Текст книги "В бою антракта не бывает"

Глава 7
Прерванная связь

1

Пленники обследовали одно помещение за другим. Первое, считая от ворот, оказалось складом готовой продукции: буклеты, инструкции, ярлыки, рекламные проспекты с изображением сертификата качества и броской надписью под ним: «Продукция «Багратион». Высокое качество. Рассекреченные военные технологии». В остальных комнатах стояло типографское оборудование: большинство по виду отечественное – без маркировок, и пара станков немецкой фирмы.

Всюду они натыкались на продукцию, выпущенную под маркой «Багратион». В кабинете начальника телефон был именно этой фирмы, электрочайник, который по виду не уступал импортному, портативная радиостанция размером с пачку сигарет. В ящике стола нашлась накладная на листовое железо, адресованное ЗАО «Багратион». А в деревянных ящиках этого кабинета, обернутые в вощеную бумагу и слой полиэтилена, находилась продукция иного рода: миллионы фальшивых долларов.

– Они что теперь, доллары штампуют в открытую? – Трофимов в двадцатый раз рассматривал на свет купюры, взятые им из незакрытого ящика.

– А ты свяжись с ними по телефону или по рации.

Игорю Заботину не давала покоя мысль о контейнерах. Он снова влез в вагон, бестолково оглядел пачки листового железа; под верхними пачками – насколько позволяло промежуточное пространство, тоже ничего похожего на контейнеры.

Ему сверху был хорошо виден весь цех, и Заботин увидел точно такую же пачку металла, лежащую у предохранительного каркаса тупика. Вроде бы ничего особенного, но верхний лист был сдвинут, и один его край образовывал сторону чернеющего почти по центру треугольника. Игорь прищурился: похоже на углубление. Когда оказался рядом и сдвинул лист в сторону, действительно увидел углубление. Не считая первого и, наверное, последнего листа, в остальных были вырезаны прямоугольные отверстия. Все это напомнило ему тайник в обычной книге, когда вырезаются страницы, не затрагивая кромок. А внешне ничего не говорит о том, что внутри может что-то скрываться.

Теперь Заботин почти не сомневался, что пусть не все, но часть пачек листового металла, находящаяся сейчас в вагоне, есть не что иное, как контейнеры, о которых упомянул властный голос военного. Вряд ли это верхние пачки, скорее всего, наверху настоящие, а бутафория снизу.

Игорь внимательно осмотрел лежащий у его ног металл. Все листы, кроме верхнего, были прихвачены между собой точечной сваркой; работа была выполнена классным специалистом: места сварки едва просматривались. Мало того, прихваченные места были сделаны не на одной стороне, а разбросаны по всем четырем: где у самых краев, где ближе к центру, а где посередине. Незаметно даже при тщательном осмотре.

– Неплохо придумано, а? – гордый собой, Игорь гнал с лица самодовольную улыбку, показывая товарищам результат своих умственных усилий. – Мало того что металл, который и так не вызывает подозрений, так еще и в полувагоне, не имеющем крыши. Все на виду, потому и не вызывает подозрений. В таких контейнерах что угодно можно возить. Только в этот раз, видно, у сварщика рука дрожала, плохо прихватил нижний лист. Серега был бы жив.

– Надо валить отсюда, – в который раз повторился Кисин.

– Мужики! – Обращаясь ко всем сразу, Заботин смотрел почему-то на Ирину. – Допустим, из цеха мы выберемся... – и вопросительно замолчал.

Остальные тоже молчали, может быть, невольно отдавая должное его сообразительности и ожидая продолжения.

– Выберемся мы из цеха, – продолжил он, – а как будем с территории завода выбираться? Когда его рассекретили и рассекретили ли полностью, вот в чем вопрос? Охрану никто не снимал, колючую проволоку и сигнализацию с забора тоже вряд ли убрали. Не дай бог, собак оставили. Нет, в вонючем вагоне мне было спокойней.

– Вот это Серега Каменев вызволил нас из тюряги! – Кисин выругался.

– Мы покойника всей гурьбой лапали, – вспомнил Николай, – а руки не мыли. А Мишка даже целовался с ним. Слазить за автоматами, что ли?

Опасаясь нарваться на очередную грубость Кисина, Трофимов полез в вагон. Он подумал, что оружие придаст лично ему больше уверенности.

– Надо было на станции объявляться, – пожалел Ирина, принимая от товарища пистолет, – когда железнодорожники наш вагон отцепляли. Мишка был прав.

Себе же она призналась, что в трусости Кисина было благоразумие. Все они в то время боялись, но Кисин боялся по-особенному, словно предчувствовал, что наживут они еще больше неприятностей.

И снова перед глазами Ирины возникло невозмутимое лицо Сергея Каменева. Язык не поворачивался помянуть покойника плохим словом. Сергей говорил беглецам о свободе и ее разновидностях, о том, что быть в бегах – это не просто выйти на свободу. По его словам выходило, что завоеванная свобода особенна дорога. Он говорил вдохновенно, будто не чувствовал ответственности за смерть полутора десятка солдат и милиционеров.

В такие минуты он казался маньяком, свихнувшимся в тюремной библиотеке за чтением специальной литературы. Но снова и снова беглецы замечали, как меняется выражение его глаз, едва он, меняя тему, а иногда и в продолжении ее упоминал своих родственников, делая упор на то, что его попутчики – соучастники преступления. И, словно предчувствуя неладное, наставлял: беглецам в случае чего следует укрыться на кордоне.

– Брат никогда не выдаст ни меня, ни того, кто придет по моей рекомендации.

2

Ирина словно не замечала, что долгое время смотрит на телефон и мысленно крутит диск этого допотопного аппарата. Чей номер она набирает, чей голос жаждет услышать? Отца, матери? Нет, она покачала головой, родители отошли на второй план. Потому что впервые, наверное, не смогут помочь ей? Наверное, да. Позвонить в милицию – смешно.

На столе перед ней документы, которые она внимательно изучила. Этот режимный объект находился в ведении Министерства обороны. Тогда как его охрану осуществляло подразделение из другого ведомства – 8-е Главное управление МВД[1]1
  Охрана и обеспечение безопасности секретных объектов.


[Закрыть]. Об этом говорили транспортные накладные, наряды и прочие документы. Здесь совершались преступления. Но в какой форме? Совместно ли? Ирина пришла к четкому выводу – нет. Руководство военного предприятия не имело представления о кражах и подпольном цехе. Подтверждения тому – «неучтенка». Это готовая к отправки в контейнерах продукция «Багратиона»: спутниковые телефоны, навигаторы, носимые радиостанции. Контрабандную продукцию можно было назвать мелочевкой – если сравнивать ее с нешуточным производством фальшивых долларов и акцизных марок. Руководство не станет мелочиться, чтобы не попасться на более прибыльном деле.

Но как выйти на «высшее» руководство этого завода, когда не видно выхода даже из одного цеха.

В милицию, какой бы высший чин ни ответил ей, обращаться бесполезно. Одно из подразделений 8-го управления – часть всесильного МВД. Внутри этого котла кипят свои страсти, наружу вырывается лишь невидимый взгляду пар. Кто остается?

Снова пристальный взгляд на телефон.

Ирина решилась и сняла трубку телефона. Прислушалась к дыханию Кисина, набрала код Самары, номер. Откашлялась. Слегка замялась, услышав женский голос:

– Слушаю вас.

– Извините, мне Дамира Игоревича.

– Можно поинтересоваться, кто его спрашивает? – Дальше женский голос прозвучал с менторскими интонациями: – Если мои часы не врут, а они не врут, сейчас шесть часов тридцать минут. Утра.

– Меня зовут Ирина Владимировна. Фамилия Андрианова. Я клиентка Дамира Игоревича. Скорее всего, врут мои часы, и показывают они один час тридцать одну минуту. Дня.

Пауза.

– Одну минуту, Ирина Владимировна, я узнаю, свободен ли сейчас Дамир Игоревич.

Он оказался свободен. Не прошло и десяти секунд, как он ответил:

– Да?

«На», – мысленно дерзнула Ирина.

– Это Ирина. Мы встречались в моей квартире, где вы обратили внимание на мою кровать.

– Я узнал вас. Чего вы хотите?

– Вы адвокат, не я. Может быть, мне помогут ваши консультации, советы.

– Ближе к делу, пожалуйста.

– Меня угораздило попасть на режимное предприятие, где штампуют фальшивую валюту. Вы адвокат, – повторилась она. – Из бывших военных. Вы знаете, к кому обратиться за помощью. Если хотите, я нанимаю вас за пачку фальшивых «франклинов». Не вешайте трубку.

Ирина скороговоркой объяснила положение вещей. Во время разговора больше упирала на тот факт, что является свидетельницей преступлений и носителем информации, что в общем и целом поможет раскрыть целую серию тяжких преступлений.

– Я требую гарантий, – несмело закончила она.

– Так, где вы сейчас?

– На заводе. – «Вот тупица!» – ЗАО «Торговый дом «Багратион».

– Как вы туда попали?

– Не поняли еще? Я же говорила: по вашей милости. А еще по милости Сергея Каменева. Алло? Алло? Идиот! Сволочь, бросил трубку!

Ирина тихо выматерилась: рассказала все, кроме одной вещи – смерти Сергея.

Минутой позже она представила Дамира Гурари на пути к главку. Большой милицейский чин приветливо встречает его...

3

Дамир прошел в спальню. Покачав головой, направился в кабинет. Устроившись за рабочим столом, он развел руками: «Какого черта она бросила трубку?» Когда позвонила Ирина, он еще не завтракал, не вставал с постели. Только сейчас отметил время: без четверти семь. «Отличное начало дня», – проворчал он, раскуривая натощак трубку. Поначалу он, услышав голос Ирины, рассчитывал нарваться на грубость, оскорбления, забыл о свежей информации. Почти все новостные каналы начинали вещание с одной новости: расстрел караульных, побег особо опасных преступников и захват заложников в Верхних Городищах. Эти новости прошли бы мимо, если бы не упоминание в очередном репортаже знакомой фамилии.

Об Ирине Андриановой адвокат постарался забыть, но тому мешал сын, при взгляде на которого рядом невольно возникал облик Ирины. Становилось стыдно за себя, будто стоишь на пороге чужой спальни. Нет, жалко никого не было, ни сына, ни тем более его любовницу, просто стыдно, и все. И еще что-то, какая-то невидимая глазу червоточина. Впрочем вполне даже видимая, написанная бледными красками на лице сына.

– Ты выгнал ее, да?

– Просто посоветовал ей уехать.

– Это не одно и тоже?

– Сядь, поговорим спокойно.

– Я не могу говорить спокойно, когда влезают в мою жизнь!

– Ты забыл добавить «кто-то».

– Пожалуйста: «кто-то».

– Но этот кто-то твой отец. Пока еще я имею право влезать, как ты выразился, в твою личную жизнь. Пока не закончишь институт.

– Да?..

– Да, – ответил Дамир, словно передразнил сына. – Твоя Ирина уже имя твое забыла.

– Зато не забудет моего отчества.

Дамир не нашел ответа.

Первый серьезный разговор на серьезную тему. Может, раньше надо было вести какие-нибудь профилактические разговоры? Но обстоятельства и дети меняются так быстро.

Теперь встал еще один вопрос: говорить Игорю о происшествии в Верхних Городищах или нет. Сказать – станет приставать с глупыми просьбами: помоги.

Чем?

Пару дней назад ответил бы: «Могу нарочным послать ей еще тысячу». А сейчас после двух-трех незапланированных разговоров с сыном призадумался и не мог найти ответа.

Дамир открыл справочник и нашел там реквизиты генерал-майора Даньшина, проходящего службу в войсковой части 44388 – Главное разведывательное управление Генштаба. Они были ровесниками. Оба окончили военную академию. Только Гурари вовремя «сменил ориентацию» и к нынешнему моменту считался продвинутым адвокатом.

– Юрий Сергеевич? – приветствовал он своего давнего знакомого, взявшего трубку в Москве. – Гурари тебя беспокоит. И в первую очередь хочет спросить: не рано ли? Правда? А я не помню, когда последний раз делал гимнастику. Когда, где и с кем я смогу поговорить о книге под названием «Военно-криминальный роман»? Да, разговор серьезный. Надеюсь на это. Хочу спасти одного человека. – Дамир посмотрел на часы. – Через двадцать минут? Как его зовут и кто он по званию? Ага, Бондаренко, полковник, начальник разведотдела 2-й армии.

* * *

Михаил Бондаренко отметил время, а заодно и пунктуальность Дамира. Он сам открыл заднюю дверцу служебной «Волги» и подвинулся на заднем сиденье.

– Трогай, Толя, – отдал полковник распоряжению водителю.

– Покатаемся по городу, Михаил Сергеевич?

– Может, затронем и пригород, – тихо рассмеялся Бондаренко. И дальше обращался только к адвокату.

Гурари не стал ничего скрывать от начальника разведотдела. Тем более посчитал семейную историю не рядовым случаем и уже начал расширять круг посвященных в нее.

Бондаренко слушал его внимательно. Пару раз прервал адвоката, связавшись с кем-то по телефону.

Гурари заметил:

– Вижу, вы ничего не записываете.

– Я все запоминаю.

Через двадцать минут водитель остановил машину напротив подъезда. Бондаренко остался верен своей привычке и, прощаясь, не вышел из машины.

– Спасибо за встречу, Дамир Игоревич, – поблагодарил полковник нового знакомого. – Я обязательно свяжусь с вами. Не обещаю держать вас в курсе событий. Вам-то это зачем?

«Действительно, незачем», – согласился Гурари, глядя вслед служебной машине.

– В штаб, – отдал очередное распоряжение Бондаренко, – потом в аэропорт.

4

Москва

Начальник оперативного управления ГРУ генерал-лейтенант Даньшин собрал срочное совещание, на которое пригласил двух своих помощников, старших оперативных офицеров и срочно прибывшего из Самары полковника Бондаренко. Самолично зачитал оперативные сводки из Верхних Городищ, получил первичные данные о том, кто ведет «городищенское» дело.

– Все сходится, – наконец подытожил он, – за исключением одной вещи. Оперативные группы не знают местонахождения беглецов, мы же в пределах человеческой погрешности можем указать место с точностью до метра.

К этому времени уже начали стекаться данные на «Багратион». Даньшин читал сам, передавал бумаги подчиненным, и наоборот. Выругался:

– Черт знает что! Военный завод, пусть он даже частично акционировался и назвался «домом», выпускает продукцию по рассекреченным технологиям. Но охрану несет милицейское управление. Под началом... – Он нашел в бумагах имя начальника охраны, – Майора Страхова. Соображения, – потребовал он от подчиненных.

Слово взял старший оперативный офицер Евгений Пахомов в чине подполковника.

– Сергей Каменев, Ирина Андрианова, еще трое военнослужащих находятся сейчас на режимном объекте. Считаю, что выхода оттуда у них нет. Согласно вашим данным, товарищ генерал, утром в цехе соберется куча народа.

– Я говорил о трех людях.

– Тем более. А наши беглецы вооружены, – напомнил Пахомов. – Мы не сможем предупредить начальника цеха, начальника охраны объекта, потому что они руководят подпольным цехом по изготовлению фальшивых долларов. Ввести их в курс дела, означает, помочь преступникам замести следы и провалить то, что вот сейчас рождается в этих стенах: спасение трех военнослужащих и одного гражданского лица. Рецидивиста Каменева я опускаю. Нам ничего другого не остается, как ждать. Если четверка беглецов сумеет выбраться из режимного объекта, честь им их хвала. Если нет...

– Честь и хвала майору Страхову, – продолжил генерал. – Что же, будем ждать развития событий. Они нам подскажут дополнительные имена людей, замешанных в преступлениях в Ленинске.

Даньшин выпил минералки и продолжил.

– Меня насторожило вот что – Ирина Андрианова звонит адвокату. Я переведу: заложница налаживает связь с внешним миром. Причем беседа с адвокатом затягивается, а прерывается буквально на полуслове. Напрашивается вывод: во время разговора рецидивист Каменев, милостью которого заложники оказались в подпольном цехе, отсутствовал. Не он ли оборвал связь, появившись внезапно? Не расправился ли с Ириной? Нет ли связи Сергея Каменева с «цеховиками»? Эти и другие вопросы нам и придется решать.

– Будем ставить в известность руководителей оперативных и следственных групп? – спросил Пахомов.

Генерал утвердительно покивал:

– Хотя бы для того, чтобы посмотреть на результаты нашего запроса. Собственно, нас заинтересует реакция руководства МВД, а мы, не раскрывая всех карт, определим, аллергическая ли она... Что еще дает нам этот шаг? – вопросительно приподнятые брови генерала говорили: «Давайте подумаем вместе».

Слово снова взял Евгений Пахомов. Остальные старшие оперативные офицеры помалкивали и, пряча улыбки, косились то на товарища, то на шефа. То ли сам Пахомов нарвался вести это дело, то ли генерал выбрал его из ряда опытных оперов – подполковников и полковников.

– Поставив в известность руководителей следственных групп, мы заставим их объединить все дела в одно производство. Сами они вряд ли это сделают, потому что им выгодно вести несколько дел. Они раскроют их. Доклад их будет долог – десятки оваций...

– Посерьезней, Женя, – перебил Даньшин.

– Извините, товарищ генерал. Одно производство означает: расстрел караула, побег заключенных, «монетный двор» в «торговом доме». Стимулируем их и посмотрим на их реакцию.

– Договорились, стимулировать МВД будешь ты.

Генерал продолжил:

– Мы не можем позволить любым охранным структурам любых государственных министерств и ведомств бесчинствовать на наших военных объектах. На «Багратионе», кстати, ведется отладка спутниковой и навигационной связи. За работу, друзья, – улыбнулся Даньшин. – Поднимайте на ноги наших людей в МВД и ФСБ, требуйте от них любой информации, касающейся этого дела. К обеденному перерыву у меня на столе должно лежать досье на Сергея Каменева: его связи на зонах, родственные, дружеские и прочее. Привычки, пристрастия. И пусть это одно и то же. Кстати, мы еще не дали название проекту.

– Может быть, что-то производное от фамилии майора Страхова, – предложил Пахомов. – «Мыс страха». Мне нравится.

– Принято, – кивнул Даньшин.

Глава 8
Захват

1

Они затаились на складе готовой продукции. У них было два плана, и оба предложила Ирина. Был и третий вариант, но он отпал после того, как беглецы обследовали весь цех и убедились, что бежать из него невозможно. Небольшие окна находились на высоте двух с половиной метров и были снабжены датчиками. Провода датчиков – не два, как обычно, а пять – уходили к распределительным коробкам и окончательно прятались от взора в закрытом и опломбированном щитке. Именно обилие проводов заставило беглецов отказаться от рискованной затеи выбраться через окна.

Трофимов умудрился забраться по вертикальной вытяжной трубе под самую крышу в надежде, что отверстие под центральную трубу окажется достаточно широким, но обжимки вплотную прилегали к основному отводу и были стянуты изнутри и снаружи длинными болтами.

Вообще, в этом цехе не было ничего секретного, относящегося к закрытым технологиям. Отсюда, наверное, и отсутствие пломб на дверях внутри здания и потолочных перекрытиях над рабочими помещениями, кабинетами и складом.

Прежде чем окончательно обосноваться на складе, Трофимов молотком загнал язычок внутрь замка и прикрутил его на место. Чтобы оперативно выбраться со склада, достаточно было толкнуть дверь и оказаться прямо у ворот, в одной из створок которых была вмонтирована входная дверь.

Они ждали утра, когда в цех придут, судя по словам майора, три человека. Только три. А беглецов – четверо, и они основательно вооружены. Они знали, с кем им придется иметь дело. Это их успокаивало и беспокоило одновременно.

Под самым потолком обнаружилась небольшая щель, через которую хорошо просматривался подсвечиваемый дежурным светом участок, представляющий собой асфальтированную площадку. Обзор заканчивался там, где проходили рельсы. Но прямо перед собой беглецы могли видеть еще и пустырь с пожухшей лебедой, за которым открывалось еще одно здание ярко-коричневого цвета, окруженного по периметру ограждением с колючей проволокой и люминесцентными лампами на столбах. Был бы жив Сергей Каменев, он бы сказал, что это «локалка» – охраняемая зона внутри другой охраняемой зоны. И таких зданий на территории режимного предприятия насчитывалось несколько десятков.

2

Алексей Страхов снял пломбу, которую в отсутствие начальника цеха позавчера лично повесил на контрольный замок. На пульте электронного замка набрал код, предварительно отключив сигнализацию. Оказавшись в типографском цехе, он прошел в кабинет начальника, уселся за стол и бросил взгляд на часы: пришел без опозданий, как и договаривались.

Он любил порядок во всем. Дисциплина в его подразделении была на должном уровне, однако он не мог добиться того же от своих компаньонов. Они не подчинялись ему, но договоренность накладывала определенный отпечаток на их отношения. Он мог потребовать от них соблюдения элементарного уважения друг к другу, к делу, которое их связывало.

Страхов снял трубку телефона и набрал номер начальника типографского цеха. С видимым неудовольствием приветствовал его жену; разбуженная ранним звонком, она с неприкрытым раздражением отвечала взаимностью.

В ожидании Алексей машинально взял со стола авторучку. Нахмурился. Пришло легкое беспокойство; и оно усиливалось, так как майор не мог найти причину своему тревожному состоянию.

Странно или нет, но вчера поздно вечером он испытал нечто подобное и не мог понять, отчего хмурится. Но в таком состоянии он пребывал недолго, вспомнив вдруг, что забыл закрыть кабинет начальника типографии.

Алексей не боялся проникновения в цех посторонних. Во-первых, выходные, и на заводе никого нет, не считая охраны, пожарной команды, кое-кого из транспортников и десяти рабочих из термического цеха, следящих за работающими печами, и ответственного. Последний, как правило, из администрации и смену проводит в той же термичке.

И сейчас майор переживал что-то похожее. Может, отголоски вчерашнего беспокойства?..

Страхов взял с края стола образец нового рекламного проспекта, перевернул его и по привычке стал черкать на нем ручкой. Вывел клюв птицы, под ним нарисовал человеческие губы, украсил их бородой и усами, жирно заштриховал. Расписался, еще раз поставил свой узнаваемый росчерк, услышал в телефонной трубке голос Селянина, сообщившего, что с вечера у него поднялась температура, и появится он только через час-полтора.

Прежде чем сорваться на компаньона, Страхов отшвырнул авторучку.

– Ты можешь вообще не приходить! Я не директор завода, чтобы выслушивать твои оправдания.

Раздражение на Селянина схлынуло незаметно и безболезненно. Фактически начальник типографии сейчас не нужен, если, конечно, Сафиуллин, разработчик технологии по изготовлению фальшивых долларов, соизволит явиться вовремя. То же самое относилось к мастеру отделения холодных штампов, граверу и лаборанту. Обычно технолог исполнял роль стропальщика, цепляя тросом пачки металла, а мастер или лаборант разгружали их с помощью тельфера. Загрузив товар, мастер прихватывал электросваркой верхние листы контейнеров, и их снова водворяли на место. К этому времени всегда были готовы товарно-транспортные накладные и заявка. Страхов отдавал распоряжение охране без задержек выпустить прицепленный к локомотиву вагон, и на этом вывоз фальшивок с завода заканчивался.

Алексей покинул контору, прошелся по пустующему в этот день цеху. Сегодня отправятся в путь восемь контейнеров с продукцией, которая за вычетом накладных расходов принесет прибыль в семь с половиной миллионов долларов – самая крупная сделка за последнее время, и, как всегда, экспериментальная партия электроники: мобильные и радиотелефоны, новейшие образцы сигнализации и прочее, что в столице шло на ура. Для внеплановой упаковки подделок пришлось изготовить еще один контейнер, который находился в конце цеха.

На режимном заводе работали мастера своего дела, за последние год-два отдел кадров практически бездействовал: ничтожный процент увольнений и приема на работу. Исключение – классные программисты. Отдел сбыта разделился, одна его часть стала самостоятельной и носила название «Торговый дом «Багратион». Начала она свою деятельность с обычного воровства, которому предшествовало снятие с продукции предприятия всевозможных грифов секретности. Затем торговый дом на полную мощность задействовал технологические и производственные возможности режимного завода, решая как собственные задачи, так и производственные.

Предложение Михеева – пятнадцать процентов от номинала – устроило всех. Но в столице доллары шли за тридцать процентов от номинала. Лично Страхов не собирался подсчитывать прибыль московской команды, которая ухватилась за выгодное предложение, едва взглянув на то, что им предложили. На заводе рассекреченных технологий нашлось все необходимое оборудование, включая краску, бумагу, защиту. Но особенность технологии заключалась в том, что номера на банкнотах менялись во время производственного процесса.

* * *

Страхов остановился возле вагона с контейнерами. Обычно он все рассчитывал так, чтобы вагон с контейнерами приходил под выходные. В этот раз из-за забастовки на железной дороге контейнеры прибыли с опозданием в шесть дней, и это событие пришлось на поздний вечер пятницы, когда рабочих в цеху уже не было. Страхов распорядился насчет груза, и вагон загнали на завод, едва состав прибыл на станцию.

Вчера Алексей не заметил торчащего сверху швеллера. Или не обратил на него внимания. Сейчас же смотрел на него с недоумением, и родившаяся несколькими минутами раньше тревога усилилась. Майор легко взобрался на вагон и с минуту созерцал странную картину. До него не сразу дошел запах тления, который к этому моменту стал достаточно резким. И дело не в обонянии майора милиции, а в ступоре, из которого он самостоятельно, казалось, не мог выйти.