Текст книги "Ловушка для вора"

Глава 6

После глобальных посиделок люди Семена разъехались по конспиративным квартирам, приготовленным для них человеком, которому Седой поручил контролировать часть операции, проходящую в Питере. На встречу с этим человеком – его звали Капитоном – поехал Семен.

Семен решил, что ему будет безопаснее передвигаться по Питеру в одиночку. Сам за себя он постоять в случае чего сможет, а вот привлекать внимание милиции к вооруженной группе на автомобиле, марка которого уже засветилась при подъезде к городу, – это, конечно, не совсем хорошо. Тем более что Семен неплохо знал Питер, и криминальную среду в этом городе знал неплохо.

С Капитоном Семен тоже был знаком, и Капитон Семену не нравился.

«Толстый пьяница, – думал Семен, пешком направляясь к станции метро, – неопрятный ублюдок. Общаться с ним неприятно, но никакое мало-мальски важное дело в Питере без него не обходится. К тому же Седой ему доверяет. А доверяет потому, что знает – Капитон его побаивается. По старой памяти: когда-то Седой вытащил этого Капитона из какого-то дерьма, в которое тот вляпался, несмотря на свою врожденную хитрость и животное чутье опасности, а вытащив, напомнил, что никогда не поздно Капитона в это дерьмо вернуть… Н-да, с такими людьми так и нужно. Седой понимает: можно доверять – да и то с обязательной опаской – только тем, кого знаешь давно и хорошо; или тем, кто тебя боится. Вот тогда и выйдет дело. Ладно… Седому, конечно, виднее, только мне кажется, что можно было бы и без Капитона обойтись. А то он растреплет кому-нибудь, а тогда – все. Прямо настучать кому надо побоится, но по пьянке или по глупости вполне может. А если кто-нибудь узнает, что у Седого есть дочь, которую он любит пуще своей жизни, тогда пиши пропало. Авторитет Седого будет подорван, а он ведь немолод, и на его место молодых и прытких не один десяток найдется… Шутка сказать – у железного и несокрушимого старого вора вдруг объявится уязвимое место…»

Тряхнув головой, Семен попытался отогнать от себя тоскливые мысли. Он закурил и, не обращая внимания на протестующие вопли контролера, сунул жетончик в прорезь вертушки и направился к эскалатору. Потом все же опомнился и потушил сигарету, швырнув ее под ноги. Незачем привлекать к себе внимание. Если прихватят Семена, да если дело до отделения дойдет – с последующей проверкой по компьютеру… Кто знает, какие всплывут старые грешки.

К тому же – убийство двух гаишников день назад…

Телевизор, гомонивший в баре, уже показывал место преступления и два кровавых пятна на тех участках асфальта, где лежали тела милиционеров. Пацаны тогда притихли и вскоре после этого экстренного телевизионного сообщения свернули разгоравшуюся было попойку и свалили из бара.

Семен доехал до нужной ему остановки, пересел в следующий поезд и через десять минут уже поднимался по эскалатору. Ему оставалось пройти всего пару кварталов, чтобы достичь дома, где ему была назначена встреча.

* * *

Капитон встретил Семена по обыкновению полупьяным.

– А-а! – захрипел он. – Сеня! Входи, входи… Давно не виделись.

– Давно, – подтвердил Семен, проходя в комнату и садясь за стол, уставленный бутылками и тарелками с различными закусками. – С тех пор, как я тебя – бухого в жопу – из-под ментовской облавы выносил. Помнишь? Ты тогда чуть дело не сорвал: нажрался до невменяемости и начал орать, что сейчас всех перестреляешь, когда мы в баре клиента взяли…

Капитон осекся и кивком отправил парня, впустившего Семена в квартиру, восвояси. Парень вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Капитон какое-то время искоса смотрел на Семена, словно соображая – обидеться ему или нет, и, видимо, решив, что обижаться ему невыгодно, натянуто засмеялся.

– Выпьешь? – предложил он, широким жестом обводя бутылки.

– Ага, – согласился Семен.

– Вискарика?

– Водки. Ну как? – спросил Семен, пока Капитон разливал водку по крохотным хрустальным стопочкам. – По нашему делу известно что-нибудь?

Капитон качнул головой и зажатой в правой руке стопкой. Семен поднял свою стопку, и они выпили.

– Ничего не известно, – закусив, проговорил Капитон, – то есть известно, что объект в город пока не прибыл.

Семен нахмурился.

«Странно, – подумал он, – как это – не прибыл? Мы с ребятами выехали позже похитителей и уже в Питере. Может быть, они так удачно скрываются, что Капитон со всеми своими связями и знакомствами не смог вычислить их?»

– Информация совершенно точная, – словно услышав сомнения Семена, сказал Капитон, – у меня ведь в ГИБДД свой человек есть. Да и еще кое-где. Везде у меня свои люди есть, – подытожил Капитон.

Он налил еще водки, задумался о чем-то, потом пристально посмотрел на Семена и, подмигнув ему, спросил шепотом:

– А двух мусоров-то твои ребята порешили?

– Да, – вздрогнув от неожиданности, ответил Семен.

– Я так и думал, – хихикнул Капитон, – а кто же еще? В городе шум поднялся, но это нам и на руку.

– Почему? – спросил Семен.

– Каждую тачку, въезжающую в город, проверяют теперь, – объяснил Капитон. – Вы-то как умудрились прошмыгнуть? Я, честно говоря, думал, что…

Он не договорил.

– Ориентировки есть на нас какие-нибудь? – хмуро поинтересовался Семен.

– Да какие ориентировки? – захохотал Капитон. – Вы же свидетелей не оставили. Известно только, что машин было несколько, скорее всего – три. И марка машин установлена тоже приблизительно – джип, скорее всего, американского производства.

Семен покивал.

– Ладно, – проговорил он, – с этим проехали. Теперь следующее – то, что Седой тебе наказывал, ты в точности выполнил?

– А как же, – значительно выговорил Капитон, – сообщил кому надо, те связались с ментами и объявили эту… как ее…

– Лилю, – подсказал Семен.

– Ага, Лилю – в розыск. Типа – мошенница. У всех гаишников ориентировки ее есть. Так что как только она появится в городе, ее тут же арестуют. А как арестуют, мне немедленно дадут знать. А дальше – дело техники. Я звоню посреднику, посредник связывается с ментами, которых мы прикармливаем, менты берут тачану свою, включают мигалки… у-у-у-у-у… – Капитон покрутил над головой пухлой ладонью, имитируя световую сигнализацию милицейской сирены, – и едут забирать эту… Лилю. А потом они отвозят ее – не в обезьянник, конечно, а ко мне. Ну а я уже вам звоню… И все дела.

– А если не успеют твои менты? – осведомился Семен.

– Какая разница? – пожал жирными плечами Капитон. – Она же объявлена в розыск районным отделением, а начальник районного отделения, полковник, вот за этим столом со мной водку жрал. Так что проколов тут быть не может. Все схвачено. Седой правильно сделал, что ко мне обратился. Я же весь Питер вот здесь держу! – Капитон сжал толстые пальцы в кулак.

Семен усмехнулся. Капитон неприязненно посмотрел на него и снова пожал плечами.

– Ну, конечно, есть люди и поважнее меня, – сказал он, – но без меня вряд ли какое дело обходится. Я ведь как этот… как коммутатор. Знаю, к какому человеку обратиться, знаю, к какому обращаться не нужно, а наоборот – избегать его, как огня… Короче говоря… без ложной скромности – незаменимый я человек!

– Согласен, – сказал Семен, – с этим согласен. Это – так…

«К сожалению», – мысленно добавил он.

– Выпьем? – снова предложил приободрившийся Капитон.

– Выпьем, – Семен согласился и с этим.

– Так что, – выпив и прожевав кусочек колбасы, заговорил снова Капитон, – вы не очень-то переживайте! Гуляйте, город смотрите… Девочек хотите – позвоните мне. А когда надо будет – я вам дам знать. Заберете свою Лилю и обратно домой. Седому привет от меня передадите. Он ведь мой старый друг. Хороший друг. Один из самых лучших друзей, – повторил Капитон, и масляные глазки его заблестели. – А то, что я ему услугу оказал, так это мы потом сочтемся…

– Сочтетесь, – подтвердил Семен, – с Седым и говорить будешь. Мое дело – девчонку доставить обратно, а все остальное – оплата там или еще что – меня не касается…

– Понятно, – с дурашливой серьезностью проговорил Капитон, – узнаю старого солдата! Ну, с Седым мы потом, конечно, разберемся… Все? – помедлив, осведомился он. – На этом официальная часть встречи закончена?

– Закончена, – подтвердил Семен и пошевелился, чтобы подняться.

– Сиди-сиди! – тут же вскочил Капитон. – Чего мы – америкосы, что ли? У нас что, нет других тем для разговоров, кроме деловых? Ну, ты, Сеня, в натуре, удивляешь меня!

«О чем нам с тобой разговаривать, с уродом», – подумал Семен, а вслух произнес:

– Спешу очень. Надо проверить, как ребята устроились…

– Нормально они устроились, – махнул рукой Капитон и тяжело шлепнулся на свой стул, – я сам за всем следил – лично. А с тобой хотел еще кое о чем потолковать.

– О чем это? – насторожился Семен.

Капитон закурил и налил Семену водки. Подумал немного и плеснул себе в большой стакан с тонкими стеночками дорогого янтарного коньяка.

– Вот ты, Сеня, Седого хорошо знаешь, да? – заговорил Капитон.

– Ну.

– И я с ним знаком нормально, – продолжал Капитон, – вместе дела делали до тех пор, пока я в Питере не осел. Давай, что ли… Маханем по маленькой за здоровье нашего общего друга…

Они выпили. Семен потянулся за куском селедки, а Капитон закусывать не стал. Он облокотился на стол и, подперев тяжелую голову рукой и лениво пуская в пространство кольца синего табачного дыма, проговорил:

– Странно мне, что Седой так о бабе печется… У него ведь этих мокрощелок было видимо-невидимо. Как мандавошек у негра на мудях. А чего он так к этой Лиле присох, а? Может быть, – Капитон захихикал, – Седой под старость семью хочет заиметь, а?

Семен прожевывал кусок селедки, а при слове «семья» вдруг вздрогнул.

– Нет, – сказал он, вспоминая инструкции Седого, – не о том ты базаришь. Тут, понимаешь, дело обстоит немного не так, как все думают…

– А как? – с жадным блеском в глазах спросил Капитон.

Семен ухмыльнулся.

– Не скажешь? – полувопросительно проговорил Капитон и вздохнул. – Оно понятно. Ты у Седого правая рука и трепаться о его делах не станешь. Но мне-то можно сказать. Я-то тебе все условия предоставил. Сам дело взялся обтяпать, а вы только пару деньков в Северной столице отдохнете и назад. А от Седого потом еще получите… гонорарии – за успешное завершение дела… Я кручусь, кручусь, все за вас устраиваю… И я ничего знать не должен?

Семен помедлил с ответом.

– Не моя ведь тайна, – с явной неохотой произнес он, – и если Седой узнает, он мне голову снимет.

– Не узнает, – быстро сказал Капитон, – блядью буду, если кому хоть слово ляпну! Век воли не видать! Сеня, ты же меня сто лет знаешь – я как могила. Мне сказал – можешь эти слова похоронить. Вот последняя распадла буду, если что…

Семен поколебался еще с минуту.

«Как же, – подумал он, мысленно усмехаясь, – ты никому ничего не скажешь. Седой так и рассчитал, что я тебе типа тайну выдам… А ты потом под большим секретом и, естественно, не задаром всем желающим мои слова передашь в точности. Источник информации, твою мать… Ведь тем и живешь, что все обо всех вынюхиваешь да встречи нужные устраиваешь…»

– Налей-ка, – дав своему голосу охрипнуть, попросил Семен Капитона.

Тот даже привстал от усердия, разливая по стопкам водку.

– Скажу тебе, – пообещал Семен, – но только потому, что давно тебя знаю, и потому, что ты много сделал для меня и для Седого.

– Ага-ага…

– Ну и, конечно… – Семен выразительно пошелестел в воздухе пальцами.

– Без вопросов, – тут же проговорил Капитон, – сколько хочешь…

– Ну… – Семен назвал цифру, произвольно всплывшую в его голове.

Капитон, ожидавший услышать цифру поменьше, едва заметно скривился. Но потом, очевидно, прикинув размеры гонорара, обещанного ему Седым, да и выгоду, которую он может извлечь из полученных им от Семена сведений, вздохнул и согласно кивнул:

– Идет.

Семен продолжал, злорадно поглядев на брыластое вспотевшее красное лицо:

– Немного прошу, – сказал он, – так, пацанам на пиво… На девочек, чтобы не скучали, пока ждать будут… Только давай выпьем сначала.

И опрокинул стопку себе в рот.

– Короче, так, – сказал Семен, шумно выдохнув и поглядев в лицо Капитону, – баба эта крупно прокинула Седого. На такую сумму, которая тебе и не снилась. Так что ее вовсе не похитили, как все говорят, а она сама сдернула со своими дружками. А где бабки заныкала, никто не знает. Вот потому-то Седой и раскинул чернуху – вроде любовь у него и все такое, чтобы бабу никто даже пальцем не тронул. А на самом деле, как только ее Седому обратно привезут, он ее в подвал и… Короче, ты знаешь, как наши ребята умеют языки развязывать. Ну а потом, когда она скажет, где бабки – а скажет она наверняка, – моменто море…

– Понял! – заржал Капитон. – Моментально – в море!

– Ага, – кивнул Семен. – Только тут сложность есть небольшая…

– Какая сложность?

– Помнишь, о чем тебя Седой предупреждал, когда говорил про это дело?

– Чтобы я язык за зубами держал, – без труда вспомнил Капитон.

– Вот именно, – сказал Семен. – Ты небось решил, мол, это из-за того, чтобы пацаны авторитетные не узнали ничего о всей заварухе и не подумали, что Седой на старости лет в маразм впал и такую кашу заварил из-за какой-то бабы?

– Точно, – произнес Капитон, – так я подумал.

– Нет, – усмехнулся Семен, – не из-за этого…

– А из-за чего?

– А из-за того, что баба-то – дочь какого-то московского шишки, – сказал Семен, понизив голос до театрального шепота. – Какого шишки – я сам не знаю. Только папик у Лили – человек серьезный. И когда она связалась с Седым – недоволен был, что у нее любовь с вором-законником. А тут выяснилось – она не из-за любви, а из-за того, что кинуть Седого собиралась. Ну а папик цивильный, он про дела дочери ничего не знает… А если вдруг пронюхает, что Седой хочет Лиле бо-бо сделать, то… У Седого могут быть большие проблемы. У папика связи серьезные. Понял теперь весь расклад?

– Понял… – задумчиво проговорил Капитон. – Еще, что ли, по одной, а? За дружбу?

– Давай, – согласился Семен, – если за дружбу. По полной…

– Ага, – кивнул Капитон и хихикнул, – люблю полненьких…

* * *

Сосновая роща закончилась неожиданно. Как только Николай понял, что пробежал ее насквозь, ни разу не остановившись, он вдруг почувствовал, что очень устал. Он замедлил бег, перешел на шаг и замер там, где сосны были совсем редкие и в прогалах между ними просвечивала серая лента асфальтовой дороги.

Щукин прислонился к сосновому стволу, тяжело дыша. Его пиджак намок от пота, а рубашка липла к телу.

Но подождав минуту – когда дыхание его немного успокоилось и кровь перестала с бешеной силой колотиться в ушах, – он прислушался.

Нет, шума погони вроде не слышно.

«Все равно, – решил Щукин, – нет времени стоять здесь, высунув язык, они наверняка идут по следу и через несколько минут будут на опушке рощи. А если менты поехали в обход? И сейчас меня встретят тут, на открытом пространстве? Ч-черт… загнали меня, как зайца… Что же делать?»

Он снова прислушался – и ему показалось, что позади него раздается какой-то шум.

Щукин застонал и в бессильной злобе сплюнул в сторону преследователей. Затем с силой оттолкнулся от ствола дерева и побежал вперед, к дороге, уже с трудом передвигая гудящие ноги.

«Если бы я встретил сейчас того, кто это все затеял, – злобно думал Щукин, имея в виду абстрактного создателя его, Щукина, судьбы, – то точно бы этого гада сейчас придушил… Что у меня за жизнь такая? Особенно в последнее время – постоянно убегаю… Меня уже в лес загнали, по-моему… Ухожу и ухожу… Когда же я, граждане, приходить буду? И самое главное, куда? Бежать-то, кажется, больше некуда – абзац, край. На своих двоих далеко не убежишь и спрятаться тоже нельзя – я же не заяц все-таки и не мышка-норушка. Достанут меня эти сволочи красноперые, как пить дать достанут. Если, конечно, не случится какого-нибудь чуда…»

Выбежав на трассу, Щукин огляделся. Теперь уже не было сомнений в том, что по его следу идут: в сосновом лесу явственно слышались голоса и шум ломающихся веток. Николай посмотрел туда, откуда, как он предполагал, могла показаться милицейская машина.

И вздрогнул.

Машина там стояла, но не милицейская, а обыкновенная синяя «шестерка». Номера было не разобрать.

Синяя «шестерка» о чем-то напомнила Николаю, но о чем именно – у него не было времени вспоминать. Стараясь не думать о том, что «шестерка» может оказаться машиной преследователей, он побежал в ее сторону.

«Шестерка» медленно двинулась навстречу Николаю. Теперь уже видны были и цифры – три, шесть, два.

Снова что-то кольнуло Николая, но он продолжал бежать вперед, и только когда он пробежал мимо невысокого столба, на котором была табличка с номером «двадцать», Щукин вспомнил – это ведь Ляжечка обещал ждать его на двадцатом километре такой-то трассы, рядом с Сосновой рощей.

«Чудо? – вспыхнуло и растаяло в голове Щукина. – Совпадение? В любом случае это – спасение. И теперь у меня есть надежда в очередной раз оставить мусоров с носом…»

Щукин призывно замахал руками. «Шестерка» увеличила скорость, и через несколько секунд высунувшийся из окошка Ляжечка радостно заорал Щукину:

– А я тебя жду, понимаешь! Ты ведь опоздал!

– Ско… рее! – пропыхтел Щукин, плюхаясь на сиденье рядом с водительским. – Жми на газ, Толик!

– А что случилось? – встревоженно осведомился Ляжечка.

– Давай, гад, скорее!!!

Ляжечка посмотрел в сторону Сосновой рощи, увидел несколько крепких ребят в камуфляже, высыпавших на опушку, и понял все.

Охнув, он рванул с места и через минуту оставил ментов далеко позади.

Щукин тяжело дышал, вытирая пот со лба.

Несколько километров они проехали молча. Потом Ляжечка свернул на проселочную дорогу и заговорил первым:

– Расскажешь, что случилось?

– Потом, – все еще отдуваясь, проговорил Щукин.

– А я, честно говоря, думал, что ты меня кинул, – усмехнулся Ляжечка и взял с панели управления пачку сигарет. – Давай, закуривай!

Николай, только сейчас понявший, как он истосковался по никотину, сунул сигарету в рот, и Ляжечка поднес к ней зажигалку. Потом, закурив сам, Ляжечка проговорил, счастливо улыбаясь:

– Как здорово все-таки, что ты пришел на встречу! Ты на двадцать минут опоздал, и я подумал, что все… Еще полчаса бы я подождал, да и поехал… А сейчас… Эх, Колян, как мы с тобой развернемся! Эх, дел наворотим!

Извернувшись, Ляжечка хлопнул Щукина по плечу. Щукин поморщился.

– А ту шутку с бабками ты здорово придумал! Я тогда испугался. Посчитал, что ты в натуре меня захотел кинуть. А ты… Все такой же ты, Колян, как и был. Все шутишь… Н-да… на двадцать минут опоздал, – повторил Ляжечка, очевидно, и не подозревавший, что Щукин и не собирался приходить на встречу с ним. – Бабки-то вернешь мне? – спросил Ляжечка.

Щукин помотал головой и выпустил струю табачного дыма.

– Ну и хрен с ними, – легко согласился Ляжечка, – потом рассчитаемся. Ведь бабок, которые мы с тобой срубим, – о-го-го сколько будет! На всех хватит.

«А что? – подумал вдруг Щукин. – Почему бы мне и не согласиться на дело, которое Ляжечка предлагает. Конечно, мудак он, и все дело его… соответствующее… Но, судя по всему, завязан он с серьезными ребятами, и про то, что сорвался от ментов своих, – тоже не врет. А мне теперь деваться некуда. В угол загнали. Я уж думал, что все – кирдык. Да нет – Ляжечка появился, как неожиданный спаситель. Может, это и на самом деле – перст судьбы? Сама судьба мне указывает, что делать и куда идти?»

Щукин задумался над этими своими словами. Он-то всегда считал, что человек сам определяет свою судьбу и сам выбирает, куда идти. Но сейчас судьба складывалась таким образом, что лучшим выходом из создавшейся сложной ситуации, которую он никак не мог контролировать, было бы согласиться на условия Ляжечки и удариться в очередную авантюру, исход которой нельзя было предугадать.

«Ну да ладно, – решил Щукин, – все равно все в моих руках. А сложных ситуаций в моей жизни было навалом. Вся моя жизнь, можно сказать, одна нескончаемая сложная ситуация. Так уж и быть – согласен».

– Согласен, – сказал Щукин.

– А? – не понял Ляжечка.

– Согласен, говорю, – повторил Николай, – на твои условия. Девочку там перевозить или еще что…

– Ты вот о чем… – немного удивленно проговорил Ляжечка. – Я так и понял, что ты согласен. Иначе бы ты не пришел на встречу. Правильно… Или?..

Он выжидающе посмотрел на Щукина.

– Правильно, – сказал Николай.

Ляжечка, очевидно, успокоившись, кивнул. Он свернул с проселочной дороги на какую-то совсем разбитую, едва различимую в грязи тропинку. Теперь они ехали посреди пустынной изрытой кочками степи, где изредка возвышались над поверхностью земли чахлые кустики.

Они приближались к какому-то поселку. Не поселку даже, точнее – полудесятку низеньких одноэтажных строений, прилепившихся к неожиданно блеснувшей вдали свинцовой глади озера.

– Это что? – спросил Щукин, брезгливо прищурившись на строения. – Сараюшки какие-то…

– Лодочная станция, – сказал Ляжечка и почему-то мгновенно стал серьезным.

Ляжечка зачем-то увеличил скорость, и лодочная станция теперь быстро вырастала в лобовом стекле.

– Лодочная станция, – проворчал Щукин и спросил, когда синяя «шестерка» поравнялась с первым строением: – А скоро мы до места назначения доедем?

Ляжечка снизил скорость.

– Все уже, – сказал он и, затормозив, заглушил мотор, – приехали.