Текст книги "Социология энергоэволюционизма"

Приближение первое

Глава 1

1. Есть в океане некоторые некрупные стайные рыбы, которые при нападении хищников реагируют, по мнению ученых, неадекватно. Им бы разбежаться, чтоб ловить трудней было! А они, наоборот, сбиваются в подобие довольно плотной сферы. Жри себе, акула или тунец, с удобством в куче пищи. Странно… Глупее тараканов, что ли?..

Биологи, те, которые ихтиологи, полагают, что рыбы поступают все же правильно: у хищника разбегаются глаза, и он дезориентирован мельканием массы трудноуловимой добычи под носом – т.е. ему труднее охотиться в куче добычи, чем гоняться за каждой поодиночке. Мол, суньте руку в аквариум и попробуйте сами. Серьезно!

Ученые придерживаются нехитрой точки зрения, что все реакции живого существа прямо, или линейно, детерминированы. То есть вызваны конкретными причинами. То есть: собака хочет жрать – и бежит искать пищу. А вот если кормить собаку регулярно и досыта, а она все равно бегает, имитируя поиск пищи – это их озадачивает и наводит на размышления. Ученым труднее понять, как это ни странно, что реакции бывают к о с в е н н ы е, о п о с р е д о в а н н ы е, с т у п е н ч а т ы е, р а з н о э т а ж н ы е. Есть инстинкт насыщения при голоде. Для его удовлетворения нужны мышцы и легкие, чтоб бегать за добычей. Мышцы и легкие должны работать, чтоб не атрофироваться. Инстинкт – «бегать и искать добычу» – встраивается в собаку полуавтономно: хочет жрать – бегает и получает жратву прямо в пасть без труда – но все равно бегает. Выполняет свою норму по беганью и исканию пищи, выполняет физиологическую программу организма. Служебный инстинкт «бегать-искать» не связан жестко с базовым «жрать», он обеспечивающий, и природа позаботилась, чтобы собаке был потребен сам процесс поиска пищи!

То есть: инстинкт – это не что-то простое, однородное и однозначное типа «бьют – беги». Инстинкты – они слоеные, плетеные, поэтажной конструкции.

От собачек ныряем обратно к рыбкам. В любом действии рыбок ихтиолог хочет видеть прямую целесообразность. А уж в реакции на угрозу жизни – и подавно должна быть целесообразность, иначе не выжили бы рыбки, если б неадекватно реагировали на угрозу! А тут: жрать их после их действий только легче – а они все равно сбиваются в кучу! Вот и надо объяснить, что не легче хищнику стало, а тяжелей! Задача для ведомства Геббельса…

Ответ здесь на двух уровнях. Первый – уровень прямой целесообразности. Умный прячет лист в лесу, а рыбу – в стае. Каждая спасает исключительно себя, прикрываясь другими в их огромном числе. С математической точки зрения – это оптимальное действие для снижения вероятности погибнуть до минимальной, приемлемой. И хоть рыбьи особи очень слабо дифференцированы внутри вида, но кто быстрей и ловчей держится в середине кучи, оставляя между собой и хищником как можно больше других рыбок – тот выживает и дает потомство вероятнее. Естественный отбор в действии, а потомство каждой очень многочисленно.

Это – дифференцированный уровень видового инстинкта. Но есть еще недифференцированный уровень. Общий. А на этом общем уровне каждая рыбка сама по себе – ничто, а природу интересует только стая целиком. В стае можно найти полового партнера и дать потомство, в стае можно при потере партнера найти другого, в стае можно мигрировать по маршрутам обычного кормления и размножения, стая хранит и передает генофонд независимо от гибели любой особи, беззащитной и маленькой, в стае происходит обмен информацией. Стая – это системная организация вот такой безмозглой рыбьей мелочи.

И на опасность эта стая, система, куча, – реагирует всегда одинаково: она сжимается! Угроза жизни? – уплотниться, сжать ряды, повысить концентрацию энергии системы! Вроде: мы сжались плотнее – мы вместе – вместе нам легче выживать, чем более мы вместе, тем вернее противостоим угрозе и опасности – чем плотней мы собрались, тем более един наш общий организм, который и позволяет выживать нам вместе и каждой – только сплотившись вместе, мы можем преодолеть все и жить дальше.

А хищник удобно жрет. И может сожрать и всю стаю, благо она не разбегается. Но в конечном итоге, на круг и в общем, реакция себя оправдывает!

Это называется недифференцированный инстинкт самосохранения. Мы его так назовем.

Такой рыбий рой при появлении тунца или акулы действует глупо! Но эта глупость – продолжение того «ума», который в общем позволяет виду выживать – в бурях, в течениях, во мгле, в зарослях и рифах, среди туч и полчищ прочих обитателей глубин – не теряясь в бескрайних просторах поодиночке и сохраняя сообщество.

2. Итак, в этом зоопарке мы живем. И говорили о судьбе народа, который жрут акулы мирового бизнеса и щуки собственных рек. Заметьте, стая сокращается и частично уже разбежалась.

Все народы собираются в стаи. Но с разным успехом.

Было время – все успехи и провалы народов объясняли национальными и расовыми качествами. И все народы считались неравны, хотя большинство приличных считали каждый себя лучше других.

Потом наступило другое время. Определили, что все люди одинаковы и равно способны к любым занятиям и любому цивилизованному образу жизни. А разница народов – только из-за исторических условий.

И, ознакомившись с этими политкорректными выкладками, можете сходить на огород и освидетельствовать растение хрен.

Вот вам маленькая Европа, и все в ней сходное, и фазы цивилизации сходные, и вот четыре народа: немцы, итальянцы, поляки и румыны. И у них категорически разный уровень порядка, бардака, коррупции, управляемости государства и так далее.

И не в том даже дело, что национальные характеры разные. Они как-то по-разному организуют свое общежитие.

3. Людей тянет до кучи. Есть потребность в общении. Даже если не надо решать никакой общей задачи – поселок в тайге ставить, на мамонта хором охотиться, собираться для взаимного облегчения труда – а все равно: поговорить, рассказать-послушать, перед кем-то повыпендриваться. Один любит посмешить, другой – покомандовать, третий – поучить. Скучно без людей, одиноко, что за жизнь и чего в ней добиваться тогда.

Психологическая потребность в группе. Имеет в основе бескорыстный, рефлекторный характер. Ничего человеку не надо – а хочет «роскоши человеческого общения».

Но. Человек – существо в принципе групповое. Без группы он бы в природе не выжил, и уж подавно не поднялся. Без группы нет и языка – нет потребности в нем.

Инстинкт выживания, присущий любому существу, имеет в человеке и такой аспект (струю, этаж), как групповой инстинкт. Чья группа крепче, где упорней защищают каждого, где храбрее защищают свою территорию и неотразимей захватывают чужую, где больше заботятся о благе команды в целом – те выживают вероятнее.

Группа – это система. Система – это собрание элементов, имеющее более сложную структуру, более высокий уровень энергетики вследствие этого структурирования, обладающее новыми качествами, чего не было у составляющих ее элементов и их простой совокупности.

Простейший пример человеческой системы – армия. Строй. Фаланга. Она категорически не равна толпе воинов той же численности и с тем же вооружением – она их сметет и перебьет! Структура сомкнутого строя, единообразия щитов первой шеренги, подобранных с шагом длины копий, торчащих вперед стеной, и слитного движения в ногу – многократно увеличивает силу фаланги, где сила есть способность совершать действие и преодолевать сопротивление.

Характерно, что развитие военного дела и общегосударственного устройства всегда шли параллельно.

Люди сбиваются до кучи, думая, что это они просто так. Или думая, что это они по своему разумению стараются лучше устроить совместно свою жизнь. Но в самой основе и глубине – групповой инстинкт выживания и заставляет их сбиваться в систему.

4. Интеллектуальная и трудовая энергичность отдельных людей еще не гарантирует им создание прочного и процветающего государства. Вот к чему мы ведем. Этих качеств недостаточно.

Римляне не были гениями мысли и труда. Но создать условия мыслить и заставить трудиться они смогли. Весь досягаемый мир организовали в свое государство. Суперсистема.

Греки создали культуру и цивилизацию Средиземноморья на небывалом, эталонном уровне. А их полисы вечно ругались и воевали между собой – цивилизация самоистощилась и легла под порожденный ею же Рим.

Люди многих провинциальных народов, попадая в Рим начала эры, возвышались и преуспевали очень часто. Но – в Римском государстве, влившись. Их народы создать свои подобные государства не сумели. О да, по разным причинам. Но факт.

Мы часто говорим о национальных характерах. Отмечаем экспансивность, порывистость, темперамент и некий анархизм латиноамериканских народов. Трудно представить латиноамериканца нешумным, терпеливым, законопослушным, трудолюбиво-бережливым и дисциплинированно-скромным.

А теперь полюбуйтесь на латиноамериканские государства. Все они когда-то списали свои конституции с американской. А результат? Диктатуры, коррупции, бунты, долги, перевороты, банановые республики.

Они глупее других? Да с чего бы. У них нет возможностей для просвещения? Сколько влезет. Суровая природа? Нам бы такую. Войны? Ну, порезать друг друга они любили, крови там были пролиты моря. За что? Нам с другого материка сразу и не разобраться. Люди всегда найдут повод для резни.

Эти потомки испанцев, индейцев и африканцев дали смесь, где очень легко с коррупцией, но очень плохо с приличным государством. Как они танцуют! Как они играют на гитарах! Как они эротичны и жизнерадостны!

А для создания мощной государственной системы требуется известная сдержанность, самоограничение, умение ценить общее выше личного, способность суммировать усилия свои и массы других людей и вверять управление лидерам.

Требуется комплекс не отчаянного единоборца, но воина фаланговой шеренги, удовлетворенного непобедимостью своего строя.

5. То есть – нужно умение играть в команде? Жить общиной?

О, нет. Больше. Гораздо больше. Нужна высокая энергетика. И отвечающий за себя индивидуализм. И самоутверждение через подчинение старшему над собой. И осознание и убежденность в справедливости устройства твоего государства и его действий. И жажда коллективного лидерства – и уверенность в его возможности. И патриотизм. И многое еще. И в известных (а на самом деле неизвестных, в меняющихся применительно к конкретным историческим ситуациям) пропорциях.

Мировоззрение командного лидерства, где один за всех и все за одного.

Жить вообще, жить государством, жить справедливо, жить полно и счастливо, быть первым среди равных и равным среди первых, поступать во благо себе и во благо всему сообществу, отвечать за все и защищать всех и быть защищаемым всеми – и все это одно, это воедино. Вот что я называю системообразующим инстинктом.

Следовать ему должно быть для «человека государственного» так же естественно, как стайной рыбе держаться своего роя, уплотняя его при опасности.

Все перечисленные – аспекты одного и того же подсознательного, инстинктивного стремления выжить группой.

6. Есть народы музыкальные. Народы воинственные. Народы трудолюбивые. Народы философствующие. Им всем свойственны все черты, но какие-то развиты в общем более, чем у других.

Есть народы более склонные к крепкой государственности, и менее склонные. Люди «менее государственных» народов как индивидуальности ни в чем не уступают «более государственным». Вот только равной по эффективности и удобствам государственности у них не получается. А поодиночке в чужую вписываются вполне.

Это генетика. Это тысячелетняя селекция и естественный отбор. Это пришельцы и завоеватели. Победы и поражения. Ландшафт и климат. Влияние подчинения и повелевания. Численность и территория. Экономика и военная мощь. Питание и политический строй. Религия и культурные традиции.

Огромное множество условий и комбинаций формирует и сохраняет то, что и является с и с т е м о о б р а з у ю щ и м и н с т и н к т о м народа во всех его нюансах.

7. Подобно тому, как человек самоутверждается через индивидуальные поступки и работает над собой, крепя волю и тело и развивая ум для больших достижений, – так народ, руководимый коллективным системообразующим инстинктом, создает крепкую государственность и развивает ее, потому что только через крепкое государство народ может достигнуть вершин и занять достойное место среди прочих.

Чем прочнее и могущественнее государство – тем больше в этом мире, как член этого государства и в его составе, может совершить отдельный человек.

Системообразующий инстинкт – форма стремления человека к максимальным действиям.

Ну – и почему одни стали создателями великих цивилизаций, а другие остались в каменном веке? Сначала считали: какими Бог всех и вся создал – такие и есть. Потом Дарвин с эволюцией и обезьяной, – и тогда решили, что одни расы способны создать цивилизацию, а другие нет. Потом политкорректные ученые сказали, что все дело в условиях: вот где природная среда благоприятствовала, там и стали развиваться, а где трудно – там нет: а люди везде одинаковые. А между ними, в первой половине XX века, самые разумные во главе с Тойнби размыслили, что один фактор не решает всего, а дело в конкретной совокупности всех факторов, запускающих развитие цивилизации. Но прежде всего – Вызов-и-Ответ: природа чем-то затрудняет жизнь народа (море, река, степь, засуха) – а народ в ответ на затруднение чего-нибудь предпринимает, и тем самым цивилизуется: корабли, земледелие, мелиорация, объединение. А кто не сумел оптимально вызово-ответить – или вымер, или стал упертыми полудикарями, как эскимосы или бедуины, вписавшиеся в трудные условия более-менее равновесно.

К этому всему есть что добавить, и есть что уточнить, пока нам впаривают, что бушмен от Ньютона отличается чисто внешне, а внутри точно такой же.

1. Расовый фактор. Условия условиями, но важно же и то, кто именно поставлен в эти условия. Герой и трус, слабый и сильный, умный и глупый в одинаковых условиях могут вести себя очень по-разному. Расы, если этим расплывчатым словом обозначать сходные внешне и по культуре группы народов Средиземноморья, Африки, Океании, Юго-Восточной Азии, Северной Европы, Среднего Востока и Америки – разделились десятки и сотни тысяч лет назад.

Особенности ландшафта, климата, питания, враждебного окружения или его отсутствия, – да недостатка или избытка микроэлементов в воде и пище, наконец! – формировали расовые отличия и особенности. Не говоря об исходных отличиях первобытных предков – которые у разных ветвей человеческих на разных этапах развития были иногда разные.

Главное что? – Энергетика расы. То есть средняя энергетика группы и народа, энергетика по высшему индивиду и энергетика по низшему. А для выживания в разных условиях – оптимальна определенная энергетика: где побольше дергаться надо, а где наоборот – поменьше. Энергетика определяет эволюционный потенциал.

Далее – играет роль степень культурного оформления этой энергетики, т.е. культурное оформление психической активности – и биологической активности на уровне обмена веществ. Чем выше энергетика в упомянутых аспектах – тем быстрее и мощнее она пойдет в создание-придумывание-переделывание всего. Интеллектуальный и креативный аспект энергетики народа играет, ясен день, огромную роль.

(До жути яркий и неполиткорректный пример – судьба Либерии. Создана в середине XIX века «репатриантами» из США – цивилизованными афроамериканцами, христианами и демократами. Флаг, конституция, государственные институты – все скопировано с американских. Намерения – благороднейшие: создать современное цивилизованное государство в Африке, а там авось и следующие пойдут. Была материальная и культурная помощь из США на первых этапах. Итог сегодня: нищета, безделье, коррупция, преступность, очередной президент недавно оказался вообще людоедом (!), государственный бизнес – торговля дешевым флагом.)

2. Природный фактор. Ну какую цивилизацию ты в тундре создашь? Или в голой пустыне? В непролазных джунглях тоже трудно… хотя исконные южноамериканцы возвели там огромные государства. Надо – чтобы река, и море рядом неплохо, и злаки чтоб вызревали, и скот мог пастись. Температура-влажность чтоб подходящие, и места хватало на сравнительно большой народ. И еще очень полезно – природное ограждение от возможных соседей-врагов: морем, или горами, или пустыней от них отгородиться. Но чтоб через эту полосу отчуждения все-таки можно было передвигаться, чтоб в изоляцию от всего остального мира не попасть.

Однако на Волге, на Темзе или на Миссисипи условия были прекрасные, – а цивилизации там возникли гораздо позже, чем в Египте или Греции (если, кстати, североамериканских индейцев считать за цивилизацию, что есть натяжка по отношению к каменному веку и племенному строю). На Таити дивный климат, и еще на некоторых островах океана, и жизнь там нетрудная, и народ иногда разумный, а цивилизации не получалось.

3. Толчок. Все цифры будут усредненными, все теории – не стопроцентно достоверными. Ну, кроме бесспорных для науки фактов: что было оледенение, и был его конец.

Сейчас мы возьмем теорию катастрофизма Кювье, теорию эволюции Дарвина, теорию Вызова-и-Ответа Тойнби, и еще немножко теорию пассионарных толчков Гумилева. И замешаем это на синергетике Хакена. И капнем представления об эволюционном ресурсе – а он тем больше, чем менее жестко вписан вид-группа в биоценоз – или тем больше, чем больше независимость вида-группы от всех-всех условий окружающей среды (см. «Адаптационный ресурс»).

И получается вот что. Мутации происходят постоянно. Катастрофы дают преимущества одним мутациям и перекрывают жизнь другим, – они есть повороты эволюции. Оказавшиеся полезными мутации дают ступень эволюции. Эволюция идет только по линии подъема энергопреобразования.

А теперь – два слова о системах над-биологического, социального уровня. Что есть природная катастрофа для социальной системы? Спасаться надо, выживать как-то надо, или переезжать, или менять что-то в образе жизни.

Какие варианты? Или сдохнуть. Или уйти в те места, где можно жить привычным образом. Или со всех сил приспособиться к тому, что есть – под руками под ногами, или же на новом месте, куда прикочевали, а дальше видно только еще хуже. Или на самом приличном из мест – напрячь силы и мозги для выживания группы-народа. И вот если последний вариант удался – мы говорим о зарождении цивилизации.

Природная катастрофа запускает социальную мутацию.

Под катастрофой надо понимать не «конец всему», а такую перемену в окружающей среде, которая не позволяет группе выживать прежним способом. Тепло и рост бананов в Гренландии будет катастрофой для эскимосов с их укладом: уклад придется сменить: ни тебе меховой одежды, ни охоты на моржей и китов, ни езды на собаках. Хрен его знает – так и вымереть можно ненароком. Или жевать бананы бездумно и терять охотничьи навыки.

…Итак, около 8000 г. до н.э. ледники активно растаяли. Уровень Мирового океана поднялся на 50 (или 150 – наука не договорилась) метров. Влажность резко увеличилась, а площадь удобных мест обитания сократилась. Количественные изменения копились – и кое-где произошел Великий Потоп. Сказания о Великом Потопе есть чуть не у всех народов. При раскопках вполне высоко расположенного города Ур слой бывшей тины-глины нашли в несколько метров толщиной.

Древнейшие цивилизации возникли после Великого Потопа. Допотопные цивилизации и Атлантида – дело до сих пор темное.

Отчасти – сдохли животные, на которых охотились. Отчасти – сгнили корешки и плоды, которые собирали. Отчасти – тесно стало на оставшихся угодьях от соседей конкурентов, поскольку все скучились на уменьшившемся кормящем пространстве.

Одни ушли в кочевники степей. Другие – в охотники тундры. Третьи – в собиратели тропических лесов. Четвертые стали одомашнивать растения и животных, ковыряться в земле и усовершенствовать свои жилища. Напряг этих четвертых направился не в то, чтобы приспособить себя к среде – а также и на то, чтобы приспособить среду к себе.

Рождение цивилизаций есть отчетливый узелок на линии энергоэволюции. Закономерный узелок. Энергопреобразование пошло вверх через цивилизацию.

Здесь вот какая важная закономерность:

Если энергоэволюция Вселенной есть повышение уровней структуризации и энергопреобразования, – – то любое возбуждение частной вселенской подсистемы в конечном итоге есть импульс к повышению ее структуризации.

Толчок, испытанный биосистемой Земли, – по Закону Всемирной Структуризации стал импульсом к усложнению системы, к повышению энергопреобразования системой.

Отдельные «куски» человечества жестко специализировались, вписали себя в ландшафт – и стали тупиковыми, реликтовыми. – Но те, кто был энергичнее и умнее, и кому достался ландшафт поразнообразнее, который позволял и провоцировал действовать сложнее, чтоб выжить, – вот те и зародили цивилизации.

…Есть теория, что Великая Влажность после таяния ледников потом стала сменяться Великой Сушью, которая опять погнала народы кого куда: приспосабливаться. Тут научились орошению и т.д. Ну – это лишь означает, что «двойной толчок» всегда эффективнее одинарного.

Вынужденные более осмысленно и изобретательно трудиться, концентрируясь на больших пространствах, начиная копить минимальные излишки продуктов, используя силу животных, а затем и рабов, вынужденно объединяясь в большие отряды воинов, – они шли к государству и создавали цивилизации.

4. Пассионарность и заимствования. Цивилизация – энергетична. Она стремится, в числе всего прочего, захватить доступную энергию из окружающих социумов. Социальная энергия «перетекает» по коммуникациям от одного народа к соседнему. Это – более совершенные законы, технологии, орудия, приемы. И не только информация – но и представление о том, что можно жить лучше и значить в мире больше. Цивилизация заразительна, цивилизационный порыв задевает соседей. Сообщающиеся сосуды, понимаешь. – Вот этим, скорее, и объясняется близость по времени в возникновении цивилизаций-государств.

Усиление одной цивилизации подстегивает близкую к ней – страхом, соперничеством, жадностью. Конкуренция, которая неизбежна, стимулирует заимствования.

…Про заимствования из прежних времен мы о древнейших цивилизациях знаем вовсе мало. Понятно лишь, что с культурными предшественниками дело идет быстрее и плодотворнее. Хотя это вряд ли решающий фактор. Заимствовать может только тот, кто к этому готов и способен.

А о гумилевской «пассионарности» лучше сказать так:

Пассионарность – это положительная обратная связь между социумами; и между членами социума. Один больше – другой еще больше – и так далее. Гонка вооружений. Борьба самолюбий. Координация действий на максимально высоком уровне энергетики.

5. Не было бы счастья – да несчастье помогло. Цивилизации созданы теми, кого катастрофы не убили, а закалили. У кого хватило сил и ума не приспособиться пассивно – но направить энергию в активное приспосабливание внешней среды к себе. Кому достался подходящий ландшафт – не дающий расслабиться в благоденствии, но и не выжимающий все силы исключительно на приспособление к этим ужасным условиям. Кто стал делать из лимона лимонад.

Катастрофа вынуждает взбодриться и напрячься. Ландшафт вынуждает напрячь ум и силы – но дает возможность земледелия-скотоводства-строительства. Креативная сила, культурно оформляющаяся энергия, – направляется в преобразование окружающей среды на более высоком уровне энергопреобразования. Возможные крохи прежних культур, как кусочки закваски, могут ускорять и оптимизировать этот процесс зарождения цивилизации.

Зарождение цивилизации есть синергетический акт.

Совокупные природные факторы и обстоятельства – оплодотворяются структурирующим воздействием «высокой энергии» – интеллектуально оформленным и психически возбужденным энергопотенциалом человеческой группы.

Зарождение цивилизации означает: мы пускаем свою энергию не на то, чтобы совершать действия к выживанию еще активнее, чем раньше, приспосабливаясь к среде еще плотнее, чем раньше, – но пускаем свою энергию на то, чтобы переорганизовать, переструктурировать окружающую среду, повысив ее сложность, повысив ее энергообмен, и с этого повысившегося обмена снимать энергию для своего существования.

Можно сказать:

Зарождение цивилизации – это переход с экстенсивного способа прокормления на интенсивный. Это принципиальный отказ от равновесия с природой. Это взлом биоценоза и выход энергопреобразования на надбиологический уровень.

…………………….

(Замечания на полях:)

Адаптационный ресурс и креативный ресурс – это вещи несколько разные. Это как разница между глиной и порохом: можно влезть и расположиться в любой щели – а можно разворотить тесное место и обеспечить себе пространство.

Адаптационный ресурс человека в любом расовом воплощении огромен. Представитель любого народа, будучи в младенчестве имплантирован в другой народ, становится полноценным членом этого народа, – усваивая всю его культуру, т.е. диффузируя в его цивилизацию.

Но. Приспособиться и создать – разные вещи.

Способность адаптироваться к цивилизации – еще не есть способность создать цивилизацию.

Особенности нервной системы, обмена веществ, проявлений социального инстинкта, все давление биологической и социальной эволюции предшествующих десятков и сотен тысяч лет, – не могут быть «несущественным фактором» цивилизационной способности конкретного народа.

Передача информации сама по себе не может изменить биосоциальную матрицу народа, этноса, расы.

Игнорирование или принципиальное отрицание этого факта породило многочисленные политические, экономические и этнические трагедии конца XX – начала XXI века. Коррупция, тирания, геноцид, религиозные войны, алкоголизм, голод и анархия, – вот что явилось следствием «цивилизационного равенства» в Африке, Латинской Америке, Среднем Востоке и Океании (в разных пропорциях и ассортименте, разумеется).

Наивно надеяться, что цивилизация может самовоспроизводиться при этнической замене носителя. Исторические иллюстрации здесь ярки и однозначны. Цивилизация, пройдя фазы развития, сходит со сцены вслед за народом, ее создавшим.