Текст книги "На острие удара"

Ну, все. Даже если они больше ни в кого не попадут, сделано уже немало. Как минимум, атака будет отложена – танки без прикрытия на штурм не пойдут, а пехоте добираться пешком долго и тяжело. Это не Вторая мировая, когда многочасовые марши считались нормой. С ходу в бой никто не рванет. Так что плюс несколько часов, за которые все может измениться.

Но, разумеется, сидеть и молча ждать они не стали. Все равно эффект внезапности утерян, так что стоило, пока враг не разобрался досконально в характеристиках примененного против него оружия, выпустить по вражеским танкам остатки ракет. Бить по активно маневрирующим машинам, задействовавшим вдобавок собственные системы активной защиты, не так просто, как по колонне на марше. Но все же попали – Сурок один раз, Поляков трижды. Наверняка вражеские танкисты сейчас отчаянно матерились, но сделать ничего не могли и, нырнув в какой-то овраг, там и скрылись. Подтянутся такие же разъяренные бегом по грязи пехотинцы, будет весело, однако пока что можно было их не опасаться.

Впрочем, быстро выяснилось, что командование не пускает дело на самотек. Почти сразу, буквально минут через десять, в воздухе появились штурмовики. Старенькие «Грачи»[4]4
  Су-25.


[Закрыть], хотя на Западе их презрительно называют устаревшими, по факту машины грозные, для врага даже страшные. Хорошо бронированная крылатая платформа, увешанная оружием, не слишком быстроходная, правда, но штурмовику это, зачастую, даже плюс. В условиях господства в воздухе – самое то.

Штурмовики ударили с ходу, не теряя времени на прицеливание. Современному оружию, впрочем, этого и не нужно. Овраг, послуживший укрытием полякам, разом превратился в море огня. Поляки, к их чести, попытались ответить, но штурмовики, ловко разойдясь, повторили заход, на этот раз с разных направлений. Вновь заполыхало, а штурмовики, пройдясь напоследок по целям из пушек, ушли на север. Один, правда, со снижением, оставляя за собой легкий дымный след, но, похоже, ничего особо страшного не произошло.

– Вот и все, братцы-кролики, – рассмеялся Сурок. – Помню, много писали, что им звук двигателей наших лайнеров казался слишком громким. Ну, если им не нравится, как гудят наши Ту, будут слушать, как ревут наши Су.

– Ты прямо кладезь бесполезной информации, – съязвила Леночка.

– А ты…

– Тих-ха! – Поляков хлопнул ладонью по столу. Получилось громко и довольно больно. – Отставить скандалы, ребята. Сидим, наблюдаем. Бой еще не закончен.

– Яволь, мой фюрер! – дружно ответили спорщики, переглянулись и рассмеялись. Поляков задумался на миг, оценил комизм ситуации и тоже улыбнулся. Мир в коллективе был восстановлен…

Бой, конечно, не был закончен, однако и не продолжился. Такой вот забавный казус. Поляки в течение дня подтянули-таки силы, распихав их мелкими группами по складкам местности. Дважды прилетали штурмовики, наносили удары, и, судя по данным спутниковой разведки, неплохо прищучили тех, кто плохо спрятался. Правда, такого сокрушительного эффекта, как в первый раз, добиться им не удалось, а вот поляки сумели-таки «приземлить» один самолет.

Это получилось как-то внезапно. «Сушки» в очередной раз прошлись по вражеским позициям, и один из пилотов, уверовав, похоже, в отсутствие сопротивления, запоздал с разворотом. Ситуация, в общем-то, ожидаемая – поляки вели себя на редкость пассивно. Редкая и не слишком точная стрельба из чего-то ствольного, как бы не из древней советской зенитной спарки из тех, которые так любят ставить в кузовы пикапов арабские «бармалеи», не в счет. Потому летчик, возомнив себя бессмертным, и приблизился.

А вот этого делать совершенно не стоило. Видимо, пилотировавший штурмовик летчик серьезного боевого опыта не имел. Прошли мимо него и Сирия, и другие конфликты последних лет, в которых русские неплохо натаскали своих летчиков в боевых условиях. И сейчас это сказалось.

Две ракеты из ПЗРК устремились навстречу самолету. Штурмовик, ловко отработав рулями, изящно уклонился от первой, но вторая зацепила крыло самолета с не до конца еще расстрелянным боезапасом. Полыхнуло – скорее всего, взорвалась одна из подвешенных под ним ракет, и самолет, потеряв левую плоскость, камнем рухнул вниз.

Пилот успел катапультироваться в самый последний момент, и тут ему повезло дважды. Во-первых, в том, что катапульта сработала штатно и, несмотря на малую высоту, успела спасти жизнь пилоту. А во-вторых, для современного самолета, пускай и не очень скоростного, два-три километра не расстояние. Приземлился незадачливый летун едва в сотне метров от занятой русскими базы и, несмотря на то, что поляки открыли беспорядочный и неточный огонь «в направлении цели», успел добраться до своих. Из повреждений – качественно исцарапанное лицо. Прорывался напрямик через кусты малины, а она, зараза, колючками была усыпана не хуже отечественной. Словом, урон скорее моральный, чем реально угрожающий здоровью. Полякам тут досталось сильнее – товарищи сбитого перепахали их позиции не хуже сажающих картошку белорусов. Самолет это, естественно, не вернуло, но некоторое моральное удовлетворение принесло.

А вечером случилось то, чего ни поляки, ни американцы, ни кто еще просто не мог ожидать. Десятилетиями НАТО затачивало свои войска на молниеносные локальные операции силами небольших групп отлично подготовленных и оснащенных профессионалов, имеющих высокотехнологичную поддержку. В первую очередь, естественно, с воздуха и с моря. А остальные… Основная масса войск играла в основном роль моральной поддержки, грозно демонстрируя мощь и надувая щеки за их спиной. Максимум – вводилась на территории с уже подавленным сопротивлением. И до поры до времени это себя оправдывало.

Вот только здесь и сейчас, неожиданно для считающих себя непогрешимыми гениями западных военных теоретиков, сложилась неожиданная, считающаяся ими если не невозможной, то, как минимум, уникальной ситуация. И концепция, много лет назад культивируемая штабами почившего в бозе Советского Союза, получила шанс на реализацию.

Солнце как раз склонялось к горизонту, когда небо заполнилось тяжелым гулом. С северо-востока, приминая широкими крыльями тучи, плотным строем шли самолеты. Шли через границы – и «шпроты», на сей раз претензий не имели. Еще бы – хозяева только что скомандовали «К ноге!», поэтому им оставалось только демонстративно вилять хвостиками. Они, конечно, попытались бы что-то сделать, но без поддержки из-за океана их роль в глазах медведя ограничивалась закуской. Все это понимали, а потому даже воздушного коридора у них никто не запрашивал. Знали – не дернутся. А потому самолеты просто и безыскусно двинулись по кратчайшему пути. Зрелище получилось впечатляющим. Сейчас, надежно прикрываемые истребителями, по воздуху перебрасывались три воздушно-десантные дивизии. Одновременно через территорию Белоруссии выдвигались давно готовые к бою сухопутные силы. И вышел в море флот, благо теперь ему противостояла не вся мощь НАТО, а только польские корабли. С которыми вполне можно было бороться.

Надо отдать полякам должное, сопротивлялись они отчаянно. Вот только силы были явно неравны. Со времен, когда Польша могла играть в высшей лиге, прошло четыре столетия. Россия же, и раньше бывшая одной из сильнейших держав, быстро набирала мощь исполина. И судьба невовремя тявкнувшего соседа была предрешена.

Насыщенные бронетехникой ударные группы рассекли Польшу, как раскаленный нож кусок масла. Блокируя узлы сопротивления, они двигались вперед, ставя под контроль логистические центры, отрезая друг от друга города и не давая рассеянным польским войскам собраться в хоть какое-то подобие кулака. Авиация утюжила коммуникации, а на побережье высаживалась морская пехота. Корабли блокировали порты – лезть в ближний бой им было категорически запрещено, однако неплохое ракетное вооружение позволяло утопить любую посудину, которая рискнет выйти в море. Да и сами порты сжечь, если прикажут.

Тем временем десантники занимались тем, для чего их, собственно, и готовили. Захват штабов, складов, мостов, плацдармов, обеспечение переправ и нарушение управления вражескими силами. Польская армия под этими комбинированными ударами оказалась фактически парализована. Единственное, что русские даже не пытались делать, так это штурмовать города.

Вернее, один раз они вошли на окраину Кракова, но получили отпор и моментально откатились. После этого таких попыток не предпринималось. Зачем класть солдат на узких улицах, да еще отвечать потом за гражданских, которые в спину стреляют, а случись что – выкидывают стволы, и вот они уже мирные, защищенные конвенциями некомбатанты? Да и промышленные объекты разрушать незачем – это ведь потенциальные трофеи, война себя должна окупать.

В общем, нет смысла писать матерям похоронки в случае, когда достаточно блокировать подвоз продовольствия. Собственных же запасов надолго не хватит, да и не предназначены современные города для серьезной, долговременной обороны. Ну и нанести бомбовые удары по складам, водозаборам и насосным станциям канализации за-ради ускорения процесса. Разумеется, приступы героизма людям свойственны, однако здесь вам Европа, а не Ленинград. Менталитет держаться любой ценой не позволяет, а время у русских пока было. Поголодают немного, созреют – и сами в руки свалятся. Конечно, война – штука дорогая, и ее затягивание плохо сказывается на финансах, однако люди в перспективе ценнее. Так решило командование русских, и было право.

Впрочем, троицу игроков все это уже напрямую не касалось. Через сутки после того, как началось общее наступление, сразу же как их часть операции была закончена, к базе подогнали танковозы. Обе оставшиеся на ходу машины загнали на них, третью, подбитую и разрушенную внутренним взрывом, затащили, и техника отправилась обратно в Калининград. Сама же великолепная троица попросту вышла в соседнее помещение, оборудованное под комнату отдыха, да там и свалилась.

Родное командование не поскупилось на мягкие диваны, но, откровенно говоря, их бы сейчас устроили даже спортивные маты на полу. Лишь бы их не кантовали. Ожидание боя вымотало куда больше, чем он сам, и мысль о том, что для таких ситуаций пригодилась бы дублирующая группа, была последней, которая посетила голову Полякова. А потом он провалился в глубокий, тяжелый сон.

Польша.

Это же время

Дождь накрапывал уже несколько часов, с самого утра. Осенний – мелкий, противный, назойливый. Почва под ногами моментально превратилась в полужидкое месиво, с чавканьем затягивающее подошвы ботинок. Те, кстати, достаточно быстро промокли, хотя производитель, если верить бьющему себя пяткой в грудь продавцу, гарантировал полную водонепроницаемость. Врал, конечно, вопрос лишь, продавец или завод.

Дина сидела на краю вырытой местными ударниками сельскохозяйственных подвигов канавы, смотрела на текущий по ее дну мутный ручеек и раздраженно морщилась. Одежда, тоже вроде бы непромокаемая, изрядно напиталась водой и неприятно холодила тело. Мерзкие были ощущения.

В полукилометре перед ними по дороге нескончаемым потоком шли русские войска. Шли не как на параде, разумеется, но быстро, уверенно и целеустремленно. На кучку людей в стороне они даже внимания не обратили, если вообще их заметили, но, как понимали все четверо, это долго не продлится. Очень скоро подойдут люди, специально обученные ловле чужих разведчиков, – в этом русские толк знают. И, получается, времени у них всего ничего…

– Паршиво, – хмуро заметил Полански. – Мы так выбираться месяц будем.

Логика в его словах имелась. Сюда-то их забросили, а вот как пробраться на нейтральную территорию той же Прибалтики сейчас? Километры – они и в Африке километры, а с транспортом могут и проблемы возникнуть. Точнее, наверняка возникнут, даже если удастся раздобыть машину. Разумеется, ловить угонщика в момент, когда тебя самого могут намотать на гусеницу, причем не со зла, а просто не обратив внимания на мелькнувшую впереди двуногую козявку, вряд ли кто-то будет. Но зато русские почти наверняка засекут и, можно не сомневаться, очереди из пулемета не пожалеют. Им же четверым ее хватит за глаза. Видела уже Дина результат попадания из пятидесятого калибра по автомобилю. Ощущения, будто пассажиров через мясорубку пропустили, и на их месте оказаться ой как не хочется.

– Ночью попробуем.

– Конечно, попробуем, – согласился Полански. – Но есть у меня идея.

– Ты псих, – сказала Дина, когда он эту идею озвучил. – Где, ты говоришь, это место?

Оказалось, недалеко, но главное даже не в том. Дороги пересекать не требовалось и к населенным пунктам приближаться, а значит, и риск столкнуться с русскими снижался до вполне приемлемой величины. Дина подумала немного, потом решительно позвала остальных и озвучила им новый маршрут. Товарищи переглянулись, но спорить не стали. В конце концов, вариант не страшнее любого другого. Особенно если Полански не хвастает, а действительно сумеет выполнить то, что обещал. А их заряжающий, надо признать, треплом не был.

Но прежде чем идти, Дина отдала приказ распределить между собой пленки с записями. Если их накроют, так больше шансов, что хотя бы часть материалов доберется до места назначения. И приказала устно сообщить, что русские применили новые танки. Народ посмотрел удивленно, а Моше, как самый молодой, спросил:

– Майор, вы уверены? Я лично не заметил в этих танках ничего особенного. Ну, ракеты они применили новые, это да, но сами-то…

– Эти танки не присоединились к основным войскам, а немедленно эвакуировались.

– Для спецгруппы это нормально.

– А эвакуировать танк, который вдребезги разнесло, тоже нормально? Что в нем было интересного, что даже с такими повреждениями они прячут его от чужих глаз?

Народ задумался. Народ помолчал. И наконец, выдал свой вердикт. Здравая мысль в словах командира имеется. Не бесспорная, конечно, однако же и со счетов ее сбрасывать не стоило. Ну а потом они отошли подальше, в лесок, кое-как замаскировались и постарались отдохнуть перед тяжелой ночью. Получалось не очень, но все же…

К месту, указанному Полански, они подошли уже под утро. Раньше такое время считалось идеальным для диверсий – темно, часовые клюют носами… Сейчас, в эпоху приборов ночного видения и автоматических систем охраны, спорный вопрос. Тем не менее шансов все же больше – темнота давала возможность незаметно обойти потенциально опасные места. Русские просто физически не смогут непрерывно контролировать все пространство. Там, где квартируют их войска – разумеется, но и Дина со товарищи не дураки. Заложат широкую дугу – в конце концов, лучше усталые ноги, чем пуля в башке.

А вот на месте все зависело от того, добрались сюда русские или нет. Имелся большой шанс, что все же нет, уж больно незначительный объект, на такие и внимания не обращают. И вскоре Дина с замиранием сердца поняла – удача на их стороне. Нет здесь русских. И вообще никого, даже сторож сбежал. А вот то, что интересовало разведчиков, как раз имелось и, судя по всему, пребывало в исправном состоянии.

Аэродром. Маленький, частный, военным совершенно неинтересный. Три спортивных самолетика – идеальный вариант, чтобы попытаться улететь, если бы не одно маленькое «но». Вчетвером ни в один, даже в «спарку», не влезешь, а единственным, кто (если верить ему на слово) мог таким самолетом управлять, был Полански. И то, как он честно признался, летать он умел так себе.

– Пся кошеч, – ругнулся заряжающий себе под нос. – Я рассчитывал на Ан.

– Чего?

– Ан-2. Раньше здесь всегда стояла хоть парочка, окрестные поля от вредителей обрабатывали.

– Ты, видать, давно здесь не был, и с того времени многое изменилось.

– Наверное, – великан не стал спорить. – Но в эти игрушки мы не поместимся. За мной!

Вообще-то, отдавать приказы – прерогатива командира, но не в этом случае. Их маленький, сплоченный коллектив слишком давно воевал вмести, и кое-какие формальные нюансы отошли на второй план. Сейчас Полански был компетентней остальных – ему и принимать решения. Тактические, во всяком случае. Главное же, он оказался прав, поскольку в самом углу, практически неразличимым в предрассветной мгле призраком, стояло нечто.

– Это же русский вертолет, – пробормотал из-за спин товарищей мехвод. Полански лишь усмехнулся:

– Ну да, а вы что здесь увидеть ожидали?

– Откуда он здесь?

– Ми-2, – спокойно, менторским тоном произнес заряжающий. – Хорошая машина. Легкая, маневренная, надежная, хоть и не слишком быстрая. А главное, русские не выпускали его у себя – нам доверили. Соответственно, запчастей море, и служить они могут при должном уходе хоть до бесконечности. Сейчас проверим, в каком он состоянии…

Через полчаса, когда они уже были в воздухе, Дина сидела рядом с уверенно пилотировавшим машину товарищем и смотрела, как через медленно оседающий утренний туман прорезаются контуры леса. Вертолет мчался буквально в нескольких метрах над верхушками деревьев, и это вызывало испуг, головокружение, восторг… Целая гамма чувств, короче. И для бравого майора все это было внове – на вертолетах летать ей приходилось, но не так экстремально и уж точно не в кабине пилота. Остальные расположились в пассажирском отсеке и вряд ли ощущали это во всей красе, а вот ей… Да еще и гарнитура ощутимо пригибала голову – старого образца, она была довольно тяжелой.

Кстати о гарнитуре. В ней ведь можно и поговорить, что называется, тет-а-тет, пока никто не слышит. И, немного поколебавшись, Дина тронула Полански за плечо и задала уже давно мучивший ее вопрос:

– Слушай, ты где вертолетом управлять научился?

– В армии, – как-то не слишком охотно буркнул пилот.

– В нашей? – удивлению девушки не было предела.

– В польской. Я еще до приезда в Израиль отслужил. В батальоне аэродромного обслуживания. Ракеты подвешивал, запчасти подтаскивал, с пилотами пил. Там и нахватался.

Выглядело не слишком убедительно, однако продолжить расспросы Дина не успела. Откуда-то снизу взлетела и прошла буквально в паре метров от борта огненная струя. От второй Полански, бросив вертолет в крутой вираж, уклонился. Похоже, их засекли, и неважно даже, кто вел обстрел, русские или прячущиеся от них поляки, решившие под шумок завалить русскую (а опознавательные знаки сейчас не видны) машину. Скорее даже, второе – русские не стали бы задействовать исключительно ствольную артиллерию, а, промахнувшись, влепили бы ракетой. Здесь же по вертолету упорно били из нескольких артиллерийских стволов – и, в конце концов, попали.

По вертолету будто прошлись отбойным молотком. Фюзеляж завибрировал и загремел, как огромная бочка. Сразу же резко запахло жженым пластиком и машину начало швырять из стороны в сторону.

– Держись! – отчаянно борясь с ручкой управления, заорал Полански. – Граница рядом!

Дина и без его слов держалась, вцепившись в кресло, как испуганная кошка. Пальцы, наверное, и пассатижами бы не разжали. Вертолет все больше швыряло и раскручивало вокруг своей оси. Обстрел с земли прекратился, они, похоже, вышли за пределы зоны поражения, но это уже ничего не решало. После очередного практически неуправляемого виража Ми-2 накренился и пошел вниз. Длилось это считанные секунды, но вид приближающейся земли разом заслонил весь мир, а нахлынувший липкий ужас, словно растянувшись во времени, подавил остальные чувства. Он тянулся, тянулся, тянулся… До тех пор, пока вертолет не встретился с землей. Страшный удар – и наступила темнота.

Игровая база.

Утро

– Ну как, орлы, выспались?

– Так точно, товарищ генерал!

– Все, ребята, вольно. Поздравляю вас, операцию провели на высшем уровне. По всем расчетам, ваши танки должны были выбить при подавлении обороны.

Напряженное молчание было ему ответом. Ну да, неприятно осознавать, что еще до начала операции тебя списали в безвозвратные потери. Кузнецов усмехнулся:

– А чего вы хотели, мальчики-девочки? Для того и создавалась эта программа, чтобы сохранить людей. А механизмы… Их жалко, конечно, но при нужде еще наштампуем.

В словах генерала была суровая правда. Поколебавшись, игроки были вынуждены с ней согласиться. А потом нетерпеливый и не слишком блюдущий субординацию Пашка спросил:

– Что там происходит-то сейчас?

– Нормально, – усмехнулся Кузнецов. – Мы их в блин размазали. А потому… Выспались, вижу? Это хорошо. Три дня на отдых. Но телефоны держите под рукой.

– Это само собой, – улыбнулась Леночка. – Что, большая война отложена?

– Да, на неопределенное время. Хотя военное положение стоит ввести. А то у нас пятая колонна верещит. От газет и телевидения их отрезали, правда.

– У нас же свобода слова? – хитро прищурился Сурок.

– Ну, разумеется. Пиши, что хочешь. Но тех, кто хочет иметь точку зрения, отличную от правильной, кормить не будут, а от заграничных спонсоров их отрезали. Так что почти все сдулись. А кто не сдулся, тех уже замучили проверками. Так что остается нашей оппозиции неконструктивной разве что интернет. Но уж там они верещат – ой-ой.

– Если нас ругают наши враги – значит, мы все делаем правильно.

– Золотые слова, малыш, – генерал улыбнулся, сразу же начав казаться лет на десять моложе своего возраста.

– Я знаю, – скромно кивнул Сурок. – А еще помню, что в России две беды – дураки и дороги. Я знаю, что делать с одной – много земли, гравия, бетон, асфальт, тяжелая техника, бригада мастеров и хороший прораб. Но что делать с дорогами?

– Молодец! – рассмеялся генерал. – Так держать. Глядишь, до полковника дослужишься.

– А если я хочу до генерала? – прищурился Сурок.

– Не-ет, генералом тебе нельзя, у меня для этого свой внук растет. Но мыслишь верно.

– А если я диссидента встречу, можно ему в глаз дать? – не унимался Пашка.

– Зачем? На них есть прокуратура и карательная психиатрия. И вообще, помните: диссидентов можно разделить на три категории: досидентов, сидентов и пересидентов.

– А как же несиденты? – хихикнула Леночка.

– А это и не диссиденты вовсе, а платные сотрудники. Наши, к слову, сотрудники, и бить их тем более не стоит.

На сей раз смех звучал как-то задумчиво и неуверенно. Генерал посмотрел на молодежь и махнул рукой:

– Ладно, бегите. Не так уж много у вас времени.

Когда топот рванувшего на свободу молодняка стих, генерал печально улыбнулся. Хотел бы он вернуться лет на двадцать… нет, лучше на тридцать в прошлое, чтобы стать таким вот – уверенным, что жизнь бесконечна, все дороги открыты и будущее, как бы ни было тяжело сейчас, прекрасно. Хотел бы. Но – увы и ах.

С другой стороны, жаловаться грешно. Добился он многого и, если проект будет развиваться, достигнет еще большего. В свете последнего успеха это кажется вполне реальным. Но ребятишек стоит стимулировать, и надо подумать, как. А то у чиновников от министерства обороны слишком много недовольства – мол, не положено, когда у лейтенантов зарплаты полковничьи и серьезные премии идут по поводу и без. Не положено. А то, что мальчишки сделали побольше иного генерала, их не волнует. Не положено – и все тут. Хорошо еще, министр им рот затыкает, но все равно, стоит подумать, что сделать. Не стоит привлекать лишнего внимания, его и так чересчур много.

Тем временем лихая троица выбралась на свежий воздух. Сегодня было по-настоящему хорошо – тепло, для осени даже жарковато, чистое, без единого облачка небо. Если так пойдет дальше, ночью врежет мороз, но это когда еще будет. Поляков осмотрелся, махнул рукой:

– Давайте нормально поедим – и по домам. Что-то я вымотался.

– Ты ж вроде сказал, что выспался.

– Паша, – проникновенно глянул напарнику в глаза Поляков. – Я морально вымотался. Да и ты, думаю, тоже. Я прав?

– Ну, есть немного, – стушевался Сурок.

– Во-во. Мы, мужчины, вымотались, а женщине каково?

– Шовинисты, – фыркнула Леночка.

– Да, мы такие. Поэтому давайте-ка все же поедим, а там уж вы и сами подтвердите мою правоту. Я знаю ресторанчик, в котором готовят изумительные свиные ребрышки в вишневом соусе.

– Серег, ты – кулинарный извращенец.

– И даже не скрываю этого. Ну так что, идем?

– Идем, идем… Ходят тут всякие, – пробурчала Леночка, – а потом месячные пропадают.

– Точно? – повернулся к ней Поляков.

– Нет, пока шучу. Хотя ты и стараешься.

– Гм…

– Стараться лучше надо… Да не пугайся ты так!

– Я, Лен, если ты заметила, вообще не из пугливых – это раз. И не вижу нужды бояться этого – два.

– Ну да, не тебе ж…

– Лен, хочешь, я тебе прямо сейчас предложение сделаю?

– А если хочу – что дальше?

Поляков усмехнулся, сунул руку в карман, вытащил маленькую коробочку, потом сделал максимально серьезное выражение лица, встал на колено и щелкнул крышкой:

– Лена, я прошу тебя стать моей женой.

Бриллиант, маленький, но изумительно чистый, переливался в свете лампы всеми цветами радуги. У Леночки округлились глаза, Сурок уронил челюсть до асфальта. Поляков улыбнулся и чуть сбивчиво признался:

– Неделю в кармане таскал, никак не мог придумать, как это сделать. Такой случай грешно упускать.

– Ну ты… Ну ты…

– Да, я. Примерь. Видишь, подошло. А теперь пойдемте все же поедим.

Когда они садились в машину, то не обратили внимание, что за ними аккуратно, чтоб не бросалось в глаза, наблюдают. Не оглянулись лишний раз. А зря.

Где-то в окрестностях Лондона.

Двое суток спустя

– Добрый день, майор. Прекрасно выглядите. Вижу, отдых пошел вам на пользу.

– Благодарю вас, сэр, – ответил Харрис, тщательно сохраняя каменное выражение лица. Если бы он не понимал, что фраза эта не более чем дань традиционной английской вежливости, то оскорбился бы. Как ни крути, а назвать отдыхом считанные дни, большая часть которых ушла на отчеты и беседы с аналитиками, язык не поворачивался. Но, увы, приличия надо было соблюдать. Особенно учитывая тот факт, что полковник разведки и по совместительству герцог являлся его, майора Харриса, прямым и непосредственным начальником.

Герцог, впрочем, тоже хорошо понимал расклады, поэтому не пытался играть в высокую аристократию. Вместо этого он скомандовал «Без чинов» и махнул рукой в сторону кресла. Бесшумно появился вышколенный, похожий на бесплотного духа адъютант, поставив на столик малюсенькую, скорее номинальную, рюмку с коньяком и куда более внушительную, совсем не традиционных размеров, кружку ароматного черного кофе. Такого, как любил Харрис – крепчайшего, с огромным количеством сахара. Изучили его привычки, стоит признать, неплохо. Ну так и ничего удивительного – Харрис ни на миг не сомневался, что его подробное досье давным-давно лежит на соответствующей полке. Разведка есть разведка. Не дети, понимаем.

– Скажите, майор, только честно. Здесь не стоит щелкать каблуками, орать слушаюсь и идти в бой, заранее зная, что не справитесь. Скажите, достаточно ли вы восстановились для следующей операции?

– Смотря какой, – осторожно, взвешивая слова, ответил Харрис. – Если в бой – готов, но если куда-то внедряться…

– О, не волнуйтесь. Как раз этого от вас никто и не требует. Хотя бы потому, что вы не имеете ни соответствующей подготовки, ни опыта, – рассмеялся герцог. – Вас агентурной работе попросту не учили, а дело это, поверьте моему опыту, не самое простое. Что вы скажете о поездке в Польшу в качестве, скажем так, официального наблюдателя?

– В Польшу? – Харрис немного удивился. Он, разумеется, слышал о том, что в этой не в меру гонористой стране происходит какая-то заваруха. Да и мудрено не услышать – комментаторы вещали об этом из каждого телеэкрана, с каждого таблоида. Именно поэтому, кстати, невозможно было понять, что же там происходит на самом деле. В одном все сходились – поляки с какой-то дури схлестнулись с Арктической Империей. Дальше описания ситуации и оценки расходились, но Харрис не сомневался – один на один русские полякам все же наваляют. Свое понимание ситуации он и постарался максимально кратко донести до полковника. Тот медленно кивнул:

– Все правильно. При таком количестве информации что профессионал, что обыватель сделают весьма похожие выводы. Разве что профессионал в сроках категоричен не будет, – и, резко сменив тон, жестко спросил: – Сколько, по-вашему, сможет продержатся Польша?

– Думаю, от месяца до трех, – осторожно предположил Харрис.

– Многие так думали, – поморщился, словно лимон проглотил, герцог. За мимикой он, похоже, следить был не намерен, и это удивило майора. Обычно у людей такого уровня полный самоконтроль на уровне безусловных рефлексов, но, видимо, чем-то сегодня матерый разведчик и аристократ был крайне раздражен. А может, просто хотел продемонстрировать особую доверительность разговора – кто их, аристократов, поймет. – На самом деле падение Польши вопрос не месяцев. Не недель даже – часов. Максимум – дней. Все зависит от того, насколько русские торопятся. Впрочем, спешить им некуда.

– Но… почему? – Харрис был ошарашен. – Союзные войска…

– Не будет никаких союзных войск, майор. Русские крепко взяли нас за глотку, и мы ничем не можем помочь полякам официально. Неофициально же… Поможем, конечно, но скажите честно: что можно втихую передать этому сборищу сантехников, что способно будет остановить русский асфальтовый каток? Атомную бомбу? Так даже она не поможет, а последствия для всех будут неприятными. И потом, давайте откровенно: в нашей собственной стране поляков недолюбливают, и риск, которому мы подвергнем наших собственных граждан ради них, понимания не встретит. Особенно если учесть, что кабинет министров и так держится на честном слове. Нам еще только скандала не хватает для полного счастья.

– Ну, скандал, как я понимаю, будет в любом случае, – обстановка подействовала, и Харрис говорил сейчас откровенно. То, что думал. – Оставить союзника, пускай даже такого, без поддержки – это, знаете ли… Вторая мировая начиналась примерно так же.

– Будет. От этого некуда деваться. Благодаря засилью средств информации, скандалы – явление такое же сезонное, как снег или муссон. Но масштабы несоизмеримы. Потеря не самой уважаемой страны – далеко не столь звучное дело, как ядерные взрывы над Лондоном.

– Вот значит как, – задумчиво протянул Харрис.

– Именно, – герцог теперь говорил жестко, резко. – То, что вы услышите, проходит по разделу государственной тайны. В руки наших врагов попала американская военная база, а на ней – ракеты со спецбоеприпасами. Скандал неизбежен, но одно дело, если он разразится позже. Тогда есть шанс выкрутиться, представить себя спасителями Европы от ядерной войны, а другое – получить этими ракетами по голове. Польшу сдают, и цена этому – отложенная информация. Русские обязались не устраивать апокалипсис и предъявить трофеи позже, когда все закончится. В игре мы, французы и немцы. Америка готовит информационный маневр, а поляки… В общем, их объявят террористами. Никто не станет им помогать, они уже разбиты, а русским нет смысла торопиться. Они и не торопятся.