Текст книги "Русские обители Афона и Элладская Церковь в XX веке"

Согласно 8-й статье, «представитель Греческого государства на Святой Горе заботится и через свои органы приводит в исполнение решения монастырей и Священного Кинота, поскольку они приняты согласно настоящему Уставу». В новом уставе в отличие от прежнего не было раздела о гарантиях пополнения негреческих монастырей и принятия в них новых монахов. Подразумевалось, что данный вопрос должны решать светские греческие власти, ведающие визами и паспортами, этим была создана возможность чинить препятствия паломничеству из славянских стран и приезду из них послушников и иноков на Афон.

5. СОБОР СВ. ВМЧ. ПАНТЕЛЕИМОНА СВЯТО-ПАНТЕЛЕИМОНОВСКОГО МОНАСТЫРЯ

Согласно 180-й статье устава, на Афоне могла быть только одна греческая типография, абсолютное право учреждения которой имел Кинот. По 182-й статье, «каждый монастырь обязательно и безоговорочно должен посылать в Афонскую церковную школу в Карее из числа монахов или послушников, по крайней мере, двоих учеников» и «никакой монастырь не может отказаться от взноса соответствующей суммы на содержание школы, который будет определяться на основании его экономического положения». Кроме того, «посылка монахов или подчиненных для обучения за пределы Святой Горы, если прежде они не закончили Афонскую школу, категорически» запрещалась. Официальным языком на Афоне стал только греческий (26-я статья).

6. СОБОР СВ. ВМЧ. ПАНТЕЛЕИМОНА СВЯТО-ПАНТЕЛЕИМОНОВСКОГО МОНАСТЫРЯ

В 187-й статье говорилось, что «всякое распоряжение, противоречащее настоящему Уставу, не может иметь силы на Святой Горе». Тем самым были отменены все прежние уставы и типики, а вместе с ними и прежние привилегии славянских монастырей. Эти обители были поставлены «Новым канонизмом» в жесткую зависимость от греческого большинства. По смыслу 9-й статьи устава, вместо своих традиционных типиков монастыри обязывались составить новые правила, подлежащие утверждению и надзору Кинота, состоящего почти исключительно из греков. Устав ограничил власть настоятеля монастыря и передал в ведение Кинота утверждение важнейших решений всех органов монастырского самоуправления. Благодаря этому документу все русские обители на Афоне, которые оставались русскими и под властью Византии, и под властью турок, формально превратились в греческие. В результате представители Свято-Пантелеимоновского монастыря, несмотря на прямые угрозы, уклонились от обсуждения устава, как ущемлявшего права русских иноков, и не подписали его. В дальнейшем «Новый канонизм» всячески старались навязать русским монахам. Но позиция насельников Свято-Пантелеимоновского монастыря оставалась непреклонной²⁰.

Принятие «Нового канонизма» позволило продолжить подчинение Афона светским властям Греции. 10 сентября 1926 г. греческое правительство издало закон «Об утверждении Устава Святой Горы», согласно которому все афонские монахи независимо от их национальности должны были считаться подданными греческого государства, а лица, не имевшие подданства Греции, не могли быть приняты в афонские монастыри. При этом лица негреческой национальности могли получить право на подданство Греции лишь после проживания в стране не менее 10 лет. Правительством был назначен афонский губернатор, подчинявшийся МИД Греции, на которого была возложена обязанность охранять гражданский порядок на Святой Горе и следить за точным исполнением «Нового канонизма».

С середины 1920-х гг. греческое правительство предприняло ряд энергичных действий по эллинизации Афона. Светские власти чинили всевозможные препятствия приезду послушников, иноков и паломников в славянские монастыри. Правительство Греции дало своим заграничным представительствам негласные указания – не пропускать на Афон никого, кто желал бы остаться там навсегда и принять монашество. Одним из средств подрыва славянских монастырей стало введенное в 1938 г. запрещение вывоза со Святой Горы богослужебных книг и церковных предметов нового времени, имевших только рыночную ценность. Эти книги были результатом миссионерской издательской деятельности русских обителей Афона и служили делу религиозного просвещения славянских народов²¹.

Свято-Пантелеимоновский монастырь неоднократно протестовал против попрания своих прав «Новым канонизмом» и фактического запрещения въезда на Святую Гору новых иноков – негреков. Однако обращения в Кинот, к Константинопольскому Патриарху, греческому правительству и в 1931 г. – даже в Лигу Наций не дали никаких результатов²².

Архиепископ Виталий (Максименко) в докладе Епархиальному съезду русской Северо-Американской епархии от 19 марта 1935 г. так охарактеризовал сложившуюся на Святой Горе ситуацию: «Еще тяжелее [чем в Бессарабии] положение на Афоне, попавшем под Греческую власть. Там в русские монастыри никого не пускают и ждут, пока перемрут старые русские монахи, чтобы завладеть русскими монастырями и их ценностями»²³. В первой половине 1920-х гг. в афонские обители еще смогло поступить некоторое количество русских эмигрантов, но в дальнейшем их приезд был запрещен. Последним пополнением русских обителей Святой Горы были монахи из входивших тогда в состав Чехословакии Закарпатья и Пряшевской Руси. В 1922–1928 гг. оттуда приехал только в Свято-Пантелеимоновский монастырь 21 инок, однако затем греческое правительство перестало выдавать визы и карпатороссам.

Следует упомянуть, что с августа 1920 г. по 19 мая 1922 г. в скиту Новая Фиваида Свято-Пантелеимоновского монастыря проживал епископ Екатеринославский и Новомосковский Гермоген (Максимов), часто служивший в храмах разных монастырей Святой Горы. Владыка имел теплые личные отношения с настоятелями многих афонских обителей: Свято-Пантелеимоновского монастыря – архимандритом Мисаилом, Свято-Андреевского скита – архимандритом Митрофаном, Свято-Ильинского скита – архимандритом Иоанном, скита Новая Фиваида – иеросхимонахом Ионой, сербского монастыря Хиландар – архимандритом Митрофаном и болгарского монастыря Зограф – архимандритом Владимиром²⁴.

1 января 1922 г. епископ Гермоген написал на Афоне свое «Архипастырское воззвание к донским казакам», в котором говорилось: «…когда организуется новая Донская Армия, и все будет готово для нападения на врага, тогда дайте мне знать, и где бы я ни был, я, ваш Архипастырь, готов идти с вами. Я пойду впереди вас с животворящим Крестом в руках и буду благословлять ваше победное шествие на помощь России восстановить Престол Царский, вернуть Народу Русскому его Законного Царя. И пусть на Знаменах ваших крупными, огненными, как меч Херувима, словами будет написано „Боже, Царя храни“»²⁵.

В этот же период некоторое время проживал на Афоне и будущий Первоиерарх Русской Православной Церкви за границей митрополит Киевский и Галицкий Антоний (Храповицкий). В первый раз он приехал на Святую Гору, после эвакуации с белой армией Деникина из Новороссийска в Грецию, – в конце апреля 1920 г., сразу после недели Жен мироносиц, и пробыл на Афоне почти пять месяцев. 5 сентября Владыка Антоний получил телеграмму от генерала П.Н. Врангеля, который вызывал его в Крым для управления Церковью. В середине сентября митрополит покинул Святую Гору, однако всегда стремился вернуться на Афон.

21 июля 1921 г. митрополит Антоний совершил торжественное освящение Свято-Пантелеимоновского храма в Старом Нагорном Русике (этот храм был заложен еще в 1871 г., но в 1874 г. его строительство приостановили и возобновили только в 1910 г. на пожертвования купца Смирнова при посредничестве настоятеля подворья Свято-Пантелеимоновского монастыря в Москве иеросхимонаха Аристоклия). В совершении литургии вместе с Владыкой приняли участие 28 иеромонахов и 17 иеродиаконов²⁶.

Летом 1922 г. митрополит Антоний, проживавший тогда в Сремских Карловцах (Королевство сербов, хорватов и словенцев), получил указ Патриарха Тихона об упразднении возглавляемого им Высшего Русского Церковного Управления за границей. Не желая быть препятствием для мирного разрешения возникшего нестроения, Владыка сразу же после получения указа решил уйти от церковных дел на покой, удалиться на Афон и принять там схиму. Согласно воспоминаниям любимого ученика митр. Антония архиепископа Иоанна (Максимовича), «он держал свое решение в тайне, и оно стало известно пастве лишь, когда разрешение на въезд на Афон было получено, и митрополит стал готовиться к отъезду»²⁷.

Русские прихожане в Белграде заволновались, и 28 декабря несколько их представителей отправились к митрополиту, взяв с собой чудотворную Курскую Коренную икону Божией Матери. На убеждения членов делегации Владыка ответил: «Меня не нужно уговаривать, я не ломаюсь, как Борис Годунов, а твердо решил ехать на Афон, и никакие уговоры не изменят моего решения». Тогда княгиня М.А. Святополк-Мирская сказала: «Если Вы, владыко, нас не слушаете, то верим, что Владычица Богородица Сама Вас не пустит, и Вы не уедете»²⁸.

5 января 1923 г. митрополит Антоний приехал в Белград, чтобы через три дня выехать оттуда на Святую Гору, но по прибытии в Сербскую Патриархию ему вручили срочный пакет с Афона. В нем настоятель Свято-Пантелеимоновского монастыря архимандрит Мисаил извещал Владыку, что ввиду некоторых местных протестов Протат отменил данное ему разрешение на въезд на Афон. По свидетельству архиепископа Иоанна, «митрополит был ошеломлен известием. Но более всего его поразило, что новое решение и уведомление о том последовали в тот самый день, когда к нему принесли Чудотворную Икону Богоматери и перед ней просили его не оставлять своей паствы». Вскоре – на Рождество, служа в русской церкви Белграда, Владыка Антоний в конце своей проповеди объявил, что его горячее желание уйти совершенно от мира не могло состояться, и он, видя в том волю Божию и покоряясь ей, остается с паствой²⁹. Вскоре он возглавил созданный Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей.

7. СОБОР СВ. ВМЧ. ПАНТЕЛЕИМОНА СВЯТО-ПАНТЕЛЕИМОНОВСКОГО МОНАСТЫРЯ

В следующем году митрополит все-таки сумел получить въездную визу для посещения Афона. К этому времени относится резкий конфликт Владыки с Константинопольской Патриархией в связи с ее переходом на новоюлианский календарь. 4 апреля 1924 г. митрополит Антоний выехал из Белграда в Палестину, стремясь получить поддержку у местных Восточных патриархов, и по пути заехал на Святую Гору, куда прибыл в Великий Четверг. Однако Константинопольский Патриарх запретил ему совершать на Афоне Пасхальную службу. Владыка пробыл на Святой Горе до праздника Святой Троицы. Стремясь помешать его поездке в Палестину, Константинопольская Патриархия 8 мая прислала митр. Антонию письмо с указанием, что без согласия и разрешения Вселенского Патриарха он не может оставить Афон. Владыка вежливо попросил разрешения выехать на Восток, но не получив никакого ответа, уехал с Афона, известив Патриарха о своем отъезде ввиду окончания 14 июня срока визы³⁰.

В период пребывания митр. Антония на Афоне Архиерейский Синод, вследствие возникших осложнений во взаимоотношениях с Вселенским Патриархом, отправил Владыке послание, в котором говорилось: «Виду поднятого большевиками, при содействии Вселенской патриархии, усиленного похода против Русской Православной Церкви в советской России и за границей и необходимости активного возглавления заграничной Русской Церкви в такой критический момент высокоавторитетным иерархом, убедительно просим Высокопреосвященнейшего митрополита Антония для блага и пользы Церкви ускорить свой отъезд в Палестину и по выполнении порученной ему миссии в скорейшем времени прибыть в Ср. Карловцы…». Одной из причин этого письма были возникшие у членов Синода подозрения, что Владыка Антоний, следуя своему давнему желанию, останется на Святой Горе³¹. Но митрополит, исполняя данное ему послушание, уже окончательно оставил свое намерение. Это было его последнее посещение Афона.

В середине 1920-х гг. на Святую Гору приехали и остались там более чем на 20 лет два молодых русских эмигранта, внесших значительный вклад как в историю Афона, так и Русской Православной Церкви в целом. Первым из них был учившийся в Парижском Свято-Сергиевском богословском институте художник и иконописец Сергей Семенович Сахаров. Он родился 22 сентября 1896 г. в Москве в верующей семье, окончил гимназию, в годы Первой мировой войны служил офицером инженерных войск, но в боевых действиях участия не принимал; после Октябрьской революции 1917 г. дважды подвергался арестам со стороны советских властей. В годы гражданской войны Сергей Сахаров поступил в Московское училище изящных искусств, но в 1921 г. эмигрировал. После недолгого проживания в Италии и Германии он в 1922 г. поселился в Париже, где продолжил занятия живописью и даже выставлял свои картины в Осеннем салоне и салоне Тюильри. В Великую Субботу 1924 г.

С.С. Сахаров пережил видение нетварного Света: «Я ощутил Его как прикосновение Божественной Вечности в моему духу». После пережитого Сергей Семенович проступил в 1925 г. в только что открытый Свято-Сергиевский институт, однако простая учеба не удовлетворяла его и в том же году жажда духовной жизни привлекла на Афон. 18 марта 1927 г. С.С. Сахаров принял монашеский постриг с именем Софроний в русском Свято-Пантелеимоновском монастыре. О первых годах пребывания на Афоне он вспоминал как о «самых блаженных». 30 апреля 1930 г. монах Софроний был рукоположен известным сербским святителем (канонизированным в 2003 г.) епископом Охридским Николаем (Велимировичем) в Пантелеимоновском храме Старого Нагорного Русика во иеродиакона³².

Весной 1931 г. о. Софроний познакомился со своим духовником – святым старцем преподобным схимонахом Силуаном Афонским (в миру Семеном Ивановичем Антоновым, 1866–1938), родившимся в Шовском селе и волости Лебединского уезда Тамбовской губернии. В молодости прп. Силуан занимался крестьянским трудом, был столяром в артели строителей в имении князя Трубецкого, затем служил в лейб-гвардии саперном батальоне в Санкт-Петербурге. Сразу после окончания армейской службы он уехал на Афон и с осени 1892 г. пребывал в Свято-Пантелеимоновском монастыре, в 1896 г. инок Симеон принял постриг в мантию, затем – в 1911 г. был пострижен в великую схиму. Схимонах исполнял послушание на монастырской мельнице в Каламарейском метохе, а затем был экономом в Старом Нагорном Русике. За 46 лет пребывания на Афоне старец лишь один раз покидал его. Во время русско-японской войны 1904–1905 гг. о. Силуан, как запасной гвардеец, вместе с многими другими состоявшими в запасе русскими насельниками Святой Горы, был вызван по мобилизации в Россию. 30 декабря 1904 г. он выехал из Свято-Пантелеимоновского монастыря и возвратился на Афон 16 октября 1905 г., побывав за это время в нескольких российских монастырях и посетив свою семью на родине. Приехав в родную обитель, о. Силуан вернулся к послушанию эконома в Старом Нагорном Русике. Старец имел сострадательную любовь, он со слезами молился о всем мире, когда мир был охвачен братоубийственной Первой мировой войной³³.

8. БРАТСКАЯ УСЫПАЛЬНИЦА СВЯТО-ПАНТЕЛЕИМОНОВСКОГО МОНАСТЫРЯ

С Пасхи 1931 г. и до самой кончины преподобного, покорившего молодого монаха своей «святостью, глубиной духовного опыта и ясностью мысли», о. Софроний находился при нем. 1 декабря 1935 г. иеродиакон Софроний принял великую схиму. Перед смертью святой передал своему духовному сыну записки, которые впервые были опубликованы в 1948 г. под названием «Старец Силуан». Преподобный Силуан тихо скончался 11/24 сентября 1938 г. после непродолжительной болезни лихорадкой и был отпет отцом наместником в соборе Свято-Пантелеимоновского монастыря (его канонизация Константинопольским Патриархатом состоялась в 1978 г., а в 1992 г. прп. Силуан был внесен в месяцеслов Русской Православной Церкви)³⁴.

Кончина преподобного вызвала отклики целого ряда архиереев. Так, в частности, несколько раз посещавший Свято-Пантелеимоновский монастырь и очень любивший о. Силуана св. епископ Николай (Велимирович) написал и опубликовал в своем миссионерском журнале некролог старцу под названием «Человек великой любви», в котором отмечал: «Этот дивный подвижник был простой монах, но богач в любви к Богу и ближним. Многие монахи со всех сторон Святой Горы прибегали к нему за советом, но особенно любили его сербские монахи из Хиландара… и «Постницы святого Саввы». В нем видели они своего отца духовного, возрождавшего их своею любовию. И мне отец Силуан очень много духовно помог. Я чувствовал, как молитва его укрепляла меня. Всякий раз, когда бывал на святом Афоне, я спешил с ним увидеться…»³⁵.

9. ХРАМ СВТ. МИТРОФАНА СВЯТО-ПАНТЕЛЕИМОНОВСКОГО МОНАСТЫРЯ

Экзарх Московского Патриархата в Америке митрополит Вениамин (Федченков), знавший старца лишь по переписке с ним, получив известие о его кончине, писал 18 ноября 1938 г. наместнику Свято-Пантелеимоновского монастыря игумену Иустину: «…совершенно искренне скажу, что в последние годы я не ощущал ни от кого такой силы благодати, как от него, отца Силуана… И потому я храню его письма ко мне. И если бы я не знал ничего о его жизни, подвигах, молитве, послушании, то одного духа писем довольно для меня, грешного, чтобы считать его преподобным». Тогда же Владыка просил прислать ему что-либо из вещей почившего старца, а в написанном вскоре письме иеросхидиакону Софронию (Сахарову) отмечал: «Пока еще живы Вы и другие свидетели – собирайте и записывайте о нем все до мелочей. Это – История Церкви. Я поминаю отца Силуана вместе с угодником Божиим отцом Иоанном Кронштадтским и прошу его заступления пред Богом… Еще раз благодарю и ожидаю, не я один, еще большего, если Богу угодно. А отцу Силуану теперь уже безопасно…»³⁶.

После смерти прп. Силуана иеросхидиакон Софроний (Сахаров) получил благословение игумена и духовника Свято-Пантелеимоновского монастыря на отшельничество в пустынных скалах Карули (на крайнем юге Афона), где вел аскетический образ жизни в небольшой пещере в 1939–1941 гг. В это же время он начал составлять свою ставшую впоследствии знаменитой книгу о преподобном Силуане.

В начале 1941 г. отцу Софронию предложили принять сан священника и стать духовником греческого монастыря св. Павла (это был первый случай, когда греческие монахи пригласили себе духовником русского). В феврале 1941 г. о. Софроний был рукоположен во иеромонаха, а в конце того же года по особому, совершенному епископом, чину поставлен духовником для окормления братии. Затем, оставаясь духовником, иеросхимонах около трех лет прожил в уединении в каливе Пресв. Троицы, вблизи монастыря св. Павла. Являясь большим подвижником, постником и молитвенником, о. Софроний поддерживал тесные духовные контакты с отшельниками в других греческих монастырях на западном побережье Афона³⁷.

Другим русским эмигрантом, приехавшим на Афон в 1925 г., был сын царского министра земледелия и главы правительства генерала П.Н. Врангеля Всеволод Александрович Кривошеин (1900–1985). Он родился в Санкт-Петербурге и после окончания столичной гимназии учился на историко-филологическом факультете Петроградского и Московского университетов. В годы гражданской войны Всеволод Александрович воевал на стороне белых, затем эмигрировал во Францию, в 1924 г. окончил в Париже филологический факультет университета Сорбонна и поступил в Свято-Сергиевский богословский институт. В ноябре 1925 г. В.А. Кривошеин уехал на Афон и стал послушником Свято-Пантелеимоновского монастыря, где 24 марта 1926 г. был пострижен в рясофор и 18 марта 1927 г. принял монашеский постриг в мантию с именем Василий. В 1929–1942 гг., благодаря прекрасному знанию многих языков, он исполнял обязанности монастырского секретаря-грамматика по переписке с церковными и гражданскими учреждениями. В 1937 г. брат Василий был избран членом Совета обители – «соборным старцем», в 1942–1945 гг. являлся представителем (антипросопом) Свято-Пантелеимоновского монастыря в Священном Киноте, а в 1944–1945 гг. – также членом Священной Эпистасии³⁸.

Однако главным делом монаха стало библиотечное послушание и работа в богатом, до тех пор мало исследованном книгохранилище русской обители. С начала 1930-х гг. брат Василий занимался активной научно-исследовательской деятельностью, изучая историю и духовность Византийской империи, и вскоре приобрел известность в международных кругах византологов. Его, написанная в 1936 г. и переведенная на несколько европейских языков, работа об аскетическом и богословском учении свт. Григория Паламы привлекла внимание читателей различных христианских деноминаций³⁹.

Летом 1926 г., после окончания историко-экономического факультета Лувенского университета в Бельгии на Святую Гору прибыл князь Дмитрий Алексеевич Шаховской (1902–1989). 9 октября того же года он принял монашеский постриг в честь св. ап. Иоанна Богослова в русском Свято-Пантелеимоновском монастыре, но вскоре уехал с Афона и 1 ноября 1926 г. поступил в парижский Свято-Сергиевский Богословский институт. 5 марта 1927 г. о. Иоанн Шаховской был рукоположен во иеромонаха. В дальнейшем о. Иоанн (возведенный в 1935 г. во игумена, а в 1937 г. – во архимандрита) служил на приходах в Югославии, Германии, США, 11 мая 1947 г. он был хиротонисан во епископа Бруклинского и скончался в Калифорнии в сане архиепископа Сан-Францисского и Западно-Американского (в юрисдикции Американской Православной Церкви)⁴⁰.

Также в середине 1920-х гг. приехал на Афон будущий архиепископ Серафим (в миру Леонид Иванов). Он родился 1 августа 1897 г. в Курске, где окончил гимназию, в 1915 г. поступил на философский факультет Московского университета, но в следующем году ушел добровольцем на русско-германский фронт, а с началом гражданской войны воевал в рядах Белой армии. В 1920 г. Л. Иванов эмигрировал в Королевство сербов, хорватов и словенцев, где учился на Богословском факультете Белградского университета. В 1925 г. он стал послушником афонского Свято-Пантелеимоновского монастыря, где 1 августа 1926 г. принял монашеский постриг в мантию с именем Серафим. Вскоре брат Серафим переехал в г. Скопле, где митрополит Варнава (будущий Сербский Патриарх) рукоположил его во иеромонаха и взял к себе секретарем. С 1928 г. о. Серафим пребывал в составе русского монашеского братства прп. Иова Почаевского в Ладомировой (Словакия), которое в 1934 г. возглавил, и на следующий год был возведен в сан архимандрита. После эвакуации вместе с братией обители в 1945 г. в Германию о. Серафим 13 марта 1946 г. был хиротонисан в Швейцарии во епископа Сантьягского и позднее вместе с руководством Русской Православной Церкви за границей переехал в США. В 1959 г. он был возведен во архиепископа Чикагского и Детройтского и скончался в Чикаго 25 июля 1987 г.⁴¹.

В 1931–1933 гг. первый раз пребывал на Афоне будущий архимандрит Силуан (в миру Стрижков Роман Борисович). Он родился 10 января 1911 г. в г. Тавастгусе (великое княжество Финляндское) в семье офицера, в 1920 г. вместе с семьей эмигрировал в столицу Греции Афины, в 1928 г. окончил русско-греческую гимназию и после смерти родителей уехал на Святую Гору. После трехлетнего пребывания в Свято-Пантелеимоновском монастыре Р.Б. Стрижков приехал в столицу Югославии, где в 1940 г. окончил богословский факультет Белградского университета. В дальнейшем Роман Борисович служил в канцелярии общества «Югославское профессорское содружество», закрытого после начала немецкой оккупации весной 1941 г., потом работал газетчиком до своего возвращения на Афон в 1944 г.⁴².

В 1932 г. в паломничество на Святую Гору приехал и остался здесь на 14 лет известный богослов, профессор Свято-Сергиевского Богословского института Сергей Сергеевич Безобразов. Он родился 10 апреля 1892 г. в Санкт-Петербурге в семье сенатора, окончил в 1910 г. столичную гимназию и в 1914 г. – историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. С осени 1914 г. Сергей Сергеевич работал библиотекарем в Публичной библиотеке, в 1917 г. он был удостоен ученой степени магистра и 21 октября 1917 г. избран доцентом кафедры церковной истории Петроградского университета. С осени 1918 г. С.С. Безобразов преподавал на Бестужевских Высших женских курсах, зимой 19201921 гг. – в Ташкентском университете, а с 1921 г. работал профессором Петроградского Богословского института. В 1922 г. он вместе с группой других богословов и философов был выслан из Советской России, в 1923–1924 гг. преподавал богословие в Русско-сербской гимназии Белграда, затем переехал в Париж. В 1925 г. С.С. Безобразов участвовал в создании Свято-Сергиевского института, в котором сначала работал в качестве секретаря, а с 1926 г. заведовал кафедрой Нового Завета и преподавал Священное Писание Нового Завета в звании профессора⁴³.

Приехав весной 1932 г. на Святую Гору, ученый был зачислен в братию Свято-Пантелеимоновского монастыря, где 7/20 июня того же года принял монашеский постриг с именем Кассиан, 23 июня был рукоположен во иеродиакона, 26 июня 1932 г. – во иеромонаха, 7 января 1935 г. – во игумена, а 7 января 1937 г. – во архимандрита. В период пребывания на Афоне о. Кассиан работал над рукописью о Троичном новозаветном богословии под названием «Бог Отец» и кроме того много внимания уделял докторской диссертации «Водою и Кровью и Духом» (посвященной богословию Святого Духа после апостола Иоанна)⁴⁴.

10. СВЯТО-АНДРЕЕВСКИЙ СКИТ. 1912 г.

В середине 1930-х гг. о. Кассиан, активно занимаясь научной деятельностью, часто покидал Афон. Летом 1934 г. он преподавал на Экуменическом семинаре в Женеве, летом 1937 г. участвовал во Всемирной конференции в Эдинбурге, а летом 1939 г. – во Всемирной конференции христианской молодежи в Амстердаме. В августе 1939 г. архимандрит Кассиан снова приехал на Афон и остался в Свято-Пантелеимоновском монастыре до октября 1945 г.⁴⁵.

В 1936 г. после двадцатилетнего перерыва вернулся на Святую Гору архимандрит Евгений (в миру Евгений? Иосифович Жуков). Он родился в 1884 г. в с. Летницкое Медвежинского уезда Ставропольской губернии в крестьянской семье и пришел на Афон в начале XX века. Жуков был принят в обитель cв. Архистратига Михаила, пострижен в мантию, рукоположен во иеромонаха и в дальнейшем назначен помощником настоятеля Ставроникитского монастыря. В 1914 г. о. Евгений приехал в Россию, сохранив греческое подданство, и до начала 1920-х гг. пребывал в Лебяжьей пустыни на Кубани, где активно боролся против обновленчества. В 1924 г. он был возведен Патриархом Тихоном во архимандрита, после чего служил в храме станицы Кавказской, неоднократно подвергаясь арестам со стороны советских карательных органов. После выхода в 1927 г. декларации Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) о лояльности советской власти о. Евгений отделился от него и перешел к иосифлянам. В 1928–1929 гг. он окормлялся у епископа Козловского Алексия (Буя), а в марте 1930 – январе 1931 г. у епископа Бахмутского и Донецкого Иоасафа (Попова), который назначил его иосифлянским благочинным Кубани. К отцу Евгению в станицу Кавказскую приезжало много верующих. 17 января 1933 г. архимандрит был арестован по обвинению в «причастности к церковно-монархической организации Южно-Русский Синод» и постановлением Особого совещания НКВД от 15 октября 1933 г. по делу Истинно-Православной Церкви приговорен к высылке из СССР, однако направлен в Кемеровские лагеря⁴⁶. В 1936 г., после неоднократных ходатайств, о. Евгений был выслан в Грецию как греческий подданный (по некоторым сведениям, обменян на арестованного греческого коммуниста). В 1936–1972 гг. архимандрит пребывал в монастыре на Афоне, активно переписываясь со своими духовными чадами в СССР и других странах. Он являлся духовным сыном преподобного Силуана и был очень популярен в Греции. Скончался отец Евгений в 1972 г. на Святой Горе⁴⁷.

В конце 1930-х гг. несколько лет послушником на Афоне был активный прихожанин русского храма св. кн. Александра Невского в Париже князь Никита Петрович Мещерский. Вернувшись во Францию, он убедил многих эмигрантов из России оказать материальную помощь русским обителям Святой Горы. В годы Второй мировой войны Н.П. Мещерский стал переводчиком в немецкой армии и погиб в бою с партизанами под Смоленском (его брат Николай Петрович Мещерский принимал участие в движении Сопротивления в период оккупации Франции)⁴⁸.

Несмотря на некоторый приток эмигрантов, численность русских монахов на Афоне постоянно сокращалась. С 1920 по 1938 г. их количество уменьшилось с 2110 до 700: в Пантелеимоновском монастыре – с 800 до 295 (в 1925 г. в нем было 550 насельников, а в 1932 г. – 380), Свято-Андреевском скиту – со 150 до 85 (в 1929 г. в нем было около 100 насельников), Свято-Ильинском скиту – со 160 до 73, а в келлиях и каливах – с 1000 до 247. При этом в келлиотском поселении Каруля (Карульском скиту), в южной части Афонского полуострова в 1940–1941 гг. еще проживало 28 русских насельников, многие из которых были известными старцами. К их числу относился бывший полковник царской армии, старший брат российского посланника в Сербии Василия Николаевича Штрандтмана иеросхимонах Никон (Штрандтман, 1875–1963). Он в конце 1930-х гг. поселился в пещере, высеченной в скале, и прожил там около 25 лет, вплоть до своей кончины. Следует упомянуть также бывшего князя иеросхимонаха Парфения и телохранителя Николая II, пешком пришедшего на Афон из России и подвизавшегося здесь до своей кончины 13 февраля 1984 г., схимонаха Никодима.

Со Свято-Андреевским скитом одно время был связан известный старец-исихаст иеросхимонах Феодосий Карульский (Харитонов, 1868–1937), оставивший после себя ценный «Духовный дневник». Он происходил из духовной семьи, в 1894 г. окончил Казанскую Духовную Академию и остался в ней преподавателем, здесь же был пострижен в монашество с именем Феофан и рукоположен во иеромонаха. В дальнейшем о. Феофан был удостоен научной степени магистра богословия, в 1896–1901 гг. служил инспектором Вологодской Духовной семинарии, состоял в переписке с оптинскими старцами и епископом Феофаном Затворником. От предложенного ректорства и сана архимандрита он отказался и уехал на Святую Гору, где, избрав отшельнический путь, с 1914 г. спасался на Карули. Во второй половине 1926 г. отшельник принял постриг в великую схиму с именем Феодосий и долгое время был духовником всех русских карулитов. Иеросхимонах был очень известен своей литературной деятельностью. Он нашел и опубликовал ранее не известное сочинение прп. Паисия Величковского «Крины Сельныя», перевел с греческого несколько сочинений прп. Никодима Святогорца, в частности «Исповедник», до того существовавший только на греческом языке, по поручению Святейшего Синода составил разбор «ереси имябожников» и как итог своей молитвенной аскетической жизни – «Молитвенный дневник» в руководство занимающимся Иисусовой молитвой художественным способом. Кроме того, отец Феодосий написал книгу в защиту юлианского календаря – «Учение Православной Церкви о Священном Предании и отношении ее к новому стилю»⁴⁹.