Текст книги "Избранное. Том 1"

Михаил Шустерман
Избранное. Том 1

© Михаил Шустерман, 2022

© Интернациональный Союз писателей, 2022

* * *

Об авторе

Михаил Семёнович Шустерман, учёный-химик, преподаватель, поэт и переводчик.

Родился в 1947 году в городе Коростень, Украина. Отец, Шустерман Семён Маркович, воевал в партизанском отряде во время Великой Отечественной войны, окончил Ленинградскую высшую школу профдвижения в 1952 году и работал в профсоюзе работников железнодорожного транспорта. Мать, Хайкина Шифра Мееровна, пережившая блокаду Ленинграда, после окончания Ленинградского экономического института работала экономистом в отделении Юго-Западной железной дороги.

Окончил химфак Одесского государственного университета с красным дипломом в 1970 году.

В 1968–1971 году числился соискателем учёной степени кандидата философских наук на кафедре философии Одесского университета, но не завершил работу, будучи призванным в ряды Советской Армии.

Работал учителем, директором школы, лектором, учился в Высшей партийной школе в г. Киеве в 1981–1983 гг.

В 1990 году эмигрировал в Израиль, где после окончания курсов Техниона в г. Хайфа работал учителем в старших классах средней школы «Ронсон».

В 2001–2005 гг. заочно учился в аспирантуре Санкт-Петербургского государственного университета, где в 2005 году защитил кандидатскую диссертацию по компьютерным методам исследования химических процессов. Автор двух научных статей.

Окончил двухгодичные курсы общественных лидеров израильской партии «Авода».

В 1996 году после долгого перерыва написал первый сборник стихов на русском языке, а в 2000-м – на иврите.

В течение последующих лет выпустил ряд поэтических сборников на обоих языках. Автор уникальных переводов на иврит стихов Марины Цветаевой, Анны Ахматовой, Бориса Пастернака, Осипа Мандельштама и Иосифа Бродского.

Член-корреспондент Международной Академии науки и искусства Интернационального Союза писателей.

«А мы живём в Израиле…»

 
А мы живём в Израиле.
То свято, то грешно.
Кого-то позабавили…
Нам и самим смешно.
 
 
Когда душа еврейская
То плачет, то поёт,
Приходит вера детская
В наш избранный народ.
 
 
В котором ум возвышенный
И избавленья ложь
Записаны, услышаны,
Убиты ни за грош.
 
 
В единобожье – праведник,
Скиталец, прокурор…
И сам себе он памятник,
Отшельник и бретёр.
 
 
А мы живём в Израиле,
Советские жиды.
Полжизни там оставили,
Но сгинули следы.
 
 
Не манит жизнь беспечная
Америк и Канад.
В нас наша вера вечная —
И мы не под, а над.
 
 
Пускай мы в чём-то странные —
Иными нам не стать.
Но землю, Б-гом данную,
Не разрешим отнять.
 
 
Мы душ убитых воинство,
Мы не стена – гора!
И здесь мы успокоимся,
Когда придёт пора.
 
 
Спасибо нами встреченным
Небесным королям.
За то, что будет вечною
Еврейская земля.
 

2017

«А мы-то думали, что все солнца погасли…»

 
А мы-то думали, что все солнца погасли…
И свод небес лишь дождиком богат.
Иисус Навин невинно ходит в ясли,
И в молниях вся сила киловатт
Погребена под грудою напраслин.
 
 
Мы в снах холодных подтыкали одеяло,
В молитвах пили с мёдом молоко…
И грезили о том, чего не стало,
Болея то недужно, то легко,
Всё ждали каменно-небесного кресала.
 
 
И вдруг – на свод небес исторгла синь —
В весеннем спазме местная природа…
Сняла звезда Востока карантин
С отчаянно весенней части года
И утопила в желтизне картин.
 
 
О мой Израиль! Сладок твой контраст
На фоне мировых оледенений…
И верится, что дал нам Б-г и даст
Светить солнцами от его благословений,
Пока вне вечности день этот не погас.
 

2018

«В ней нет тепла… И пульс неощутим…»

 
В ней нет тепла… И пульс неощутим…
В безжизненной руке былого счастья.
И звери слов, грызущие интим,
Ощерили разинутые пасти.
 
 
Любовных игр ленивая река
Бездушно избегает водопада.
И тёплый ветер треплет лишь слегка
Увядшие листки былого сада.
 
 
Чернея, тлеют угли в очаге,
Открыта тайна посреди страницы…
Стал призрачным задуманный побег,
И страшно сузились привычные границы.
 
 
По телу бывшему, где поселилась боль,
Взгляд молодых скользит, как по забору.
Любой прогноз, умноженный на ноль,
По сути, только повод к разговору.
 
 
Привычной стала монотонность дней,
Летящих, как напуганные птицы.
В песчаной купели сереет сад камней,
В котором невозможно заблудиться.
 
 
И пониманье хрупкости смешной
Стальных машин, бетона и надежды…
Не гонит пот невыносимый зной,
И не кусают холода, как прежде.
 
 
Бесцветна мудрость, как речной песок,
И непроизнесёнными словами
Перейден устрашающий порог
Меж ними, позабытыми, и нами.
 
 
Так будь же ты благословен, мой друг,
С которым делим кров, постель и мысли,
Твоей душе понятен мой испуг,
И бодрый тон, и вид порою кислый.
 
 
Ты рядом. Не хваля и не кляня.
Привычная к зависимости нашей.
Ты просто научила жить меня,
Когда мне больно, суетно и страшно.
 

2019

«В сердцах, хранящих блажь и силу…»

 
В сердцах, хранящих блажь и силу,
В телах и в сумраке голов
Всесильной фараоншей Нила
Живёт и здравствует любовь.
 
 
Любовь, что трепетна и свята,
Великолепна, как пожар.
По цвету – звёздно-полосата.
Размером – с чёртов земной шар.
 
 
Дрожат в ней напряженья вольты,
От ветра падают стволы…
Как у Тристана и Изольды,
Как у Меджнуна и Лейлы.
 
 
В ней, как в разбуженной Вселенной,
От света плавится душа.
Материальный мир и бренный
Её рождают и вершат.
 
 
Любовь, в библейском исполненьи,
Где полон счастья каждый стон…
Как «Песнь песней», её вторженье
Предсказывает Соломон.
 
 
Живёт любовью папский нунций,
В дацане греется монах…
И ею, в вихре революций,
Любил Марину Пастернак.
 
 
Бесчисленны любви модели —
Из высших сфер – в убогий хлам.
Любви известны параллели,
Но чужд любой меридиан.
 
 
Зачем играть любовь артисту
Когда она сама игра.
Любовь чиста. В любви нечистой
Любовь лишается добра.
 
 
И ни венца в ней, ни наряда.
Она – для каждого из нас.
Любить умейте тех, кто рядом.
Коль те, кто рядом, любят вас.
 

2020

О женщине

 
Ушедший муж… Сбежал без разрешенья…
Болел… Так ведь держался молодцом!
Ходил бочком, с трудом сгибал колени,
Стал жарким летом чуточку осенним,
Но был прекрасным мужем и отцом.
 
 
Не возражая, принимал свои лекарства,
Стремился никого не огорчать…
В семье слыл президентом государства —
Увы, в его сердцебиеньи частом
Не углядели, как легла печать…
 
 
Терпел, не жалуясь, себя стыдясь немного,
Держался строго, жёстко, по-мужски…
Ещё не верил, стоя на пороге,
Что выиграл гринкард наверх у Б-га
И памяти зыбучие пески.
 
 
Его жена в его уход не верит.
Корит себя за слепоту на час.
Ещё не зная, что придётся за всех нас
Невинную вину годами мерить
Слезою одиночества из глаз.
 
 
Жить нужно: ведь она ещё земная,
Живым – живое, умершим – покой…
Течёт в ней время чёрною рекой,
Грехом мужчина кажется другой,
И он, вверху, конечно, это знает.
 
 
Что из того, что миллионы вдов,
Какую ни на есть находят пару…
Не ставят в доме памятник пожару
И память заворачивают в тару
Фальшивых слёз и полустёртых слов…
 
 
Ушедший муж… Ну не святой же, право!
Такой же эгоист, как все они!
И осудить ей проще, чем хранить.
Вновь отыскать в году такие дни,
Что станут красоте её оправой…
 
 
Быть может, есть ещё в туннеле свет,
И ждёт за одиночество награда,
Как белые цветы чужого сада…
Так почему ж ты говоришь – не надо,
Привычно выговаривая: нет!
 

Верность

 
Уже срываются с дерев не только листья, но и ветки.
Сдул ветер времени, смеясь, со статуй простыни…
И ночь заполнившие сны не рвут пределов клетки,
На нашей жизни зеркалах запотевают дни…
 
 
Пропали в признаках любви пространственные даты,
В романе нашем меж страниц ослабевает страсть,
Мы научились прикрывать друг друга, как солдаты,
Чтобы в бою за нас с тобой случайно не пропасть…
 
 
Не вызывают бурных сцен потери и находки —
В невинной мудрости своей так повелел Господь…
Над бездной времени парят крыла семейной лодки,
Которая и есть – «едина плоть».
 

2018

«Есть смысл у полувекового срока…»

 
Есть смысл у полувекового срока.
Не просто годы – кровь и плоть любви.
Прошла эпоха, и пришла эпоха —
Для вас, для государства, для семьи.
Уж скоро пятьдесят родному сыну.
И дочь красавица, и внуки – мужики…
А с вас, как маслом писана картина —
И вы прекрасны, дорогие старики.
И мудрость глаз, и красота, и верность,
И годы, что прожили для других…
Пятидесятилетней пробы нежность
И грустный флёр мечтаний молодых
Пусть знаменует злато юбилея,
Любовь и верность, и прозренья свет…
Желаю крепкой веры, без елея,
Желаю вам счастливых, гордых лет.
Вновь Ицик хочет к хасене прорваться,
И хусн может кале вновь признаться
В любви на всех еврейских языках —
Их либе дих, ани огев отах.
 

Возлюбленная моя…

 
В поцелуях её – лишь клубника и мента,
Тело – полудня чёрных песков горячей…
И девичьего лифчика белая лента
Чужеродна на мраморном этом плече.
 
 
Её грудь, как мираж, привлекает скитальца,
Всем китайским шелкам не дана её гладь…
В ней бессилен Майоль, чьи искусные пальцы
Не слепили бы ей надключичную падь.
 
 
И овальный живот, словно зеркало в раме,
Чья прозрачность уходит в воронку пупка,
Упирается в створки любовного храма,
Сверху – чёрным по белому спят облака…
 
 
Луны двух полушарий, бедро… И колени…
Над землёю парят легкокрылья ступней…
От любимой моей не останется тени —
Ведь она из души не проникнет вовне.
 
 
Я не дам ей уйти в мир насилья и грусти,
Сберегу, чтоб расстаться в последнем «Прости…»
Ведь сегодня её даже в мысли не впустят
Те, кто пламя любви не умеют блюсти.
 
 
В нашем самосожженьи всё бледно и грубо,
Быстротечно в обыденной серости дел…
У искусственных женщин надутые губы
Стали символом цен на продажности тел.
 
 
Может быть, в новой юности тысячелетья
К нам придёт Ренессанс наших мыслей и чувств…
Может, снова тогда доведётся мне встретить
Первозданный букет тех божественных уст.
 

2020

Вот такое мне приходит в голову сегодня…

 
Я подхожу не к зеркалу – к тебе…
И снова вижу молодость свою.
Я в твоей жизни замкнут, как в судьбе,
Тебя, как воду своей жизни, пью…
 
 
Уже не разомкнуть наш тесный круг.
Не отделить сегодня от вчера…
Моя любовь – ты самый верный друг,
Моя всегда весенняя пора.
 
 
Мы так обычны, что не разглядеть
Пророческую избранность в глазах.
Мы так живём, что даже нашу смерть
Представить по отдельности нельзя.
 

2018

«Всё крошки, крошки от любви…»

 
Всё крошки, крошки от любви…
Где эти скальные массивы?
Зигзаг божественных кривых,
Неиссякаемые силы?
И прободения плевы…
 
 
Где этот цвет японских слив,
В мной так желанном междуножье?
Чудесный вкус сосков-олив,
И гладкость выточенных ножек,
И дрожь после команды: «Пли!»
 
 
Песок меж пальцами, песок…
Глаза, прижмуренные веком,
Почти задвинули засов
Для жажды пира и успеха,
И вечность холодит висок.
 
 
Давно увяла в лопухах
Крапива, жалящая душу.
На бывших горами холмах
Ручей желания иссушен,
И ветер разгоняет прах…
 
 
В ларце тускнеет бриллиант,
Сверкавший в центре диадемы…
Стал генералом лейтенант
И благозвучные поэмы
Сменил на низкопробный мат,
 
 
Натужно уходя от темы.
Что по покойной голосить —
Оставила, потом забыла…
Я, как и ты, учусь любить
На четверть голоса, вполсилы…
 
 
И тихо плакать, а не выть…
Вулкан уменьшить до свечи,
Свет притушить в глазах усталых…
Жизнь, умоляю! Не кричи!
Дай удовольствоваться малым
До растворения в ночи.
 

2019

«Вы забыли сказать мне о вашей любви…»

 
Вы забыли сказать мне о вашей любви,
Прошептав: «Вы мне нравитесь тоже…»
Так поклясться, как клялся земле Галеви,
Так сказать, чтоб морозом по коже.
 
 
Если ваша рука вдруг коснётся виска,
Вопрошающе бровь изогнётся…
И губу облизнёт лунный блеск языка —
Я ещё попытаюсь бороться.
 
 
Я не стану глядеть в полукружия глаз
И на нежный овал подбородка.
Заморожу готовый пролиться экстаз,
Прыгну в воду из тонущей лодки.
 
 
И не стану цепляться за гладкость колен,
За спасательный круг из предплечий…
Я дождусь ваших слов, чтоб принять этот плен, —
Искушающий плен человечий.
 
 
Вы забыли сказать мне, что дорог я вам,
Как тепло материнских объятий,
Как единственный в памяти грешников храм,
Обожание тысячи братьев.
 
 
Что для вашей любви время движется вспять,
Что слова её в жерлах не тают…
Вы хотите меня многократно рожать,
Как рожает пророков святая.
 
 
Что для вас без меня отвратителен рай,
И земное бессмертье не нужно…
Что в крестьянстве своём я уже самурай,
В ком любовь завершает окружность.
 
 
Вы забыли… Наверное, лучше забыть
О моём вам не нужном признанье.
Не тонуть нам в любви – нам в ней даже не плыть,
От неё в мире лучше не станет.
 
 
Не омоют дожди, не опалят солнца
Наших жизней безмолвную стужу.
Одиноким, как есть, я дойду до конца…
И со временем выйду наружу.
 

2020

«Вы уходили в никуда…»

 
Вы уходили в никуда —
Туда, где светится вода
И с неба падают восторженные капли…
А там, где вас уж больше нет,
Глаза утрачивают свет
И тишиною завершаются спектакли.
 
 
Нет, я прощенья не просил
И не закусывал удил,
Лишь прятал в память крошки и осколки…
И, глядя в нервное лицо,
Вовсю держался молодцом
И под ногтями прятал острые иголки.
 
 
Вы даже не искали слов,
А нервно комкали любовь,
Чтобы засунуть в урну по дороге…
Меж нами плавились мосты,
И пахло прелью пустоты,
И непривычно думалось о Б-ге.
 
 
И было тихо и тепло.
Лишь в голосе пургой мело,
Зима отчаяния сердце холодила…
Не снисходя до укоризн,
Пальто набрасывала жизнь
И вместе с вами молча уходила.
 
 
Твердит мне разум – мир большой —
Ещё всё будет хорошо, —
И утром кофе сварит женщина другая…
И вновь соединится нить,
Но только там придётся жить,
Где принимают изгнанных из рая.
 

2020

«Мы не понимаем их, а они не понимают нас…»

Мы не понимаем их, а они не понимают нас?

Неправда.

Мы один народ – пусть разный, но страстно стремящийся к истине переживания сущности жизни в себе, задаваясь вопросом о причинах нашего появления в этом и следующих мирах.

Женщине по имени Перах

 
Так вышло, что ты не родилась в Союзе…
Не читала Вознесенского и Умберто Эко в оригинале.
Твой горизонт в музыке узок,
И квантовая механика в биеннале
Тебе, как остров для Робинзона Крузо,
А вселенная – не эм цэ квадрат, а Баба Сали.
 
 
И Б-г, которому ты вернула себя,
Каждое утро вместе с тобой чистит белоснежные зубы…
Смотрит в зеркало, бороду теребя, —
Твой верховный дож Венецианского клуба,
Метроном времени и сердце сентября,
Который тебя, ты уверена, любит.
 
 
Не спрашивай себя – зачем ты здесь, —
Это вовсе не вопрос для красивой женщины…
Жизнь – это не гомогенная смесь
Того, что есть, и того, что обещано…
Господь безграмотен, и мысли его не прочесть,
А в умах пророков – сплошные трещины.
 
 
Ты из тех, что живут на меридианах боли,
Как деревья, с крон которых листьями осыпается жалость.
Как дочери Лира, распятые на престоле
Выдуманных царств, как Соломонова шалость,
Как ребёнок, принесённый в подоле
В странноприимный дом на Казанском вокзале.
 
 
И мне, обшивающему Б-га стихами,
Нельзя напортачить, как Уитмену или Аллену Гинзбергу…
Ты спрашиваешь – зачем мы и что будет с нами,
Если я из шва иголку выдерну…
Эх, знать бы точно, что там, за облаками,
Прежде чем истина нас наизнанку вывернет.
 

«Я жизнью озвучен слегка, понарошку…»

 
Я жизнью озвучен слегка, понарошку.
В моей тишине говорят антизвуки.
В хлебах моих слов, что осыпались крошкой,
Признали меня палестинские внуки.
 
 
И, здравствуя взглядом, ушедшим за кромку,
Я слышу, введя в себя нервы песка,
Всю музыку жизни в убогой котомке
Втуне совершённого в мыслях греха.
 
 
Не милостью леса в исчезнувшем море
Приходит в сознанье легенда легенд…
Я верую в счастье, я верую в горе,
В невинный, газетно-компьютерный стенд…
 
 
Пять тысяч скрижалей с живыми словами,
Забытая святость распятий в крестах —
Хрупки и бесплотны в своих оригами
В живых для присутствия Б-жьих местах.
 
 
Немилостью милость любви обернулась,
Черны на погостах земля и кресты.
Всё то, что ломалось, всё то, что не гнулось,
Ушло, растворившись, за грань пустоты.
 
 
Безумие статуй боится движенья,
Теряется краткость в программах длиннот…
Звучит, как сирена, моё отраженье
В последней из ныне исчезнувших нот.
 

2021

Снова август…

 
Который день плюётся солнцем небо.
И норовят скрутиться в трубочку листки…
Спиной рвут землю запоздавшие ростки
Забытых зёрен высохшего хлеба,
И сыплются сухие лепестки
Цветов, что в мире высадила Геба.
 
 
Рассвет отчаянно скучает по росе.
Кусты творят подобие гравюры…
Былая зелень мажет воздух бурым,
Расстались в ссоре минусы в плюсе.
И тело отрицает Эпикура
К грядущих суток взлётной полосе.
 
 
Вода ушла в моря, покинув реки,
Бежит из атмосферы в космос пар…
Природу поутру хватил удар,
И больше не идут варяги в греки,
Господний изменив репертуар,
Кровь по́том выкипает в человеке…
 
 
Ждут лу́ны жизни фазы золотой,
Где зеркала миров, собравшись в точку,
Дырявят мозга роговую оболочку
И собирают влагу под плитой,
Которую не сдвинет в одиночку
Ни одуревший грешник, ни святой.
 
 
На складе гроз висит замок пудовый,
Забыты Зевс с Мардуком и Даждьбог…
И, щёки надувая, дует в рог
Израиль, от жары забывший слово…
В Суккоте этом высохнет этрог
И в ключ любви не обратится снова.
 
 
Скрежещет ветер в заусенцах крыш,
Фонтаны струями заламывают руки…
До шорт мужчины укорачивают брюки…
Но я надеюсь, ты меня простишь
За то, что я не выучил науки
Менять жару на дождь, пока ты спишь…
 

«Довольно обо мне… Давайте-ка о вас…»

 
Довольно обо мне… Давайте-ка о вас —
Уйдём назад по прерванному следу,
Где, завоёванный, я праздновал победу,
И вы, снимая боль за пластом пласт,
Меня лечили, как Эрминия Танкреда.
 
 
На пол-лица расширились глаза,
Сплелись под грудью руки на изломе…
И Б-жий глас звучал в Иерихоне,
И расточали лики образа
В алмазы, индевевшие в короне.
 
 
Мир сузился до обнажённых тел,
И вздохи рассыпали многоточья…
Удары сердца рвали время в клочья,
И свет луны беззвучным хором пел
Осанну дня ненаступившей ночи.
 
 
Давайте мы пройдёмся, просто так,
Аллеей наших взглядов и касаний,
Безумьем клятв, ничейных обладаний…
Пускай исчезнут, как разбитый враг,
Разлук столетья в беге тараканьем.
 
 
Вы нежили присутствием своим
Лбы сумрачных камней в поту прибоя,
И солнце вас приветствовало стоя,
И Средиземноморья вечный Крым
Ушёл в другие жизни запятою.
 
 
Вглядитесь – это я – теперь такой,
Чуть луноликий, чуть иноязычный,
Уже общественный, ещё немного личный,
Как в листья гриб, зарывшийся в покой,
Сегодня вами пойманный с поличным.
 
 
Я вас узнал, вынюхивая след,
Флюидов света в мраке подсознанья,
Измерив то, что было, тем, что станет…
Немного изменившийся Танкред,
Растаявший во временном тумане.
 
 
Вы отданы другому королю…
Труды любви предпочитают праздность.
И в этом уменьшении я – разность,
Стремящаяся, видимо, к нулю,
Туда, где я вас больше не люблю.
 

2021

Дожди любви

 
Дожди любви не падают с небес…
Мелеет неба звёздная река…
Поникший сад, забытый лес
Минуют кучевые облака.
 
 
Дожди любви идут наверх,
Они навек сшивают души.
Дожди любви смывают снег,
Холодный снег горячей суши.
 
 
Твой первый взгляд и первый поцелуй
Меня в твою пустыню привели…
Дожди любви не образуют струй —
Они не долетают до земли.
 
 
Дожди любви звенят, как медь,
Они из глаз текут слезами.
Любовью нужно заболеть,
Чтоб дождь случился между нами —
 
 
Нас не пугает грозовой поток,
Пусть исчезают облака за горизонтом…
Дождь для двоих – по истеченью строк —
Один промокший, а другой под зонтом.
 
 
Дожди любви – смешно сказать —
В них вообще никто сейчас не верит…
И, если снова налетит гроза,
Её дождями сердцу не измерить.
 
 
Там, в струях их, теряется слеза,
И для дыханья нету атмосферы…
Они идут, танцуют и скользят,
Дожди любви… Моей любви и веры.
 

2018

Дочери

 
У меня есть дочь. И я вижу в ней
Продолжение продолжений.
Вижу в ней себя, сотню сыновей
И полтысячи поколений.
 
 
Между нами мост над рекою лет —
Создан он из любви дочерней.
С двух сторон на нём царствует рассвет —
И в поре дневной, и в вечерней.
 
 
Даже если сплю, я её люблю,
Каждый день, я знаю, – мы рядом!
Нежный взгляд её сердцем я ловлю
И храню в душе, как награду.
 
 
Ей не нужно слёз в мой последний день,
Что придёт в миров круговерти…
Не коснётся нас расставанья тень,
Мы одно, что не делится смертью.
 

2019

Еврейским жёнам посвящается

 
Всё, что я плохо понимаю,
Я оставляю на потом —
Свои сомнения у края,
Дуру-грозу в начале мая
И неудавшийся экспромт.
Всё недопонятое раньше
И ненавидимое в падших,
Ряды ползущих в пешем марше
И интегралы хромосом.
 
 
Бороздок странгуляционных
Биологическую блажь,
Апокрифический мираж,
Где дети заговоров сонных
Упрятаны в скорлупки снов…
Где страх, по весу сто пудов,
И мысли избегают слов,
Распавшись в истинах картонных.
 
 
Я очерёдностью клейменья
Обособляю лишь плечо.
В нём холодно и горячо
Ещё кровит место именья —
Между дэиксом и дэтэ,
Где опера – как варьете,
На каждый день – прет-а-порте
И ограниченность движенья.
 
 
Я, оставаясь в дураках,
Нахально мудрствую лукаво —
Одной ногой шагая вправо,
Держу другую в леваках…
Хиты создателей Корана,
Детей Плутона и Урана
И обещанья без обмана
В своих скрываю облаках.
 
 
Выдавливая жизни сок,
Его бесстыдно разбавляю
И, жизни центр смещая к краю,
Стреляю временем в висок…
Я с отстранённостью ессейской
Пишу стихи на арамейском,
И сердце женщины еврейской
Звездою метит мой восток.
 

2021

Перевод двухтысячелетней любовной тамильской песни, переведённой до этого не мною на иврит

 
Моя любовь до боли глубока.
Её таит на дне своём река.
Она равна по ширине пустыне,
Она в небесной затерялась сини…
Её хранят секунды и века,
И вне любви мне жизни нет отныне.
 
 
Она приходит заревом во сне
И лжёт своим теплом нездешним мне.
И в душу пробуждением стучится,
Чтобы на самом деле не случиться…
Мои колосья помнят о зерне,
Но им не суждено зерном налиться.
 
 
Ночного одиночества следы,
Как лилии, что вянут без воды,
Как яблоко, где торжествует червь,
Как ста замками замкнутая дверь…
И от любви, чьи не вкусить плоды,
Я прячу в спящем теле каждый нерв.
 
 
Зачем мне руки, если я одна,
И в чашу чувств мне не нальют вина…
Во сне – не ощутить губами губ
Того, кто любит так же, как и люб.
Лишь одиночества слепая тишина,
И соком жизни исходящий сруб…
 
 
Но эта ложь воистину странна —
Во сне превыше истины она, —
Ведь если это сон длиною в жизнь,
В нём всё сбылось, и даже мы сбылись…
Смерть неизбежна с пробужденьем дня.
Моя любовь живёт в нём без меня.
 

2020