Текст книги "Жизнь и труды архиепископа Андрея (князя Ухтомского)"

Поводом к написанию этих строк явилось воззвание митрополита Нижегородского Сергия к моей уфимской пастве, полученное в Уфе 22 августа 1926 г. и озаглавленное так: «Благочестивым прихожанам уфимской Симеоновской церкви и прочим единомысленным с ними почитателям еп. Андрея»[511]511
  Константиновский В. Православие и еп. Андрей, бывший князь Ухтомский. С. 33–39.


[Закрыть]. Если бы не было этого воззвания, я не имел бы достаточного основания к тому, чтобы тратить время на эту мою работу – по моему мнению, совершенно излишнюю. Но митрополит, заместитель местоблюстителя патриаршего престола, пишет на меня неправду, возводит на меня клевету пред теми, кто считает меня своим епископом. Разве этого мало, чтобы постараться пред моею паствою выяснить неправду заместителя местоблюстителя? Я считаю, кроме того, своим долгом, защищая себя, хотя бы между прочим указать, какие легкомысленные личности стоят и могут еще стоять очень долго в нынешние времена во главе управления Русской церковью. Пусть это знают те, кому дорога церковная жизнь, кто болеет ее болезнями…

Итак, переписываю полностью все воззвание митрополита Сергия к моей пастве. Оно таково:

Ко многим другим разделениям, какими в наше мятежное время обуревается св. Церковь Христова, прибавилось и ваше уфимское разделение. Там ищут – кто власти, кто житейских удобств, вы ищете, по-видимому, правды, разделяетесь от нас из-за любви и уважения к вашему бывшему архипастырю, епископу Андрею. Так как «центральная церковная власть» (как называет ее ваш приходской совет в своем постановлении от 25 мая / 7 июня) в лице местоблюстителя митрополита Петра и меня, его заместителя временного, неправедно, по вашему мнению, обидела еп. Андрея, то и не нужно этой центральной власти; она не оказывается даже сколько-нибудь удовлетворяющею каноническим требованиям, и Симеоновскому приходу остается только молиться о том, чтобы истинная центральная власть «была дарована от Бога», а пока руководствоваться распоряжениями митрополита Агафангела от 5 мая 1922 года.

Намерения ваши как будто благие, а конец их – то же разделение; нешвенный хитон Христов опять раздирается к соблазну малодушных и к торжеству врагов креста Христова.

И вы и мы одинаково верим, что Церковь Христова не только духовно, но и видимо едина и что это видимое единство Церкви выражается, между прочим, в том, что всякая страна имеет своего первого епископа (Апостол, прав. 34)[512]512
  «Епископам всякого народа подобает знать первого в них, и признавать его как главу, и ничего превышающего их власть не творить без его рассуждения: творить же каждому только то, что касается до его епархии, и до мест к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех. Ибо так будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец, Сын и Святой Дух».


[Закрыть] и что послушание первому епископу, если он не осужден церковным судом или не обличен в ереси, обязательно для всякого православного епископа, клирика и мирянина (Двукр. соб., 15–17)[513]513
  Правила святого собора Константинопольского, во храме святых апостолов бывшего, глаголемого двукратного (861): «15. Что определено о пресвитерах и епископах и митрополитах, то самое, и наипаче, приличествует патриархам. Посему, аще который пресвитер, или епископ, или митрополит, дерзнет отступити от общения со своим патриархом, и не будет возносити имя его, по определенному и установленному чину, в Божественном тайнодействии, но прежде соборнаго оглашения и совершеннаго осуждения его, учинит раскол: таковому святый собор определил быти совершенно чужду всякаго священства, аще токмо обличен будет в сем беззаконии. Впрочем сие определено и утверждено о тех, кои, под предлогом некоторых обвинений, отступают от своих предстоятелей, и творят расколы, и расторгают единство Церкви. Ибо отделяющиеся от общения с предстоятелем, ради некия ереси, осужденныя святыми соборами или отцами, когда, то есть, он проповедует ересь всенародно, и учит оной открыто в церкви, таковые аще и оградят себя от общения с глаголемым епископом, прежде соборнаго разсмотрения, не токмо не подлежат положенной правилами епитимии, но и достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство церкви, но потщились охранити церковь от расколов и разделений. 16. По причине случающихся в Церкви Божией распрей и смятений, необходимо и сие определити: отнюдь да не поставляется епископ в той церкви, которой предстоятель жив еще, и пребывает в своем достоинстве, разве аще сам добровольно отречется от епископства. Ибо надлежит прежде привести к концу законное изследование вины, за которую он имеет удален быти от епископства, и тогда уже, по его низложении, возвести на епископство другаго, вместо его. Аще же кто из епископов, пребывая в своем достоинстве, и не хощет отрещися, и не желает пасти народ свой, но, удаляяся от своея епископии, более шести месяцев остается в другом месте, не быв удерживаем ни царским повелением, ни исполнением поручений своего патриарха, ниже быв удержим тяжкою болезнию, делающею его совершенно недвижным: таковый ни единою из реченных причин не воспящаемый, но удалившийся от своея епископии, и в ином месте долее шестимесячнаго времени пребывающий, да будет совершенно чужд епископския чести и достоинства. Ибо нерадящему о врученной ему пастве, и в ином месте более шести месяцев закосневающему, святый собор определил совершенно быти чужду и архиерейства, в которое поставлен, дабы пасти, и на его епископию возводити другаго, вместо его. 17. Прилагая попечение о соблюдении во всем церковнаго благочиния, мы признали необходимым и сие определили: чтобы впредь никто из мирян, или монахов не был внезапно возводим на высоту епископства, но чтобы каждый, по испытании прежде в церковных степенях, воспринимал рукоположение во епископа. Ибо хотя доныне некоторые из монашествующих, или мирских, по требованию нужды, и были вскоре удостаиваемы епископския чести, и превзошли других добродетелию, и возвысили порученныя им церкви; однако редко бывающаго не поставляя в закон Церкви, определяем: отныне сему уже не быти, но правильно рукополагаемый да пройдет чрез все степени священства, исполняя в каждом положенное законом время».


[Закрыть]. Ни над владыкою митрополитом Петром, ни надо мною церковного суда не было. Точно так же никого из нас вы не обличаете в ереси. Почему же послушание нам представляется вам необязательным? Почему вы готовы молиться, чтобы скорее дарована была вам власть, которой бы вы слушались, а существующей законной церковной власти слушаться не хотите? Почему распоряжение бывшего первого епископа (владыки Агафангела) вы исполняете, а распоряжение первого епископа, которого вам Бог дал для настоящего времени, исполнять не хотите? Послушание ведь состоит прежде всего в отказе от своей воли и своего выбора. Если же вы одному законному указанию повинуетесь, а другого, столь же законного, слушаться не хотите, то это уже не послушание, а произвол и самочиние, живущие по которому «падают, – по словам Писания, – яко листвия».

Вам кажется совершенно несправедливым запрещение, наложенное на еп. Андрея. В своем гневе на такую, по вашему мнению, обиду вы готовы объяснить действия патриаршего местоблюстителя и мои разными своекорыстными происками и доносами преосвященного Иоанна[514]514
  Иоанн (Поярков).


[Закрыть], чем угодно, только не обязательным для нас желанием охранять во святой Церкви благочиние и нерушимость священных канонов. Но разберемся в этом деле по возможности спокойно и без раздражения.

Прежде всего прошу вас верить, что еп. Андрея я знаю и, вместе с вами, считаю его по жизни безукоризненным человеком, строгим аскетом и самоотверженным пастырем; при всем том он человек и, как человек, может и ошибаться и увлекаться своими мнениями дальше, чем следует, и в увлечении принимать за истину то, что имеет только вид истины, а на деле заблуждение или, на языке духовной жизни, – «прелесть». Недаром сказано: «Многие пути кажутся человеку правыми, но конец их погибель»[515]515
  «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими» (Мф. 7, 13).


[Закрыть]. Чистосердечно увлекаясь желанием послужить спасению многих, но не сообразив своего желания с волею Божиею, выраженною для нас в церковных постановлениях, еп. Андрей пришел к деяниям, которые вместо славы и спасения многих грозят посрамлением и погибелью и ему, и всем, кто пойдет за ним.

28 августа прошлого года в Асхабаде беглопоповцем Климентом совершен чин приема еп. Андрея в старообрядчество. Теперь еп. Андрей утверждает, что этим чином не он, еп. Андрей, перешел к беглопоповцам, а, наоборот, беглопоповцы соединились с ним и чрез него с православною церковью.

Но дело нужно брать таким, как оно совершилось. Мы знаем, что при приеме кого-либо в церковь читается исповедание веры и отрекается от ересей не принимающий, а тот, кого принимают. Точно так же крещается, миропомазуется или исповедуется не принимающий, а опять тот, кого принимают. Наоборот, оглашение читает принимающий, а не принимаемый. Между тем 28 августа оглашение как раз читал Климент, а отрекался от ересей, исповедовался и, наконец, миропомазался еп. Андрей. Значит, принимающий был беглопоповец Климент (и, конечно, в беглопоповство), а принимаемым – еп. Андрей.

В этом смысле понимал чиноприем и совершитель его Климент. В докладе своему церковному начальству 15 сент. 1925 года он рассказывает, что, во-первых, и поручение, данное ему, состояло в том, чтобы вести переговоры с епископами господствующей Российской церкви о переходе их к старообрядцам и в случае согласия кого-либо из них «принять такового в лоно древлеправославной Христовой Церкви вторым чином»[516]516
  То есть через «перемазывание», при котором сохраняется полученный в другой конфессии духовный сан.


[Закрыть]. Во исполнение какого поручения Климент и обратился с указанною совершенно определенно целью к одному из архиереев «господствующей Российской церкви», к еп. Андрею, и когда тот на принятие вторым чином в Климентову «церковь» согласился, то, говорит Климент, он мною и был принят в старообрядчество, то есть не просто приглашен быть у старообрядцев епископом, как хочет представить дело еп. Андрей (о приглашении речь шла уже после чиноприема), а именно принят как член заблудшей «господствующей церкви» в Церковь древлеправославную Христову.

Несомненно, и «никонианство», от которого отрекался еп. Андрей[517]517
  В старообрядческом «Чинопоследовании присоединения приходящих к православной церкви от различных ересей» нет отречения, а есть отрицание от «никонианския ереси».


[Закрыть], для Климента и др. беглопоповцев означало не «Живую церковь» (от нее еп. Андрею отрекаться не было нужды), а именно нашу православную Христову Церковь, именуемую беглопоповцами «господствующей».

Такому пониманию чина соответствуют и сопровождавшие его подробности. Вместе с еп. Андреем присоединилась, как мы знаем, и приходская община со своим храмом. И вот храм подвергся малому освящению, «окроплен св. водою». Антиминс же, замечает Климент, «у них древнего образца», то есть с восьмиконечным крестом (вот почему его не переменили при обращении храма в старообрядческий).

Следовательно, как бы ни старался епископ Андрей толковать по-своему совершенный над ним чиноприем, для Климента и других беглопоповцев это был переход еп. Андрея в беглопоповство, а не наоборот. Но в таком случае оказывается не достигнутой единственная цель, которою оправдывает еп. Андрей свой поступок: соединение беглопоповцев с православною церковью. Не подозревая, что их соединяют с этой церковью, и даже совсем не желая этого соединения, беглопоповцы, конечно, не могли оказаться незаметно для себя в ограде церковной, как, например, не исповедующий грехов не может получить их разрешения. Не может еп. Андрей утешать себя и тем, что беглопоповцы, хотя они и не желают соединения с нашей церковью, но вошедшие каким бы то ни было путем в общение с ним, православным епископом, тем самым получили для себя источник благодати. Источник благодати есть сама св. Церковь Христова; мы же, епископы, остаемся такими источниками только до тех пор, пока действуем от имени и с согласия церкви, то есть послушные ее постановлениям, и находимся в общении с нею. Выйдя из послушания церкви, тем более потеряв общение с нею (в лице православного патриарха), епископ перестает быть и источником благодати.

В конце концов акт 28 августа обнажается во всей своей кощунственности: православный епископ, не имея в мыслях отречься от церкви, тем не менее позволяет беглопоповцу совершить над собою обряд присоединения вторым чином. Если еп. Андрей видел, что Климент понимает дело по-своему, он должен был остановить обряд и растолковать, как он должен понимать. Если же о подлинных намерениях и мыслях Климента еп. Андрей узнает только теперь, он не может молчать, потому что молчание в данных условиях равносильно согласию с заблуждениями беглопоповцев и отречению от церкви. Еп. Андрей должен во всеуслышание объявить о происшедшем недоразумении и оплакать свою великую и соблазнительную ошибку.

За одним грехом следует другой: не пытаясь ничем рассеять очевидного недоразумения, еп. Андрей посвящает Климента во епископа. Говоря языком церковных канонов, это значит: бывшего православного священника, отрекшегося в свое время от православной церкви и принявшего кощунственное (для нас) миропомазание, за это подпавшего запрещению (а может быть, даже извержению из сана), никем не разрешенного и даже не очистившего свою совесть от этого греха хотя бы покаянием пред православным духовником, еп. Андрей не только допускает к священному служению и к причащению св. тайн без увольнительной грамоты от своего архиерея, но и возводит на высшую степень – во епископа. Уже одним этим еп. Андрей порывал общение с православною иерархиею и подлежал запрещению и даже извержению из сана.

Узнав о происшедшем 28 августа, патриарший местоблюститель наложил на еп. Андрея запрещение. Вы жалуетесь, что еп. Андрей наказан без суда, без объяснения с его стороны и даже без уведомления о запрещении.

Но запрещение и не является судебным наказанием. Это лишь предсудебная мера, обычно применяемая в тех случаях, когда предъявляется обвинение, грозящее лишением сана. В случае суда над пресвитером последовательную эту меру обязан применить к обвиняемому епархиальный архиерей, а когда обвиняется архиерей, то же должен сделать первый епископ.

Уведомление о наложении запрещения несомненно было послано еп. Андрею, но, вероятно, затерялось по дороге. Впрочем, хотя бы и не было принято мер к уведомлению, это не может служить оправданием для еп. Андрея, так как он и сам не исполнил своей обязанности сообщить о происшедшем 28 августа местоблюстителю. По 34-му апостольскому правилу, епископ не может делать без воли первого епископа ничего превышающего его власть как епархиального.

Воссоединение беглопоповцев – дело, конечно, не епархиальное, хотя бы по одному тому, что они живут во многих чужих для еп. Андрея епархиях. Следовательно, прежде чем начать это дело, еп. Андрей должен был испросить на него благословения у местоблюстителя. Если же обстоятельства вынуждали его действовать безотлагательно, он должен был уведомить местоблюстителя немедленно по совершении дела, чтобы получить от первого епископа утверждение совершенного или какие-либо другие указания. Молчание еп. Андрея в данном случае означает только нежелание повиноваться местоблюстителю, непризнание над собою канонической власти последнего.

О том же непризнании говорит то, что, зная теперь о запрещении, еп. Андрей продолжает священнодействовать, не боясь запрещения канонов (напр., Карф., пр. 38[518]518
  «Угодно всему собору, чтобы отлученный за свое небрежение от общения, епископ ли, или кто бы то ни был из клира, во время отлучения своего, прежде выслушания оправдания его, дерзающий преступати к общению, признаваем был произнесшим сам на себя приговор осуждения».


[Закрыть] и другие). Правда, вы пишете, что он это делает по просьбе народа. Но при хиротонии мы все обещались «ничего не творити вопреки канонов, хотя бы и от множества народа нудимы».

О непризнании местоблюстителя говорит и совершение еп. Андреем нескольких хиротоний архиерейских без благословения, хотя, конечно, он знает, что такие поставления не имеют силы (Антиохийского собора пр. 19[519]519
  «Епископ да не поставляется без собора и присутствия митрополита области. И когда сей присутствует: то лучше есть купно с ним и всем тоя области сослужителям; и прилично митрополиту созвати их чрез послание. И аще соберутся все: лучше есть. Аще же сие неудобно: то большая их часть неотменно да присутствуют, или граматами да изъявят свое согласие, и тако, или в присутствии, или с согласием большаго числа епископов, да совершится поставление. Аще же инако, вопреки сему определению, поступлено будет: да не имеет никакой силы поставление. Но аще поставление совершится по определенному правилу, а некоторые по своей любопрительности воспрекословят: да превозмогает решение множайших».


[Закрыть]). Не может быть оправдано это совершение и какою-нибудь гнетущею нуждою, потому что в самых хиротониях не было ни экстренной, ни даже вообще никакой нужды (что видно хотя бы из того, что еп. Мельхиседек, поставленный еп. Андреем для Туркестанской епархии, в ней, однако же, не остался). Не оправдывает и ссылка на словесное благословение <патр. Тихона>, распространяемое только на те хиротонии, которые совершены были при его жизни и которые были потом утверждены. С кончиной же святейшего патриаршие права и власть полностью перешли к местоблюстителю.

Мы знаем по 15-му прав. Двукратного собора: «аще который епископ… дерзает отступить от общения со своим патриархом и… прежде соборного оглашения и совершенного осуждения его учинит раскол, таковому святый собор определяет быти совершенно чужду священства. Такой разрыв извинителен только в том случае, когда патриарх обличен в ереси». Но повторяю: каким судом осуждены и лишены должностей патриарший местоблюститель митрополит Петр и я, его заместитель, и в каких ересях мы обличены, чтобы можно было не считаться с нами?

Так, позабыв долг канонического послушания первому епископу, еп. Андрей доходит до чистого самочиния и, мечтая соединить с православными внецерковных старообрядцев, на деле производит новый раскол среди православных, то есть совершает грех, не омываемый, по учению св. отцов, не только исповедничеством, но даже и кровью мученичества. Невольно приходит на ум страшное изречение пророка: «Егда реку праведнику жизнею жив будеши, сей же уповая на правду свою и сотворит беззаконие, вся правда его не вспоминается, – в неправде своей, юже сотвори, в той умрет» (Иезек., 33:13).

Сознаю, что вам тяжело читать и слушать все сказанное о вашем любимом пастыре. Не легче и мне все это писать; однако, если ваша привязанность к нему одушевлена истинною евангельскою любовию, ваш долг не в том, чтобы несмотря ни на что поддерживать своего пастыря даже в его ошибках и заблуждениях; этим вы только утвердите его на ложном пути и сами с ним погибнете духовно.

Ваш долг – употребить все ваше усердие и всю любовь к нему, чтобы возвратить его на его прежний прямой путь. Убедите его и своею любовью облегчите ему нелегкий крест покаяния. Пусть я недостойный носитель звания первого епископа. Но что о мне говорить, «аз токмо свидетель», притом временно и даже, может быть, на очень короткое время поставленный случайно (но для веры не без воли Божией) на этом месте. Вопрос же идет о вечном спасении многих и о благосостоянии и единстве святой нашей православной церкви, которую Христос стяжал Своею Кровию.

И так от имени Христова просим – примиритесь с Богом (2 Кор., 5:20)[520]520
  «Итак, мы – посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2 Кор., 5:20).


[Закрыть].

Сам же Господь, пречистые утробы Своея неизследимые благости отверзай всякому приходящему к Нему с желанием и любовию теплою, да управит путь ваш к этому святому делу и да даст нам снова вместе с вами и с возлюбленным пастырем вашим, еп. Андреем, едиными устами и единым сердцем славить Его пресвятое имя Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь.

Подпись: за патриаршего местоблюстителя Сергий,

митрополит Нижегородский.

16 (29) августа 1926 г. Н. Новгород.

Вот воззвание митрополита Сергия, адресованное моей уфимской пастве.

Прочитав послание митрополита Сергия, я ощутил чрезвычайно сложное чувство. Мне нередко в жизни приходилось быть предметом всякой разносторонней клеветы, но чтобы клевета была подписана столь высокопоставленным лицом – это я переживаю впервые. Я был ошеломлен и за себя, и за дело церковное. Поэтому я и прошу беспристрастного суда читателей, прошу читателей помнить всю огромную важность обсуждаемого дела, разобраться в нем беспристрастно и сказать свое мнение об епископе, который авторитетно подписывает явную фактическую неправду. И еще прошу читателей сказать, каким образом епископ, желающий (чрезвычайно желающий) руководить жизнью всей Российской церкви (легко сказать!), каким образом местоблюститель патриаршего престола может говорить фактическую неправду; это для меня представляется чем-то столь грустным, столь печальным, что я готов только горько плакать, ибо в чьих же руках находится управление св. Церковью. В какую же яму вожди слепые[521]521
  «Они – слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» (Матф., 15:14.).


[Закрыть] могут завести верующих людей, доверяющих на слово всяким митрополитам, местоблюстителям, заместителям и т.п. Положение прямо отчаянное, если рассуждать по-человечески. Но будем верить, что Сам Господь не оставит людей своих, когда пастыри изменят служению своему (см. Иезек., гл. 34).

Теперь перехожу к подсчету всей той неправды, которую наговорил на меня митр. Сергий. Я не буду возражать на те комплименты по моему адресу, которыми митр. Сергий хочет выразить сочувствие ко мне. Эти комплименты тоже неправда – ибо от меня аскетизмом и не пахнет, и пастырь я самый грешный, что великолепно доказал в своем воззвании митр. Сергий, если он говорил правду. А он меня называет безукоризненным человеком, а потом на целом листе перечисляет мои преступления, вроде «кощунства», обмана, непослушания почтенным первым епископам и т.д. Хорош «безукоризненный человек». Хорош «самоотверженный пастырь»… Не много же митрополит Сергий требует от «безукоризненного и самоотверженного» пастыря… Каково же у него представление о своих пастырях «укоризненных»? Воображаю, что за пастыри.

Я не повторяю этой ошибки митрополита Сергия и буду говорить без комплиментов, я буду говорить только о великой и разновидной неправде, которую митрополит Сергий написал в своем послании моей пастве обо мне.

Итак, начинаю перечислять эти неправды митр. Сергия.

1) Епископ Андрей доходит до чистого самочиния и, мечтая соединить с православными внецерковных старообрядцев, производит новый раскол среди православных.

2) Епископ Андрей согласился на принятие в «Климентову церковь» вторым чином и позволил беглопоповцу совершить над собою обряд присоединения вторым чином.

3) Вместе с епископом Андреем присоединилась («как мы знаем», пишет м. Сергий) и приходская община со своим храмом.

4) Храм (где молился еп. Андрей) подвергся малому освящению.

5) Для беглопоповцев чин, совершенный над еп. Андреем, был переходом епископа Андрея в беглопоповство, а не наоборот.

6) Еп. Андрей был «принимаемым» в беглопоповство, а принимающий был Климент.

7) От «Живой церкви» епископу Андрею не было нужды отрекаться.

8) При приеме еп. Андрея в старообрядчество оглашение «как раз читал» Климент, а отрекался от ереси, исповедовался и, наконец, миропомазался еп. Андрей.

9) Архимандрита Климента, отрекшегося от православной церкви, никем не разрешенного и даже не очистившего свою совесть покаянием пред православным духовником, еп. Андрей возводит на степень епископа.

10) Запрещение есть предсудебная мера.

11) Когда обвиняется архиерей в каком-либо преступлении, то запрещение должен произвести первый епископ.

На все эти неправды (или клеветы) я вынуждаюсь дать обстоятельный ответ со всеми подробностями. Но я постараюсь написать именно историю моего старообрядчества, а не полемизировать с митр. Сергием и тем более не защищаться пред ним, ибо это совершенно бесполезно для церковного дела и чрезвычайно скучно.

Самое тяжелое обвинение, которое мне бросает митр. Сергий, – это то, что я, решив послужить делу объединения старообрядцев-раскольников со всеми старообрядцами и новообрядцами православными[522]522
  Здесь «старообрядцами-раскольниками» еп. Андрей именует беглопоповцев; просто «старообрядцами» – единоверцев; «новообрядцами православными» – оппозиционеров-староцерковников, не приемлющих как обновленчества («Живая церковь», «Союз церковного возрождения», «Союз общин древлеапостольской церкви» и т.п.), так и сергианства и прочих конформистских юрисдикций.


[Закрыть], не спросил на это благословения и разрешения у патриаршего местоблюстителя, митр. Петра. Мое мнение о митр. Петре я скажу ниже и скажу мое мнение и об его правах на «местоблюстительство». А пока я должен сказать, что дело молитвенного воссоединения со старообрядцами-беглопоповцами мною было начато в 1917 году во время собора, с ведома и благословения патр. Тихона, и все, что я сделал в Асхабаде (Полторацке[523]523
  Полторацк – название Ашхабада в 1919–1927 гг.


[Закрыть]) в 1925 году, – все сделано было мною только потому, что каждый шаг мой в этом деле был обдуман еще восемь лет назад и проверен такими авторитетами, как патр. Тихон и митр. Антоний (Храповицкий). Иначе на самочинный поступок я не решился бы, несмотря на всю его привлекательность. И если я имел бы возможность сделать великое дело, доброе дело (великой важности) и не сделал, то подпал бы суду церковному за свою леность, ибо в св. Писании сказано: «Кто разумеет делать добро и не делает, тому грех» (Иак., 4:17). Чтобы на мне не было этого греха, я и сделал то, что мне велел сделать Господь. На все сделанное мною я имею оправдание в моей совести и в совести тех, кто с моим делом знаком.

Мои переговоры со старообрядцами в 1917 году прервались из-за московских беспорядков. А потом, в 1924 году, в Бутырской тюрьме я узнал, что беглопоповцы обошлись без моих услуг и взяли себе епископом живоцерковника, архиепископа Николая Саратовского, бывшего тридцать лет ректором семинарии и с принятием его вторым чином в раскол проклявшего буквально всю свою жизнь и деятельность.

Мне было горько слышать, что беглопоповцы сделали такую трудно поправимую ошибку, и я только на память для других церковных деятелей записал все переговоры, которые я вел с беглопоповцами в 1917 г. Начал я этот коротенький труд под заглавием «Письма о старообрядчестве» еще в Бутырке, а окончил в Асхабаде в 1925 г., за месяц до моего знакомства с архимандритом Климентом.

Теперь эти строчки, написанные мною совершенно случайно, имеют для меня огромное нравственное значение, а для церковной жизни они имеют и каноническое значение. Из этих десяти «Писем о старообрядчестве» имеет ближайшее значение для дела моего объединения со старообрядчеством только одно – восьмое. Это восьмое письмо я здесь и выписываю полностью. Оно озаглавлено у меня так: «Беглопоповцы в октябре–ноябре 1917 года»; содержание его такое:

Мое знакомство с беглопоповцами в Москве осенью 1917 года началось с того, что нижегородский монах из беглопоповцев Иероним пригласил меня на обед к председателю московского беглопоповского братства Льву Алексеевичу Молехонову. Я с удовольствием принял это приглашение, угадывая, что это будет трапеза веры и любви.

Я не обманулся: за обедом мы два-три часа проговорили о возможности для меня быть епископом беглопоповского братства…

Через две-три недели повторились и приглашение и обед, с тою разницею, что на обед были приглашены представители беглопоповства из всей центральной России: Тулы, Калуги, Брянска, Поволжья.

Обсуждали вопрос опять о возможности для меня быть «беглым» епископом.

Конечно, мне было предложено «перемазывание», то есть принятие меня в беглопоповское братство «вторым чином». Но я, конечно, решительно отказался от всякого «перемазывания». Я сказал, что я православный епископ и ни в каких ересях не состоял и потому и не могу отказываться от какой-либо ереси. Вместо этого кощунственного отказа моего от православия я предложил такой чиноприем.

Я вхожу в храм беглопоповский как странник, в подряснике, в полуманке и в клобуке с посохом. При входе в храм верующие братья меня спрашивают:

– Ты кто еси и по что пришел еси само?

Ответ мой: Аз есмь епископ единыя, Святыя, Соборныя, Апостольския церкви.

Вопрос: Како веруеши?

Ответ: Верую во единого Бога Отца, Вседержителя и проч. – И так далее – весь чин архиерейской присяги по Большому Потребнику патр. Иосифа[524]524
  Последний (1642–1652) патриарх перед Никоном.


[Закрыть].

После этого вся братия обращается к епископу со словами: «Святитель Церкви Христовой, аще тако веруеши, сотвори милость и будь епископом нашим, и сотвори молитву, и принеси на алтаре нашем жертву Господу о всех и за вся».

После согласия епископа он облачается в мантию, получает от братии жезл, идет ко св. вратам, и просит у братии обычное прощение, и начинает литургию по чину.

К моей великой радости, этот чиноприем, мною составленный, на другой день был принят всем собранием приехавших гостей. Но вместе с тем они категорически потребовали от меня полного отъединения от патр. Тихона. Я услышал от одного из присутствовавших следующие слова: «Мы верим вам и не знаем патр. Тихона и не верим ему; он при перемене обстоятельств снова войдет в контакт с кем угодно».

Я был не подготовлен к такому обороту дела и отказался от такого неканонического поступка. Но, к моему удивлению, я был вызван еще раз на другой день к Л.А. Молехонову, мне предложили такую комбинацию – чтобы я пришел к старообрядцам по составленному мною и принятому чину, но лишь с благословения моего духовника и без ведома патр. Тихона. Вместе с тем просили меня, чтобы я хотя бы сам себя помазал драгоценным для них патриаршим дониконовым миром[525]525
  Практика самопомазания присоединяющихся к беглопоповцам утвердилась со второй половины XIX в. К началу 1860-х у беглопоповцев, не признавших белокриницкой иерархии, оставался единственный священник, Павел Алексеевич Смирнов (1801–1862). С его смертью в январе 1862 г. преемственное священство у беглопоповцев прекратилось (вплоть до времени Николы (Позднева)), так что нового иерея Бориса Акимова принимать было уже некому, и тогда с согласия принимающей стороны он сам прочитал себе чин присоединения и сам помазал себя миром. Так «образовалось новое беспреемственное беглопоповское священство в этом раздорническом согласии». (Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви. Барнаул, 1999. С. 347).


[Закрыть].

Я просил разрешения переговорить с моим духовником, который был моим руководителем с 2 декабря 1895 года (архиеп. Антонием Храповицким).

А мой духовник, исполнив свои канонические обязанности, радостно благословил меня на подвиг служения старообрядчеству и на исполнение вышеизложенных просьб его представителей.

Это его решение было передано Л.А. Молехонову, а затем началось бегство из Москвы всех, кому было можно убежать, и вскоре и мой отъезд в Уфу.

Потом последовало восстание чехов на Волге, а потом мое четырехлетнее сидение по тюрьмам за защиту отделения церкви от государства. За это время в Москве образовалась «Живая церковь», и беглопоповцы взяли себе епископа из «Живой церкви». По моему мнению, это большая ошибка, ибо к живоцерковникам совсем нельзя иметь доверия и они среди старообрядцев могут произвести только соблазны и разделение и не могут умирить страждущие души.

* * *

Изложенное в этом восьмом письме я в свое время рассказал всем, кому рассказывать мог: протоиерею Виктору Пояркову, нынешнему скандалисту-епископу Иоанну; епископу Филиппу Городецкому, викарию Нижегородскому[526]526
  Вероятно, здесь описка и речь идет о Филиппе (Гумилевском), в 1921–1925 гг. еп. Балахнинском, викарии Нижегородской епархии, затем на короткий срок переходившем к беглопоповцам.


[Закрыть], когда встретился с ним в тюрьме; епископу Анатолию Самарскому[527]527
  Анатолий (Грисюк), еп. Самарский (1922), митр. Одесский (1932).


[Закрыть], когда мы оба были в ссылке в Асхабаде; епископу Нижнетагильскому Льву[528]528
  Лев (Черепанов), в 1923–1926 гг. отбывавший ссылку в Полторацке. В 1927 г. назначен епископом Алма-Атинским и Туркестанским.


[Закрыть] при встрече с ним в Ташкенте, под арестом, и ни одного возражения на эти переговоры мои и предложения мои я не встречал. Все относились почти с сочувствием к моим переговорам со старообрядцами. А так как я лично этими переговорами дорожил чрезвычайно, то и записал о них все, что помнил – на память для себя и для других. Эти свои «Письма о старообрядчестве» я кончил приблизительно в июне 1925 года, а 15 августа этого года ко мне явился мне совершенно неизвестный даже по переписке беглопоповский архимандрит Климент Логвинов с просьбою, чтобы я согласился быть беглопоповским епископом.