Текст книги "Профессионалы"

Утром Павел почувствовал себя значительно лучше и захотел поесть, причём не просто заморить бурчащего в животе червячка, а наесться от пуза. Лена посчитала это хорошим признаком, плотно накормила, но выпускать на улицу отказалась категорически. К неудовольствию Павла, Олег с Оксаной её горячо поддержали. Лежи, мол, и никуда не дёргайся. Организм ослаблен, так что набирайся сил. Тем более что на улице ощутимо похолодало и идёт дождь. Радиоактивный он или самый обычный, понять невозможно, поэтому лучше зря не рисковать.

Ближе к полудню, когда на улице немножко развиднелось, низко над лесом с гулом прошли, одно за другим два звена ударных вертолётов Ми-35М. Вялая канонада на северо-западе сменилась частыми очередями неуправляемых ракет и редкими, но более громкими взрывами управляемых противотанковых ракет. «Крокодилы» утюжили финские позиции, выборочно отстреливая бронетехнику и мешая с землёй успевших окопаться егерей.

Ничего этого Павел, разумеется, не видел. Он делал выводы, основываясь исключительно на кратких комментариях Олега, который, стоя в дверном проёме, оценивал происходящее на слух. Через некоторое время вертолёты пролетели в обратном направлении, а стрельба начала ослабевать и удаляться. Финнов оттесняли к границе.

Позже, когда дождь на некоторое время прекратился, Олег с Оксаной похоронили своего соседа и семейную пару, проживавшую на противоположном конце садоводства. Может быть, это были не все погибшие, но больше они пока никого не нашли.

Вечером Олег связался с Потёмкиным и прояснил обстановку. Большую часть финнов перебили, остальных уже отбросили к границе. Всю бронетехнику сожгли. Переходить государственную границу не стали.

Шойгу каким-то образом связался с президентом Финляндии и популярно объяснил ему, что следующая попытка ревизии территориальных положений мирного договора 1947 года станет лично для него последней, а для инфраструктуры Финляндии – фатальной. Тот проникся и клятвенно пообещал, что ни одна нога финского военнослужащего больше никогда не переступит российской границы. О том, что некоторое количество этих ног пока ещё находится на нашей территории, высокие договаривающие стороны предпочли не упоминать. Как и о том, что через границу в самое ближайшее время могут наведаться группы охотников и контрабандистов, не имеющие явного отношения к вооружённым силам Финляндии. Мир изменился, и к его новым особенностям придётся приспосабливаться ещё очень долго.

Потёмкин предупредил Олега, что некоторое пока не установленное количество егерей ещё осталось на нашей территории. По его прикидкам, не более двух-трёх десятков. Без бронетехники и тяжёлых вооружений. Часть в последний раз видели на болотах в районе озера Большое Раковое, другую потеряли вблизи Приозёрска. С третьей, самой малочисленной группой, контакт был потерян в районе Дятлово, откуда она отступила в направлении озера Пионерское. Это примерно в тридцати километрах от вас. Так что, на всякий случай, будьте наготове. И людей предупредите. Егеря сейчас вне закона, а значит, способны на всё.

Где находится озеро Пионерское, Павел в общих чертах представлял. Там рядом располагался посёлок Красная Долина, куда ходил четыреста двадцатый автобус. Он как-то даже подъезжал на нём до двадцать первого километра. А ещё именно там проходила железная дорога на Приморск, до которой от садоводства было не более трехсот метров.

Если пойдут вдоль неё, то уже послезавтра могут сюда добраться. Надо будет с утра сходить в Местерьярви и предупредить жителей. Он решил обсудить этот вопрос с Олегом, но не успел. Пол под ногами вздрогнул, поехал в сторону, и Павел не удержался бы на ногах, не схватись в последний момент за стол. Так, вместе со столом, и отъехал в угол комнаты.

– Что это было? – вопросил Павел, когда всё успокоилось. – Земля натолкнулась на Небесную Ось?

– Какую ещё ось?

Лена вбежала в комнату чуть позже и услышала только окончание фразы.

– Не обращай внимания, это я фигурально. Просто не понимаю, что именно произошло. Вспышки и воздушной ударной волны нет, значит, это не термоядерный взрыв. Но что-то не менее, а скорее всего, даже более мощное. Причём очень далеко. Иначе мы бы услышали хоть какие-то раскаты. Такое впечатление, что вздрогнула вся Земля. Похожее бывает при землетрясениях, но там всё иначе, да и невозможны у нас тут серьёзные землетрясения. Не сейсмичный район. Так что, по всей видимости, это глобальная катастрофа. Огромный метеорит, диаметром в несколько километров шлёпнулся, или супервулкан рванул. В любом случае это событие планетарного масштаба.

– Йеллоустоун, – заявил Олег, войдя в комнату. – Потёмкин говорил вчера, что он зашевелился.

– И что теперь будет? – тихо спросила Лена.

– Пролив имени Сталина будет. На канадско-мексиканской границе.

Павел немножко подумал и продолжил:

– А ещё мощнейшее цунами, смывающее целые страны. И вулканическая зима.

– Но ведь «Ядерная зима» и так должна была произойти? – спросила Оксана, появившаяся в дверях вслед за своим мужем.

– Нет. Это один из мифов, запущенных американцами в восьмидесятые годы для ядерного разоружения Советского Союза, а Горбачёв им тогда подыграл, – Павел сделал паузу, пытаясь облечь свою мысль в более простые формулировки.

– Даже если одновременно взорвать все накопленные человечеством ядерные арсеналы, то ядерной зимы не случится. Не тот масштаб. Для ядерной зимы нужно примерно на два порядка больше. А вот взрыв супервулкана вполне способен привести к вулканической зиме. Я встречал, в том числе и такие оценки, в соответствии с которыми в атмосферу на высоту более пятидесяти километров будет выброшено порядка десяти тысяч кубических километров пепла и золы. Вот этого для существенного похолодания уже может хватить. Так что если это то, о чём мы подумали – надо заготавливать дрова. И продукты. Лета в будущем году, скорее всего, не будет.

– Почему миф? – Не согласился Олег. – Я помню, нам даже показывали на эту тему научно-популярный фильм. Лесные пожары, горящие нефтепромыслы, огненные штормы в городах. Всю атмосферу сажей забьёт, ночь наступит, а потом и «Ядерная зима».

– Потому что такому количеству сажи взяться просто неоткуда. Его в расчётах на порядки завысили. Лесные пожары у нас постоянно идут. Много сажи в атмосфере? Когда нефть горит, там дым, в основном. А огненный шторм в современном каменном городе нереален. Так что, большие количества сажи могут выделиться только при горении торфа и автомобильных покрышек. Но специально бить по торфяникам никто не будет. И покрышки в одну кучу никто собирать не станет. Поэтому возможны только локальные затемнения атмосферы, которые не изменят ничего всерьёз в планетарном масштабе.

– А цунами нас тут не достанет? – спросила Лена.

– Думаю, что нет. Мы слишком далеко, на пути узкие проливы на Балтике, да и высота тут полста метров над уровнем моря. Вот Питеру может не поздоровиться во второй раз. Но не сильно. А больше всего достанется Испании, Франции и Великобритании. Японии тоже, конечно, ну, ей не привыкать. Они хорошо знакомы с цунами. Сейчас оно просто будет намного мощнее. У нас, я думаю, очень серьёзно приложит Курилы и Алеутские острова. Смоет почти все островные государства. Центральной Америке тоже достанется.

– Ты так спокойно об этом рассуждаешь! – возмутилась Оксана. – Там ведь люди живут. Миллионы людей!

– Боюсь, что тут счёт пойдёт на многие сотни миллионов. Но не я это всё затеял. Не надо было начинать войну! И лично для нас сейчас намного опаснее не то, что происходит на другой стороне планеты, оно потом аукнется, а егеря в тридцати километрах. Олег, нужно будет завтра с утра прогуляться в Местерьярви и предупредить людей. А заодно и в коттеджный посёлок наведаться.

– Ты давай завтра лечись ещё. Сам схожу. Может, кого и мобилизовать получится.

– Хорошо. Возьми с собой сигнальные ракеты. Раздай там наиболее ответственным товарищам. Чтобы предупредили, если что. Сами-то они вряд ли какое-либо сопротивление смогут оказать. Так что пусть при опасности уходят в лес. А я завтра залезу на чердак и разгребу хлам. У меня там где-то бытовой дозиметр валялся. Сейчас радиация – это самое опасное для нас. Съешь что-нибудь радиоактивное, и амба. Изнутри альфа-частицы доконают очень быстро.

– А внешний фон что, не опасен? – удивился Олег.

– Вблизи от эпицентра взрыва будет опасен ещё долго. И ещё там, где облако просыпалось. Эти места нужно просто отметить и задерживаться там как можно меньше. Лучше всего бегом преодолевать. Доза напрямую зависит от времени. А здесь относительно чисто. По крайней мере, жить можно. Если, конечно, не попадать под радиоактивные осадки. И не дышать пылью.

– Как ты думаешь, в Москве сейчас фон очень высокий? – Олег постарался не выдать своего волнения, и ему это удалось. Павел ничего не заметил.

– В центре – да. В спальных районах, скорее всего умеренный. И с каждым днём будет уменьшаться. А вот из Питера тем, кто уцелел, лучше на некоторое время переселяться в область. Пока зима не началась. Надо будет озаботиться, где у нас в садоводстве можно разместить переселенцев. А заодно посмотреть, не уцелело ли в разрушенных домах чего-нибудь полезного.

На улице к этому времени уже стемнело, и Лена зажгла свечи. Спать пока никому не хотелось – слишком перевозбудились от последних событий. Женщины, не сговариваясь, насели на Павла, с просьбой рассказать о том, что сейчас, по его мнению, происходит в Америке. Правда ли, что она может расколоться на две части? Какой высоты можно ожидать цунами? Долго ли продлится вулканическая зима?

– Насчёт пролива имени Сталина, это шутка, разумеется. – Начал Павел с самого простого, по его мнению, вопроса: – Не расколоть Северную Америку поперёк. Это могло бы произойти, находись супервулкан на побережье. Если океан хлынет в глубину магмы, может произойти всё что угодно. Но Йеллоустоун находится в глубине территории. Площадь кальдеры около четырёх тысяч квадратных километров. Это в полтора раза больше площади Москвы. Под ней на глубине всего восемь километров находится огромный пузырь магмы с температурой свыше восьмисот градусов Цельсия. Этот пузырь снизу соединён вертикальным магмовым столбом (плюмом), проходящим сквозь Североамериканскую континентальную плиту, с расположенной под ней магмой, нагретой примерно до тысячи шестисот градусов. В кальдере имеется озеро, площадью триста пятьдесят квадратных километров. Это примерно пятнадцать кубических километров воды. Если вся эта вода одномоментно провалится вниз и, достигнув пузыря с магмой, превратится в пар, то восьмикилометровую перемычку выбьет вверх, как пробку из бутылки с шампанским. И ничем не сдерживаемая магма рванёт к поверхности. Всё. Дальше обычное извержение, правда, из необычайной ширины жерла, площадью горизонтального сечения в тысячи квадратных километров. В обычных вулканах это всего сотни, редко тысячи квадратных метров. А тут тысячи квадратных километров. Разница на порядки. Но ни о каком разломе плиты пополам даже речи не идёт. Это будет просто очень большая круглая дырка. А вот Калифорния при этом, скорее всего, отколется и сползёт в океан. Там очень неприятный разлом имеется, который уже давно на ладан дышит.

– А сколько вулкан в этом случае может выбросить пепла? – уточнила Лена.

– Сложно сказать. Этот супервулкан уже трижды взрывался. Промежутки между извержениями составляли примерно по шестьсот с небольшим тысяч лет. В первый раз он выбросил около трёх с половиной тысяч кубических километров. Это, кстати, называют одной из возможных причин вымирания динозавров.

Тут Павел немного погрешил против истины. Динозавры вымерли примерно за сто шестьдесят миллионов лет до первого извержения Йеллоустоуна, но полковник был очень далёк от палеонтологии.

– Остальные два извержения были пожиже. Но в прогнозах на это я встречал цифры вплоть до десяти тысяч кубокилометров, что, скорее всего, перебор. Тем не менее, все пишут, что оно будет не слабее, чем первое.

Теперь про цунами. Какой высоты будет волна, я не имею ни малейшего представления. Взрыв Кракатау, произошедший в 1883 году, поднял волну высотой в тридцать метров. Тут, скорее всего, будет ещё больше. А на какую высоту она поднимется перед обрушением на побережье, будет зависеть от того, насколько быстро там поднимается шельф. Тут всё индивидуально. Да, на Японию, скорее всего, придётся аж две волны. Сначала та, что порождена взрывом супервулкана, а следом – вызванная обрушением Калифорнии. И ещё неизвестно, какая из них будет больше.

И последнее. Про вулканическую зиму. Вот не знаю я, сколько она может продлиться. Смотря на какую высоту вулкан зашвырнёт пепел, и сколько его будет. Вулканический пепел – это очень мелкие пористые частички. Они могут подниматься высоко в атмосферу и парить там месяцами. Пепел Кракатау, например, был выброшен на высоту восемьдесят километров и облетел земной шар много раз. Самые мелкие из этих частиц, относящиеся к нанометровому диапазону размеров, могут висеть в воздухе почти бесконечно. По крайней мере, годы. При этом, по расчётам учёных, Йеллоустоун может выбросить в двести раз больше пепла, чем Кракатау, и зашвырнуть его ещё выше.

– А насколько быстро его переносит ветром? – уточнил Олег.

– Когда как. Пепел Кракатау обогнул земной шар примерно за месяц. А вот пепел Везувия осуществил кругосветное путешествие за две недели. Вулкан Пуйеуэ в Чили вообще в 2011 году поставил своеобразный рекорд. Выброшенный им пепел обогнул земной шар всего за несколько дней. Всё зависит от высоты подъёма и преобладающих там ветров. Таким образом, вулканическая зима может продолжаться от нескольких месяцев (тогда температуры упадут всего на несколько градусов) до нескольких лет. В последнем случае речь идёт уже о десятках градусов.

– Так чего ждать нам? – не выдержала Оксана.

– Ну, не знаю я, девочки! Давайте изначально рассчитывать на один год. Если зима будет короче, так нам же лучше. А затянется – приспособимся как-нибудь. А сейчас давайте ложиться спать. Утро вечера мудренее. Ну, или мудрёнее. Раз на раз не приходится.

* * *

Утром Олег пешком отправился в Местерьярви, а Павел с Леной и Оксаной прошлись по садоводству. Дождя не было, как и дождевых туч, но небо оставалось серым и солнце так ни разу и не проглянуло. Павел подумал, что в верхних слоях стратосферы уже полно пепла. А дальше его количество станет только расти. И с каждым днём будет становиться темнее.

Полностью целыми, в которые хоть сейчас можно заселяться, если, разумеется, застеклить окна, они признали только два дома. Ещё три нуждались в небольшом ремонте – подновить крышу, отремонтировать оконные фрамуги и т. п. Все остальные представляли собой плачевное зрелище. Тут требовался капитальный ремонт. Проще было на скорую руку построить что-нибудь новое, чем пытаться восстановить эти развалины.

Собрали некоторое количество инструментов, несколько пачек гвоздей и шурупов. В одном месте нашли штабель досок и бруса – видимо, хозяин собрался строиться. Обнаружили один рабочий генератор и двадцатилитровую канистру бензина к нему. Больше всего Павел был рад находке теплогенераторной печи «Индигирка». Он давно собирался приобрести такую, но так до сих пор и не сподобился. Переносить её самостоятельно он не решился – пятьдесят четыре килограмма для одного многовато. Решил, что позже перетащит вдвоём с Олегом. Теперь хоть можно будет аккумуляторы заряжать.

Собственно, печь у него была, причём очень приличная: двухколпаковая, с лежанкой и большой варочной плитой. Но она только грела, а электричества не давала совсем. И грела, по-хорошему, только одну комнату. Теперь можно было поставить в другой комнате «Индигирку» и включать свет. Лампочки на двенадцать вольт можно снять с машин. Их теперь много бесхозных.

Женщинам он дал команду обратить первостепенное внимание на зимние вещи. У него на участке только старая фуфайка валялась да пара свитеров, а Олег с Оксаной на участке вообще не держали ничего тёплого. Поиск был успешен: обнаружили несколько тёплых курток, два пледа, шерстяные шапки, шарфы, ушанку и даже один меховой тулуп. Рукавицы нашли лишь хозяйственные, но зато обнаружили несколько мотков шерсти, и Лена пообещала связать всем тёплые шерстяные.

Олег вернулся только после полудня. И не пришёл, а приехал. Очень довольный. Сначала он зашёл в Местерьярви. Молодёжи там вообще не обнаружил. Одни бабульки с дедушками весьма преклонных годов. Зато там был фельдшерский пункт, которым заведовала очень толковая бабушка. Она поделилась с Олегом пузырьком таблеток йодида калия, порекомендовав ежедневно принимать по сто двадцать пять миллиграммов. Сигнальную ракету он оставил полностью седому, но ещё крепкому дедушке, заверившему, что умеет такими пользоваться, так как служил в своё время в армии. Дед попросил оставить ему хоть какое-нибудь оружие – мол, есть ещё порох в пороховницах и ягоды в ягодицах. Олег пообещал в следующее посещение занести ему автомат Калашникова. Особых проблем в деревеньке не было, единственное, бабульки попросили завезти им зерна по возможности – кур нужно будет зимой чем-то кормить. Обещали расплатиться яйцами. Олег обещал поспособствовать.

Потом он заглянул в посёлок Октябрьское и обнаружил там целую бригаду белорусских строителей. Белорусы работу уже несколько дней как закончили – сложили большой бревенчатый дом, но расчёта так и не получили – хозяин больше не появлялся. А потом начались непонятки, и они решили пока никуда не дёргаться. Сейчас маялись бездельем и готовы были на любую работу. А ещё у них наличествовала грузовая «Газель» с полным баком. Олег быстро сориентировался и предложил ребятам совместную поездку за продуктами, пообещав не только «рыбное» место показать, но и охранять в дороге. Проинструктировав бригадира, Олег оставил ему сигнальную ракету и, дождавшись, пока водитель облачится в комбинезон, плащ и сапоги-болотники, забрался в кабину, чтобы показать дорогу к уже известному ему по первой поездке на полигон продуктовому складу. Ехали они через коттеджный посёлок (другой дороги теперь не было). Пообщавшись с охраной, набранной из молодых парней, недавно отслуживших в армии, договорился о взаимодействии и, оставив им сигнальную ракету, поехал дальше. Этих тоже желательно было обеспечить оружием, но показывать оружейку человеку, с которым он познакомился всего пятнадцать минут назад, Олег не рискнул. Решил, что лучше потом съездит с Павлом на своей машине. Поэтому в этот раз грузились только продуктами. Взяли все оставшиеся консервы, соль, сахар, почти полтонны пшена, два сорокалитровых бидона с подсолнечным маслом и несколько мешков муки. Дрожжей не было, но Павел рассчитывал, что сможет разжиться ими в деревне. В общем, склад вычистили почти под метёлку. Осталась только картошка и несколько бочек с квашеной капустой. Две, кстати, Олег умудрился засунуть в машину, несмотря на сопротивление водителя, утверждавшего, что рессоры такого насилия просто не выдержат.

– Машину нужно вести аккуратнее, не гонять, тогда и проблем не будет.

В результате водитель всю дорогу ехал на второй передаче, аккуратно огибая каждую колдобину. Рессоры выдержали.

Подъехав к участку, они выгрузили одну из бочек с квашеной капустой, бидон подсолнечного масла, половину консервов, а также большую часть соли, сахара и муки. Олег прихватил с собой два автомата Калашникова (плюс к своему, с которым не расставался) и несколько пачек патронов. Запрыгнув обратно в кабину, он крикнул, что назад вернётся пешком ближе к вечеру.

После того как «Газель» уехала, Павел решил прогуляться на старый финский хутор, расположенный в полукилометре от садоводства по другую сторону от железной дороги. Карельские хутора сильно отличались от тех, которые в былые времена располагались близ Диканьки и были описаны Гоголем. Как правило, на них проживало только по одной семье, и весь хутор состоял из большого дома с окружающими двор хозяйственными постройками, огорода и выпаса для скотины. А этот ещё и захирел в последнее время: старики умерли, молодёжь перебралась в город.

Пошёл он туда, скорее, для очистки совести, в глубине души понимая, что живых не встретит. Всё-таки хутор был существенно ближе к эпицентру взрыва, уничтожившего полигон ракетчиков. Но вдруг кому-то повезло и ему нужна помощь? К сожалению, хозяин хутора, в последнее время живший бобылём, свой лимит везения уже исчерпал. Он лежал во дворе, вцепившись обожжёнными руками в землю. Видимо, полз из последних сил к крыльцу, но умер раньше, чем успел до него добраться. Волосы на голове обгорели, куртка из кожзаменителя полопалась в нескольких местах и сморщилась. Пёс – восточноевропейская овчарка – лежал рядом, подогнув под себя лапы и уткнувшись носом в бок хозяина. Он тоже был уже давно мёртв.

Павел немножко постоял, сдерживая слёзы, и пошёл к сараю за лопатой. Он давно знал этого человека, в последние годы живущего бобылём, и, честно говоря, до самого конца надеялся, что его в тот день не оказалось дома. Спустя час, когда он уходил со двора, справа от крыльца осталось два небольших холмика, бок о бок. Один из них был немного длиннее.

* * *

Лейтенанту Эйно Карьялайнену повезло трижды. Сначала его разведывательно-диверсионную группу включили в экипаж бронетранспортёра ХА-200, входящего в состав сводного ударного корпуса прорыва. Основной задачей корпуса, о которой до дня «Д» следовало помалкивать, было стремительное выдвижение на временно оккупированную русскими территорию Карелии с выходом на линию Старой границы, где следовало закрепиться. Военное руководство трезво оценивало свои силы, понимая, что при дележе шкуры русского медведя особенно наглеть не целесообразно. Большим куском можно и подавиться, а вот забрать обратно своё – это святое. Слишком долго финский народ ждал этой возможности. Дед, согнанный со своей земли ещё в 1939 году, так и не дождался. Но на смертном одре заставил маленького Эйно поклясться, что тот захоронит его прах на хуторе, принадлежащем их семье. То, что сначала эту землю надо будет отбить у русских, подразумевалось.

Эйно вырос в высокого широкоплечего рыжего парня, число розеток в петлицах достигло двух, на плече привычно повисла штурмовая винтовка Valmet Rk 76 ТР с магазином на тридцать натовских патронов «пять пятьдесят шесть на сорок пять», а большие дяди из-за океана всё не начинали. Но Эйно умел ждать и, в конце концов, дождался. Сбор был объявлен накануне дня «Д».

Второй раз лейтенанту повезло, когда неуправляемая авиационная ракета русского «крокодила» воткнулась прямо в двигатель прыгающего по бездорожью бронетранспортёра, в десантном отсеке которого он болтался как горошина в колеблющемся на ветру стручке, плотно пристёгнутый ремнём к боковому сиденью.

Экипаж колёсной боевой машины погиб мгновенно. Егеря кинулись к задней двери, предназначенной для штатного десантирования, но её заклинило. К счастью, верхний аварийный люк поддался, и разведывательно-диверсионная группа успела вырваться из превратившегося в стальную клетку десантного отсека до того, как в БТРе начали рваться боеприпасы.

В третий раз ему и двум егерям из его группы повезло буквально спустя полминуты. «Крокодил» не стал гоняться за прыснувшими в стороны егерями, ограничившись одной длинной очередью, скосившей всего троих.

Эйно был ошеломлён и основательно выбит из колеи, но быстро сориентировался на местности и смог увести остатки группы в лес, до того как русские мотострелки вышли на дистанцию эффективного поражения.

Дальше пошли в ход наработанные навыки. В лесу егеря как дома. Там они дождались ночи и, пользуясь темнотой, просочились через населённый пункт и вышли к однопутной железнодорожной ветке.

Карьялайнен хорошо знал эти места. Он ещё дома заблаговременно изучил их по гугловской карте, просчитал, на всякий случай, разные варианты и сейчас буквально дрожал, ощущая, что до заветной цели оставалось меньше тридцати километров. О том, чтобы повернуть к границе, он даже не задумывался. Вперёд и только вперёд. Егеря шли по шпалам почти до полуночи и, лишь полностью вымотавшись, свернули в лес на ночлег.

* * *

Утром, едва немного развиднелось, Эйно разбудил своих подчинённых и заявил, что пора двигаться дальше. Еды у них с собой не было вовсе (сухпайки остались в бронетранспортёре), воды во фляжках оставалось на самом дне, у всех троих гудели головы – наверно, вчера контузило.

Пришлось выдвигаться натощак, без завтрака. Но везение лейтенанта пока ещё не кончилось. Буквально через полчаса егеря вышли к урочищу Тарасовскому. Железнодорожная насыпь пошла по дамбе, пересекающей озеро Белянское. Вдоволь напившись холодной, ломящей зубы воды, все трое умылись и наполнили про запас фляги. А следом и завтрак прибежал. Здоровенный, откормившийся за лето заяц выскочил на опушку и на секунду замер, уставившись на егерей чёрными глазёнками. Этой секунды ефрейтору Юхо Халонену с лихвой хватило для выстрела навскидку. Разумеется, опытный охотник, практически еженедельно тратящий по полсотни евро на стрельбу по тарелочкам, просто не мог промахнуться с несчастных пятнадцати метров по такой крупной неподвижной мишени.

Эйно торопился, но у него самого уже сводило живот от голода, поэтому скрепя сердце он выделил полтора часа для того чтобы наскоро перекусить. Они свернули в лес и быстренько организовали небольшой костерок. Юхо, сноровисто освежевав и разделав зайца, пристроил куски тушки над пламенем. Лейтенант, глядя на его точные, выверенные действия, испытал чувство гордости за своего расторопного подчинённого. Сам он, в отличие от сухопарого и подвижного ефрейтора, охотой не увлекался и соответствующих навыков не имел. Да и стрелял, честно говоря, посредственно. Его стихией были лыжи. Встав на них ещё в трёхлетнем возрасте, он старался не упускать ни единой возможности для хотя бы короткой двух– или трёхчасовой пробежки, а мог провести в зимнем лесу и весь выходной день. Неудивительно, что из всей егерской бригады «Карелия» конкурировать с ним на соревнованиях могли всего трое.

Слегка подгоревшее на огне костерка заячье мясо оказалось чудовищно жёстким, но егерей это ничуть не смутило. Молодым организмам срочно требовалась хоть какая-нибудь пища, поэтому обжигающе горячая зайчатина была поглощена в рекордно короткие сроки. И сорока минут не прошло. Обсосав последнюю косточку, Юхо сытно рыгнул и рискнул всё-таки задать давно тревожащий его вопрос:

– Господин лейтенант, а куда мы сейчас направляемся? Граница ведь находится в противоположном направлении.

– Наша группа выполняет специальное задание командования, – не моргнув глазом соврал Эйно. Сейчас мы продвигаемся вдоль железнодорожного пути – так выйдет быстрее. Последующую задачу я доведу до вас своевременно. Всё, тушите костёр, и выдвигаемся.

Идти по неравномерно присыпанным крупным щебнем железобетонным шпалам не слишком удобно. Даже длинноногому Карьялайнену приходилось делать чересчур большие шаги для того чтобы наступать на шпалы через одну. Для низкорослых ефрейторов эта задача вообще являлась непосильной, и они были вынуждены семенить, последовательно ставя ноги на соседние шпалы. В тех местах, где щебня было насыпано с избытком, все трое переходили на нормальный шаг, но это случалось не слишком часто. А идти им предстояло ещё очень долго. Хорошо, если к вечеру доберутся.

* * *

После возвращения Олега (на этот раз он пришёл пешком) полковники решили связаться с Потёмкиным и узнать всё-таки, что именно вчера произошло. Выяснилось, что их предположения подтвердились. Это действительно взорвался Йеллоустоун. Извержение восьмой (самой высокой) категории. Последствия взрыва оказались несравнимо чудовищнее тех, что были причинены в XIX веке извержениями Кракатау и Тамбора. Кракатау унёс жизни тридцати шести тысяч человек, Тамбора – не менее семидесяти одной тысячи, а сейчас, по всей видимости, счёт пошёл уже на миллионы. Рёв взрыва слышали жители Аляски и Панамы, а воздействие гигантской волны цунами ощутили жители прибрежных районов всех без исключения континентов. Больше всех досталось островным государствам, включая, разумеется, Великобританию, Западную Европу, Японию и нашу Камчатку. Последним даже дважды, так как Калифорния, отколовшаяся от Северной Америки, породила ещё одну волну цунами сравнимой высоты, но ограниченную в основном Тихим океаном. Внутренние моря цунами затронули незначительно. В Средиземном море волна ещё ощущалась, но до Мраморного и Чёрного морей вообще не дошла. Немножко прогулялась по Северному морю, порушив несколько датских портов, но быстро ослабла и в Балтийское море пришла уже на излёте, растеряв в проливах почти всю свою разрушительную силу. В Финском заливе она уже не отличалась от нагонной: залила Кронштадт и, перевалившись через остатки дамбы, растеклась по дельте Невы, практически не затронув Санкт-Петербург. На Дальнем Востоке основной удар цунами приняли на себя Японские острова, Курилы, Камчатский полуостров и Алеутские острова. Они раздробили волну, ослабили её действие и спасли от тотального разрушения почти всю портовую инфраструктуру на побережьях Жёлтого, Японского, Охотского и Берингова морей.

При этом цунами были далеко не единственной пакостью, которую вызвал разбуженный супервулкан. Всю срединную часть североамериканского континента засыпало вулканическим пеплом. На границах с Канадой и Мексикой высота слоя уже доходила до метра, а о том, что творится на территории США, можно было только догадываться – там клубилась непроглядная тьма. Создавалось впечатление, что объём выброшенного супервулканом пепла существенно превысил прогнозируемые десять тысяч кубокилометров. Чудовищный объем пепла был заброшен в стратосферу вплоть до границы с мезосферой и сейчас разносился бушующими там ветрами по всему миру. Самолёты больше не летали – пепел забивал воздухоприёмники, оседал на лопатках турбин и быстро выводил их из строя. По этой же причине встал на прикол почти весь наземный транспорт. Мельчайшие частицы пепла не просто напрочь забивали воздушные фильтры, но проникали и в газораспределительные механизмы, блокировали форсунки. В России, расположенной на противоположной стороне земного шара, пока ещё можно было пользоваться двигателями внутреннего сгорания, поэтому уцелевшая в термоядерной бойне бронетехника спешно рассредоточивалась вдоль сухопутных границ. Остатки сто тридцать восьмой бригады брали под контроль государственную границу на участке от Приморска до Светлогорска. Дальше располагалась зона ответственности восьмидесятой мотострелковой бригады, а ещё севернее границу держали двухсотая мотострелковая бригада и шестьдесят первая бригада морской пехоты. Этих сил, разумеется, было мало для обороны такой огромной территории, но на данных участках боевых столкновений больше не происходило и в ближайшее время не предвиделось.