Текст книги "Не пугай ежа голым задом"

Глава 5. МАША. НОВЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ

Возвращались мы на дачу голодными и расстроенными.

– Ничего себе, провели культурно время! – пробурчала я себе под нос, а потом спросила мужа: – Саша! Как ты думаешь, это действительно была собачатина?

Ответить он не успел, потому что мимо нас промчалась по своим ночным делам та самая стая бездомных собак, о судьбе которой так печалился Афонин.

– Как видишь, нет! – сказал Сашка, кивая подбородком им вслед. – Просто это Куркуль решил мне, видимо, отомстить за то, что я напомнил ему о том, как он сам подписал некий документ, из-за которого лишился возможности гулять в лесу со своей Заразой.

– И ведь сработал психологический фактор! – неприязненно сказала я. – После таких рассказов действительно кусок в горло не полезет! Только деньги зря потратили!

– Ничего! Отольется еще ему наш испорченный ужин, – зловеще пообещал муж.

– Интересно, кто это так шумно гуляет? – спросила я, переводя разговор на другую тему, потому что где-то действительно вовсю гремела музыка.

– А черт его знает! – пожал плечами Сашка.

Но по мере приближения к нашей даче звук становился все громче и громче, и, когда мы вошли на наш участок, он нас просто оглушил.

– Странно! – сказала я. – Мажора нет, а гремит с той стороны!

Тут к реву идиотского рэпа присоединился еще и пьяный хохот и визг девиц, которые даже перекрыли чудовищные децибелы. Мы переглянулись, и тут со стороны участка Богданова раздался голос Сергея Сергеевича:

– Да вашу мать! Вы выключите этот рев или нет?

В ответ он получил крайне непечатную тираду, произнесенную наглым мужским голосом, но в долгу не остался и обложил своего собеседника отборным матом, что вызвало только насмешливый хохот.

– Наверное, Мажор по какой-то причине вернулся! – догадалась я. – Видимо, он поссорился со своей девушкой и теперь заливает горе в компании былых друзей!

– Ладно! Потерпим! – отмахнулся муж. – К ночи он утихомирится!

– Да, обычно он не нарывается на неприятности! – согласилась я. – Особенно с тех пор, как отец взялся за него вплотную.

Мы вошли в дом, и я начала на скорую руку готовить поздний ужин, решив ограничиться холодными закусками, потому что ни времени, ни желания затевать готовку у меня не было. Есть мы решили на застекленной веранде, поскольку дезинфицирующая жидкость еще окончательно не выветрилась и в беседке, пусть и продуваемой насквозь, весьма ощутимо пованивало.

– Странно! Что-то Мажор сегодня не на шутку разгулялся, – через некоторое время заметил Сашка. – Добрые люди в такое время уже спать ложатся, а он все шумит.

Я посмотрела на часы и удивилась – действительно, обычно к этому времени Мажор уже должен был выключить этот грохот.

– Послушай, может, он напился и заснул? – спросила я. – Тогда его шарманка еще долго будет грохотать. Пошли посмотрим, и если он на самом деле спит, то разбудим его.

– Пошли! – согласился муж. – А то ведь всю ночь не заснем.

Мы подошли к даче Мажора и удивленно застыли – на его участке было полно совершенно незнакомых людей: это были молодые парни с наглыми рожами и девицы такого легкомысленного вида, что их не иначе как с трассы сняли. Во дворе же стоял тот самый джип, который проезжал мимо нас, когда мы сидели в кафе.

– Молодые люди! – во весь голос крикнул Сашка, потому что иначе его не услышали бы. – Позовите Максима!

– Какого еще Максима? – отозвался высокий качок с самодовольной жлобской мордой молодого прожигателя жизни (вероятно, он тут верховодил), на руке у него висела пьяная девица, которую трудно было назвать иначе, как прошмандовкой.

– Хозяина этой дачи! – проорал муж.

– А теперь мы тут хозяева! – нагло и вызывающе ответила прошмандовка.

– Странно, но Максим ничего не говорил о том, что собирается продать дачу, – с подозрением сказал Сашка. – Но уж если вы ее купили и стали членами нашего кооператива, то не мешало бы вам подчиняться общим для всех дачников правилам.

– Да на хрена нам этот курятник! – расхохотался качок. – Мы его сняли на время!

– Максим ее вам сдал? – воскликнула я, уже прикидывая, что выскажу этому мерзавцу, когда он вернется.

– Не знаю я никакого Максима! – небрежно бросил качок.

– Кто же вам ее тогда сдал? – еще более подозрительно спросил Сашка. – Мне почему-то кажется, что вы ее самовольно заняли!

– Слушай, мужик! Ты мне надоел! – вызверился качок. – Катись отсюда, пока цел!

– Жека! Не связывайся ты с этим уродом! – попыталась остановить его прошмандовка и ответила вместо него: – Нам ее Кряков сдал!

– А он-то имеет к этому какое отношение? – обалдело переглянулись мы с мужем.

– А он ее у этого вашего... как его там?.. Максима снял! – объяснила прошмандовка и выразительно сказала: – Вы нам мешаете отдыхать! Идите отсюда! А то когда Жека злой, он очень буйный!

– И лучше вам этого не проверять на деле! – небрежно бросил на это качок Жека и, потеряв к нам всякий интерес, повернулся к своим собратьям по разуму и громко крикнул: – Гуляем дальше!

– А вы не могли бы сделать потише свою музыку или даже выключить ее? – попросил Сашка. – Ночь же на дворе! Вокруг люди спят!

– Щас! – осклабился Жека. – Я этому Уткину...

– Крякову! – поправила его прошмандовка.

– Один хрен! Бабло за отдых отстегнул и могу теперь здесь делать все что хочу! – закончил качок.

Тут он стал куда-то вглядываться поверх наших голов, и мы, повернувшись туда вслед за ним, увидели, что это он заметил Юрича, который лез на столб, чтобы отсоединить электропровод, шедший к даче Мажора, – видимо, его кто-то об этом попросил, не иначе как Богданов, потому что он стоял внизу.

– Ну, ты! Чмо! – догадавшись о его намерениях, взревел Жека. – А ну слезай обратно! А то мы тебя по травке размажем! Ни один врач обратно не соберет!

Испуганный Юрич застыл на полпути, а потом начал осторожно спускаться и, достигнув земли, проворно скрылся в темноте.

– Выключайте свою громыхалку, а то я сейчас милицию вызову! – раздался командирский голос Куркуля.

– Да пошел ты! – вызверилась на него прошмандовка.

– Вызывай! – расхохотался Жека. – Только сначала на это посмотри!

Качок подошел к джипу и распахнул дверцу, а потом достал оттуда и предъявил на всеобщее обозрение висевший на плечиках милицейский китель с полковничьими погонами.

– Мой папахен – крутой мент! В МУРе ишачит! Я ему сейчас позвоню, он приедет и построит вас здесь всех по стойке «смирно».

– Похоже на правду, – шепнул мне Сашка. – Номера действительно милицейские! Наверное, его отец просто забыл форму в машине.

Но Богданов решил так просто не сдаваться и заявил:

– Я сейчас охрану со своей фирмы вызову, и мы еще посмотрим, как вы после этого запоете!

– Давай! – охотно согласился Жека. – А я сейчас вызову ОМОН! Хочешь?

С этими словами он достал из кармана шорт свой мобильник и начал набирать какой-то номер.

– Бросьте, Сергей Сергеевич! – тихонько сказала я Богданову. – Этот мерзавец, судя по всему, действительно может это сделать!

– Как же он должен ненавидеть своего отца, чтобы так позорить его! – гневно пробормотал сквозь зубы Богданов.

Между тем «добры молодцы и красны девицы» перестали обращать на нас внимание и продолжили отрываться по полной, а мы стояли и в бессильной ярости смотрели на них, понимая, что ничего не сможем сделать, потому что силы были явно неравны, причем о рукопашной и говорить не приходилось – сила, молодость и количество были явно на стороне этих буйных, отвязных подонков.

– Я вот еще стройотряды застал, – негромко сказал Богданов. – Так местные парни в деревенском клубе на танцах вели себя приблизительно так же, как и эти обдолбанные отморозки. Тоже не стеснялись!

– Одно слово – безбашенные, – поддержал его Сашка.

– Мне кажется, они просто выпили лишнего, вот и разгулялись, – предположила я. – Не исключено, что наутро они протрезвеют, проспятся и будут еще прощенья просить.

– Ты сама-то веришь в то, что говоришь? – хмыкнул муж.

– Нам остается только на это надеяться, – вынуждена была признать я.

Так ничего и не добившись, мы отправились по домам, а музыка продолжала греметь нам вслед, словно издеваясь над нами.

Вернувшись на дачу, мы с Сашкой грустно посмотрели на наш ужин и дружно вздохнули – день был испорчен окончательно. Вяло поковыряв в тарелках, мы собрались ложиться спать, и тут Сашка сказал:

– Извини, дорогая, но на трезвую голову я заснуть не смогу! – и достал бутылку водки, которую купил, как он сказал, в деревне еще в самом начале этого кошмара.

– Не скажу, чтобы я была в восторге от такого предложения, но ты во всем прав, – покаянно сказала я.

– В чем «во всем»? – открывая водку, спросил муж.

– И в том, что выпить остро необходимо, и в том, что ты сказал тогда: «Еще не вечер», – объяснила я. – Эх, знать бы заранее, чем закончится затея этого проклятого Крякова!

– А ведь я тебя предупреждал! – не выдержав все-таки, сказал муж, и мне нечего было ему на это ответить.

Хорошо приложившись к бутылке, мы легли спать, но, даже выпивши, заснули не сразу.

Глава 6. САША. ИЗДЕВАТЕЛЬСТВА НАД НАМИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Сон у меня очень чуткий, так что за ночь я не раз вставал, чтобы приложиться к бутылке и хоть так немного поспать. Естественно, я смотрел на часы и выяснил, что треклятая музыка стихла только где-то около пяти часов утра. На следующий день я проснулся довольно поздно – было уже одиннадцать часов, но первым, потому что Маруся еще спала. Голова болела страшно: тут и выпитое сказалось, и грохот рэпа, помноженный на крики и визг без устали веселившихся новоявленных соседей, которых нам не иначе как за грехи наши Кряков подсунул, будь он неладен вкупе с тупоумными дачниками, позарившимися на дармовщинку, и мерзавцем Мажором, сдавшим ему дачу.

Наскоро одевшись, я решил при свете дня выяснить диспозицию сил противника, чтобы попытаться выработать план, как с ним бороться. Потихоньку подойдя к забору, я спрятался за деревом и стал наблюдать. Увиденное меня не порадовало: то, что успела посадить девушка Мажора, было вытоптано так, словно там танцевало стадо слонов, ну да черт с ними, с этими насаждениями! Пусть у Мажора об этом голова болит! А вот то, что колонки от музыкального центра были выставлены в открытые окна второго этажа, волновало меня куда больше – теперь стало понятно, почему музыка звучала так оглушающе громко.

Рассмотрев все как следует и решив, что единственный путь хоть немного сносного существования рядом с этими мерзавцами заключался в том, что нам с женой необходимо будет перейти на тот же режим дня, что и они, то есть ложиться спать и просыпаться одновременно с ними, я собрался было уже вернуться домой, как вдруг увидел, что к калитке оккупированной противником дачи приближался наш участковый.

Человек он был справедливый, временами неплохой, хотя и с тяжелым характером, и особо ни к кому не придирался. Но случалось, что на него находило, и тогда он становился излишне подозрительным и с ним было трудно ладить. Оно и понятно: работа сволочная, хлопот полон рот, а жалованье так себе, в полном соответствии с лейтенантским званием. Сейчас же я смотрел на этого человека как на посланца небес, в надежде, что он сможет как-то урегулировать сложившуюся ситуацию, хотя, откровенно говоря, не слишком-то в это верил.

Милиционер вошел во двор и, поднявшись на крыльцо, начал стучать в дверь. Довольно долго ему никто не открывал, а потом наконец-то появился в одних трусах, но с непременным мобильником в руке заспанный и взлохмаченный качок Жека и с ходу начал наезжать на участкового.

– Ты какого черта в такую рань приперся? Какого хрена тебе надо?

– Во-первых, здравствуйте, – начал участковый. – А во-вторых, поступил сигнал, что вы и ваша компания грубо нарушали общественный покой дачников. Нехорошо, молодой человек! Людей и их право на отдых надо уважать!

– А вот я тебе сейчас дам поговорить с одним человеком, и ты, ментяра, узнаешь, кого здесь надо уважать, – угрожающе заявил Жека и, произнося вслух цифры, начал набирать на телефоне какой-то номер.

Я посмотрел на участкового и, судя по его вытянувшемуся лицу, понял, что этот номер ему знаком.

– Николай Петрович! – начал свой разговор Жека. – Извини, что так рано беспокою, но тут один твой лейтенантик вздумал права качать! Самодеятельностью, понимаешь, занялся! Ты ему объясни, как себя вести надо! – Тут он сунул телефон участковому и сказал: – На! Не хотел меня слушать, так подполковника Егорова послушай!

– Здравия желаю, товарищ подполковник! – поприветствовал своего собеседника милиционер, но больше ничего сказать не успел, а только довольно долго слушал, стоя по стойке «смирно», а потом начал, как заведенный, повторять: – Есть, товарищ подполковник! Так точно, товарищ подполковник! Будет сделано, товарищ подполковник!

– Ну? Доволен, ментяра? – торжествующе сказал Жека. – Будешь теперь знать свое место! А то приперся! Разбудил! Еще раз сунешься – я папахена своего напрягу, и он тебя вообще без погон оставит! Он у меня полкаш в МУРе!

– Извините! – только и смог выговорить багровый участковый и, отдав этому мерзавцу честь, вышел со двора.

Я быстро пробежал через наш участок и встретил милиционера, когда он, вытирая обильно струившийся по его лицу пот и цедя сквозь зубы под нос явно что-то непечатное, собирался вернуться в Салтыковку, где и был его пункт.

– Здравствуйте! – сказал я. – Видел я, что произошло, и искренне сочувствую вам. Этот подонок вам в сыновья годится, а вел себя как последняя сволочь.

– Да уж! Нахлебался я унижений! – пробурчал он.

– Зайдите к нам! – пригласил я. – Посидите, чаю или кофе попьете и успокоитесь хоть немного.

– Спасибо! – сказал участковый. – Мне действительно не помешает дух перевести.

Мы с ним прошли к нам, и я, оставив его в беседке, чтобы не потревожить жену, наскоро сделал кофе и отнес его туда.

– Нет! Ну, какой наглец! – возмущался участковый, куря одну сигарету за другой. – Да и вообще, что за времена пошли? Раньше бы за такого сыночка его отца на партсобрании так пропесочили, что мало не показалось бы, а сейчас что? Полная безнаказанность! Меня, защитника правопорядка, ставят по струнке за то, что я этот самый порядок и охраняю!

– Боюсь, это только начало, – заметил я. – Слышали бы вы, как этот негодяй с нами вчера разговаривал!

– Откуда они вообще здесь взялись, эти отморозки? – спросил милиционер.

– Кряков постарался! – сказал, как плюнул, я. – Он у Парамонова-младшего дачу снял и этим придуркам сдал! А вы вообще в курсе, что у нас здесь творится?

– Наслышан, – покивал он. – Так ведь с общего согласия членов кооператива тут этот проходимец устроился!

– А никак нельзя на этого Крякова надавить, чтобы хоть он своих клиентов приструнил? – спросил я.

– Не знаю, – пожал плечами участковый. – Это личность темная, грешки за ним водятся немалые, только доказать пока мы ничего не смогли. Но если вдруг какие-нибудь факты или улики обнаружатся, то сядет он как миленький!

Я быстро сгонял в дом и вернулся с визиткой, где был указан номер сотового телефона.

– Сейчас я ему вставлю пистон за то, что он таких уродов к добропорядочным гражданам подселил, – зловеще пообщал он.

Но из нашей затеи ничего не вышло, потому что в ответ мы раз за разом получали только одно: абонент вне зоны доступа.

– Ну, спасибо за кофе, пойду я, – сказал, поднимаясь, участковый.

– Да посидите еще, отдохните, – сочувственно предложил я.

– Нет! Пора! – покачал головой он, и тут...

Тут нам по ушам со страшной силой снова ударили децибелы рэпа.

– Господи! Да как же вы здесь живете? – не выдержав, воскликнул милиционер.

– Да разве это жизнь? – в свою очередь, спросил я.

Я пошел проводить милиционера до калитки и через забор увидел, как Куркуль выходил из своего дома, правда, за кустами возвышалась только его голова. Хотя я был зол на него за вчерашнее, но все-таки кивнул ему в знак приветствия, но он этого, наверное, не заметил и скрылся из виду.

– Ну, Александр! Звоните, если чего, – сказал участковый, протягивая мне руку.

– А толку? – безнадежно спросил я.

– Так, может, еще чего случится, – неопределенно сказал он.

– Не накаркайте! – быстро попросил его я, хотя и понимал, что говори не говори, а неприятностей нам не избежать.

И тут со стороны дачи Мажора раздался звук выстрела.

– Из охотничьего жаканом жахнули! Это точно! – с ходу определил милиционер.

– Это разрывной патрон на крупную дичь? – уточнил я.

– Да! – кивнул он.

– Неужели они затеяли перестрелку и кого-то из этой теплой компании грохнули? – с затаенной радостью спросил я. – Может, они после этого отсюда съедут?

– Надо разобраться! – сказал милиционер, и мы с ним побежали к даче Мажора.

Но все оказалось совсем по-другому: из людей, хотя называть этих подонков людьми – явное преувеличение, никто не пострадал, зато стоявшая в окне одна из колонок музыкального центра была разбита вдребезги. На земле же валялось ружье с разбитым прикладом, а чуть подальше молодые садисты во главе с Жекой, яростно матерясь, с энтузиазмом били ногами Куркуля.

– Они же его насмерть забьют! – в ужасе крикнул я.

– Немедленно прекратите! – заорал участковый и, достав пистолет, выстрелил в воздух.

Отморозки прыснули в разные стороны, а я бросился к Афонину и помог ему подняться. Он стоял с разбитым лицом, опираясь на мою руку, и, сплюнув кровь, сказал:

– Достали, сволочи!

Поняв, что никто по ним стрелять не будет, эти гады вернулись обратно, а Жека даже повелительно крикнул участковому:

– Эй, ментяра! Иди сюда! Поработай по прямой специальности! Мы тут хотим написать заяву, что эта гнида покушалась на убийство! Диктуй давай, как ее составлять! Она будет от моего имени, а остальные подпишут ее как свидетели!

– Еще как подпишем! – хором подхватили эти мерзавцы, а прошмандовка даже заявила:

– Я хочу отдельное заявление написать, что этот сумасшедший целился именно в меня!

Хотя участковый и пошел пятнами, но я понял, что толку от него не будет, и взял бразды правления в свои руки. Афонин, конечно, человек своеобразный и периодически доставлял нам немало хлопот, но ведь добра мы от него видели немало, так что надо было его спасать.

– Вы, девушка, немного неправильно выразились, – мягко сказал я прошмандовке. – Виктор Петрович, который, между прочим, гвардии подполковник в отставке, совсем не сумасшедший. Он ушел из армии по состоянию здоровья, когда был контужен во время учений. Так что заявление вы, конечно, написать можете, но... – Я развел руками. – Вряд ли вы этим чего-нибудь добьетесь, потому что суд признает его недееспособным и освободит от ответственности за свои поступки, которые, что суд тоже примет во внимание, были вами спровоцированы.

– Так он что, псих, что ли? – с испугом глядя на Афонина, спросила прошмандовка.

– Ну что вы! – воскликнул я. – Иначе бы он находился в соответствующем учреждении, но при определенных обстоятельствах он не в силах контролировать свои эмоции.

– А теперь пусть контролирует! – нагло заявил Жека. – А то мой папахен его мигом в «дурку» упрячет! На этот раз, так и быть, я его прощаю, но больше чтоб не выступал! И еще пусть новую колонку оплатит!

Услышав о том, что ему после всех над ним издевательств и побоев еще и раскошелиться придется, Куркуль дернулся было, но я жестко взял его за руку и вместо него пообещал:

– Он оплатит!

– То-то же! – довольно заявил Жека. – А остальным старым пердунам пусть наука будет, чтобы не мешали нам, молодым, отдыхать как нам хочется! Как говорится, за все заплачено!

– И долго вы еще здесь гулять собираетесь? – раздался вдруг у меня за спиной голос неслышно и незаметно подошедшей Маруси. – Вы уж нас предупредите заранее, чтобы мы знали, сколько это продлится. Кое-кто вполне может захотеть уехать в город и прожить это время там.

– А мы еще не решили! – ответил Жека. – Если понравится, то до конца лета здесь останемся! А что в Москве делать? Жара! Клубняки надоели! На улицах толпы уродов! А главное, я дома крутой ремонт затеял, вот и надо где-то перекантоваться! – небрежно бросил он.

Что-то не то проскользнуло в его интонации, и я, внимательно посмотрев на него, понял, что возвращаться в Москву ему не хочется по каким-то совершенно иным причинам. Жека же, поймав мой взгляд, внезапно рассвирепел и нагло заявил:

– Короче! Сколько надо, столько и будем здесь отдыхать! А если будете мешать, то мы этого старого хрыча тут же посадим! Пусть не в колонию, так в психушку! А теперь валите отсюда!

Мы все дружно переглянулись и, решив не обострять отношения, отправились по домам, причем Куркуль успел прихватить и свое ружье. Я довел охающего Афонина до его калитки, и он прочувственно сказал мне:

– Спасибо, Саня! Если бы не ты, то еще неизвестно, чем бы все это кончилось.

– Да ладно вам, Виктор Петрович! – отмахнулся я. – Мы же соседи и должны сплотиться перед общей бедой! Только вы уж больше не нарывайтесь! Да, впрочем, вам теперь и не из чего стрелять.

– Это как сказать, Саня! – криво усмехнулся он своим разбитым ртом и тут же поморщился от боли. – Приклад-то новый сделать недолго!

– И все-таки будьте поосторожнее! – попросил я.

– Да уж больше так глупо не попадусь, – пообещал он и, помедлив, сказал: – Ты меня извини за вчерашнее, Саня! Испортил я тебе с Машей вечер! Разозлился я просто, что ты меня мордой в мое же собственное дерьмо ткнул, а ведь за дело! Эх, и чего мы тогда тебя не послушались? Ты ведь предупреждал, что ничего хорошего из этого не выйдет, и оказался прав!

– Чего уж теперь? – вздохнул я. – Сделанного не воротишь!

Вернувшись на дачу, я сказал удрученно сидевшей перед чашкой кофе жене:

– Да, Маруся! Влипли мы все!

– Да уж! Жить по соседству с такими отъявленными эгоистами и подонками – это то же самое, что ехать в одном купе из Владивостока в Москву в обществе бабки с козой, цыганки с детьми и пьяного дембеля, – сокрушенно вздохнула она.

– Зато у тебя теперь будет бесценный опыт – вдруг тебе закажут сценарий, как людям отдых испортить, так тебе и придумывать ничего не придется! – попытался приободрить я ее.

Дело в том, что моя жена по профессии режиссер-постановщик массовых мероприятий, но работа это сезонная и на ней много не заработаешь, вот она и создала свою фирму по розыгрышам, организации корпоративных вечеринок и тому подобного. Как ни странно это покажется вменяемому человеку, но находилось немало желающих устроить своему другу или коллеге какой-нибудь бандитский налет со стрельбой, похищение инопланетянами и все в этом духе, так что фирма Маруси не то чтобы совсем уж процветала, но и жаловаться на отсутствие клиентов тоже не приходилось.

– Знаешь, Саша, – задумчиво сказала она. – Даже если такой заказ поступит, то я за него не возьмусь. Я теперь на собственной шкуре испытала, что это такое, и никому этого не пожелаю! Даже в шутку!