Текст книги "Второе внимание"

Морхов Михаил

Второе

Внимание

ПРОЛОГ

Рассказанная ниже история не выдумка. К сожалению, не выдумка. Это рассказ о человеке, который совершенно случайно, не ведая и не желая того, пробил брешь в аккуратно выложенной стене ортодоксальной науки. Ученые мужи, веками отвергая возможность экзистенции ВТОРОГО ВНИМАНИЯ, как явления, теперь сидят у обломков стены, глупо пожимая плечами. Существование параллельных нашему миру миров, было очевидным фактом, для многих земных цивилизаций, оставивших о себе лишь письменные артефакты и уничтоженные ветром времени, руины. Египетские жрецы, жрецы Майя и греческие философы, свято верили, что вход во ВТОРОЕ ВНИМАНИЕ, не только возможен, но и предельно опасен. Как сказано в *КНИГЕ МЕРТВЫХ* – дверь, открывающаяся в одну сторону, может быть открыта и в другую. Но откуда это мог знать, наш герой…

ЧАСТЬ 1

Григорий был абсолютно счастливым человеком. Он урвал у жизни, как он любил говаривать, свой кусочек счастья. Кусочком счастья был небольшой ресторанчик, в спальном районе города. Кусочком счастья, была Кухня ресторана, где Григорий сам готовил для своих гостей. Кусочком счастья была жена, стоявшая за маленьким кафельным прилавком, и стряпавшая удивительные пирожные, за которыми в ресторанчик Григория, гости приезжали со всех концов города. Кусочком счастья был, маленький комочек жизни, притаившийся в животе его жены. Такой долгожданный и такой любимый. Вечерами, после того, как Григорий отпускал всех работников, а ресторанчик блестел от влажной уборки и по Кухне распространялся запах чистящих средств с хлором, он включал классическую музыку, и обняв жену наслаждался жизнью.

Но ему была уготована, другая СУДЬБА. Но откуда это мог знать, наш герой…

ЧАСТЬ 2

– Шеф, две солянки и свиные стейки, шестому столику. На сегодня, я так думаю, это последний заказ – сказала Марина, прикалывая *квиточек* с заказом, на длинную рейку с гвоздями. Марина работала у Григория недавно, около трех месяцев. Она была стройна и красива. Но самое страшное было в ее глазах. В них была страсть и похоть, влекущая мужчин и губящая их испокон веков. Поэтому Григорий, старался не смотреть подолгу в ее, зеленые бездонные глаза, с золотыми жилками. Когда-то, в прошлой жизни, в жизни, где еще не было, ни жены, ни ресторанчика, ни его статуса добропорядочного семьянина, он был тем еще ловеласом. Мать даже в шутку, называла его *мусорным котом*, за многочисленные и кратковременные романы. Теперь же он не мог рисковать, рисковать своим кусочком счастья, ради сиюминутного удовлетворения своих фантазий. Марина, как и любая другая женщина, познавшая силу своего очарования, догадывалась об этом. Больше того, она испытывала Григория, ненавязчивым, и как бы случайным кокетством. В силу шли все уловки, известные женщинам, со времен ЕВЫ. Глубокое декольте, обтягивающие топики, надетые без бюстгальтера, выгодно облегающие джинсы, или короткая юбка. А главное запах. Марина поняла, что Григорий, как настоящий кулинар, остро реагирует на запахи, и подбирала, парфюм, который должен был бы безотказно подействовать на бедного подопытного. Но все было тщетно. Григорий держался. Однажды Марина решила взять Григория штурмом, и дождавшись, когда Нина уехала в банк, забежала на склад, где он искал купленные в Италии специи, и набросилась на остолбеневшего Григория. Срывая с него рубашку, она прижалась к такому желанному телу. Придя в себя, Григорий, пытался увернутся от ее горячих губ. Но все больше распаляясь, Марина стала неуправляемой. Сорвав с себя блузку, она прижалась к Григорию обнаженным бюстом. Почувствовав ее нежную грудь с твердыми от возбуждения сосками, он понял, что еще немного и мужское естество, возьмет верх над его разумом. Григорий, пытаясь высвободиться из цепких объятий Марины, с силой оттолкнул ее от себя. Не найдя за что зацепиться, Марина неуклюже упала на спину, на мешки с мукой и рисом. Ее растрепанные влажные волосы, размазанная по лицу губная помада, молодая упругая грудь, вздымающаяся от тяжелого дыхания, приковывали обезумевший, и вместе с тем виноватый взгляд Григория. Не найдя что сказать, натянув рубашку и вытерев рукавом губы от помады, он вышел из склада. После этого случая, Марина сделала вывод, что Григория ей не заполучить. Но в ее коварной головке, рождался новый план…

– Марина… – доставая с полки сотейник, сказал Григорий – Ты опять забыла спросить, с каким гарниром подавать основное блюдо? Боже, неужели так трудно запомнить, а не бегать сто раз по залу? – Григорий усмехнулся, и отработанным движением, плеснул в сотейник оливковое масло.

– Извините, Шеф, но они не хотят гарнир, им нужно только мя-со! – протянула Марина, так как умеют только настоящие кокетки, и поставила на раздаточный стол, две отполированные тарелки для основного блюда, и два горшочка для супа.

Выйдя в зал, она посмотрела на Нину, которая сидела за компьютером, и просматривала дневной отчет, усмехнулась и прошептала – * И почему такие серые мыши, отхватывают нормальных мужиков. Что же он в ней нашел ? Хотя уже, какая разница! *

Подойдя к столику, за которым сидели двое небритых мужчин в кожаных куртках, она скривив лицо, бросила – * ВАШ заказ будет готов через 15 минут. Подождите, пожалуйста. А я ждать не буду, можно начинать!*. Из колонок подвешенных к стенам, лился голос Элвиса, часы показывали четверть одиннадцатого…

Наливая солянку, в керамические горшочки, Григорий почувствовал, что в зале, упало что то тяжелое. Вибрация от удара, прокатившись волной по кафельному полу кухни, прозвенела у него в ступнях. Прислушавшись, ему показалось, что сквозь музыку он услышал приглушенный крик. Подождав еще пару минут, он крикнул, заметив, что его голос изменился – Марина? Марина! – услышав в ответ тишину, все еще сжимая в руке половник, на дне которого была солянка с каперсами, по его фирменному рецепту, он двинулся к двери, отделявшая кухню от зала. Дверь была деревянной, выкрашенной в черный цвет, с треугольником стекла, на уровне глаз, чтобы видеть идущих к кухне из зала и наоборот. Дверь открывалась в обе стороны. Григорий понял, что ему страшно. Его шея онемела. Как когда-то, в юности, когда он в первый раз попробовал спиртное. Ватные ноги непослушно несли его в зал. Поглядев в треугольник двери, наспех вытертый тряпкой и со следами разводов, он не увидел в зале, ничего сверхъестественного. Те же столики со стульями, стены украшенные фактурной штукатуркой, которые они красили вместе с Ниной. Неоновые лампы, компьютер на левой стороне стойки, рядом с прилавком, нагруженным пирожными. Кстати, компьютер. Где Он?

Открыв дверь, Григорий заметил, что большой плоский экран компьютера, используемый как кассовый терминал, отсутствует на своем месте. Также как и его жена.

В то же мгновение, он получил по затылку удар чудовищной силы. Ноги подкосились, как будто из них чудесным образом исчезли кости. Григорий упал на выложенный ламинатом пол, рядом металлом звякнул половник…

…Григорий стоял на кухне, а из мясорубки вываливалось огромное количество фарша, и кровь, кровь темно-алыми струйками забрызгивала все вокруг, белые кафельные стены, плиту, холодильники. Так не бывает – пронеслось у него в голове – Фарш не брызгается кровью. Нет – он скал глазами, полотенце или какую нибудь тряпку, чтобы вытереть все прибывающую кровь. Кровь, которая уже забрызгала его белый поварской китель, он чувствовал уже ее соленый вкус во рту, а тряпку найти не мог…

…Кухня пропала, он открыл глаза, и нашел себя лежащим на полу ресторана. Глаза слепли от текущей по волосам крови. Во рту был ее соленый вкус. Все происходило как во сне, неясные образы – тени, их медленные движения и громоподобные, как при проигрывании на низкой скорости, голоса. Его Нина лежала рядом, ее всегда аккуратная прическа, исчезла. Волосы разметались по усеянному осколками полу, глаза, безжизненно уставились куда – то вбок. По ее левой щеке, колючей проволокой тянулся, кровавый след от ножа. Губы, с запекшейся кровью и стекавшей на пол тягучей слюной, представляли собой страшное месиво. Он из последних сил, подполз к истерзанному телу своей жены и обнял. Он хотел заплакать, но вместо этого, из его глотки вырвались, нечленораздельные страшные звуки.

Один из тех, в кожаных куртках, подошел к Григорию, и направив в его голову черный ствол пистолета, спустил курок.

Потом не было ничего…

ЧАСТЬ 3

– Товарищ Следователь, еще одно! – быстро отдавая честь, и переводя дух после бега, сообщил молодой лейтенант, обращаясь к задумавшемуся, и смотрящему, куда то вдаль следователю прокуратуры по особо важным делам. И задуматься было о чем. Неделю назад, его отозвали с отпуска, где он замечательно проводил время со своей женой и ребенком. Все началось, с серии загадочных и каких то подозрительных самоубийств. Причем сводили счеты с жизнью люди, не имевшие на то никаких оснований, и способами далекими от тех, которыми обычно пользуются самоубийцы. Потом были двое кавказцев, вольных наемников, из тех кого нанимают, чтобы выбить из кого то долги, или проучить. Их нашли в съемной квартире. Это было страшное зрелище. Создавалось впечатление, что их пропустили через мясорубку, и нанесли ровным слоем на стены, пол и потолок комнаты. Только на столе лежали, лицом к лицу их головы. Выкинув в снег окурок, он тряхнул головой, пытаясь избавиться от накативших тошнотворных воспоминаний, и обратился к молодому лейтенанту все это время стоявшему навытяжку – Ну что там? Выкладывай Иванов!

– Позвонили с *психушки*, сказали наш клиент, ждут Вас, товарищ следователь. – и снизив голос до шепота спросил – Опять эта чертовщина? Товарищ следователь, можно мне с Вами? Уж больно интересно!

Ухмыльнувшись, следователь достал очередную сигарету, потом передумал, положил ее обратно в пачку и сказал – Да Иванов, ЧЕРТОВЩИНА! По-другому, и не назовешь. Давай-ка Иванов, организуй нам кофе и что нибудь перекусить. Едем.

Через полчаса, черная машина следователя прокуратуры, проехала сквозь КПП дома для умалишенных. Выйдя из машины, следователь окинул цепким взглядом, старое кирпичное здание больницы в четыре этажа, с зарешеченными окнами. Снег около приемного покоя больницы был убран, и лежал за старинными, с облупленной краской скамейками, большими серыми холмиками. Во дворе было две машины, новенький цвета *металлик*, импортный седан и видавшая виды, с выцветшей краской карета больницы. Ухмыльнувшись наблюдению, и пробормотав несколько непечатных ругательств, в адрес директора больницы в частности, и всей системы здравоохранения в целом, следователь зашел в здание.

В вестибюле больницы, завешанном плакатами Советской эпохи, и ужасными картинами, под вывеской *НАША САМОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ*, его встретила полная, приятная женщина лет пятидесяти в огромных очках и ручной вязке кардигане. В руках у нее был огромный ворох бумаг, пахнущих, как и она сама нафталином. Беспокойно, словно наседка следящая за выводком, она стала перебирать бумаги, и наконец найдя нужный листок, расплылась в улыбке.

– Товарищ Следователь, мы Вас заждались. Это такое, такое…У нас старая больница, здесь еще работал Профессор Вайнштейн, а это знаете ли, о многом говорит. При Союзе, к нам ездили со всех республик. У нас в архивах можно найти…но этот случай, такой. Неописуемо, я сорок лет в медицине, но это…– Поток ее словесности остановился также внезапно, как и начался, она смущенно опустила глаза к полу, и ее лицо залил румянец. Со второго этажа, по лестнице, в дорогом костюме, начищенных туфлях и при галстуке, с небрежно накинутым на плечи халатом, который никак не вписывался в этот образ, спускался молодой человек, лет тридцати. Его мясистое лицо, было гладко выбрито, и выражало такую радость, как будто он увидел не следователя прокуратуры, а старинного знакомого, заглянувшего на пивную вечеринку.

*Бьюсь об заклад, я уверен, что новенький седан внизу принадлежит ему* – промелькнуло в голове у следователя.

– Здравствуйте, товарищ следователь. Мы Вас и действительно заждались, и как любезно заметила Лидия Петровна, случай исключительный – пожав небрежным, и даже слегка брезгливым рукопожатием, выдавшим его истинное отношение к следователю, обладатель дорого серого, с отливом костюма, пригласил всех наверх. Первым, по истоптанным бетонным ступеням, шел директор заведения, пытавшийся незаметно вытереть ладонь влажной салфеткой, следом утопавший в облаке парфюма следователь и замыкали шествие, розовощекий лейтенант и пахнущая нафталином Лидия Петровна. Стены лестничных пролетов, были увешаны древними, но свежеокрашенными красной краской огнетушителями, которых было так много, что казалось, начнись пожар, у каждого больного, будет по минимуму один огнетушитель. Представив себе эту безумную, даже для дома умалишенных картину, следователь, чуть было не прыснул смешком. Добравшись, наконец, до третьего этажа, они очутились в кабинете директора. Кабинет, несмотря на нескрываемую любовь директора, к дорогим вещам, был скромен. Единственное, что сразу бросалось в глаза, так это новенькое кожаное кресло, с хромированными ручками подлокотниками, да огромный плоский экран компьютера. Рассадив всех на скромные потертые стулья, директор уселся в кресло, попросил Лидию Петровну заварить чай и дождавшись пока она уйдет, начал – Товарищ следователь, на самом деле. Новая пациентка, поступившая к нам ночью, это из ряда вон выходящее событие. Она словно одержима идеей, что у нее внутри что то есть. Знаете, словно герои фильма *Чужой*. Вы помните этот ужастик? Нечто невероятное, санитары с трудом отобрали у нее нож, она пыталась вырезать ЭТО у себя из живота! Вы представляете, картина. Она стоит на кухне, и ножом распарывает себе живот. Еще бы немного, и… Наложили больше сорока швов на брюшную полость. Ей повезло, что не задела внутренних органов. – закурив сигарету и достав фотографии, директор продолжил – Что самое интересное, анализы показали, что она никогда не принимала наркотиков и в тот день не выпивала. Остается загадкой, как же она пошла на это? Что-то ее должно было напугать. Так напугать, что она начала резать себя!

Следователь перебирал фотографии, на которых в основном были уродливые зияющие резаные раны и кровь. Его внимание привлекла фотография лица пациентки. Молодая, красивая брюнетка, с правильными чертами лица, в глазах которой светился безграничный ужас. Следователь был не робкого десятка, и повидал много дерьма, но эти зеленые, с золотыми прожилками глаза, отражали невероятный, непостижимый и неведомый современному человеку СТРАХ, страх времен пещерного человека, липкий как кисель, холодящий кровь и вводящий в оцепенение… Положив фотографию изображением вниз на стол, следователь обратился к директору – Я бы хотел ее увидеть!

ЧАСТЬ 4

Следователь сидел на кухне и курил. На обеденном столе лежали бумаги и стопки фотографий. Жена и дочь уже спали. За окном тихо падал снег. Свет фонарного столба, освещал кружащие снежинки, миллионами падавшие с серого неба. Пепельница была переполнена окурками, голова была переполнена вопросительными знаками. Его чутье, подсказывало, что между всеми этими событиями, прервавшими его отпуск, была какая то связь. Но какая? И почему ему казалось, что все они связаны между собой. Он не знал. Он открыл форточку, и сигаретный дым слоями передвигавшийся по комнате, стало высасывать на улицу. Ему в лицо дунул свежий декабрьский морозный воздух, на мгновение, отвлекая его от тяжелых мыслей…

…Ему снова было 5 лет. Родители уложили его спать и ушли. Ушли, оставив его одного. Но он не спал. Он лежал на кровати, до боли сжимая глаза и закрывая пухлыми ладошками уши. Так было всегда. Стоило только ему остаться дома одному. Как приходил ОН. Он ходил по балкону, полупрозрачный в неясном, лунном свете. Его голова, словно ручка от старинных водопроводных кранов, каких уже не встретишь, пропускала лунный свет. Пять одинаковых, ровных отверстий в голове. Малыш боялся смотреть на него и слушать его бормотание. Было похоже, что призрачный гость, хотел пожаловаться, поделиться. Но малыш, пятилетний малыш боялся ЕГО. Он крепче сжимал глаза и плакал…

Проснувшись от яркого солнечного света, проникавшего в комнату, следователь взглянул на наручные часы, подаренные сослуживцами на годовщину. Была четверть восьмого. Надо было вставать. Он уже не был пятилетним, боящимся призрака с дырявой головой, малышом.

Завтракая яичницей с помидорами, следователь смотрел на свою пятилетнюю дочь, игравшую с мобильным телефоном и думал о том, что наверное он нашел свой рецепт счастья. Громкий звонок мобильника, отвлек его от благостных мыслей.

– Папа, это тебе звонят – внимательно рассматривая надпись на экране телефона, звонко сказала дочка – Можно мне ответить, ну пожалуйста!

– Отвечай, только если что-то срочное, телефон сразу папе! – с притворной серьезностью ответил следователь и улыбнулся.

– Алло, говорите! – слегка картавя, произнесла девочка – Не молчите! Зачем вы звоните, если молчите. Я знаю, вы Иванов, в телефоне написано было. Да, папа дома, сейчас я дам ему трубку. Вот видите, можете же разговаривать. – Следователь обменялся с улыбающейся женой выразительным взглядом, словно говорящим мол, вот какая у нас серьезная девочка. Дочка протянула ему телефон.

– Да, Иванов, здравствуй. Ну, чем обрадуешь? – выслушав короткое сообщение, следователь заиграл желваками, и бросив короткое – Выезжаю – положил телефон в карман.

ЧАСТЬ 5

Он опять был в доме умалишенных. Лидия Петровна была в том же кардигане и блузке канареечного цвета с воротником жабо, бывшим в моде при кардинале Ришелье, и так же интенсивно распространяла запах нафталина. Марк Вейсман ( как выяснилось, это было имя директора метросексуала, напоминавшего следователю, голубого воришку из *Двенадцати Стульев* ), наоборот блистал новым, дорогим и прекрасно сидящим костюмом. На этот раз, следователь решил обойтись без рукопожатий, дабы не заставлять директора тратить салфетки.

– Где она? Я надеюсь, вы не обкололи ее своими, э…успокоительными? – быстро шагая к палате для буйных, бросил следователь.

– Пряча руку, протянутую для рукопожатия, и проигнорированную следователем, в карман – Марк Вейсман, возмутился – Ну что, вы! Как же можно, мы же ждали Вас!

Не обращая внимание, на возмущения директора, он через несколько минут очутился перед массивной железной дверью, с маленьким глазком, отделявшую одиночную палату для буйных от коридора. Огромный санитар, видимо оторванный от приема пищи, о чем свидетельствовали следы от томатной поджарки на губах, и красноречивое пятно на груди, и без того не первой свежести халата, с усердием, присущим людям таких профессий, вертел гигантскими ключами в замочных скважинах двери.

Дверь открыли. На огромной кровати, со всех сторон опутанная, потрескавшимися от времени, коричневыми кожаными ремнями, лежала девушка, неделю назад пытавшаяся разрезать себе живот. Подняв свое измученное бессонницей лицо, с обритой головой, она обратилась к следователю, удивленно посмотревшему на директора. – Я буду говорить только с Вами, пусть все выйдут.

Закрывая дверь, директор извиняющимся тоном пробормотал – Это стандартная процедура, для всех буйных. Мы их всех бреем, так положено.

Дверь с глухим стуком захлопнулась, оставляя следователя наедине с Мариной. Ее глаза потухли, в них не было былого блеска. Порочные, золотистые жилки, больше не манили. Глаза Марины выражали боль, страх и усталость. Бесконечную усталость.

– У вас не найдется сигаретки – бесцветным голосом спросила Марина. – Я должна Вам рассказать ужасные вещи. Только попытайтесь мне поверить. Вам нужно мне поверить.

Это Григорий… я так любила его. Так любила…

ЧАСТЬ 6

Следователь вышел из больницы со смешанным чувством. Он курил, выдыхая в морозный воздух, струи дыма, и наблюдая, как Иванов протирает лобовое стекло служебного автомобиля, белоснежной марлей, выданной ему хозяйственной Лидией Петровной. То, что рассказала, ему прикованная кожаными ремнями к кровати, в палате для буйнопомешанных, девушка, не укладывалось в голове…

Садясь в машину, следователь спросил у директора, вышедшего лично его проводить – Скажите, уважаемый, а этот профессор Вайнштейн, он случаем вам не родственник?

Смутившись и покраснев, директор возмутился – А какое, это собственно имеет отношение к делу? Он мой, двоюродный дедушка.

– Да не переживайте, вы так! Просто для кругозора. – успокоил его следователь, и захлопнув дверь, сказал улыбающемуся Иванову – Я так, и думал. Дедушка, двоюродный…Иванов, трогай в Управление. У нас очень много дел.

Через час следователь сидел в архивах Управления, а еще через час у него в кабинете на столе, лежало дело № 0156785. Дело о том, как некий Григорий Хлебников, потерял свою беременную жену. Потерял свой ресторанчик, в спальном районе города, сгинувший в огне. Потерял ВСЕ, что было ему дорого. По материалам дела, так и оставшегося нераскрытым, следователь узнал, что наш герой больше полугода валялся в больницах, с серьезной пулевой травмой головы и 60 % ожогом тела. Его беременная жена, перед тем как сгореть в пожаре, была жестоко изнасилована и задушена. Оставалось загадкой, как он вообще выжил, при таких раскладах.

Закурив сигарету, каких он выкурил, за этот бесконечный день великое множество, он вызвал по селекторной связи лейтенанта Иванова.

– Ну, дорогой мой Иванов, теперь твои пятнадцать минут славы, вот тебе данные и фотографии гражданина Хлебникова Григория. У тебя есть двое суток, чтобы найти его, и целехонького привезти в мой кабинет. – Иванов аж засиял весь от счастья, как начищенные ботинки директора психушки. – Будет выполнено, товарищ следователь. Доставим в лучшем виде. – схватив бумаги, Иванов направился к двери.

– И еще, Иванов – остановил лейтенанта следователь – Ты уж с ним, поаккуратней, без этих штучек, с выбитыми зубами. Мужику и так, не приведи Господь, как досталось от жизни…

– Так точно, без штучек– отчеканил Иванов, и его ботинки радостно зацокали каблуками по паркетному полу Управления.

ЧАСТЬ 7

…Ночью, следователю снился какой-то странный, обтрепанный, в лохмотьях мужик. Его загорелое, обожженное лицо, нагло ухмылялось. Мужик что-то пытался сказать следователю, словно через толстое стекло супермаркета, наглухо изолирующее от внешних звуков, и тот факт, что следователь его не слышит, расстраивало оборванного мужика чрезвычайно. Он суетливо бегал, махал руками, потом исчез в какой-то дымке, и появился, ведя за руку старушку, с добрыми глазами, и до боли знакомым лицом. Она что-то говорила беззубым ртом и плакала, потом помахала следователю и исчезла…

Потом было утро…

Выпивая очередную чашку кофе, следователь силился вспомнить, где же он видел старушку, с добрыми глазами. Потом его осенила, какая то мысль, и он бросился, к антресолям, где лежали вещи, не предназначенные для повседневного пользования.

Перерыв кучу хлама, он нашел старую материнскую сумку, в которой хранился потертый, некогда, красный кожаный фотоальбом, с черно-белыми фотографиями. Сев на пол он стал судорожно листать альбом, пытаясь найти, чью то фотографию. Взволнованная непонятным поведением мужа, жена подошла сзади, и нежно обняв за плечи следователя, спросила – Милый, что-то не так? Может, я помогу тебе, что ты ищешь?

– Сейчас, сейчас – листая альбом, и пару раз чихнув от пыли, ответил следователь – Я должен. Мне кажется. Я…– тут следователь затих, и разведя руками, прошептал – Как, так? Этого не может быть, я же… Она же…Бред какой-то…в дрожащей руке, он держал фотографию своей бабки, с материнской стороны, которую никогда не видел живой. Она умерла, за четыре года до его рождения. И он знал ее только по этой фотографии…

ЧАСТЬ 8

Следователь сидел на кухне с женой и курил. Дочь спала в своей комнате. Он рассказал жене все. Про Григория Хлебникова. Про то, как убили его жену. Также он поведал ей сумасшедший рассказ Марины, о том, как Григорий являлся ей во сне, вместе с какими то чудовищными существами и насиловал ее. Каждую ночь. Потом, Григорий сказал, что внутри нее, растет чудовище, пожирающее ее плоть. Марина рассказывала о том, как она чувствовала, что в ее животе, шевелится и грызет внутренности, НЕЧТО. Также Григорий рассказал Марине, как он расправился с наемниками, убившими его жену, наслав на них древних как мир демонов ВТОРОГО ВНИМАНИЯ. И в конце, следователь поведал о своем сне, в котором видел родную бабку, приведенную каким-то оборванным мужиком.

– Я думаю – прервав долгое молчание, устало сказала жена – Это Рука Провидения. И это справедливо. Если ты найдешь его, пообещай мне, что отпустишь! Так должно было случиться! Это справедливость. Жестокая, бесчеловечная, но справедливость…

Больше в тот вечер не было сказано ничего…

ЧАСТЬ 9

Иванов, оказался на редкость исполнительным. Он нашел Григория Хлебникова за одни, из двух отпущенных ему на задание, суток. Следователь, почему-то не удивился, увидев у себя в кабинете, со скованными за спиной наручниками, руками, оборванного человека с загорелым и обожженным лицом.

– Ну здравствуйте, Григорий – сказал следователь, грузно опускаясь в видавшее виды, кресло – Натворили же вы дел.

– Здравствуйте и вы, ваша бабушка просила передать вам привет, она сожалеет, что не успела вас понянчить. А ей так хотелось… – устало и бесцветно, произнес Хлебников.

– Вот значит, как…– произнес озадаченный следователь – Что ж, мне жаль…Сигарету?

– Давайте ближе к делу – отрезал распространявший нехороший запах подвальной сырости Григорий – Что вы хотите, от меня?

– Правды! Григорий Хлебников, я хочу правды – ответил, закуривая следователь.

Григорий засмеялся нехорошим, прокуренным низким голосом и закричал – Какую, мать Вашу, вы хотите правду? Правду, правду, правду – успокаиваясь, прохрипел Григорий – Есть разная правда! У всех она разная. И какую правду считать правдой. Я не знаю. Я уверен только в одном, я сделал все, что я хотел сделать. Я наказал ублюдков, отнявших мое счастье. Счастье, к которому я так долго шел. Моя Нина, моя дочь…– по щеке Григория скатилась слеза и упала на линолеумный пол кабинета.

– Я понимаю, вас, отчасти, но…-начал было следователь.

– Да что вы можете понимать? Вы, не познавший горечи утраты! Не дано, сытому, понять страждущего! Не дано!

– Значит, это вы убили кавказцев? – спросил следователь.

– И да, и нет! – это сделали демоны ВТОРОГО ВНИМАНИЯ.

– Слушайте, я конечно вас понимаю, и сочувствую, но может быть хватит нести чушь! – вспылил следователь – Я вам не глупая девка, которую можно запугать до безумия рассказами о демонах, и вашем этом втором или третьем, внимании. Я понимаю, что вам каким то образом удается действовать на сознание людей, и мой сон, лишнее тому доказательство. Но всему есть предел. И моему терпению тоже.

Никак не отреагировав, на выпад следователя, Григорий дождался, когда он закончит – и с тоном заправского учителя сказал – Пределы, выдумали жалкие людишки, не могущие признать, что есть нечто большее, чем их скудный мирок. Вспомните хотя бы Галилея, или великих мореплавателей, открывавших другие миры. Ведь им тоже не верили. Если бы не они, люди бы до сих пор бы думали, что ЗЕМЛЯ плоская, и крепится к спинам слонов, или хреновых гигантских черепах. Ну что, разве не так?! – многозначительно подняв грязный палец к потолку, заметил Григорий. Следователь только заметил, что уже несколько минут, Григорий сидит с освобожденными рукам.

Издав, какой то похожий на *У-ух*, звук, следователь бессильно опустился на кресло. Позади Григория, повиснув в нескольких сантиметрах от пола, полупрозрачный и невесомый дрожал призрак из его детства, с дырявой головой, в руке которого болтались ненужные наручники. Следователь, снова стал пятилетним испуганным мальчуганом, и до боли сжал глаза, и закрыл руками уши. Он слышал как, бешено колотилось его сердце, а в сжатых глазах, блестели звездочки.

– Ну, полно вам, товарищ следователь, ведете себя, как пятилетний мальчик! – с нескрываемым восторгом, произнес довольный произведенным эффектом Григорий. – Он вполне безобиден, это Дух Болот, как называли его пещерные люди, в русском фольклоре они известны как домовые. Его большая беда, в чрезмерном любопытстве и жажде общения. Вспомнили его. Он вас помнит, хорошо помнит.– Ну ладно иди, не будем пугать человека. Наручники глухо брякнули об линолеум. Следователь открыл глаза. Больше он не проронил ни слова. Лишь только курил…

Григорий начал свой рассказ, прерываясь на надрывный кашель:

* В тот самый момент, как выстрелил пистолет, я оказался в большой, пустой белой комнате. Сначала я подумал, что нахожусь в больнице. Но тут ко мне стали подходить люди, они шли сквозь стены, их лица выражали сочувствие и понимание. Среди них было много тех, кого я знал. Звучала прекрасная музыка, входившая в меня согревающими волнами. Я встал, и стал спрашивать у людей, не видели, ли они моей жены и дочки. Но все только качали головами и показывали куда-то вверх. Я посмотрел вверх, и вместо потолка увидел яркий золотистый свет, он не резал глаза и не слепил их. Я спросил людей, там ли мои жена и дочь, и все закивали головой в знак согласия. Тогда я спросил, как мне попасть туда. Но они не ответили. Потом все вокруг начало таять, как мороженое на солнце. Люди исчезли. Я стал падать куда-то вниз. И нашел себя лежащим на больничной койке, опутанным бинтами и трубками. Мне хотелось обратно, Яне хотел быть здесь, в этом мире. Потом произошла, какая-то врачебная ошибка, за что я очень благодарю наших врачей, и я впал в двухмесячную кому. Два месяца во ВТОРОМ ВНИМАНИИ, как называли, этот мир *толтеки* – видящие, был эквивалентен миллионам прочитанных книг и манускриптов. Знания вливались в меня, вместе с чарующей неземной музыкой, мне стали известны все Законы Мироздания, и Тайны Вселенной. Я узнал, что миры построены по принципу сот. И их неисчислимое множество. Миллиарды. Миллиарды миллиардов. Я повстречался с живущими в разных мирах существами, ужасными и прекрасными… Григорий долго рассказывал, про ВТОРОЕ ВНИМАНИЕ, и все чудеса с ним связанные, наступила ночь, и он закончил рассказ словами…Я был готов отомстить, жестоко отомстить за поруганную мечту и растоптанное счастье. И я сделал это…*

Потерев онемевшую шею, следователь встал с кресла, была уже поздняя ночь. В зимнем небе, ярко светили звезды.

Григорий, тоже встал и направился к выходу. Следователь дернулся было остановить его, но Григорий рассмеялся и сказал – Вы же не думаете, что сможете, меня остановить? – потом взглянул грустными глазами на следователя и добавил – знаете, вы счастливый человек, товарищ следователь. Ведь никакие тайны Вселенной, и никакое ВТОРОЕ ВНИМАНИЕ, не стоят простого человеческого счастья. Как говорил, один мой старый знакомый, который умрет завтра утром, вы урвали свой кусок счастья. До свидания!