Текст книги "Жизнь и труды архиепископа Андрея (князя Ухтомского)"

Труды епископа Андрея

Открытое письмо старообрядческим епископам Белокриницкой иерархии[483]483
  СЦ. 1917. №45–47 (5, 12 и 19 ноября). С. 743–744.


[Закрыть]

Боголюбивые братья о Христе!

Помолившись Богу и призвав Господа на помощь, начинаю писать эти строки. Молю Господа, чтобы не моя воля была в этом писании, но чтобы Сам Господь за молитвы московских чудотворцев, в граде которых мне приходится писать это послание, моему слабому слову дал силу послужить Его вечной правде. Молю Господа и о том, чтобы не только вы, столь ответственные пред Богом за свою паству, но и вся паства ваша почувствовали вместе, единым сердцем, что в моих словах нет никакого грешного намерения, никакого потайного плана. Я ничего для себя не ищу, ни о чем другом не хлопочу, как только о том, чтобы любовь Христова росла и умножалась и чтобы в нашей жизни, в нашем церковном объединении святилось имя Божие. Ради этого только я и был на Рогожском кладбище в памятный день 31 мая 1917 года, когда я передал собору Белокриницких епископов письмо от единоверцев г. Петрограда с просьбою-предложением объединиться в общей церковной молитве.

На это предложение последовал ответ Белокриницких епископов, на который я ныне и отвечаю этим письмом, и должен сказать правду: горько мне было его читать, горько мне было показать его тем, кто в своем легкомыслии не ценит вечного спасения братии своей и не имеет к ней заповеданной Господом любви.

Так мне и говорили: «Отличный ответ! Мы предсказывали, что ваша (т.е. моя) затея с посещением Рогожского кладбища кончится таким ответом».

Но дадим себе слово, братие, что не будем обращать внимания на все эти препятствия к исполнению нашего святого дела. Пусть всякие наемные говоруны, злые клеветники и просто говоруны, только сеющие раздор и разделение, – пусть они делают свое недостойное дело; а мы в любви к Господу будем взирать только на Его пречистый лик и постараемся в чистой совести послужить св. Церкви; постараемся нашу совесть сохранить чистою для Господа. Да, вы правду пишете: «Два с половиной века продолжается этот богоненавистный раскол церковный в нашем отечестве», и все мы повинны в том своими грехами. Верно и то, что пропасть велика утвердися между нами и вами.

Но наша обязанность ныне эту пропасть засыпать, уничтожить. Мы знаем, что вечная и уже навеки непреходимая пропасть утвердилась только между праведниками и грешниками, между добром и злом. А мы – все, конечно, не праведники; все мы – грешники и только надеемся на милосердие Божие, что не до конца прогневается на нас Господь. Поэтому и пропасть, между нами утвердившаяся по грехам нашим, может быть уничтожена, в это я твердо верю.

О, я твердо знаю и то, что это дело великое и трудное. Нужно преодолеть многие препятствия, нужно уничтожить многие преграды, которые Диавол поставит по пути воссоединения к церкви православной всех, от нее отошедших, и ее хулителей. Но невозможное от человек возможно для всепобеждающей силы Божией. Только мы все должны быть сильны этой силою, все мы должны быть сильны тою любовию друг ко другу, которую Господь заповедал нам.

А вот, братие, вы этой любви и не имеете. Я думаю, что вы ошибаетесь; я думаю, что не только вы сами грешите, но и всю паству вашу во грехе содержите. Я пошел к вам с открытым сердцем, в любви к Богу и к вам, своей братии. А вы что сделали? Вы и не подумали придти ко мне! Вы считаете себя такими праведными, что говорите слова евангельские, что «пропасть великая утвердися» между нами. Я не согласен с этим. Такой приговор может произнести только Единый Сердцеведец и Судия Праведнейший. Вы должны жалеть заблудшихся и вразумлять их. А вы этого не сделали, а только написали ваш ответ. По моему мнению, я и преосвященный Иосиф углицкий, когда пошли на Рогожское кладбище, то сделали истинно христианское дело, и когда епископы Белокриницкой иерархии с любовью приняли нас, то тоже сделали доброе дело. А когда эти епископы вместо ответа делом ответили только суровым словом и отказом говорить с такими заблудшими, как я, то это не очень свято и не очень угодно Господу.

Простите меня, Христа ради, за эти слова. Правда, вы пишете, что вы не перестаете молить Господа о мире всего мира и о совокуплении всех во едину святую соборную и апостольскую Церковь. А я прошу вас, чтобы вы не только молились об этом, но и делали бы то, что требуется для объединения всех в граде Церкви Христовой.

В этом отношении те архипастыри, которых вы порицаете и которых вы не признаете даже и православными (это меня и такого духовного и самоотверженного святителя, как преосвященный Иосиф углицкий), пошли впереди вас и проявили более любви, чем вы.

Но и вся церковь святая наша проявила всю свою любовь к старообрядцам, как только жизнь ее освободилась от прямого насилия. В этом отношении мы, православные, подготовили уже почти все, что необходимо для [исправления] исторических, ужасных ошибок со стороны прежней правительственной власти. И прежде всего обращено внимание на так называемое единоверие или православное старообрядчество; в этих вопросах, как и во всех, касающихся старообрядчества, много и свято потрудились члены так называемого предсоборного совета, бывшего в июне–июле с. г. в Петрограде.

Этот предсоборный совет, отметив высокие религиозно-бытовые особенности быта православных старообрядцев, постановил, что для церковного дела полезно иметь этим старообрядцам свою иерархию, находящуюся в полном братском единении на областных и поместных соборах со всею православною церковью русскою. Лично я глубоко согласен, что доселе православное старообрядчество было организовано вовсе ошибочно и, лишенное своих епископов, которые имели бы их на своем попечении, – вносило много недоразумений в общецерковную жизнь. К сожалению, были и такие случаи, когда единоверческие приходы, наиболее бедные, не имевшие возможности содержать своих священников, присоединялись к ближайшим православным приходам, что даже и поощрялось. Однако теперь есть надежда, что единоверцы будут более дорожить своею церковностью и будут радоваться, видя деятельность своих архипастырей.

Кроме этого решения, предсоборный совет постановил единогласно, что необходимо снять клятвы, поскольку они касаются древних обрядов. Лично я думаю, что эти клятвы наложены только на церковных раздорников, а не на самые обряды, потому что наиболее древние святые образа – все с двуперстным перстосложением, и ныне украшают наши святые храмы; кроме того, никому из православных епископов и в голову не приходило считать под клятвою всех двуперстников, а ведь почти весь Заволжский край, весь Север и весь Урал крестится двуперстно. Ясно, что или собор 1667 года не был признан вполне авторитетным всею русскою церковью, всем верующим церковным народом, или постановления его нужно понимать как-то иначе, чем это делают старообрядцы. Но повторяю, что соборные клятвы на старые обряды предсоборный совет решил снять. Таким образом, старообрядцы могут указывать на ошибки прежней власти (и гражданской, и церковной) в отношениях к старообрядчеству, но пока не имеют основания упрекать новую церковную власть в невнимании к запросам церковной жизни. Но вот старообрядцы требуют участия восточных патриархов в снятии клятв, а по моему мнению, это внутреннее дело русской церкви и вмешивать в него патриархов, которые могут отнестись к нему только формально, не влагая в него душу, – это значит только осложнять и затруднять все святое дело объединения русских людей в единое церковное стадо на радость Единому главе Единой Церкви, Господу Спасителю. Кроме этого соображения, можно добавить, что патриарх антиохийский Григорий, когда был в Петрограде, то на служении в единоверческой церкви совершал крестное знамение двуперстно – иначе он делом указал свой взгляд на этот крест.

Последний упрек, который Белокриницкая иерархия делает православной церкви, состоит в том, что «не исполняется богослужебный чин, даже по ее книгам и уставам, служба совершается с пропусками, какими-то отрывками, антицерковным пением (концертным)».

Вот это воистину горе! И хуже всего то, что миряне, простой народ, хоть по привычке, по народным воспоминаниям, еще любит весь уклад церковной жизни, любит св. посты, любит уставное богослужение и пастырей – молитвенников и постников, а многие пастыри наши, воспитанные на всякой философии, по временам вполне пренебрегают и постами, и церковным уставом, и горем своих прихожан, когда последние жалуются, что у них, вместо пастыря доброго, Божию службу правит какой-то нигилист, явно ни во что не верующий и ничего не любящий.

Эти же пастыри наши буквально живого слова не могут сказать во спасение скорбящей души, – все у них заученно, безжизненно, скучно! Они не умеют и приступить к делу церковному, они просто не понимают его… Да, это – горе! Но всем этим и озабочена наша иерархия, которая главною своею целью поставила за последнее время отыскать добрых церковных деятелей, пастырей ревностных, преданных церковному делу и соблюдающих церковные уставы. Мое личное мнение таково, что в настоящее страшное для церкви время, если бы старообрядческая иерархия пошла навстречу воссоединения с иерархией православной, то она много послужила бы сохранению церковного строя на святой Руси. И великий грех старообрядческие иерархи примут на свои души, если они не только не уравняют пути к воссоединению старообрядцев с православными, но вместе с нашими печальной памяти миссионерами будут стоять стеною или пропастью между этими двумя близкими по духу церковными обществами.

В заключение я скажу, как я находил бы возможным установление молитвенного взаимообщения и примирения между православными и старообрядцами. Все дело во взаимном стремлении к любви Христовой, к установлению церковного единения. Поэтому обе стороны должны идти навстречу друг другу, т. е. все подготовить к объединению, а потом – буквально выйти навстречу друг другу. Иерархи Белокриницкой иерархии должны идти великим крестным ходом в святой московский Кремль, к московским чудотворцам, а навстречу им из Кремля со всеми святыми древними образами должны идти всем собором иерархи православные. Встретившись на Красной площади, все участники крестных ходов падают в землю друг другу и взаимно испрашивают друг у друга прощение за вольные и невольные двухвековые прегрешения. И верую и исповедую, что Сам Господь с высоты небесной благословит это взаимное всепрощение и пошлет Свою благодать, и в слезах неземной радости святая Русь начнет новую жизнь. После взаимного братского лобзания старообрядческий первосвятитель совершит Божественную литургию в Архангельском соборе с епископами Андреем уфимским и Иосифом углицким, а первосвятитель новообрядческий – с двумя епископами старообрядческими будет литургисать в Успенском соборе. Все это должно произойти в согласии со всем верующим народом обеих сторон. Весь народ должен участвовать в радости этого торжества единым сердцем, хотя внешний обряд будет во многом различаться. А потом мудрость объединенной иерархии должна на общих соборах (может быть, на многих) чрез общие молитвы объединить все свое стадо церковное и в обряде; и даст нам всем Господь ту любовь к церковным обрядам, которую имели и сейчас имеют ревностные хранители церковных преданий русские старообрядцы.

Братие – святители иерархии Белокриницкой! Простите меня, что беспокою вас этим письмом, но совесть моя в нынешние ответственные дни требует от меня слов и дел, а не одного только благонамеренного молчания. Прошу же вас и умоляю вас именем Божиим, кланяюсь вам и прошу вас: во имя любви Христовой будьте выше привычных взглядов и мнений, сами забудьте и паству вашу убедите забыть всякие пререкания и обиды и постарайтесь соделать всероссийскую и даже вселенскую радость, постарайтесь совершить объединение церкви православной со старообрядцами.

Да укрепит Господь вас на этот великий подвиг! Прошу ваших молитв обо мне грешном.

Епископ уфимский Андрей

О старообрядцах
Речь, произнесенная в Восточно-русском культурно-просветительном обществе 8-го февраля 1918 г.[484]484
  Издание Восточно-русского культурно-просветительного общества. Уфа. 1918.


[Закрыть]

Наши богословы имеют обыкновение полемизировать со старообрядцами по отдельным пунктам их религиозно-обрядового мировоззрения, не вникая в ту общую связь, которой они подчинены, и не замечая того, что душа старообрядцев привязана не к этим пунктам в отдельности, а ко всему их религиозному делу в полной его совокупности. То, что они часто не умеют защитить своих некоторых религиозных положений и терпят поражения, вызывает в них только одну досаду за то, что их как бы уличили, но это нисколько не колеблет их веры в правоту их убеждений. – «Хотя я и не умею тебе сейчас возразить, – думает потерпевший поражение в словесном споре старообрядец, – но это не значит еще, что я не прав, и придет время, когда я сумею тебе ответить». Бывает, что он может найтись что-нибудь возразить богослову-академисту, но в общем весь этот богословский спор души его вовсе не задевает и остается как бы где-то на поверхности, нисколько не колебля всего его стойкого мировоззрения, которое как бы срослось с ним. Вся-то и суть в том, что он верит «нутром», непосредственно, и его мировоззрение неуязвимо для подобных словесных доказательств. За все 200 лет раскола наши отношения со старообрядцами только такими спорами и исчерпывались.

Старообрядцы ищут истины, пересматривают свое религиозное мировоззрение и ищут возможности соединения с Церковью.

Им не до смеха. Истины ищут они серьезно и честно. Единоверцев и их религиозные взгляды я знаю. Называя себя единоверцами, они свидетельствуют о том, что они одной с нами веры, и они стремятся во всех отношениях быть ближе к св. Церкви. И это тем более важно, что в настоящее время идет целый поход против нашей веры, и мы все должны сплотиться для самозащиты…

Какие же средства должны мы принять для исцеления нашей церковной жизни? Говорят, нужно устраивать крестные ходы. Я не раз участвовал в крестных ходах и очень сам люблю их, но крестные ходы – это еще не дело, это лишь молитва перед делом, это – начало дела. Нельзя ограничиться в борьбе со злом одними крестными ходами. Это все равно, что прочитать молитву перед делом, а дальше ничего не делать.

Если мы серьезно хотим взяться за дело, мы должны твердо работать, и в этом труде мы все-таки можем взять пример с единоверческой общины. У единоверцев есть культура, есть понимание Церкви, сплоченной жизни. На Соборе я говорил, что для возрождения нашей Церкви мы должны поклониться всем неверующим и просить их: «Уйдите, ради Бога, от нас!»

В свое время была сделана грубая ошибка, из-за которой церковная жизнь только разрушалась, когда строжайшим образом запрещалось выходить из церковного общества неверующим.

Эти-то неверующие элементы, пребывая в теле церковном, лишь разрушали само тело… Привлечение же в тесный союз с нами единоверцев, людей верующих, которые знают, что такое Церковь и церковная дисциплина, может только быть полезным для общецерковного дела. Имея это в виду, я и пригласил в наш Кафедральный Собор единоверцев.

Единоверцы из Уфимской губернии приехали к нам в Уфу и приняли участие в службе по своим старым книгам. Я считаю, что подобные совместные богослужения по старорусскому чину должны как можно чаще у нас совершаться для нашей общей пользы. Я слышал, что некоторым не понравилось их пение, но их пение точно такое, как пение других православных народов. Я, когда услышал это их пение в Уфе, сразу перенесся на Кавказ, где я точно такие же напевы слышал у православных грузин, армян и греков; точно такое же пение раздается на Афоне и в Иерусалиме. Ясно, что источник этого пения – один; все это напевы нашего осмогласника, завещанные нам преподобным Иоанном Дамаскиным.

Я уже сказал, что в то время, когда наши академические богословы смотрели на мировоззрение старообрядцев как на ошибку, русское правительство относилось к их существованию, как к большому беспорядку; это так называемый фронтовой взгляд на жизнь. Фронтовики требовали, чтобы старообрядцы молчали и не возражали в ответ на требования властей. Фронтовик, по существу дела, равнодушен к существу веры… «Будь про себя кем хочешь, но по виду показывай себя, как все», – думает он. Фронтовик делает вид, что и он во что-то верит, но в действительности ему нет никакого дела до истины. Для него истина то, чего требует начальство. Завтра изменится начальство – изменится и истина; так государственная власть относилась к старообрядцам.

Вследствие такого постоянного гнета государственной власти на церковную жизнь, из этой церковной жизни как-то испарилась самая мысль о церковной дисциплине. В Церкви, даже в храме за дисциплиною наблюдал полицейский урядник… Может ли быть что-нибудь уродливее и ужаснее? Поэтому церковная дисциплина внутренней церковной жизни рассыпалась и перестала быть воспитателем народа в вере. Между тем вера не может не проявляться в жизни и в ее порядке (дисциплине), а порядок не может по своей природе не воспитывать человека, приводить его к вере.

Фронтовики требовали, чтобы русское законодательство окончательно утвердило взгляд на раскол как на мятеж, в той надежде, что лет через 5 у нас вымрут все секты. На деле же получилось совершенно обратное… Несмотря на притеснение, раскол и секты стали только распространяться. Очевидно, что секты – явления органического порядка и не находятся в ведении духовного начальства. Протопоп Аввакум был признан мятежником против государственного строя, но теперь всем как-то совестно за те преследования, которые он перенес от русской власти, и волей-неволей приходится убедиться в живучести раскола. Кстати, небезынтересно отметить ведомство, которое ведает русским расколом и старообрядчеством, – это ведомство иностранных исповеданий, как вам нравится? И агенты этой власти, притесняя старообрядцев, сами духовно деморализовались; преследуемые же духовно коснели в своем одиночестве.

Относительно перстосложения у нас не должно быть педантизма. Двоеперстие, как и троеперстие, имеют историческое происхождение и основание, и оба могут быть в употреблении по благословению Церкви. В этом отношении пусть каждый так славит Бога, как привык, но горе-то в том, что мы совсем мало привыкли это делать! Горе в том, что само православное духовенство хотя и уверяет, что совершает богослужение не по старым, а по новым книгам, но своих же обрядов, указанных в этих книгах, не исполняет, а за ним не исполняет их и его паства. Один раз я как-то зашел в Нижнем Новгороде в церковь во время обедни. Певчих – ни одного человека. Они имеют обычай приходить или после Евангелия, или во время Евангелия; потом они пришли, пропели какую-то нецерковную «Херувимскую»; как только пропели запричастный стих – все к дверям… и когда вынесли св. Дары при возгласе священника: «со страхом Божиим и верою приступите» – в церкви была уже полная пустота. Разве это церковь? Разве это литургия? Это какой-то кафешантан, а не Божия служба; пришли в кафешантан и когда захотели ушли!..

Или, напр., обычай ставить вместо себя свечи! Сейчас был в монастыре. Народу там было мало, а свечей горело много. Самим молиться некогда, так вот вместо себя свечи поставят, а сами уйдут. Мне по этому поводу припоминается один чувашин в Казанской губернии, который поставил в церковь икону, а сам перестал ходить в церковь, говоря, что ему нечего там теперь делать; теперь там сам Никола Угодник за него Богу молится. Обо мне говорят, что я хвалю старообрядцев и браню наших православных… Но разве то, что я говорю, неправда? …

На наше желание, чтобы старообрядцы присоединились к нам, они справедливо могут возразить: «Вы нас приглашаете? Но к кому же нам присоединяться? К вашим архиереям, которые нас не знают и знать не хотят? Или к вашей публике, которая не умеет стоять в церкви, соблюдать посты, уставы церковные?» Согласитесь, что наша обстановка церковная с пением вот таких концертов Бортнянского и Чайковского не может привлечь серьезно настроенного религиозного человека!

Всякий скандал в нашей церковной жизни не встречает серьезного отношения и не вызывает заслуженного порицания с нашей стороны.

Так, один сельский батюшка жаловался миссионеру на то, что у него в приходе разрастается сектантство. Спустя некоторое время миссионер спрашивает батюшку, увеличивается ли у него в приходе сектантское движение.

– Сильно увеличивается, – отвечает священник.

– Но чем же оно выражается?

– Да тем, что у нас все книжки священные читают.

При помощи полиции книги пришлось отобрать, и первая книга оказалась Библия!.. Затем толкования на свящ. Писание Иоанна Златоуста и другие подобные им. Сектантской ни одной книжки не было. Пришлось отобранные книги возвратить по принадлежности. Вот образец фронтового взгляда.