Текст книги "Жизнь и труды архиепископа Андрея (князя Ухтомского)"

2 сентября после долгих ожиданий наконец приехал епископ Руфин. Удивительно, что и он, как и отец Климент, на вокзале не сказал ни слова, встретил сразу лицо, которое и доставило его ко мне. Признаюсь, я его ждал с серьезным беспокойством. Я думал, что его нужно будет долго просить, чтобы он стал хорошим епископом для беглопоповцев, как был ранее хорошим епископом для православных. Но еп. Руфин, выслушав о причинах, почему его так неожиданно вызвали в Асхабад, восторженно приветствовал святое дело и согласился последовать во всем моему примеру, что и исполнил. Мне после этого оставалось только благодарить Бога за Его милость, укрепившую нас исполнить волю Господню и иметь к людям такое милосердие, чтобы не оставлять людей Божиих, как овец, не имеющих пастыря (Мф., 9:36).

После переговоров с еп. Руфином я пошел на богослужение в общину отца Матфея, а епископ Руфин и архимандрит Климент остались дома молиться по старообрядческим книгам.

Богослужение на другой день, 3 сентября, было назначено в три часа утра с тем расчетом, чтобы к 6 часам все окончить и в том же молитвенном доме дать возможность отцу Матфею служить обычную литургию, конечно, на другом антиминсе. Такая предосторожность была вполне необходима, потому что никто из участников этого события нисколько не хотел немедленно отправиться на Соловки: мне лично всего неприятнее было подвергать опасности ареста будущего епископа Климента, которому предстояла большая свободная работа.

Так в три часа утра началось богослужение, с наречением архимандрита Климента в епископа «томских старообрядческих общин». После наречения архимандрит Климент стал совершать проскомидию, а еп. Руфин читал часы.

После часов архимандрит Климент читал свою епископскую присягу с осуждением ересей и с клятвенным обещанием служить св. Церкви до Страшного Суда Господня.

Литургию начал я один до самой хиротонии, антиминс был при этом служении один из освященных в Теджене епископом Львом Нижнетагильским. Хиротония была совершена так, как она совершается в Греции и у старообрядцев – с троекратным обхождением вокруг Святого Престола (у наших православных это троекратное обхождение почему-то пропускается).

После хиротонии вновь хиротонисанный епископ стал кончать литургию, епископ Руфин всю литургию пел по древнему обиходу, а я и отец Матфей были в числе простых богомольцев. К шести часам утра богослужение кончилось, и мы все подписали заранее приготовленные документы. Около 6 часов утра мы все с соблюдением всякой осторожности возвращались домой, когда начинался прекрасный теплый асхабадский день.

Настроение у всех нас было воистину пасхальное. Мы даже не говорили между собою. Внутренняя радость была так велика, что мы сначала долго не могли начать связного разговора. Ведь совершилось, в конце концов, почти чудо. Совершилось великое событие, совершилась великая хиротония, которая могла (и может) начать собою целую эпоху в жизни православия. И все совершилось так свято, так благополучно, с таким молитвенным подъемом и так беспрепятственно среди всяких врагов, что явная милость Божия и благословение Божие как бы почили на этом деле. В девять часов утра мы уже простились с епископом Климентом, который чрез Краснозаводск направился обратно в Саратов, а вечером уехал из Асхабада и епископ Руфин – обратно в Сатку. Я опять остался в своей ссылке…

Так среди страшного расстройства нашей церковной жизни совершилось маленькое событие, которое является светлым лучом среди непроницаемой тьмы и за которое можно только благодарить Бога.

Повторяю, что моему воссоединению со старообрядцами можно было только радоваться и благодарить за них Бога. Но грехи и страсти человеческие испортили и это святое дело. И как всегда, во главе всякого раскольнического движения стоит и стояла иерархия всех степеней: против молитвенного объединения со старообрядцами прежде всего выступил митрополит Новгородский Арсений, который по всему Асхабаду, а потом и по всей России оповестил, что я ушел в раскол и что он прервал со мной молитвенное общение. (Я-то уверен, что он и ранее обо мне не очень усердно молился.) Это известие все наши ханжи и духовные сквернословы подхватили с удовольствием и чему-то при этом ужасно обрадовались и что-то обличали. Все это закончилось воззванием митр. Сергия к уфимцам, которое помещено выше и которое является квинтэссенцией клеветы против меня. Повторяю, что оправдываться пред митр. Сергием мне нет оснований. Наоборот, я попросил бы его самого принести предо мною и пред Уфимскою епархиею покаяние в том, что он погубил половину епархии, толкнув ее в живоцерковничество. Правда, он от своего живоцерковничества отрекся, но Уфимская-то епархия его отречения не слыхала. А нешвенный хитон Христов в Уфимской епархии оказался, с одной стороны, изорванным в 1922 году вследствие бесхарактерности митр. Сергия, а теперь, в 1926 году, тот же митр. Сергий рвет этот хитон с другой стороны. Иначе говоря, если бы митр. Сергий не вмешивался в дела Церкви, то церковный хитон был бы целее и не было бы тяжких попыток облекать Христа в хитон неправды.

Прошу прощения за это невольное отступление от темы и продолжаю, что я <намереваюсь> не полемизировать с митр. Сергием, а принужден выяснить те недоразумения у мирян, которые прочитают воззвание митр. Сергия. И чтобы не быть голословным, призываю на помощь свидетелей. Эти случайные свидетели у меня имеются даже в Уфе. Эти две мои духовные дочери: Домника Овчинникова и Екатерина Шубинкина; они жили со мною в Асхабаде и были свидетельницами всех моих разговоров и переговоров с архимандритом Климентом[545]545
  Как сообщал казанский обновленческий журнал, «епископ Андрей (Ухтомский) прислал одной из своих почитательниц письмо, в котором сообщает, что перешел в беглопоповщину без всяких условий. Впоследствии оказалось, что епископ должен был предать проклятию все реформы патр. Никона. В Уфе доселе есть сторонники этого беглопоповца…» (Православный церковный вестник. 1926. 1 февр. (№2). С. 11). Имелось в виду письмо к А.М. Зеенкович.


[Закрыть].

Ныне, познакомившись с воззванием митрополита Сергия к уфимцам, они были глубоко возмущены тою неправдою, которою полно это воззвание, и подали церковно-приходскому совету Уфимской симеоновской общины следующее заявление:

Познакомившись с воззванием митрополита Нижегородского Сергия от 16 (29) августа 1926 года, которое он адресовал почитателям епископа Андрея, мы, нижеподписавшиеся, считаем долгом своей совести сообщить не только почитателям епископа Андрея, но и всей Русской церкви то, что мы своими ушами слышали и своими глазами видели из жизни епископа Андрея за август–сентябрь 1925 года.

1. Архимандрит Климент никакого оглашения над епископом Андреем не читал. Противоположное утверждение митрополита Сергия есть неправда.

2. Епископ Андрей отрекался только от сообщества «Живой церкви» и всякого насилия над чужою совестью в духе епископа Иоанна Пояркова. Утверждение митр. Сергия по этому поводу – неправда.

3. Архимандрит Климент никогда епископа Андрея своим миром не мазал. Туманное утверждение противного (что епископ Андрей миропомазался) есть третья главная неправда митр. Сергия.

4. Митр. Сергий пишет, что вместе с еп. Андреем присоединилась к старообрядцам и православная приходская община. На это мы можем сказать, что в этой общине мы молились до самого отъезда из Асхабада в марте 1926 г., и она ни к кому не присоединялась, а как была православной, так и осталась. Утверждение митр. Сергия о противном – четвертая неправда в его письме.

5. Утверждение, что молитвенное воссоединение епископа Андрея произошло таким образом: в молитвенном доме православного игумена Матфея собрались православные богомольцы к обычной литургии; часть их знала о готовящемся событии, часть не была осведомлена. Еп. Андрей за литургиею приобщился св. тайн, а пред приобщением исповедовался открыто у игумена Матфея. За литургиею с самого начала присутствовал старообрядческий архимандрит Климент, в своей старообрядческой полумантии. После литургии епископ Андрей обратился к присутствующим с краткой речью о том, как он рад воссоединению со старообрядцами, представитель которых десять дней молился в нашей общине.

После этого архимандрит Климент, надев епитрахиль и ризу, поклонился епископу Андрею и сказал: «Владыко, благослови». Епископ Андрей поклонился, но не благословил его. После этого началось обычным порядком какое-то богослужение, прерываемое долгими, тайными молитвами архим. Климента. Среди этих молитв епископ Андрей вслух читал «Символ веры» однажды и то исповедание веры, которое было заранее составлено епископом Андреем и ныне распространено по России.

После этого епископ Андрей сам себя помазал елеем (или миром). А в заключение архимандрит Климент сказал очень проникновенное слово о том, как приславшие его старообрядцы ждут помощи от еп. Андрея, и после этого уже молился об епископе Андрее как о своем епископе.

Таким образом, мы можем удостоверить, что сообщение митр. Сергия об раскольническом отречении епископа Андрея от ересей есть чистая неправда: такого отречения вовсе не было, да и не могло быть в православной общине игумена Матфея.

6. А что община игумена Матфея была вполне православна, это для нас вполне ясно и из того, что митр. Новгородский Арсений еще 1 сентября 1925 года молился в общине за литургиею и перестал посещать ее только после этого числа.

7. Митрополит Сергий утверждает, что епископ Андрей на принятие его вторым чином в Климентову церковь согласился.

На это утверждаем, что с самого приезда архимандрита Климента в Асхабад епископ Андрей категорически заявил, что о втором чине он и говорить не желает и представляет архимандриту Клименту искать еще кого ему угодно, и что он, епископ Андрей, своим долгом считает и может исполнить лишь то, что ему благословили сделать его духовные отцы.

10 сентября 1926 года, подписи: Домника Овчинникова, Шубинкина Екатерина».

Таков состав мирянок-свидетельниц на воззвание митр. Сергия. Остается спросить митр. Сергия: откуда он взял свои сведения и как он мог их подписать? И неужели он, с 1905 года сидя в Святейшем синоде, всегда был так преисполнен ошибок, как в моем деле? Неужели в каждом его деле столько больших и малых ошибок? Правда, стоит ли при таких склонностях к ошибкам браться за серьезное дело? А церковное дело теперь в таком серьезном положении, что ошибки очень вредны…

Еще я считаю нужным остановиться на выяснении вопроса, что такое принятие в церковное общество «вторым чином», а в связи с этим сказать, что такое таинство миропомазания. Поразительно, что два ректора духовных академий – митрополиты Новгородский Арсений и Нижегородский Сергий – по-видимому, не имеют никакого представления ни о том, что такое этот «второй чин», ни о том, что такое таинство миропомазания. В «Акте воссоединения» моего со старообрядцами сказано, что я сам себя помазал св. миром. Оба ректора академии уверяют, что я чрез то «позволил беглопоповцу совершить над собою обряд присоединения вторым чином». Так буквально пишет митр. Сергий и такова его литургическая каноническая безграмотность, ибо меня беглопоповцы только потому и не хотят признать своим епископом, ибо «второй чин» заключается в таинстве миропомазания, а не в простом (хотя бы и молитвенном и благоговейном) помазании миром.

А наши митрополиты, ректора академий, доктора богословия, этого простого различия между таинством миропомазания и помазанием миром не чувствуют, между тем старообрядческие начетчики прекрасно в этом разбираются.

Итак: помазался ли я сам миром старообрядческим?

Ответ мой: да, помазался. И помазался с молитвенным благоговением «во имя Отца и Сына и Св. Духа», и исповедую, что пережил святое настроение после этого. Да, я сам себя помазал миром, которое так дорого старообрядцам и которое они называют дониконовским.

Вопрос: было ли это таинство миропомазания?

Ответ: ни в коем случае. Ибо таинство миропомазания никогда так не совершается.

Приведу несколько примеров помазания миром, которое в то же время нельзя считать таинством миропомазания.

Прежде всего: многие священники, наиболее благочестивые, после помазания миром новокрещеных детей, вместо того чтобы обтирать кисточку о какую-нибудь тряпку, помазывают остатками мира свой лоб или голову. Это делают иереи благоговейные, а неблагоговейные просто бросают кисточку со святым миром в ящик, в постоянную пыль. Что же, это поведение благочестивых священников можно рассматривать как таинство миропомазания?

Далее, история Русской церкви знает такой случай: во время пребывания в Москве антиохийского патриарха Макария, при патриархе Никоне, этот патриарх Макарий совершил в Великий четверг обряд освящения мира. Во время освящения оба патриарха, Макарий и Никон, сошли с амвона и подошли к сосуду с елеем, а остальные архиереи держали над головами их раскрытое Евангелие. А после освящения этого мира оба патриарха этим миром взаимно помазали друг друга, а потом стали миропомазывать всех присутствующих, начиная с архиереев. Вот исторический факт[546]546
  См.: Чтения в Обществе истории и древностей российских при имп. Московском университете. 1871, кн. 3 (июль-сент.). С. 54–55.


[Закрыть]. Что же это было? Кощунство со стороны патриархов? Вторичное таинство миропомазания? А первого для них было недостаточно? Нет, нет. Это было своеобразное выражение духовной радости со стороны присутствующих при мироварении епископов и мирян. Это было помазание миром, совершенно не предусмотренное канонами, но это, конечно, не было таинство миропомазания.

Еще пример. Всем известно, что русские цари при короновании помазывались миром. С точки зрения канонической и догматической это было помазание миром и ни в коем случае не таинство миропомазания.

И я лично считал это таинством только будучи гимназистом пятого класса, а когда стал разбираться в смысле церковных указаний, то стал уже критически относиться к детским учебникам.

Итак, таинство миропомазания не есть только помазание миром, а есть нечто несравненно большее. Таинство миропомазания есть таинственное введение новорожденного в св. Церковь, в благодатное церковное общество и через это введение – получение новокрещаемыми сугубых даров Св. Духа. Ранее, как известно, таинство миропомазания совершалось иначе: оно состояло в возложении рук (см. Деян., гл. 8:4–17). Поняв это возложение рук как акт введения новокрещаемого христианина в сообщество земной церкви, легко понять, что власть совершать это таинство должна принадлежать исключительно главам земной общины, апостолам и епископам.

Так это обстоит и ныне: служители миропомазания и совершители этого таинства – епископы, освящающие св. миро, вручающие это миро пресвитерам для должного употребления. Сейчас перед нами лежит превосходная книжка неизвестного нам автора (по-видимому, изд. Петербургской духовной академии) под заглавием «О познании таинств святой Церкви». В этой книжке читаем о таинстве миропомазания следующее:

Дух Святой есть жизнь всего таинственного тела верующих во Христа, тела Христова. Ибо как тело одно, но имеет многие члены и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, – так и Христос. Ибо все мы одним духом крестились в одно тело и все напоены одним духом (1 Кор., 12:12–13).

Таким образом, принятие нами Духа Святого в таинстве веры есть не только оживотворение наше в собственном нашем духе, но еще более – соединение, или, так сказать, сращение каждого из нас, как членов, с целым телом Иисуса Христа, которое есть Церковь (Кол., 1:24), общество истинно верующих. Таким образом, священное миро служит привитием каждого из нас, по выражению апостольскому, как ветвей, от естественной дикой маслины отсеченных, привитием по природе к хорошей маслине (Рим., 11:17, 24), к Церкви Божией, и делает их общниками корня и сока маслины (ст. 17) в составе христианства, оживотворенного Духом Божиим. Иначе если ты не будешь на едином корне, в едином составе растения, или, говоря другою притчею, в союзе, в единении с целым телом Христовым, то будешь отдельная ветвь или отдельный член: состояние, не положенное в законах Зиждителя, в законах жизни. Так точно в Церкви Христовой, по слову апостольскому, христиане суть различные члены одного тела (1 Кор., 1:27) и без взаимного общения духа нет в них истинной жизни о Христе Иисусе. В этом-то отношении священное миропомазание наше есть такое божественное священнодействие, которое утверждает за нами все выгоды и преимущества духовного нашего единения во едино тело о Христе Иисусе…

Таинственная купель родила тебя: но ты в ней так еще одинок, как родившийся младенец, если бы он представлен был самому себе. А теперь, когда с духовным рождением твоим тотчас присоединяется чрез миропомазание и духовный союз твой с Церковью, ты тоже во Христе, даже и в младенческом твоем состоянии, как обыкновенное дитя, на попечении у родителей и окруженное любовью того общества, к которому оно принадлежит. Вместе с тем обеспечена и его естественная жизнь, и общественная».

Вот прекрасное толкование внутреннего значения таинства миропомазания.

Миропомазание состоит в том, что епископ или доверенный его пресвитер вводит в общение с Церковью всякого приходящего к Ней. Значит, есть вводящий и вводимый, есть миропомазующий и миропомазуемый, и нигде и никогда не было такого совершения таинства миропомазания, когда не было бы ни помазующего, ни помазуемого, а был только помазующий самого себя. Ясно, что когда я сам себя помазал миром старообрядческим, то таинства миропомазания я сам над собою не совершил. И митрополит Сергий, доказывая противное, делает грубейшую литургическую ошибку. А когда уверяет он доверчивых людей (которые еще верят его высокому сану), что я принят беглопоповцами вторым чином, то есть чрез миропомазание, то говорит явную неправду, ибо меня нынешние беглопоповские вожди и не признают ныне своим епископом именно потому, что я принят архимандритом Климентом не вторым чином[547]547
  Из протокола №2 беглопоповского собора в Хвалынске (заседание 22 сентября 1925 г.): «Заслушаны доклады с мест, а также телеграмма архимандрита Климента следующего содержания: «Два приняты. Рукоположили Климента. Доложить собору. Еду. Логвинов». На данную телеграмму архиепископ Никола высказался, что архимандрит Климент допустил своеволие, и просил телеграмму приложить к делу, а вопрос и обсуждение телеграммы оставить открытыми. А.М. Рыболовом внесено следующее предложение: если архимандрит Климент возвратится, то ни под каким видом не допускать его до богослужения, в каком бы сане он ни был, а равно и тех епископов, которых он принял – впредь до рассмотрения их документов Г.Ц.С. … Предложение это принято собором единогласно». (Труды всесоюзных соборов старообрядцев, приемлющих священство от греко-российской церкви: Московского за 1924 год, Хвалынского за 1925 год. Устав и руководственные правила по управлению церкви. [Хвалынск, 1925]. С. 59, 60).


[Закрыть].

Постановление Высшего церковного совета беглопоповцев от 1 ноября 1925 года и от 23 мая 1926 года приблизительно таково: «Признать единогласно не нашими епископами Андрея Уфимского и Руфина Саткинского потому, что они были приняты быв. архимандритом Климентом неправильно и не согласно канонических правил, и не вступать с вышеназванными епископами ни в какое церковное общение»[548]548
  После этого отказа беглопоповцев еп. Климент отправился в Москву на Рогожское кладбище, где архиепископом Московским Мелетием 31 окт. 1925 г. был единолично принят третьим чином. Состоявшийся здесь же Освященный собор боголюбивых епископов, рассмотрев прошение епископа Иркутского и всего Дальнего Востока Иосифа (Антипина, 1853–1926) о том, «чтобы иметь ему помощника по управлению епархией», ввиду его отсутствия «постановил: временно поручить до Освященного собора преосвященному епископу Клименту управлять сказанной епархией с правом рукоположения и запрещения священнослужителей, как-то: чтецов, иподиаконов, диаконов и священников. Если же когда возвратится преосвященный епископ Иосиф в сказанную епархию, то управлять им совместно с епископом Климентом, представляя старейшинство епископу Иосифу». На заседании Совета при Московской архиепископии 1 августа 1927 г. еп. Климент, ввиду несогласия нескольких приходов, отказался от управления Амурской епархией. В конце того же года он вернулся к беглопоповцам, не признавшим Николы Позднева. Так в беглопоповстве образовался «климентовский толк», смесь единоверия, беглопоповства и тихоновского новообрядчества, который стал именовать себя «истинно православными катакомбными христианами». Узнав об этом, московский архиепископ Мелетий писал: «Епископ Климент, будучи у нас, ничем себя не заявил с хорошей стороны. И несмотря на то, что у нас в то время было вдовствующих 4 епархии, ему все же пришлось оставаться безместным, ибо ни одна епархия не пожелала его принять как епископа. Временно он управлял Иркутско-Амурской епархией, принимал все меры, дабы остаться на этой епархии. Но эта епархия не взяла его. А так как он человек недалекий, нет у него ни постоянства, ни чистой твердой веры, то он пытался попасть в группу еп. Андрея Уфимского, но там, по-видимому, у него дело не вышло. И тогда он пристроился к маленькой кучке беглопоповцев, где и продолжает находиться на посмешище людям… Раз человек сбился с истинного пути и с пути приличия, то он бросается на все». (Из письма архиеп. Мелетия от 20 марта ст. ст. 1929 г. №2672, архив Московской старообрядческой митрополии.)


[Закрыть].

Итак, митрополит Сергий напрасно говорит неправду: я не принят беглопоповцами, то есть руководителями беглопоповства, но они прекрасно понимают, что никто не может сам собою совершить таинство миропомазания.

И оба митрополита, и Арсений и Сергий, теперь могут вполне торжествовать: раскол остается расколом. Каноны остаются в полной своей сохранности: и митрополиты православные, и начетчики старообрядческие во главе с бывшим ректором семинарии Поздневым одинаково ссылаются на священные каноны, чтобы доказать свою каноническую правду…

И они чему-то радуются, когда нужно только горько плакать.

А люди верующие, действительно дорожащие церковным единением, плачут над такою каноническою правдою наших книжников и богословов. Я получаю целый год письма от беглопоповских иереев, вроде такого, полученного мною с Ветки: «Это (непризнание меня епископом у беглопоповцев) для меня очень печально; почему бы неправильное не исправить, а недоконченное не докончить. Все это можно; только нужно с обеих сторон побольше любви и ради общего блага сделать незначительные уступки и не разорять дела Божия».

Так пишут мне многие беглопоповские иереи, чистые души, ищущие любви.

Но где ее найти?

Наши книжники и богословы, вроде митрополитов Сергия и Арсения, с одной стороны, и Рыболова и Позднева, с другой, уперлись на том, что раскол в Русской церкви должен стоять во всей своей греховной неприкосновенности. И только об этом и хлопочут. Да простит им Господь их настроение. Патриарх Тихон держался и нынешние руководители Белокриницкого духовенства[549]549
  Мелетий (Картушин, 1859–1934), старообрядческий архиеп. Московский и всея России с 1915 г.


[Закрыть] держатся других взглядов.

Да поможет им Господь в их великих святых стремлениях и начинаниях.

Итак, митрополит Сергий, требующий от меня подчинения себе как первому епископу и налагающий на меня обязанность в чем-то пред ним каяться, высказался против моего воссоединения со старообрядцами…

Это было бы для церковного дела чрезвычайно грустно, если бы… если бы митрополит Сергий был канонически избранным первым епископом и отображал собою взгляды всей иерархии. Да, это было бы доказательством того, что иерархия не на высоте положения.

Но посмотрим на канонические достоинства всех действий митрополита Сергия и его канонические права нарушать мир, например в Уфимской епархии.

Все права митрополита Сергия основываются на том, что эти права ему были переданы митрополитом Петром. Но оказывается, что эти права ему переданы митрополитом не единолично, а коллегии, состоящей из трех лиц: Сергия, митрополита Нижегородского, Михаила, митрополита Киевского[550]550
  Михаил (Ермаков), митр. Киевский (1924) и экзарх Украины.


[Закрыть], и Иосифа, архиепископа Ростовского[551]551
  Иосиф (Петровых), архиеп. Ростовский (1920–1926), викарий Ярославской епархии, член синода при патр. Тихоне (1924), лидер «иосифлянства».


[Закрыть]. В этом назначении сказался весь административный талант митрополита Петра, ибо когда он был удален от управления, то оказалось следующее положение:

1) митрополит Михаил сидит в Киеве и хоть и может, но не хочет быть в этой коллегии;

2) митрополит Сергий сидит в Н. Новгороде без права выезда;

3) еп. Иосиф хочет, но не может занять свое место в коллегии, потому что оказался неудобен для кого-то по каким-то соображениям.

По этим причинам коллегия из этих лиц оказалась неосуществимой фантазией митрополита Петра.

Вследствие этого произошла крупная неприятность и неожиданное выступление архиепископа Екатеринбургского Григория, после чего состоялась классическая резолюция митрополита Петра следующего содержания. Выписываем полностью:

1 февраля 1926 года. С глубокою скорбию осведомились мы из настоящего доклада (архиеп. Григория), что в православной церкви начались разделения, могущие вызвать раскол, что высокопреосвященный митрополит Сергий проживает не в Москве, а в Нижнем, откуда не вправе выехать и где не дано ему свободы строительства и церковного управления, и что высокопреосвященный митрополит Михаил совершенно отклонил от себя наше поручение по исполнению обязанностей патр. местоблюстителя, а высокопреосвященный архиепископ Иосиф не может принять его, так как он совсем неизвестен подлежащей советской власти.

Если с нашей стороны для успокоения верующих и блага церкви требуется особое распоряжение и изменение такового от 5 декабря 1925 года, то в интересах мира и единения церковного признаем полезным временно, до выяснения нашего дела, поручить исполнение обязанностей патриаршего местоблюстителя коллегии из трех архипастырей: Николая, архиепископа Владимирского, Димитрия, архиеп. Томского, и Григория, архиеп. Екатеринбургского[552]552
  Николай (Добронравов, 1861–1937), Димитрий (Беликов) и Григорий (Яцковский).


[Закрыть].

При этом считаем долгом пояснить, что только эта коллегия является выразительницею наших, как патриаршего местоблюстителя, полномочий по всем вопросам, за исключением вопросов принципиальных и общественных, проведение в жизнь которых допустимо лишь с нашего благословения.

Означенная коллегия, по соглашению с властями, пользуется правом пригласить для совместной работы потребное количество других архипастырей. Со своей стороны предлагаю архиепископов Сильвестра Вологодского и Серафима Орловского и епископов Николая Тульского, Сергия, управляющего Самарской епархией[553]553
  Сильвестр (Братановский, 1871–1931), Серафим (Остроумов, 1880–1937), Николай (Могилевский, 1874–1955), Сергий (Зверев, 1870–1937).


[Закрыть].

Преосвященным епископам Виссариону, Тихону и Иннокентию[554]554
  Виссарион (Зорин), Тихон (Тихомиров, 1882–1955), Иннокентий (Никифоров, 1879–1937).


[Закрыть] благословляем отправиться на свои епархии.

Подпись: патриарший местоблюститель Петр».

Такова резолюция митр. Петра.

Из нее совершенно ясно следует:

1) что митрополит Петр никогда не доверял митрополиту Сергию единоличного управления и не вручал его;

2) что митрополит Сергий единолично рассылать свои указы и запрещения вне пределов своей епархии абсолютно не имеет ни малейшего права;

3) что митрополит Сергий, послав Уфимской епархии свое воззвание против епископа Андрея, действовал вполне неканонично;

4) что вообще его мнения относительно старообрядчества не имеют никакого канонического значения и могут никого не интересовать.

Такие выводы для дела объединения св. Церкви имеют большое значение, и ревнители церковного мира, конечно, должны очень утешаться, если они с нашими выводами согласятся. А из резолюции митрополита Петра других выводов сделать нельзя.

И если митрополит Сергий из выписанной резолюции митрополита Петра вывел заключение, что только единоличное его управление канонично и для церкви чрезвычайно полезно, то это такая его развязность, которую ничем иным нельзя объяснить, как крайним самообольщением и уж, конечно, <чуть ли> не «прелестью». Однако имеется одно правило каноническое, которое делает эту развязность не только необоснованною, но определенно антиканоническою.

Читаем правило 3-го вселен. Ефесского собора: «Вообще повелеваем, чтобы единомудрствующие с православным (и вселенским) собором члены клира отнюдь никаким образом не были подчинены отступившим или отступающим от православия епископам». (См. толкование еп. Иоанна Смоленского.)

А мы знаем определенно, что митрополит Сергий был живоцерковником и «отступившим» от соборного православия, а по его действиям мы видим, что он и ныне «отступающий», ибо в жизнь Уфимской церкви вносит только великое смущение, действуя вопреки всем канонам, относящимся к делу.

И вот в этом отношении и митрополит Петр, и митрополит Сергий делают по отношению ко мне ошибку несравненно более грубую, чем сделал в свое время патриарх Константинопольский Никифор по отношению к преподобному Феодору Студиту…

Делаю выписки из двух писем преподобного Феодора к патриарху Никифору, который причислил преподобного Феодора к отщепенцам от Церкви. Препод. Феодор писал:

«Вы отщепенцы от Церкви», – сказало твое блаженство. Блаженнейший, какой скорби справедливо должна была предаться душа наша при этих словах. Как не высказать оправдания пред твоею святостью, чтобы молчанием не подтвердить обвинения. Но прежде оправдания я с почтением докладываю, что не должно как пришлось отверзать слух для всякого желающего сказать что-нибудь против кого-нибудь и без суда высказываться против обвиняемого лица. Егда закон ваш, говорится в Писании, судит человеку, аще не слышит от него прежде и разумеет, где творит (Ин., 7:21). Так следовало поступить и тогда, когда твое блаженство услышало тяжкое и прискорбное о нашем смирении. Подлинно, какое зло больше отделения от Церкви и того, чтобы овца лишилась архипастыря и сопастыря? Ибо и нам, грешным, хотя и недостойным, принадлежит помазание от Бога в чин пастыря, чтобы, осмелюсь сказать: спорить, рассуждать, внушать и наедине, и пред другими по преданному от Господа учению – между тобою и тем единем или при двою; а кто и после того будет упорствовать, тот, как говорит Он, буди тебе якоже язычник и мытарь (Мф., 18:15–17). Мы же доселе ничего такого не слыхали от святой души твоей ни чрез посланного, ни лично и не получали внушения; и таковой произвести приговор. Да рассудит совершенство твое, справедливо ли причинена эта скорбь чадам твоим. Перейдем и к самому оправданию, отдавая отчет пред вездесущим Богом и пред твоею святостью. Мы не отщепенцы, святая глава, от церкви Божией, – да не случится этого с нами никогда. Хотя мы и повинны во многих грехах, однако мы – православные и питомцы кафолической церкви, отвергающие всякую ересь… Мы отверзали смиренные уста свои теперь, когда вызваны к этому. Сколько зависело от меня, я всячески остерегался, чтобы это дело не обнаружилось (то есть принятие патриархом Никифором блудного и ранее запрещенного иерея Иосифа в число патриарших священнослужителей), рассуждал сам себе: так как я не имею епископского достоинства, не могу обличать, то для меня достаточно оберегать себя самого и не входить в общение с ним (то есть с блудным иереем) и теми, кто заведомо служит с ним. Итак, просим и умоляем, чтобы святая душа твоя склонилась обуздать этого человека. Блаженство твое да знает истинно и ясно, что если не будет сделано этого, то… в Церкви нашей, свидетель Бог и избранные ангелы Его, произойдет великий раскол. Сжалься же, пастырь добрый, помоги, врач сведущий, пастве твоей, отлучи одну овцу от одного только священнослужения, и ты достигнешь всего, и паршивостью одного да не заразится Церковь, юже стяжа Господь и Бог наш кровию своею (Деян., 20:28). И с предшественником твоей святости, святейшим патриархом, мы снеслись таким же образом по настоящему делу; да не будет нам чести с тобою, говорили мы, ни в сем веке, ни в будущем, потому что ты допускаешь прелюбодея безразлично иметь общение с твоею святостью. Поэтому справедливо (иметь общение) и праведно, и нужно, для избежания соблазна, народу Божию, чтобы недостойно вторгшийся был отлучен от священнослужения, а мы продолжали бы поминать твою святость. Если же этого не состоится по грехам нашим, то да не будет, говорим не из страха, но из сострадания к обществу, да не будет с нашим смирением сделано святостью твоею что-нибудь неправильное и незаконное. Ибо мы со своей стороны потерпим силою Божиею, что бы ни случилось по Его соизволению, но свидетельствуем твоей святости пред лицем Христа в слух святых ангелов, что великий раскол произойдет в нашей Церкви. Хотя мы и подчиняемся власти, как люди, но и властью священных и (руководящих) и божественных правил управляемся и руководствуемся. О пустяках пусть пустословят желающие, и клеветники пусть клевещут. Мы готовы на всякое оправдание, на всякое опровержение обвинительного предложения. Удостой нас священной твоей молитвой.

Так писал своему патриарху преподобный Феодор Студит, обличая одну ошибку патриарха. Преподобный Феодор был в это время только игуменом своего монастыря. А мне, грешному епархиальному епископу Уфимскому и Томскому, приходится обличать бесчисленные ошибки митрополита Петра и митрополита Сергия и по Уфимской епархии, и по Туркестанской, и по Казанской, и по Томской, и я все-таки готов сказать этим двум митрополитам то же, что сказал преподобный Феодор своему патриарху, готов повторить все и кончить словами: «Удостойте и нас священной вашей молитвы».

Итак, митрополит Сергий тяжко погрешил пред миром церковным и правдою Христовою, вторгшись в дела Уфимской епархии при нарушении всяких церковных правил. Между тем я, по милости Божией, при всем своем недостоинстве, ни разу не сошел с почвы священных канонов, ни вообще с почвы евангельской любви. Даже когда митрополит Сергий обвиняет меня в самовластии, я должен сказать, что и в этом случае мое кажущееся самочиние не только не противоречит канонам, а может быть, на них обосновано, ибо в отношении к старообрядчеству вообще и к архимандриту Клименту в частности я сделал только то, что заповедано канонами, и иначе поступить (нельзя) не мог. Действительно, ко мне, православному епископу, обратился представитель десятков тысяч старообрядцев с просьбой быть их епископом. Эти старообрядцы не имели епископа, а теперь желают иметь… Ранее у них были только «бегствующие» попы, а теперь они хотят иметь своего «древлеправославного епископа».