Текст книги "Тень Покровителя (сборник)"

Участковый прикурил от его зажигалки, сплюнул на усыпанную хвоей и мусором землю.

– Вот чудило! – сказал он. – Надо ж такого наговорить!

– Да, – вяло согласился Васин и поправил под рубашкой альбом, чтоб ненароком не потерять.

Через пару минут вышел Иван.

– Странные у вас бомжи, – сказал он участковому, – с паспортом и даже с местной пропиской.

– Да они не совсем бомжи. Одного жена из дому выгнала, другой просто свободы захотел, третий еще что-то... Тут раз даже два хиппи какие-то ночевали. А сейчас по осени они все по домам разбегутся. Здесь скоро холодно станет...

* * *

– Нашли что-нибудь? – строго спросил Михалыч, когда Васин предстал перед его очами.

– Ничего! – гордо отрапортовал Васин.

– Поздравляю. Как собираешься отмазываться, если хозяин поднимет шум?

– Да никак. Ты начальник – ты и отмазывай.

– Черт бы тебя побрал, Васин. Ну, неужели совсем ничего?

– Не совсем. Мы нашли человека, который видел «цыгана» на даче Глинского. Это зафиксировано в протоколе его подписью. И он готов подтвердить это на опознании.

– Уже кое-что, – заинтересовался Михалыч. – Еще?

– Больше ничего, – уверенно ответил Васин, хотя заветный альбом по-прежнему согревал его под рубашкой.

– Иди, пообедай, потом приходи. Подумаем, как действовать дальше.

* * *

Однако в этот момент обед Васина не интересовал. Он прошел в свой кабинет и заперся там – почему-то никого не было, и прятаться в буфете не пришлось.

Затем он медленно, спокойно, стараясь не суетиться, сел за стол, закурил, и открыл альбом.

В следующую секунду его лоб покрылся испариной. На фотографии была не Софья! Там, в полумраке сарайчика, у него не было возможности разглядывать детали, но сейчас он ясно видел – женщина на снимке была просто очень похожа на Софью, но не более того. Она была красивей, эффектней, а главное – старше Софьи. Васин допускал даже, что это ее мать, потому что сходство не казалось случайным.

Снимок был сделан где-то за границей. Васин скользнул взглядом по огромным зеркальным витринам, блиставшим за спиной женщины, по висящим в небе ярким аэростатам и вертолетам. Женщина стояла на большом возвышении – холме или эстакаде, одной рукой она держалась за металлические перила, другой – за невысокий разрисованный ящик, похожий на автомат для продажи сигарет или напитков.

Васин перевернул страницу. На следующей фотографии он снова увидел эту женщину, и опять его будто кольнуло поразительное сходство с Софьей. Теперь она была в обществе немолодого приземистого мужчины с брюшком и лысинкой. На нем были только шорты и футболка, он смущенно улыбался и обнимал женщину за талию. За их спинами Васин увидел двухэтажный дом причудливой архитектуры, с огромными окнами и параболической антенной. У стены стояла какая-то ультрасовременная иномарка, больше похожая на летающую тарелку, чем на автомобиль.

На следующей фотографии они снова были вместе – на этот раз в купальных костюмах. Они стояли взявшись за руки на многолюдном песчаном пляже, их лица светились счастьем и радостью. Васин несколько секунд любовался фигурой женщины, затем переключился на созерцание окрестностей пляжа. Вероятно, это тоже снимали где-то за границей – все было подозрительно чистенькое, яркое, праздничное, по волнам носились водные мотоциклы и катера, над ними – снова вертолеты и аэростаты. Какая-то солнечная курортная страна, такая далекая, что напоминала другой мир...

В углу Васин заметил небольшую продавленность, как будто кто-то писал, сильно нажимая на карандаш. Он осторожно извлек фотографию из прозрачной обложки и перевернул. Действительно, он увидел подпись. Две короткие строчки, выведенные синей ручкой: «Родику на память. Ялта, август, 2198 г.»

Васин замер, тупо уставившись на эти бесхитростные слова. «Что за шутки?» – подумал он и вновь повернул фото лицевой стороной. Он долго и внимательно изучал изображение, однако ничего подозрительного не заметил. Сам Васин никогда не был в Ялте, поэтому сравнивать ему было не с чем.

Следующая страница была пуста. В альбоме оказалось всего три снимка. Васин вернулся к первому – тому, на котором женщина была одна на фоне заграничного города. Одного внимательного взгляда хватило, чтобы понять – черта с два это была заграница! Потому что среди огромных зданий Васин без труда рассмотрел золотые купола храма Христа Спасителя, одну из московских высоток, кажется, на Смоленской, узнал и знакомый изгиб Москвы-реки, и даже стадион «Лужники», хотя тот сильно изменился – его накрыли раздвижным стеклянным куполом.

Без сомненья это была Москва, женщина стояла на Ленинских горах, у перил, откуда туристы так любят разглядывать виды столицы, взяв бинокль здесь же на прокат по сходной цене.

Это была Москва, но... другая. Васин почувствовал, как закружилась голова. Фотография, конечно, могла быть компьютерным монтажом, подделкой, но... Он не имел права так думать, потому что было таинственное оружие, которым убили Малютина, и нелепый рассказ Тюленева, мало походивший на бред спившегося бродяги. Всем этим странным фактам можно было бы подыскать простое, реальное объяснение, если бы они не сошлись в одной точке. Более того, в одном уголовном деле. Теперь невозможно списать их на выдумки и совпадения.

Васин еще раз взглянул на второй снимок – в интерьере коттеджа и машины. Может, это тоже окажется не заграница, а какая-нибудь Балашиха или Переделкино?

Он почти угадал. На капоте автомобиля он увидел знакомый значок – стилизованное изображение древней ладьи. Эта сверхсовременная машина, это чудо инженерной и дизайнерской мысли, в котором было больше стекла, чем металла, оказалась... обыкновенными «Жигулями»! Нет, не обыкновенными, но все же... Чему удивляться, если фотография подписана 2198 годом?

Васин встал, подошел к окну. Небо над городом потемнело, где-то на окраинах, наверно, уже шел дождь. Краски мира померкли в ожидании дождя. Вместе с ними меркли все прежние заветные тайны осени. Теперь отсчет велся уже в другом измерении. Васин столкнулся с великой, настоящей Тайной. Все прочее – пустяк, шелуха, которую носит ветер.

Ему вдруг захотелось стать маленьким клерком в какой-нибудь малозначительной конторе, где все предсказуемо, все известно наперед и ничего не случается. Захотелось подать рапорт об увольнении из милиции, или хотя бы отстранении от этого дела. Его подсознание протестовало, оно не желало иметь ничего общего с великой Тайной. Для обыкновенного неподготовленного человека Тайна была равносильна оголенному высоковольтному проводу – безопасному издалека, но таящему в себе страшную разрушительную силу.

2198 год... Может, эта красивая дама на фотографии – не мать Софьи, а... внучка! Правнучка! Праправнучка!

Нужно уйти от этого, скорее, пока разум не взорвался от чудовищной нагрузки, нужно уснуть летаргическим сном, забыть, выбросить из себя...

В замке заскрежетал ключ – кто-то пытался войти в кабинет. Васин быстро вернулся за стол и спрятал альбом в карман куртки.

В дверях показался Сливко.

– Ты чего закрылся? Никиты нет? Я принес ему журнал, он не верит что у нашего «ПП-93» скорострельность не хуже, чем у израильского «УЗИ».

Это было невыносимо. Васин понял, что не сможет сегодня разговаривать с людьми, писать бумажки, звонить, выполнять поручения. Нужно пойти домой и уснуть. Нет, уснуть не получится. Значит, нужно выпить, а потом уже спать. Если не получится – снова выпить. И еще – это очень важно – нельзя оставаться одному.

Он вышел в коридор, толкнул дверь начальника.

– Михалыч, мне что-то нездоровится. Пойду домой, подлечусь.

Тот удивленно поднял брови.

– Что с тобой?

– Не знаю... – пробормотал Васин. – Голова что-то... И вообще.

– Завтра придешь?

– Приду. Может, чуть опоздаю.

Васин сбежал по лестнице, уклоняясь от разговоров со знакомыми, и вышел из здания. В лицо ударил холодный мокрый ветер. Осень все теснее обступала город.

Собственные ноги показались тяжелыми и трухлявыми, идти было неприятно. Васин доплелся до троллейбусной остановки, тяжело опустился на скамейку.

«Ерунда, – успокаивал он себя. – Все это полная чепуха. Сегодня напьюсь и лягу спать. А завтра взгляну на мир другими глазами, разберусь, и наверняка все окажется полной чепухой. Так не бывает. Просто не может быть».

Подошел троллейбус, к счастью, полупустой. Васин сел у окна и уставился на улицу, где прохожие боролись с ветром, который так и норовил вырвать или, на худой конец, поломать их зонтики.

Напротив сели две пожилые женщины. Одна – с большим букетом пышных хризантем и корзинкой – похоже, возвращалась с дачи. Другая была одета и причесана по-городскому. Она, прежде чем сесть, задвинула окошко, в которое летела водяная пыль с улицы. Васин смотрел на них и чувствовал, что теперь между ним и другими людьми невидимой, но прочной стеной встала Тайна. Он уже не принадлежал этому миру. Может, это был минутный порыв. Никто не подозревал, какую кошмарную Тайну везет он в кармане, в дешевом фотоальбоме. Страшную Тайну. Человеку опасно быть с ней рядом.

По букету расползлись большие черные муравьи. Один упал на юбку женщины-горожанки. Та поймала его в щепотку, отодвинула стекло и выбросила на улицу.

Господи, какая нелепость! Стоило ли беспокоиться из-за ничтожного насекомого, когда рядом – самая страшная Тайна человечества?

Васин ощутил прикосновение к плечу.

– Билет брать будете? – спросил его пожилой кондуктор.

Ему захотелось достать альбом и крикнуть: вот мой билет! Билет туда, где никто из вас не был и никогда не будет. Посмотрите на него, потрогайте, запомните, и больше не приставайте ко мне никогда...

Но он не стал этого делать. Он просто показал удостоверение, и кондуктор прошел мимо.

Дома Васин спрятал альбом под матрас, переоделся, умылся и пошел к своему соседу по коммуналке – старому тихому алкоголику. Они выпили на двоих бутылку водки, потом Васин сбегал за второй. Он пил, наспех заедая водку растаявшим салом, и говорил, говорил...

Он рассказывал про армию, про соликамскую тайгу, колючую проволоку вокруг заснеженных зон, обледеневшую вышку, на которой провел без малого два года. Он вспоминал Осетию, бэтээры на улицах Владикавказа, пылающие одноэтажки в жилых кварталах, запах масла и железа – запах войны. Он клеймил свою бывшую жену, о которой до сих пор тоскует и которая бросила его потому, что устала каждый вечер слышать по телефону «солнышко, я сегодня чуть задержусь». Это «чуть» затягивалось иногда на полночи, и он неделями не видел сына, потому что тот спал, когда он приходи,л и еще не просыпался, когда уходил...

Сосед слушал, кивал, сокрушенно вздыхал, не забывая следить, чтобы рюмки не стояли пустыми. Он был профессиональным выпивохой, а профессионалы этого профиля умеют быть хорошими слушателями и зрителями чужих пьяных слез.

Васин не запомнил, в котором часу он наконец отключился.

* * *

На работу он, конечно, опоздал. Михалыч с неприязнью посмотрел на его отекшее лицо и сказал:

– Не похоже, что лечение пошло тебе на пользу. Может, ты продолжишь его в каком-нибудь пивбаре?

– Нет, – сказал Васин. – К черту лечение. Есть дела поважнее.

Он пошел в буфет и там медленно, с наслаждением и истомой вылил в себя две бутылки минеральной воды.

Одновременно он обдумал план первоочередных мероприятий. Во-первых, Васин понял, почему «цыган» так нагло расхаживал на виду у всего двора. Еще бы – зачем прятаться, если в любой момент можешь включить эту чертову «переноску» и исчезнуть, раствориться во времени. Значит, нужно еще раз прочесать двор и отыскать там большой железный диск с ручкой. Дай Бог, чтобы его не утащили куда-нибудь вездесущие мальчишки.

Далее нужно повидаться с бомжем Тюленевым и предложить – нет, заставить! – осторожно вернуть на прежнее место альбом. А уж затем устроить официальное изъятие. И пусть тогда Глинский сам объяснит, откуда у него эти странные картинки.

Голова после вчерашнего работала слабо, но Васин старался использовать ее на максимальную мощность. Нужно будет еще показать Глинскому фотографию «цыгана» и прямо спросить, кто это такой. А если будет кочевряжиться, устроить очную ставку с бомжем Тюленевым. Хотя он все равно, конечно, отбрешется...

Когда в бутылках не оставалось уже ни капли нарзана, Васин понял наконец, что весь его план – полная чушь с начала и до конца. Нужно просто закрыть дело и поскорее все забыть. И не мучить себя мыслями, которые легко могут довести до психиатра.

И все-таки, чертовски умно придумано! Один выстрел – и дело сделано. На месте преступления не остается ни пуль, ни гильз. И будь ты трижды Пинкертон, ты не найдешь убийцу, потому что его нет в природе, он еще не родился, он тихонько посмеивается из двадцать второго века над твоими тщетными попытками постигнуть непостижимое.

Васин шел в свой кабинет, и с каждым шагом собственная жизнь, а особенно работа казались ему все более бестолковой и отвратительной. Хорошо бы сменить обстановку. Жаль, до следующего отпуска еще почти год.

Никита все так же строчил на компьютере, Сливко все так же рассуждал о тактико-технических характеристиках чего-то там... Почему-то у него всегда находилось время торчать в кабинете и болтать о разной ерунде, когда у других часто не оказывалось свободной минуты даже пообедать. Впрочем, что ему терять – три года до пенсии...

Сливко вдруг замолчал и посмотрел на Васина с интересом и даже подозрением.

– А скажи-ка, друг Васин, с какой стати тобой интересуется господин Успенцев?

– Какой, к черту, Успенцев? – пробормотал Васин.

– Что значит «какой»? Стыдно не знать самых богатых людей города.

– Так это тот самый Успенцев?!

– Именно.

Успенцева Васин знал. Это был владелец Строительного банка – человек, может, и не самый богатый в городе, но один из таковых.

– И что ему надо?

– Тебе лучше знать. Прямо с утра пришел какой-то хмырь и объявил: его светлость приглашают оперуполномоченного Васина в свои апартаменты. Пойдешь?

– Да пошел он! – разозлился Васин. – Нашел мальчика бегать к нему. Если надо – сам придет.

– Зря ты так грубо, – заметил Никита. – Он прислал за тобой машину, и она стоит ждет, пока ты где-то гуляешь.

– Машину? – тупо переспросил Васин.

– Ну что, пойдешь?

– Не знаю...

– Иди, раз приглашают, – посоветовал Никита. – Если будут предлагать взятку – бери обязательно. Говорят, в этом месяце зарплату опять задержат.

– Иди-иди, – поддержал его Сливко. – Потом расскажешь, как встречают гостей миллионеры.

Васина разобрало любопытство. Через секунду он уже точно решил, что поедет. Тем более, никаких архисрочных дел пока не было.

– Да, и еще! – вспомнил Сливко. – Звонил этот твой Гирин из прокуратуры. Сказал, что его сегодня не будет, он уезжает на один день в командировку.

– Ясно, – сказал Васин и вышел из кабинета.

На улице он повертел головой, ожидая увидеть поблизости какой-нибудь навороченный «Мерседес» или хотя бы джип «Чероки». Но он увидел всего лишь скромную белую «девятку», из которой тут же вылез молодой парень в фиолетовом клубном пиджаке и помахал ему рукой.

– Вы Васин? – спросил он. – Я вас сразу узнал.

«Интересно, откуда?»

– Вам уже передали, что Степан Сергеевич хочет с вами переговорить?

– О чем?

– Не знаю, это не в моей компетенции. Если вы сейчас заняты, то назначьте другое время. Хотя это ненадолго.

Васин, нахмурившись, уселся на переднее сиденье. Ему не нравилась эта недосказанность, однако он по-прежнему был во власти любопытства. Хуже всего, что он даже приблизительно не мог предположить, что надо этому Успенцеву. По делу Малютина он вроде не проходил. Может, какие-то старые дела?

Молодой человек лихо и довольно рискованно провел машину через городской центр, затем обогнул сквер и свернул на набережную. Через минуту Васин понял, что его везут за город. Он забеспокоился, но виду не подал, лишь незаметно расстегнул кнопку на кобуре.

– Куда едем-то?

– В Воскресенское, – немедленно ответил водитель. – Степан Сергеевич сегодня отдыхает там в своем коттедже.

Васин начал жалеть, что ввязался в эту историю. Когда впереди показался пост ГАИ, он хотел было потребовать остановить машину, но постеснялся. А через пять минут они свернули на проселочную дорогу.

Впереди сквозь редкие молодые березы сверкнули серебристые крыши новеньких коттеджей. Место было живописное. Васин глазел по сторонам, прикидывая, сколько денег было вложено, например, вон в тот трехэтажный домик с двумя башенками и мансардой.

Они проехали мимо коттеджа с башенками, мимо десятка других таких же дорогих домиков, и наконец остановились возле одного из них. Не самого, впрочем, большого и экзотического.

Водитель нажал на кнопку пульта, и ворота медленно расползлись в стороны.

Внутри дома Васин увидел то, что и ожидал увидеть. Сдержанная, «дачная» роскошь не раздражала, ни к чему не обязывала, не заставляла чувствовать себя трубочистом, свалившимся из камина прямо в царскую опочивальню. В убранстве проявлялся женский вкус.

Васин с облегчением понял, что убивать с налета его, кажется, не собираются. В худшем случае будут предварительные переговоры.

Через минуту появился хозяин. Васин сразу узнал его – Успенцев часто мелькал по местному телевидению, становясь то спонсором благотворительных мероприятий, то кандидатом в депутаты, то членом какого-нибудь очередного союза предпринимателей. Сегодня он был одет в бархатный халат. Васину показалось, что Успенцев пытается подражать кинематографическим английским лордам – мудрым и неторопливым.

Он подошел, приветливо улыбнулся, представился и пригласил Васина присесть.

– Рад познакомиться с вами, Саша, – сказал банкир. – Я наводил о вас справки, и вы понравились мне, даже заочно.

– Очень приятно, – промямлил Васин. Ему и в самом деле было приятно, что банкир сразу не начал ему «тыкать» и относиться, как к только что купленной вещи.

– Вам, наверно, интересна причина нашего... э-э... нашей встречи.

– Да уж конечно.

– Понимаю. Насколько мне известно, именно вы ведете дело об убийстве Эдика Малютина.

– Веду, – Васин равнодушно пожал плечами, как будто хотел сказать – «мало ли, что я веду».

– Видите ли, в чем дело... У меня нет детей, а Эдик был мне почти сыном. Вы понимаете, какие чувства я сейчас испытываю... Я не так давно знаю его, но тем не менее... Я сам привез его из Баку, когда там начались разборки из-за Нагорного Карабаха. Я встретил его случайно и сразу понял, что этого парня нужно спасать. Он был просто большим ребенком и сам не понимал, чего хотел. Он то угонял машины, то торговал марихуаной, то собирался записываться в наемники и идти воевать за кого угодно.

В гостинную вошла очень красивая женщина примерно одного с Васиным возраста. Она несла расписной поднос с бокалами, бутылками и коробкой сигар. Васин вновь почувствовал себя героем детектива в стиле Агаты Кристи.

Успенцев поспешно встал, ласково прикоснулся к женщине.

– Познакомьтесь, Саша, это моя жена Галина.

Васин встал, попытался что-то сказать, но Успенцев остановил его.

– Я должен вас предупредить, Саша. Моя жена ничего не слышит. Она глухая. Однако этот брак у меня самый счастливый, хотя уже и третий.

Он поцеловал жене руку, и та, улыбнувшись, вышла из комнаты.

– Выпьете что-нибудь?

Васин вздохнул. Он бы с удовольствием попил сейчас пивка или хотя бы шампанского – после вчерашнего это было бы очень кстати. Но не хотелось ронять честь мундира. Поэтому он ответил:

– Нет, спасибо. Я на работе.

– Как угодно. Может быть, кофе? Сейчас принесут. Итак, я говорил про нашего Эдика. Галина, кстати, тоже знала его. Я привез его из республики и сразу попытался поставить на ноги. Я давал ему деньги, сводил с нужными людьми, оказывал всевозможную помощь... При этом я не афишировал нашу дружбу. Чтоб у него не возникало комплексов «мальчика по протекции»...

«Вот она – тайная «крыша» Малютина», – запоздало догадался Васин.

– Не сразу у него все получалось, – продолжал Успенцев, – но худо-бедно он начал становиться человеком. Несколько недель назад он принес мне деньги, сказал, что хочет отдать долги. И знаете, я взял. Нет, не из корысти, а... Понимаете, это был как будто символ... Как сказать? Знак того, что человек вырос и уже может отдавать долги. Поверьте, я не потратил эти деньги, они и сейчас лежат в конверте. А вчера он должен был познакомить нас со своей девушкой. Он нарочно не говорил ей, что мы с ним близко знакомы. Мы вернулись с похорон, и... Ужасно, ужасно...

Васин с нетерпением ждал, когда мэтр наконец приступит к делу. Тот отпил вина из бокала и продолжил.

– Саша, я хочу, чтобы люди, погубившие Эдика, были наказаны. И если что-то зависит от меня, я готов сделать все возможное.

– А почему же вы не делаете? Вы наверняка уже все знаете.

– Да, мне кое-что известно. Но далеко не все. И я не сторонник бандитских разборок, хотя иногда их не избежать. На этот раз все должно быть по закону, я так хочу. Саша, скажите, что нужно, чтобы довести расследование до конца? Я готов оказать вам помощь. Могу дать вам на время хороший автомобиль, могу закупить в Москве самые лучшие системы наблюдения и прослушивания, могу оплатить услуги осведомителей. Но только я должен быть уверен, что моя помощь пойдет по назначению. Скажите, какая помощь вам нужна?

Васин растерялся.

– Понимаете, я работаю по своему плану, и он не предусматривает никаких благотворительных вливаний. Помощь, конечно, нужна, но я не готов ответить сразу, какая. Я должен подумать.

– Хорошо. Уверен, вы уже знаете имя убийц Эдика. Теперь вам нужны доказательства, верно? Звоните мне в любое время, и сразу получите помощь. Ближайшие два дня я буду отдыхать здесь. Если не застанете – просто представьтесь, меня разыщут в течение получаса. Вот моя визитная карточка.

Васин взял карточку, хотя его раздирали противоречия. Многолетняя служба в уголовном розыске научила с подозрением относиться к неожиданным благодетелям. Но, что говорить, Успенцев сумел расположить к себе. К тому же, надо отдать должное, он ни разу не попытался выудить у Васина какую-нибудь информацию.

– Более того, я готов поощрить вас лично, – продолжал банкир. – Хочу, чтоб вы знали, что работаете не напрасно. Не спорьте, я в курсе, что милиция неохотно занимается делами такого рода. Вы считаете, что чем чаще бизнесмены стреляют друг в друга, тем чище становится город. Для вас это что-то вроде естественного отбора, так?

– Не так. Лично для меня вопрос в том, кто хозяин в городе – мы или они. И мне не нравится, когда они берут на себя право вершить суд и исполнять приговор. Поэтому не нужно оплачивать мою работу. Я привык жить на зарплату.

– Рад, что вы так думаете. Я тоже считаю, что это право должно принадлежать только законной власти.

Васин с сомнением покачал головой.

– Мне странно слышать это от вас. Насколько я понимаю, вы из тех людей, которые сами хотят быть второй, а то и первой властью.

– Вы преувеличиваете, – ответил Успенцев и оценивающе оглядел Васина с ног до головы. – Знаете, что... Никак не решусь у вас спросить одну вещь. Что заставляет вас заниматься этой работой? Чего ради вы убиваетесь, рискуете? Что вы с этого имеете?

– Немного, – усмехнулся Васин. – Одну звезду на погоне, одну комнату в коммуналке, одну язву на желудке. Один развод с женой.

Банкир покачал головой.

– Одну звезду, говорите? Вы молодо выглядите для майора.

– Я получил досрочное звание за... В общем, за «горячую точку».

– И все-таки, я не понимаю. Вы что – фанатик? Не сомневаюсь, это трудная работа, хотя и дармовая. Неужели вы не можете найти другую? Я, например, готов дать вам место в своей службе безопасности.

– Спасибо за доверие. Но быть барбосом на цепи – не для меня.

– Боже мой, а разве вы сейчас не на цепи?

– Возможно. Но я на своем месте. Я делаю то, что умею. У меня есть определенный авторитет, не только на работе, но и в преступном мире. Меня считают профессионалом, и я могу гордиться своим положением. И потом, это просто интересно. Мы все азартны, а в моей работе хватает места и для этого. Я всегда в поиске, всегда в напряжении – кто кого, у кого крепче нервы, воля – у меня или у той суки, которая украла, убила, изнасиловала. Разве это так плохо?

– Может, хорошо. Вы так романтично мне все расписали, но я знаю, как все обстоит на самом деле. Вы говорите, «азарт»... Это же не игра, это унылая, изнурительная... Нет, даже не работа, я не знаю, как это назвать. И в этой игре часто приходится придумывать правила, недостойные цивилизованного человека, разве не так?

– Иногда, – сказал Васин и встал, давая понять, что ему пора.

– Подождите, – сказал Успенцев. – Я, пожалуй, вас подвезу, мне тоже нужно в город.

Он вышел и вернулся через минуту, переодевшись в легкомысленные джинсы и футболку.

– Знаете что, Саша, – сказал он, садясь в темно-синий двухместный «Форд», – все же вы мне понравились. Я хочу сделать вам подарок.

– Не надо, я не люблю авансов, – сразу ответил Васин.

– Нет-нет, это не плата за усердие. Просто подарок человеку, который мне симпатичен. Возьмите...

Он протянул ламинированный картонный прямоугольник, похожий на визитную карточку.

– Это золотая карточка ночного клуба «Меркурий». Днем и вечером там неплохой ресторан. Я перестал туда ходить, потому что тамошняя публика несколько обмельчала.

– Вы считаете, мелкая публика – подходящая кампания для меня?

Успенцев рассмеялся, плавно выруливая на шоссе.

– Я не хотел вас обидеть, Саша. Уверен, вам понравится. По крайней мере, там не стреляют по лампочкам и не занимаются любовью на столиках, как в других заведениях. Можете ни в чем себе не отказывать, когда принесут счет – отдайте карточку официанту, я все оплачу. Если хотите, можете пойти с девушкой. Есть у вас девушка?

Васин пожал плечами. Девушки, конечно, были, но ему в голову не приходило, что кого-то из них можно повести в ресторан.

К тому же он не любил бесплатных удовольствий – за них приходилось расплачиваться позже. Васин не хотел быть должником и решительно положил карточку на панель.

– Нет. Спасибо, я не люблю ресторанов.

Успенцев покачал головой, но ничего не сказал.

Васин подумал, что будет нескромно вылезать из этой дорогой машины на виду у всего УВД, поэтому попросил высадить его за два квартала. Банкир даже вылез из-за руля, чтобы попрощаться.

– Ну, что ж, – сказал он, взяв руку Васина в свою, – сказать честно, не люблю я вашу организацию. И народ у вас там мутный работает, и людей на допросах бьете, и вообще... Но вот стоит передо мной майор Васин – умный, интеллигентный и даже, кажется, честный человек, которому я искренне желаю успеха и в работе, и в личной жизни.

Васин не захотел оставаться в долгу.

– Знаете, у меня та же история. Стоит передо мной уважаемый в городе человек, вежливый, образованный, щедрый. Хотя знаю, что в наше время богатство и честность рядом не живут. Догадываюсь и о том, что половина ваших помощников – бандиты. И как кредиты вы возвращаете, тоже известно. А все равно, приятно было с вами познакомиться.

В глазах Успенцева на мгновение блеснул лед. Но только на мгновение. Затем он улыбнулся и вложил Васину в руку карточку клуба «Меркурий».

– Это не взятка, не подкуп, просто подарок. Возьмите, сделайте мне приятное.

Он дружески обнял Васина, потом быстро отвернулся и сел в машину.

– Кстати, предложение насчет работы остается в силе.

– Спасибо, я подумаю, – пробормотал Васин, провожая «Форд» глазами.

Он постоял еще несколько секунд, раздумывая, затем повернулся, чтобы перейти улицу, но тут же застыл на месте.

На другой стороне стояла, глядя на него, Софья Курская. Это была не та Софья, которую он видел в квартире на площади Маркса. Перед Васиным стоял как будто другой, более удачный, вариант того же человека. Короткая юбка, просторная блузка, длинный серый плащ превратили костлявость в хрупкость. Красивое каре заставило изящную головку держаться гордо, и в то же время очень мило. Дорогая, но умеренная косметика сделала бледность аристократичной. Но самое главное – глаза. Какие-то неуловимые штрихи вдруг добавили в них ту каплю порочности, которая заставляет мужчин терять контроль над собой, забывая про дом, жену и работу. Они как будто звали к себе, несмотря на общий неприступный вид. Всего лишь капля порочности в гордом облике женщины-аристократки...

И вот теперь это умопомрачительное создание стояло напротив Васина и глядело на него с изумлением и явным интересом.

Васин быстро все понял. Она видела в нем уже не ту загнанную ищейку, прибегавшую к ней с ворохом бумажек для допроса. Мент, которого подвозит на своей машине сам Успенцев, – уже не просто мент. Это мент, к которому надо держаться поближе.

Васин, наконец, понял, с кем он пойдет сегодня в клуб «Меркурий».

Он небрежно сунул руку в карман, улыбнулся и направился прямо к Софье...

* * *

Вечером он заехал за девушкой на новеньком «Ниссан-Патроле». Машину ему выделил Успенцев, когда Васин сообщил, что нашел удачное применение для его золотой карточки.

Софья заигрывала, кокетничала, Васин с удовольствием поддерживал ее настроение, хотя не сомневался, что это просто актерская игра. Ему не составило труда уговорить ее прогуляться с ним в ресторан «Меркурий». А точнее, ему вообще не пришлось ее уговаривать. Она была готова на все. Установить с ней дружеские отношения удалось легко и непринужденно.

По дороге они болтали о погоде, о фильмах, автомобилях. Васин искал момент, чтобы невзначай перейти к интересующей его теме.

Клуб располагался в главном флигеле бывшего Дома культуры железнодорожников. Сквозь щели в шторах проскакивали вспышки цветомузыки, доносились вздохи бас-гитары.

– Сумочку можете оставить в гардеробе, – посоветовал Васину на входе квадратный парень – то ли швейцар, то ли вышибала.

– Нет-нет! – запротестовал Васин. – У меня там радиотелефон.

Заведение и в самом деле оказалось уютным. Васин провел Софью через пустой холл, и они окунулись в полумрак банкетного зала с кожаными диванами, резными деревянными панелями на стенах и сияющей стойкой бара.

Васин быстро оглядел публику и понял, что народ здесь собирается, действительно, мелковатый. По одежде, прическам, отдельным фразам было видно, что это в основном мелкие оптовики, шоферы, охранники, а также «кидалы», «бомбилы» и прочее жулье. Некоторые лица оказались знакомы Васину по картотеке.

Они вполне могли бы проводить досуг со своими вульгарными подругами в заведениях подешевле, но, видимо, здесь, на кожаных диванах по-особому чувствовали свою значимость.

Потом Васин начал замечать и другие признаки обмельчания. Слишком сильно пахло чем-то жареным из кухни. Слишком громко и пошло играла музыка – аккуратные мальчики из ансамбля печально пели о том, что «любовь – обман», надрывно завывая.