Текст книги "В пути"

В ПУТИ.

Он сел в автомобиль, запустил двигатель, но трогаться не спешил… Этот автомобиль он приобрёл недавно, ездил на нём ежедневно и был доволен этим всё больше и больше. По мере того как он открывал для себя преимущества полного привода, учился использовать огромную мощность мотора, привыкая к габаритам, улавливал тонкости управления, он всё больше убеждался в правильности своего выбора и всё больше восхищался самим автомобилем. И так же всё больше возрастало впечатление, что и сам он поднимается на какой-то новый уровень, и вся его жизнь наполняется новым содержанием.

Выбор дался ему не просто; по мере возрастания его финансовых возможностей, возрастал и уровень доступного, и расширялся список марок и моделей, классов и версий. Он долго мечтал об этом – топовая версия в максимальной комплектации. И скрупулёзно готовился; говорил с разными специалистами (знакомых не расспрашивал), выискивая в интернете, вникал, что даёт та или иная опция, сравнивал пакеты и условия у разных дилеров, анализировал отзывы, смотрел, приглядывался, высчитывал… И так и не разобравшись во всех нюансах, в какой-то момент просто решил – да будет самый-самый! – слишком долго он себя ограничивал. И теперь, овладевая всем спектром настроек, применяя на практике различные опции, наслаждаясь скоростью и послушностью автомобиля и отмечая преимущества на дороге, он ощущал, как реально расширяются границы его жизненного пространства.

Конечно, он понимал, что это всего лишь средство передвижения, естественно он знал, что нельзя отождествлять собственные достоинства и положение с достижениями науки и техники. Но разве не изменилась его жизнь? И разве он, как единица человечества, не является в какой-то мере сотворцом индустриальной эволюции вообще и, следовательно, в частности этого продукта высоких технологий? В какой-то мере, в том или ином качестве, он соучастник прогресса, сподвижник развития, и в общем небоскрёбе цивилизации есть и его кирпичек. Впрочем, что это за кирпичек, он сам точно сказать бы не мог, но – мотивировал он себя – все мы, то есть каждый передовой человек, в том или ином качестве, либо служим опорой, либо тем или иным боком толкаем планку прогресса вверх. А значит, и он имеет полное право, пользоваться лучшими плодами этого прогресса. И это не просто хороший автомобиль – это показатель и его достижений, степень его развития, ступень нового этапа его жизни (а все эти разговоры об избыточной мощности и чрезмерной роскоши, просто брюзжание неудачников, боящихся воплощения мечты).

Однако была в этом празднике и своя ложка дёгтя. И ложка огромедная, и дёгтя пречернющего – кредит, проценты. Конечно, он мог бы подождать, потерпеть, в чём-то себя урезать, подкопить и купить автомобиль без кредита. Но… слишком долго он себя ограничивал. И на самом-то деле, как он ни высчитывал, как не прикидывал, но он так и не сумел ответить себе на вопрос: что лучше, какой отрезок времени будет комфортнее – работать, экономить, копить и потом купить без кредита или взять автомобиль сразу, но вместе с ним груз обязательности ежемесячных выплат и подсчитывание рубль-дней? Сумма с процентами, конечно, выходит больше. Но с другой стороны, деньги, которые он откладывал бы, за тот период времени, какой требовался до накопления полной суммы, естественно обесценивались бы. Взяв автомобиль в кредит, он бы имел и удовольствие владения и удобства передвижения и, как ни крути имидж, а это уже, как не верти польза делу, выгода. Но взвалив на себя кредитный договор, получаешь постоянный прессинг счётчика процентов, страх роста инфляции, скачков ставок, курсов, деноминации, стабильности своих доходов и прочих, не зависящих от тебя рисков, но от которых зависишь ты. А это уже дискомфорт. Однако, когда ты копишь, ты как бы тормозишь, ты выпадаешь из общего ритма; купец с кубышкой червонцев в закромах – сегодня неудачник, анахронизм. Деньги должны крутиться, работать. Ведь всё движется и техника развивается скачками кенгуру акселерата, и поколения гаджетов устаревают быстрее, чем ты успеваешь их освоить, и автопроизводители конкурируют меж собой на гиперскоростях, и новое возникает, а привычное устаревает внезапно, и каким-то образом всё взаимосвязано и ускоряется синхронно в едином направлении и вообще вся среда меняется онлайн. И если ты хочешь чего-то добиться в этой жизни, ты должен встроиться и двигаться со скоростью этого глобального потока. И если тебе удаётся двигаться в ногу со временем, и если ты хочешь удержаться на гребне волны, ты должен соответствовать тренду и даже действовать на опережение и даже демонстрировать свой статус, как слон бивни, как кабан клыки, как олень рога, как павлин хвост – таковы правила. Но если ты пропустил хотя бы одну волну ты уже не сможешь её догнать и выпадаешь из времени и ты не просто позади – тебя просто нет.

Хотя, если честно, с практической стороны тоже возникали некоторые неоднозначности: оценивая реально и говоря начистоту, глупо отрицать, что допотопный «Уазик» легко пройдёт там, где любой из этих флагманов оффроуда нового поколения похоронит свои композитные косточки. Да с таким пафосным экстерьером не очень-то и хочется лезть в буераки. Вот на асфальте – да. Но дорог для предлагаемых спидометром скоростей у нас просто не существует. А столько видов массажа для задницы, а уж такое количество настроек опций режимов характеристик параметров функций, реально необходимо, как вишенка к семнадцатой кружке пива. И уж точно в повороте на скорости меньше всего времени на разглядывание схемы на мониторе: сколько и на какое колесо подаётся крутящего момента, какое и с каким усилием притормаживается, какой градус крена, какие перегрузки и проч. и проч.

И… и окончательно запутавшись во всех этих контраргументах и так и не сумев разрешить эту дилемму – кому удавалось высчитать стоимость времени – он однажды вошёл в автосалон и вцепился в самое-самое последнее предложение, самого-самого последнего поколения в самой-самой дорогой комплектации и всё подписал, и сел и поехал, и был счастлив, как влюблённый, дождавшийся ночи. Слишком долго, и слишком во многом он себе отказывал.

Хотя, если совсем честно, обнаружился ещё и камешек в ботинке. То, что автомобиль под завязку напичкан электроникой, он принял как-то ровно, как само собой; вопроса, как устроены электронные мозги даже не возникало. Но то, что в этом поколении и механическая часть была сделана запредельно сложной, его как-то напрягало. В технике он, в общем-то, разбирался; логичность железной механики была ему органично понятна. И управляя своим первым автомобилем, отцовской «девяткой», он всегда понимал происходящие под капотом процессы, слышал работу ходовой части и мог сам настроить, устранить, заменить, починить – держал всё в своих руках, контролировал ситуацию. А это придавало уверенности и даже самоуверенности, в хорошем смысле. В этом автомобиле этого ощущения нет. Эта машина постоянно сама себя диагностирует и сама укажет мельчайшую неисправность. Но сделать ты ничего не сможешь, И она тебе даже так и напишет – «обратитесь в техцентр». Потому что сделано всё непостижимо сложно. Собрано всё заковыристо взаимосвязано, фиг-что-тронешь. Настолько чрезмерно всё усложнено, что при малейшем насморке какого-нибудь второстепенного диода вспомогательного клапана дублирующего узла параллельного датчика, наступает мгновенный паралич всех систем, и требуется глобальная реанимация всего агрегата, а для этого требуется целый завод с таким же сложным новейшим оборудованием, штатом таких же высоколобых специалистов, куча времени и денег. И от этого, конечно, не чувствуешь себя хозяином положения. И это броде, как бы ставит в зависимость и даже будто ограничивает, обозначает какие-то рамки, словно ты на привязи… Но… Но значит по другому такого результата не достичь – лучшее не может быть простым – и он это принял. И всё же, что-то постоянно смутно где-то присутствует и не даёт в полной мере реализоваться чувству удовлетворения, какое-то подсознательное тревожное беспокойство имеется… Вспоминалась даже та сказка, где какой-то парень пробрался в пещеру с сокровищами и нахапал и золота и камней драгоценных и жемчугов, но заклинание, которым открываются двери пещеры вспомнить уже не может…

Просто надо привыкнуть – успокаивал он себя – что всю заботу о техническом обслуживании несёт дилер, высвобождая его время для более важных дел. Именно – для важных дел.

И сегодня у него чрезвычайно важное дело. Сегодня, наконец-то, сложились все составные и сделка, которую он долго и терпеливо выстраивал, созрела и он её не упустит и сорвёт банк и вырвется вперёд, оставив всех позади. И первым делом он враз погасит оставшуюся сумму кредита. И ради этого сейчас стоит поднапрячься и сыграть ва-банк. Ему только-то и нужно как можно скорее попасть из точки А. в точку Б. как можно быстрее. На этом автомобиле. Автомобиль должен заработать на автомобиль. Абсурд? Напротив – логика.

Отгородившись от всего мира атермальным стеклом, вдыхая непередаваемый запах нового автомобиля, он смотрел в навигатор, и не находил названия нужного городка. Ничего удивительного; бывший военный городок с когда-то секретным институтом и не мог быть занесён в навигатор, хоть и никакой военной базы и никакого института там давно уже нет. Но кое-что, кое у кого осталось. И если завтра утром он будет там, то всё будет в его руках, и он сделает большой шаг вперёд. Всё что можно было решить предварительно, он решил, остался победный марш-бросок и финальный приз.

Разбираясь в навигаторе, он ввёл название крупного города, расположенного дальше нужного ему пункта. Линия на экране вытянулась почти ровной прямой. Сопоставляя карту навигатора с бумажным атласом, он отметил, где ему надо будет свернуть к нужному ему городку.

Маршрут задан, климат настроен, скоростной режим выбран, бак полон, еда под рукой – в добрый путь. Легким прикосновением он нажал педальку, автомобиль послушно тронулся и, бесшумно ускоряясь, плавно двинулся по дороге. На светофоре, не переставая восхищаться ускорением – при такой-то массе – и эластичности автомата, он вырвался вперёд, свернул на проспект и скоро выехал из города.

Шоссе было ровное, покрытие качественное, сделанное ещё в старые добрые времена военными, направление не популярное; юго-восток, степи, глушь, мало кто ездит, поэтому дорога и сохранилась. Машин и в это раннее утро было мало и он, набрав скорость, включил круиз-контроль. Компьютер выдал время пути до введенного им большого города, но он свернёт раньше и там до нужного ему пункта останется ещё… Подсчитав всё, он остался доволен – он успевает не напрягаясь. Даже будет время для привала. Включив музыку, он настроился на приятно долгую поездку. Дорога прямая ровная, машин мало, местность редконаселённая, погода чудесная, видимость превосходная, автомобиль великолепен – жизнь прекрасна! Но, просто всё хорошо, тоже не совсем хорошо – надо чувствовать конкретно это хорошо – и он, то выключал музыку и, опустив стекло и, сдвинув люк, удивлялся контрасту шума и тишины, прохлады и жары, то перенастраивал скоростной режим и восхищался чуткостью педали и реакцией мотора, звонил кому-то, только для того, чтобы воспользоваться голосовым набором, включал разные режимы массажа… наслаждался чудесами прогресса.

Дорога прямая, по сторонам смотреть не на что, кругом гладкая степь, приборы демонстрируют стабильную работу всех систем, единственное заметное изменение, это его местоположение на экране навигатора – он быстро продвигается к цели.

Он ехал и ехал, и скучно ему не было. И не от этих маленьких развлечений. Он не просто ехал по дороге – он мчался к своей мечте. Он долго, упорно и терпеливо шёл к своему положению – независимого, крепко стоящего на ногах, преуспевающего человека. Он уверенно мог сказать – я всего добился сам. Никакой поддержки ни от кого он никогда не получал. Все его родные и их знакомые всю жизнь проработали на государство, которое, вместе со всеми их трудовыми достижениями просто слили. Даже не просто слили, а сначала прямо объявили и наглядно доказали, что они всю жизнь шли не верной дорогой. И вместе со стенами заводов разрушили веру в правду и в себя. Поэтому никто не передал ему своих знаний, никто не разъяснил ему правила, никто не научил его никакому ремеслу, никто ему не объяснил причины сложившегося порядка вещей и как и куда ему идти – всё это он познавал и приобретал сам, в одиночку, выбираясь из под осколков рухнувшей цивилизации. Он вырывался, пробивался, добивался всего сам – ориентировался, учился, терпел, копил, ошибался, вкалывал, вникал, продумывал и реализовывал – всё сам. Сначала просто чтобы выжить, потом чтобы встать на ноги, потом устоять и окрепнуть и далее и далее… Из этого и состояла вся его жизнь. На это тратилось всё время, все силы, все способности. Он делал себя и свою жизнь сам. Когда чего-то добивался, что-то приобретал – был доволен, когда что-то терял или упускал – был недоволен и собой и ситуацией – как все. Как многие, иногда задумывался о своих делах и реальном положении вещей в мире и о своей совести, и о взаимосвязи одного с другим. Как и все успокаивал себя тем, что он не выбирал эти условия, он просто борется за свою жизнь в той среде, в которой он живёт. Не он создал эти правила, не он устроил мир так, что всё достигается посредством денег. Он сыграет по этим правилам; но ориентируясь в предлагаемых обстоятельствах, следуя общему тренду, он всегда видел свою цель. Пусть сейчас он в общем потоке, пусть он один из стада, гонимого кем-то куда-то всё быстрее и быстрее, пусть все мчатся, не ведая, куда – он-то в единый загон не пойдёт. В определённый момент он выскочит из общей колеи и воздвигнет свою крепость, а уж там, за своими стенами, отгородясь от мейнстрима потреблядства, на своей территории он станет независимым и будет самим собой и уж тогда-то можно будет подумать и о морали и о любви к ближнему. Вот его цель, вот его мечта-идея, и вот этот момент. И для этого пока… что ж пока приходится обгонять ближнего.

Он ехал и ехал, уверенный в правильности выбранного пути и уверенный в своих силах. Мчаться по дороге, понимая, что не просто едешь, а делаешь своё дело, работаешь, осуществляешь свой замысел – непередаваемое удовольствие. Одно дело гонять товар с места на место по отлаженной схеме, множить цифры на мониторе компьютера, тасовать бумаги в офисе и совсем другое дело неординарный ход, выводящий тебя за рамки всей этой рутинной деятельности в обозначенных кем-то правилах. Отдельное удовольствие доставлял ему тот факт, что он один продумал, подготовил и осуществляет эту сделку. От начала до конца это его идея, это его дело. Никто в его кругу ничего не знает об этом деле. Тем больший эффект произведёт результат, когда они его увидят. А они его увидят. Но понимать, как он этого достиг, никто не будет. И это вызывает особенное чувство. Он наблюдал этот эффект прежде. Крутятся все вроде бы в одной борозде, кто-то чуть повыше, кто-то чуть пониже, но, в общем-то, все ягодки кучкуются по одному габариту. И вдруг кто-то враз бац – и «поднялся» и уже другого поля ягода, уже иного калибра фигура. И никто не понимает, как ему это удалось. И масса версий и предположений и зависти и восхищений, но точно никто ничего не знает и это порождает уважение. И хоть ни у кого нет никой информации, нет реальных сведений, нет цифр и фамилий, рангов и регалий, но как-то вдруг уже совсем другое отношение. И он уже видел себя такой загадочной фигурой.

Конечно, он понимал, что это не совсем здоровые радости, от не совсем чистого дела, но, как ещё вырваться с грядки, как стать независимым от садовника? Только резко выпрыгнув повыше. И опять же – слишком долго он безрадостно впахивал, в проложенной кем-то борозде.

Ехать долго он не уставал. Он устал ждать. Неизменность пейзажа впереди, наблюдение за ровной дорогой, за стабильными показаниями приборов, удобное кресло, монотонный звук двигателя; всё это не убаюкивало его, а напротив, вызывало нетерпение. В начале пути он чувствовал себя игроком, который точно зная выигрышный номер, поставил на него всё и, с замиранием сердца смотрит, как крутится волчок и как скачет шарик. Но поле всё крутится – он знает, что сейчас шарик остановится на его номере и он сорвёт банк – но шарик всё скачет, и поле всё вращается…и нетерпение натягивает нервы и он давил и давил на газ, желая ускорить момент триумфа… И ехал, ехал и ехал. А вокруг ничего не менялось, и дорога всё тянулась и тянулась ровной стрелой вперёд, и он никак не мог догнать линию горизонта. Но, улыбаясь своему нетерпению, он сбрасывал скорость, опять включал круиз контроль и уговаривал себя сохранять хладнокровие и оставаться в просчитанном графике, в заданной скорости, в рамках проекта и проч. А дорога всё тянулась и тянулась ровной прямой, и голый пейзаж не предлагал никакого разнообразия, и его охватывало желание ускорить события. И нетерпение вновь одолевало его, и он опять давил на газ и, желая уничтожить расстояние и время, наращивал и наращивал скорость. Он уже чувствовал себя чемпионом, который побил все рекорды, и при полных трибунах стоит перед пьедесталом, и его медаль сверкает золотом на подушечке, но почему-то возникла какая-то пауза, заминка, и что-то всё не объявляют его имени. И он стоит, сдерживая ликование – он всё сделал, совершил, обогнал, победил, он первый – но всё замерло в ожидании и секунды застряли в пространстве, отделяя оглашение его победы, отделяя его от почётного места, от медали, от триумфа… И начинали появляться сомнения – хоть тысячу раз всё просчитано, перемерено и выверено – а вдруг, что-то… но никаких вдруг быть не может. Совсем скоро приз будет в его руках. Но он опять и опять прокручивал в голове все составные сделки и потом опять отгонял все мысли о ней и старался переменить тему и так он, то успокаивая себя, то снова торопясь к своей мечте, мчался по шоссе

От мыслей отвлекался он легко; включал радио и, переключая станции, составлял компиляцию: аналитических бесед, развлекательных шоу, приветов, прогнозов, поздравлений, анекдотов и проч. и проч. Это позволяло ему на какое-то время переключить внимание на далёкие вещи: что, где происходит, какие темы сейчас актуальны, какие словечки сейчас в обиходе, кто, что сказал про того, который что-то сказал про него и проч. и проч. – прекрасно развлекает.

В полдень он остановился на заправке, подлил топлива, посмотрел на кафе, и поехал дальше. Не снижая скорости, он аккуратно развернул на коленях платок, достал из пакета гамбургер, открыл минералку и стал перекусывать. Он не хотел останавливаться, не хотел терять времени, не хотел покидать машину, не хотел ни с кем разговаривать. И все следующие населённые пункты он также проезжал не задерживаясь.

Когда начало смеркаться машины стали попадаться совсем редко. Он включил музыку поэнергичнее и погромче и надавил на газ. Наращивая скорость он, оценивая объективно, приходил к выводу, что он уже привык ко всем новшествам и хорошо чувствует машину и ведёт хорошо. Компьютер показывал высокую среднюю скорость и это его радовало. Рвануть короткий спринт любой горазд. А вот ровно и стабильно держать высокую среднюю скорость на большой дистанции, это не каждый сумеет. Также и в бизнесе, также и в жизни. Поддерживать стабильный высокий уровень бизнеса трудно, но это многим удаётся. Но иногда в нужный момент нужно всё таки и рвануть, сделать рывок, бросок. И это могут не все. Надо хорошо знать, когда и как его делать и нужно уметь это делать, чтобы попасть в цель; любой рывок, это хорошо подготовленный, отточенный, запланированный ход. И он умеет это делать. Но километро-часы тянулись и тянулись…

Когда человек долго едет в машине один, и если это приятный путь, он, на стыке контрастных состояний сосредоточенности и рассеянности иногда впадает в странное состояние, похожее на эйфорию или транс. Конечно, он знал, что нельзя делить шкуру не убитого медведя, естественно он помнил, что не стоит говорить «гоп», пока не перепрыгнул, но предвкушение большого куша, предчувствие прибыли, уверенность в себе и удаче, были такими аксиомными, обрели настолько бесспорный характер, что фантазии заполонили воображение и пустоту степного пейзажа и он уже мчался к морю! Сколько лет он не отдыхал по-настоящему?! Истеричные кутежи после авралов не в счёт. Это не отдых. Задремать на морском берегу, лежать, отключив телефон, ничего не делая, не думая ни о чём, никуда не торопясь, но зная, что в любой момент можешь осуществить любое своё желание – вот это отдых. И в этом пути, на этой скорости в этом «не там не здесь» у него возникло, такое пьянящее, такое над-обыденное предвкусие свободы. Настоящей свободы. И распахнулись просторы возможного, и возникла уже потребность другой жизни, и высвобождались и требовали удовлетворения всё более смелые хотения, чувства и желания… И ему уже мерещились и пальмы и лазурь морского простора и молодые стройные фигуры, и та потрясающая мебель и те часы, и дальние перелёты бизнес классом и какие-то смелые решения и что-то из какой-то оперы…

Иногда здорово отпустить воображение. И может он, в конце-то концов, переменить всю свою жизнь? Он реально может сделать это реальным!

Считывая показания приборов, крепко держа руль, чувствуя дорогу и запас мощности под ногой, он чётко контролирует своё движение. Он и дела свои крепко держит в руках и контролирует своё продвижение по жизни, направляет своё развитие, выстраивает свои отношения, распоряжается самим собой и своим временем. А после этой сделки – а она обязательно срастётся – он сотрёт всякие «но» и вырвется далеко вперёд, и тогда можно будет браться за большие дела, и тогда всё будет по-другому. Он чувствует в себе силы, он уже дорос до нужного уровня, у него огромные планы и он поймал драйв. Он прибавил скорость и потянул носом воздух. Ещё раз, ещё и ещё, он принюхивался: ему показалось, что пахнуло чем-то горелым. Похоже на запах жжёной резины. Или пластмассы. Или проводки. Он выключил кондиционер, принюхался – запах нового автомобиля; шикарной кожи, дорогих качественных материалов – аромат успеха. Он опустил стекло, принюхался к потоку воздуха, стараясь понять, был запах или ему показалось. Вечерний степной воздух был чист и свеж. Он поднял стекло и опять принюхался. Показалось – наконец, решил он – наверное, где-то на дороге кто-то сжёг покрышку, такое иногда встречается или где-то в стороне что-то горело, но это уже далеко позади. Многое уже позади.

Он включил дальний свет и ускорился по прямой в освещённую ровную даль. Хорошо когда нет машин, ехать ночью по трассе с дальним светом хороших фар, один на один с машиной, один на один с дорогой, один на один с целью – особенное удовольствие. Есть только путь, который ты сам выбрал, цель, которую ты сам поставил и, освещая путь, преодолеваешь расстояние и препятствия и мчишься вперёд и больше ничего не существует, вокруг темнота. Удерживая высокую скорость, поглядывая на навигатор и держа в голове карту атласа, он высчитывал, сколько остаётся до нужного ему поворота. Он предполагал, что за ним дорога не будет такой ровной и придётся сбавить скорость и, ускоряясь сейчас, хотел немного опередить график и дать себе небольшой запас времени. Фора ему была не нужна, он всё просчитал с запасом – он просто хотел чувствовать скорость.

Поворот показался ровно там и тогда, как он и подсчитывал. И он отключил навигатор и, притормаживая, свернул и, всматриваясь в дорогу, поехал на юг. И к его удовольствию эта дорога была ничуть не хуже трассы, и когда попадались редкие ямки или выбоины, он объезжал их, не сбавляя скорости – потрясающая манёвренность и устойчивость, и цепкость шин! Восхищаясь неутомимостью мотора и плавностью подвески, он в который уже раз благодарил создателей этого чуда техники: конструкторов, инженеров, дизайнеров, технологов, сборщиков, всех специалистов – разрабатывая эту модель, они точно знали, чего хотят достичь. Воплощая свой замысел, оттачивая взаимодействие всех узлов и агрегатов, добиваясь слаженной работы всего электронно-механического арсенала, они приподнимали планку всех прежних показателей. И они достигли желаемого – никогда прежде человек, пребывая в максимально комфортном положении, так оптимально эффективно не управлял своим перемещением в пространстве. Он летел над дорогой, не чувствуя сопротивления воздуха, не ощущая никакой массы, позабыв о гравитации, наслаждаясь силой и мощью в своих руках, используя землю только как опору для своего толчка. От переполняющего его восторга он закричал, как ковбой в том фильме, громко, звонко и на вдохе хапанул полные лёгкие едкого дыма – густой плотный столб гари ударил ему в лицо и настоящее переменилось…

Зажмурившись, он давит тормоз, что-то бабахает, и он утыкается лицом в подушку. Задыхаясь, он распахивает дверь и рвётся выскочить из машины, но его держит ремень и он никак не может его отстегнуть. Он бьётся в судорогах удушья бесконечно долгие три секунды, наконец, он вываливается из машины и, хрипя и кашляя и хватая ртом воздух, корчится на земле. Озираясь, он видит сквозь слёзы, что из машины валит плотным напором чёрный дым, настолько густой, что не видно света плафона на потолке. Разглядывает он это невероятное зрелище опять бесконечно долгие секунды две. Он ещё успел отметить, что музыку ещё слышно, что лежит он и машина стоит на земле, а значит, он слетел с трассы, вокруг никого и ничего нет, и отчего он слетел, и почему сработала подушка – непонятно. Но тут же всё ускорилось до неуловимости происходящего; дотянувшись, он жмёт кнопку открывания задней двери, бросается к ней, открывает и отшатывается от напора дыма. Но, всё же, пригибаясь, хватает огнетушитель и, выдернув чеку, возвращается к передней двери. Повернув сопло огнетушителя, он жмёт рычаг и направляет струю газа на приборную панель, под лобовое стекло, на торпеду, туда, откуда, как ему кажется, валит дым. Музыка всё ещё звучит. Задерживая дыхание, он быстро дёргает ручку открывания капота, бросается, поднимает капот; в чёрном бурлящем непроглядном дыму огня не видно, он направляет струю газа на мотор, клубы газа, шипя, усиливают бурю дыма. Отворачивая лицо и приседая, он посылает струю по бокам, где жгуты проводов, на катушки и разъёмы и опять по центру и газ заканчивается. Огнетушитель фыркает и стихает. Тяжело дыша, отыскивая глазами огонь, водитель отступает и останавливается с пустым огнетушителем в руках. Огня нигде невидно. Только густой чёрный дым по-прежнему валит из чрева автомобиля, изредка пробивается свет плафона в салоне, где-то что-то шипит, но огня нигде невидно. Медленно ступая и пригибаясь, он заглядывает в салон; чёрный едкий чад – ветра нет – он возвращается к мотору и, не дыша, пытается что-либо рассмотреть. Ни огня, ни искорки он не видит – что происходит, он также не понимает. Отступив назад, он опять замирает. «Что это было? Потушил? Всё цело? Всё позади?» – лихорадочно стучит у него в голове. Он стоит и, тяжело дыша, смотрит сквозь чёрные клубы дыма на свой автомобиль и не верит происходящему. Сначала тусклым пятном изнутри озаряется поднятый капот, потом что-то фыркает и пламя мощным напором вырывается из моторного отсека. Вскрикнув, мужчина подскакивает к бамперу, с силой опускает капот, хватает огнетушитель, давит рычаг, отшвыривает его, бросается в салон, не вдыхая, ощупью находит бутылку минералки, возвращается к капоту – захлопнут, возвращается к салону, открывает, бросается, поднимает капот и отскакивает, обожжённый напором пламени. Пригибаясь, он всё же подступает и льёт воду из бутылки в огонь. Бутылка быстро пустеет, огонь полыхает ещё сильнее и уже рвётся в салон. Мужчина бросается к двери; из всех воздуховодов и щелей, шипя и шкварча, мощными форсунками бьют разноцветные языки пламени. Он распахивает заднюю дверцу и тянется к кейсу с деньгами и документами, что-то горящее брызгает ему на руку, он кричит и вдыхает ядовитый дым, отпрыгивает, падает, что-то прилипшее к коже руки горит. Крича и извиваясь, он тушит руку, придавив к пыльной земле, и вновь кидается за кейсом к машине, но что-то взрывается, и он опять отлетает и падает. Лёжа он видит снизу, в ярком озарении пламени, как горит земля под мотором, а трава по окружности, трепеща, тянется к центру, пламя втягивает воздух снизу – автомобиль пылает, как кузнечный горн. Он чётко видит, как напористо полыхает резина, как зелёным огнём горит, пузырясь, лакокрасочное покрытие, как коробится обшивка двери, как плюются огнём уплотнители, как лопается пламенем кожа кресел. Стёкол уже совсем нет – и всё это он рассмотрел опять за долгие пару секунд – ему даже вспомнилось, как в каком-то салоне ему обстоятельно рассказывали о жаропрочных, пожаростойких композитных материалах – полыхает всё! Огонь бушует, яростно грохоча, пламя, неистово закручиваясь страшными вихрями, выстреливает в небо клубы чёрного дыма. Что-то взрывается, какие-то ошмётки летят в стороны, пламя разрастается. Мужчина подползает и ещё раз пытается выхватить из пылающей машины кейс, но огонь опять плотно охватывает руку, лицо опаляет напор пламени и, визжа и матерясь, он откатывается от машины. Заслоняясь рукой от нестерпимого жара, он глядит на чудовищный пожар и, уже не пытаясь что-то сделать, отползает подальше. Бахает, корёжась железо, свистит, пылая резина, что-то шипит, трещит и хлюпает, гудят потоки огня. Происходящее на его глазах настолько катастрофично, что оно не может восприниматься как реальность – этого не может быть, это какой-то глюк, сон, бесконечно долгий кошмарный сон. На самом деле автомобиль сгорает быстро. Пламя угасая, сжимается, обнажая чёрный безобразный остов, жар убывает, разноцветные язычки огня, обгладывая по местам покорёженный скелет, тускнеют. Едкая вонючая гарь, потеряв тягу, расплывается в воздухе. Не заслоняемые более ослепляющим пламенем, в ночном небе проступают звёзды… Погорелец замер, сидя неподвижно с вытаращенными в темноту глазами.

Сидел он, парализованный шоком, не шевелясь, ничего не видя сухими глазами, не чувствуя ожога на руке и опалённого лица, долго. Но от того, что он надышался дыма и теперь тяжело дышал открытым ртом, в горле у него пересохло, и он закашлялся. Оцепенение слетело, он встал и, тихо постанывая и поскуливая и бессознательно шепча ругательства, обошёл кругом груду изуродованных останков. Где-то ещё трепетали огоньки, что-то ещё шипело, деформированное железо, уже остывая, изредка бахало. Заглядывая внутрь каркаса, он попытался рассмотреть кейс, но разобрать что-либо было уже невозможно – всё бесформенные объедки огня. То, что несколько минут назад воплощало собой верх инженерной мысли, последнее слово в технологиях, новое поколение материалов, новейший тренд в дизайне и пик взлёта индивида – обратилось в кучу индустриальных фекалий. Глядя на эту обесцененную груду непонимающим взглядом владелец обошёл её кругом, обошёл второй раз, третий… Наконец, он отшатнулся, попятился, повалился на землю, распластался и опять замер. Лежал он, не двигаясь, ничего не видя ничего не слыша долго, но ощущение, что он, выпав из жизни, падает и летит и летит куда-то вниз или всё, из чего состояла его жизнь, улетает от него со световой скоростью, было таким сильным, что его затошнило. Он повернулся на карачки, и, стоная и откашливаясь, постарался отдышаться и прийти в себя.