из нее вылезти. Так что отправился Хинштейн-старший очищать Север от снега, а его сын оказался вдруг не у дел. В смысле, вообще – мажоры, на самом-то деле никому особо не нужны, их терпят ровно до того момента, пока за спинами маячит фигура родителя-покровителя. Ну а если фигура исчезает, человека сбрасывают, как расходный материал, что, в принципе, и произошло.

Как ни странно, в отличие от многих орлов своего круга, Альберт Хинштейн оказался достаточно умен, чтобы сделать трезвые и логичные выводы. Не успел, видать, мозги в клубах растерять. Вот и попал в их теплую компанию, хотя Колобанов решительно отказался пояснять, как сумел завербовать такого орла.

– Все нормально, – махнул рукой Игнатьев. Он, в отличие от Вострикова, успел окончательно прийти в себя. Наверное, прошлые увлечения сказались, для экстремала быстро соображать – норма. – Ребята, кажется, немного в шоке.

«Ребята», один из которых был на пятнадцать лет моложе, а второй на десять старше Игнатьева, синхронно кивнули. Оба моментально сообразили, что принять эту версию наиболее простой способ не доводить разговор до драки и притом сохранить лицо. Хинштейн тоже кивнул – он вряд ли поверил услышанному, но развивать тему не стал. Умный еврейчик…

– Где это мы? И где остальные? – Хинштейн с интересом огляделся.

– А черт его знает, – Сергей демонстративно пожал плечами. – Ничего в голову не приходит. Какие-нибудь идеи есть?

– Самому непонятно. Но все же… Если мы вчетвером здесь, то, по логике, и остальные должны оказаться в пределах видимости.

Да уж, и впрямь возможность соображать не утратил. А и в самом деле, сидели они всемером. Перед забросом Колобанов как раз вышел – значит, перенестись должны были, как он и обещал, шестеро. Соответственно еще двое оказались в зоне перехода. Разумеется, если все прошло штатно – бизнесмен предупреждал, что такое количество народу на практике еще никто не переправлял. Это обратно можно сколько хочешь людей выдергивать – и такое делали – а вот туда пока не пробовали. А вдруг не получилось? Первопроходцы, мать их через колено… Гадай теперь, чем все закончится.

Громкий хруст за спиной заставил их дружно развернуться – как раз вовремя, чтобы увидеть, как из неглубокого оврага медведем вылезает Ковальчук. По лесу сей мордатый детинушка ходить не умел совершенно, компенсируя этот недостаток упорством и хорошей физической формой. Вон, плечи аж распирают теплый, крупной вязки свитер. Лицо красное, потное – ну да, одежка не по сезону.

– Люди! Мы где?

– Самим интересно, – буркнул Сергей. Ему, кстати, и впрямь было интересно. Колобанов предупредил только, что они попадут в середину прошлого века. Создавалось впечатление, что и сам не знал толком. Хотя… Можно предположить, что это – период Второй мировой. Декан – он вообще был в теории куда подкованней своего приятеля-бизнесмена, хотя и отдавал ему лидерство в разговоре, – сказал между делом, что параллельные миры формируются в момент глобальных изломов. Чем ближе прокол к точке формирования, тем проще его осуществить, и этим обстоятельством ушлые исследователи пользовались без зазрения совести. Впрочем, по датам не факт – если верить историкам, весь двадцатый век творилось такое, что новые миры вполне могли отпочковываться хоть каждые полчаса. В любом случае, время тут, скорее всего, не самое спокойное. Хотя… когда оно было спокойным вообще?

– Во-во. Интересно… А между прочим, здесь и сейчас лето, – буркнул Ковальчук и стянул через голову свитер. Рубашка под ним была мокрой и облегала тело. – Я чего-то не понимаю?

– Мы тоже.

– А где…

– Да здесь я, здесь.

Голос прозвучал чуть ворчливо, но как-то успокаивающе. И обладатель его выглядел под стать – невысокий, плотно сбитый, в камуфляжной одежде. Мартынов Александр Павлович, в недалеком прошлом начальник охраны крупнейшего (и, к слову, единственного) в их городе торгового центра. Почему ушел? А хрен его знает. Пенсионер, которому не сидится дома, и выглядит соответственно. Но вот глядя на его неторопливые движения, как-то неохота поворачиваться к нему спиной. Из всей их группы Мартынов был единственным человеком, которого Сергей опасался.

Из леса он вышел неторопливо и спокойно, даже чуть лениво, но при этом момент, когда Мартынов оказался вдруг совсем рядом, все пропустили. Плюхнувшись на толстый полусгнивший ствол какой-то незадачливой елки, давным-давно покинувшей сей бренный мир, он стянул с ноги кроссовку, вытряхнул из нее мусор, неспешно, обстоятельно надел и поинтересовался:

– Ну что, все собрались? Тогда, может, попытаемся понять хотя бы, что нам делать дальше?

Следующие полтора часа прошли в спорах о том, куда они попали, инвентаризации всего, что нашлось в карманах, и выработку дальнейших планов. Споры были долгие, громкие, но, как оказалось, бессмысленные. Для того, чтобы определиться, не хватало информации, из карманов удалось извлечь кучу ненужного хлама вроде ключей и презервативов, самым ценным из которого оказались складные ножи Мартынова, Ковальчука и самого Хромова. Ну а дальнейшие действия… Решено было идти и попытаться найти хоть какой-нибудь ручей. Во-первых, всем изрядно хотелось пить, а во-вторых, существовала вероятность, что ручей будет впадать в реку, а где река – там люди. Привычку селиться по берегам рек еще никто не отменял.

Сергей в основном молчал. Пускай говорят другие – он здесь по возрасту не то чтобы младший, с Хинштейном и Ковальчуком они ровесники, но лучше не высовываться. В конце концов, он здесь не для того, чтобы командовать, а ради выживания и возвращения. Ну и заработка, конечно – двадцать тысяч «зеленых» в год Колобанов ему обещал.

А вообще, такое впечатление, что эксперимент ставился не только над таинственными межпространственными барьерами, но и над людьми, собранными в их группе. Ну, с самим Хромовым все понятно. Нищий студент, готовый зубами выгрызть себе, любимому, светлое будущее. Работающий за деньги наемник, чего уж там. Игнатьев – тоже ничего сложного. Престарелый искатель приключений, не желающий смириться с неумолимо подкатывающимся возрастом. Плевать ему и на политику, и на убеждения. В чем-то это даже вызывало уважение – ничего из себя не корчит человек, живет, как считает нужным, и говорит, что есть. Может статься, кому-то подобное будет не по нраву, однако, по большому счету, это только их проблема. В общем, с Игнатьевым все ясно. Зато остальные…

Востриков – оппозиционер. Непонятно, почему. То ли по убеждениям, то ли пиарится на этом, а может, кто-то ему за такого рода мировоззрение платит. Ничего удивительного, ведь не зря журналисты с успехом оспаривают право считаться представителями древнейшей профессии. И характер у Вострикова под стать его убеждениям – человек крикливый, наглый, но притом осторожный. Такие умники неплохо умеют пламенными речами зажигать толпу на митингах, талантливыми (этого не отнять) статьями формировать общественное мнение. И шустро, а главное, вовремя сваливать, предоставляя другим право расплачиваться за допущенные ими ошибки, если что-то пошло не так.

Хинштейн… Ну, он умный. В долговременной экспедиции, скорее всего, от кого-то прячется. Как-то проскочила у него весьма многозначительная оговорка. Умный… вроде бы. Но притом откровенно считает всех неевреев третьим сортом, что-то вроде говорящих обезьян. Тщательно это скрывает, но, по молодости, не всегда успешно. Впрочем, подобное отношение характерно для многих его соотечественников.

Ковальчук. Рубаха-парень, простой, как три копейки, умеющий понять и поддержать шутку. Глядя на него, как-то сразу понимаешь, что батя сего гарного парубка ухитрился убить сразу двух зайцев – и сына вырастить, и дуб. Если, конечно, не обратить внимания на то, как закаменело его лицо вчера, когда они знакомились. Он тогда, помнится, сказал «можно просто Володя», а Востриков, от великого ума, тут же рассказал анекдот про «Тобик, просто Тобик»[2]2
  Встречает кастрированный пес сучку. Та:
  – Привет! Я – Люська Большие Сиськи.
  – А я Тобик. Просто Тобик.


[Закрыть]. Всего на миг закаменело, справился с эмоциями парень мгновенно, и никто, кроме Сергея, на это внимания, скорее всего, не обратил. Для молодого человека такое умение владеть собой, как правило, нехарактерно. Так что Ковальчук – этакая вещь в себе. И вообще, он в свое время перебрался в Россию из какого-то пригорода Киева, а на Украине, если верить слухам и телевизору, все на голову ушибленные.