Текст книги "В ожидании снега"

В ожидании снега
Избранные стихотворения
Михаил Пучковский

© Михаил Пучковский, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Уходя, оставайся

I. Уходя, уходи

 
Вечереет стремительно. В сумерках тлеет осень,
Стелет бурой листвою дорогу снегам и стуже.
Время скомкалось, полночь наступит в восемь,
А к пяти уже месяц такой, что фонарь не нужен.
 
 
В суматохе ветвей потерялись огни деревни.
Я надеюсь вернуться, я знаю – ещё не поздно…
А усталое небо всё бродит среди деревьев,
Оплетает холодные ветви узором звёздным.
 
 
Уходя, уходи, возвращаться войдёт в привычку.
Напрямик. Без дороги. А темень стоит густая
В этом тихом краю. Только гулкие электрички
Где-то там, за деревьями, рвутся, кричат и тают.
 

2007

II. Решено, остаюсь

 
Здравствуй, осень моя. Заскучав по дождливой поре,
Паковать чемодан ни малейшей не вижу причины.
Было время дорог – я тогда убегал в ноябре,
Уезжал к снегопадам от тёмной осенней кручины.
 
 
Это просто – сбежать, не прожить эти несколько дней
В перестуках дождей, в перекликах вороньего грая.
Наблюдать из вагона, как россыпь вокзальных огней
На перроне ночном с провожающим в бисер играет.
 
 
Это просто – уйти. Что должно, пусть случится потом.
Без меня. Без усилий. Без боли, кривой и косматой.
Этот город шумит, неусыпно гудит за окном
Монотонный мотив, не приглушенный снежною ватой.
 
 
Я хочу разглядеть, как в остывшей предутренней мгле
Зародится зима и раскатится пологом рваным.
Решено, остаюсь. И сдаюсь этой осени в плен,
Голым веткам ольхи, прелым листьям, холодным туманам.
 

2014

В ожидании снега

Лишь фонарь и снег

 
в стороне от одышливой уличной суеты
на пустынной аллее где дышится не дыша
у последней предзимней сковавшей слова черты
замирает и тянется тянется вверх душа
 
 
где-то рядом бегут тараторя галдя смеясь
где-то плачет ребёнок у храма псалмы поют
и темнеет меж веток светлая полынья
и вплывает фонарь в потемневшую полынью
 
 
знаешь здесь и сейчас заполошный прервался бег
помнишь всё уже было и так же фонарь мигал
всё ушло в никуда и со мной лишь фонарь и снег
надо мной сквозь меня нисходящая вертикаль
 

2009

Вифлеемский снегопад

 
Слетается, срастается, не тает,
Седой покров ложится на Покровку.
На мостовые города-Китая
Пошита снегопадами обновка.
 
 
По лабиринтам точечной застройки
Летает снег за сквозняком капризным.
Я бредил встречей с этим белым роем,
Искал в нём обещанье новой жизни.
 
 
В окне витрины видится так ясно,
Как сквозь застывшее слюдою время:
Дыханием отогревают ясли
Волы и ослик в сонном Вифлееме.
 
 
И сеет снег небесный покровитель,
И снег прорехи времени латает,
И, словно души в новую Обитель,
Слетается. Срастается. Не тает.
 

2013

Рождественская Мистерия

 
Безлюдно. Холодает. Иней.
Остановись на том углу.
Губами прикоснись к витрине,
Прильни к застывшему стеклу.
 
 
Горячий шёпот. Иней тает
На кончиках ресниц. Очнись!
Тепло туманом улетает
В морозную седую высь
 
 
И дни теряются за днями
В звенящей звёздной пустоте…
В витрине сонными огнями
Горит рождественский вертеп.
 

2003

Время железных дорог

 
Снова пуста полоса Н-ского аэропорта.
Курим четыре часа. Видно, уже не взлететь.
В небо таращу глаза, выцветший, серый, потёртый…
Кто-то от нас небеса запер в туманную клеть.
 
 
Пачкой хрустящих банкнот – листьев, оборванных ветром,
Нами оплачен полёт. Да не просрочить бы срок,
Бортпроводник не поймёт. А впереди – километры…
…Осень. Туман. Гололёд. Время железных дорог.
 

2007

День, когда закончится война

 
В час, когда обагрилось, метнувшись к груди, копьё
И в ответ полыхнула в закатном огне секира,
Мир не стал чёрно-белым, но ярость взяла своё,
Запрещая глазам различать все оттенки мира.
 
 
Это белая ненависть билась, слепя глаза,
Это чёрная злоба текла рассечённой веной.
И темнели, и меркли, и плакали образа,
И пугали алтарников тени на белых стенах.
 
 
В день, когда мы забудем, кто праведен, кто не прав,
И поднимем забрала, лишаясь приросших масок,
Нам блеснёт из-под пепла роса изумрудных трав,
Мы увидим под копотью нежность пастельных красок.
 
 
Пусть слова, что влетают в сознанье на всём скаку,
Вдохновенно звенят, словно ангелы их пропели.
Пусть войне не удастся заставить молчать строку,
Чтоб фальшивые гимны не звали к подложной цели.
 
 
Этот день омофором укроет золу земли,
Принеся облака, утомлённые долгим бегом.
Облака на сносях и на крыши домов легли
Разрешиться от бремени первым осенним снегом.
 

2014

В ожидании снега

 
Февральский дождь. Район окрестный.
Под серой твердью небосводной
Ярится мытарь поднебесный,
Качает маятник погодный.
 
 
Бредёт в толпе столичный житель
Промозглым филиалом ада,
А сквозняки в его обитель
Доносят отзвук канонады.
 
 
Тревожат душу не молитвы,
Но мантры, памятные с детства.
И сводит мозг в священной битве
За оправданье людоедства.
 
 
И музой – пафосные речи,
И лирой – боевые гимны,
И от дождя укрыться нечем
Под небом, бесконечно зимним.
 
 
Безумием войны объята,
Душа увидеть не хотела,
Как молится с креста Распятый
За тех, кто убивает тело.
 
 
Для верных тишина – наградой,
В молчании воскреснет Слово.
Утихнет мир под снегопадом,
Под богородичным покровом.
 
 
Под снегом оживают всходы,
И бабочку лелеет кокон.
И небосклон горит восходом,
Вливая свет в глазницы окон.
 

2015

Три подарка на собственный день рождения

Двадцать девять

…Приближается осень, какая по счёту приближается осень, новая осень незнакомо шумит в листьях…

И. Бродский. Июльское интермеццо

 
Двадцать восемь дверей нараспашку. И вот на пороге
Новой запертой двери, как новой неведомой жизни,
Замедляю шаги у обочины долгой дороги,
«Будто бы в первый раз», – бормочу сам себе с укоризной.
 
 
Обернуться назад? Там остались жара и пороша,
За спиной разговоры, пустые дела и простуды…
Открываю скрипучую дверь, как всегда осторожно,
Открываю и жду – что же выйдет навстречу оттуда?
 
 
Вышел северный ветер под шум растревоженных сосен,
В клочья рвёт покрывало дождя
мокрым стеклам на радость,
И дыханием севера двадцать девятая осень
Золотит этот пасмурный тускло-каштановый август.
 

Тридцать девять

 
Время спешит, наступает на пятки,
Гонится вслед поднебесными кущами.
Сколько вас, годики, быстробегущие?
Скоро иссякнет четвёртый десяток.
Так и идёшь, не считая шаги
И не сбивая широкой походки,
До берегов незнакомой реки.
Плот понадёжней, чем лёгкие лодки.
Правь, плотовщик. От насиженных мест
Вьётся река. Если плот не покинем,
Если о мель не сломается шест,
Вынесет к морю по самой стремнине.
В плавнях, как в снах, не заблудится плот,
Если к исходу остывшего лета,
Ветер среди тростников на рассвете
Запах солёной воды принесёт.
И на рассвете, чудесней чудес,
В бухте, туманом укрытой, как снегом,
Море сомкнётся с грядою небес
Вечною Альфою с вечной Омегой.
 

Сорок один

 
Снова юная осень. Промчался еще один год.
Не растаял, остался – работой, друзьями, стихами.
Не печалью, не смутой, не ряской рутинных болот,
А кирпичиком в стенах, в стихах золотыми словами.
 
 
Эти стены крепки, им еще рановато на слом,
В этих комнатах рады гостям. И случилось – так кстати —
Уходящее лето во мне поселилось теплом.
До весны этой радости, смею надеяться, хватит.
 
 
Время стало стремительным. Словно прозрачная нить,
Убегает, мелькая во взблесках нетварного света.
Оставайся в потоке, ведь это разумнее – плыть,
Чем с причала бессильно смотреть на течение Леты.
 
 
Плыть сквозь травы в росе сентября —
всё равно, что лететь.
Пусть дожди и морозы еще потомятся в засаде.
По траве, как сквозь волны, несется крылатая тень.
Это лайнер бесшумно скользит надо мной по глиссаде.
 

2003—2015

Из «Сибирского цикла» (2003—2015)

Джек Попрыгунчик

I’m Jumpin’ Jack Flash!

Rolling Stones

 
Над городом N поднимается ночь.
Сбежать от себя, как обычно, не прочь
Я в улиц пустеющих гулкую глушь.
Я – Джек Попрыгунчик, и всё это – чушь.
 
 
Ночной самолётик в заоблачной мгле
Фонарик Полярной несёт на крыле.
И, вздрогнув от гула, я тихо шепчу:
«Я – Джек Попрыгунчик, и всё это – чушь…»
 
 
Курю на балконе одну за одной,
Тревога чуть слышно сопит за спиной
И гладит, вздыхая, меня по плечу…
Я – Джек Попрыгунчик, и всё это – чушь.
 
 
Прыг – снова в кармане обратный билет…
Скок – денег на пиво по-прежнему нет.
Мне сильно за тридцать, а я всё скачу…
Я – Джек Попрыгунчик, и всё это – чушь.
 

2003—2015

Под незнакомым небом

 
В чужом краю, под незнакомым небом
Обжился, попривык, построил дом.
Былое вспоминается с трудом,
И в доме пахнет молоком и хлебом.
 
 
К чему гаданья на кофейной гуще
Что суждено, что сбудется потом?
Темнеет рано, сумерки всё гуще,
И кошка дремлет, нос укрыв хвостом.
 
 
Должно быть, скоро холода. Над крышей
Встает неспешно ранняя звезда,
В пути из ниоткуда в никуда
Карабкаясь всё выше, выше, выше…
 

2003

Ночной рейс

 
Не спится, напарник? Кабина пропахла автолом.
Бессонница дальней дороги – спасения нет.
В далёких полях меркнет сонного Ачинска свет,
Встают из колючей зимы огоньки Боготола.
 
 
Должно быть, под Томском ударит мороз спозаранку.
Туман над дорогой. Огни встречных фар не видны,
Лишь катится сбоку щербатая решка Луны —
Нас ночь развлекает заоблачной лунной орлянкой…
 

2005

Святочное утро

 
Так вдохновенно, так расковано
Рисует нынче старый город,
Январским утром очарованный,
Окна морозные узоры.
 
 
И святочным дыханьем холода —
Морозной дымкой небо скрыто.
Увидишь ли далекий город мой
Меж строк озябшего пиита,
 
 
Моя московская снегурочка,
Таким, каким его я знаю?
По узким деревянным улочкам
Ползут промерзшие трамваи,
 
 
Трескуч мороз, под крышей глянцево
Блестят сосульки-недотроги,
Такие праздничные пьяницы
Домой плетутся меж сугробов…
 
 
Им ангелы поют, неслышимы,
И снегири порхают прытко,
И дым печной встает над крышами,
Как на рождественской открытке.
 

2006

Летучий Голландец

 
Догорая, лиловый закат отражается в стеклах.
У фонтана толпа, мостовой не хватает на всех.
Я иду мимо летних кафе томским вечером теплым,
Там горят огоньки и мешается с музыкой смех.
 
 
От вокзала, где еле транзитный состав дотащивший,
Тепловоз маневровый мне вслед так уныло кричал,
Я спускаюсь к реке, никогда никуда не спешившей,
И смотрю без тоски на пустой и забытый причал.
 
 
Этой темной воде что за дело до сказок и мифов
О беспутных скитальцах, чья Богу не ведома цель?
Обошедший не раз всевозможные скалы и рифы,
Мой «Летучий Голландец» надежно посажен на мель.
 
 
На сыром сквозняке я в прокуренном тамбуре выстыл,
Города, километры, тревоги, ветра – за спиной.
Этот город – моя долгожданная тихая пристань,
Я пришёл, чтоб остаться, как будто вернулся домой.
 

2006

Охота к перемене мест

 
С порога долго в ночь глядеть
Моей невесте…
Прости, но мне не усидеть
На тёплом месте.
 
 
«И как тебе не надоест?
Да что ж такое?»
Охоч до перемены мест,
Мне нет покоя.
 
 
А на стекле роса – слезой,
Прощай же, с Богом!
И рвётся вновь под колесо,
Зовёт дорога.
 
 
В чернилах темени густой
Растаял вечер,
Лишь белый трассер осевой
Летит навстречу.
 
 
Нет-нет, да и мелькнёт фонарь,
И раз от раза
Изводит светом встречных фар
Ночная трасса.
 
 
Всё ярче звёзды надо мной
Холодной ночью,
Висят в ложбинах пеленой
Тумана клочья.
 
 
И месяц мечется совой,
В тумане тая,
Кружит, кружит над головой
Созвездий стая…
 

2006—2012

Песни Межсезонья

1. Полоска света

 
…Остаться ли? Да полно, мочи нет
Топить тоску в дурманящей настойке.
Встаю. Привычно скалится мне вслед
Улыбчивая дрянь за барной стойкой.
 
 
Я одинок в осенней темноте,
На сквозняке пустынных мокрых улиц.
Иду к друзьям, но слепы окна тех.
Похоже, там давно уже уснули
 
 
И, стало быть, мне места нет. Увы…
Я слушаю, как город засыпает
Под шорох опадающей листвы,
Под тяжкий скрип последнего трамвая.
 
 
Как вздрагивают старые дома
Под стук колес по стыкам!.. Милый Боже,
Дай сил не спиться. Не сойти с ума.
Так кстати подвернувшийся прохожий
 
 
Со мною поделился табачком,
Затягиваясь, кашляет надсадно…
Во тьме осенней ночи маячком
Полоска света из чужой парадной…
 

Томск, 2003

2. Сон о полоске света

 
Щемящая весенняя тоска
Пришла на смену вьюгам и морозу.
Растаял снег, и смерчами песка
Играет ветер на Кузнечном Взвозе.
 
 
Весенний воздух всё такой же пряный,
Всё так же резок ветер от реки,
Всё так же гулко хлопают дверями
Всё те же продувные сквозняки.
 
 
Весна гремит трамваем по Подгорной
И искры рассыпает из-под дуг,
Кренится день, как ухарь подзаборный,
И вечер настает всё так же вдруг.
 
 
Исчезли, растворились в темноте
Все кумушки в халатах и лосинах.
И слышно, как среди просевших стен
Крадется ночь с канистрой керосина.
 
 
Но нелегко жить в страхе неустанном,
Сходя от поздних шорохов с ума,
И засыпают, затворяя ставни,
Кривые деревянные дома.
 
 
И я всё дальше в темени плыву,
И всё, что было, не вернуть обратно.
Но сквозь года мерцает наяву
Полоска света из чужой парадной.
 

Москва, 2011

Три городские колыбельные

Бессонница. Коридоры томского НИИ Онкологии

 
Сонная бабочка бьётся в оконце.
Солнце не спящего – матовый шар.
Тихо. Так тихо – до звона в ушах.
Звон бесконечных больничных бессонниц.
 
 
В дальней палате не стонет старуха.
Тихо. Услышать себе не позволь,
Как на пределе усталого слуха
Вьётся комариком тонкая боль.
 
 
…Слепы глаза незашторенных окон,
Серое утро сочится сквозь них.
Гасят светильники. Скоро умолкнет
Шёпот шагов в коридорах пустых.
 
 
И, сквозняком между створок окна,
Тихо огладив виски мягкой лапочкой,
Вновь принесёт тебе сонная бабочка
Пару часов драгоценного сна…
 

2005

Питерская колыбельная

 
Ночь, присыпанная мелом,
Подступила тихой сапой.
Словно нянька у постели,
Под журчанье колыбельной
Гладит город мягкой лапой.
 
 
Ветерок сменился штилем,
Небо прилегло на крыши
Серой молью, белой пылью,
Уколовшись острым шпилем,
Ни на миг не стало выше.
 
 
Под небесным одеялом
До трамвайных перезвонов
Спят дома, дворцы, вокзалы,
И на улицах усталых
Лишь собаки да вороны.
 

2007

Московская колыбельная

 
Скользит по внуковской глиссаде
Ночной бесшумный самолётик.
На шпилях башенных в тревоге
Мерцают алые огни.
 
 
И шёпот в тишине – надсаден,
И гулки лестницы пролёты,
Но всё стихает понемногу.
Москва уснет, и ты усни.
 
 
Фонарики чужого быта
Как угли – теплятся и гаснут,
И в этой суете оконной
Почти не различим уже
Затерянный и позабытый,
Размытый, сумрачный, неясный
Квадрат окна, немой и сонный,
На предпоследнем этаже.
 
 
Из темноты выходит вьюга
И вьётся за стеклом оконным
Той комнаты, пустой и тесной,
Где мне привиделось в тоске,
Что мы не обрели друг друга,
Что пропасть подо мной – бездонна,
Что дом над полусонной бездной
Повис на тонком волоске.
 
 
Но через время, сквозь пространство,
Всю ночь, горя и не сгорая,
Плывёт к непостижимой цели
Лампадки крохотной огонь.
Согреты этим постоянством,
Мы ощущаем, засыпая,
Как мир – огромной колыбелью—
Качает тёплая ладонь.
 

2015

Возвращение в Москву

Молчание

 
Скупая боль как ржавая иголка
Суровой нитью стягивает рот.
Светает. В мае ночи так недолги.
Метёт
По переулкам яблоневой вьюгой
Недолгая сибирская весна.
Похоже, лето встретим друг без друга.
До дна
Исчерпан прежний кладезь вдохновений,
Метафор, грёз, катренов о весне…
Лишь лунный блик, застывший на мгновенье
На дне.
Сквозняк, ворвавшись с улицы, бумагу
Бросает на пол, треплет по плечу.
Не беспокойся, я сейчас прилягу.
Молчу…
 

2005

Записка

 
Безнадёжно чужая далёкая близкая милая,
Я опять уезжаю, и думаю, что навсегда.
Там соседский малыш за стеной пианино насилует,
Там мучительно громко из крана сочится вода.
 
 
Чемодан наготове, мой спутник и друг обязательный.
Посижу на дорожку, плацкартный билет теребя…
Там машины, метро, там большие дома, там приятели,
Там так много всего… И не будет лишь только тебя.
 
 
Нам пророчили долгую жизнь, только где те пророчества?
Там мои старики. Видно, там в свой черёд я умру.
Там как знамя полощется по-над толпой одиночество,
На московском осеннем сыром и промозглом ветру.
 

2006

Дорога домой

 
Бежит мой поезд по земле,
Вагон качает.
Передо мною на столе
стаканчик чая.
 
 
Скрипит вагон, несёт меня
В родные страны,
И стрелки ложечкой звенят
О край стакана.
 
 
Там наяву а не во сне
Зима настанет,
И выпавший под утро снег
Уже не тает.
 
 
На полустанках поезда.
В окошках звёзды.
Столбы. Берёзы. Провода.
Вороньи гнёзда.
 

2006

Возвращение

 
Я вернулся. Не злой, не обиженный,
Окружённый неверными слухами.
Пустыри и газоны засижены
Осмелевшими белыми мухами.
Снег ложится. Бреду тротуарами.
У обочин машины сутулятся,
Смотрят в спину потухшими фарами.
Ни души. Обезлюдели улицы.
Разбежались мои муравейчики
По гостиным, по кухням, по спаленкам.
Позадёргивали занавесочки,
Позатеплили в окнах фонарики.
Приглушённая музыка плещется,
И окошки – скупые улыбочки…
Что за звон мне повсюду мерещится?
Это вечер подкрался на цыпочках,
Тихо-тихо звенит, развлекается
Сквозняком, заблудившимся в звоннице.
Тихо снежная ночь опускается,
Наливаясь тревожной бессонницей.
 

2006

«Снежная Королева»
для детей, спешащих повзрослеть (2005—2012)

Мёртвый Кай

 
Жизнь – конёк, гарцующий беспечно.
Я ж – спокоен, собран, тих и шёлков,
Из сердечноледяных осколков
На асфальте складываю: «в-е-ч-н-о-с-т-ь»…
 
 
Господи, вчера ещё дымилось
Палочкой восточных благовоний,
И – остыло. И – остановилось.
Без скандалов, сплетен, мук, агоний…
 
 
Так сижу теперь я, бессердечный,
Ощущая мёртвый холод слева,
В ожиданьи Снежной Королевы
Из осколков складываю: в-е-ч-н-о…
 

Не-Герда

 
Нет, господа, я во сне не кричала,
Cон растворился, как дым.
Мало ли снов пролетает ночами
По коридорам пустым?
 
 
Вздорный мальчишка, отрезанный локон,
Память в хрустальном ларце
В мягкий паучий укуталась кокон —
Я остаюсь во дворце.
 
 
Снежную бабу, холодную цацу
Вольно ж тебе выбирать?!
Я с королевишной, с принцем-красавцем
Стану в лошадок играть!
 
 
Если подступит тоска (да с чего бы ей?) —
В лёгком утопим вине…
Вдруг зимним вечером милый, заботливый
Принц улыбнётся и мне?
 
 
Ты не шепчи, что на совести камень,
Камень источит вода.
И золотую карету с гербами
Я за тебя не отдам!
 
 
Детская дружба в сусальном издании —
В верности ей не клянусь!
Там, в Копенгагене, в сказочной Дании
Высох наш розовый куст…
 

Плач Снежной Королевы

 
Тушь потекла… Всё по бабьей беспечности…
Как удержаться от слёз?
Глупый юнец! В полушаге от вечности
Умер. Скончался. Замерз.
 
 
Что ж сделал ты с размечтавшейся дурою?
Встань и вокруг посмотри,
И без того ледяными скульптурами
Полны чертоги мои!
 
 
Златом осыпаны лунные пустоши,
Серебром вьюжит зима.
Я утопаю в богатстве и роскоши,
Да – я роскошна сама!
 
 
Стразами, блёстками и бриллиантами
Блещет дворец из стекла.
Если б ты знал, как ночами полярными
Хочется просто – тепла!
 
 
Не отогрел. Злую бабу постылую
Снег с головою занес…
Вздорный мальчишка! Нелепый мой. Милый мой…
Умер. Скончался. Замерз.
 

Послесловие Сказочника

 
Оставим сказки в запертом ларце.
А я сегодня расскажу вам, дети,
О Герде, что осталась при дворце
(Дай Бог ей принца к золотой карете!).
 
 
Карета мнёт крестьянское жнивье,
Охрана топчет грядки… Так-то, дети!
И Маленькой Разбойнице её
Обновы драгоценные не светят…
 
 
О Кае здесь не будем поминать…
О Снежной Королеве?.. Как ни странно,
Она, поплакав, вскорости опять
Присмотрит Ханса или Христиана,
 
 
Немало их… Прихватит наобум,
Неймется ей согреться, старой дуре…
Причем здесь, дети, «крибле-крабле-бум»?
Какие, богу б в уши, «снип-снап-снуррэ»?
 
 
Все возвратится на круги своя:
«Нет повести печальнее на свете…»
Здесь – занавес, откланиваюсь я,
А вы – подольше не взрослейте, дети…
 

2005—2012

Здесь и Сейчас
(2003—2015)

Дозорный

 
Волку – рвать горло, а ворогу – метко стрелять…
Как журавлиное к небу несётся «курлы»,
В час предрассветный в дозоре заслушался я
И не услышал свистящую песню стрелы…
 
 
Словно во сне по-младенчески плачет земля,
Стон тетивы в предрассветном тумане повис.
Вот с придорожного камня скользнула змея,
Вот горизонт покачнулся и сдвинулся вниз…
 
 
Вспенились тропы, рванулись от пыльной земли,
И заалел под ногой свежей кровью рассвет.
Я ухожу, и курлыкают вслед журавли,
Меж облаками, петляя, теряется след.
 

2003—2013

Медовые паданцы

 
Неразменную, бренную, сладкую
Не растянешь минуту на век…
Слышишь – падают яблоки, падают,
Тихо катятся в жёлтой траве.
 
 
Мы с тобой наши тихие радости
За три моря искать не бредём —
Подбираем медовые паданцы,
Упиваясь осенним дождём.
 
 
Есть на каждую ниточку ножницы,
Щёлк – и замерло время вокруг…
Только яблоки с розовой кожицей
Сохраняют тепло наших рук.
 
 
Облака заплетаются косами.
Это – небо, вот – дождь, это – мы.
На губах сладкий сок нашей осени
В предвкушении долгой зимы.
 

2006—2012

Ангелу-Хранителю

 
За спиной дыхание плавное
В тишине…
Кто решает самое главное
Обо мне?
В чьих руках не рвётся, но тянется
Эта нить?
То ли доживать, что останется,
То ли – жить.
Плавать укатившимся мячиком
По воде.
То ли лучик солнечный прячется
В темноте,
То ли старой лампы проявочной
Красный свет…
То ли закрывать нашу лавочку,
То ли нет.
 

2006

Движение

 
Вдоль небесной гряды где-то между Усть-Кутом и Веной,
Коротая привычно весенние ночи без сна,
Я иду по дороге. Дорога летит во вселенной.
Следом с ветки на ветку по-беличьи скачет луна.
 
 
Я иду. Мир летит. Неподвижны грачиные гнёзда.
Лес, сторожко застыв у дороги зубчатой стеной,
Сетью голых ветвей ловит спелые жёлтые звёзды,
Те, что денно и нощно кружат и кружат надо мной.
 

2007

Екатерине Ченских

 
Сквозняки под утро тянут холодом,
Небо нашей осени так близко…
Мы приберегали наше золото,
Чтоб позолотить сухие листья.
 
 
Будь что будет, что дано – во благо нам.
Станем жить светло и безмятежно.
Строчками уложим на бумагу мы
День за днём по буковке неспешно.
 
 
Радость настоящего и прошлого,
Дни под солнцем и под облаками,
Время то, что мы с тобою прожили,
К нам вернётся новыми стихами.
 

2008