Текст книги "Астра. Приключения сбежавшей собаки"

Астра
Приключения сбежавшей собаки
Михаил Борисович Поляков

© Михаил Борисович Поляков, 2024

ISBN 978-5-0062-7606-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая. Низложение

– Астра! Астрюша! – женский голос был ласков, но настойчив. – Выходи, девочка моя! Балычка хочешь?

Из – под дивана раздался грозный рык, который сменялся неуверенным рокотом по мере того, как собачий нос впитывал запах мяса. Затем из темноты показался маленький рыжий нос и блеснули два черных плутоватых глаза.

– Ну, держи, девочка, на!

Мордочка медленно потянулась к лакомству, аккуратно взяла кусочек из руки хозяйки и скрылась во тьме. Следом послышалось чавканье – впрочем, не слишком поспешное – так, вероятно, жуют королевские особы на важных приёмах.

– Кушает! – восторженно всплеснула красными руками полная женщина в красном халате, прислушиваясь к звукам из – под дивана.

Астра – маленькая собачка черно – рыжей масти, помесь шпица и пикинеса, безраздельно правила квартирой номер сто восемьдесят пять, что в доме двенадцать по улице Ленина. Её власть была безгранична – не было её прихоти, что не исполнялась, не существовало мечты, которая не сбывалась. Жареные куриные сердечки, сушёные свиные уши, ароматные кусочки копчёного сала сыпались на неё в невообразимых количествах. Их величество не были жестоки – в награду подданным время от времени дозволялось почесать за ушком, погладить холку, а иногда предоставлялся и покрытый нежным пушком розовый животик.

Более всех прочих благ Астра любила прогулку. Только из – за неё она ждала хозяйку с работы, преданно сидя на коврике у входа, и только ради неё одной позволяла застегнуть у себя на шее презренный атрибут власти двуногих – розовый, с двумя яркими голубыми камешками, ошейник. На улице Астра преображалась. Невозмутимо – спокойная дома, на природе она превращалась в заведённую пружинку. Собака то нюхала воздух, то прыгала по лужицам, то увлечённо преследовала прохожих, норовя ткнуться мордочкой в незнакомый ботинок. Случалось ей и заводить новые знакомства. Правда, тут она сохраняла царственное величие, лишь изредка дозволяя встречному кобелю коснуться её мордочки своим мокрым носом. Плебейских же взаимных обнюхиваний Астра избегала вовсе.

В тот роковой мартовский день погода, как назло, выдалась солнечная. После тяжёлой зимы наступила первая оттепель, по улицам побежали грязные ручейки, искрящиеся в лучах солнца, а воздух наполнился ощущением торжества природы – запахами тающего снега, острым ароматом лопающихся почек и прелой листвы, освобождающейся из – под тяжёлой снежной шубы. В сочетании с запахами, звуки улицы совершенно оглушили Астру, и она вела себя как щеночек, впервые выведенный на улицу: бойко бегала от одной собачьей кучки к другой, нюхала показавшуюся из – под снега чёрную, глянцево блестящую землю и даже пометила мусорный бак у подъезда. Эта остервенелая радость сыграла с ней злую шутку. Увлёкшись мясным запахом, исходившим из портфеля школьницы в розовом берете, вприпрыжку скакавшей по тротуару, она провожала девочку целый квартал. Затем её внимание захватила кошка, вальяжно развалившаяся на нагретой солнцем деревянной лестнице и, кажется, вовсе забывшая о существовании в мире собак. Нахалку Астра преследовала ещё два квартала, пока не загнала в подвал. Кошка ещё долго смотрела оттуда напуганным блестящим взглядом и угрожающе шипела. Насладившись триумфом, Астра с чувством выполненного долга пошагала по мостовой, слегка покачивая лохматым хвостиком. Она прошла не меньше квартала прежде чем поняла, что потерялась.

Напрасно хозяйка Вера Ивановна, полная женщина в сером плюшевом пальто, три часа к ряду бегала по улице и, сжимая поводок в красной руке, растерянно спрашивала у прохожих, не видели ли они собачку. Напрасно тем же вечером они с дочерью Катей, черноглазой бойкой девочкой, расклеивали по всему району фотографии Астры с обещанием награды. Наконец, напрасно по улице большими шагами ходил отец семейства Антон Владимирович – высокий мужчина в тонких блестящих очках и с круглой лысиной, звал собаку по имени и неуклюже нагибался, заглядывая под заборы… Все усилия оказались тщетны. Уставшие, удручённые люди вернулись домой, чтобы продолжить поиски следующим утром. Но и утром, и во все последующие дни их постигала неудача…

Астра без малого два часа бегала по улице, ища хозяйку. Но, как водится, только ещё больше заплутала. На улице начало темнеть. Инстинкт, испокон веков велящий одним животным прятаться, а другим – выходить на охоту, повёл её искать укрытие. Она было затаилась на заднем дворе пивного магазина, среди полусгнивших ящиков, но её спугнул грузчик, вышедший на улицу курить.

В другом месте ей повезло больше. Она оказалась в узком дворе котельной, который пересекала толстая водопроводная труба, обтянутая промасленной рогожей. На трубе она заметила рыжего кота, свернувшегося клубком. Астра громко тявкнула, но умный кот, поняв, что собака его не достанет, лишь привстал, потянулся, демонстративно зевнул и вновь растянулся на лежанке. Астра устала до такой степени, что никак не отреагировала на этот возмутительный поступок. Она забралась под тёплую, уютно булькавшую трубу, свернулась калачиком и заснула.

Разбудили её громкие голоса. Высунув мордочку из своего укрытия, она увидела двух мужчин в синем. Один держал в руках сачок, а другой медленным шагом, словно ступая по тонкому льду, ходил по двору, внимательно глядя на землю.

– Ну что, есть что – нибудь? – нетерпеливо крикнул мужчина с сачком.

– Да погоди! – отмахнулся второй. – Вот! Вот! – крикнул он, заметив Астру. – Нашёл!

Мужчина с сачком кинулся к собаке. Ничего не понимавшая Астра кубарем рванула через двор, но сбежать не успела – бросившийся наперерез ловец крепко схватил её за загривок.

– Говорил тебе, они всегда тут щемятся, в тепле – то! – тяжело дыша, произнёс он. – Что, нравится тебе тепло? Нравится? – тряхнул он Астру. Длинные костлявые пальцы больно впились собаке в шею, и она резко взвизгнула.

– Погоди, Петрович, она домашняя, ошейник же!

– Ну и что, что ошейник? Бабки местные надели, чтобы не отлавливали!

– Да нет, – с сомнением покачал головой человек с сачком. – Чистенькая слишком, видно, что домашняя. Глянь, бирки нет? Отдали бы за вознаграждение.

– Да какое за неё вознаграждение? Дворняга… – произнёс мужчина. Но всё – таки внимательно осмотрел ошейник собаки. – Нет, ничего нет.

– Ну ладно, повезли тогда!

Через минуту Астра оказалась в холодном, глухо громыхающем кузове автомобиля. Над её головой качалась тусклая лампочка, а рядом дробно побренькивали пустые клетки. Оглушённая шумом, Астра спряталась под покрытую клеёнкой лавку, и всю дорогу просидела, мелко дрожа.

Наконец, железные двери вагона открылись. Ничего не понимающая Астра угрожающе зарычала, но её мучителей это не остановило. Те же холодные пальцы крепко вцепились в неё, и через минуту собака оказалась в длинном помещением с покрытым соломой полом, уставленном рядами металлических вольеров. Из них доносилась какофония звуков, в которой смешивались надрывный скулёж, глухое ворчание и тихое, испуганное подвизгивание.

– Принимай пополнение, Кузьминишна! – крикнул мужчина с сачком, с грохотом захлопывая за собой травленую ржавчиной металлическую дверь. Из – за деревянной перегородки в углу, где стоял стол и светила маленькая настольная лампа, выплыла седая полная старушка в линялом цветастом переднике. Она энергично шагнула к вошедшим.

– Что за мелюзгу вы привезли? – всплеснула она руками, цепким взглядом маленьких голубых глазок ощупывая Астру. – На Ленина нашли?

– Нет, на Доваторов, где трубы. Иваныч вон говорит – домашняя она.

– А бирку смотрели?

– Бирки нет.

– Ладно… – вздохнула старушка. – Давайте сюда этого страшного хищника.

Увидев протянутые к ней руки, Астра оскалилась и зарычала.

– Вот же тварюга, – скорее восхищённо, чем осуждающе произнёс мужчина. – С кнопку ростом, в чём только жизнь держится, а рычит!

– У меня отучится пасть раззявивать, – со спокойной уверенностью произнесла женщина и крепко, ладонью под горло подхватила собаку. Пронеся несколько шагов, она опустила Астру на пол, увесистым шлепком втолкнула в свободную клетку и закрыла на защёлку.

– Пойдёмте, ребята, документы подпишу вам.

– Ты, Кузьминишна, только на час пораньше поставь, а то у нас был пересменок и мы не успеем на Пушкинскую. Потому что если тут разбирать, то… – Астра ещё несколько мгновений прислушивалась к удаляющимся голосам. Когда они совсем стихли, собака огляделась.

Глава вторая. Стая

Сначала вокруг было темно как в колодце, но вскоре Астра начала различать окружающие предметы. Её клетка стояла слева от огромного рассохшегося шкафа, из полузакрытых створок которого высовывался острый угол старого одеяла. В сумерках шкаф походил на великана, приветливо протягивающего широкую ладонь для знакомства. Слева, на длинных металлических полозьях, в два ряда располагались клетки, в которых скулили, мяукали и возились животные. Иногда эти звуки необъяснимо затихали, и тогда в комнате отчётливо различался ход настенных часов, монотонно отсчитывающих секунды.

Незнакомое место пугало Астру: со всех сторон на неё вихрем налетали странные звуки и запахи. То её настораживало глухое ворчание из угла, то смущал запах течки, тяжело разливавшийся в воздухе, (в собачьем мире он всегда предвестник бега и волнений), то пугало тяжёлое и зловонное дыхание старого кобеля в соседнем вольере. Оглушённая этой какофонией разнообразных впечатлений, Астра до самой темноты просидела в углу клетки, дрожа от страха. И только в полночь, сморённая духотой и окончательно истощённая переживаниями дня, уснула.

Разбудили её лучи полуденного солнца. Прокравшись по рыжему бревенчатому полу от зарешеченного окна до дверцы клетки, они бесцеремонно ворвались в пристанище Астры. Мигая глазами на яркий свет, собачка поднялась на лапы и по периметру обошла клетку, обнюхивая каждый угол. Ей всё ещё не верилось, что происшедшее с ней – не сон. Казалось, вот – вот дверь в комнату отворится, и на пороге покажется или старшая хозяйка, пахнущая молоком, с миской корма в полной руке, или младшая – с горстью куриных сердечек в мягкой розовой ладошке. Начнутся обычные процедуры – утренние ласки, кормёжка, причёсывание, а за ними – восхитительная, упоительная прогулка, наполненная весёлой беготнёй и новыми впечатлениями.

Однако, всё было как вчера: непривычные, возбуждающие запахи да суетливые звуки. Разве что теперь они разбавлялись ароматами весны и уличным шумом, которые приносил холодный ветер, ночью распахнувший форточку. Астра снова было спряталась в угол клетки, однако дверь отворилась, и в помещение, волоча за собой гремящую металлическую тележку, вошла вчерашняя женщина.

Теперь собака могла лучше рассмотреть её. Широкое жёлто – лимонное лицо женщины имело брюзгливое выражение, её жидкие седые волосы были собраны в небрежный пучок. Она носила серую шерстяную кофту, вылинявшую на локтях и в подмышках, и вытертый передник. Женщина, очевидно, болела. Каждое движение давалось ей с трудом и, втащив тележку, она некоторое время отдыхала, тяжело дыша и полными красными руками навалившись на облезлую эмалированную ручку. Придя, наконец, в себя, первым делом шагнула к форточке и, сипло выругавшись, резким движением захлопнула её.

– Та – а—а – к, тихо! – крикнула она зычным голосом на животных, которые при виде её всё громче и нетерпеливее поскуливали. – Вот я сейчас вам! Пока не заткнётесь, жрать никто не будет!

Эта угроза, однако, осталась неосуществленной. Стуча половником о край большого жестяного жбана, женщина разложила по мискам рисовую кашу, сваренную на костяном бульоне, и пошла вдоль рядов. Раздавая угощение, она разговаривала с обитателем каждой клетки.

– Ну что, Капитошка, – интересовалась она у одного. – Болит брюхо? Брюхо, я говорю, болит? Скулил вчера весь день!

– А ты, Матрос, – обращалась к другому. – Будешь снова драться? Будешь? Гляди! Шарику дам, а тебе не дам!

Подойдя к клетке Астры, женщина со скрипом отворила железную защёлку и, поставив миску на землю, снисходительно махнула головой забившейся в угол собаке.

– Давай, глиста, хавай!

Астра некоторое время боялась подойти, но, наконец, пересилив себя, сделала несколько робких шагов к миске. На секунду замерла, прижавшись к полу, но голод, с утра больно сосавший в желудке, наконец, победил робость. Она прикоснулась к кушанью языком, затем попробовала снова и снова…

Пища была невкусна, но сытна. Вылизав тарелку, собака вернулась в свой угол и оглянулась по сторонам. Приют, прежде приводивший её в ужас, на полный желудок показался не таким уж страшным. Астра благосклонно осмотрела две соседние клетки. В самой ближней из них тяжело дышал большой старый спаниель. Он то лежал на полу, то поднимал голову и, внимательно глянув наверх, глубокомысленно гавкал. В другой сидела толстая чёрная пуделиха, видимо, больная – от неё шёл противный сладковатый запах, а глаза у ней слезились. Время от времени пуделиха подходила к ржавой дверце и осторожно нюхала замок. Затем, словно разочаровавшись в чём – то, удалялась в угол, откуда блестела беспокойным антрацитовым взглядом.

В четыре часа, хотя это не было предусмотрено правилами, хозяйка отворяла двери клеток и выпускала собак погулять. Молодые щеночки выбегали сразу и тут же начинали резвиться, с весёлым рычанием наскакивая друг на друга. Собаки постарше выходили солидно, степенно, сперва оглянувшись вокруг и потянув носом воздух.

Астра долго не решалась покинуть клетку, но, наконец, любопытство победило. К ней тут же кинулась, весело виляя хвостом, рыжеватая корги. Обнюхав ошарашенной Астре хвост и ткнувшись ей мокрым носом в ухо, она поспешно и весело удалилась. Следующим к ней шагнул высокий седой кобель лайки. Нагнувшись вперёд, он внимательно оглядел собаку подслеповатыми глазами и, видимо, не найдя ничего достойного своего внимания, отвернулся. Затем подошёл, тяжело припадая на переднюю лапу, старый спаниель из соседнего вольера. Он дважды внимательно обнюхал Астру и, тяжело вздохнув, растянулся на полу рядом с ней.

Сумей приютские собаки рассказать свои судьбы, растроган был бы самый отъявленный циник. Кобель лайки, которого Кузьминишна окрестила Пиратом, в прошлой жизни изящно звался Самсоном. Он был из помёта знаменитого Эмиля, бравшего призы на международных гоночных соревнованиях, и Элеоноры – внучки Барса, ходившего в упряжке прославленного путешественника Чилингарова. Уже будучи щенком, Самсон проявлял свойственные породе верность и смелость. Однажды ему довелось спасти сына хозяев. Тот съехал на санках в речную полынью и только благодаря собаке, крепко вцепившейся в рукав его куртки, мальчик не был унесён быстрым холодным потоком. Пёс вымок, продрог, но хватки не ослабил и дождался помощи. Хозяин Самсона – инженер – нефтяник, любил охоту и, уезжая на вахту, брал пса с собой. Вместе они прошли многое: продирались сквозь уральский бурелом, спасались от волков на таёжной сибирской заимке, охотились на быстроногих бурых лис в чукотской тундре. Полтора года назад хозяин вышел на пенсию и поселился на подмосковной даче. Однажды он отправился в сельский магазин за сигаретами и не вернулся – умер у прилавка от сердечного приступа. Наследники старика продали старый домик, и тот самый мальчик, которого Самсон когда – то спасал, стоя по горло в ледяной воде, а ныне – полный молодой мужчина с русыми усами, привязал старого пса к телефонному столбу и ушёл, ни разу не оглянувшись.

Корги, весело поприветствовавшую Астру, звали Забияка. Её держали в питомнике «Босфор» на севере Москвы и регулярно скрещивали. Собака рожала каждые несколько месяцев, а щенков, не дав им долго побыть с матерью, продавали. Когда измождённая собака перестала приносить помёт, её выкинули на улицу.

Пуделиху Маню, жившую в соседнем с Астрой вольере, зоозащитники отобрали у одинокой нищей старухи. Молодые люди видели, что женщина часто ходит с собакой по помойкам и решили, что животное недостойно подобной печальной судьбы. Они силой вырвали у старухи поводок и оставили её, заплаканную и беспомощную, на улице. Пока ребята пытались пристроить собаку новым хозяевам, оказалось, что пуделиха больна – у неё обнаружились проблемы с пищеварением и глазами. Видимо, хозяйка заботилась о Мане, поскольку болезнь не прогрессировала, но отдавать обратно ей животное не стали – пришлось бы извиняться, а это было ниже достоинства юных борцов за права четвероногих. Маню отдали в приют, где та, без лекарств и заботы, медленно и мучительно умирала…

Были в приюте и бездомные собаки, носившие на себе следы человеческой жестокости. Шарик, кудлатый рыжий пёс, ходил, припадая на лапу – в него просто так, безо всякой нужды, кинул камень пьяный. Дупель – похожий на волка огромный зверь с добрыми серыми глазами, лежал в своей клетке бездвижно – компания подростков ради шутки заперла его в подвале заброшенного дома. Пёс умер бы, не спаси его подошедший к зданию по нужде механик из соседней автомастерской. От голода Дупель ел всё, что мог найти в подвале, в том числе проглотил несколько камней, и чтобы извлечь их, пришлось делать операцию.

Всей этой разношёрстной в буквальном смысле компании в приюте жилось весьма комфортно. Принято считать, что, лишившись свободы, животные страдают, но это большое заблуждение. Главная ценность с собачьей точки зрения – стабильность. В приюте хорошо и, что важно, в одно и то же время кормят, выводят на прогулки, позволяют играть – чего же ещё желать?

Начальница приюта, Антонина Кузьминична, сперва показавшаяся Астре неким инфернальным существом, на деле оказалась доброй старушкой. Бездетная одинокая женщина, несколько лет назад случайно попавшая на работу в муниципальный приют, в заботе о собаках нашла себя. Службе она отдавалась со всей страстью и отчаянием, на какие была способна в свои немолодые лета. Она кормила собак, собирала деньги на их лечение, для чего даже освоила интернет, и при каждом удобном случае пыталась пристроить своих пушистых питомцев. Надо было посмотреть на неё, когда она расхваливала собак потенциальным хозяевам! Для каждого пса у неё имелась своя, особая легенда.

Слепая на один глаз дворняга Василя была у нее профессиональной охотницей на зайцев. Другая дворняга – огромный Рекс, который неугомонно лаял, заслышав любые подозрительные звуки, рекомендовался как «звонкий пес». «Со звонким псом счастье в дом приходит», – ей же сочинённой поговоркой убеждала Кузьминична потенциальных хозяев. Несчастная, слабенькая пуделиха Маня звалась у неё собакой – терапевтом, которой временно нездоровится, потому что она «взяла на себя хозяйскую немощь». Старый Пират представлялся как верный охранник, способный слышать за километр, а о Забияке начальница отзывалась с таинственной лаконичностью. «Это корги, вы же понимаете…» – солидно шептала она.

Владельцем приютской собаки по мнению Кузьминичны достоин был стать не каждый. Она долго опрашивала «приёмных родителей» своих питомцев, изучала их страницы в интернете, а когда, наконец, отдавала пса, то по нескольку раз на дню звонила новым хозяевам, узнавая, как четвероногому подопечному живётся на новом месте. Если же собаку возвращали в приют, Кузьминична накидывалась на хозяина с укоризнами. «Кусается! А ты не обижай животное! К нему подход найти нужно, понимаешь?» Или: «Порвала мебель! Фунти – дрюнти какой он у нас нежный! Думаешь, есть идеальная собака, которая диван не рвёт, двери не царапает и на ковёр не писает? Найдёшь такую, на телевидение звони, пусть снимают это чудо неземное!» Когда несостоявшийся хозяин начинал робко оправдываться, начальница мощными своими телесами вытесняла того на улицу и захлопывала перед его носом дверь, сопровождая это действие сочным ругательством.

Глава третья. Изверг

В приюте Астра прожила три месяца. Она привыкла к пище и прогулкам, и теперь уже спала совершенно спокойно, не прислушиваясь к тревожным звукам. Несколько раз её пытались отдать на руки. По легенде Кузьминичны Гайка, как окрестила она Астру, сбежала от хозяйки, светской львицы, бравшей её с собой на модные показы.

– Не похоже, – недоверчиво поджимали губы потенциальные хозяева, рассматривая равнодушно разлёгшуюся в клетке собаку. – Она же не породистая. Для таксы – лапы слишком длинные, для добермана мала размером.

– Много вы понимаете! – зычно басила Кузьминична и, взяв недоумевающую Астру на руки, так и эдак крутила её перед клиентами. – Это редкая порода, на заказ выводили! Вот посмотрите, на морде у неё – стрелка, а под хвостом звёздочка – пинчерный окрас!

Когда посетители, покачав головами, уходили, Кузьминична неаккуратно ставила взъерошенную Астру на лапы и, легонько шлёпнув по спине, направляла в клетку.

– Непохожа, ишь ты, – ворчала она. – Гайка, что ж ты непохожая такая выросла, а? – сурово нагибалась она к собаке. – Ну ладно, ладно, успокойся, не жмись – прибавляла через секунду, ласково потрепав собаку по холке. – Я не обижу. А то, может, и лучше тебе здесь, у меня?

Однажды утром женщина не пришла. Не явилась она и на следующий день. Собаки оголодали и насквозь продрогли – распахнутую ветром форточку некому было закрыть. Через двое суток дверь, наконец, отворилась, и на пороге появился низкий лысый мужчина с испитым худым лицом, одетый в грязный комбинезон. Не произнеся ни слова, он покормил собак и, не убрав клеток, удалился.

С этого дня жизнь в приюте изменилась. Больше не было ежедневных прогулок, регулярной кормёжки и лекарств. Юсупов (так звали нового начальника) приходил, когда хотелось, очень часто – поздней ночью. А, притащившись, обычно пьяный, заваливался спать в углу, не слушая голодных завываний животных. Корм, выделяемый приюту, днями стоял нераспакованный и, не будучи переложен в холодильник, портился. Собачьи клетки не убирались, и в душной комнате стоял постоянный запах испражнений. Посетители сюда заходить отказывались, да Юсупов их и не звал, от одних пьяненько отмахиваясь, другим попросту не открывая дверь.

От этих бед приютские питомцы начали, наконец, умирать. Первым сдох старый рыжий спаниель Васька, живший в соседней клетке с Астрой. Юсупов, случайно заметивший смерть животного, не стал беспокоиться о выносе собачьего трупика, а просто сунул его в холодильник. Ещё через двое суток, когда собаки, долго сидевшие без еды, начали выть от голода, но отказывались есть протухший корм, Юсупов, неуверенно держа топор в дрожащей руке, разрубил спаниеля на куски и побросал в клетки. К этой пище не прикоснулся никто…

Мучения собак окончились через неделю. Как – то вечером у ворот приюта остановилась грузовая машина, собачьи клетки поставили в кузов и увезли.