Текст книги "Ураган Фомич"

Михаил Окунь
Ураган Фомич

Самые губительные тайфуны называют самыми ласковыми женскими именами. В этой истории всё наоборот – мужичок росту среднего, со светлыми волосиками, с носом картошечкой, со скромным именем Фомич сделался если не торнадо или самумом, то уж небольшим ураганом местного значения точно. А потом и притчей во языцех. А потом и легендой. За что и получил прозвище Ураган Фомич. Или Ураганыч. Или УФО (что адекватно НЛО). А с чего всё началось? С малого, как водится…

На наши ежесубботние встречи в парке отставной инженер, а ныне лицо неопределенной профессии, Фомич имел правильное обыкновение приносить пластмассовую фляжечку с разбавленным спиртиком, настоянным на тоненьких перегородочках, содержащихся в грецких орехах. Называл он своё изделие «перепоновкой» или, по-фирменному, «фомичовкой». К фляжке прилагался кулёчек ржаных сухариков собственного же изготовления.

Вел себя Фомич в те времена скромно и пристойно – выпивал помалу, закусывал, жил настоящим, о большем не мечтал. Увидит ворону – кинет ей сухарик. Любил эту птицу за долголетие – она, говорит, здесь паслась, когда еще императрица Екатерина Великая в эти места на полюстровские воды наезжала (не в нынешнем смысле этого глагола).

Так и шло всё тихо-мирно, пока не стала в Фомиче пробуждаться гордыня. То ворона древнего шуганет, то «фомичовки» не дольет во флягу, то сухариков в пакетик недосыплет. А потом и вовсе дела пошли наперекосяк.

Намекнул как-то раз Фомич, что недурно бы после столь щедрых угощений парковых сводить его в какое-нибудь местное кафе. Знал бы я, чем это закончится – нипочём не согласился бы. Потому что с того дня и пошел Фомич ураганить.

Повадился он залетать в кафе, и, уже не довольствуясь малой крохой, увидит у кого-нибудь язык копчёный на тарелке – хвать! Бутерброд с икрой – кусь! Да еще верхней губой пришлепнет, чтобы «рыбьих яиц» побольше захватить. Стакан соку – хлёб! Но больше всего стали его остерегаться потому, что даже водку легко мог отпить. В общем, народ сильно пугался. И вскоре, завидев синее пальто Фомича, персонал всех окрестных забегаловок поспешал запирать двери заведения изнутри.

Настали трудные времена. Просёлками и перелесками всё дальше уходили мы в поля – в поисках кафе, куда еще не долетала дурная слава Ураганыча. Но таковых оставалось всё меньше и меньше, пока не осталось совсем. А чего волновались-то, собственно? Ну, искал человек хлеба насущного…

После того, как все точки питания перешли по отношению к Фомичу в режим отсечки, начал он лютовать в парке.

Вот сидит на лавочке молодая мамаша с коляской, благостно достает пирожок собственного изготовления, закусить желает. Подкрался Ураган Фомич, налетел – одной половины пирожка сразу как не бывало, вторая уже в кармане его пальто покоится.

Вот рыбачок наловил в пруду местной сорной рыбки с гордым именем ротан. Проураганил Ураганыч – нема у бедняги заветного целлофанового пакетика. И тому подобное.

Надо сказать, что примерно в это же время припали к Фомичу еще две напасти. Первая – начал писать стихи, да всё о дальних странах, об экзотических красавицах. Помнятся следующие строки:

 
Мечтаем о полёте
Мы в дальние края…
 

Этакая песенка Буратино из довоенного советского фильма. Там, как вы, быть может, помните, по замыслу сценариста в финале прилетает аэростат в виде парусника, из которого появляется человек в кожаном шлеме полярного лётчика. Он дает щелчок в лоб Карабасу Барабасу, отчего последний валится в лужу, и забирает папу Карло, Буратино и прочих кукол в некую страну сплошного счастья (в подтексте, разумеется, СССР). Будто мало там своих страшных марионеток…

Вторая напасть – обуял Фомича особый род мании величия. Стал он всех убеждать (видимо, под влиянием собственных виршей), что побывал в Таиланде и на себе испытал все прелести тайского эротического массажа. Настаивал также на личном участии в групповых семейных оргиях американских свингеров. Сердился, требовал полного доверия к своим словам.

Стал Фомич настаивать и на том, что знаком со многими известными людьми – от московских артистов и писателей до врача нашего районного венерологического диспансера. А я, к стыду своему, еще и подливал масла в огонь этот безголовый.

Как-то раз у дверей кафе «Люди добрые», аккурат захлопнувшимися перед нашими носами, встретил я давнего знакомого в дорогом плаще, модных золотых очках и при «Ролексе»

...

конец ознакомительного фрагмента