Текст книги "Профессионалы"

Часть 2. Седой маршал

Накануне дня «Д» он ещё не был седым. Да и маршалом тоже не был. Большая, на всю ширину погона, звезда тогда соответствовала званию генерал армии. Седеть, правда, уже понемножку начал. Но лёгкая, почти незаметная примесь благородного серебра придавала его чёрным, всё ещё упругим, как сталистая проволока, волосам некоторый шарм и ничуть не старила. Седым как лунь он стал уже потом, когда один за другим начали меркнуть экраны в оперативном зале.

Министр обороны до вступления в эту должность никогда не служил в армии. Нет, он числился после института лейтенантом запаса, потом даже старшим лейтенантом, но к армейской службе это никакого отношения не имело. В качестве строителя он прошёл путь от прораба до руководителя треста, командовал корпусом спасателей, Государственным комитетом по чрезвычайным ситуациям. Со временем комитет взял под себя гражданскую оборону и ликвидацию стихийных бедствий, потом был преобразован в министерство. Всё это время он был, по сути, гражданским человеком. Первое действительное воинское звание – генерал-майор ему было присвоено по должности. Как министру МЧС. Спустя буквально полгода он стал генерал-лейтенантом. Со временем ему было присвоено звание генерала армии. Министерство было военизированным, часть его сотрудников носила форму и погоны, но к воинской службе это по-прежнему никакого отношения не имело.

И вот, его назначили Министром обороны. Тогда, после предыдущего назначенца, являвшегося широко известным в узких кругах специалистом по торговле мебелью и налоговым сборам, это считалось вполне приличным выбором. Но действительность превзошла ожидания.

За неполные семь лет он успел многое. Армия возрождалась на глазах. Вырос в разы набор в военные училища и академии, в войска пошла новая техника, пусть пока единичные экземпляры, но хоть не надувные, как при его предшественнике. Резко выросли денежные содержания офицеров и контрактников, что способствовало повышению престижа военной службы. Войска регулярно принимали участие в учениях, которые с каждым годом становились всё более массовыми и масштабными. Лётчики проходили «обкатку» в Сирии. Разрабатывались и испытывались образцы перспективных вооружений. К сожалению, времени не хватило. Образцы так и остались образцами.

Ночью его разбудил звонок от оперативного дежурного. Узнав о ядерном ударе неизвестной (знаем мы этих неизвестных) подводной лодки по Штаб-квартире НАТО, он созвонился с президентом. Оба понимали, чем это может закончиться, но президент до последнего надеялся на политическое решение и поручил ему согласовать официальные заявления с Лавровым. А к десяти утра велел обоим быть в Кремле на Совете безопасности.

Приняв решение сразу же ехать в Национальный центр управления обороной, Шойгу вызвал машину. Потом созвонился с Лавровым и предложил, для экономии времени, заехать за ним. Так можно было обсудить линию поведения ещё по дороге в Москву. Немножко подумав, разбудил жену, вкратце объяснил ей ситуацию и велел, предупредив дочерей, срочно уезжать подальше от Москвы. На её закономерный вопрос:

– Куда именно ехать?

Министр не сдержавшись, рявкнул:

– Это не принципиально! Скажи водителю, чтобы выезжал на федеральную трассу М-1 и топил в сторону Смоленска. Я потом перезвоню, скажу, куда ехать дальше. И смотри мне, языком не трепи. Если посеешь панику – меня снимут. И дочек предупреди, чтобы помалкивали. Особо можешь не спешить, несколько часов у нас ещё наверняка есть, но и слишком долго не собирайся. Возьми только самое необходимое. Да, тёплые вещи прихвати.

– Зачем тёплые вещи?!

– Долго объяснять. Просто возьми с собой. Всё, я уехал в Москву.

Лавров был не только хорошим дипломатом, но и ситуацию умел просчитывать быстро. Поэтому, сев в машину, сразу сказал, что заявления, в том числе и в Совете безопасности ООН, сделать, разумеется, нужно. Но это уже ничего не изменит. Надо готовиться к войне. Все нужные распоряжения он отдал прямо из машины.

Они уже въехали в Москву и неслись по практически пустым улицам, когда оперативный дежурный позвонил вторично и доложил о том, что радиоэлектронная разведка зафиксировала интенсивный радиообмен между военными базами США, расположенными практически по всему миру, а средства оптико-электронной разведки отмечают массированное движение на военных аэродромах. Закончив доклад, он испросил разрешения на вскрытие конверта.

– Действуйте! – разрешил министр. – Я уже подъезжаю.

Кортеж мчался по Ленинскому проспекту. Идущая впереди машина военной автоинспекции бросала по сторонам яркие всполохи света от красного проблескового маячка.

– Что за конверт? – спросил Лавров.

– Долго объяснять, – второй раз за ночь ответил Шойгу, сообразив в последний момент, что начинает повторяться. – Поехали со мной, сам всё увидишь. Боюсь, что до Кремля мы с тобой сегодня не доберёмся. Похоже, что уже начинается.

В огромном зале Центра управления обороной какой-либо суеты не наблюдалось. Шёл нормальный рабочий процесс. Единственное, что отличало обстановку от привычной – это некоторая резкость голосов. На панорамном экране, занимающем почти весь периметр круглого зала, сменялись интерьеры служебных помещений, отдалённых от Москвы на сотни и тысячи километров. Звук шёл только на наушники дежурной смены операторов, поэтому создавалось впечатление, что офицеры и генералы, изображения которых сменялись в прямоугольных секторах экрана, просто открывают рты.

«Всё правильно, – подумал министр иностранных дел. – В противном случае тут бы такой гвалт стоял, что никто вообще ничего не понял бы».

К министру обороны подбежал с докладом генерал-полковник, являющийся руководителем Национального центра.

– Товарищ генерал армии, идёт отработка приведения Вооружённых Сил в готовность номер один. Приказ доведён до всех начальников вплоть до уровня отдельных бригад. Сейчас поступают доклады от командующих армий.

Министр бросил взгляд на экраны.

– Командующие армиями и флотами докладывают лично?

– Никак нет. Докладывают оперативные дежурные. Всех командующих уже оповестили. По прибытии в штабы они выйдут на связь лично. На настоящий момент доступен только командующий Северным флотом.

– Хорошо, соедини меня с ним. Потом сразу Балтфлот подключишь. Кого там найдут старшего, того и давай.

Министр обороны устроился за пультом и надел наушники с микрофоном.

– Здравия желаю, товарищ министр!

– Здравствуйте, Николай Анатольевич! Срочно грузите полный комплект спецбоеприпасов и отправляйте все корабли в море. Средства ПВО и ПРО выводите на позиции. Это не учения!

– Приказ Верховного главнокомандующего имеется?

– Прямого пока нет. Он собирает Совет безопасности. Действуйте под мою ответственность.

– Есть, действовать под вашу ответственность! Коды?

– Коды получите своевременно. Действуйте, адмирал, времени у нас мало.

– Есть, понял.

Командующий Северным флотом отключился.

В этот момент в зал буквально ворвался начальник Генштаба.

– Здравствуйте, Сергей Кожугетович, что тут у нас?

– У нас нормально, это у них нездоровые шевеления. По всем признакам получается, что вот-вот начнётся.

– А что президент?

– Собирает в Кремле Совет безопасности.

– Поздно уже совещаться, – пробормотал себе под нос генерал армии Герасимов, который, в отличие от Шойгу, тянул армейскую лямку с шестнадцати лет. Около минуты он молча просматривал данные, выводимые на экран пульта. Руки сноровисто порхали над клавишами, а лицо буквально закаменело. Потом оторвал взгляд от экрана и посмотрел на министров.

– Да, уже поздно. По всем признакам НАТО нанесёт удар в течение часа. Что вы успели, Сергей Кожугетович?

– Северный флот. Сейчас собирался связаться с Калининградом.

– Отлично, продолжайте. Потом берите на себя Тихоокеанский флот. А я буду ставить на уши воздушные армии и ракетчиков. Погнали!

К этому времени в штабе Балтийского флота в Калининграде уже появился вице-адмирал Носатов. Связисты были предупреждены и сразу соединили его с министром обороны. Выслушав доклад о приведении флота в готовность номер один, министр, не тратя времени на порожние разговоры, сразу приступил к делу:

– Александр Михайлович, это не учения, срочно приводите в боевую готовность все комплексы ПВО-ПРО. Полётное время до вас – минуты, поэтому любой воздушный объект, направляющийся в сторону государственной границы, пусть по умолчанию считают приоритетной целью. Момента пересечения границы не ждать. Сбивать сразу. Провокация уже была, для начала боевых действий её вполне достаточно. Новые не требуются. Далее, войск у вас много, сосредоточенность у них чрезвычайно высокая. Выводите всех кого можно за пределы городской черты. А корабли – в море. На всё про всё у вас полчаса. Выполняйте!

– Есть выполнять.

Потом, переговорив с Владивостоком, министр попытался связаться с Верховным главнокомандующим. Его долго не соединяли, мотивируя тем, что президент занят. Абонент разговаривал по другому телефону.

Чтобы заполнить вынужденную паузу, министр связался с начальником ГРУ. Тот сообщил, что в США объявлена готовность номер 1. На авиабазах Барксдейл, Майнот, Уайтмэн, Дайс и Элсворт, расположенных на континентальной части США, а также Фэрфорд (Великобритания), Диего-Гарсия (архипелаг Чагос) и Андерсен (остров Гуам) наблюдается массовый взлёт стратегических бомбардировщиков В-52Н, В-1В и В-2А. На момент доклада в воздухе уже находилось более восьмидесяти машин.

В этот момент на связь вышел президент:

– Что вы там волну гоните? Я сейчас говорил с Трампом. Он считает, что в инциденте со штаб-квартирой НАТО надо разобраться, сформировать трёхстороннюю комиссию. В ООН они, конечно, нас пожурят, как без этого, и Госдеп введёт какие-нибудь санкции, но затевать войну никто не собирается.

– Владимир Владимирович, они прямо сейчас поднимают в воздух стратегические бомбардировщики на восьми базах одновременно!

– Сколько бомбардировщиков в воздухе?

– Уже больше восьмидесяти!

– Это много. А пусков ракет не зафиксировано?

– Пока нет.

– Вот и не бегите впереди паровоза. Стратегическую авиацию в воздух поднять разрешаю. Но не более. Можете даже подготовку к ответному удару начать. Но скрытно. Даже если война начнётся, мы не должны выглядеть её зачинщиками. И никаких громких заявлений! Герасимова тоже предупредите. Он уже дважды преждевременно озвучивал своё мнение. Что говорит Лавров?

– Говорит, что шансов уже нет.

– А нужно, чтобы были! Передай ему, чтобы сделал всё возможное, а если потребуется, то и невозможное. Я сейчас выезжаю в Кремль, там и поговорим. Всё, работайте.

Министр вытер вспотевший лоб. Президент никогда не торопился с принятием решений. И с их озвучиванием. Обычно вначале это вызывало неодобрение, но в дальнейшем почти всегда положительно сказывалось на его имидже. Сейчас был не тот случай, когда можно тянуть с принятием решения, но настаивать министр не рискнул.

– Ну, что он? – спросил начальник Генштаба. – Даст коды?

– Про коды я даже не спрашивал. Он переговорил с Трампом и считает, что всё само рассосётся. Просил передать, чтобы ты интервью не давал. А вам, Сергей Викторович, президент приказал сделать по своей линии всё возможное и невозможное, чтобы война не началась. Садитесь вон за тот пульт, офицер вам поможет связаться с вашим министерством и посольствами. Да, он разрешил поднять в воздух стратегическую авиацию.

– Ну, хоть что-то.

Начальник генштаба надел на голову наушники и бешено застучал по клавишам.

– Началось! – выкрикнул через некоторое время начальник Центра, содрав с головы наушники. – Зафиксирован массовый пуск Минитменов в штатах Вайоминг, Монтана и Северная Дакота. Отмечаются подводные пуски ракет в акваториях Тихого, Атлантического и Индийского океанов.

– Соедините меня с Верховным главнокомандующим, – потребовал министр обороны.

На этот раз соединение было установлено сразу.

– Что там ещё у вас? – прозвучало в наушниках. Президент явно был недоволен.

– Владимир Владимирович, зафиксирован массовый пуск ракет с территории Соединённых Штатов и из акваторий Тихого, Атлантического и Индийского океанов. Нужны коды.

– Ошибки быть не может? – всё ещё сомневался президент.

– Никак нет, информация поступает из нескольких источников, – Шойгу скосил глаза на экран. – Количество пусков ракет шахтного базирования уже перевалило за двести, подводных стартов пока двадцать восемь, но они продолжаются. Уже сорок два!

– Сейчас, подожди немножко, нам остановиться надо. Каперанг в другой машине.

В наушниках что-то шуршало, доносились неразборчивые голоса. Министр жестом подозвал незаметно стоявшего в сторонке морского офицера.

Положив прямо на пульт толстый чёрный «дипломат», прикованный к руке моряка стальной цепочкой, он прижал палец к опознавателю и набрал на панели длинную последовательность символов. Крышка чемоданчика открылась.

– Приступаем, – прозвучал в наушниках голос президента.

Спустя полминуты Шойгу захлопнул крышку чемоданчика и отдал его офицеру. Больше от него ничего не зависело. Коды для разблокировки термоядерных зарядов ушли по назначению.

– Где вы находитесь? – спросил он президента.

– Въезжаем в Москву. Через полчаса буду в Кремле.

– «Минитмены» как раз за полчаса и долетят. А первые «Трайденты» будут тут уже минут через пятнадцать.

– Так сбивайте их! Поднимите в воздух истребители, задействуйте эс пятисотые. Работайте! И пусть они там все сдохнут!

Президент отключился.

– Он не успеет, – заявил начальник Генштаба, когда Шойгу передал ему содержание разговора. – Ладно, это сейчас не наша забота. Пусть этим служба охраны занимается. Давай, подключай систему гражданской обороны. Уже можно. Это в любом случае уменьшит число жертв. И гражданские самолёты пусть сажают по возможности. А я сейчас супостатам буду тёмную устраивать. Пускай попробуют наводиться без GPS.

– Задействовать все комплексы «Нудоль» и «Тирада-2С», – скомандовал он в микрофон. – Гасите все спутники подряд, кроме наших, естественно. И МКС не трогать!

Несколько минут оба генерала армии напряжённо работали. Свои основные функции они уже выполнили, сейчас решения принимались на более низких уровнях. Но им хотелось успеть ещё хоть немного.

Подняв в очередной раз глаза на панорамный экран, министр обороны отметил, что светятся уже далеко не все изображения. Вот, мигнула и свернулась в точку картинка, транслируемая из кабинета командующего Балтфлотом. Следом за ней исчезли ещё две.

– Как думаешь, отобьёмся? – спросил он у начальника Генштаба.

– Не знаю. Но дальше рисковать всем считаю бессмысленным. Забирай Лаврова, всех, кто не входит в состав дежурной смены, и спускайтесь вниз. Там персонал уже заступил на боевое дежурство.

– А ты?

– Я здесь останусь. Тут моё место по боевому расписанию.

Генералы армии обнялись, молча попрощались взглядами. Герасимов отдал команду на эвакуацию всех, кроме офицеров и генералов дежурной смены, повернулся к пульту и снова с головой ушёл в работу.

Уже находясь в скользящем вниз лифте, министр обороны вспомнил, что так и не перезвонил жене.

«Ничего страшного, водитель сам разберётся. Вот смогли ли они уехать достаточно далеко, чтобы не попасть под удар?»

Министры успели буквально в последний момент. Страшный удар сотряс бункер спустя несколько секунд после того, как за ними закрылась толстая защитная дверь.

* * *

Удар, нанесённый моноблочной боевой частью ракеты «Минитмен» по комплексу зданий Министерства обороны на Фрунзенской набережной, был страшен. Боеголовка Mk.21 содержала термоядерный заряд W87 мощностью четыреста семьдесят пять килотонн. Это примерно в тридцать раз больше, чем было сброшено на Хиросиму. При такой мощности заряда попадать точно в цель не обязательно. Точно она и не попала. Эпицентр взрыва пришёлся на тир ЦСКА, расположенный на Комсомольском проспекте. Но это было уже не принципиально. Часть зданий зацепило краем воронки. От них не осталось ничего кроме мелких обломков. Все, что уцелело от остальных зданий комплекса, было погребено под валом выброшенной из воронки земли.

Теоретически эта ракета вообще не должна была долететь до цели. Как и две её «напарницы» по эскадрону, рванувшие в Александровском саду и на Арбате. Но три эскадрона баллистических ракет на Москву и ещё два, нацеленные на пригороды – это очень много. При таких цифрах вступает в действие Госпожа Статистика.

Стратеги из Пентагона понимали, что уничтожить Россию при помощи одного глобального ядерного удара они не смогут физически. Для этого число боеголовок должно быть как минимум на порядок больше. А немалую часть ведь ещё нужно выделить для Китая. И Иран с Северной Кореей не обделить. Поэтому основной задачей первого удара было обезглавливание страны и нанесение её инфраструктуре максимально возможного ущерба. Кроме Москвы, основными целями были крупные города, атомные электростанции, плотины и, разумеется, все без исключения военные объекты. Ударам подверглись места базирования кораблей, ракетные шахты, большая часть из которых к этому моменту уже пустовала, штабы частей, соединений и объединений, координаты которых находились в открытом доступе.

Для снижения неизбежных потерь в межконтинентальных ракетах при прорыве рубежей обороны удар крылатыми ракетами по расположениям средств ПРО и радарам был нанесён в той же самой волне, но с небольшим опережением. Потом в дело должны были вступить бомбардировщики. Чтобы окончательно доломать инфраструктуру и вбомбить страну в каменный век.

А зачисткой радиоактивных развалин пусть занимаются европейцы и азиатские дикари. Штатам не нужна эта территория. Им нужно расправиться с конкурентами. Желательно, всеми тремя одновременно. Россия, Китай, Европейский Союз. Первых двух следует уничтожить самостоятельно, а третьего конкурента обескровят противники. И Штаты тут ни при чём. Разве это они ответственны за то, что там везде понатыканы американские базы? Никого ведь не неволили. Все сами на них согласились. Некоторые ещё и упрашивали.

Россия официально придерживалась концепции ответного удара. Но трактовать её можно было по-разному. Причём вариантов было несколько. От встречного удара, нанесённого в тот момент, когда ракеты противника будут ещё в воздухе, до «Мёртвой руки» – смертельного ответа уже после поражения. Последнее выглядело очень красиво на словах, но было практически нереализуемо технически. Часть шахт и подводных лодок, несомненно, уцелеет в процессе глобального удара. И ответит. Но «ответка» окажется во много раз слабее первого удара. И направлена она будет против развёрнутой и готовой к встрече системы ПРО. Даже если несколько ракет её преодолеют, это не будет критичным.

Встречный удар во много раз эффективней. Но при обычных условиях (если рассматривать только ущерб от действия ракет) тоже не смертелен. Во-первых, ракет не так много, и какой-то их процент (отнюдь не маленький) будет сбит системой ПРО. Тем более что далеко не все ракеты придутся на континентальную часть США. Во-вторых, множество американских баз разбросано по всему миру, флот в разы превосходит российский, имеется союзник (Великобритания), которого тоже нельзя оставить без внимания. Да и в остальных странах НАТО имеются немаленькие воинские контингенты. В общем, ракет для создания неприемлемого ущерба явно недостаточно.

Тем не менее, выход есть. Континентальная часть США расположена достаточно компактно и существенно меньше России по площади. Почти в центре территории имеется супервулкан, представляющий собой пороховую бочку с тлеющим фитилём. Кроме этого, на территории страны находится несколько активных разломов. Если всю эту тектоническую механику немножко подтолкнуть, пойдут такие процессы, что Соединённым Штатам будет уже точно не до продолжения войны. Вариант практически идеальный, но как его реализовать? Во-первых, это антигуманно. Тектоническое оружие действует неизбирательно, поражая кроме военнослужащих, не только некомбатантов, но и всё население страны. В открытую на такое не пойдёшь. Да и втайне решится не каждый. Только если совсем припечёт и другого выхода просто не будет.

Во-вторых, крупные термоядерные заряды надо доставить в глубину территории противника, что тоже очень непросто. Особенно, если противник значительно сильнее экономически, находится на другом континенте и имеет многоуровневую систему ПРО.

Решение было найдено, но его реализация потребовала беспрецедентной «дымовой» завесы. Над новейшей разработкой гиперзвуковой ракеты «Кинжал» не смеялся только ленивый. О каком противокорабельном оружии, щёлкающем авианосцы как семечки, может идти речь, если его носитель МиГ-31 в принципе не способен добраться туда, где ходят авианосцы, а сама гиперзвуковая ракета не видит манёвров подвижной цели? О чём только не кричали: пропагандистский ход, пыль в глаза, «распил» бюджета.

На самом деле, ни о какой противокорабельной ракете никто и не помышлял. И никто не планировал вешать её на МиГ-31, который мог с ней взлететь, но летал медленно, недалеко и сильно рисковал при посадке. Ракета изначально была предназначена для поражения крупной наземной цели, а в качестве её носителя выступал Ту-160. Но об этом знали единицы. Бомбовые отсеки двух «Белых Лебедей» 22-й гвардейской тяжёлой бомбардировочной дивизии были негласно переоборудованы. Теперь вместо двенадцати крылатых ракет Х-55 в каждом размещались четыре аэробаллистические ракеты Х-47М2 с боеголовками по триста килотонн.

На взлёт оба самолёта пошли с аэродрома Энгельса вместе со всеми, но потом отделились от остальных и довернули на север. Дозаправившись в воздухе над Новой Землёй, «Белые Лебеди» надолго растворились в бескрайних небесах высоких арктических широт. На радарах комплекса НОРАД они могли бы появиться спустя много часов уже над Канадой. Но те были уже разрушены и больше ничего не отслеживали.

Набрав максимальную скорость и высоту, тяжёлые стратегические бомбардировщики поочерёдно выпустили ракеты, совершили разворот и ушли обратно в Арктику. Их никто не преследовал. А ракеты преследовать и не смогли бы, так как они сразу ушли на баллистическую траекторию. Примерно через пять минут, черкнув в небе огненными метеорами, четыре ракеты одна за другой спикировали в кальдеру Йеллоустоуна, последовательно взорвавшись на поверхности расположенного в ней озера.

Термоядерные взрывы, расплескав по сторонам и частично испарив воду, вырвали в дне озера гигантскую воронку. Следом, прямо в эту воронку спикировала вторая четвёрка. Четыре термоядерных взрыва произошли с разницей в несколько десятков секунд. Воронка стала ещё глубже. Нет, до магмы она, разумеется, не достала. Не дошла до неё и зона растрескавшегося скального грунта. Но ударные волны, многократно отражавшиеся от стен кальдеры, сформировали откольную воронку в своде магмового пузыря и изрядно взбаламутили его содержимое. И разжижили. Магма, подпираемая снизу огромным давлением, устремилась вверх, расплавляя утоньшившуюся пробку. А навстречу ей стекали по трещинам в породе воды озера. Встретились они спустя почти сутки.

* * *

Противоатомный бункер, построенный глубоко под комплексом зданий Министерства обороны ещё в шестидесятые годы, был сделан на совесть. В дальнейшем его несколько модернизировали, но изменения коснулись только электронной начинки и систем связи. Защитные конструкции, системы амортизации и вентиляция перестройке не подвергались, и поскольку они изначально были рассчитаны на существенно больший наряд средств поражения, уверено выдержали близкий взрыв почти полумегатонной боеголовки. Помотало, конечно, изрядно. Но колебания подвески быстро успокоились.

Этот бункер, в отличие от Национального центра управления обороной, имел совсем другое назначение. Он входил в систему сооружений, заточенных под управление страной не во время скоротечного обмена ядерными ударами, а после него, в период, когда обычная инфраструктура разрушена, отсутствует нормальная связь и наверху свирепствует не совместимая с жизнью радиация. Он имел, разумеется, собственный радиоцентр, снабжённый дублированной сетью приёмно-передающих антенн, но основной упор, по старинке, был сделан на телефонную связь.

В бытность командования Корпусом спасателей Шойгу много поездил по стране, и его неоднократно выручала армейская «оперативная связь», позволяющая с помощью нескольких последовательных «живых» соединений, вручную осуществляемых военными телефонистками, дозвониться через всю страну до любого московского руководителя. При этом качество связи было таким, как будто телефон абонента стоял в соседней комнате. В дальнейшем, с появлением сотовой связи и мобильных телефонов, надобность в этом отпала, но «оперативка», оказывается, сохранилась. Просто изменилась немножко. Цифровые системы пришли на смену аналоговым. Увеличилась пропускная способность. Добавились шифровка и дешифровка сигнала. Но провода остались.

Сейчас в комнате, соседствующей с центром управления, сидела молоденькая стройная девушка с собранными в «хвост» белокурыми волосами, облачённая в приталенный китель с лейтенантскими погонами, короткую форменную юбку с небольшим разрезом, подчёркивающую стройность ножек, обутых в туфельки на каблуках. Тем, какие именно действия она осуществляла и что за оборудование при этом использовала, министр обороны не заморачивался. Ему было вполне достаточно того, что соединение с нужным абонентом устанавливалось практически сразу, после того, как он давал соответствующее указание. Или не устанавливалось вообще. И таких случаев было много. Молчали штабы армий, дивизий, подавляющего большинства отдельных бригад. В частности, из всех подразделений шестой общевойсковой армии Западного военного округа, размещённой под Санкт-Петербургом, удалось связаться напрямую только со сто тридцать вторым разведцентром. В дальнейшем связь с уцелевшими подразделениями этой армии и кораблями Балтийского флота осуществлялась через него.

Зато сразу удалось соединиться с девятисотым командным пунктом системы ПРО в Софрино, входящим в состав девятой дивизии, которая управляла противоракетной обороны Москвы, и получить оперативную информацию по количеству, ориентировочной мощности и эпицентрам термоядерных взрывов, прогремевших в столице и Московской области. Присутствующий в зале полковник Оперативного управления Генштаба тут же отображал информацию на карте. Всмотревшись в расположение наносимых им окружностей, описывающих ориентировочный размер зоны сплошных разрушений, Шойгу непроизвольно вздохнул. Здания Государственной Думы, Совета Федерации и Правительства Москвы были расположены внутри одной из окружностей. В другую помещался почти весь Кремль. В Подмосковье некоторые окружности накладывались одна на другую: Одинцово, Баковка, Голицыно, Калининец, Внуково, Кубинка, Наро-Фоминск, Коломна, Солнечногорск, Долгопрудный. Две окружности почти соприкасались на Рублёвском шоссе.

Не дождавшись, пока полковник дорисует остальные окружности, Шойгу попросил соединить его с бункером, расположенным под Кремлём. Трубку взял полковник из Федеральной службы охраны. По его словам президенту не хватило буквально нескольких минут. Боеголовка взорвалась в Александровском саду, когда кортеж уже въезжал в Боровицкие ворота. Премьер министр вместе с главами ФСБ, МВД и Росгвардии дожидались его в зале совещаний.

– Кто из руководства сейчас находится в бункере? – уточнил министр обороны.

– Никого. Только технический персонал и офицеры службы охраны.

– Молодцы! Охраняйте теперь технический персонал. – Шойгу в сердцах бросил трубку.

«Подумать только, премьер, директор ФСБ, министр внутренних дел, главнокомандующий Росгвардии. Тупо сидели и ждали. Неужели у них в такой момент не было вообще никаких срочных задач? А эти засранцы из охраны не могли настоять, чтобы они в бункер спустились. Да, субординация. Но не до такой же степени! Чтобы вообще своего мнения не иметь. Надо срочно избавляться от этого подхалимажа, в прямом смысле слова доводящего всё до абсурда».

В этот момент на связь вышел начальник ГРУ. Это был первый звонок, инициированный снаружи.

– Здравствуйте, Игорь Олегович, – поздоровался Шойгу, узнавший вице-адмирала по голосу. – Чем порадуете?

– Если коротко, то от первой волны отбились, сейчас добиваем вторую.

– Термоядерные взрывы в центре обеих столиц, гибель президента, премьера и почти всего руководства страны, разрушенное Подмосковье – это, по-твоему, отбились?!

– Если бы не отбились, сейчас некому было бы вам докладывать. И не о чём. А стратегические бомбардировщики НАТО утюжили бы немногочисленных уцелевших. Я могу продолжить доклад?

– Извините, Игорь Олегович, сорвался. Я сейчас с охранником из ФСО общался. В бункере только техперсонал и эти обалдуи. Продолжайте доклад.

«Коротко» вышло почти на полчаса. Потери и разрушения были такие, что хотелось завыть. Больше всего досталось западным, северо-западным и северным (исключая Кольский полуостров) регионам страны. Были разрушены каскад гидроэлектростанций на Волге, Курейский каскад в Красноярском крае, Колымский каскад в Магаданской области. Выведены из строя Ленинградская, Нововоронежская, Курская, Смоленская, Ростовская и Билибинская атомные электростанции. Подверглись нападению штабы армий, дивизий и отдельных бригад. Повреждено множество аэродромов, газо– и нефтепроводов. Разрушены линии электропередачи. Мосты. Сбиты почти все спутники.

Услышав про Смоленскую АЭС, Шойгу вспомнил про жену, которая сейчас должна была находиться где-то под Смоленском, и уточнил:

– Что конкретно по АЭС?

– Уточняем. Нештатный останов реакторов произошёл на всех перечисленных станциях. ЛАЭС разрушена полностью, все четыре энергоблока. Степень повреждения остальных пока не ясна.

– Флот?

– Флот, как и в Отечественную войну, почти без потерь. Черноморцы отбились сами и прикрыли Крым. На Балтике потеряли два больших десантных корабля в Балтийске (их не успели вывести в море), а также плавмастерскую, плавкран, две несамоходные баржи и несколько катеров в Кронштадте. Северный флот прикрыл Кольский полуостров. Потерь не имеет. На Тихом океане тоже без потерь. Камчатку и Владивосток они прикрыли, а вот на Чукотку и Магаданский округ сил не хватило. Там сейчас всё горит.

– Что по спутникам?

– Потери почти стопроцентные. Запустили три новых, но их, скорее всего, тоже собьют.

Потом начальник ГРУ кратко доложил о том, что творится за пределами России. Поражены большинство целей на территории Европы и Японии, около тридцати процентов в США. Уничтожен один авианосец и два серьёзно повреждены. Ещё один авианосец утопили китайцы. Сбили большую часть стратегических бомбардировщиков, остальные отогнали. С сейсмостанций сообщают о большом количестве взрывов на территориях Китая, Индии, Пакистана, Японии, Северной Кореи, Ирана, Саудовской Аравии и, как ни странно, Либерии и Израиля.