Текст книги "Москва—Апокалипсис"

– … иста сорок миллиметров осадков. Бар-ранов! Повтори, что я сказала!

– А? А чего я?! И пожа-алуйста… ну… Триста сорок миллиметров осадков.

– Что – «триста сорок миллиметров осадков»?

– Что?… ну… Осело.

– Что значит – осело?

– А? Ну. А! Значит, выпало.

– Куда выпало?

– Куда-куда, Марь Иванна, ну че придираетесь. Вниз, конечно.

– Прекратить смех! Конкретно – куда вниз?

– Ну. На Москву, значит. Конкретно.

– Сядь… Сядь! Все слушают! Итак, с началом сезона дождей, в конце весны, мощный северо-западный циклон принес с Атлантического океана огромные массы тяжелого влажного воздуха. Разразился субтропический ливень. Его сила и продолжительность были… не стихали. И в течение первых суток на Москву извергнулось… выпало триста сорок миллиметров осадков. Это составляло больше месячной нормы, а возможно – и двухмесячной. Канализационная система оказалась не в состоянии справиться со стихийным бедствием. Многие улицы быстро затопило. Москва-река с притоком Яузой вышла из берегов… Луцкая – что такое приток?

– Это одна река, втекающая в другую.

– Новицкая, попробуй описать своими словами картину стихийного бедствия.

– Гром гремит, земля трясется! Сверкают молнии! Черные тучи закрыли небо. Везде потоки воды, они несутся между домов. Вместо улиц реки, вместо площадей озера. Торчат крыши автомобилей, они плывут и тонут. Жители по колено в воде, и по пояс, и тоже плывут, и спасаются на столбах и рекламах. Волны перехлестывают через набережные и заборы.

– Очень хорошо. Садись. Бакурина. Попробуй представить нам картины стихийного бедствия в подземных переходах и бейсментах.

– В подземных переходах, конечно, затопило. Прохожие не успели спастись и утонули… мокрые, испуганные, жалкие, они боролись за жизнь и захлебывались… господи, ужас какой! Вода с ног сбивает, поднимается, дышать нечем, спасать некому, ужас. Бейсменты тоже затопило…

– Используй русское слово «подвалы».

– Но вы же сами сказали «бейсменты».

– Не надо слушать, что я сказала! Надо слушать, что я говорю!

– Пожалуйста. Подвалы. Тоже, естественно, затопило, я думаю.

– Она думает… А в подвалах что?

– Что? Ну… всякие старые вещи затопило.

– Какие старые вещи в подвалах столичного мегаполиса, Бакурина?! Романов!

– В подвалах столичного мегаполиса были многочисленные богатые магазины, рестораны, общественные туалеты и склады товаров. Все они оказались затопленными наводнением. Много хороших вещей размокло и погибло. Некоторые продавцы и покупатели утонули, и многие официанты, сторожа и посетители туалетов.

– Молодец. Садись.

– А еще сантехники не могли справиться с авариями канализации!

– Очень хорошо! Садись. Слушаем дальше. Повысился уровень акваторий Химкинского и других водохранилищ. Прилегающие районы оказались затоплены под толщей воды и волн. Уровень рос, и через двое суток вода поднялась на семь метров выше ординара… Сафонов! Что такое ординар?

– Это? Хм. Вообще-то это врач в больнице. Типа должности.

– «Типа должности» – это ординатор. Гарявин!

– Ординар – это… ординарный… обычный… когда все обычно.

– В общем правильно. Это линия обычного уровня воды. Итак. В результате глобального потепления климата и таяния арктических льдов циклон из Восточной Атлантики… ничего, еще раз послушай! продолжал поставлять массы переувлажненного воздуха. Вступая над Средне-Русской Возвышенностью в область пониженного давления… да – где возвышенность – там пониженное, а где пониженность – там наоборот возвышенное, пора запомнить! и хватит перебивать учителя! На чем я?… Влага конденсировалась и выпадала в виде осадков. Переходим к спасательным работам. Спасательные работы в Москве начались уже на вторые сутки. Был мобилизован весь речной транспорт. Военные части направили на помощь населению свою десантную технику. В высотных зданиях были организованы пункты спасения, питания и первой помощи. Туда доставляли пострадавших, и врачи оказывали им помощь. Отовсюду доставляли лекарства и сухие вещи, отопительные и осушительные приборы.

– Вот их током, поди, в воде било от приборов…

– Прибор для тебя, Корнеев, назывался электрический стул. О нем пусть тебе на физике расскажут. Была налажена эвакуация пострадавших воздушным путем, поскольку железнодорожные вокзалы также были затоплены…

– Марь Ванна! А аэропорты что, не затопило?

– По мере подъема воды и расширения затопленной площади акватория расширялась. Лежавший в низменной местности ближний и основной аэропорт Шереметьево был затоплен на четвертые сутки непрекращающегося ливня. Все аэропланы с него успели взлететь, унося многочисленных спасенных в безопасные места. Романов! Перечисли нам аэропорты Москвы XXI века.

– Шереметьево, Быково, Домодедово, Медведково, Бородино.

– Ермакова, поправь.

– Не Медведково, а Сараево, от названия первого в Москве аэровокзала. А Медведково – это был охотничий заповедник правительства. А в Бородино не летали, там были районы пенсионеров.

– Садись, хорошо. Дома всем повторить материал прошлого урока. Продолжаем. Затопление подземных магистралей вызвало нарушения в электроснабжении мегаполиса. Да, Корнеев, било током, било, и ничего тут смешного! Целые кварталы стояли ночью в темноте. А короткие замыкания действительно поражали отдельных жителей. Перебои с продовольствием вызвали трудности с питанием. Кое-где самостоятельная эвакуация жителей принимала даже панический характер…

– А чего панический-то?…

– А вот тебя бы самого утопить!

– Но ведь организация была?

– Ти-хо! Организация была четкая, но были и сбои. Вот представьте себе. Станции под водой. Торчат лишь крыши вагонов и паровозов, их трубы уже не дымят. Над шоссе – только кабины больших грузовиков. Новицкая – попробуй представить нам своими словами картину стихийного бедствия.

– Буря мглою небо кроет! Низкие тучи цепляются за верхушки небоскребов. Ливень хлещет. Люди спасаются на верхних этажах. Военные плавающие платформы и речные трамвайчики снимают мокрых трясущихся людей с детьми и домашними животными…

– Как дедушка Мазай зайцев…

– Корнеев, дневник мне на стол! Продолжай, Новицкая.

– Спасатели и солдаты сажают в свои суда сначала женщин, детей, стариков и больных. Их отвозят… Maрия Ивановна, а куда же их отвозили, раз даже аэропорты затоплены?…

– Да, дети, их приходилось отвозить далеко, до сухих мест. Садись, Новицкая. Но, дети, да, это была трагедия, и вывезти всех при таком бедствии не было возможности.

– Ничего себе… А правительство?

– Правительство было заблаговременно эвакуировано в Петербург, чтобы руководить спасением. И Кремль… Гарявин! Встань! Как выглядел Кремль?

– Кремль была старинная русская крепость красного цвета с высокими башнями и неприступными стенами. А на башнях были орлы со звездами… их называли двухзвездные орлы.

– И вот представьте себе: вы озябли, промокли, а ветер свищет над бескрайними волнами, и только древние шпили башен торчат над ними, а на них золотые орлы с рубиновыми звездами. И на этих шпилях и огромных орлах тоже спасаются мокрые, озябшие люди и безнадежно взывают о помощи, и ветер заглушает их слова, и дождь льет и льет. А вода все поднимается!.. И катера ходят от одного шпиля к другому и снимают утопленников…

– Так они ж еще не все утонули?…

– А вертолеты чего же?

– Совершенно верно, я не успела сказать. Множество вертолетов заполнило воздух своим гулом. Отважные вертолетчики спасли множество терпящих бедствие. Работая день и ночь, в свете прожекторов, с тысячами тел на тросах и веревочных лестницах, они взмывали…

– Марь Иванна, а в Москве было метро?

– Что?

– Метро.

– Метро. Это был очень прогрессивный для XXI века вид транспорта. Конечно, в мегаполисе было прекрасное, огромное метро.

– И его тоже затопило, и там все утонули?

– Нет. Кх-м. Не совсем так. В конце концов, конечно, и его затопило. Но когда начался потоп, из моековского метро почти все, к счастью, успели подняться и спастись.

– А как они успели спастись, если наверху, даже не в подземных переходах, а вообще везде, многие все равно утонули?

– Конечно, некоторым из них позднее не удалось спастись, но многие спаслись, особенно вначале.

– А сколько народу жило тогда в Москве?

– Население этого одного из крупнейших городов мира достигало тогда двух миллионов человек.

– А папа говорил, что на некоторых сайтах указано тринадцать миллионов.

– Это у твоего папы татуировка на пальцах? Понятно, откуда у тебя такие взгляды. Меньше надо по сети шарить, а больше учебники читать. Так вот – из этих двух миллионов было спасено более одного миллиона восьмисот тысяч человек. Сто тридцать тысяч пропали без вести. Всего погибло порядка семидесяти тысяч жителей. Эта страшная потеря заставила поэта написать полные пафоса стихи: «Никто не забыт и ничто не забыто!».

– А кошки и собачки?

– И крыски. Тоже утонули. И слон в зоопарке утонул на хрен.

– Корнеев! Завтра придешь с родителями! Ничего святого для тебя нет! Мы говорим о трагедии, которую пережила в прошлом наша родина – и твои циничные шуточки!..

– Марьиванна, а в Москве был зоопарк?

– А Общество охраны животных не спасло его?…

– Общество само утонуло на хрен.

– Корнеев – вон из класса! Я тебе еще дверью похлопаю! Я так похлопаю! Что? В Москве был прекрасный зоопарк, самый большой и передовой в Европе. Жители любовно называли его просто «зоо». Да… Вот негодяй, честное слово… Если уж ты спросила… хотя это и факультатив, но я расскажу. Директором зоопарка был знаменитый русский ученый-биолог Ноев. И когда начался потоп, он сумел спасти животных остроумным и самоотверженным способом. Он договорился с большим плавучим рестораном, и они приняли на борт всех животных, по паре каждого вида, самку и самца, для спасения видов. А чтобы обойти запрет на спасение кого-либо кроме людей, оформили животных как мясо живым весом. Ресторан назывался «Ковчег». Эта история стала легендой. Позднее она даже вошла во многие книги как сказание о Ноевом «Ковчеге».

– Вот здорово!..

– Новицкая, если ответишь на следующий вопрос – ставлю тебе пять. Почему Москва называлась «белокаменной»?

– Древняя столица России была прекраснейшим городом мира. Миллионы туристов из всех стран восхищались ею. Она была удивительно светлой и чистой, и большинство ее зданий было построено из мрамора, а небогатые жители к Рождеству и на Иванову ночь красили свои домики по традиции белой краской.

– Откуда мы это знаем?

– Из многих описаний. А в первые года после затопления самые высокие здания светились белым сквозь толщу прозрачной воды.

– Пять! Затопление Москвы осталось отраженным во многих произведениях мировой культуры. Таковы картина художника Бакста «Античный ужас» или опера Римского-Корсакова «Садко». Английский писатель Уэллс создал роман «Маракотова бездна», а греческий философ Платон – диалог «Атлантида», поскольку воды Среднерусского моря сомкнулись с Атлантическим океаном. По внеклассному чтению в этой четверти вам предстоит прочесть роман русского писателя XXI века Александра Беляева «Человек-амфибия», написанный по следам этих событий – об отважном молодом москвиче Ихтиандре, сумевшем одолеть водную стихию и спасти…

– Звонок!!

– Все сидят!! Записали домашнее задание: «Образование Среднерусского моря», параграфы первый-четвертый. Романов – четыре, дай дневник. На контурных картах нанести место, где была Москва. Урок окончен.

_ A-a-a-a-a-a-a!!

– Корнеев, я тебе влезу в форточку, я т-тебе влезу!

– Миленький урок. «Всех утопить!» Пиратские прихваты…

– А между прочим, по телику была передача, что Атлантида была не в Среднерусском, а в Средиземном.

– А ты чо, не знаешь, что Россия – родина африканского слона?

– Ага, как ничо нету – так оно было у нас самое великое!

– Интересно, а акулы там тогда были?

– Акул, наверно, так сразу не было, но если крокодайлы из зоопарка всплыли – тоже неслабо.

Мраморная лестница. Ковровая дорожка. Наборный паркет. Лепнина дворцовых потолков. Воздух. Рассеянный свет. Толпы в войлочных тапочках. Картины по стенам.

Экскурсовод. Гладкая прическа в пучок. Тонкие очки. Узкие чувственные губы. Бедра обтянуты. Указка. Голос интонирован сублимацией.

– Создание следующей картины было навеяно драматическими событиями далекой истории. В XXI веке столица России находилась в Москве. Политическое и экономическое значение Москвы в этот период уже падало, но оставалось еще большим. Сохранились многочисленные изображения и описания огромного богатого города, гордого своей былой славой. Население Москвы составляло несколько миллионов человек, в ней было много многоэтажных домов и общественных зданий. Были водопровод, канализация, телевидение, общественный транспорт, городские власти выделяли средства на благоустройство. Скученность населения в жилых и деловых кварталах была очень высокой.

Сначала жители не придали значения тому, что по ночам раздается подземный гул и в западной части города, над Воробьевой горой, в небе возникало красноватое свечение. Многие думали, что это подземные работы или иллюминация в честь одного из многочисленных праздников. И даже когда через несколько ночей раздались взрывы и в небо ударил фонтан огня, большинство не придало этому значения. Картина напоминала праздничный салют и фейерверк, которые устраивались тогда огневыми взрывами на специальных участках. А вокруг Воробьевой горы был лес, она была незаселена.

Но затем, среди ночи, огненный фонтан ударил из вершины горы на сотни метров ввысь. Огромное облако искр озарило окрестности. Почва стала содрогаться под ногами. Раскаленные камни разлетались по черному небу, как метеоры, и поджигали рушащиеся здания. Проснувшиеся жители в страхе заметались в поисках спасения.

Но самое ужасное – по городу катилась волна раскаленного газа, убивая все живое. Несколько вдохов – и человек падал, теряя сознание. Огромная плотность населения, неожиданность бедствия, ночная темнота – все это вызывало панику и мешало спасаться.

В это же время вслед за газовой волной катился вал расплавленной лавы, сжигая и затопляя все на своем пути. Проснувшийся вулкан, молчавший до этого тысячи лет, вел свою губительную деятельность.

Одновременно с извержением лавы из образовавшегося кратера вылетали тысячи тонн пепла. Этот раскаленный пепел накрыл огромный город, как одеялом, не оставляя несчастным шанса спастись. Он покрывал толстым слоем руины и уцелевшие постройки вместе с их несчастными обитателями.

Вот благодаря неожиданности катастрофы, благодаря толстому слою этого пепла, похоронившего и как бы законсервировавшего под собой разрушенный город, археологи и получили уникальный шанс увидеть, как все там было когда-то на самом деле.

Этот древний сюжет и положил в основу самой знаменитой своей картины «Последний день Москвы» молодой еще тогда художник Исайя Лазунов. Посетив на последнем курсе Академии развалины недавно раскопанной Москвы – тогда это было модно, множество туристов ездило – он загорелся романтичным сюжетом и хотел представить картину в качестве выпускной работы. Но работа над огромным полотном – а вы видите размеры, это четыре с половиной на семь с половиной метров…

Меж голов скученных экскурсантов:

– Ни хрена себе!..

– Замучишься столько красить.

– Ему ученики, наверно, помогали.

– Ты смотри – молодой, а как здорово все вырисовано…

– Вот все-таки таланты были раньше!..

– Не мешайте слушать!.. приперлись тут…

– Милая, а может, пойдем, а?

– … отняла у художника два года. Он пожертвовал дипломом – но через два года картина принесла ему большую золотую медаль Академии, а затем – золотую медаль Парижской выставки и полтора миллиона долларов на аукционе Сотби. Заметьте – сейчас она оценивается до тридцати миллионов! (На лицах примолкших зрителей отражается высокое качество работы.)

Центром композиции являются обнаженные атлетические фигуры мужчины и женщины. Немного расставив крепкие ноги, прочно, устойчиво сомкнувшись плечами, поддерживая друг друга среди рушащегося мира, они вздымают в руках серп и молот. Тела их устремлены вперед, они мечтают и стремятся прорваться туда, где можно спасти свою жизнь. Рабочие и сельскохозяйственные инструменты в руках символизируют их принадлежность к простому, трудящемуся народу. Развитые мышцы говорят о тяжести непосильного труда. Красота тел вызывает у зрителя сострадание к цветущей и обреченной жизни.

Правее вы видите мать, пытающуюся закрыть руками своих детей. Взор ее с ужасом устремлен вверх, прекрасное лицо побледнело. Обратите внимание на то, что один из ее малолетних детей принадлежит в африканской расе, другой – к азиатской, третий – к европейской. Это характерно для прогрессивных классов той эпохи, Москва была пестрым интернациональным городом. Отсутствие рядом с ней мужа в ночное время заставляет предположить, что она придерживалась свободных взглядов и получала помощь от городских властей на воспитание детей.

С другой стороны – худощавый мужчина в кожаной куртке пытается выскочить из автомобиля. Крышу автомобиля пробил раскаленный камень, сейчас раздастся взрыв, рот мужчины разинут в крике.

Ночная улица озарена огнем. Как факелы, горят деревья городских насаждений – видите, какой ровный ряд? Полуодетые жители пылающего дома пытаются выносить свои вещи. Люди в касках рядом с большой красной машиной – это пожарные, один из них направил на пылающий дом струю воды из шланга. С балкона к пожарным взывает пожилая женщине в белом балахоне, ее белые волосы стоят дыбом – она предчувствует неминуемую гибель.

У левого края полотна, выше, вот здесь, – поток раскаленной лавы сметает крошечные постройки. Как муравьи, гибнут в волне пламени корчащиеся фигурки. Вспыхивают, плывут и плавятся в море жидкого огня автомобильчики.

Ночная река, разделяющая город, от отблесков огня кажется красной. В воде множество голов – видите черные точки? – это горожане пытаются спасаться вплавь. Небольшое судно пытается оказывать им помощь, люди карабкаются на борта и падают, но им уже тоже ничто не поможет, фигурка на верхней площадке судна – это капитан, можно различить его фуражку – схватилась за грудь, у нее подламываются колени. Облако раскаленного газа движется над рекой, его след отмечен клубами пара.

У правого края, тоже повыше, вот здесь, – художник изобразил железнодорожный вокзал. Блестят рельсовые пути, видна часть циферблата на башне, пространство здесь заполнено сплошной толпой, многие с вещами, детей поднимают над головой. Люди лезут в двери и окна уходящих поездов. Отчаянно кричит мужчина в красной рубашке, попавший под колеса вагона. Женщина на перроне протягивает младенца в тянущиеся из выбитого окна вагона руки.

На заднем плане рушится переломившийся пополам гигантский шпиль, обвешенный наподобие опят такими кружочками. Так выглядели в XXI веке телевизионные антенны – это главная телевышка города, ее высота достигала полукилометра.

Впечатленная толпа экскурсантов, заскучавшая было, приободряется.

– Ни хрена себе!.. Полкилометра в высоту!

– Да уймись… кто те километры мерил…

– Барахло бросить – и бегом все за поездом! Спаслись бы.

– В живописи вы – как свинья в апельсинах… Приперлись.

– Ма-ам, я хочу пи-пи!..

– Милый, я устала от этих ужасов, идем.

– Давай в тот отпуск туда на раскопки съездим, посмотрим.

– Дама, по ногам-то осторожней!

– … Обратите внимание на оригинальную игру света и теней. На первый взгляд, ничто необычное не бросается в глаза. Но если присмотреться. Одна из особенностей этого грандиозного полотна в том, что свет как бы идет с разных сторон, от разных источников, и это создает неповторимый эффект. Вот взрывается – вот она – заправочная станция, ярко озаряя отшатнувшихся людей, они закрываются от взрыва, некоторые пытаются перепрыгнуть через горящие потоки. А задний план озарен гигантским взрывом топливного хранилища, там взлетают в небо крышки огромных цистерн. Композиция как бы окольцована морем огня. А сверху надо всем нависает клубящийся полог пепла, и отблески огня и тени играют на нем. Такой прием – дань модной тогда теории эйдосов Платона: у нас возникает ощущение, что трагедия предопределена сверху, с небес, что в невидимом, высшем мире разворачиваются истинные причины событий, а все происходящее внизу – лишь его следствия, отражения. И недаром, пытаясь постичь события и угадать свою судьбу, большинство людей на картине со страхом и надеждой смотрит вверх, на эти неясные и грозные тени. Что они им сулят? А они не сулят ничего хорошего.

И как апофеоз этого поражения перед волей небес, невозможности противостоять им – изображения воинов, даже целых военных частей… строев… Вот командир во дворе пытается строить своих солдат, но они разбегаются, выпрыгивают из окон казармы. А вот военная колонна проходит по мосту, и боевые машины сбрасывают в воду машины спасающихся жителей – они запрудили мост и мешают движению военных. Быть может, военные пытались предотвратить панику, а возможно, просто получили приказ спасать армию как важнейшую государственную ценность… но те, кто должны быть защитниками – уже никого не могут защитить и пытаются спастись сами.

В «Последнем дне Москвы» достигло вершины мастерство Лазунова как мастера проработки мельчайших деталей. Такая филигранная техника свойственна скорее миниатюрам. Но на монументальном полотне (хотя ее не поняли и издевались критики того времени) эта манера позволяет различить даже выражения лиц небольших, удаленных от нас фигур. Каждая из них исполнена значения, каждая индивидуализирована, у каждой собственное, неповторимое выражение лица. (Недаром после завершения картины художник несколько лет ничего не создавал, лечась от нервного истощения – колоссальные психические нагрузки дали себя знать.)

Вот плохо одетый бедняк, бродяга, бегом уносит охапку винных бутылок из разбитого магазина. Мы видим, что это не просто грабитель, мародер, пользующийся паникой. Он небрит, во рту не хватает зубов, а на правой руке нет указательного пальца. На лице – безумное счастье бедняка и пьяницы, который даже перед лицом всеобщей гибели не отказывается от своего порока.

Молодой охранник от дверей целится в него из пистолета. Сейчас прогремит выстрел! И мы видим на молодом лице беспощадную решимость исполнить свой долг, что бы ни происходило кругом. Вдумайтесь – какая горькая трагикомедия!

А вот дерутся два водителя машин. Их машины столкнулись и помялись в сплошной пробке, парализовавшей улицу. Все хотят спастись! А эти двое, вместо того, чтобы помочь друг другу бежать или сесть в другую машину, изливают друг на друга свою злобу, лицо одного уже в крови, другой замахивается на него каким-то инструментом.

А на постели, за открытой балконной дверью, спят, обнявшись, двое юных влюбленных. Локоны девушки раскинуты по подушке, лицо юноши с твердым мужским подбородком спокойно и счастливо. Они уснули навсегда, и остались счастливыми, не узнав о трагедии. Этот прекрасный контраст потрясает нас.

Центром заднего плана композиции является Кремль – вот вы видите крепостные стены и башни. Из этой цитадели цари и президенты управляли страной, но сейчас не спастись и им – уже пылает высокая колокольня. Охрана на стенах надевает противогазы и держит оружие наготове. Вереница длинных черных машин вылетает из ворот, давя толпу на площади, их проклинает старик с орденами на груди. А над башнями взмывает вертолет с гербом – очевидно, это спасается глава государства. Но в вертолет попадает один из летящих с неба раскаленных камней, он уже накренился и показалось пламя.

– Ап-чхи!.. ржхщи! ох. Извините.

– Все в дыму, война в Крыму…

– Братоубийственная резня – это молдаванин режет барана.

– Х-хи-хе-хе!..

– Вам неинтересно – так не показывайте свою культурность.

– Милый, дай мою сумочку, я сейчас вернусь.

– Да, до фига знал человек…

Экскурсовод поправляет волосы. Взгляд на часы над противоположной дверью. Улыбка, пауза – завершение:

– У кого есть вопросы?

Облегченное шевеление.

– А что это там вроде ракеты взлетает?

Легкое колыхание ненависти.

– Вот это? А. Конечно. Это монумент первому космонавту Земли Гагарину. Так представил его себе художник. Высокая блестящая ракета и человек на ней. От толчков монумент наклонился и рушится, под ним в ужасе пытается раздаться толпа… несколько человек уже придавлены постаментом.

Если вы приглядитесь, то между теней, зданий и туч пепла скрывается множество рушащихся памятников, в которых запечатлена вся история Москвы. Одни гранитные – это был культовый философ Маркс, видите бороду мудреца? Вот торчат только четыре чугунные конские копыта перед храмом – здесь стоял триумфатор Отечественной войны 812… простите, 941 года Жуков. Вокруг кричат жители, пытаясь спасти пострадавших из-под его статуи. А огромное как бы пирамидальное, ветвистое такое бронзовое дерево, рушащееся в воду – это, скорее, плод фантазии художника: тотемный столб в виде мачты с парусами и фигурой покровителя Москвы.

Насладившись этим шедевром… проходите… пожалуйста…