Текст книги "Жизнь и труды архиепископа Андрея (князя Ухтомского)"

Послание митр. Сергия, брошюра Виктора Константиновского, многочисленные писания духовенства, возглавляемого епископом Давлекановским, вносили раздор в среду мирян и клира Уфимской епархии, явившись фактически пособничеством внешнего давления на Церковь. Причем пособничеством именно в тот период, когда в Башкирии широко развернулась атеистическая пропаганда и местный «Башкирский крокодил» вещал:

 
Было раньше много попов,
Больше, чем кровожадных клопов.
А теперь на каждого попа
Приходится по 33 клопа[353]353
  Башкирский крокодил (Уфа). 1926. №3. С. 7.


[Закрыть].
 

Можно, разумеется, лишь предполагать, что имел в виду автор: истребление духовенства или нашествие домашних насекомых на уфимских обывателей, однако местная пресса с удовольствием помещала подобные материалы.

В официальной газете, например, под заголовком «Андрей Ухтомский» священник В. Воронцов подробно пересказывал сплетни о взаимоотношениях владыки со старообрядцами и об его осуждении митр. Сергием и частью уфимского духовенства; в частности, со ссылкой на будто бы виденные на столе у еп. Климента (Логвинова) письма сообщалось о намерении владыки Андрея перейти в Белокриницкую иерархию с частью беглопоповцев и вместе со всей Уфимской епархией[354]354
  У церковников. Андрей Ухтомский (Что о нем говорят старообрядцы) // Красная Башкирия (далее – КБ). 1926. 16 октября; Материалы, №27.


[Закрыть]. Власти охотно тиражировали любые сведения, свидетельствовавшие о развале православной организации, используя их для своей кампании по профанации Церкви.

Однако идейные споры разрешаются в совершенно иных плоскостях, а Церковь в данный период помимо извечных принципов своей жизнедеятельности обладала еще и имевшими каноническую силу определениями путей своего сохранения и возрождения: постановлением патриарха 1920 года и актом митр. Агафангела 1922 года о немедленном применении принципа епархиальной автокефалии[355]355
  Регельсон Л.Л. Трагедия русской Церкви…. С. 269–270; Акты святейшего Тихона… С. 219– 221.


[Закрыть]. Эти решения могли бы послужить руководством к действию повсеместно, если бы не многовековая отравленность большинства клира идеологией неразрывной связи церковного управления с государственной политикой.

Однако попытки претворения принципа епархиальной автокефалии в жизнь были, лучше других изучены деятельность епископов Николая (Ярушевича) и Алексия (Симанского) в Петрограде, архиереев в Калуге, Харькове, Ростове, Царицыне в начале 1920-х; позднее – идейная автономия соловецких епископов; в конце 1920-х к самоуправлению перешли Воткинская и часть Вятской епархии[356]356
  Причем в Вятской епархии к январю 1928 г. имело хождение «письмо Андрея Уфимского, где митрополит Сергий и Синод именуются богоотступниками»; местные сторонники митр. Сергия в ответ обличали «всю ложь и неправду этого богоотступника Андрея Уфимского, который теперь, после раскола, перешел к евангелистам . Не знаю, как прихожане вразумились» (Акты святейшего Тихона… С. 568).


[Закрыть], сложились группы Ярославских епископов, движение митр. Иосифа (Петровых), оппозиция митр. Кирилла (Смирнова); и таких примеров становится известно все более[357]357
  Классическим в этом смысле остается исследование покойного митр. Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна «Церковные расколы в русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия – григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие, их особенности и история».


[Закрыть].

Неизменно ощущая себя сыном русской Церкви, владыка Андрей уделял внимание прежде всего Уфимской епархии, где он действительно был способен сделать многое, поведя за собой массу верующих по пути сохранения остатков церковности. Для владыки, вполне осознававшего закономерность появления новой власти, не были приемлемы громкие фразы о готовности «плыть на корабле советской государственности», ни даже исполненное искренней веры убеждение обновленца А.И. Боярского[358]358
  Помимо прочего – дед актера Михаила Боярского.


[Закрыть] в том, что «Церкви незачем плыть на чьем бы то ни было корабле, когда она может ходить по водам». Еп. Андрей твердо следовал догмату о том, что Церковь стоит на камне, заложенном ее Основателем, и искал способы сохранить ее в создавшихся условиях.

«Церковь держится не дипломатами, а мучениками», – гласит традиция; и мученический венец в те годы обрели многие. Однако существовал и иной путь, указанный патриархом Тихоном еще летом 1918 года в ответе на экзальтированную речь протоиерея Н.С. Рудницкого, председателя правления братства православных приходов:

Я слышал сейчас, что братство объединяет людей, готовых на подвиги исповедничества, мученичества, готовых на смерть. Русский человек вообще умеет умирать, а жить и действовать он не умеет. Задача братства не в том столько, чтобы воодушевлять на мучения и смерть, но и наставлять, как надо жить, указать, чем должны руководствоваться миряне, чтобы Церковь Божия возрастала и крепла. Наше упование – это жизнь, а не смерть и могила[359]359
  Цит. по: Левитин [Краснов-Левитин] А.Э., Шавров В.М. Очерки по истории русской церковной смуты. С. 46.


[Закрыть].

Владыка Андрей был готов к мученичеству и в конце концов был приведен к этому подвигу. Но пока имел силы и возможность работать, делал всё, чтобы воздвигнуть ограду вокруг Церкви, сколь бы малой эта церковь ни казалась по своим «физическим» размерам.

Срок ссылки владыки Андрея истекал весной 1926 года. Находившийся в Асхабаде же митр. Арсений (Стадницкий) писал одному из своих корреспондентов, что еп. Андрей «в начале февраля, за исполнением курорта лечения, выбывает, неизвестно куда; вероятно, в свою бывшую Уфимскую епархию, но не к православным, а к беглопоповцам»[360]360
  Цит. по: Константиновский В., протоиерей. Православие и епископ Андрей, бывший князь Ухтомский. С. 20.


[Закрыть]. Однако события развернулись иначе.

В конце 1926 года ему разрешили вернуться в Уфу. В дневнике шестнадцатилетней девушки первые дни пребывания владыки в городе описаны так: «…Народ ищет его и благоговеет перед ним, и все прихожане разных церквей зовут его к себе, а духовенство его не приглашает. Много слухов – не знаю чему верить. Говорят, что когда он пришел в церковь как простой прихожанин, священник вышел из церкви. И все это велел сделать, кажется, еп. Иоанн. Конечно, утверждать нельзя, ничего не известно, но мне кажется, что еп. Андрей не виновен и с удовольствием будет служить в любой церкви, если его пригласят, – но он войдет только миром. Ему приходилось уже два раза служить в простом доме, но так как стекается слишком много народа, служить так теперь совсем невозможно… Много слухов, догадок, рассуждений, и где правда, неизвестно. И до сих пор неизвестно, почему Иоанн и воспитанник еп. Андрея о. Николай Буткин уже трое суток не идут к еп. Андрею с приветствием. Он так долго страдал в тюрьме, так давно не был в Уфе, неужели он не заслужил уважения?! Не может быть!»[361]361
  Малецкая Л.П. Дневник (рукопись).


[Закрыть]

Относительно о. Николая известно, что в это время он выпускал открытые «Письма», в которых рассуждал о необходимости «возрождения в Церкви соборности и церковной дисциплины» при соблюдении выдержки: на его взгляд, «еп. Андрей не хотел ждать», а потому «его путь – не наш путь и не путь Церкви»[362]362
  Буткин Николай, прот. Третье письмо: Никонианство и ересь цезаропапизма // Материалы, №28.


[Закрыть]. Но дождался о. Николай точно такого же конца, что и еп. Андрей, пережив своего учителя лишь на два с лишним месяца[363]363
  Арестован 1 августа 1937 г., осужден 21 ноября, расстрелян 28 ноября 1937 г. (За Христа пострадавшие: Гонения на русскую православную Церковь. С. 200).


[Закрыть].

А тогда владыка поселился в рабочем квартале близ железнодорожных мастерских, в небольшом флигельке под номером 64 на Самарской улице, неподалеку от Симеоновской (во имя св. праведного Симеона Верхотурского) церкви.

Другая современница тех событий вспоминала: «Было какое-то странное паломничество, весь город волновался, и к нему в течение многих дней выстраивались огромные очереди. И я пошла к нему… Потом он служил в Симеоновской церкви, и служил так, что мы будто бы возносились в небо и не хотели опускаться!»[364]364
  Острецова Р.П. О епископе Андрее (записано 21 февраля 1979 г.).


[Закрыть] Подобные отзывы о службах еп. Андрея автору этих строк приходилось слышать от всех без исключения бывших на них: так говорили школьная учительница, бывшая гимназистка, профессор-физиолог и почти всё уже забывшая 85-летняя монахиня. Н.Ю. Фиолетова, знавшая владыку по Ташкенту, вспоминала: «Очень живой, искренний, тяжело переживавший недуги Церкви, он вызывал большую симпатию к себе»[365]365
  Фиолетова Н.Ю. История одной жизни // Минувшее: Исторический альманах. Вып. 9. М., 1992. С. 68 (отметим, что многие детали в этих мемуарах переданы ошибочно: например, беглопоповцы в ашхабадском эпизоде названы здесь «единоверцами», а события после 1926 г. переданы так: «Из Ташкента еп. Андрей уехал в Уфу, где уже был епископ, поставленный м. Сергием. Произошел раскол. Пылкий и неосторожный Андрей, выступавший с горячими проповедями в своем уфимском храме, недолго пробыл на свободе. Он снова был репрессирован и, протомившись в тюрьме, скончался не выходя на свободу». – Та м же. С. 68–69).


[Закрыть].

Но власть насторожилась. Были запрещены все общие приходские собрания, и потому бо́льшая часть духовенства, лояльная еп. Иоанну, не пускала владыку Андрея в храмы. Правда, оба архиерея наконец встретились – на Пасху. Еп. Иоанн, по сообщению священника-очевидца, воздал «иудино лобзание», и они разошлись: «конечно, ни о каком примирении речи быть не может»[366]366
  Письмо протоиерея дьякону Венедикту Ивановичу // Материалы, №23.


[Закрыть].

17 мая 1927 года в Симеоновской церкви должно было состояться торжественное поднятие колоколов. Прихожане пригласили еп. Андрея присутствовать на празднике, но предварительно (по его же настоянию) обратились с письмом к митр. Сергию с просьбой разрешить участие владыки Андрея. На это заместитель местоблюстителя ответил:

13/16 апреля 1926 года епископ Андрей за общение с беглопоповцами и принятие от них помазания миром, за незаконные хиротонии подвергнут патриаршим Местоблюстителем запрещению. Его дело будет предметом особого суждения православных архиереев. А потому все вступающие в общение с еп. Андреем, принимающие от него таинства и благословение, подлежат 10 правилу святых апостолов[367]367
  «Если кто с отлученным от общения церковного помолится, хотя бы то было в доме: таковой да будет отлучен». Зонара комментирует 10 апостольское правило так: «Отлучаемые, конечно, за грехи отлучаются. Посему никто не должен иметь общения с ними. Ибо общение показывало бы презрение к отлучившему, или лучше обвинение, будто неправильно отлучил…»


[Закрыть]. Итак, блюдите, како опасно ходите.

Митрополит СЕРГИЙ[368]368
  Сергий (Страгородский), митр. Резолюция митр. Сергия на прошение прихожан // Материалы, №26.


[Закрыть].

Тем не менее еп. Андрей присутствовал на радостном празднике симеоновских прихожан, а через семь дней, 24 мая 1927 года, в Неделю о слепорожденном говорил проповедь: «…Я – ваш епископ, вы знаете меня с 1914 года. За это время все мы пережили события, всколыхнувшие и перевернувшие всю нашу жизнь. Нельзя, конечно, сказать, что не осталось камня на камне. Нет, все камни остались камнями, но души человеческие изменились до полной неузнаваемости. Конечно, изменился и я, нынешний, многое во мне изменилось… Епископом я проповедовал Господа Спасителя и Его св. Евангелие. Я проповедовал только о душевном спасении человека, о церковном устроении моей паствы. Вот какое было содержание моих проповедей. Я говорил, что только сознательное воцерковление может изменить нашу жизнь. Так я говорил в 1914 году, так я по этой программе и строил жизнь церковную. Так я говорил и в 1926 году, и так я стремился служить св. Церкви. Сейчас нам, верующим людям, нужна правда, нужна проповедь о правде, нужны дела, соответствующие этой проповеди. Вот о чем я говорю. Вот чего я желаю и о чем молюсь… Вчера, совершенно неожиданно, я получил известие, что я Местоблюстителем Патриаршего Престола подвергнут запрещению в священнослужении … Решите сами, кому и для чего нужно мое молчание, кому и для чего нужно мое отсутствие в делах церковных? Решите, по чьей воле я запрещен в священнослужении, чья рука руководит этими делами? … У блаж. Феофилакта я прочитал следующие благодатные слова: “все мы, которые духовно крестились, во Христа крестились. А кто крестился, тот после всего подвергнется и искушению. Может быть, за Христа его поведут пред цари и правители.., посему нужно быть твердыми и непреклонно стоять в исповедании, не отрекаясь из страха, но если понадобится стать с отлученными и изгнанными из синагоги, по сказанному: будете ненавидимы всеми за имя Мое и изгонят вас из синагог… Если люди, враждующие против истины, и выгонят исповедника ее, то найдет его Сам Господь, и когда он врагами будет обесчещен, тогда от Христа будет особенно почтен познанием и основательнейшею верою”. Так блаженный Феофилакт заканчивает свое толкование на сегодняшнее евангельское чтение. Этими словами закончу и я, грешный, в назидание ваше и свое. И только еще раз прошу, не забудьте меня в ваших молитвах, чтобы Господь дал мне сил и самому быть зрячим и другим дать силы не сидеть в жизненной тьме»[369]369
  Из слова в неделю о слепорожденном // Материалы, №45.


[Закрыть].

Владыка изложил перед паствой свою точку зрения на развитие церковной жизни. Убежденность в правильности избранной позиции у него была, но еп. Андрей искал моральной поддержки у мирян как истинных хранителей православия. Архипастырь хотел быть уверенным в том, что пасомые пойдут вслед за ним по пути возрождения православной церковности. Кроме того, владыка сознавал, что сам процесс обсуждения и выяснения обстоятельств его собственного дела и вообще анализ положения, сложившегося в Церкви, активизируют народ церковный и помогут людям сознательно идти по предлагаемому пути.

Симеоновские прихожане с доверием отнеслись к своему пастырю, и на заседании приходского совета Градо-Уфимской Симеоновской церкви 7 июня (25 мая) было определено, что за отсутствием в стране «единого церковного центра», когда «есть отдельные, спорящие о правах иерархи, которые или друг друга запретили или грозят запрещением», каноничность запрещения еп. Андрея весьма сомнительна, тем более что неизвестно, кем и когда оно было объявлено. Далее в том же протоколе №30 отмечено, что «неканонических, т.е. не вызванных необходимостью хиротоний он не совершал», общение же с беглопоповцами оценено как «факт, имеющий глубокое церковное значение»; тем самым владыка Андрей «от Церкви Православной никогда не уходил и никуда от нее не уйдет»[370]370
  Из протокола №30 заседания Приходского Совета Градо-Уфимской Симеоновской церкви 7 июня (25 мая) 1926 г. // Материалы, №46.


[Закрыть].

Владыка служил в Симеоновском храме – небольшой деревянной церкви на окраине Уфы, в Александро-Невском храме бывшего Благовещенского женского монастыря (а теперь «трудовой коммуны»). С радостью принимали его в Воздвиженской церкви в Дубках – районе города близ реки Белой. Прихожане и духовенство многих районов Башкирии просили навестить их, а многие церкви приходилось «делить» между сторонниками владыки Андрея и приверженцами еп. Иоанна. Первых последователи митр. Сергия немедленно запрещали, но нам не приходилось слышать, чтобы такими же методами действовал еп. Андрей. Он твердо держался той линии, что является епископом тех, кто его признает. С ними он молился, с ними работал.

Были созданы комиссии для определения материального положения семей верующих, нуждающимся оказывалась поддержка из специально созданного фонда. Едва ли эти средства были велики, но сам факт заботы внушал надежду, воспитывал людей и укреплял их веру. При храмах были устроены общественные столовые, где по воскресеньям раздавались благотворительные обеды; на кухне работали прихожанки, а за столом прислуживали молодые девушки, они же занимались перепиской и распространением проповедей и посланий владыки[371]371
  Согласно обвинительному заключению Секретного отдела Башкирского отделения ОГПУ от 28 января 1928 г., «с ведома БОРОВКОВА Григория Антоновича: а) отпечатана неким гр-ном УФИМЦЕВЫМ Николаем Ивановичем нелегальным путем на стеклографе проповедь епископа Андрея “о единcтве христовой церкви” в виде брошюры в нескольких тысячах экземпляров; б) гр-нами РОМАНОВОЙ А.Е. и ЧАЛКИНОЙ Валентиной Петровной, ФОМИНОЙ М.А., ЕВГРАФОВОЙ А.А. и АНТИПИНОЙ Е.А. производится – первыми двумя систематическое массовое размножение рукописным путем и распространение проповедей и писем епископа Андрея, в числе которых имеются проповеди и письма антисоветского направления, а последними – продажа таковых в Семеновской церкви по определенно установленной цене … от 30 до 50 коп. за брошюру. В числе распространяемых и продаваемых были проповеди и письма явно антисоветского направления, как например письма 1) о правде труда, о производительном кооперативе, 2) “о свободе без равенства и равенстве без братства” и 3) о деятельном братстве и новом катехизисе … Все вышепоименованные лица данной своей деятельностью преследовали основной целью пропаганду и популяризацию церковной идеи епископа Андрея…
  Преступление УФИМЦЕВА Николая Ивановича и ИВАНОВА Алексея Семеновича заключается в том, что последние в корыстных целях решили отпечатать нелегальным путем на стеклографе проповедь епископа Андрея “3 слова о единстве христовой церкви”. Для этой цели УФИМЦЕВ купил названную проповедь за 25 коп. в Семеновской церкви, а Иванов А. размножал в количестве 100 экзем. на стеклографе Уфимского дома предварительного заключения, где в то время ИВАНОВ отбывал срок своего заключения…
  Обвин. БОРОВКОВ, чтобы компрометировать в глазах верующей массы руководителей противных церковных ориентаций, вел агитацию, что последние пользуются известного рода покровительством состороны гражданской власти, как например: БОРОВКОВ в 1-х числах декабря 1927 г., повстречавшись на улице с некой ОСТАФЬЕВОЙ Надеждой Ивановной, на заданный последней ему вопрос “когда окончится церковное разделение”, ответил ей, что “церковная группировка, к которой ОСТАФЬЕВА принадлежит (Сергиевская), находится под красным флагом и стоит на пути к погибели …
  По личной инициативе БОРОВКОВА был созван в гор. Уфе с 3 по 5/II-27 г. нелегальный собор епископов “Андреевской” группировки, на котором был им организован собор Уфимских епископов как постоянно действующий орган в деле церковного управления “Андреевской” группировки… Ведение агитации о том, что гражданская власть покровительствует некоторым церковным группировкам, отрицает. Но тем не менее со своей стороны считает, что такое покровительство существует, ссылаясь на то, что обновлен. пользуются правом свободного издания церковной литературы, а тихоновцы – нет. Таким образом он допускает, что сказал в шутку ОСТАФЬЕВОЙ о нахождении группировки, к которой она принадлежит под красным флагом и на пути к погибели
  …свидетельница МОТОВИЛОВА Ольга Петровна показывает, что она сама лично в июле месяце 1927 г., купив в Семеновской церкви нужную для ее знакомой одну проповедь за 50 коп., деньги за купленную проповедь ни в какую кружку для бедных не клала, а таковые положила на поднос специально для этой цели предназначенный, стоявший возле корзинки с проповедями».


[Закрыть]. Сохранились имена некоторых членов этого сестричества: Нюра Васильева[372]372
  В 1928 г. арестована в Уфе и отправлена в казанскую тюрьму; осуждена на 3 года ссылки в Ташкент по статье 58–10 (За Христа пострадавшие: Гонения на русскую православную Церковь … Книга первая. С. 229).


[Закрыть], Ольга Петровна Якина (Ромодановская)[373]373
  Примерно в мае 1930 г. сослана в Ташкент сроком на три года за переписывание и распространение проповедей вл. Андрея.


[Закрыть], Нина Филонова, Неля Соловьева, Оля Антипина[374]374
  В 1928 г. арестована в Уф е и отправлена в казанскую тюрьму; осуждена на 3 года ссылки по статье 58–10 (За Христа пострадавшие: Гонения на русскую православную Церковь … Книга первая. С. 92); с февраля 1930 г. жила в Казани на положении административно-ссыльной, последовала еп. Нектарию (Трезвинскому), возглавлявшему казанских «иосифлян» (Шкаровский М.В. Иосифлянство: течение в Русской православной церкви. СПб., 1999. С. 58, 64).


[Закрыть], Нина Звездина.

Башкирская пресса довольно долго уделяла антирелигиозной пропаганде мало внимания. Но активизация церковной жизни в республике заставила власти заняться этим запущенным участком работы. Хотя устав уфимского Союза воинствующих безбожников был принят в январе 1927 года, квалифицированных кадров не хватало: так, 15 апреля газете «Красная Башкирия» пришлось отказать старообрядческому священноиноку Аввакуму (Старкову) в участии в ранее обещанном диспуте на тему о существовании Христа[375]375
  КБ. 1927. 15 апреля. С. 4.


[Закрыть]. Но уже через день за дело взялся сам и.о. редактора М. Верхоторский, выступив с большой статьей «Претендент на патриарший престол. Мечты и карьера кн. Ухтомского», из которой видна очень хорошая информированность автора относительно перипетий судьбы и идейной эволюции владыки на всем протяжении его пастырского служения. Характерно, что автор прекрасно понимал, какой вред наносят Церкви раздоры и расколы: «…Пускай. Чем больше эти отцы будут грызть друг друга, тем лучше. Их грызня лучшая агитация против всякой религии. Верующие трудящиеся скорее поймут сущность вероучений. Ложь и дурман»[376]376
  Верхоторский М. Претендент на патриарший престол. Мечты и карьера кн. Ухтомского // КБ. 1927. 17 апреля. С. 3.


[Закрыть].

24 апреля в день Пасхи вся третья полоса «Красной Башкирии» была заполнена «разоблачениями» и атеистической пропагандой (прежде они в таких количествах здесь не появлялись); на второй полосе било тревогу заглавие «Поповщина оживилась»[377]377
  Поповщина оживилась (Заметки антирелигиозника) // КБ. 1927. 24 апреля. С. 2.


[Закрыть].

Такое оживление было для властей нетерпимым. Похоже, они информировали столицу. В день Святого Духа – 13 июня 1927 года – владыка в последний раз отслужил в Уфе раннюю обедню и отправился на вокзал – его вызвали в Москву, в ОГПУ. Предприимчивое железнодорожное начальство на этот день повысило цену перронных билетов в десять раз (с гривенника до рубля), но платформы, вокзал и привокзальная площадь были заполнены массой верующих[378]378
  Об этом событии вспоминала схиигумения Сергия (ее рассказ записан после 1995 г., см.: www.histor-ipt-kt.org/vosp.html): «Я ходила, конечно, с молодых лет в Церковь. В Уф е сорок церквей было. Много видела и епископов разных, но как-то после встречи с архиепископом Андреем, в миру князем Ухтомским, вся моя жизнь переменилась: я полностью обратилась ко Господу. Мне было двадцать два года тогда. Я слышала, как говорят, с каким восторгом: “Владыка приезжает в Уфу”. И я тоже выразила желание большое повидать владыку. Я почему-то опоздала к началу. Уже церковь была полна народу, и в ограде был народ. Пришла, тихонько пробралась, встала в уголочек. И смотрю, – как раз Херувимскую тогда пели, – владыка стоит с распростертыми руками. Я не могу глаз оторвать от него. И других я видела, но это было что-то необыкновенное такое: я чувствовала, что он молится, а душа его прямо вся в Боге. И вот я смотрю, смотрю, за каждым движением его слежу.
  И вот, когда он вышел благословлять всех, – а ведь, сколько народу было, – его взгляд встретился прямо с моим взглядом, совсем неожиданно для меня. Я очень удивилась и почувствовала сразу какое-то горение, словно огнем обожгло сердце мое. Это длилось несколько мгновений, я не знаю сколько, но знаю, что очень немного времени было все это. Он благословил, ушел в алтарь. А я стою, молюсь и вот чувствую, что-то со мной случилось, как будто мне что-то понятно стало, раньше не так это было понятно. Я стою, прямо-таки ноги мои к полу приросли. Кончилась литургия, стал народ ко кресту подходить. Священник держит крест, а владыка стоит рядом и благословляет. Люди идут-идут, а я не могу, не могу подойти никак. Уж е народу немного осталось, и я подхожу под благословение. И такой у него какой-то орлиный взгляд, посмотрел так на меня серьезно, благословил, пожал мне руки: “Христос с тобою, чадо мое”. Меня прямо-таки всю потрясло даже от таких слов. Ну, я прошла дальше, встала в сторону.
  Стали все уходить, и он вышел из храма. Народ был так рад, что он вернулся. Уфа очень любила его. И даже за оградой был народ, не уходили, ждали, пока он выйдет. Не знаю, что такое со мной происходило, но я вдруг поняла: почему это Христос на землю приходил, почему все стремится к Нему, мне как-то стало понятно все. Пришла домой, – я с родителями жила, – и как в тумане на все смотрю. Взяла Евангелие, стала читать. Раньше я брала Новый Завет, и надо мне было нудить себя, чтобы что-то прочитать. А тут, когда я начала читать, что-то такое по-другому я поняла, как будто сердце у меня открылось. И я прочитала подряд, не за один раз, но я всех четырех Евангелистов прочитала, и у меня все больше и больше глаза открывались.
  Владыка служил только в трех церквях, а остальные церкви были уже “подписанные”, и он в них не служил. Гд е он служил, туда и народ шел. В других церквях никого нет, десяток старушечек и все. А у нас в Симеоновской церкви полно народу. И если в другом месте служил, мы все туда бегали. Тогда не было трамваев в Уфе, так мы пешком ходили все. Проповеди, конечно, хорошие говорил. Все были в восторге. И, где бы он ни был, меня ничего не могло удержать, я всегда ходила к нему.
  В двадцать шестом году он приехал, а в двадцать седьмом его арестовали. Арестовали в Духов день. Помню: раннюю литургию отслужил он, и повезли его на станцию. Люди, знаете, все плакали: было так тяжело расставаться. А я, – словно сердце у меня вырвали, – я места себе не находила нигде. Вот его привезли на пролеточке на станцию. Несколько мужчин окружили его, удерживая людей. А народ хватает, целует рясу. Он идет, благословляет, благословляет всех. Вышли на перрон, – там стоял московский поезд, – и сразу его провели в вагон. Близко уже нельзя было никому подойти. И стояли все, смотрели. Народу было… Слезы капали у всех. Тут поезд тронулся. Владыка стоит в тамбуре, благословляет. Сначала поезд тихо-тихо стал удаляться, потом быстрее, и он платочек взял, и уже не видно ничего, только платочек видно было. И все, увезли нашего владыку. И с тех пор мы его не видели. Это было в двадцать седьмом году, ему было тогда пятьдесят пять лет.
  Собрались на вечерню. Начали молиться, стали все на колени. И заплакали все, сначала про себя, а потом общий гул появился. Поплакали-поплакали, но что же делать: увезли и все, не видели больше владыку. И храм у нас остался пустой».


[Закрыть].

После краткого пребывания на свободе в Москве владыка был арестован (по всей видимости, содержали его в Бутырской тюрьме). 17 июня его уже допрашивали на Лубянке, куда он явился сам. В «Анкете для арестованных и задержанных с зачислением за О.Г.П.У.» в графе «кем арестован» его рукой записано: «Сам пришел на Лубянку, 2, без ордера – ни на минуту не ожидая ареста», в следующей графе «где арестован»– «В комнате 136, на Лубянке, был допрошен немедленно уполномоченным ГПУ. Предъявлено дикое обвинение в борьбе с Советскою властью, тогда как моя деятельность есть защита советских законов. … Обвинение возведенное на меня, считаю злостною клеветою заинтересованных лиц: продажного духовенства или легкомысленной администрации. Свое дело считаю чрезвычайно важным для общества»[379]379
  Нежный А.И. С. 249 (ЦА ФСБ. Дело № Н4296. Ухтомский Александр Алексеевич. «Анкета для арестованных…»).


[Закрыть]. На допросе 17 июня показывал:

Вопрос: Вы выпускаете какие-нибудь письма принципиального идеологического характера?

Ответ: Да, мною выпущены четыре серии писем такого характера. Каждая серия состоит из 10 писем. Содержание серий следующее: 1) Письма о нравственном значении догматов; 2) Письма о старообрядчестве; 3) Письма о церковно-общественной жизни; 4) Письма о церковном обновлении.

Вопрос: Сколько вы имеете разделяющих ваши убеждения церковных общин и где именно?

Ответ: В городе Уфе у меня 4 общины зарегистрированы. Затем есть общины близ Уфы, около десяти. И есть община в селе Абдушня Самарской губернии. Последняя недавно выразила желание присоединиться ко мне и меня лично еще не знает.

Вопрос: А письма эти, не разрешенные к изданию, кустарным порядком вами распространялись?

Ответ: На вопрос аналогичный в местном Уфимском ОГПУ я уже отвечал. Могу его повторить и здесь. Я не желаю прибегать к помощи каких-либо агентов, а для их распространения использовал безработных, которые получали вознаграждение за переписку. Переписка велась от руки.

Вопрос: У меня есть письмо, на котором значится ваше имя, относящееся – как это видно из надписи – к циклу о церковной общественности. Это действительно письмо ваше, из того цикла, который на нем указан?

Ответ: Вероятно, мое. А там ведь могу и не упомнить.

[Зачитываются отделы письма: О православии в книге и православии в жизни. Содержание церковной жизни и ее разрушение. О свободе без равенства и о равенстве без братства. О деятельном братстве и о новом катехизисе. О литургии как республике. О церковных символах и смысле их. Нетрудящийся да не ест. О правде, труде, о приходском производительном кооперативе.]

Вопрос: Это ваше письмо?

Ответ: Я почти не сомневаюсь, что это мое, но не отвечаю за опечатки и описки. Хотел бы пробежать его и подписать, если оно мое. … Да, это мое. Могу подписать. (Письмо подписывается.)[380]380
  Нежный А.И. С. 250 (ЦА ФСБ. Дело № Н4296. Допрос 17 июня 1927 г.).


[Закрыть]

На этот раз дело №47 866 по обвинению гр. Ухтомского Александра Алексеевича (Андрея) по 58 [14] ст. УК вел уполномоченный 6-го (церковного) отделения Cекретного отдела ГПУ Казанский. 28 июня он подписал постановление о доказанности преступления: «В последнее время по всему Союзу начали распространяться в большом количестве экземпляров переписанные на машинке и писаные от руки письма «О церковной общественности» еп. Андрея Ухтомского. В этих письмах Ухтомский говорит о крахе социализма, о свободе без равенства и равенстве без братства. О необходимости возвращения для Святой Руси к тем общественным порядкам, которые были заведены дедами и прадедами. Что ломать эти порядки – безумно; что новая общественность и государственность, завезенная из Германии, для русского народа гибельна. Безбожная власть иного и не могла создать, по его мнению. Русский народ сам должен спасти себя. Для этой цели он должен объединиться без различия классов и сословий вокруг церковно-приходских советов». 8 июля 1927 года Особое Совещание при коллегии ОГПУ постановило: «5) Ухтомского А.А. (Андрея) выслать через П.П. ОГПУ в Казакстан сроком на 3 года»[381]381
  Нежный А.И. С. 251 (ЦА ФСБ. Дело № Н4296. Постановление от 28 июня 1927 г.; Выписка из протокола Особого совещания… от 8 июля 1927 г.); тогда же, в июле, «экземпляр документа Андрея Ухтомского под названием «10 писем о христианской общественности»» был передан Я.С. Агранову (на тот момент – начальник Секретного отдела ОГПУ) «для т. Менжинского» – председателя ОГПУ (Там же. С. 260).


[Закрыть].

Вскоре Полномочное Представительство ОГПУ по Казакстану сообщило в Москву, что «а/сс [административно-ссыльный] Ухтомский Александр (Андрей) Алексеевич прибыл и оставлен для отбытия срока ссылки в городе Кзыл-Орда»[382]382
  Нежный А.И. Сообщение ПП ОГПУ по Казакстану.


[Закрыть].

Словно вослед ОГПУ еп. Иоанн (Поярков) 10 августа в своем «Циркуляре» осудил тех многочисленных православных, «которые не видят раскола в общении своем с Андреем, бывшим Уфимским епископом. Раскол этот состоит в противлении порядку законного иерархического преемства. Следствие его: дробление Тела Церкви, отмирание целых частей сего Тела. Слышите и разумейте»[383]383
  Акты святейшего Тихона… С. 514.


[Закрыть].

Глава пятая
«И многие из спящих пробудятся…»
(Дан. 12, 2)

Кульминационным пунктом деятельности последователей владыки Андрея в Уфимской епархии стал Съезд клира и мирян, который прошел 3–6 октября (старого стиля) 1927 года в Симеоновской церкви.

Съезд начал свою работу после вечерни и молебна Николе Чудотворцу. По первому докладу (настоятеля Александро-Невского храма Благовещенского монастыря о. Симеона) была принята резолюция «По вопросу о современных церковных течениях». Вновь образованные центры управления русским православием объявлялись в ней неприемлемыми для верующих Уфимской епархии: обновленчество явно нарушает православную церковность; течение, возглавляемое митр. Сергием и его Синодом, организовано неканонично, само проявляет обновленческие тенденции и основывается на принципе единоличного управления, игнорируя соборность, что в совокупности «служит на разорение Церкви»; ВВЦС во главе с епископами Григорием (Яцковским) и Борисом (Рукиным) также не может считаться строго каноничным и распространяющим свою юрисдикцию на всю русскую Церковь. В резолюции пояснялось, что такое отношение к существующим центрам церковной власти есть следствие «нашего горького опыта, когда нам пришлось быть очевидцами частой смены высших церковных управлений, составляемых то из обновленцев, то из полуобновленцев, то из таких староцерковных деятелей, которые находили для себя возможным работать при всяких церковных веяниях, теряя нравственную стойкость своей личности»[384]384
  Цит. по: Агафонов П.П., Бриллиантов М.И. В церковно-общественный отдел совета Тихвинской старообрядческой общины, членов отдела оного доклад 11/24 октября 1927 г. (машинопись).


[Закрыть]. Не вдаваясь в разбор аргументов той или иной группы архиереев, съезд нашел «целесообразным приступить к устроению местной церковной жизни, памятуя, что каноническое устроение местной церковной жизни скорее приведет нас к церковному Собору, чем наши споры о правах тех или иных иерархов на власть»[385]385
  Там же.


[Закрыть].

Мудрость такого решения тем более явственна, если вспомнить о наличии еще нескольких не упомянутых в резолюции съезда идейных и организационных центров; газеты с удовлетворением констатировали: «Рост количества претендентов на так называемое местоблюстительство патриаршего престола за последнее время принял анекдотические размеры. «Престол»-то один, а лиц и церковных учреждений, усевшихся на патриаршее кресло, – уже трое»[386]386
  Среди церковников. Борьба за власть // Правда. 1926. 1 июня. С. 4.


[Закрыть]. Мало того, именно в эти месяцы поднимается новая волна, вызванная опубликованием в июле 1927 года печально знаменитой «Декларации» митр. Сергия, которую отвергла основная масса православных архипастырей, пастырей и мирян[387]387
  См.: Акты святейшего Тихона… С. 509 и след.


[Закрыть].

В центре решений уфимского съезда стояла другая декларация, неявным образом противостоящая ей, – «Декларация православных староцерковников», определившая направления работы по обустройству местной приходской жизни на основе признания того, что «всякая община есть “малая церковь”, часть единой Святой Соборной Апостольской Церкви и имеет обязанность устраивать свою церковную жизнь»[388]388
  Декларация православных староцерковников (Цит. по: История моего старообрядчества. Тетрадь вторая. Алма-Ата, 28 февраля 1933 года (авторская рукопись)).


[Закрыть].

Уфимская «Декларация» приветствует декрет Советской власти об отделении Церкви от государства, надеясь получить от него гарантии независимости православных общин, правовое ограждение «от всякого беззаконного вмешательства, откуда бы оно ни происходило», а также от привнесения в Церковь, особенно в среду клира, принципов и методов гражданского управления. Съезд определил целью деятельности приходских общин создание того своеобразного климата, который способствовал бы взращиванию духовных начал человеческой жизни. В «Декларации» сформулированы принципы, давно уже разработанные еп. Андреем в области организации верующих в церковную общину как «религиозно-культурно-экономическую единицу, обеспечивающую своим членам полное духовное развитие». «Декларация» открывала возможности для сотрудничества в различных сферах общественной жизни всех направлений христианства, призывая и приглашая их к совместной работе на ниве распространения и воплощения евангельских заповедей. И вновь главным принципом здесь провозглашалась активизация народной религиозной жизни, «церковной народной самодеятельности», «изгнание из жизни всякой духовной лени» и «построение жизни по заповеди ап. Павла: все исследуйте, хорошего держитесь (1 Сол. 5, 21)».

Высказывая свое отношение к проблемам церковной организации, участники съезда апеллируют к опыту первых веков христианства: «Мы считаем, что весь церковный клир, не исключая и епископов, должен быть избираем, как это было в лучшие периоды церковной истории (Дн. 1, 26; 5, 2–3) … считаем необходимым увеличение числа епископий (епархий), учась в этом отношении у Африканской Церкви времен свящ. муч. Киприана Карфагенского».

Следовательно, здесь вновь делается упор на возвышение роли и авторитета прихожан в решении общецерковных вопросов. Примечательно, что как раз в эти годы (1926–1927) на другом конце страны архиепископ (обновленческий тогда) Могилев-Подольский Лоллий (Юрьевский) обратился к тому же периоду христианской истории, когда Карфагенский собор, проходивший в 254 году под председательством св. Киприана, указал: «Чтобы епископ избирался в присутствии народа, который жизнь всех знает самым полным образом и поведение каждого высмотрел из его обращения»[389]389
  Лоллий (Юрьевский), архиеп. Александрия и Египет // Богословские труды. 1978. Вып. 18. С. 176.


[Закрыть]. Архиеп. Лоллий напоминает и постановление Никейского собора 325 года, согласно которому этот акт включает два момента: собственно избрание народом и «искус», в ходе которого местные епископы «должны были утвердить избрание и рукоположить избранного, удостоверившись в его догматических воззрениях, нравственных качествах и пастырских способностях»[390]390
  Лоллий (Юрьевский), архиеп. Александрия и Египет. С. 179.


[Закрыть]. Архиеп. Лоллий делает основной акцент на епископском «искусе», но ведь и еп. Андрей со своей паствой никогда не отрицали необходимости богословской подготовленности кандидата и его моральных качеств; верующие Уфимской епархии постоянно ощущали над собой силу нравственного авторитета таких подготовленных владыкой Андреем архипастырей, как епископы Антоний (Миловидов), Марк (Боголюбов), Аввакум (Боровков).

Еп. Аввакум выступил на уфимском съезде 1927 года с докладом «О местной церковной жизни», в котором определялись роли прихода и приходского Совета. Съезд принял эти предложения и постановил организовать при каждом из приходских советов подотделы попечения о храме, церковного суда, финансовый, благотворительный. Обосновывая свои решения, съезд неизменно опирается на советское законодательство, тем самым выказывая свою твердую лояльность к существующей государственной власти. Со ссылкой на официальную инструкцию 1923 года, съезд постановил создать местные Советы объединенных приходов, в свою очередь объединенных в епархиальный Союзный Совет, действующий на территории Башкирской республики.

Приняв постановление «По вопросу о благотворительности и средствах на церковные нужды», съезд перешел к обсуждению вопроса «О епископе Андрее и его отношении к старообрядчеству». Съезд заслушал «Акт» расследования трех уфимских епископов, проведенного с благословения митр. Агафангела, ознакомились подробными показаниями очевидцев ашхабадских событий 1925 года (а также со свидетельствами мирян, специально посетивших Синод митр. Сергия и убедившихся, что там не существует твердого мнения о деятельности еп. Андрея, а разговорам о его запрещении не придается значения) и постановили признать «преосвященного Андрея своим неизменным Уфимским архипастырем… согласно же Патриаршему возведению его в сан Архиепископа… Съезд считает его Архиепископом областной Церкви автономной Башкирской республики».

Постановление заканчивалось призывом ко всем верующим епархии помнить, что «церковное устроение всей нашей жизни – это самое величайшее дело всякого верующего человека. Разрушаются общества, союзы, государства и царства, вспомните страшное разложение и падение Российского Царства и научитесь из этого, насколько важно построить жизнь нашу так, чтобы она оставалась несокрушимой от всяких толчков, – такое построение – это только построение церковное, построение, основанное на подлинных вечных законах св. Евангелия, которые непреложны для всех времен и народов … Итак, отгоните всякую лень, оставьте все свои личные дела, отдайте ваши силы и самые души ваши на это святое дело, на дело построения жизни на основах апостольских и этим вы исполните ваше назначение здесь на земле, этим вы исполните завет Спасителя и получите от Него радость вечного пребывания с Ним. Ему слава во веки веков. Аминь».

Таким образом, в этих документах отражена попытка организации православной церковной жизни, основные принципы которой неподвластны господствующим в то или иное время политическим идеям.

* * *

Одним из центральных вопросов уфимского съезда была проблема взаимоотношений со старообрядчеством, в первую очередь с представителями Древлеправославной Церкви Христовой (старообрядцев, приемлющих Белокриницкую иерархию)[391]391
  Официальное самоназвание белокриницких старообрядцев со середины XIX века вплоть до 1988 года, когда Освященный собор принял новое наименование этой деноминации – Русская православная старообрядческая церковь (РПСЦ).


[Закрыть].

Дело в том, что в массе своей беглопоповцы восприняли акт 28 августа 1925 года как попытку присоединения еп. Андрея к их церковному «обществу» и сочли ее неканоничной, так как не был совершен требовавшийся ими чин принятия. Не признали беглопоповцы и архиерейства еп. Климента (Логвинова); тогда тот обратился в московскую белокриницкую Архиепископию с просьбой принять его в Белокриницкую иерархию. По надлежащем рассмотрении эта просьба была удовлетворена. Собор, состоявшийся на Рогожском кладбище 5–14 сентября 1926 года, постановил признать рукоположение Климента епископами Андреем и Руфином Саткинским во епископа Томского, присоединение его к Белокриницкой иерархии, совершенное архиеп. Мелетием (Картушиным) 31 октября 1925 года третьим чином – через покаяние, и решение четырех епископов от 8 декабря 1925 года, постановив «считать его состоящим в числе епископов, поручив временно заведовать приходами Иркутской епархии»[392]392
  Постановления Собора Святой Древле-православной Церкви Христовой в Москве (старообрядцев, приемлющих Белокриницкую иерархию) с 5 по 14 сентября 1926 г. М., 1927. С. 20.


[Закрыть]. На следующий год еп. Климент участвовал в очередном белокриницком Соборе как «епископ временно Иркутский»[393]393
  Постановления Собора Святой Древле-православной Церкви Христовой в Москве (старообрядцев, приемлющих Белокриницкую иерархию) с 5 по 14 сент. н.с. 1927 г. М., 1928. С. 5, 14.


[Закрыть].

Еп. Климент прибыл на уфимский съезд, чтобы дать показания о состоявшейся в Ашхабаде попытке воссоединения. Сюда приехали и представители Тихвинской старообрядческой общины Москвы – авторитетнейшие белокриницкие деятели-миряне П.П. Агафонов и М.И. Бриллиантов – с целью «войти в официальные сношения с последователями Архиепископа Андрея и возбудить вопрос о мире и объединении обеих церквей, так как Архиепископ Андрей давно уже занят этим вопросом».

Старообрядцы очень строго относятся к принимаемым ими из новообрядческой церкви клирикам, тщательно проверяя, не замечен ли такой священнослужитель в чем-либо предосудительном и не находится ли он под запрещением. Поэтому член Казанской старообрядческой общины города Уфы И.И. Шароватов – участник осеннего Собора 1926 года на Рогожском кладбище – специально явился в августе 1926 года к митр. Сергию и на вопрос, кем именно запрещен владыка Андрей, услышал от заместителя местоблюстителя: «Не то Петром, не то Агафангелом»; письменное подтверждение в Синоде искали в течение сорока минут, но не обнаружили.