Текст книги "Как делили Россию. История приватизации"
Автор книги: Михаил Вилькобрисский
Жанр: Политика и политология, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Глава IV. Приватизация середины 1990-х – бесплатно в руки бандитов и чиновников
Демократия в России закончилась, приватизация мелких и средних предприятий – тоже. Остались крупные, инфраструктурные, оборонные, нефтегазовые, градообразующие предприятия. Детища сталинской модернизации и первых пятилеток. И именно по ним был нанесен основной удар в 1994–1995 годах.
Идея была проста, схем было несколько. Основная проблема заключалась в том, что у «новых олигархов» не было денег, чтобы выкупить эти крупные предприятия по их реальной цене. Оценивать предприятия тогдашние чиновники и олигархи уже научились. Когда владелец крупного банка, желавший стать владельцем предприятия, начинал считать, сколько денег ему понадобится, чтобы выкупить это предприятие, он понимал, что ни у него, ни у его банка или его холдинга этих сумм попросту нет. А что делать, если нет своих денег? Их: а) можно обещать привлечь; б) можно занять у государства; в) можно занять у того же предприятия; г) можно попытаться не платить сейчас, только пообещать, а потом вообще не заплатить. В этом и состоят все схемы отъема государственного имущества, которые применяли тогдашние олигархи-банкиры. Тот период управления Россией народ точно назвал «семибан-кирщина». Его, в свою очередь, условно можно разделить на два периода – до выборов Ельцина и после. Почему – расскажу чуть позже.
А сейчас поговорим подробнее о некоторых персоналиях.
Михаил Ходорковский – в то время это прежде всего банк «МЕНАТЕП» и финансовая группа «МЕНАТЕП». Он тогда руководил комсомольским центром НТТМ (научно-технического творчества молодежи), а сама аббревиатура «МЕНАТЕП» означала «Межотраслевые научно-технические программы». Что такое центр НТТМ в 1980-е годы? Это возможность второй, третьей зарплаты от продажи своих разработок не государству, а другим, пока еще государственным предприятиям, но через юридическое лицо – центр НТТМ, который тогда брал определенный процент за свои услуги. То есть это возможность для предприятия получать дополнительные наличные деньги, что было очень важно в советской тогда еще экономике. Лаборатория в научно-исследовательском институте, в которой я работал младшим инженером в конце 1980-х годов, проводя один договор о научной работе (на государственном предприятии, используя государственную электроэнергию и государственные материалы) через центр НТТМ Красногвардейского района Санкт-Петербурга, платила ему за услуги 25 % от объема договора. Это не было банальной обналичкой, но многие бизнесмены начинали подобным образом. Будущие владельцы «Астробанка» Кирилл Смирнов и Юрий Деревянко тоже начинали как руководители центра НТТМ, кажется, Выборгского района, ну а с руководством центра НТТМ Красногвардейского района очень дружили тогдашние молодые демократы Михаил Маневич, Альфред Кох и их друг Андрей Мамонтович Прокофьев – в будущем соавторы концепции Ленинградской зоны свободного предпринимательства.
В общем, сначала возник центр НТТМ Фрунзенского района города Москвы, потом предприятие «МЕНАТЕП», потом банк «МЕНАТЕП». Банк «МЕНАТЕП» очень быстро, что называется, поднялся за счет интересного финансового трюка. Это был еще Советский Союз, это был еще 1991 год. Летом 1991-го молодые хозяева молодого банка «МЕНАТЕП» поняли, что надо собрать и привлечь в банк как можно больше денежных средств. Банковское законодательство тогда было еще слабое, с небольшими ограничениями, акционерное законодательство – тоже. Руководство банка «МЕНАТЕП» объявило тогда о масштабной продаже акций своего банка на астрономические суммы – сотни миллиардов тогдашних рублей. В чем трюк? Сейчас это сделать было бы нельзя, на фирму с небольшим собственным капиталом можно привлечь ровно столько же денег в форме акций. А банк «МЕНАТЕП» на десятки миллионов рублей привлек миллиарды. Фактически это были ничем не обеспеченные фантики. Но народ покупал эти акции – на тогдашнем фондовом рынке акций почти не было и словосочетание «акции банка “МЕНАТЕП”» звучало загадочно и привлекательно… Это был фактически обман покупателей акций – если бы Ходорковский уже тогда потратил все эти деньги, все равно покупатели акций не смогли бы себе ничего вернуть – выпуск акций не был ничем гарантирован.
Хочу напомнить, что примерно так же начинал Каха Бендукидзе – он зарегистрировал фактически «пустое» юридическое лицо «Концерн “НИПЕК”» с собственным капиталом в сотни тысяч рублей, а собрал миллиарды рублей, которые потом использовал для покупки на ваучеры стратегических предприятий – «Уралмаша» и «Ижорских заводов». Кроме этого, им были куплены предприятия военного судостроения. В последнее время в связи с этим возникли существенные коллизии – предприятие «Ижорские заводы» производит помимо прочего реакторы и другое оборудование для атомных электростанций. «Уралмаш» производит тяжелое вооружение, танки, а владеет всем этим гражданин Грузии, член правительства Грузии, которая напала на Южную Осетию в 2008 году. Представьте себе принадлежащий Круппу Кировский завод или принадлежащую «Сименсу» «Электросилу» в 1941 году.
Но вернемся к Ходорковскому. Еще одна его характерная черта – жестокость, о которой знали все крупные предприниматели. В 1994 году я работал в одном питерском банке, который тогда уже имел шестилетнюю историю. Это был первый кооперативный банк, его хозяева и руководители были уже тогда очень опытными бизнесменами. Осенью 1994 года возникла ситуация, когда для работы с так называемыми казначейскими налоговыми освобождениями – КНО, которыми Минфин тогда финансировал предприятия вместо реальных денег, нужно было открыть счет для учета КНО в банке «МЕНАТЕП», перечислить деньги оборонному предприятию и ждать от «МЕНАТЕПА», что он переведет КНО с депозитарного счета предприятия на депозитарный счет банка, в котором я тогда работал, в течение 5 дней. КНО покупались у предприятия с дисконтом, а потом предъявлялись Минфину для налогового зачета. Риск был в том, что на 5 дней непереведенные КНО «застревали» в депозитарии банка «МЕНАТЕП». Когда я сообщил об этом хозяевам банка, в котором работал, они мне сказали совершенно неожиданную для меня фразу: «Мы этим заниматься не будем». «Почему?» – «Потому что мы Ходорковскому не доверяем. Он жестокий человек, и бандиты у него отмороженные. Если он нас “кинет”, мы ничего сделать не сможем». Я не знал, что сказать, но оценку Ходорковского другими предпринимателями запомнил очень хорошо.
Сама ситуация с этими КНО тоже была достаточно показательна. Откуда взялись КНО? Опять-таки, от безысходности и безденежности. Внешний управляющий – МВФ – запретил Российскому государству увеличивать расходы урезанного бюджета. Но в Минфине тогда еще понимали, что промышленность финансировать надо. В отличие от сегодняшнего времени. Сейчас Минфин не финансирует развитие промышленности вовсе.
И придумали КНО – казначейские налоговые обязательства. Промышленные и оборонные предприятия получали их в оплату госзаказа. Вместо «живых денег». Это лучше, чем ничего: долговые обязательства государства сроком 1 год, под которые можно было получить кредит, а можно передать субподрядчикам или же заплатить ими налоги.
Или продать со скидкой каким-нибудь нефтяным предприятиям, чтобы они заплатили ими свои налоги. Скидки в среднем были примерно процентов 20, но доходили и до 40. То есть оборонные предприятия недофинансировались. Через некоторое время МВФ понял, что реальное финансирование оборонных предприятий все-таки происходит через КНО, и все эти схемы запретил. Вот и ответ на вопрос, кто тогда руководил нашей страной.
Следующая история с «МЕНАТЕПОМ» произошла в 1998 году. Тогда многие банки оказались перед финансовой пропастью – ранее они брали кредиты в валюте, активы держали в российских рублях, в том числе для скупки предприятий и игре на ГКО, а теперь после дефолта и резкого падения курса рубля нужно было возвращать подорожавшие в три раза кредиты в валюте. Многие хозяева банков попросту свои банки ликвидировали, переведя «вкусные» активы – кредиты, акции предприятий – в другие свои фирмы. Так рухнул «Инкомбанк» Виноградова, банк Смоленского – «Столичный банк сбережений», поглотивший незадолго до этого «Агропромбанк», банк Гусинского – «МОСТ-банк». Единственный банк, принадлежавший банкирам «семибанкирщины», который выстоял в 1998 году, был «Альфа-банк» Михаила Фридмана, который выплатил все долги до копеечки. А что «МЕНАТЕП»? На банке «МЕНАТЕП» висели очень хорошие активы – акции крупных предприятий, деньги. Ходорковский все перевел из рушащегося банка «МЕНАТЕП» на свое юридическое лицо – финансовую группу «МЕНАТЕП», а также на другой банк «МЕНАТЕП-Санкт-Петербург». Позже на заседании Государственной думы разбирался вопрос о погашении задолженности банка «МЕНАТЕП» перед вкладчиками на сумму 60 млрд рублей, то есть примерно на 2 млрд долларов.
Вот на какие деньги «кинул» Ходорковский простых людей в 1998 году! Один предприниматель имел счет в банке «МЕНАТЕП», на котором была сумма около 10 млн. долларов. Он поехал в Москву договариваться с Ходорковским, которого знал лично. При личной встрече Ходорковский ему сказал примерно следующее: «Я бы лично тебе деньги вернул, но мы, компаньоны, договорились, что возвращать ничего не будем. Извини». Я не пишу о бандитах, о захвате нефтяных фирм, об убитом мэре Нефтеюганска Петухове, о квартире режиссера Светланы Враговой. Я пишу о том, что сам слышал, о своих впечатлениях.
И «МОСТ-банк» Гусинского, и банк «СБС-агро» Смоленского тоже «кинули» своих вкладчиков в 1998 году. И «ОНЭКСИМбанк» Потанина – Прохорова – тоже.
Интересна история и покойного ныне «ОНЭКСИМбанка». О том, как из небольшого банка можно было тогда легким движением руки сделать банк-монстр, один из системообразующих банков. Все было очень просто. И Потанин, и Прохоров работали раньше в банках, накопив немного денег, они создали не один, а два банка – «ОНЭКСИМбанк» и «Банк МФК» («Международная финансовая компания»). Первоначально это были небольшие банки, и нужно было как-то увеличить их банковские показатели, увеличить их баланс.
Что придумали в начале 1990-х годов Потанин с Прохоровым? Один «свой» банк объявляет о выпуске своих акций на сумму, предположим, 100 млн. рублей и тут же дает кредит другому своему банку, тот на эти деньги покупает эти акции. Другой «свой» банк делает то же самое. Реальные деньги либо никуда не двигаются, либо «прогоняются» по кругу. В результате без всяких дополнительных затрат возникают два солидных банка с большим уставным капиталом и большим кредитным портфелем межбанковского кредитования друг друга. Через некоторое время Центральный банк сделки такого типа запретил, но дело было сделано – из двух небольших банков Потанин и Прохоров на бумаге создали монстра – два банка с большими нарисованными показателями.
После путча 1993 года, когда Ельцин захватил власть у выбранного российским народом парламента, у него были развязаны руки. Ельцин и его приспешники начали усиленно «клепать» под себя Конституцию, страна управлялась указами президента до выборов в новую Думу, где относительное большинство составили в итоге коммунисты, партия Жириновского ЛДПР тоже получила достаточно большое количество голосов, а так называемые «демократические», а на самом деле буржуазные партии получили минимумы миниморум. Народ начинал ненавидеть Ельцина и его клику. Экономические неурядицы продолжались. Экспортные возможности страны успешно перекрывались как Соединенными Штатами, так и европейскими странами. Свои министры тоже внесли лепту в уменьшение экспортного потенциала страны и разрушение промышленности. Богатейшая страна стояла чуть ли не на панели, выпрашивая деньги у Международного валютного фонда, других финансовых институтов и иностранных государств.
В 1993–1996 годах социальные расходы бюджета Ельцин и его клика старались не трогать, понимая, что России лишний социальный взрыв не нужен. Что оставалось? Либо эмиссия – увеличение количества денег в обращении, либо сокращение государственного заказа, в основном оборонного. Осуществлять эмиссию дополнительных денег МВФ России запретил, ставя этот запрет условием получения его займов. И ельцинские подручные начали сокращать госзаказ и оборонный бюджет. Так «чикагские мальчики», младшие научные сотрудники Гайдара и Чубайса, начали убивать российскую оборонную промышленность.
Надо заметить, что Центральный банк России и Министерство финансов все 1990-е годы вели очень странную монетарную политику. В стране катастрофически не хватало своих денег, нарастали неплатежи, рубль в расчетах заменялся американским долларом – а Минфин и Центробанк не печатали деньги, не проводили эмиссию, уменьшая уровень жизни населения, удушая его спрос на товары и тем самым губя российские предприятия.
Глава V. Глупость или измена?
В начале 1990-х годов спешно-спешно, после победы Ельцина над народом, было принято много финансовых указов и законов, проведенных через парламент. Особенно интересны законодательные акты о правительстве и Центральном банке: депутаты – представители народа были лишены всякого контроля над деятельностью правительства, а значит, и Минфина, и Госкомимущества, а Центральный банк стал и вовсе независимым от России. Как он осуществлял независимую деятельность, показали несколько дел, связанных с размещением валютных ресурсов правительства России (а значит, и всей страны) в офшорной фирме FIMACO. В Интернете об этой организации можно найти много интересного. Весной 1996 года Центральный банк «сливает» в эту фирму примерно миллиард долларов – к слову, это значительная часть валютного запаса страны, – а потом вместо размещения этих средств под низкие проценты за границей продает их и рубли вкладывает в ГКО под 100 % годовых. И это в то время, когда в стране не хватает денег.
Компромат, ру[10]10
http://www.compromat.ru/page_10382.htm.
[Закрыть]:В начале февраля 1996 года подсчитали: для того чтобы закрыть задолженности по зарплатам и пенсиям, а также удовлетворить прочие нужды, необходимые для проведения успешной президентской кампании, требовалось примерно $500 млн. У олигархов таких денег не было, да и вкладываться они не торопились. Вариантов было два: либо взять деньги из валютных резервов ЦБ, либо проводить эмиссию. Но против обоих вариантов выступил тогдашний глава ЦБ Сергей Дубинин. Тогда и была придумана схема (ее авторство приписывают бывшему первому замминистру финансов Андрею Вавилову), которая позволяла профинансировать бюджет через ГКО. Как утверждает тот же источник, решение принималось на уровне президента и премьер-министра страны.
Но снова встал вопрос: как одолжить такое количество денег? Выпустить-то ценные бумаги можно, да кто ж из резидентов не побоится их купить на такую сумму? Так, в конце февраля 1996 года и было принято решение допустить нерезидентов на рынок государственных ценных бумаг. Выпустили еще и ОВВЗ 6-го и 7-го траншей, которые стали принимать в качества зачета по налогам – это уже для собственных бизнесменов.
Решение приняли, но как привлечь иностранцев, которые России все еще боялись, как чумы? Вот тогда в дело и вступили совзагранбанки – «Евробанк» в том числе. Именно они призваны были показать, что вложения в ГКО выгодны. Почуяв запах быстрых денег, на рынок ГКО пришли и настоящие иностранцы. Таким образом, «заняв через государственные рублевые обязательства деньги у Запада, выборы были выиграны», – заключил источник.
За пять месяцев через «Еврофинанс» и «Евробанк» в FIMACO и далее в ГКО было инвестировано без малого миллиард долларов. Другими словами, миллиард долларов валютных резервов страны через вышеупомянутые финансовые институты конвертировался в рубли, на них покупались долговые обязательства Министерства финансов, а потом гасились тем же Минфином – то есть деньгами бюджета, но уже с процентом. Полученная сумма переводилась в доллары, и часть ее уходила за границу. Стоит ли удивляться, что в 1997 году четыре члена правления «Евробанка» получили бонус в размере $1,2 млн?
И еще одна любопытная деталь. Указания по упомянутому уже переводу денег FIMACO были даны ЦБ 20 сентября 1993 года – именно в этот день, напомним, был издан указ президента № 1400, которым был распущен парламент. Не уводил ли ЦБ деньги из страны? На этот вопрос тоже хотелось бы получить ответ от тогдашнего и нынешнего главы «Банка России» Геращенко.
А самый крупный перевод денег в FIMACO – в $1,4 млрд – был сделан в сентябре 1994 года. Аккурат накануне черного вторника. Хотя валютный рынок тогда был так мал, что на поддержание его хватило бы и 10 % переведенной в офшор суммы.
«FIMACO по существу является нашей стопроцентной внучкой», – оправдывался глава ЦБ Виктор Геращенко в Думе после того, как там было обнародовано известное письмо генпрокурора. Но в том-то и дело, что «по существу» офшор, через который прошли как минимум $2,5 млрд валютных резервов страны (это та сумма, на которую имеются документальные подтверждения) и как минимум две трети одного из траншей кредита МВФ (1993 года), как раз не является ни внучкой, ни дочкой «Банка России».
Страна задыхается от нехватки валюты, от нехватки рублей, а Центральный банк оперирует миллиардами, совместно с Минфином привлекает деньги от инвесторов в страну на кабальных условиях – и под шумок вместе с ними зарабатывает на этом.
Обратите внимание на активность этой фирмы FIMACO в 1993–1994 годах.
Сейчас эти люди – Виктор Геращенко, Сергей Дубинин, Сергей Алексашенко – считаются в обществе весьма уважаемыми и влиятельными. Хотя их место, на мой взгляд, совсем в другой части общества – той, которая отбыванием наказания искупает свои преступления.
Глава VI. Залоговые аукционы
Говорит К. Сорокин, заведующий Центром геополитических исследований Института Европы РАН[11]11
http://www.compromat.ru/page_9820.htm.
[Закрыть]:Идея проведения инвестиционных конкурсов по продаже закрепленных за государством акций акционированных предприятий была впервые законодательно закреплена в законе «О приватизации государственных и муниципальных предприятий РСФСР». Основные цели предполагаемой приватизации в нем прописаны не были. Однако использование в его тексте термина «инвестиционные конкурсы» предполагало, что продажа в частные руки госпакетов акций должна была обеспечить приток финансовых средств в реальную экономику и тем самым оживить производство, расширить налогооблагаемую базу и увеличить доходы бюджета. Однако тогда приватизационная идея не получила полноценного законодательного развития. Лишь 15 февраля 1994 года появилось распоряжение Госкомимущества «Положение об инвестиционном конкурсе по продаже пакетов акций акционерных обществ, созданных в порядке приватизации государственных и муниципальных предприятий» за № 342-р, а 22 июля 1994 года Указом № 1535 Президент утвердил «Основные положения программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации после 1 июля 1994 г.». На основании этих документов, не являющихся «полновесными» законами, в 1994 и 1995 годах была проведена серия инвестиционных конкурсов. При этом отсутствие полноценной законодательной базы, наличие в указанных документах большого числа правовых «мертвых зон», неясностей и противоречий создали основу для многочисленных злоупотреблений в ходе аукционов.
В начале 1995 года появилась еще одна – залоговая – концепция приватизации. Ее автором был президент «ОНЭКСИМбанка» В. Потанин. Он же озвучил содержание конкретного проекта на заседании правительства 30 марта 1995 года, предложив от имени консорциума банков предоставить кредит правительству под залог принадлежащих государству акций ведущих российских предприятий. Уже тогда было ясно, что в бюджете не будет денег на возврат кредита. Поэтому в долгосрочной перспективе речь шла не о залоге, а о приватизации госпредприятий путем продажи заложенных акций.
Не было секретом и то, что не устраивало Потанина в концепции инвестиционной приватизации и почему возникла идея приватизации залоговой. В первом случае переход государственного имущества в частные руки обусловливался обязательством со стороны нового владельца вкладывать собственные деньги в дальнейшее развитие производства, во втором такого обязательства не требовалось. Тем самым у новых собственников появлялась возможность получать сверхдоходы за счет ничем не компенсируемой эксплуатации промышленных объектов. Не исключался и вариант их быстрой перепродажи, но уже не по специально заниженной конкурсной, а по реальной рыночной цене.
В дальнейшем выяснилось еще одно любопытное обстоятельство.
31 августа 1995 года Президент подписал Указ № 889 «О передаче в 1995 году в залог акций, находящихся в федеральной собственности». А уже 6 сентября Потанин направил Ельцину письмо, в котором подчеркивается, что до начала IV квартала (назначенный указом срок «открытия сезона» залоговых аукционов) остается мало времени, но все еще остается большой объем работ по подготовке к залоговым конкурсам. В связи с этим Потанин попросил Президента «поручить консорциуму российских коммерческих банков организацию в дальнейшем всей работы, связанной с проведением аукционов на право заключения договоров кредита, залога находящихся в федеральной собственности акций и комиссии». Поскольку президент «ОНЭКСИМбанка» являлся неофициальным лидером консорциума, то фактически он просил для себя право контролировать организацию и проведение залоговых аукционов.
Формально Ельцин согласился лишь с приложенным к письму списком предприятий, под которые консорциум выражал готовность ссудить правительству деньги.
Но фактически Президент отдал залоговые и инвестиционные конкурсы (в ряде случаев оба вида аукционов проводились параллельно, например по НК ЮКОС) в руки руководства «ОНЭКСИМбанка» и пары других особо приближенных к руководству страны финансовых структур («МЕНАТЕПА» и СБС). Это также содействовало тому, что в ходе подготовки и проведения аукционов возникло множество крайне спорных ситуаций.
Что конкретно попало в руки олигархов?
Б. Березовский, Р. Абрамович, А. Смоленский стали владельцами 85 % акций ОАО «Сибнефть» и приобрели контроль над его дочерними фирмами.
Приватизация «Сибнефти» была признана Счетной палатой неэффективной (государство при продаже акций потеряло 18,6 трлн рублей) и нецелесообразной, поскольку доходы от продажи всего в 1,7 раза превышают прибыль головной компании ОАО «Сибнефть».
23 октября 1995 года вышло распоряжение правительства № 1456-р. В нем говорилось о принятии предложения Госкомимущества, согласованного с ЦБ РФ, об открытии в «ОНЭКСИМбанке» текущего счета ГКИ для внесения задатков участниками залоговых аукционов (в том числе и самого «ОНЭКСИМбанка» и его финансового близнеца МФК). Этим обстоятельством «ОНЭКСИМ» воспользовался в начале декабря 1995 года при проведении конкурса по «Сибирско-Дальневосточной нефтяной компании» (НК «СИДАНКО»). Заявка «Российского кредита» была отклонена на том основании, что этот банк не перечислил вовремя задаток в размере 3,75 млн. долларов на спецсчет в «ОНЭКСИМбанке». На самом деле «Роскредит» опоздал на 23 минуты с уведомлением о переводе денег, причем задержка произошла из-за того, что служба безопасности «ОНЭКСИМбанка» не пропускала представителей «Роскредита» в охраняемый ею банк.
По крайней мере на одном залоговом конкурсе группировка «ОНЭКСИМбанк» – МФК соревновалась сама с собой. На 14,48 % госакций Новолипецкого металлургического комбината (НЛМК) претендовали ООО «Машсервис» (гарант – АКБ МФК) и АКБ МФК (гарант – ООО «Машсервис»). Естественно, такая ситуация превращала аукцион в профанацию.
С «Норильским никелем» происходили удивительные события.
Говорит К. Сорокин, заведующий Центром геополитических исследований Института Европы РАН[12]12
http://www.compromat.ru/page_9820.htm.
[Закрыть]:18 сентября 1995 года председатель правительства подписал Постановление № 949 «О перечне акционерных обществ, созданных в процессе приватизации, производящих продукцию (товары, услуги), имеющую стратегическое значение для обеспечения национальной безопасности, закрепленные в федеральной собственности, акции которых не подлежат досрочной продаже». Данным постановлением был утвержден перечень АО, акции которых «не подлежат досрочной продаже, согласно Приложению 1». В этом Приложении под номером 422 значилось РАО «Норильский никель». Впоследствии Постановление № 949 не раз изменялось и дополнялось, но РАО никогда не было исключено из списка предприятий, запрещенных к досрочной продаже. В то же время, согласно Приложению 2 («Обязательные условия договора залога») к Указу № 889, «предмет залога передается залогодержателю и находится у него во владении и пользовании» (раздел 2), то есть залог фактически является продажей.
Стоимость выставленных на аукционы лотов была явно занижена.
Как следствие, госакции были заложены под весьма скромные кредиты. Так, 38 % акции РАО «Норильский никель» (эквивалентны 51 % голосующих акций) «ОНЭКСИМбанк» получил в залог с перспективой последующего приобретения за 170,1 млн. долларов. При этом по договоренности с ГКИ эти деньги никуда из банка не ушли – считаясь бюджетными, они в течение года оставались на счетах в «ОНЭКСИМе» как уполномоченном банке Госкомимущества. Оценочная прибыль банка за прокрутку этой суммы составила порядка 85 млн. долларов. Но только за один год РАО выпускает продукции на сумму свыше 2,2 млрд долларов (РАО производит 90 % никеля и кобальта, 100 % платины и 75 % никеля в России). По оценкам экспертов, при условии достижения минимальной внутренней стабильности активы концерна могут быть оценены не менее чем в 12 млрд долларов. Уже после проведения аукциона стало известно, что не допущенный на него «Российский кредит» был готов заплатить за акции «Норильского никеля» сумму, в два раза превышающую ту, что выложил «ОНЭКСИМбанк», – 335 млн. долларов. Показательно и такое сопоставление. Приобретение 15 % акции небольшого Режеского никелевого завода обошлось его конечному победителю ФИК «ВТС» в 101 млн. долларов. (Инвестиционный конкурс проводился под эгидой фонда имущества Свердловской области. После неспособности его «первичного» победителя уплатить 106 млн. долларов итоги аукциона были пересмотрены в пользу ФИК «ВТС».) По итогам залоговых аукционов «ОНЭКСИМбанк» – МФК должен был прокредитовать государство на сумму 1,4 трлн рублей, или 336 млн. долларов (под залог акций РАО «Норильский никель», НК «СИДАНКО», Северо-Западного морского пароходства, НЛМК). Кроме того, в соответствии с условиями конкурса по «Норильскому никелю» «ОНЭКСИМбанк» обязался привлечь в РАО инвестиций на сумму 1 млрд долларов в 1996–1997 годах. При этом через 11 дней после конкурса – 28 ноября 1995 года – руководство банка на встрече с руководителями РАО пообещало, что значительную часть этой суммы оно выделит из собственных средств «ОНЭКСИМА».
В то же время по состоянию на 1 января 1996 года суммарный собственный капитал всей банковской группы «ОНЭКСИМбанк» – МФК – по заявленным банками данным – составил всего лишь 2 491 443 млн. рублей (эта цифра представляет особый интерес, поскольку ТОО «Кант» не было допущено комиссией к участию в конкурсе по «Норильскому никелю» из-за того, что собственные средства его гаранта – банка «Российский кредит» – были меньше установленной стартовой цены), активы – 28 928 424 млн. рублей. С учетом иных «незалоговых» обязательств финансовой группы (например, в 1996 году «ОНЭКСИМбанк» обязался выдать бюджетополучателям кредиты под гарантии Минфина на сумму 2563,77 млрд рублей) выходило, что «ОНЭКСИМбанк» – МФК полностью прокредитовать правительство на обещанную сумму по сути не мог. Видимо, с этим и было связано нежелание «ОНЭКСИМбанка» расставаться с основной суммой своего «кредитного долга» государству в 170,1 млн. долларов. С учетом сказанного в несколько ином свете видится и та поспешность, с которой в конце 1996 года «ОНЭКСИМбанк» разместил еврооблигации на внушительную для частного российского банка сумму в 50 млн. долларов. Наконец, пообещав прокредитовать правительство, банковская группа практически сразу же стала требовать льготы в отношении взятого ею в залог, а по сути приобретенного имущества с пониманием того, что многие льготы сразу же распространятся и на нее саму. Так, в течение 1996 года «ОНЭКСИМбанк» – МФК сумела истребовать для одного РАО «Норильский никель» следующие «поблажки»:
– был отсрочен возврат ряда кредитов, взятых РАО под сезонный завоз продукции, на сумму 400 млрд рублей (отвечать по этим долгам пришлось бы «ОНЭКСИМбанку»);
– приостановлено начисление процентов и штрафных санкций по этим ссудам;
– из иностранных кредитов, которые Российская Федерация должна была получить по правительственной линии, на РАО было «расписано» 200 млн. долларов. Провести эти деньги предполагалось через «ОНЭКСИМбанк»;
– было принято решение снизить таможенные пошлины на оборудование, приобретаемое за рубежом для комбината.
Общая стоимость всей этой правительственной «финансовой помощи» оценивалась в 1–1,5 млрд долларов. Разумеется, государство, не склонное, так же как и «ОНЭКСИМбанк» – МФК, выполнять взятые на себя обязательства, от части обещаний впоследствии отказалось. Тем не менее представляется, что льготы, реально предоставленные правительством «Норильскому никелю», в финансовом отношении сопоставимы с той суммой, что была получена бюджетом в качестве кредита от «ОНЭКСИМбанка» – МФК под залог всех отчужденных у государства акций.
В начале 1996 года в центре российской общественно-политической жизни кроме предстоящих президентских выборов находился приватизационный скандал вокруг «Норильского никеля». Добиваясь смещения руководителя РАО А. Филатова, представители «ОНЭКСИМбанка» обвиняли его и других подчиненных ему «красных директоров» в развале производства, полной дезорганизации финансовых потоков на комбинате. Им ставились в вину нерегулярная выплата зарплат рабочим, растущая задолженность перед бюджетами всех уровней, неспособность или нежелание рассчитываться по взятым ранее коммерческим кредитам. В конечном итоге Филатов был вынужден уйти, но «правление» «ОНЭКСИМбанка» не привело к улучшению ситуации на «Норильском никеле».
В принципе приватизация (акционирование) любого предприятия должна вести к оптимизации производственного процесса, то есть минимизации издержек производства, положительной структуре баланса; она также должна обеспечить для государства полную прозрачность всего механизма производства и реализации продукции и гарантировать рост поступлений в бюджеты всех уровней. Однако единственным светлым пятном в деятельности комбината стало увеличение производства никеля, меди и металлов платиновой группы в 1996 году на 11 % по сравнению с предыдущим годом. Но прирост этот был обеспечен главным образом за счет отдачи от крупных вложений в модернизацию производства, сделанных прежними руководителями (в 1994 году – 370 млн. долларов; в 1995-м – 320 млн. долларов). В то же время «ОНЭКСИМбанк» не выполнил своего обязательства по привлечению на РАО «Норильский никель» инвестиций на сумму 1 млрд долларов (к августу 1997 года было изыскано только 370 млн. долларов), поэтому можно ожидать, что уровень производства в ближайшее время начнет сокращаться. Другие же важнейшие показатели деятельности РАО значительно ухудшились. Так, рентабельность производства снизилась с 89 % в 1995 году до 23–27 % (по разным оценкам) в 1996 году. Резко сократилась и балансовая прибыль – с 5,5 трлн рублей в 1995 году до 1,5 трлн рублей в 1996-м. Скакнула вверх кредиторская задолженность.
На начало 1996 года она оценивалась в 6,3 трлн рублей, во втором квартале 1997 года достигла 16,9 трлн рублей. При этом РАО «Норильский никель» и его дочерние предприятия резко уменьшили платежи в бюджеты всех уровней, что привело к быстрому и значительному увеличению задолженности производственных структур. В качестве иллюстрации можно привести следующие цифры.
В федеральный бюджет от РАО «Норильский никель» поступило: в 1994 году – 277 632 млн. рублей, в 1995-м – 653 785 млн. рублей, в 1996-м – 234 986 млн. рублей, за первый квартал 1997-го – всего 37 157 млн. рублей. Региональный и местный бюджеты получили от РАО в 1995 году 930 900 млн. рублей, в 1996-м – 360 800 млн. рублей. В то же время общая задолженность РАО перед госбюджетом составила: в 1994 году – 41 725 млн. рублей, в 1995-м – 125 917 млн. рублей, в 1996-м – 743 132 млн. рублей.
От дочернего предприятия – ОАО «Норильский горно-металлургический комбинат» – поступило в федеральный бюджет: в 1994 году – 274 108 млн. рублей, в 1995-м – 652 177 млн. рублей, в 1996-м – 218 039 млн. рублей, в первом квартале 1997-го – лишь 37 147 млн. рублей. В региональный и местный бюджеты ОАО перечислило: в 1995 году – 930 900 млн. рублей, в 1996-м – 360 800 млн. рублей. В целом в 1996 году выплаты в бюджеты всех уровней упали на 988,9 млрд рублей, или на 57,9 %. При этом доля зачетов в общей сумме налоговых поступлений достигла 51,6 % в 1996 году против 6,4 % в 1995-м. В то же время задолженность ОАО перед федеральным бюджетом достигала: в 1994 году – 41 725 млн. рублей, в 1995-м – 125 917 млн. рублей, в 1996-м – 743 132 млн. рублей.
Бурное увеличение долгов происходило на фоне роста производства, что выглядит крайне подозрительно. Логично поэтому предположить, что наращивание задолженности было в значительной степени целенаправленной акцией. При этом следует учесть такие обстоятельства.
Во-первых, валютные поступления от экспорта металлов РАО «Норильский никель» использовало для погашения кредитов и процентов по ним, для оплаты выполненных российскими предприятиями (по договорам подряда) работ и услуг и приобретенных товаров, а также для финансирования уставной деятельности НГМК. Кроме того, в нарушение инструкций ЦБР при выполнении договора комиссии с ЗАО «Интерросимпэкс» (50 % акций принадлежат «ОНЭКСИМбанку», 50 % – АКБ МФК) валютные средства направлялись на оплату таможенных пошлин, страхование грузов, оплату процентов за пользование кредитами, на покупку векселей и казначейских обязательств вместо их перечисления на валютные счета РАО «Норильский никель».
Во-вторых, денежные средства дочерних предприятий, в том числе и ОАО НГМК, обращаются через счета РАО «Норильский никель». Поэтому инкассовые поручения, выставляемые НГМК Государственной налоговой службой, и платежные поручения самого комбината на перечисление налоговых платежей находятся без движения. Получается, что «ОНЭКСИМбанк» использует свой контроль над товарно-денежными потоками дочерних предприятий РАО в собственных коммерческих интересах, уводя значительную долю прибыли из-под налогообложения. За прошедшие полтора года резко обострилась ситуация и в социальной сфере. Она и раньше была достаточно напряженной: на апрель 1996 года, когда «ОНЭКСИМбанк» взял рычаги управления производством на себя, задолженность по зарплате составляла 500 млрд рублей.
Но к концу первого квартала 1997 года эта задолженность не только не уменьшилась, но наоборот – выросла в 2,5 раза и составила 1,2 трлн рублей. Таким образом, было сорвано выполнение одного из ключевых положений «Открытого протокола встречи представителей объединенного профсоюзного комитета ОАО НГМК с представителями "ОНЭКСИМбанка"» от 11 апреля 1996 года, подписанного со стороны банка В. Потаниным, об обеспечении стабильности получения зарплаты и отпускных сотрудниками ОАО.
К тому же в начале 1997 года гендиректор «Норильского никеля» А. Хлопонин объявил о планах массовых увольнений. Лишиться работы на комбинате должны были 30 тыс. человек, притом что других вариантов занятости в северном городе не так много. Неудивительно, что настроения работающих изменились в последние месяцы на 180 градусов. Во время конфликта
«ОНЭКСИМА» с «красным директоратом» рабочие и профсоюзы выступили на стороне банка. Через год, в начале марта 1997-го, на ведущем предприятии РАО – НГМК – произошли сильные волнения. При этом требования персонала НГМК были следующие: вернуть долги по зарплате, отстранить «ОНЭКСИМбанк» от управления комбинатом, передать коллективу часть акций на ту сумму, на которую администрация не сможет расплатиться с рабочими «живыми деньгами».
Значительную долю ответственности за тяжелую ситуацию, сложившуюся на РАО «Норильский никель», несет финансовый дуэт «ОНЭКСИМбанк» – МФК. Во-первых, он назначает 4 из 11 членов совета директоров акционерного общества. Во-вторых, в РАО произошла концентрация управленческих полномочий у одного должностного лица – гендиректора А. Хлопонина, до этого занимавшего должность президента банка МФК. Но отчасти вина лежит и на государственных органах, не обеспечивших надлежащий контроль над состоянием дел в РАО: в 1996 году в Совете директоров остался только один представитель государства – А. Кох, который к тому же пропустил 6 из 11 прошедших заседаний совета.
В общем, Потанин и Прохоров получили «Норильский никель» у государства почти даром, за его же деньги и под «дутый» банк, набрали под него долгов и стали платить меньше налогов государству. А представителем государства в «Норильском никеле», который попустительствовал всему этому, был хорошо нам знакомый Альфред Кох. «ЮКОС» достался Ходорковскому.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.