Электронная библиотека » Михаил Жванецкий » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 14 мая 2015, 16:24


Автор книги: Михаил Жванецкий


Жанр: Юмористическая проза, Юмор


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Защита прав потребителей

Да… А как же… Конечно. Если вы, как покупатель, видите неоправданно высокую цену на выставленный на витрине продукт, вы можете потребовать накладные, ценники. Вам обязаны предоставить оптовые цены. Вы вправе затребовать отчетность о прибылях. Вам обязаны предоставить необходимые цифры для ваших расчетов. Вы вправе затребовать сертификат качества товара на родном для вас языке. В случае отсутствия такового вы вправе затребовать переводчика и в его присутствии вправе вызвать директора либо хозяина магазина. Далее вы вправе вскрыть витрину, изъять товар повышенной цены. В случае несогласия работников магазина вы вправе вызвать их в то медицинское учреждение, где вы будете находиться, со всеми документами строгой отчетности для дальнейшей проверки.

Как член общества потребителей вы имеете полное право и находясь на инвалидности затребовать необходимые ценники. А в случае утраты вами зрения и слуха ваши родственники имеют полное право требовать оглашения сроков поставки и сертификатов качества продуктов питания.

И даже в случае последующей утраты вами трудоспособности ваши соседи по вашему поручению могут обратиться в дирекцию с требованием выдачи необходимых ценников и накладных.

И даже в случае потери и ими трудоспособности их родственники или соседи по их поручению могут взять на себя проверку цены и качества продуктов и питьевых товаров.

А в случае потери кормильца их дети унаследуют от них право любых проверок потребляемых ими товаров и новостей.

Нам известны случаи, когда далекие потомки первых потребителей требовали от соответствующих поколений торговцев удовлетворения своих прав.

Это получило название «кровная защита потребителя» и закончилось в 1986 году в предгорье Эльбруса, где последний потребитель встретил последнего оптовика.

Так что требуйте, вызывайте, настаивайте.

На большей территории России облачность, температура в Москве плюс десять-двенадцать градусов.

Катер «Варна»
Одесса. Аркадия. Безлюдный причал

Внимание! Ровно в восемнадцать ноль-ноль катер «Варна» отойдет в Одесский порт.

Внимание! Сейчас семнадцать пятьдесят пять. Ровно в восемнадцать катер «Варна» отойдет.

Поторопитесь…

Дамы, не разговаривайте, торопитесь.

Сейчас ровно восемнадцать и ноль-ноль.

Дети, торопите родителей.

Не создавайте давку во время отхода. Грузитесь раньше. Посадка идет полным ходом. Осторожнее на трапе. Беременных и инвалидов пропускаем вперед.

Сейчас ровно восемнадцать ноль-ноль и семь минут.

Мы вот-вот отойдем. Даже если вы не успеете.

И не надо кричать, толпиться и бросаться вслед – можно попасть под винты.

Мамаша с внучкой – четыре гривны до порта Одесса.

Перестаньте прогуливаться, вы задерживаете остальных. Берите билеты и грузитесь.

Нам уже надо отходить, спешите быстрее.

Граждане, ровно в восемнадцать двадцать мы можем отойти, и мы отойдем. Какая свадьба без морской прогулки? Немедленно сюда! За четыре гривны вы увидите побережье, море, морской порт и, если захотите, вернетесь обратно с нами же.

Дети, объясните своим родителям, что ровно в восемнадцать тридцать мы отойдем и в давке многие пострадают.

Граждане, ввиду наплыва желающих, рейс может быть перенесен на девятнадцать ноль-ноль.

Осталось всего полчаса.

Внимание, ровно в двадцать ноль-ноль катер «Варна» отойдет.

За четыре гривны вы увидите ночной берег, лунную дорожку, красоту огней ночного порта. Поторопитесь.

Ровно в двадцать ноль-ноль катер «Варна» отойдет от причала.

Не бегите, не ломайте ноги, мы ждем, ждем. Осторожнее на трапе. Вас ожидают бар, туалет, дискотека.

Граждане Одессы и гости нашего города! Ровно в шесть утра катер «Варна» отойдет.

Вы увидите утренний берег, солнечный восход, красоту Черного моря.

Заказывайте билеты.

За три гривны вы увидите утренний порт и пляжи города.

Внимание! Граждане Одессы! Приятная новость.

Принято государственное решение установить катер «Варна» на постоянную стоянку в Аркадии.

Экипаж катера овладел широким набором музыкальных инструментов, в машинном отделении мы проводим лечение энуреза, глаукомы, гипертонии и бесплодия. Женщины, заказывайте все виды массажа.

За одну гривну вы получаете внешний вид Аркадии одновременно с массажем сзади.

Отход катера намечен на двадцать ноль-ноль шестнадцатого ноября 2001 года.

На катере работают зубоврачебные и педикюрные кабинеты. На носу открыт музей истории развития бизнеса в Одессе.

Самолет

Пилот пробежал по самолету и скрылся в хвосте. Потом выскочил:

– Граждане, отвертка есть? Нет? Пассажиры называется.

Бросился обратно. Из кабины выскочили двое с ведрами:

– Без паники, без паники!

Побежали за ним.

Стюардесса с криком «Нет, ты этого не сделаешь!» заперлась в туалете.

За ней вышел солидный мужчина:

– Граждане пассажиры, я командир корабля, не волнуйтесь, всё в порядке. Я командир. У меня простой вопрос: кто-нибудь может посадить самолет? Не стесняйтесь. А попробовать – нет желающих? Может, кто-нибудь видел, как это делают, нет? А стюардессой кто-нибудь работал? А санитаром? Странные у нас сегодня пассажиры. Ну ладно, извините, не волнуйтесь. А вот это, простите… Может, у кого-нибудь компас есть? Нет, девочка, плакать не надо, а поискать стоит. Тоже нет? Что это с вами сегодня? Что я ни попрошу… А карта вот этого маршрута? Ну, которым мы летим? Хотя бы автомобильных дорог? И дорогу наизусть никто не знает, да? Что ж вы приперлись? Извините…

Его сзади затягивают в кабину.

– Да нет, я просто выразил удивление, как они такие неподготовленные. Ну всё, всё, всё. Извините, в душу… Извините, мать так…

Скрылся в кабине.

Оттуда:

– А как ты взлетел?

– Откуда я знаю?

– А удостоверение твое?

– Мое, конечно.

Высунулся командир:

– А простая веревка бельевая у кого-нибудь есть?.. Нет-нет, галстук не подойдет, нет, веревка нужна. Что за пассажиры?! Как можно быть такими безалаберными?! Ну всё, всё, ищите веревку. Зоя, иди поговори с ними.

Вышла расстроенная стюардесса, заметила пассажиров.

– А вы все куда летите?

– В Новосибирск.

– Ну если туда, это еще часа три лететь. Кто-то хочет чаю? Только один, один кто-то, один.

Из хвоста вылетел второй пилот:

– Клейкую ленту, быстро, быстро, есть? Клейкая лента? Нет?

Из хвоста донеслись удары.

– На меня давай! Еще! Еще! Бей сюда!

В салоне потух свет.

Снова выскочил пилот:

– Пассажиры, свечи нет? Лампада? Фонарь? Ну хотя бы керосиновый? А спички? Зубочистка? Давай зубочистку. Что у тебя руки дрожат? Пассажир называется. Ты вообще к полету не готов. Иди на место, сосредоточься. Всё, сейчас будем садиться. Только без паники – в кабине все слышно. Полная тишина! Хоть бы один прибор, а? Черт… Дайте мне обыкновенную сапожную щетку! Ну заколку для волос!.. Вот скрепка – давай! О, чудо – подошла! Как раз! Всё, тишина, будем садиться. Будем использовать третий закон Ньютона. Первые два, суки, не сработали, представляешь? Только не кричать мне, пойте что-нибудь. Сейчас, сейчас. Так, руку, руку отпусти! Держи меня, поддерживай. Так, вот эту педаль, давай-давай, вместе жмем. Так, левую… Хорошо… Есть… Есть!.. О!.. Есть!.. Душу… Мать… Есть! Всё! Земля! Сели! Всё! Поздравляю! Сейчас глянем, что за город…

Пассажиры:

– Воронеж.

Пилот:

– Ну хотя бы… Полет… бога мать… окончен. Экипаж… бламс… блямс… бламс… благодарит вас за то, что вы вы… вы… выбрали нашу компанию… Спасибо.

Наши изобретения

1. Ворота, открываемые матом.

2. Книга, задвигаемая животом.

3. Горячая вода, отключаемая летом.

4. Мат от руки на километровом заборе.

5. «Мерседес», толкаемый женой для заводки.

6. Мясо, расфасованное с мухами.

7. Лекарство без названия и срока.

8. Ребенок как метод получения квартиры и выхода на волю.

9. Доллар как фотография.

10. Водка как зарплата.

11. Глава семейства, греющий печь своим телом.

12. Дети, не помнящие родства.

13. Глубокая старость в 57 лет.

«Как переменилось время…»

Как переменилось время.

Был закон: третий лишний.

Третий должен уйти.

Сегодня третий уже не должен уходить. Третий не лишний.

Он кормилец.

Вторые меняются.

Третий – на всю жизнь.

* * *

Любого строителя вызови в суд – он бросится в бега.

* * *

Настоящий прагматик высматривает блюда не в меню, а на столах.

Вещи не в магазинах, а на людях.

Книги на руках.

И врачей выбирает по выздоравливающим.

* * *

Хорошо жить в Ялте – все новости, пройдя через горы, являются тихими, светлыми, вполне доброжелательными.

* * *

Стыд она уже преодолела. Осталось научиться петь.

* * *

В куске торта записка с жалобой: «Три месяца мы не получаем зарплату».

* * *

Внимание! Передаем срочное сообщение ИТАР-ТАСС о новой экономической программе Правительства России. Как стало известно корреспонденту ИТАР-ТАСС, о новой экономической программе не известно ничего. Мы передавали срочное сообщение ИТАР-ТАСС.

* * *

Наша страна напоминает катящуюся бочку. Она катится сама по себе.

А все вокруг прыгают, объясняют.

Рядом бегут.

Рулят даже.

Тормозят даже.

А потом плюют и кричат: «Спасайся!»

* * *

После выборов так и хочется бегать по стране с криком:

– Товарищи! Господа мужчины! Ну давайте попробуем осуществить то, что он нам обещал! Ну пожалуйста! Он же один не сможет. Ну пожалуйста, вот вы, молодой человек… А вы… Ну пожалуйста. Он же нам обещал. Давайте попробуем.

* * *

Наша демократия – это светофор, где горят три огня сразу!

Бизнесмену

Делай то, что говоришь.

Но не говори, что делаешь.

* * *

Я могу бесконечно разоблачать тех, кто живет богато. Лишь бы это как-то бедным помогло.

* * *

На том свете, в раю, все говорят по-английски. Учите!

Наши люди
«И спрашивают нас…»

И спрашивают нас – нам доверять можно?

Мы говорим – нет.

Хотите ли вы сами проверять себя?

Мы говорим – нет.

Хотите ли вы сами помогать себе?

Мы говорим – нет. Мы не доверяем себе.

Можно ли верить избранным вами?

Мы говорим – нет.

Можно ли доверять им вашу пищу и одежду?

Мы говорим – нет.

Пусть со стороны придут распределять вам?

Мы говорим – нет.

Пусть со стороны придут учить вас?

Мы говорим – нет.

Чего бы хотели вы?

Пусть скажут нам.

Пусть люди, которым мы не доверяем, объяснят и ведут нас.

Что мы делаем для того, чтобы у людей, которым мы не доверяем, было что-то?

Они возьмут сами – говорим мы.

Пусть объяснят, куда идти.

Пусть не ведут молча.

Всем, кому должны, мы говорим – не давайте нам.

Где власть кончается? На нас.

Мы посередине сидим. Нас видно.

Кем хочешь быть, дед?

Наша страна – подросток.

В чем секрет нашей молодости?

Другие давно работают по специальности, а нас до глубокой старости спрашивают:

– Кем хочешь быть, дедушка? Коммунистом, патриотом, демократом?

– Космонавтом, – шамкает беззубая радость.

Все вокруг давно учебу закончили, а мы все перед объявлением стоим.

– Кем хочешь быть, бабуля? – спрашивает внук.

Этот коммунопатриотизм как юношеские прыщи на старческом лице – выводишь, выводишь, а они есть и есть.

Все хотят жить равно, счастливо и долго, но ни у кого ни разу не получилось.

Как вечный двигатель. Как ни пробуют, как ни конструируют, а вместо счастья и братства – хамство и нищета. А вместо равенства – то один владеет всеми, то вдвоем. И ни правду сказать, ни пером описать.

Конечно, и держава есть, и зэки канал роют. Хорошо, если будешь смотреть, а если рыть?

«Не хочу свободным быть: обманули, обокрали, ободрали!..»

Но, дед, все взрослые так живут. Ну следи за собой, чтоб не обманули. Ну не верь банкам и их процентам. Воюй. Вырывай у власти власть. Вырывая друг у друга, устанавливаем равновесие контроля над государством. У тебя этого никогда не было. За эти тринадцать лет ты стал умнее на сто.

«Да! – кричишь ты, – кого бы мы ни выбрали, все воруют. Все думают о себе».

Вот видишь, а ты с ними говоришь о коммунизме.

И милиция с вором находит общий язык, потому что она с ним работает. Она с ним по 15–20 лет вместе. Он у нее сидит. И кто кого воспитывает, неизвестно!

И министры толстеют прямо на экране. Меняют размер на глазах. И прокурор в экран не влезает, и генерал – и все это на нищенской зарплате.

– Почему все выбранные повально думают о себе? – спрашиваешь ты.

Тот, кто идет во власть, уже думает о себе. Это свойственно энергичным и слегка бессовестным. Во-вторых, пора перестать этому удивляться. В-третьих, власть не должна иметь такую власть, чтоб не осуществилась их мечта о власти.

Для этого и нужна свобода и наша борьба за равновесие контроля. И оценку всему давать в деньгах, а не в пользе для народного дела.

Деньгами, деньгами оценивать мастерство, физическую силу, громкое имя, ураган.

Тогда мы все четко сможем подсчитать. Для этого изобретены компьютеры. А при коммунизме они не нужны, там все цифры выдуманные. И счастливая жизнь там начинается по объявлению, а не по факту. И максимум, что может появиться в доме, – это килограмм сахара, а не перспектива, и достигать нечего, если не считать женитьбы ради талона в магазин для новобрачных. Так что подумай, кем хочешь быть, старик, и скажи всем, пока не умер.

Сделка в Костроме

Одесская скороговорочка

Блатная быстрота себе на пользу, на тугоумие, враждебное всему.

Хотят надуть.

Все правильно.

Вот только не хотели, но после разговора поняли – что нужно.

Скороговоркой. Забили.

Три объяснения скороговоркой.

Словами «депозит», «кредит», «износ моральный», «лизинг», «холдинг».

Показы образцов. Открытый рот.

Надежда с паникой.

– А ну, попробуй разорвать.

– Дай я.

– Вот он пусть разорвет.

– Ага. Хоть трактором. Тяните. Ничего.

– Да ладно.

– Ну не ладно. А завод! И сами будем выпускать. Скороговоркой – техусловия и мельком – чертежи.

Кредит в Лионском банке.

Наши реквизиты.

Беда пришла-ушла.

Осталась.

Сроки платежей.

Отгрузка кабеля.

По адресам.

Ни кабеля, ни адресов.

Пароходы на сушу не заходят.

Под либерийским флагом.

Танкер сел на мель, и даже на мели не знают, о чем речь.

Канаты танкером?

Какие образцы?

Здесь инвалид, квартира частная.

Какая Кострома?

Давно в Израиле.

Он врач. Какие кабеля?

Контракты. Лизинг. Холдинг.

Гриша, кто эти люди?

Сто тысяч долларов.

А хоть бы миллион.

Давайте в арбитраж.

А вы где были двадцать пятого?

Я в реанимации, проверяйте. Хотя меня там видели врачи.

Я там по пятницам на мононуклеозе.

Да, почка. Но-шпа. Эпштейн-бар. Огромная больница.

Опять скороговорка.

Не проверишь.

Просили повторить.

Еще быстрей.

Остались в Костроме.

При образцах, контрактах, сроках.

Задолженность покрыть просили президента.

В предвыборной борьбе покрыли.

Свобода!

Только что перестали мучиться, как снова мучиться начали.

Какая жизнь была. Были санатории, была медицина, но не было лекарств, не было магазинов.

Сейчас есть лекарства, но нет медицины, есть магазины, но нет санаториев. Есть поездки, но нет пайков.

Вот беда.

Так мы и мечемся между двумя певцами.

У одного нет голоса, у другого нет слуха.

И мы бегаем туда-сюда: как их соединить?

И верим кандидату, который говорит: «Вот выберете меня – я вам их соединю».

И ведь выберем!

Я нас обожаю!

Вы запретите, тогда мы скажем

– Говорите.

– Вот вы запрещаете.

– Нет… Не запрещаем. Говорите.

– А почему запрещена такая вещь?

– Не запрещена. Говорите.

– Как говорить, когда запрещено?

– Не запрещено ничего. Говорите.

– Вот когда вы запрещали… Я помню.

– Уже не запрещаем. Что вы хотите сказать?

– Не запрещаем – сказать легко… А вот я помню, мне запретили.

– А кроме воспоминаний, у вас ничего нет?

– А вы запрещаете воспоминания?

– Нет.

– Так вот, когда мне запрещали, я любил говорить.

– Послушайте, а вы можете что-то сказать без упоминания запретов?

– А мне что, нельзя про запреты?

– Нельзя.

– Ага, вот это другое дело. Ваши запреты – это такая тупость. Вот вы думаете, что заткнули рот талантливому человеку. Но он все равно прорвется.

– Уведите его.

– Его голос будет слышен отовсюду. Вы не заткнете мне рот. Наши рты открыты. Вольное слово рвется сквозь зубы, вырывает решетки… И поднимает над миром знамя свободы!

– Вот это другой разговор.

Скоро будет хорошо

Нет, нет, нет.

Говорят, что скоро будет хорошо.

А чуть позже будет очень хорошо. Нет, нет, нет.

Это правда.

Клянусь.

Они так сказали…

Я их не знаю.

Но солидные люди.

Один просто в шубе и бороде.

Двое в шинелях и сапогах.

Они и слушать ничего не хотели – будет хорошо, и всё.

И скоро…

И всё…

А попозже вообще будет хорошо.

А еще чуть попозже – очень хорошо, и просили заткнуться и больше их не спрашивать.

Один просто автомат вынул из-под шубы и в воздух дал. И все поняли.

Ему надо верить.

И поверили…

Теперь никто ничего не ждет.

Уверены, что уже хорошо.

Парочку меланхоликов прибили сами.

Сейчас идет сбор продуктов для отрядов особого назначения.


Распространение марксизьма

Вот жизнь наступила. Похвастаться уже некому. Пожаловаться – еще есть.

Для рассказа об успехах нужен слушатель редкой силы и самообладания.

Сколько вокруг друзей с испорченным настроением.

– Ты где был?

– Та тут знакомый дом построил.

– Ну что? Плохой?

– Та не… Такой, со вкусом, едрёнть. И не то чтоб дорогой. А шикарный… Там мрамор. В общем, где он прятался? И так все красиво у мерзавца!

– А ты не любил его?

– Та не. Любил его, суку. Но не ожидал… Как-то без друзей… Не посоветовался, построил. И главное, проговорился, сволочь, что дела идут хорошо. Вот что плохо…

– Ну и что?

– Он напрасно такое говорит. Людям такое говорить. Представляешь?!

– Так если дела идут хорошо.

– Может быть… А говорить такое нельзя. Ты газеты почитай. Плохо, плохо, плохо. А вот еще хуже… А зимой будет гибель, а весной подохнем, а осень не переживем… А за это время знаешь сколько дворцов понастроили, в том числе и те, кто пишет? И с помощью пострадавших, под стук колес плохо-плохо-плохо-хуже. Плохо-плохо-плохо-хуже.

Приятно наблюдать отсутствие дураков в пишущих структурах и присутствие умниц в контролирующих органах.

Зачем марксизьм в людях вызывать?

Маркс, чье имя долго гремело и еще звучит, все рассчитал правильно и человечно. Снизу на пригород смотришь – все нормально: заборы-заборы-заборы. Сверху посмотришь, в душе начинает тебя грызть марксизьм. Крыши, дома, особняки, бассейны, как в микроскопе колонии бактерий. Особенно в солнечную погоду. В туман полегче.

Но марксизьм еще ничего. Это тихое такое. Внутри грызет и кислотой хозяина выедает. Хуже, когда в людях ленинизьм начинается. Это уже кислота наружу выходит.

Ленинизьм – это разлившийся марксизьм. Тут не дай бог спичка, или огонек, или искра, или шутка не к месту. Вспыхивает на века. Есть инкубационный период, пока марксизьм внутри развивается, человек друга ищет. Соединяйтесь и т.д.

При ленинизьме – врага. Ленинизьм – это открытая форма марксизьма. Тут о себе думать некогда. Тут вообще не до себя. Только о враге. Врага давай. Будет враг – друзья найдутся. Как говорится, начни отнимать – помощники набегут. В этом красота теории. Вначале враг наружный, потом враг внутренний, потом семейный, потом в детях. Теория правильно предлагает уничтожить врага, чтоб погасить в себе марксизьм. Вначале врага яркого, видного, розовощекого, в духах и ароматах, который, не выдержав своих успехов, возвел-таки… и ковры постелил, и медью покрыл, и все это стоит, сверкая, наводя на себя марксизьм, который, как компас, в человеке поворачивается дурным концом к хорошей архитектуре и всей силой бьет по куполу. После соседа яркого и ароматного, бьет сдержанного, который гораздо умнее, а все равно не выдерживает и по понедельникам, чтоб не привлекать внимания, камбалу ест, а по ночам в ночном «Мерседесе» разъезжает с фарами, горящими в ночи.

Марксизьм в людях не ошибается и бьет точно. После обеспеченного бьет талантливого, а потом и просто способного, правильно подозревая в нем будущую обеспеченность. Избавиться от этого полностью нельзя. Маленькая злокачественная марксинка гнездится в каждом до поры, а при всеобщем возбуждении выходит зрелым ленинизьмом, поражающим народы.

Марксизьма бывает черная и белая. Белая, говорят, у творческих работников друг к другу. Кто лучше спел или написал, тому не сразу, но прощают. Белую марксизьму носят в себе, и довольно долго, криво улыбаясь и плохо аплодируя.

Но к тому, кто не только спел, но и приоделся в цепи и вериги, к тому испытывают глубочайшую черную марксизьму с радужным ореолом.

Как же, мол, и голос – дерьмо, и музыка – дерьмо, и сам недалекий. И раньше таким не был. И жадный, и за копейку удавится. И все себе. На старость якобы. Хотя при таком отношении к окружающим до старости точно не проживет.

Когда все живут одинаково, марксизьм в человеке все равно выделяется. Этот премию получил, тот не болеет. Этот изобретатель. Этот в лесу ученый.

Но когда уже все заражены, марксизьм переходит в открытую стадию и грозным ленинизьмом за пределы государства выходит.

Он уже по отдельным людям не стреляет. Ему народы интересны, что нагло, богато и противно живут на глазах у всех. Шикарно передвигаясь, лечась, и изобретая, и, что особенно противно, сберегая… И, что еще противнее, оружие у них тоже, хотя и кроме оружия есть еда, вода и электричество. А в дальние районы ведет асфальт, не стратегический, а всеобщий, для завезения снабжения продуктов населению…

Тут уж лучше, чтоб марксизьм испытывали отдельные люди, пусть и в больших количествах, чем один народ к другим народам, скрежеща зубами в виде марша, что чревато опасностью и грозит полной потерей ископаемых, единственного богатства бедных народов.

С трудом завершая поэму, можно сказать, что жалобы и стоны – прямой путь к дружбе и человеческому общению. Рассказы же об успехах и высоких заработках требуют слушателя редкой силы и самообладания.

Теперь таких нет.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации