Электронная библиотека » Михаил Саакашвили » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 11 апреля 2017, 17:20


Автор книги: Михаил Саакашвили


Жанр: Политика и политология, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Михаил Саакашвили
Пробуждение силы
Уроки Грузии – для будущего Украины

© М. Н. Саакашвили, 2016

© А. В. Красовицкий, 2016

© Е. А. Гугалова, художественное оформление, 2016

Посвящаю всем украинцам и грузинам, погибшим за свободу Украины, всем грузинам и украинцам, погибшим за свободу Грузии.



Вступление

Первого октября 2012 года, в день парламентских выборов, я решил попрощаться с Грузией, которую создал.

Меня успокаивали, что мы обязательно выиграем. Об этом же говорили все опросы. А я смотрел в глаза людей и читал в них совсем другое.

Я проголосовал в Тбилиси рано утром и вылетел на вертолете в Сванетию. Всего 7–8 лет назад эта высокогорная область считалась гиблым местом. Там похищали и убивали людей, большая часть населения уехала. Не то что иностранцы, даже грузины туда не приезжали – не было дорог.

Мы построили за 80 миллионов долларов превосходную бетонную трассу. Восстановили большинство дорог, ведущих в исторические уголки Сванетии.

Вертолет опустился на взлетную полосу аэропорта, который мы построили в Местии, – одного из самых оригинальных в мире. Я пробыл там сорок минут. Люди – совершенно современные – вернулись в свои дома, и местность ожила.

Из Сванетии я вылетел в Рачу, в девяностые годы запустевшую, почти заброшенную. Мы построили там винный завод, и люди начали получать вдесятеро больше доходов от продажи винограда, чем прежде. В разгар осени Рача была полна иностранных туристов, всюду были машины с украинскими, российскими, румынскими, турецкими номерами, звучала немецкая речь. То же самое я видел и во всех других местах, куда прилетал.

Следующим пунктом был Кутаиси, еще недавно умирающий город, с устаревшей, полностью остановившейся промышленностью. Половина населения уехала, оставшиеся кормилась со своих огородов в окрестных деревнях. Вертолет приземлился перед новым зданием парламента, который мы перенесли в Кутаиси. Мы построили новый международный аэропорт, который скоро будет принимать под миллион пассажиров в год – немало для города, который едва не исчез с карты Грузии.

Потом мы полетели в Анаклию, где до 2007 года располагалась российская военная база. На месте захудалой деревни теперь работало четыре пятизвездочных отеля, и строились еще шесть. Вовсю шли работы по обустройству глубоководного порта Лазика. Вместе с испанскими архитекторами мы разбили бульвар с потрясающим освещением, подвели железную дорогу, автомобильную трассу. Единственное неудобство – поднявшись на второй этаж гостиницы, можно было видеть российские танки, стоящие в двух километрах от города на линии оккупации.

Тот вояж я закончил в Батуми, который стал главным проектом моего президентства. Из ничего мы создали новый бренд – самый быстроразвивающийся регион и город Европы, лицо новой страны, грузинский Сингапур и Гонконг вместе взятые. Захолустную дыру мы превратили в город с двухсоттысячным населением, с современной инфраструктурой, рассчитанной на полмиллиона человек, с новым портом, новым аэропортом.

[Батумское чудо]


Мы шли по улицам, и все прохожие улыбались нам и махали руками. Мой друг Леван Варшаломидзе, который возглавлял кабинет министров Аджарии, сказал: «Да играют они. Они улыбаются, но голосуют против нас». Варшаломидзе оказался проницательнее остальных. Как и я, он предвидел, что мы проиграем.

В уличном кафе ко мне подошел американский наблюдатель из NDI. Он сказал: «Господин президент, все что мы видели сегодня вокруг, то, как проходят выборы, как бы они ни завершились, – это памятник тому, что вы сделали. Вы сотворили абсолютное чудо и это для нас совершенно очевидно».

День выдался длинный. В полулюксе батумского «Шератона» я повалился на кровать и проспал больше двух часов.

В полвосьмого мы вылетели в Тбилиси. На восемь было назначено обнародование результатов экзит-поллов. Спутники старались не встречаться со мной взглядом. Они уже знали предварительные данные. Поражение витало в воздухе.

В Тбилиси я абсолютно спокойно и без промедления признал победу оппозиции.

Мне хотелось побыстрее перевернуть эту страницу.

У всех вокруг был траурный вид, но я чувствовал себя спокойно и уверенно. Можно сказать, я даже был в приподнятом настроении. Заканчивался важный этап моей жизни и жизни страны.

Нужно было двигаться дальше.

[Виноградная косточка ]

1
Украина в моей жизни

[▪]


Отмечаем победу Оранжевого майдана. Киев, 2005 г.


Я всегда идентифицировал себя с Украиной. Я приехал сюда в семнадцать и остался здесь на семь лет. Здесь я впервые почувствовал себя независимым, начал формироваться как личность.

В Грузии нравы очень патриархальны: тебя воспитывает семья. В моем случае – прабабушка, дедушка, бабушка, мама. Все они меня опекали, поэтому у меня было просто истеричное желание уехать. Не дай Бог, если бы я там учился – уходил в университет из дома и туда же возвращался после пар!

Сразу после школы я поступал в МГИМО. Там не жаловали нацменов и была страшная коррупция. Несмотря на то, что у меня была золотая медаль и я был хорошо подготовлен по всем предметам, меня не приняли.

В 1985 году я сдал экзамены в Тбилисский государственный университет, но параллельно поступил «по лимиту» на факультет международных отношений в Киевском университете им. Шевченко. В Киеве я впервые почувствовал, что сам себе хозяин.

До сих пор помню первый день занятий. В здании бывшей Первой гимназии, в аудитории на первом этаже, нам рассказывали, что за этими партами сидели до революции знаменитые киевляне – Паустовский, Булгаков, Богомолец. После пары мы вышли в парк Шевченко. В маленьком кафе меня окружили новые знакомые и я сразу забыл, что не местный. Украинцы, в отличие от россиян, умеют «усыновлять».

На первом курсе меня чуть не арестовали за антисоветскую деятельность. На нашем факультете учились в основном дети из стран третьего мира, но не только – были у нас и граждане Израиля, Швейцарии, Франции. Конечно, были и дети советских «шишек». Я был человеком «со стороны» и, как следствие, не защищенным. Факультет находился под очень плотным колпаком КГБ. Кем-то надо было им заниматься? Они занялись мной. Притом, что ничего особенного я не делал. Правда, любил отпускать всякие шуточки, таскал иностранные журналы – делал то же самое, что привык делать в Грузии.

Студенты поверили в горбачевскую перестройку. Пятый курс философского факультета подготовил манифест с требованиями перемен. Но в Киеве перестройкой еще и не пахло… Всех исключили. Секретарем комсомольской организации университета был тогда Дмитрий Табачник, первый отдел работал очень тщательно.

На меня открыли дело. Стали допрашивать моих украинских знакомых. Ни один украинец меня не предал. Мой сокурсник Володя Жмак даже избил следователя, который требовал дать на меня показания. Володя был орденоносцем, участником войны в Афганистане, поэтому его не смогли за это посадить, но внесли в черный список. Это было болезненно, так как ему было запрещено ездить домой к своей французской невесте Марианне.

Нужные следователю показания дали информатор КГБ из России и студент родом из Кутаиси.

Позже Наливайченко вручил мне выписку из архива (к сожалению, само дело вместе с другими было уничтожено). Там сказано: «Студент Саакашвили Михаил Николаевич вел активную антисоветскую агитацию. С ним проведена профилактическая работа».

После первого курса меня призвали в армию. Год отслужил в погранвойсках в Чопе, год – в Борисполе. Вокруг меня было много ребят из села, я все время слышал украинскую речь и начинал лучше понимать украинский национальный характер. Перестройка набирала ход, и мы постоянно бунтовали против армейских порядков.

В 1988 году я демобилизовался и искал квартиру в Киеве. В гастрономе на углу Владимирской и Житомирской заметил, что какая-то женщина лет сорока внимательно на меня смотрит. Мы познакомились, она оказалась дочерью знаменитого художника Василия Касияна. Ее звали Лена Касиян. У них с мужем была огромная – восемь или девять комнат – квартира в этом же доме на 3-м этаже, и она пригласила меня пожить у них. Ее муж сказал мне выбрать себе любые две комнаты. У них не было детей, и они меня фактически усыновили – заботились обо мне, стирали, готовили.

Муж Лены был членом-корреспондентом Академии наук, Лена работала в музее. Они живут сейчас в Америке. Это была настоящая киевская семья, русскоязычная, но очень антисоветская. Брата ее мужа репрессировали в 1960-х годах за «украинский буржуазный национализм».

У меня было очень много друзей украинцев. Я никогда не замыкался в грузинском землячестве. Интересно, кстати, что самые националистически настроенные грузины живут в России. Причина в том, что они не могут полноценно интегрироваться в общество – им все время напоминают, что это не их страна. А вот украинские грузины через какое-то время начинают сознавать себя украинцами. Они могут говорить с акцентом, но украинское общество всех доброжелательно принимает.

Украина сродни Америке по уровню принятия иных национальностей. Что бы ни утверждали некоторые политики, в Украине этнические различия практически не имеют значения. И в этом уникальный потенциал Украины. В мире осталось не так много «плавильных котлов». Кроме Украины это, пожалуй, только Бразилия, США и Сингапур.

[▪]

После КИМО я работал в Комитете по правам человека в Грузии, стажировался в Международном институте по правам человека в Страсбуге, учился в Колумбийском университете как стипендиат Конгресса. Все это время я не переставал интересоваться тем, что происходит в Украине. Регулярно слушал передачи «Голоса Украины» на украинском языке, доносившие до меня родные флюиды. Когда была возможность, вырывался из Америки в Киев.

В Америке я поначалу постоянно находился в состоянии тяжелой депрессии. Нью-Йорк оказался для меня тяжелым городом. Ужасный ритм. Трудная учеба. Очень большой объем работы. У меня часто поднималась температура, я все время болел. Мне говорили: у тебя стресс, ты не принимаешь этого города. Весь первый семестр у меня держалась высокая температура. На каникулы я улетел домой. Летел с пересадками: Хельсинки – Киев – Тбилиси. В Хельсинки у меня вновь поднялась температура – до 40 градусов. Я был совершенно разбит. Но стоило мне приземлиться в Киеве и выйти из аэропорта, как мне стало очень хорошо и спокойно – я дома. Температура спала и больше не возвращалась.

Это была для меня прививка – родная земля излечила. После этого в Америке я чувствовал себя уже нормально. Часто бывал в Украине и после того, как в 1995 году вернулся в Грузию.

В 1998 году я познакомился с Леонидом Кучмой. Шеварднадзе тогда приезжал в Украину с официальным визитом. Я оказался за одним столом с украинским президентом. Потом Кучма принял меня отдельно. Это был демонстративный жест с его стороны. Видимо, я ему чем-то понравился. Он много времени мне уделил. Весной 2004 года он мне очень помог: поставил Грузии вертолеты, с помощью которых мы восстановили порядок в отколовшейся при Шеварднадзе Аджарии.

В 2001 года Борис Немцов организовал в Петербурге съезд правых сил. Там я впервые увидел Виктора Ющенко. Он мне очень понравился. После этого мы постоянно общались по телефону.

В ноябре 2003 года у нас произошла Революция роз. Я очень устал после всех этих бессонных ночей и напряжения и поехал отсыпаться в Киев. Взял небольшой номер в «Премьер-Паласе» и два дня спал без просыпу. Потом вышел на Крещатик. И понял, что люди меня узнают.

Сначала думал, мне это кажется. И тут слышу, какие-то «бухарики» у метро кричат мне: «Эй, Саакашвили, иди сюда, выпей рюмку с нами». Я понял, что тут сохранить инкогнито не получится. Да и власть не спускала с меня глаз. За мной установили слежку. Захожу в абсолютно пустой магазин, а там два типа читают газеты спиной ко мне. Похожая ситуация повторилась в другом месте.

Ющенко узнал от кого-то, что я приехал. У него как раз собирался совет оппозиции. Ющенко пригласил меня поучаствовать. Их интересовал наш опыт – как лучше провести выборы. Я сказал: выборы вы, конечно, проведете, но вам все равно понадобится революция.

– Ну какая революция? – говорит Ющенко. – Это – Украина, а не Грузия.

Я потом много раз слышал, что Украина – это не Грузия. Но был там один человек, которого я знал со студенческой скамьи – Порошенко. Он заинтересовался именно этими моими словами. И после собрания попросил меня рассказать, как делать революцию. Приготовил ручку и бумагу. Я начал перечислять: понадобятся палатки, рок-группы, теплая одежда, какой-то бренд надо придумать. Он это все записал.

Через два дня Ющенко и Тимошенко по какому-то поводу в очередной раз поссорились. Порошенко попросил меня выступить медиатором. Три часа я их мирил в ресторане «Да Винчи» на Большой Житомирской. Тогда я поближе познакомился с Юлей.

Когда началась Оранжевая революция, я начал жить этим событием. У меня постоянно был включен 5-й канал. А Порошенко – он ведь все записал – оказался самым подготовленным. У протестующих были и палатки, и рок-группы, и бренд «Оранжевая революция».

В отличие от Украины название нашей революции появилось спонтанно. Когда мы входили в Парламент, я хотел показать, что у нас нет оружия, и послал друга купить цветы. В последний момент – мы уже заходили – он пришел с большой охапкой роз. И я раздавал всем по розе. Когда мы зашли в зал, репортер CNN Райан Чилкот воскликнул: «Это выглядит как настоящая Революция роз!» С этой спонтанной фразы и пошло название. Произошло это во время беспрецедентного эфира, когда СNN пять часов транслировало события в Тбилиси в прямом эфире без коммерческих вставок. Благодаря этому мы получили широкую известность во всем мире.

Вообще американские журналисты нам здорово подыграли. Госдепартамент был совершенно не рад нашей революции. Американский посол Ричард Майлз всячески нам мешал. Он до сих пор пишет про меня всякие гадости. Но CNN решил нас поддержать, поэтому я мог в любой момент им позвонить и включиться в эфир. Из грузинских каналов нас показывал, в основном, «Рустави 2», да и то не с самого начала.

В Украине бренд и оранжевый цвет были придуманы заранее. Прорвать телевизионную блокаду в отсутствие поддержки CNN оказалось сложнее. Я отправил в Киев члена Парламента Гиви Таргамадзе, у которого был опыт нашей революции. В Киеве было очень много грузинских журналистов. Первое время мир узнавал о том, что происходит в Украине, именно через наши каналы. Иностранные корреспонденты использовали их flyway.

Мне позвонил Порошенко и попросил помочь с 5-м каналом, который могли принимать только в Киеве. После бегства Абашидзе нам достался небольшой аджарский канал, который транслировался на грузинском, русском и английском по всему миру. Абашидзе, зарабатывавший деньги на контрабанде и наркотиках, тратил бешеные деньги на саморекламу. Канал был на всех спутниках, по контракту он мог вещать на весь мир еще два года. Мы решили поставить 5-й канал вместо аджарского на все эти спутники. Я позвонил знакомым в Одессе и Харькове: у вас принимается 5-й канал? Они подтвердили, что принимается. А потом его начали смотреть все, у кого были спутниковые тарелки.

В команде Ющенко постоянно были трения: он был гораздо более осторожным, чем все остальные. Звонит мне однажды Юля: Ющенко в девять вечера ушел домой, а на Майдане очень напряженная ситуация. Могу ли я позвать его обратно на Майдан? Он не берет трубку. Пришлось мне его разыскать и попросить вернуться. Они просто отличались темпераментами. В плане тактики у меня было гораздо больше совпадений с Юлей. Она всегда хотела атаковать, хотела провоцировать власть, чтобы та совершала ошибки. Мне казалось, что так и нужно. В этом она была очень хороша. А Ющенко больше был настроен на то, чтобы договориться.

За несколько месяцев до Оранжевой революции я был на дне рождения Кучмы в Крыму. Я собирался попросить у него 50 БТРов, 6 вертолетов и т. п. Накануне нашей встречи у него был Путин, и Кучма попросил меня приехать на следующий день, чтобы не раздражать русских и со мной отдельно поговорить.

Вся дорога из аэропорта до госрезиденции была заставлена билбордами Януковича и завешана цветами его партии. «Ну что, видел билборды этого бандита?» – спросил меня Кучма с порога. Я, говорит, надеюсь, что его не выберут. Ну, а если выберут – мало не покажется. Они его еще не знают. И тогда люди меня точно оценят. А вот твой друг Ющенко – он абсолютно безвредный. Он мне гораздо больше симпатичен. Ему, конечно, только про мед поговорить, про пчел. Но я, говорит, считаю, что для Украины он будет лучше. Это было для меня очень неожиданно.

Кучма точно не был на стороне Януковича. Он все время вёл двойную игру. Думаю, у него была призрачная надежда, что начнется хаос и люди его попросят остаться в той или иной форме. Осенью 2004-го мы были с ним в контакте. Мы прислали много наблюдателей на выборы. Кучма это приветствовал.

В переговорах между «оранжевыми» и «бело-голубыми» очень полезным было участие президента Польши Александра Квасьневского. В нем уникально сочетаются черты западного политика и человека, прекрасно владеющего языком советских бюрократов и умеющего с ними общаться.



На сцене Майдана. Киев, 7 декабря 2013 г.


После революции я вернулся в Украину на Новый год. В один из дней мы вышли у Бессарабки и прошли весь Крещатик. Вместе с Юлей, Ющенко, Русланой я поднялся на сцену. Руслана пела гимн. У меня вдруг прорезался украинский язык – я выступил с речью на украинском.

Перед инаугурацией Ющенко пригласил меня в Буковель. Курорт тогда только начал развиваться. В первый день мы вышли на «канатку» и застали там настоящую постреволюционную атмосферу, знакомую мне по Грузии. Было очень много молодежи: все махали нам руками, стремились сфотографироваться. С такими людьми можно делать чудеса, они более открыты новым идеям, чем грузины. Просто нужно придать им импульс, и тогда их не остановишь.

Ющенко постоянно чувствовал себя очень плохо. Два часа в день у него были перевязки. Мы договорились, что подпишем совместную декларацию и устроим пресс-конференцию. Трижды мы приглашали журналистов и трижды собирались выходить к прессе. И каждый раз Ющенко становилось плохо и все отменялось. Он на ногах стоять не мог, не то что принимать какие-то решения. Поразительная была ситуация. Кандидаты в министры съехались в Буковель, поснимали все дачи вокруг, пытались попасть к Виктору Андреевичу, но он никого не принимал.

В Буковеле все и решилось. Ющенко все время колебался, кого назначить премьером: Юлю или Порошенко. Его жена Катя была резко настроена против Юли. Возможно, Порошенко был бы лучшим премьер-министром. Но Тимошенко была реальным лидером революции. Она все равно никуда не ушла бы.

Когда Тимошенко приехала с первым официальным визитом в Грузию, я повез ее на вертолете к виноградникам. На обратном пути была плохая погода и вертолет все время трясло. Мне уже ничего не хотелось, а она не переставая говорила о поставках газа. У нее характер совершенно противоположный характеру Ющенко, она из хищников. Но проблема была не только и не столько в ней.

В 2005 году я приехал на юбилей Артека. Ющенко всех собрал в Крыму. Министр транспорта Червоненко пригласил меня и нескольких украинских министров из нового правительства на свою яхту. Послушав их разговоры, я понял, что никаких шансов у страны нет. Они говорили о своих интересах: долях, землях, бизнесе. У нас в Грузии были совершенно другие разговоры – небо и земля. А эти были людьми старого покроя, еще более жадными, чем люди Кучмы, было ощущение, что дорвались и посчитали, что настал их момент.

Разница между Грузией и Украиной была поколенческая. В Украине после Оранжевой революции к власти пришло поколение, которое было старше нашего. У нас был точно такой же разрыв с грузинами предыдущего поколения, к которому относились, например, Нино Бурджанадзе и ее муж – их интересовали только деньги. Я был самым старшим в нашей команде, но и я еще учился в университете, когда Советский Союз распался. Те же, кто успел несколько лет поработать при Союзе, стали частью системы. И эти люди пришли к власти в Украине.

Чувствовалось, что советское наследие мешает и Ющенко. Его невозможно обвинить в стяжательстве. Он был идеалистом, но чисто психологически ему было трудно работать с людьми постсоветских поколений.

Но все же они были намного лучше другой части украинского политического спектра.

Помню, в 2004-м я приехал с первым официальным визитом в Украину. Был концерт. Справа от меня сидел президент Кучма, слева – премьер Янукович. И Кучма его спрашивает, ну что, Витя, Звягильский не появлялся? Да вы что, отвечает Янукович, если бы он появился, его бы давно уже ребята замочили. Премьер говорит президенту, что кого-то нужно замочить! И Янукович явно не шутил.

Надо сказать, что Кучма явно чувствовал себя не в своей тарелке рядом с Януковичем. Он все-таки был патриотом Украины, в отличие от бывшего донецкого бандита!

Однажды, уже через много лет после «Оранжевой революции», у меня была многочасовая беседа с Януковичем. Большую часть беседы он посвятил Юле. Перечислял все ее уголовные – мнимые и реальные – дела. Долго сплетничал по поводу ее личной жизни. И только потом перешел на другие темы. Такие беседы у него были со всеми иностранцами. Он был ею одержим.

Янукович еще рассказывал, что он долго не мог принять решение – баллотироваться во второй раз в президенты или нет. Обратился за советом к старцу Зосиме. Тот сказал, что не готов ответить, но обещал подать знак. Через некоторое время старец умер. Янукович пришел на панихиду, встал в очередь к гробу. Когда, по его словам, он коснулся руки покойного, она поднялась, погладила его по голове и снова упала. Для Януковича это был знак. Он мне рассказывал это на полном серьезе как о неопровержимом факте. Но все же, я допускаю, что он прикидывался.

К Януковичу было трудно относиться как к нормальному человеку. У моих друзей был на въезде в Киев ресторанчик, который начали отжимать донецкие рейдеры. Меня попросили помочь. Я рассказал эту историю Януковичу на ядерном саммите в Вашингтоне. Оказалось, что он знал все про этот случай, начал мне о таких деталях рассказывать, что я стал подозревать, что он сам и стоял за рейдерами. Но это было слишком даже для него – заниматься маленьким ресторанчиком.

Украина – большая страна, не то что Грузия. Я никогда не интересовался, кому принадлежит какой-то коммерческий проект в моей стране. Если лидер страны увлекается такими вещами, вряд ли у него найдется время заниматься страной.

Как-то я был на обеде у генерального секретаря ООН в Нью-Йорке. Меня посадили за один столик с Ильхамом Алиевом, президентом Польши Коморовским и Януковичем. Я не знал, о чем разговаривать с Януковичем. Я читал, что в Украине создают совет юстиции, и спросил у Януковича, будет ли судебная реформа. Он сказал: «Они все у меня еще попляшут». И стал рассказывать о Межигорье, о том, что председатель Верховного суда попросил у него взятку в 50 миллионов. А я, говорит, заплатил ему 20.

Янукович предлагал перечислить деньги на офшор, но председатель суда хотел, чтобы всю сумму доставили наличными ему на дачу. Вместо этого Янукович привез ему взятку прямо в Верховный суд. Привез средь бела дня, купюрами по 20 долларов в нескольких чемоданах. Янукович сказал: «Он посмеет против меня пойти? Нет! Все это видели».

Это он рассказывал при всех. Помню, как на рассказ реагировали те, кто понимал по-русски, – они в замешательстве переглядывались.

В 2005-м Янукович был еще в оппозиции. Ющенко просил меня с ним не встречаться. Я его не послушался и по дороге в аэропорт встретился с Януковичем в кафе «Казачок». Незадолго до этого я говорил Ющенко, что мы хотели бы купить несколько пассажирских самолетов АН-142. Но у Украины не было достаточного количества готовых самолетов. Рассказал эту историю Януковичу. Он ответил, что как раз у него стоит три АН-142. Может продать хоть завтра на очень выгодных условиях. У него было больше самолетов, чем у государства! И это в то время, когда на него завели уголовное дело.

Он себя хорошо чувствовал. Готов был даже самолеты нам продать. Конечно, мы бы все равно у него не купили. Но меня поразила его самоуверенность.

Когда я рассказывал об этом Ющенко, он говорил: нужно примирить запад и восток. Думаю, это было связано с тем, что он каким-то образом договорился с Ахметовым. Для команды Ющенко это был входной билет на восток.

После первой встречи с Путиным Ющенко сказал, что с ним можно работать. Я ответил, что точно так же думал год тому назад: «Подожди шесть месяцев, мы еще раз вернемся к этой теме». Это ведь Путин его отравил осенью 2004 года. Уверен, что Ющенко об этом знал, он хотел через это перешагнуть, и это свидетельствовало о широте его души.

Кучму Путин всегда чуть побаивался – тот над ним всегда подтрунивал. А вот Ющенко Путин с первой секунды презирал. Они были людьми разных культур. Между ними не могло быть серьезных договоренностей. Точно так же Путин презирал Юлю. Называл ее «девочкой с косой». Путин считал, что раз она зарабатывала деньги в России, то ее волнуют только деньги и ею всегда можно будет манипулировать.

Интересно, я видел, как Яценюк нагрубил Путину. Он тогда был министром иностранных дел. В 2007 году в Таджикистане проходил саммит СНГ. Ющенко к тому времени перестал бывать на этих саммитах, а Яценюк поехал. Он зашел в вышиванке с опозданием на 40 минут. Сел и сразу начал пререкаться насчет повестки дня. У Путина глаза полезли на лоб: что себе позволяет этот наглый юнец, которого он видит первый раз в жизни. А Яценюк еще примешивал к своей речи украинские слова – так и Ющенко иногда делал. Думаю, специально.

Я был уверен в 2013 году, что в Украине будет революция. В сентябре я встречался с украинскими друзьями. Они все жаловались на пассивность народа – никто ни во что не верит, оппозицию никто не любит. А я говорил, что сейчас все и начнется.

Когда начался второй Майдан, я полетел из Нью-Йорка в Варшаву, чтобы собрать группу европейских депутатов для поездки в Киев. Поселился в отеле и начал обзванивать знакомых. За четыре дня собрал 10 человек. Там был экс-премьер Польши Ежи Бузек, депутат Европарламента Эльмар Брок, несколько поляков, англичанин, бельгиец. В аэропорту они меня обступили со всех сторон и провели через пограничный контроль. Мы приехали сразу на митинг. Все поднялись на сцену. Они начали выступать.

[Майдан 2013 г. ]


А я пошел с другой стороны площади. Народу там было немного, в основном плохо одетые пожилые люди. Молодежи почти не было. Все начали меня окружать, аплодировать. Брок потом спросил меня, зачем они сюда приехали, если я привлекаю к себе все внимание и устраиваю цирк в их присутствии. Но я правда не специально это делал.

Мы провели в Киеве три дня. Я каждый день разговаривал с Кличко и Порошенко.

На одной из встреч Яценюк начал со мной спорить. А Порошенко сказал, что у него уже был опыт в 2003-м и все, что Миша говорил, оказалось правдой. Лучше с ним не спорить. Я все время говорил, что нужно заставить власть делать ошибки. Надо их провоцировать. И только Порошенко и Тягнибок с этим соглашались.

Зашел взволнованный Кличко. Сказал, что Янукович отдал приказ всех нас арестовать. «Так это же прекрасно!» – воскликнул вице-спикер грузинского парламента Гиоргий Барамидзе. На него все посмотрели, как на сумасшедшего.

Скоро я полетел с украинскими лидерами в Мюнхен. После первой поездки я два с лишним года стоял на учете на границе. Каждый раз мне приходилось подолгу ждать на паспортном контроле. Украинская бюрократия так работала, даже при новой власти.

Так продолжалось, пока я не закатил скандал. Президент лично вмешался, чтобы снять меня с учета.

[▪]

Когда в феврале 2014 года начались события в Крыму, я ничуть не удивился. Я еще в 2008-м предупреждал об угрозе аннексии Крыма. Мне никто не верил. Все говорили, что татары не дадут этого сделать.

После бегства Януковича я плотно общался с Наливайченко, возглавившим после революции Службу безопасности Украины. Мы были давно знакомы. В 2010 году он подумывал баллотироваться в президенты, и у него тогда были хорошие шансы. Я верил в него. Мы составляли для него программу. Наливайченко очень много знал об украинской коррупции и собирался обнародовать всю эту информацию. В итоге он решил не баллотироваться. Но мы остались в хороших отношениях.

Наливайченко не знал, что с Януковичем и где он, и можно ли полагаться на СБУ. Надо высылать погоню, но неизвестно, какое сопротивление они встретят, плюс новая власть пока не контролирует границы. Я сказал, что нужно особенно усилить Крым. Так и вышло – Янукович в итоге бежал через Крым.

Когда в Крыму только появились зеленые человечки, никто не понимал, кто это. У меня был разговор с высокопоставленными должностными лицами (не буду их называть). Было два часа ночи, мы сидели в кафе, рядом с Крещатиком. Я объяснял им, что у них вряд ли есть время со мной общаться, что у них отбирают Крым. А они мне на это: «Миша, ты ничего не понимаешь. Наши спецназовцы их окружили, мы им отключили воду и электричество. Завтра до конца дня они сдадутся».

Это были очень высокопоставленные люди, но у них нашлось время в два часа ночи пить со мной чай. Я удивился, объяснил, что это Россия и их военные не сдадутся. Они опять мне повторили эту чушь, что если что – они выдадут татарам оружие, и те ничего такого там не допустят.

После захвата Крыма я предупреждал ведущих украинских политиков, что будет Донбасс. На это они ответили: ты же понимаешь, что Южная Осетия и Абхазия никогда не вернутся, вот точно так же и мы понимаем, что Крым не вернется, поэтому будем договариваться с Западом: они нас принимают в НАТО и ЕС в обмен на Крым. Я им возразил: «Во-первых, кто вам сказал, что Южная Осетия и Абхазия не грузинские территории? Мы без них не можем и мы их вернем. Во-вторых, не думайте, что не удержали только Крым – после него однозначно будет Донбасс». А они: «Нет, это невозможно на Донбассе, там слишком серьезные украинцы, это не Крым».

Мне кажется, захват Крыма был подготовлен для выборов 2015 года. Судя по моему опыту, Путин ничего не умеет делать спонтанно. Он вообще человек не быстрый. В непредсказуемых ситуациях он теряется. И грузинская революция, и Оранжевая революция застали его врасплох. А вот аннексии Крыма явно предшествовали несколько лет подготовки. Точно так же он был очень хорошо подготовлен к войне 2008 года с Грузией. Подготовка началась еще в 2006 году, когда мы взяли всю агентурную сеть ГРУ. Путин тогда растерялся. Он дергался, допускал ошибки одну за другой. Но потом сел и начал детально расписывать план войны. Точно так же он подготовил сценарий для Крыма 2015 года. В Москве знали, что Янукович проиграет, и планировали вывести из игры часть Украины. Не уверен насчет Донбасса, но крымский сценарий не вызывает никаких сомнений.


Страницы книги >> 1 2 3 4 | Следующая
  • 3.3 Оценок: 6

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации