Текст книги "Жизнь и труды архиепископа Андрея (князя Ухтомского)"

1. Мы одобряем самый факт обращения Высшего Церковного Учреждения к Правительству с заверением о лояльности Церкви в отношении советской власти во всем, что касается гражданского законодательства и управления…

2. Мы вполне искренне принимаем чисто политическую часть послания, а именно:

а) Мы полагаем, что клир и прочие церковные деятели обязаны подчиняться всем законам и правительственным распоряжениям, касающимся гражданского благоустройства государства.

б) Мы полагаем, что тем более они не должны принимать никакого ни прямого, ни косвенного, ни тайного, ни явного участия в заговорах и организациях, имеющих целью ниспровержение существующего порядка и формы правления.

в) Мы считаем совершенно недопустимым обращение Церкви к иноземным правительствам с целью подвигнуть их к вооруженному вмешательству во внутренние дела Союза для политического переворота в нашей стране.

г) Вполне искренне принимая закон, устраняющий служителей культа от политической деятельности, мы полагаем, что священнослужитель как в своей открытой церковно-общественной деятельности, так и в интимной области пастырского воздействия, не должен ни одобрять, ни порицать действий Правительства.

3. Но мы не можем принять и одобрить послания в его целом, по следующим соображениям:

а) В абзаце 7-м[446]446
  Считая за отдельные абзацы титулование митр. Сергия и его обращение к «преосвященным архипастырям»; в седьмом по этому счету абзаце «Декларации» среди прочего говорится: «Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз… сознается нами как удар, направленный в нас» (Акты святейшего Тихона… С. 510–512).


[Закрыть] мысль о подчинении Церкви гражданским установлениям выражена в такой категорической и безоговорочной форме, которая легко может быть понята в смысле полного сплетения Церкви и государства…

б) Послание приносит правительству «всенародную благодарность за внимание к духовным нуждам православного населения». Такого рода выражение благодарности в устах Главы Русской Православной Церкви не может быть искренним и потому не отвечает достоинству Церкви…

г) Послание угрожает исключением из клира Московской Патриархии священнослужителям, ушедшим с эмигрантами, за их политическую деятельность, т.е. налагает церковное наказание за политические выступления, что противоречит постановлению Всероссийского Собора 1917–1918 гг. от 3(16) августа 1918 г., разъяснившему всю каноническую недопустимость подобных кар …

4. Наконец, мы находим послание Патриаршего Синода неполным, недоговоренным, а потому недостаточным»[447]447
  Акты святейшего Тихона… С. 515–516.


[Закрыть].

Еп. Андрей увидел в «Декларации» митр. Сергия «квинтэссенцию цезаропапистского хамства», «по глубине своей антицерковности и предательства… нечто выдающееся и небывало скандальное». В своих мемуарных заметках владыка цитирует письмо к митр. Сергию еп. Ижевского Виктора (Островидова), имевшее широкое хождение (письмо известно во многих списках):

Враг вторично заманил и обольстил вас мыслью об организации Церкви. Но если эта организация покупается такой ценой, что и Церкви Божией как дома благодатного спасения уже не остается, а сам получивший организацию перестает быть тем, чем он был, ибо написано: “Да будет двор его пуст и епископство его да примет ино”, то лучше бы нам не иметь никогда никакой организации! – Что пользы, если мы, сделавшись по благодати Божией храмами святого Духа, стали сами вдруг непотребны, а организацию себе получили? – Нет! Пусть погибнет весь вещественный мир видимый, пусть в наших глазах важнее его будет верная погибель духа, которой подвергается тот, кто представляет такие внешние поводы для греха[448]448
  Там же. С. 546.


[Закрыть].

Следующим крупным шагом митр. Сергия по налаживанию связей с государством стали его интервью для советской и иностранной прессы (февраль 1930 года)[449]449
  Там же. С. 682–689.


[Закрыть]. В то время как значительная часть архипастырей и пастырей была насильственно изолирована от своей паствы, закрывались и разрушались храмы, попал под запрет даже колокольный звон, митр. Сергий уверял:

Гонения на религию в СССР никогда не было и нет. … действительно, некоторые церкви закрываются. Но производится это закрытие не по инициативе власти, а по желанию населения, а в иных случаях даже по постановлению самих верующих. … Репрессии, осуществляемые советским правительством в отношении верующих и священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем порядке, как и к другим гражданам, за разные противоправительственные деяния. … Считаем необходимым указать, что нас крайне удивляет недавнее обращение папы Римского против советской власти… Мы считаем излишним и ненужным это выступление…, в котором мы, православные, совершенно не нуждаемся. Мы сами можем защищать нашу Православную Церковь.

Еп. Андрей вспоминал, как это интервью, прочтенное в Ярославском политизоляторе, «нравственно придавило нас, всех арестантов-церковников», став лишним подтверждением мысли, что «Святая соборная Апостольская Церковь – где-то в другом месте, а не около митр. Сергия и не около “его Синода”».

Согласно мемуарам жившего тогда в Париже митр. Евлогия (Георгиевского), «текст большевики дали митрополиту Сергию за неделю до интервью, а потом держали его в изоляции. Перед ним встала дилемма: сказать журналистам, что гонение на Церковь есть, – это значит, что ВСЕ тихоновские епископы будут арестованы, т.е. вся церковная организация погибнет; сказать «гонения нет», – себя обречь на позор лжеца… Митрополит Сергий избрал второе. Его упрекали в недостатке веры в несокрушимость Церкви. Ложью Церковь все равно не спасти. Но что было бы, если бы русская Церковь осталась без епископов, священников, без таинств – этого и не представить… Во всяком случае, не нам, сидящим в безопасности, за пределами досягаемости, судить митрополита Сергия».

Соловецкие архипастыри и еп. Андрей находились в местах досягаемых, более того, специально для них отведенных. Приведем для сравнения краткую сводку сведений о трех однокурсниках владыки Андрея по Московской духовной академии (L курс, 1891–1895 годы, 74 выпускника, считая вместе магистрантов, кандидатов, вольнослушателей и действительных студентов)[450]450
  Выпускники Московской духовной академии 1818–1914 гг. // www.petergen.com/bovkalo/duhov/mda.html


[Закрыть]:

– еп. Трифон (князь Туркестанов) в Первую мировую войну окормлял солдат на передовой, после контузии ушел на покой, с 1918 года жил в Москве, по состоянию здоровья, не проявляя никакой активности и не занимая кафедры, последовательно получил сан архиепископа (1923) и митрополита (1931), мирно скончался, погребен на Введенском кладбище[451]451
  Акты святейшего Тихона… С. 900.


[Закрыть];

– архиеп. Пермский Андроник (Никольский) расстрелян 20 июня 1918 года (кстати, именно его иеромонах Андрей сменил в 1897 году в должности инспектора Ардонской миссионерской семинарии)[452]452
  За Христа пострадавшие: Гонения на русскую православную Церковь. С. 87–88.


[Закрыть];

– схимонах Леонид, фамилия нам неизвестна (хотя в списке курса он присутствует) в 1920 году ушел в эмиграцию в Маньчжурию; стосковавшись по родине, в середине 1930-х вернулся и быстро попал в лагерь, где надиктовал соседу по бараку на колымском прииске «Спокойный» (пос. Ягодное) воспоминания, последняя запись в них помечена 24 октября 1951 года[453]453
  Леонид, схимонах. Воспоминания, записанные П.М.В. Колыма, прииск «Спокойный» Северного управления СВИТлагерей (269 рукописных страниц).


[Закрыть].

Владыка Андрей неизменно подтверждал свою верность принципам, изложенным в уфимской «Декларации» 1927 года, – искренней лояльности к властям предержащим и развертывании церковно-общественной жизни в строгом соответствии действующему законодательству. В дела Церкви государство вмешиваться не должно; но, считал еп. Андрей, первые 15 лет советской истории показали, что самому´ государству нового типа не обойтись без поддержки со стороны Церкви и без проповедуемых ею нравственных принципов.

Более того, владыка заявлял, что советскому социализму требуется нравственное оправдание. В письме на имя номинального главы Советского правительства от 23 мая 1933 года он сетует, что уже не раз пытался установить деловые контакты с представителями советской власти, но безуспешно.

Теперь же, когда «коммунисты, разгромившие разными способами другие политические партии и нажившие себе тем вечных врагов, должны непременно найти себе друзей, отыскать их… Советская власть сделает великое для себя дело, если позволит организоваться честным христианским Советам, т.е. советам христианских общин … люди ныне потеряли образ Божий, явно приобретают образ звериный, теряют всякую совесть… Нужно самым радикальным образом бороться с общественной бессовестностью, с ужасающей дезорганизацией народного духа и его озлоблением… нужно организовать нравственные народные силы»[454]454
  Председателю Сов. нар. кома гражданину Молотову, 23 мая 1933 г. (рукопись, авторская копия).


[Закрыть].

Еп. Андрей призывает власть разрешить созыв Собора, целью которого будет «нравственное оправдание социализма»: «Наш русский социализм – это подлинная жизнь, воплощение слова Евангельского в дело христианское; этот социализм Евангельский живет вот уже 1900 лет, несмотря на гонения Неронов и несмотря на лжепокровительство Николаев Романовых. И этот социализм несравненно научнее так называемого научного социализма, ибо захватывает всю жизнь, а не часть ее»[455]455
  Председателю Сов. нар. кома гражданину Молотову, 23 мая 1933 г. (рукопись, авторская копия).


[Закрыть].

Это было отнюдь не первое за четверть века обращение владыки к носителям верховной власти в стране. Однако и прежде, и теперь он вряд ли особо рассчитывал на обоюдное понимание, скорее – считал своим нравственным долгом использовать все возможности, не упустить ни единого шанса для воплощения тех идеалов, которые были путеводной звездой его жизни.

Надежда была – владыка был обязан иметь ее, но жизнь меняла обстановку. Идти на непосредственный союз с государством, как попытался митр. Сергий, еп. Андрей не желал, ибо уже давно стало ясно, что на данном этапе новой власти Церковь не нужна ни под каким видом и все мечты об изменении государственной политики в отношении нее беспочвенны.

Владыка был давно готов к такому положению, когда русская Церковь останется вовсе без высшего духовенства, опираясь на уверенное мнение Иоанна Златоуста, которого цитирует в своих заметках «Что может помешать развитию приходской жизни»:

Есть третье зло: когда начальник нехорош. Знаю, что это не малое зло и даже гораздо большее, нежели безначалие, потому что лучше не управляться никем, нежели быть под управлением дурного начальника. В первом случае народ иногда подвергается опасности, а иногда и спасается; в последнем случае – всегда находится в опасности и увлекается в пропасть[456]456
  Что может помешать развитию приходской жизни. Алма-Ата, 1933 (авторская рукопись в 7 машинописных страниц).


[Закрыть].

Еп. Андрей пытается выработать такую линию поведения, которая, с одной стороны, не вела бы к конфликту с государством, а с другой стороны, позволяла избежать заискивания перед властями. Однако в тогдашней обстановке эта линия вела, по выражению владыки, «туда, откуда идет верный путь ко спасению для всех честных священнослужителей».

В перипетиях мыслей, дел, судьбы еп. Андрея неизменно видны две параллельные линии: возрождение православной церковно-общественной жизни и путь к старообрядчеству. Однако не следует рассматривать их отдельно друг от друга, ибо в старообрядчестве владыка неизменно видел важный для всего православия пример того, как следует реально воплощать христианские заветы. Согласно Лобачевскому, параллельные прямые пересекаются в Бесконечности…

* * *

2 октября 1931 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ постановило освободить еп. Андрея с «прикреплением к определенному местожительству на 3 года» и запрещением ему проживать в Сибири, на Урале и в Башкирии.

7 октября владыка был выпущен на свободу и прибыл в Москву, где нашел лишь четыре храма, отвергших предложенный митр. Сергием путь[457]457
  Из показаний по делу еп. Серафима (Звездинского) ясно, о каких именно храмах идет речь: «Вскоре после освобождения из политизолятора, с Московской организацией “ИПЦ” связался епископ Андрей Ухтомский, бывавший неоднократно в церкви Никола Б[ольшой] Крест. Одновременно Андрей Ухтомский связался с церквами Сербского подворья [Кира и Иоанна на Солянке], Николы Подкопая и Николы Кленики. Этими церквами руководил еп. Серафим Звездинский, проживающий в г. Меленках» (Все вы в сердце моем: Жизнеописание и духовное наследие священномученика Серафима, епископа Дмитровского / Сост. И.Г. Менькова. М., 2001. С. 515). На самом деле таких храмов было как минимум шесть: помимо упомянутых – также Воздвижения на Воздвиженке и Николы в Котельниках. См.: Осипова И.И. «Сквозь огнь мучений и воды слёз…». С. 63.


[Закрыть]. Еп. Андрей стал молиться в Никольской церкви в Подкопаевском переулке, исповедуясь у ее настоятеля иеромонаха Григория (Горюнова)[458]458
  Осипова И.И. «Сквозь огнь мучений и воды слёз…». С. 63, 342.


[Закрыть]. Но страх перед митр. Сергием и его методами был силен и здесь, так что 6 декабря о. Григорий попросил владыку более не посещать свой храм. Однако и это не помогло сохранить приход: в январе 1932 года все еще остававшиеся священники, «непоминающие митр. Сергия», были запрещены им, а в марте 1932 года, по выражению владыки Андрея, «изъяты из обращения» органами ОГПУ; храм Николы в Подкопае был закрыт к концу 1933 года[459]459
  Шкаровский М.В. Иосифлянство. С. 75–76.


[Закрыть].

И тогда еп. Андрей идет к рогожским старообрядцам и начинает молиться вместе с ними. А 28 февраля 1932 года в Покровском соборе на Рогожском кладбище к нему впервые подходят под благословение, признав одним из своих архипастырей.

Но вскоре еп. Андрей в который раз оказывается в Бутырке. Арест произошел 14 апреля 1932 года в ходе массовой операции ОГПУ по вскрытию и ликвидации так называемых «филиалов Всесоюзной контрреволюционной церковно-монархической организации “Истинно-Православная церковь” (ИПЦ)». Помимо владыки Андрея, из архиереев в ходе этой операции были арестованы епископы Серафим (Звездинский) и Гавриил (Красновский)[460]460
  Осипова И.И. «Сквозь огнь мучений и воды слёз…». С. 27, 64.


[Закрыть]. На допросе 1 июня 1932 года еп. Андрей сказал:

«Сущность моих взглядов об устройстве христианской жизни в следующем: первичной ячейкой приходской жизни является община, состоящая из верующих христиан. Эту общину в количественном отношении я считаю столь слабой, что ее деятельность не может не только конкурировать с органами советской власти, но и сколько-нибудь на них влиять. Если государственная власть поможет такой общине сорганизоваться, то она может ей во многих отношениях помочь.

Община располагает молитвенным домом, имеет кооператив, ведает благотворительностью, заботится об образовании и, главным образом, о воспитании детей, ведет культурно-просветительскую работу и имеет свой дисциплинарный суд.

Эти общины объединяются в союз общин, свободно самоопределяющихся в церковном отношении. Союз общин объединяет и руководит общинами. Эти взгляды я изложил в письменной форме и знакомил с ними, как письменно, так и устно, тех, кто хотели познакомиться со мной и узнать, в чем заключаются мои церковные преступления»[461]461
  Следственное дело Н.И. Звездинского, А.А .Ухтомского и др., хранящееся в ЦА ФСБ. Цит. по: Осипова И.И. «Сквозь огнь мучений и воды слёз…». С. 249.


[Закрыть].

Всего по делу «Московского филиала ИПЦ» с 5 по 28 апреля было арестовано около 60 человек, в том числе 20 представителей духовенства[462]462
  Шкаровский М.В. Иосифлянство. С. 30.


[Закрыть]. Как гласило обвинение, предъявленное владыке Андрею, он «развивал теорию о необходимости создания системы христианских общин в противовес советскому государственному устройству и призывал к организации массовых выступлений против соввласти, используя в этих целях закрытие церквей и ставя одновременно задачу построения нелегальных организаций и подпольных церквей»[463]463
  Осипова И.И. «Сквозь огнь мучений и воды слёз…». С. 77.


[Закрыть].

7 июля Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговаривает владыку к трем годам ссылки по статьям 58–10 и 58–11[464]464
  Обвинительное заключение составлено на 21 человека, постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 7 июля 1932 года епископы Гавриил (Красновский) и Арсений (Жадановский), а также В.П. Прошков и В.Н. Максимов приговорены к трем годам лагерей, епископы Серафим (Звездинский) и Андрей (Ухтомский) – к трем годам высылки в Казахстан, протоиереи Димитрий Крючков, Александр Ильин в числе пяти обвиняемых – к трем годам высылки в Западную Сибирь, остальные освобождены из-под стражи с лишением права проживания в 12 населенных пунктах. См.: Шкаровский М.В. Иосифлянство. С. 30.


[Закрыть], и его отправляют этапом в Казахстан. В этой своей ссылке он ведет по-прежнему обширную переписку со своими сотрудниками и почитателями как в Уфе, так и по всей России, дает советы по организации церковно-общественной жизни, неустанно пропагандирует уфимскую «Декларацию» 1927 года. Письма чаще всего носят общественный характер – тогда их переписывают и распространяют из рук в руки. Но и в частных письмах еп. Андрей не только помогает разрешить чисто личные проблемы, но и обучает, наставляет, рекомендует литературу. В письмах к молодежи он разъясняет понятия «христономия», «кинократия», «каноны» и многие другие. Тогда же он составляет свой «Катехизис» и отсылает его в Уфу. Среди прочего владыка рекомендовал своим корреспондентам посещать собрания протестантов-евангелистов, когда там читается и толкуется Св. Писание: это поможет укрепить в себе веру и осознать непреходящее значение Библии.

От своих последователей еп. Андрей требует прежде всего церковного дела, считая понимание христианства как «затворничества и чистого аскетизма» недостаточным и неполным; вот почему он так часто называл имена ветхозаветных пророка Илии и воительницы Деборы, преподобного Сергия Радонежского и патриарха Гермогена. Он убеждал свою паству в том, что человек обязан взять на себя большой подвиг и тогда приблизится к христианскому идеалу: «Ты будешь христианкою – сознательною, твердою, активною… Но молись, и молись, и молись»[465]465
  Письмо от 27 марта 1932 г.


[Закрыть].

Владыка учит быть осторожным с ветхозаветной историей, ибо «нам, Ново-Заветным христианам, трудно это понять», однако понять и прочувствовать ее нужно: «Ветхозаветные войны были грешные и святые; – святые – благословлялись Богом потому, что это были войны против зла, для истребления зла. Тебе это трудно понять, я понимаю после того, как слышал неповторимые, безмерно отвратительные слова, оскорбляющие Бога, пресв. Богородицу»; владыка пишет это девушке, готовящейся к постригу, напоминая, что «иночество – это только средство для соблюдения себя во святой христианской жизни», только основа, фундамент для борьбы, подобной той, что вели ветхозаветные Судьи: «Дебора не просто божественная. Она именно характерна этим, что имела активный темперамент и активно боролась со злом. Она взяла на себя огромный подвиг очистить свой народ от зла, и Бог помог ей в этом подвиге»[466]466
  Письмо от 17 апреля 1933 г.


[Закрыть]

Когда Церкви грозит смертельная опасность, а во внешнем мире господствуют разрушительные идеи, важно противопоставить всему этому свою альтернативу: «Создавать могут и должны только христиане!»[467]467
  Письмо от февраля 1932 г.


[Закрыть].

В годы алма-атинского сидения из-под пера еп. Андрея вышло большое количество теоретических работ о развитии церковной жизни, трудов по церковной истории, предназначавшихся в первую очередь для его последователей: «Церковное значение перстосложения (при совершении крестного знамения)»[468]468
  Около 1933–1934 гг. (авторская рукопись в 18,5 тетрадных листов).


[Закрыть], «Русский разбойничий собор 1666–1667 гг.»[469]469
  1933 (авторская рукопись в 18 машинописных страниц).


[Закрыть], «Хорошие разговоры 1906 года», вторую тетрадь собственных воспоминаний «История моего старообрядчества» и многое другое. Владыка составил и распространил «Службу отцу Иоанну Кронштадтскому», написанную к 25-летию со дня его кончины. До наших дней дошли и оригиналы многих его рукописей, и копии, старательно переписанные руками его сотрудников в простые школьные тетрадки: все это находило своих адресатов, читалось и переписывалось.

Продолжались и контакты с рогожскими старообрядцами. Еще по выходе своем из Ярославского политизолятора владыка узнал о составленном под руководством митр. Сергия «Деянии архипастырей православной св. Церкви в Союзе С.С.Р., возглавляемых Московской Патриархией», отменявшем клятвенные запрещения на старые обряды[470]470
  Именно это «Деяние» (с некоторыми коррективами) легко в основу аналогичного решения Поместного Собора 1971 г. См.: Поместный Собор Русской Православной Церкви 1971 г. М., 1972. С. 101–113, 129–131.


[Закрыть]. Еп. Андрей возрадовался, ибо надеялся, что это «Деяние» положит начало разрушению преград между различными ветвями русского православия: «Хотя … на каждой его строчке написано глубокое непонимание всего, так называемого, старообрядчества, как явления церковно-культурного, а не только обрядо-молитвенного, – тем не менее я был от него в восторге».

Однако вскоре оказалось, что это доброе начинание митр. Сергия им же и похоронено. «Деяние» 1929 года осталось для него лишь случайным эпизодом текущей работы и не отражало его собственных мыслей: это подтверждает опубликованная митр. Сергием в 1931 году статья, где он называет белокриницкую иерархию «ничтожной и всё, совершаемое ею, безблагодатным и недействительным»[471]471
  М. Сергий [Сергий (Страгородский), митр.]. Отношение Церкви к отколовшимся обществам // Журнал Московской Патриархии. 1931. №3. С. 5.


[Закрыть]; такие оценки повторены им и четыре года спустя, причем на этот раз первосвятитель Патриархии не преминул вспомнить еп. Андрея (находившегося тогда в заключении в Ярославле), поиронизировав над его взаимоотношениями со старообрядцами:

Классическим примером попытки друг друга перехитрить при переносе благодати священства из… церкви в раскол является «чин», устроенный в сентябре 1925 г. в Ашхабаде е. Андреем Ухтомским и убежавшим из церкви архим. Климентом. По поручению старообрядцев Климент приехал к е. Андрею приглашать его перейти к ним. Е. Андрей прекрасно знал, что старообрядцы примут его к себе только по второму чину, то есть с отречением от никонианства и чрез миропомазание, и все-таки согласился. Но, отрекаясь от никонианства, он воспользовался софизмом: исправления Никона послужили толчком для церковных реформ Петра I; а на почве последних выросло новое направление в церковной жизни, породившее обновленцев. Следовательно, отречься от обновленчества – значит отречься от никонианства. Помазал себя и миром, но старался думать, что совершает не таинство миропомазания, а простое помазание в знак духовной радости по случаю совершившегося. Климент, которому предстояло получить от е. Андрея хиротонию в архиереи, поспешил закрыть глаза на все эти маленькие неточности. Е. Андрей стал старообрядческим архиереем, а Климент получил хиротонию. Однако старообрядцев такое qui pro quo не удовлетворило; они не признали ни Андрея своим, ни Климента архиереем. К таким же, в сущности, ухищрениям нередко прибегают и сами старообрядцы. Например, стараются, чтобы уходящий к ним из Церкви успел, так сказать, перебраться через церковную ограду – пройти чиноприем в старообрядчество – раньше, чем суд церковный наложит на него запрещение или лишение сана. Забывают, что кроме суда внешнего, человеческого есть еще суд Божий, от которого нигде и ничем не укрыться. «Аще сокрыются во аде, то и оттуду рука Моя исторгнет я» (Амос. 9. 2). Да и внешний суд церковный может достичь убежавшего, куда бы он ни убежал: по канонам, убежавший клирик остается клириком прежней епархии и по-прежнему подсуден своему архиерею, равно как и убежавший архиерей – своему кириарху. Присоединение к раскольническому обществу будет не укрытием от суда, а только лишним основанием лишить убежавших сана или, по крайней мере, запретить и признать недействительным все совершенное ими по уходе из Церкви[472]472
  М. Сергий. Значение апостольского преемства в инославии // Журнал Московской Патриархии. 1935. №23–24. С. 6–7, 11.


[Закрыть].

«Митрополит Сергий хотел было сделать одно прекрасное дело, да и на это у него не нашлось достаточно ни мужества, ни честности», – прокомментировал еп. Андрей эпизод с «Деянием».

Для него самого это было делом первостепенной важности. Вот почему владыка был столь обрадован, когда 19 сентября 1932 года получил Св. Дары и миро от старообрядческого архиепископа московского и всея России Мелетия (Картушина). В написанном с его благословения письме за подписью протопопа Николы Пронина еп. Андрей уведомлялся об окончательном принятии в молитвенное общение со старообрядцами, приемлющими Белокриницкую иерархию.

Владыка писал: «Моя радость по поводу этого события была и остается беспредельной». Он воспринял этот акт старообрядческого первосвятителя как «событие крупной общецерковной важности», способное хотя бы «постепенно и медленно», но послужить возрождению русского православия. Вот почему еп. Андрей немедленно сообщает в Уфу: «Я получил от Господа великую милость… получил Святые Дары от Старообрядческого Белокриницкого духовенства. – Это для меня было вполне неожиданно; и, значит, раскол, как раскол, – идейно кончен! Для этого одного стоило делать революцию».

Он просит своих уфимских корреспондентов: «Скажи это м. Феофании и Ивану Степановичу. – Таким образом – объединение полное! Пусть радуются все, пусть молятся обо мне грешном»[473]473
  Письмо от 3 февраля 1933 г.


[Закрыть].

Когда владыку спросили об условиях его воссоединения со старообрядцами, он пояснил: «Отвечаю коротко и ясно: БЕЗ ВСЯКИХ УСЛОВИЙ. И это тем более обязывает меня быть безукоризненно честным по отношению к тем, кто поверил моей честности»[474]474
  Письмо от 27 марта 1933 г.


[Закрыть].

Об отношении старообрядцев к этому воссоединению можно судить уже по самому наличию имени архиепископа Андрея в помянниках 1940-х – 1950-х – там его поминали за упокой в одном ряду с архиереями белокриницкой иерархии. По свидетельству о. Сергия Маслова, такой помянник сохранялся, например, в винницком храме Сошествия Святаго Духа со времен еп. Иринарха (Вологжанина)[475]475
  В миру – Иван Поликарпович Вологжанин (1886–1973), старообрядческий епископ киевский, винницкий и одесский с 1956 г.


[Закрыть], аналогичная запись имелась и в помяннике авторитетной среди рогожских прихожан инокини-схимницы Досифеи (†1988). Оба эти человека – еп. Иринарх и м. Досифея – хорошо знали жизнь старообрядческой Москвы 1930-х.

* * *

Владыка Андрей продолжает работать, верить и надеяться на то, что «усилиями большевиков (хотя и вопреки их желанию) начинает кристаллизовываться подлинно евангельская, убежденная, выстраданная общественная жизнь»[476]476
  Председателю Сов. нар. кома гражданину Молотову, 23 мая 1933 г.


[Закрыть]. Убежденный, что этот процесс вершится на благо стране, владыка воспринимает свой вызов в Москву в 1934 году с надеждой.

Рассказывают, что какое-то недолгое время он жил при старообрядческой Архиепископии на Рогожском кладбище; очень скоро последовал очередной арест со все той же Бутыркой.

14 мая 1934 года Особое совещание приговорило еп. Андрея по статье 58–10 УК РСФСР к трем годам тюремного заключения в местах лишения свободы, подведомственных ОГПУ, считая срок с 22 апреля 1934 года.

Этот срок владыка вновь отбывал в Коровниках[477]477
  Летом 1934 г. на базе упраздненного ОГПУ будет создан НКВД СССР, и к концу 1935 г. все прежние «изоляторы» и «политизоляторы» станут называться тюрьмами. Ныне Коровники официально именуются СИЗО №1 УИН по Ярославской области (учреждение ИЗ 76/1).


[Закрыть]. Опубликованы несколько рапортов его надзирателей: «Довожу до Вашего сведения, что на прогулке заключен. УХТОМСКИЙ говорил ОДИНЦОВУ, что в газетах пишут, предлагают Германии вступить в лигу наций и заключить пакт не нападение Советским Союзом, что сама лига скоро развалится и Франция хочет выходить из лиги наций, если лига наций провалится, то Германия с удовольствием вступит и покажет мелким при балтийским Государствам. О чем доношу до Вашего сведения. 7/IV-36 г. БАЛАГАЕВ. Верно: Нач. Канцелярии (Виноградов); «Настоящим доношу Вам, заключенный УХТОМСКИЙ прибыл в нашу тюрьму второй раз, и когда я заполнял на его карточку-формуляр в дежурке он притворился больным, и сам подвинулся к столу ближе, и говорит будьте добры сказать где поп ЛАДОХА куда он отбыл, я ответил что это неотносится к заполнению Вашей карточки и тогда он стал молится. Когда он сидел в камере 138 и увидел проходящего по коридору закл. ПЕПЕЛЯЕВА то в уборной во время оправки он рассказывал СЕРЕБРЯННИКОВУ что во время гр. войны он УХТОМСКИЙ и др. собирали средства для армии ПЕПЕЛЯЕВА и поддерживали его о чем было раньше писано. Были еще такие разговоры что сижу и сам незнаю за что. Собирал сухарики по деревне вот и все за что сижу. На прогулках в праздники как рождество и пасха он обращался ко всем с проздравлением и призывал всех заключенных праздновать великие праздники как-то: НОВОСЕЛОВА, АДЕРКАСА, ЕФРЕМОВА и др. 22/VIII-37 г. Деж. Пом. Нач. АРАПОВ. Верно: Нач. Канцелярии (Виноградов)»[478]478
  Русская мысль. 26 мая – 1 июня 1994 г. № 4031. С. 17. Вошедшие в эту публикацию документы из «Личного дела з/к А.А. Ухтомского» из архива УФСБ по Ярославской области к 1999 году уже были переданы в Государственный архив Ярославской области (ф. ФС 12078).


[Закрыть].

Место заключения считалось теперь тайной, и официально о судьбе владыки не сообщалось ничего, хотя, видимо, полуофициально и распускалась молва, будто еп. Андрей сослан в Архангельскую область. Однако многие знали и правду. В частности, помнивший владыку еще по Рыбинску А.А. Золотарев уже в 1944 году запишет «для себя»: «В довершение светлого и праведного облика почившего русского иерарха наступила подвижническая полоса долговременного досмертного одиночного заключения. – По слухам он и сидел-то совсем недалеко от Рыбинска в Ярославской крепко «завинченной» политической тюрьме в Коровниках. Так что вместе и вослед за апостолом епископ Андрей мог бы сказать о себе: течение скончах, веру соблюдох, прочее убо соблюдаетемися венец правде. Да будет так! хочется воскликнуть в сердце своем любящем в Бозе почившего и благодарном его светлой памяти»[479]479
  Золотарев А.А. Campo Santo – кладбище моей памяти // РГАЛИ. Ф. 218. Оп. 1. Ед. хр. 15. Л. 86об.


[Закрыть].

Эту запись Золотарев сделал, когда «в связи с восстановлением патриаршества и учреждением при нем священного Синода, в Рыбинск пришла печальная весть о том, что епископ Андрей умер. Это написал в наш город епископ Казанский Андрей<,> упомянутый в Вестнике Моск. Патриархии среди членов синода<,> на запрос рыбинцев»[480]480
  Там же. Л. 84об.


[Закрыть]. Поскольку архиепископ Андрей (Комаров) занимал казанскую кафедру (с 1942 года) лишь по январь 1944-го, можно предположить, что уже тогда была запущена в оборот фиктивная дата смерти еп. Андрея – «1944», позднее фигурировавшая во многих источниках.

На самом деле земной путь владыки закончился много раньше. 4 сентября 1937 года он был расстрелян в Ярославской тюрьме[481]481
  Где он был погребен, достоверно не известно. Захоронения жертв массовых расстрелов 1937–1938 годов в Ярославской области производились в нескольких местах. Сохранилось и сейчас признано мемориальным кладбищем лишь одно их них, Селифонтово, на 239-м километре шоссе Москва – Ярославль, однако оно появилось едва ли ранее октября 1937 г. Прочие места массовых захоронений на окраине города утеряны, так как их территория застроена цехами Ярославского нефтеперерабатывающего завода (см.: Не предать забвению: Книга памяти репрессированных в 1930–40-е и начале 1950-х годов, связанных судьбами с Ярославской областью. Т. 1. Ярославль, 1993, С. 117–119).
  Особо нужно сказать и об альтернативной точке зрения на место расстрела еп. Андрея, воспроизведенной и в недавнем авторитетном издании: «4.09.1937, Волголаг НКВД, г. Рыбинск» (Зимина Н.П. Жизнеописание священномученика Симона. С. 327). По всей вероятности, эти данные восходят к хранящемуся в фондах Рыбинского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника письму начальника подразделения (видимо, архивно-регистрационного) Управления КГБ СССР по Ярославской области А.Н. Баглаева (№10/181 от 12.11.90):
  «Согласно материалов хранящегося в Управлении КГБ СССР по Ярославской области архивного уголовного дела на Ухтомского Андрея Алексеевича 1872 г.р., уроженца г. Рыбинска, в 1937 году он находился по приговору Особого Совещания НКВД СССР в Волголаге НКВД (г. Рыбинск). По сословному происхождению – князь, образование – высшее, архиепископ, один из зачинателей экуменического [!] движения в России. 3.09.1937 года Тройкой УНКВД Ярославской области Ухтомский А.А. осужден к ВМН – расстрелу. Юридической квалификации преступления не дано, обвинительного заключения в деле не имеется. Приговор приведен в исполнение 4 сентября 1937 года в г. Рыбинске. В соответствии со ст. I Указа Президиума Верховного Совета СССР от 06.01.1989 года “О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий имевших место в период 30–40-х и начале 50-х годов” Ухтомский А.А. реабилитирован. Не может не вызвать сочувствие судьба Андрея Алексеевича, мечтавшего об единении и братстве всех народов, жизнь которого трагично была прервана сталинскими репрессиями. В память жертв этих репрессий, в том числе Ухтомского А.А., создается музей-мемориал в церкви Владимирской богоматери, г. Ярославль ул. Рыбинская дом 62».
  Насколько нам известно, печатное упоминание Волжского ИТЛ и строительства гидротехнических узлов (1935–1942) в связи с именем еп. Андрея впервые появилось в следующем виде: «Ухтомский Александр Алексеевич… Подвергался репрессиям в 1923, 1927, 1929, 1931, 1932, 1934 годах. Последний раз арестован в 1937 г. Постановлением особого совещания при НКВД СССР приговорен к высшей мере наказания. Во время следствия находился в Волголаге. Расстрелян 04.09.1937 г. Реабилитирован 03.08.1989 г.» (Имена на обелиске «Мемориала» / Сост. В.И. Рябой. Рыбинск, 1995. С. 205). Но здесь речь идет именно о следствии, а не о расстреле.
  Хотя документация Волголага, строившего Угличский, Рыбинский и Шекснинский гидроузлы, сохранилась очень плохо, из истории аналогичного ему по функциям и подчиненности Дмитлага (строительство канала Москва – Волга) однозначно известно, что «расстрельными делами» его заключенных занималась не лагерная администрация, а УНКВД по Москве и области, причем захоронены расстреляннные заключенные Дмитлага на том же «полигоне» в Бутово, что и обычные жители Москвы и Московской области. По всем регионам страны заключенные, против которых в годы «большого террора» возбуждались новые дела, числились убывшими из лагеря в распоряжение местного УНКВД, но никак не наоборот.
  Наконец, опубликованы (причем, видимо, по тому же личному делу заключенного) еще несколько документов, из которых следует, что с мая 1934 г. владыка Андрей уже не покидал Ярославской тюрьмы:
  – «Выписка из Протокола Совещания при Народном Комиссариате Внутренних Дел СССР от 27 марта 1937 г. Слушали: смотр дела 602089 УХТОМСКОГО Андрея Алексеевича, ос. пост. Ос.Сов. от 7.VII.32 г., по ст.58–10 УК к ссылке в Казахстан, сроком на 3 г. и по пост. Ос.Сов. от 14.V.34 г. по ст.58–10–11 УК к закл. в места лишен.свободы подведомст. ОГПУ сроком на 3 года. Постановили: УХТОМСКОГО Андрея Алексеевича – за к-р деятельность – приговорить к тюремному заключению, сроком на ТРИ года, сч. срок с 22.III.37 г. Дело сдать в архив. Отв. Секр. Ос. Сов. (подпись)» (На обороте надпись: «Горько оплакиваю Советскую юстицию и до сих пор уверяю, что никакой контр-револ. деятельностью не занимался. 1937 апр. 9. Ухтомский»);
  – «СПРАВКА о прошлой к-р деятельности Ухтомского Андрея Алексеевича. Занимался объединением церковников всех направлений (старообрядцев, сектантов, православных и пр.), из представителей которых создавал нелегальную к-р организацию для борьбы с Советской властью. Неоднократно был репрессирован, в частности, Ос.Сов. 7.7.32 г. выслан в Казахстан сроком на 3 года, до этого отбывал заключение в Политизоляторе 3 года на основании постановления Ос.Сов. ОГПУ 18.1.1929 г., после отбывания ссылки постановлением Ос.Сов. от 14.5.34 г. заключен в тюрьму на 3 года, по отбытии срока наказания за к-р деятельность в тюрьме приговорен Ос. Сов. НКВД 27.3.37 г. к тюремному заключению на 3 года. Начальник Ярославской Тюрьмы ГУГБ Лейтенант Гос. Безопасности БОБКОВ (подпись)»;
  – «Выписка из протокола № 6 судебного заседания тройки Упр. НКВД Ярославской обл. от 3 сентября 1937 г.»: «Слушали: Дело Яросл. тюрьмы ГУГБ НКВД № 8 УХТОМСКОГО Андрея Алексеевича 1872 г.р. урожен. г. Рыбинска, служит.культа – архиеп. быв. князь. Постановили: УХТОМСКОГО АНДРЕЯ АЛЕКСЕЕВИЧА РАССТРЕЛЯТЬ. Секретарь тройки: (АНТОНОВ) – подпись».
  (Русская мысль. 26 мая – 1 июня 1994 г. №4031. С. 17; расширенный вариант: Русское Православие: Всероссийский вестник Истинных Православных Христиан. № 5(14), 1998. С. 7–9).


[Закрыть].

* * *

Однажды из Алма-Аты владыка Андрей написал одному из своих корреспондентов:

Я ни одного раза не молился о своем освобождении или о чем-либо касающемся своего благополучия. Я боялся такой молитвы, как своей, и только говорил: «Да будет воля Твоя». В 90 псалме сказано: «С ним есть в скорби». Я и знаю, что около меня скорбящего – всегда Господь; а около моего веселья… Господь далеко не всегда! – Поэтому боюсь молиться о чем-либо, кроме исполнения на мне воли Божьей»[482]482
  Письмо от 15 февраля 1932 г.


[Закрыть].