Текст книги "Дети Ржавчины"

Михаил Тырин
Дети ржавчины

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДОЖДЬ

Всю ночь небо хлюпало и вздыхало, а на рассвете расплакалось тихим серым дождем.

Я сидел в продрогшем кафе и думал о том, что к тридцати годам добровольно отдал весь этот мир другим людям. Это был первый симптом близкой старости, хотя я еще не стал седым, сгорбленным или ослабленным болезнями.

Тридцать лет – а я уже безнадежно постарел. Вернее, устарел. В разных концах зала сидели парень и девушка – вероятно, студенты из находящегося поблизости Горного института. Похоже, они, как и я, опоздали к началу дня и выжидали в кафе удобного момента, чтобы пройти на лекцию. Они обменивались быстрыми взглядами, но при этом усердно делали вид, что им нет друг до друга никакого дела.

Я смотрел на них и думал: сейчас он, наверно, решится подойти к ней с каким-нибудь невинным предложением. Например, предложит свой зонт, чтоб вместе дойти до института. Возможно, она сразу даст ему от ворот поворот, а может, и нет. Скорее всего нет. Она будет подчеркнуто равнодушна, она пожмет плечами и не улыбнется, она будет глядеть в сторону и отвечать односложно. Мол, не очень-то ты мне нужен со своим зонтом, но раз уж сам напросился... И так далее.

В любом случае и при любом исходе это будет выглядеть естественно.

Совсем другое дело, если попробую подсесть я. В хорошо одетом дяде, окруженном запахом дорогого одеколона, она увидит скорее всего перезревшего ловеласа, который возжелал тряхнуть костями, пока жена не видит. И даже если я скажу, что нет у меня жены, она не поверит. Глядя на меня, нельзя подумать, что у меня нет жены или чего-то другого, необходимого. Так я выгляжу: устроенный, упакованный, обросший важными заботами, как семейными, так и служебными.

А ведь жены у меня больше нет, это правда.

Так что нужно смириться – романтические встречи, разговоры ни о чем, шумные случайные компании ушли в прошлое. Они остались этим ребятам – девчонке в джинсовой куртке и пареньку в бейсболке. Сам я уже не влезу ни в куртку, ни в бейсболку. Да и не очень-то они мне теперь нужны.

Самое грустное, что я не намного старше этих ребят.

Я посмотрел на часы. Через десять минут в Ведомстве закончатся утренние планерки. Тогда можно будет потихоньку перебираться на рабочее место. Увы, это обязательно. Парень с девушкой могут сейчас познакомиться и в честь этого, отложив учебу на потом, пойти куда-нибудь. А я обязан быть на месте. Пусть даже с опозданием.

Тяжело стареть в тридцать лет. Вот и сегодня – опоздал на работу. Обыкновенно проспал. Откуда взялась эта привычка – лежать и думать, глядя в потолок, после пробуждения? Куда подевалось желание бодро вскакивать – и действовать, действовать?..

Хотя, сказать по совести, сегодня виновата совсем не моя ранняя старость. Виноват дождь. Под дождь я могу спать целый день, и никакой громогласный будильник не смеет этому мешать.

Я снова посмотрел на часы. С грустью подумал, что дома лежит упакованный в полиэтилен кусочек баварского сыра. Как бы здорово он пошел под кофе с молоком мне на завтрак! Вместо этого – какие-то школьные булочки в дешевом кафе. Сам виноват, надо было вовремя вставать. А впрочем, виноват все-таки дождь...

Я потрогал висящий под мышкой пистолет и украдкой посмотрел на студентку. А что, если бы сейчас в кафе ворвался небритый детина с обрезом и попытался всех ограбить. Тут бы я сумел показать себя. Все бы увидели, что я не какой-то канцелярский работник, до посинения перетянутый галстуком. Я зажмурился и представил себе: вскакиваю, отшвыриваю стул, уворачиваюсь от заряда картечи, делаю подсечку, удар, бросок, разбиваю негодяем что-то из мебели, и наконец пистолет в затылок: «Не двигаться!»

И стою победителем среди клубов порохового дыма. Это действительно способ стать интересным для кого-то. Не то что какой-то дурацкий зонтик...

Глупости, конечно...

Увы, такой удачи у меня в жизни еще ни разу не было. А студентка продолжает ковырять свое мороженое с гипертрофированным безразличием на лице.

И опять я посмотрел на часы. «Сколько можно на нас смотреть?» – подумали, наверно, часы. Пожалуй, пора идти. Я уже оторвался от стула, но тут дверь в кафе распахнулась, впустив в помещение шум дождя. На пороге появился человек, он остановился, отряхивая зонт. И в этот момент стало видно, что он одет почти в такой же плащ, как и я. Двубортный пиджак тоже сильно смахивал на мой, и ботинки были примерно того же сорта – надежные, прошитые крепкими нитками, хорошо почищенные. Более того – я был в этом почти уверен, – под пиджаком у него висел такой же пистолет, как и у меня.

Это был Петя Алексеев. Помимо одинаковой одежды, мы с ним занимали одинаковые должности. Оба – старшие эксперты Отдела первичных изысканий.

Петя нашел меня взглядом, непонятно усмехнулся и уселся рядом.

– Ты думал, я тебя здесь не найду? – спросил он.

– Да нет, – я пожал плечами. – Не думал.

– Ах, не думал? А знаешь, зачем я тащился через улицу под дождем и искал тебя по всем подворотням? – продолжал Петр.

– Не знаю, – с сожалением признался я.

– Не знаешь... А я скажу, – он жестом успокоил пожилую официантку, которая, заметив нового посетителя, неохотно зашевелилась.

Помолчал, наблюдая за мной и выжидая, когда я начну проявлять признаки нетерпения. Но так и не дождался.

– Значит, в командировку завтра поедешь? – спросил Петя.

– В командировку? Если ты говоришь, то, наверно, поеду.

Я уже привык к его частой манере использовать в разговоре только вопросительные предложения.

– Правильно... Воздухом подышать, в речке искупаться, грибов насобирать, так?

Я пожал плечами.

– А может, и мне с тобой рвануть? – гнул свое Петька.

– Петя, давай короче, – попросил я.

– Обожди. Скажи лучше, слабо поработать геодезистом?

Я протяжно вздохнул. Из нашего несуразного разговора выходило, что завтра мы с Петром выезжаем, видимо, в какую-то глухомань под видом геодезической группы.

– Кто с нами едет? – спросил я.

Петр призадумался, каким бы вопросом ответить на мой вопрос, но ничего не придумал.

– Внештатник поедет.

– Поздравляю, Петя, ты понемногу учишься выражаться коротко и понятно. Давай, рассказывай в таком же духе все остальное.

Раздалась мелодичная трель. Петька сунул руку за пазуху и выудил трубку радиотелефона.

– Да! Ну?..

Парень с девушкой моментально повернули головы в нашу сторону. Я вдруг посмотрел на нас с Петькой их глазами. И увидел двоих почти одинаковых людей в серых плащах и белоснежных рубашках. Бизнесмены, что ли? Нет, бизнесмены не ходят по студенческим пельменным. Может, мафия? Тем более невероятно. Кто же тогда, шпионы?

Все равно не догадаются. Хотя догадаться легко. Достаточно вспомнить, что через дорогу мокнет под дождем шестиэтажное здание Ведомства. Не всякий, правда, знает, что это Ведомство, потому что на входе табличка с длинным неудобоваримым названием, которое я и сам плохо помню. Оно и есть настоящее название Ведомства.

А если кто-то и знает об этом, разве он сможет подумать, что работники Ведомства будут рассиживаться в обычном кафе, среди обычных людей и пить обычный остывший чай с булочками?

Не догадаются. Лучший способ спрятаться – держаться на виду.

Петька закончил разговор, сунул трубку обратно за пазуху. Я воспользовался этой маленькой заминкой, чтобы привести нашу беседу к логическому завершению.

– Петя, ты так и не сказал, чего ради ушел с работы и искал меня. Прошу, отвечай быстро и без лирических отступлений.

Петька посмотрел на меня с обидой.

– Да неужели ты не понял?!

– Петя! – деликатно предостерег я.

– Я пришел, чтоб предупредить тебя. Чтоб ты в кабинете Директора не хлопал глазами, как баран, а был в курсе. И заметь, совершенно бескорыстно. Так что с тебя причитается.

– Спасибо, Петя, очень тронут. Надо было сказать об этом сразу, я и так опоздал.

– Вот еще что! – добавил Петр шепотом. – Приказ – оружия не брать.

– Что?! – я широко открыл глаза.

– Идем...

Открывая дверь, я уловил краем глаза, что парнишка в бейсболке все-таки поднялся. И еще я успел услышать:

– Скоро перемена... Может, вместе пойдем, у меня зонт...

ВЕДОМСТВО

– Так что насчет оружия? – прицепился я к Петьке, едва мы оказались на улице.

– Ты уже слышал. Оружие нужно сегодня вечером сдать в хранилище.

– Петя, ты меня пугаешь.

– Не больше, чем Директор испугал меня.

– Послушай, это серьезно. Что говорили на планерке?

Петр выразительно посмотрел на меня и ничего не сказал. Я же пребывал в смятении. И вовсе не потому, что мне очень нужен этот пистолет. Как раз наоборот.

Вся штука в том, что, кроме нас, по городу ходит огромное количество вооруженных людей в штатском. Таможенники, фельдъегери, охранники самых разных мастей. Не говоря уж про милицию. Даже ревизорам, что проверяют билеты в поездах, и тем дают револьверы.

Все они имеют четкие правила на тот случай, если придется доставать своих железных защитников из кобуры. Выстрелить в человека можно только в строго определенных случаях: например, если кто-то захватил заложника или пытается отобрать у тебя пистолет. Всего шесть пунктов. Мало, но в этих пунктах предусмотрены все мыслимые и немыслимые ситуации, в которые может попасть человек с оружием. Больше не придумаешь, сколько ни напрягайся.

Так вот, у сотрудника Ведомства таких пунктов девять.

И вдруг... Собственное начальство не доверяет нам наши пистолеты.

Правда, справедливости ради нужно сказать, что на моей памяти лишь один случай, когда сотрудник Ведомства воспользовался правом стрелять.

Мы с Петькой стояли уже на разделительной полосе широкой улицы и ждали, когда иссякнет поток рычащих, агрессивных, озверевших под дождем машин.

– Погодка... – пробормотал Петя. – А завтра – жара.

– Веришь синоптикам?

– Нет. Верю внештатникам.

– Правильно. А мне один внештатник подсказал простой способ, как остаться сухим под дождем.

– Ну-ка...

– Элементарно. Нужно только обходить струи и уворачиваться от капель.

– Он сам-то этот способ попробовал?

– Спрашиваешь! Давай-ка бегом, пока машин нет.

Мы заскочили в подъезд и полезли за своими карточками, которые надлежало показать тете Саше. Тетя Саша знает нас как облупленных, но если не показать ей документы, она нажмет скрытую кнопку под стойкой и нами займутся совсем другие люди. Таковы правила Ведомства.

– Ну, ты иди к шефу, а мне тут еще в одно место нужно... – засуетился Петр.

Я не стал дожидаться лифта и побежал по лестнице. Торопливо открыл кабинет, захлопнул окно, через которое на стол падали дождевые капли.

Теперь – к Директору. Я перерыл бумаги в столе, чтоб взять одну с собой и прийти как бы по делу, а не с пустыми руками и повинной головой. Наконец нашел номерную инструкцию, которую должен был вернуть еще месяц назад.

Инструкцию – в папку, мокрые волосы – пригладить, галстук – поправить. Все, можно отправляться.

У Директора большой кабинет. Но, что странно, сам Директор в нем не смотрится маленьким. Порой кажется, нет такого пространства, по сравнению с которым казался бы маленьким шеф Ведомства. У него могучие округлые плечи, толстые руки с ладонями-лопатами, в которых он по неосторожности только на моих глазах сломал с десяток авторучек. Недавно ему подарили новую – немецкую, титановую. Она еще цела, хотя и слегка погнута.

У Директора смуглая кожа и крючковатый нос, что делает его похожим на индейца. Волосы черные и жесткие, причесыванию они не поддаются, и потому всегда пострижены «ежиком». Голова сидит крепко и надежно, как наконечник стенобитного орудия. И такой он весь – прочный, добротный, тяжелый. И очень спокойный. Когда сидит в президиуме – даже не моргает.

Директор поднял на меня глаза.

– Вот, – я протянул бумажки. – Вы просили вернуть лично в руки.

– А-а, спасибо. Пустяки, можно было у Марины оставить. Что-нибудь еще?

– Да нет... – начал я валять ваньку. – Если только...

– Кстати, Олег, – перебил он меня, – я что-то хотел сказать тебе утром, но не нашел. Ты в лаборатории был?

– Нет, – ответил я. – Я сегодня опоздал.

– Опоздал? – с удивленной улыбкой переспросил Директор. – Троллейбуса долго не было? В другой раз не стесняйся вызвать дежурную машину.

– Дело не в троллейбусе. Просто проспал.

Я твердо знаю и никогда не изменю этому принципу – шефу врать нельзя. Он четко видит, когда ему врут. Если соврешь – он запомнит. Если скажешь правду – даже в ущерб себе, – он оценит и тоже запомнит. Из этого складывается доверие.

– Проспал... – он понимающе покачал головой. – Что ж, бывает. Ну, хорошо, иди.

В душе такое чувство, будто получил хорошую взбучку. Хотя никакой взбучки не было. И обиды на начальство нет. Директор на этот счет молодец. Умеет следить за дисциплиной, никого не обижая. В Ведомстве недопустимо создавать конфликтную обстановку.

Но я знаю и другое. Воспитательный процесс на сегодня не закончен. Сейчас Директор говорит мне «иди», а после обеда вдруг спросит, почему я не готовлюсь к командировке. Я скажу, что ничего не знаю. Почему? Потому что не был на планерке. Почему? Проспал. И снова будет настроение, как после взбучки. Ну, нет, не доставлю я ему такого удовольствия.

– Можешь идти, Олег, – он опустил глаза к своим бумагам.

– Простите, а что насчет завтра? – деликатно поинтересовался я.

Если Директор и был разочарован моей осведомленностью, то ни один даже самый проницательный человек не смог бы об этом догадаться.

– Насчет завтра? – он вопросительно посмотрел на меня.

– Да, – так же вежливо напомнил я. – Насчет завтрашней командировки.

– Ах да, конечно, – он отвернулся к компьютеру. – Одну минуту.

Все! Я разрушил его воспитательные планы, и теперь наконец вместо игры в кошки-мышки начнется нормальная работа. Директор распечатал бланк, тщательно свернул и положил в конверт.

– Вот.

И ни слова больше. Сам знаю, что прочитать предписание я должен у себя в кабинете без посторонних, а затем уничтожить.

По коридору я летел, как на крыльях. Что ни говори, приятно из разряда недисциплинированного, опаздывающего разгильдяя вернуться в положение полноправного сотрудника.

В кабинете я сразу прыгнул на свой стул-вертушку и посидел некоторое время, наслаждаясь упавшим с души камнем. Тихо подал голос телефон.

– Слушаю.

– Ну? – это был Петька.

– Попозже поговорим, – отрезал я, удивленный его нетерпением.

Я вскрыл наконец конверт и расправил отпечатанный бледным шрифтом бланк.

НАПРАВЛЕНИЕ

Зона командировки: с.Ершово Чернореченского р-на.

Маршрут:

База – Чернореченск – диз. – поезд.

Чернореченск – шоссе, поворот на Ершово – рейс. автобус.

Шоссе – Ершово – спец ам «УАЗ-469» гн 30-21.

«Управление геодезии и картографии»,

стандартная комплектация.

Продолжительность командировки: от одного дня.

Легенда: плановые геодезические исследования.

Состав группы:

1. ст.эксперт ОПИ О.Бессонов

2. ст.эксперт ОПИ П. Алексеев

3. вн.консультант Гришаня.

Экипировка:

1. комплект № 023

2. комплект № 006

3. комплект № 002-А

4. изделие «БДК-02».

Предписания:

1. Запрещение на алкоголь и наркосодержащие мед. препараты.

2. Использовать препарат Z-101.

3. Личное оружие подлежит сдаче в хранилище».

И все. Ниже шли только талоны для склада и бухгалтерии. Я отделил их с помощью линейки и положил в карман. Направление изорвал в мелкие клочки и выбросил в запечатанную мусорную корзину с узким отверстием в крышке.

Если краткость – сестра таланта, то передо мной несомненный шедевр. Впрочем, кое-какую информацию из него можно выудить. Во-первых, нет ничего о цели поездки и условиях работы. Это может означать, что объект исследования очевиден и мы заметим его сразу по прибытии. Это старая традиция Ведомства – ничего не говорить участникам изыскания перед началом, чтоб не сбивать их восприятия. Если сказать, например, что в местных лесах завелись зеленые человечки, то мы будем искать именно их и можем пропустить что-то более важное. Тем более что подобные командировки часто основаны на самых нелепых слухах.

Срок поездки – всего день. Значит, сразу вслед за нами должна приехать полновесная поисково-исследовательская бригада. Или не должна – в зависимости от того, что мы передадим на базу. А возможен и такой вариант, что бригада будет идти вслед за нами, едва ли не наступая на пятки. Этот план всегда мне нравился. Приятно чувствовать за спиной мощь организации.

Далее – препарат Z-101. Используется для защиты психики от чего угодно – от клаустрофобии до психотропных препаратов. Его берут с собой почти в любую экспедицию, где подтверждается сигнал о Явлении или хотя бы Следах. Так что ничего конкретного на этот счет не придумаешь.

Маршрут. Вместо того, чтоб сесть на машину во дворе базы и доехать на ней до конечной точки, мы будем добираться на перекладных. Хорошо, что не автостопом. Стало быть, в дороге нужно поработать с населением и выяснить хотя бы минимум сведений о Явлении, обнаруженном в селе Ершово. Тоже обычный метод.

Теперь следовало разобраться с оружием...

И тут в дверь постучали. Я быстро оглядел стол – нет ли чего непредназначенного для посторонних – и повернул рукоятку замка. В проходе стоял Ветров. Он был пенсионером Ведомства, но я видел его каждый день, потому что он продолжал выполнять одну важную функцию.

– Проходите, Сергей Кириллович.

– Здравствуй, Олег. Хотел попросить тебя об одном одолжении. Я читал твой отчет об Угольной аномалии в Серогорске. Нельзя ли использовать его для моих выступлений? Мне давно уже пора обновить текст.

Ветров занимается в Ведомстве связями с общественностью. Дело это настолько тонкое и непростое, что любой сотрудник относится к нему со всей серьезностью. В Ведомстве существует лишь одна форма работы с общественностью – это встречи и выступления в трудовых коллективах, школах, институтах. Общаться с журналистами нам строго запрещено. Все устроено так, чтобы люди слышали информацию из первых рук. Когда Ветров приходит выступать в любое заведение, там все бросают работу и забивают под завязку комнаты отдыха и актовые залы. Увидеть и услышать сотрудника Ведомства – большая удача.

И Ветров знает это. Он владеет методикой в совершенстве. Если сегодня его услышали пятьдесят человек, то завтра будут пересказывать уже пятьсот. И пусть они даже что-то перепутают, наплетут лишнего – это нам всем только на пользу. Кто-то из аналитиков подсчитал, что слухи, расходящиеся после таких выступлений, значительно полезнее для имиджа организации, чем газетные статьи и телепередачи.

– Угольная аномалия, – повторил я, открывая сейф и листая папку. – Дело почти закончено, Сергей Кириллович, но еще будут испытания на добровольцах. Похоже, в человеческом организме кристаллы мутируют и распадаются в полтора раза медленнее. В любой момент исследования могут возобновиться.

– Жаль, – вздохнул Ветров. – Что-то в этом году совсем нет интересных дел.

– Ну почему же. Зайдите в Сектор биологии. Там только на днях закончено дело Человека-молнии.

– Правда? – просветлел пенсионер. – Я не знал. Вот спасибо!

– Правда-правда. Дело очень интересное, я им сам сначала занимался. Помните, я ездил в Карелию?

– Спасибо, Олег, что подсказал. Не буду тебе больше мешать.

Он повернулся, собираясь уходить.

– Сергей Кириллович! – позвал я, когда он уже почти закрыл дверь.

Он с улыбкой обернулся.

– Зайдите, пожалуйста. Скажите, Сергей Кириллович, у вас были такие экспедиции, в которые вам запрещали брать оружие?

Ветров нахмурился.

– А зачем тебе?

– Завтра уезжаю, и вот...

– Хм... Бывали, и часто. Если предполагается какое-то психическое воздействие, то оружия лучше не брать. Мало ли в кого начнешь стрелять с дурной головой.

– Я понял, Сергей Кириллович. Спасибо за консультацию.

Я задумчиво посмотрел ему вслед. Бедный наш Ветров, тяжелая его доля. Что остается пенсионеру, как не рассказывать молодежи о своих былых подвигах. Ан нет, нельзя. А то, что можно – разве это подвиги? Сегодня или завтра он будет делиться воспоминаниями с замершими от восторга школьниками. Расскажет, как ловили гипнотизера, грабившего сберкассы. Вспомнит, как целый месяц лазили в изолирующих костюмах по побережью моря Росса среди мертвых тюленей и морских леопардов, дезактивируя смертоносный вирус, принесенный на Землю осколком астероида. Может, даже рассекретит историю казанских близнецов, которые жили в разных концах страны и при этом имели один разум на двоих.

Но не решится он вспомнить, как в самом начале своей работы в Ведомстве, проверяя банальный сигнал о «летающих тарелочках», наткнулся на самую настоящую экспедицию исследователей из двадцать восьмого столетия. Что он увидел и пережил, он так и не смог толком объяснить, и Отдел классификаций напрасно мучился с ним почти два месяца. Не откроет Ветров и то, как был обнаружен интеллект у бродячих кристаллов, найденных под Кемеровом, в скважине на глубине шести с половиной километров. И как сам скрепя сердце командовал взрывом этой шахты, потому что ни в коем случае нельзя было допускать выхода псевдоразумных минералов на поверхность. И уж, конечно, не расскажет наш уважаемый пенсионер про Колонию призраков, обнаруженную водолазами на дне черного омута возле заброшенной деревни где-то под Смоленском.

Про все это Ветров будет молчать, как бы ни хотелось ему похвастаться. Большая часть нашей работы – тайна, которая очень не скоро станет достоянием этого беспечного мира. И в этом трагедия всех пенсионеров Ведомства, ведь даже ветеранам разведки разрешено писать мемуары. Я очень хорошо понимаю скорбь Ветрова. Старики вообще умеют понимать друг друга.

Тут напомнил о себе телефон. Я решил, что это Петя, но ошибся. Звонила Катенька.

– Олежек, привет. Ты занят после обеда?

– Здравствуй, Катенька. После обеда мы занимаемся в спортзале.

– Я Вовку оставила у мамы. Может, ты освободишься пораньше и зайдешь, а?..