Текст книги "Ярлинги поневоле"

Глава 6

– Дядька Ижек, а когда у нас привал намечается? – Ярик, чуть придержав коня, поравнялся с флегматично бредущей кобылой мага.

– Неужто устал, Яр?

– Ни капли. После такого количества ваших, в смысле твоих, бодрящих эликсиров я вообще ещё не знаю, смогу ли нынче ночью уснуть. У меня, честно говоря, сейчас такое желание слезть с коня и несколько километров, или чем вы тут расстояние измеряете, ножками пробежаться… Боюсь только, сильно обгоню вас всех и заблужусь.

– Ничего, это пройдёт.

– Да лишь бы, – хохотнул парень, – не с годами.

– Нет, – не подержал шутки задумавшийся о чём-то своём мэтр, – Как раз к вечеру и пройдёт. Будешь спать как убитый.

– Спать – это, конечно, хорошо, но как насчёт поесть? Из-за этих твоих микстурок у меня уже который час кишка кишке бьёт по башке.

Вчера вечером, дождавшись капитана, как и было оговорено, на постоялом дворе, вся честна́я компания плотно перекусила и, заплатив за ужин, скоренько подалась на выход. Хозяину двора, огорчённому потерей такого количества возможных постояльцев, пришлось объяснять, что вот, мол, нашли в городе старого знакомца, аж целого начальника стражи, который и пригласил друзей пожить немного у него. Зато, в качестве компенсации, накупили с собой несколько полных сумок продуктов и готовой еды – ведь не объедать же доброго, приютившего их человека. Вон какая орава гостей-проглотов к нему собралась.

Город покидали совсем не так, как предлагал старый маг – тир Бронек, после недолгого обсуждения, настоял на своём плане. Согласно ему, отряд разбился на три части. Ярослава под опекой мэтра выехала через южные ворота. Добравшись до кольцевой дороги, они остановились, ожидая капитана, отправившегося на выезд через самый дальний от точки сбора конец города – западный.

К моменту их встречи над действительно безлюдной дорогой сгустились сумерки, и прежде чем двинуться на восток, на воссоединение с объезжающими город с севера Яриком и Михо, мэтр выдал собравшемуся ехать во главе маленькой колонны тиру Бронеку эликсир «ночного взора». Сам пить не стал. Да и девушке не предложил. А зачем? Что тут в темноте разглядывать? Хвост идущей впереди кобылы?

Через несколько часов унылой неторопливой езды в полной темноте и тишине, когда, убаюканная негромким топотом копыт и мерным покачиванием, девушка уже начала клевать носом, внезапно заржал конь Бронека. Откуда-то спереди донеслось ответное ржание, и вскоре путники наконец-то встретили уже давно поджидавших их молодых людей. Парни сидели, беседуя, на поваленном дереве, а их лошади щипали траву, разбредясь вдоль дороги. Перекинувшись с подъехавшей троицей парой фраз, ребята собрали лошадей, подтянули ослабленные на время отдыха подпруги и бодро заявили о готовности двигаться дальше.

Периодически подбадриваемые зельями мэтра Бошара, они так и передвигались недлинной вереницей всю ночь, а затем и утро. Ближе к полудню мастер Бронек свернул с плотно утоптанной дороги в сторону и вскоре по едва заметной в густой траве тропинке вывел отряд к мелкой речушке. Искупаться не получится точно, даже при всём желании. Разве что чуть освежиться, умывшись. Да коней напоить – вода в ручье тёплая, в самый раз. Можно не опасаться животин застудить.

Быстро, толком не разбивая лагерь, устроились на бережку, обиходили своих приунывших скакунов и, распаковав пару сумок, извлекли самую быстропортящуюся еду. Мэтр хоть и накладывал заклятие сохранения на продукты, но рисковать здоровьем всё же никому не хотелось.

Часа не прошло, как, поменяв верховых коней на заводных, они снова тронулись в путь. И вот день уже начал близиться к концу, а неспешное их передвижение так и продолжалось без малейшего намёка на привал. Мимо проплывали совершенно однообразные равнинные пейзажи – сплошные дикие разнотравные луга, лишь изредка перемежаемые какими-то чахлыми негустыми рощицами. В общем, степь да степь кругом.

– Кишка кишке, говоришь… Интересное выражение, – всё так же задумчиво мэтр взглянул на Ярика и махнул рукой в сторону по-прежнему едущего впереди колонны тира. – Вон, у капитана спроси. В этих вопросах он главный.

– Понял, – кивнул парень и, чуть подавшись вперёд, заорал: – Дядька Бронек! Когда уже на ужин остановимся?

– Когда я скажу, – воин, до этого всё время ехавший в хмуром молчании, даже не оглянулся и не посмотрел на парня, – тогда и остановимся. И не за чем так кричать. Тебя, между прочим, за несколько лиг слышно. А наша задача – не привлекая к себе внимания, убраться как только можно дальше от города.

– А чего мы тогда так медленно едем?

– А того, что от быстрой езды кони скорее устают. И отдыха им, значит, после того больше потребно. Вот и получается, что таким образом и нам самим куда дальше уехать можно, и лошадки целее будут. И, в случае чего, они, не такие измотанные, вынести нас из лихой беды смогут.

– Понял, дядька Бронек. Не подумал. Спасибо за науку.

Старый тир хмыкнул и оглянулся на юношу, удивлённо подняв брови.

– Не, я серьёзно, – Ярик пожал плечами. – Мы ж с сеструхой на лошадях и катались-то пару раз. Откуда ж нам такое знать. Я вот, до того как ты сказал, и про подпруги не знал, что с ними, с затянутыми, лошадям наклоняться долго к земле вредно. А все эти сёдла, потники, уздечки – и вовсе для меня дремучий лес.

– Вот и учись, пока время есть, – покивал капитан. – Настоящий горский Яр без коня – и не Яр вовсе, а беспутный бродяга.

Он немного помолчал, а затем, указав на какие-то ландшафтные возвышенности впереди, сказал:

– Вон видишь холмы? Вот доедем до них, значит, завернём внутрь, чтоб не на виду маячить, и там заночуем. Там и костерок можно развести, и ручейки должны быть. Отдохнём, а завтра можно уже не спеша дальше двигаться, почаще останавливаясь и не боясь, что нас кто-то из своих встретит и узнает.

– А что, они тут не ездят? – спросила молчавшая до этого Славка. Видать, оживилась, услышав про скорый привал.

– Да что им тут делать-то? Городов в ближайшей округе нет. Деревень тоже. Землица-то плохонькая. Кроме вон дурной травы, и не родит ничего. Разве что на охоту за рогачами степными. Так в последнее время что-то повывелись они. Пока наткнёшься на стайку, уже, значит, и всё желание охотиться пропадёт. В лесах-то наших живности поболее будет. А без надобности – кто ж сюда попрётся?

– Да, – привстав на стременах, Яромир оглядел окрестности, – видосики здесь унылые. Кроме твоих холмов, дядька Бронек, глазу толком и зацепиться не за что. Я уж не говорю про пофоткать. Нечего. Да и нечем. – Он оглянулся на сестру. Та опять нахмурилась и ушла в себя. Хоть опять докапывайся, чтоб хоть как-то растормошить. В любых ситуациях всегда срабатывает, проверено. – Кстати, Славк, ты как вообще без Инсты-то обходишься? Ни фоточек тебе, ни постиков, ни мемчиков.

– Ярик, ты дебил? – возмутилась девушка. – У нас родители дома с ума сходят! Нам, чтоб домой вернуться, к чёрту на кулички упереться надо, и ещё не известно, чем всё это закончится! И ты думаешь, что мне есть сейчас дело до какого-то Инстаграма?!

– Ну нет и нет, – сделал вид, что обиделся, парень, – чего орать-то так? Давайте, может, как-то уже ускоримся, а? Славка, наподдай своей кобыле. А то я есть уже хочу, как из ружья. Чего она у тебя плетётся, как таракан беременный?

– Я тебе сейчас скорее наподдам. Нормально она идёт, – отмахнулась от него сестра.

Ну вроде не так уже и хандрить стала. Пусть окружающие считают его дебилом, но раскисать Славке он и дальше постарается не давать.

– Зато трясёт намного меньше, чем когда эта малахольная, – и вправду отвлёкшаяся от грустных мыслей девушка нежно потрепала свою рыжую лошадку между ушей, – торопиться начинает или, не дай бог, на рысь переходит. Я в прошлый раз думала, она мне все мозги с кишками стрясёт. И вот только брякни сейчас что-нибудь про мои мозги, – выцелив взметнувшегося было брата указательным пальцем, Славка недобро прищурилась, – в хрюна болотного превращу.

– Ну ты смотри! – в притворном возмущении хлопнул себя по колену Ярик. – Уже нахваталась замашек с местным колоритом! Ой, боюсь, боюсь! Ты сначала научись!

– И научусь! Дядька Ижек, научишь меня?

– Зачем нам болотный хрюн? – Старый маг по-прежнему прибывал в задумчивом состоянии и никак не воспринимал шутливый формат болтовни. Неужели так за жизнь свою испугался, что до сих пор отойти не может? – И вообще, мне нельзя. Пусть тебя лучше Михо чему полезному научит. Михо, слышишь меня? Пусть пробует с силой работать и первым делом выучите формулу малого исцеления.

– Хорошо, учитель.

– Я сейчас тебя в хрюна превращу! – раздражённо рыкнул на юношу маг. – Какой к Проклятому учитель?!

– Да, прости, дядька Ижек. Я понял. Отдохнём и начнём учиться.

– Дядюшка Ижек, – вновь повернулась к магу Славка, – а дядька Бронек-то чего угрюмый такой?

Мэтр Бошар глянул на своего друга, досадливо скривился:

– Думаю, переживает, что со службы ушёл. За гарнизон беспокоится. Но тут уж что сделано, то сделано. Назад не поворотишь.

Лошадки, словно почуяв скорый привал, сами прибавили шагу. И вскоре отряд, просочившись между невысоких холмов, втянулся в очень уютную ложбинку, действительно идеально подходящую для ночёвки.

Небольшой костерок радостно пулялся в вечернее небо хаотичным фейерверком золотисто-оранжевых искорок. Выписывая в темноте забавные траектории, они крохотными метеорами неистово устремлялись в высь, словно пытаясь достичь звёзд и стать одними из них. Но, отлетая от пламени всего лишь на пару метров, бесславно затухали в спускающейся на землю прохладе.

Навалившись спиной на сложенные горкой вещевые мешки, Ярик лениво наблюдал за Михо, что подсел после ужина ко вновь загрустившей было Славке. И теперь, вот уже с полчаса, что-то усиленно ей втолковывал, отчаянно жестикулируя и строя порой очень забавные рожицы.

Иногда сложенными в щепотку пальцами правой руки он выводил в воздухе перед собой какую-нибудь хитрую кривую линию, а сестра пыталась повторить за ним это затейливое движение. С иными фигурами она справлялась легко, с некоторыми застревала на подольше. С последним, видимо уж очень заковыристым, движением у неё и вовсе не заладилось.

Терпеливо поправляющий её Лишек то и дело отрицательно мотал головой и в очередной раз показывал последовательность каких-то плавных изгибов, чередующихся с резкими поворотами, заставляя девушку вновь и вновь повторять движения.

– Что, Данила, не выходит каменный цветок? – буркнул Яромир себе под нос, поражаясь усидчивости сестры, безропотно пытающейся повторить и запомнить эти невероятные зигзаги. – Эх, и чего мы на репетицию телефоны не взяли! Сейчас бы хоть в Форготтен пошпилился. Это всё Марсель виноват: «Нельзя на сцену с телефоном! Звонки отвлекать будут!» Хотя о чём я? Тут же ни сети, ни зарядки. Вот попадалово…

Сбоку послышались негромкие шаги. Возвращались новые «родственнички» – после ужина, набрав у себя в мешке пригоршню каких-то мелких камушков, дядька Ижек вместе с дядькой Бронеком надумал установить магическую охранную сеть. Мало ли кто забредёт ночью к лагерю. Обойдя окрестности и разместив по всему периметру маячки, сейчас, тихо переговариваясь, «дядюшки» неспешно приближались к костру. Один худой и высокий, другой – ниже на голову, но в полтора раза шире и мощнее.

– Всё готово, – сказал, проходя мимо Ярика, мэтр, – можно укладываться спать.

– Ну это – кому как, – капитан подошёл к своим вещам, распаковал скрученное в рулон плотное шерстяное одеяло и постелил его на землю недалеко от начинающего затухать костерка. – Скажи-ка, молодой Яр, чем должен заниматься воин, после того как, значит, позаботился о своих лошадях и поужинал сам?

– Думаю, – пожал плечами парень, – ответ «спать» тебя, дорогой дядюшка, не устроит?

– Правильно думаешь, – бывший начальник стражи снял с себя ремень с перевязью и уселся на одеяло.

– Тогда, наверное, он должен заниматься оружием?

– Смотри-ка, Ижек, а племянничек-то, оказывается, не дурак, – на секунду обернувшись на кивнувшего ему в ответ мэтра, капитан вновь посмотрел, и причём с явным укором, на Ярика: – Так почему же ты, обормот, сидишь и без толку, значит, задницей траву греешь, в то время как должен делом заниматься? Ты Яр или воздухом подышать вышел?

– Всё понял, дядька Бронек, – подхватился юноша, вытаскивая из кучи вещей свой меч, – осознал свою вину, степень, тяжесть, глубину…

– Осознал он, – старый воин сердито покачал головой. – Меч-то у тебя почему не под рукой, а всяким хламом завален?

Он извлёк из недр своего мешка точильный брусок, завёрнутый в кусок замши, и кинул едва поймавшему его Ярику.

– Давай, займись правкой да чисткой. Да смотри, чтоб ни пятнышка на клинке, ни, тем паче, зазубринки не было. Оружие – оно заботу любит и взаимностью хозяину отвечает. Не уважишь его, значит, сегодня, так и оно тебя в бою подвести может. Смотри сейчас, что я делать буду, да учись.

С этими словами он достал второй прави́льный набор и, примостив себе на колени меч, куда более здоровенный, чем у юноши, принялся его начищать. Яромир вынул из новеньких ножен свой клинок и, подглядывая за последовательностью действий капитана, во всём ему подражая, заелозил оселком по лезвию, на его взгляд и так идеально заточенному.

Оружие, побывав в руках местного умельца, претерпело некоторые изменения. Длина и ширина клинка остались прежними. А вот форма слегка изменилась, приобретя изящный изгиб, сделавший бывший меч похожим, скорее, на родную кавалеристскую шашку. Только, в отличие от неё, рукоятка была не прямой, а чуть наклонённой относительно основания клинка вперёд, делая её почти параллельной по-прежнему закруглённому, но только теперь остро заточенному кончику лезвия.

Такая форма оружия, со слов капитана, позволяла горским воякам и колоть, и рубить мечом как в лихой конной атаке, так и при обороне в тесных скалах или башнях укреплений.

Гарда тоже немного изменилась. Передняя её планка теперь чуть загибалась вниз, немного прикрывая пальцы. Задняя же – наоборот, вверх. Искусственный камень никуда не делся. Так и торчал в навершии, переливаясь и играя отблесками костерка в своих полированных гранях. Ещё на первом привале мэтр, по совету капитана, вложил в него заклинание, упрочняющее клинок.

Заточка и полировка меча заняли у дядьки Бронека, а соответственно и у Ярика, минут двадцать. После чего старый воин, сунув оружие в ножны, отложил его в сторону, достал кинжал, по длине лишь совсем немного уступавший мечу Ярика, и занялся уходом за ним.

Недолго думая, Яромир извлёк из-за пазухи Карук и, проверив остроту его лезвия на ногте, решил ограничиться одной полировкой чёрного клинка. Хотя, похоже, и это было для него совершенно излишним. Та закорючка, что в самом начале парень принял за налипшую мусоринку, при ближайшем рассмотрении оказалась наплавленным на лезвие мелким непонятным значком. В остальном же матово-чёрная поверхность была идеально гладкой, чистой и совсем не отражала свет. Как юноша ни крутил кинжал между собственным носом и костром, так и не сумел уловить ни малейшего блика на чёрном золоте.

Зато краем глаза углядел неясный блёклый развод свечения где-то в стороне сестры и Михо. Опустив кинжал, он повернул в их сторону голову и вгляделся во всё более сгущающуюся с каждой минутой темноту. Ничего. Никаких свечений, кроме почти погасшего костерка.

Показалось – подумал он и, отвернувшись, вновь поднял Карук к глазам. Где-то на периферии зрения тут же возникло тусклое локальное северное сияние. Опустил руку с кинжалом – пропало. Поднял – опять появилось. Не опуская руки, а так и держа клинок перед глазами, парень медленно, боясь упустить из вида свечение, повернул голову к продолжающей выделывать активные пасы руками парочке.

Стоп, вот оно! Рядом с одним переливчатым рисунком, висящим перед Михо, возник другой. Похожий, но чуть более тусклый, созданный рукой сестры.

– Вот такая, понимаешь, загогулина получается, – хмыкнул Яромир, удивлённо опуская кинжал. Свечение тут же растаяло, как его и не было.

Рядом закончил возиться с оружием капитан. Грузно поднялся и потопал за ближайший холм в заросший кустами закуток, приспособленный народом под отхожее место. Дождавшись, пока он скроется за поворотом, юноша перебрался к уже улёгшемуся спиной к костру мэтру Бошару.

– Дядюшка Ижек, – зашептал Яр, наклонившись к магу, – не спишь?

– Сплю, – ворчливо буркнул тот. – И тебе советую заканчивать возню и ложиться.

– Да я бы с радостью. Но тут вопрос один возник.

– И что, до утра твой вопрос не подождёт? – мэтр приподнял голову, немного повернулся и посмотрел на нависшего над ним Ярика. – Ну чего тебе? Спрашивай уже.

– Вот, – парень протянул ему на ладони Карук.

– Что вот? – маг сморщился, отодвигая от своего лица руку с кинжалом. – Убери от меня эту мерзость.

– Когда я подношу кинжал к глазам, я начинаю видеть рисунок заклинаний.

– Вот как? – старик приподнялся на локте и зыркнул на Ярика из-под сдвинувшихся бровей. – В самом деле?

– А что, мне есть смысл выдумывать? Я просто помню твои слова об отсутствии у меня способностей к магии, а тут такой сюрприз.

– Ну если всё действительно так, как ты говоришь, то это не самый плохой сюрприз, – недовольно кряхтя, маг уселся и, посмотрев на увлёкшихся обучением и ни на что не обращающих внимания Михо со Славкой, продолжил: – У тебя способностей как не было, так и нет. Но сам клинок – это, практически, артефакт, который может давать тебе некоторые способности и возможности. В частности, если он сочтёт тебя подходящим хозяином, может помочь тебе не только видеть заклинания, но и разрушать их, не давая какому-либо магу ими воспользоваться.

– Да, забавненько, – почесал затылок юноша. – Так, получается, я теперь, как те Тени?

– Ты пока что, как бледная тень от тех Теней, – мэтр покачал головой. – Спрячь пока кинжал подальше от чужих глаз. Никто не должен видеть его. А о своих новых способностях и вовсе помалкивай и не вздумай кому-нибудь рассказывать. Даже своим. Поверь, так будет лучше для всех. А теперь скажи этой сладкой парочке, чтоб они уже угомонились и укладывались спать. И сам иди. Дайте уже спокойно отдохнуть старому человеку.

Он отвернулся от парня и вновь улёгся, накрывшись одеялом с головой.

Глава 7

– Яр, просыпайся. – Утро началось с энергичного тычка в бок.

– А? Что?

Вроде только устроился на своём одеяле, а тут уже рассвет и пора вставать. С трудом разлепив веки и узрев перед собой массивную фигуру капитана, Ярик зевнул, потянулся и попробовал поплотнее завернуться в куртку. Костёр давно погас, и окутавшая лагерь липкая утренняя сырость, забравшись под одежду, холодила тело, заставляя зябко ёжиться.

– Поднимайся, говорю, бери меч и пойдём со мной. – Не обращая больше внимания на юношу, старый воин развернулся и направился в сторону от места привала.

– Вот же ж ёлкин дым! – Вставать ещё категорически не хотелось, особенно учитывая, что все вокруг продолжали мирно дрыхнуть, даже и не думая просыпаться. – Я что, рыжий, что ли? Почему я-то? Куда мы в такую рань?

Но отвечать было уже некому – тир благополучно скрылся за ближайшим холмом.

Обиженно ругнувшись себе под нос, Ярик, разминая затёкшие ото сна на твёрдой земле мышцы, нехотя поднялся. Нацепил сапоги, поднял с земли перевязь с мечом и, застёгивая на ходу куртку, посеменил вслед за капитаном.

Долго догонять не пришлось. Совсем недалеко от лагеря, в соседней низинке меж двух пологих холмов, седой ветеран полный энтузиазма выполнял комплекс разминочных упражнений. Размахивая своим здоровенным мечом так, словно это всего лишь какая-нибудь ракетка для бадминтона.

– Разогрейся! – выдохнул он, делая очередной выпад и тут же закручиваясь в какую-то хитро-выгнутую позицию. – Не спи!

– Да не сплю я уже, – пожал плечами парень.

Помахав для начала немного руками и пару раз присев, он обречённо вздохнул, посмотрел с печалью на продолжающего резвиться тира Бронека, отложил меч в сторонку и принялся за заученный с детства бой с тенью, постепенно добавляя к джебам, кроссам и хукам удары ногами. А затем и локтями с коленями.

– Ну всё, хватит, – услышал он через несколько минут, – поднимай свою игрушку, вынимай из ножен и вставай напротив. Перевязь-то положи на землю. Да не под ноги себе, а в сторонку, чтоб не запнуться.

Дождавшись, когда юноша выполнит все его требования, капитан поднял, словно в салюте, меч и, ткнув пальцем другой руки на место перед собой, скомандовал:

– Вот сюда вставай. Хорошо. Оружие подними так, чтоб защититься от моего удара сверху. Отлично. Только руку в локте чуть согни. Вот так, значит. И теперь держи.

Почти без замаха, крутнув свой меч лёгким движением одной лишь кисти, дед засандалил по выставленному поперёк удара клинку Ярика.

Хрясть! То ли от жалобно звякнувшего меча, то ли из глаз парня сыпануло искрами, а руку отсушило до самого плеча.

– Нихренасики-карасики! – только и выдал он, пытаясь удержать нагло пытающийся выскользнуть из враз обессилевшей и опустившейся руки клинок.

– Ну как тебе? – Старик рассматривал потиравшего отшибленное плечо Ярика с интересом, словно какой редкий музейный экспонат. – Живой?

– Частично.

– Хорошо, – дед довольно ухмыльнулся.

– Чего тут хорошего-то? – не разделяя радости тира, парень скривился в кислой гримасе.

– Того, что ты теперь будешь знать, что отбивать таким образом удар противника – гиблое дело.

– Так у тебя, дядька Бронек, меч в три раза тяжелей!

– Так я и бил в четверть силы. И даже если у твоего врага меч будет такой же лёгкий, защищаясь подобным образом, долго ты не протянешь. При поединке от таких ударов нужно либо, значит, совсем уворачиваться, либо, если не успеваешь, встречать их вскользь, уходя с линии атаки и пропуская мимо себя. Ну а в сече – как повезёт. Там особо не поуворачиваешься. Ну так мы в сечу-то и не собираемся. Отошёл маленько? Вот и вставай. Будем учиться. Меч перед собой. Выше. Ещё немного. Теперь смотри…

Через несколько минут взмокший Ярик снял, откинув в сторону, куртку и обречённо вздохнул:

– Вот я ламер задротный, оказывается! Спасибо хоть ты, тир Бронек, возишься со мной, как с неразумным.

– А ты и есть неразумный, коль думаешь, что я для тебя стараюсь. Мне на вас с сестрой, по большому счёту, глубоко начхать. – Ярик даже замер, удивлённый неожиданной откровенностью капитана, а тот, хмыкнув, продолжил: – А вот ежели из-за вас старина Ижек пострадает, мне дюже, значит, досадно будет. Не для того мы столько лет друг другу шкуры спасали, чтоб он по глупости в чужом краю голову сложил. А твоя бесполезность и беспомощность в бою, коли что, прямой тому причиной может быть. Так что, вставай в стойку, юнец, да учись хорошенько, чтоб если и не спину, так хоть бок мне прикрыть мог. Я и так в раздумьях, правильно ли сделал, бросив всё, чему все последние годы и силы отдавал. Одно радует, хорошего себе преемника воспитал, не страшно на него гарнизон оставить. Хотя, чего я вру-то, страшно. Так что не заставляй меня пожалеть о выборе.

– Вот это ты резанул правду-матку, – изумлённо выдавил из себя парень. – Ну спасибо за честность.

– А ты думал, я к тебе отеческой любовью на ровном месте воспылал? – тир вопросительно поднял бровь, отчего стал похож на филина. – Или, думаешь, Ижек с вами по той же причине и ради вашего возвращения домой через полмира попёрся? Ты что, вправду такой наивный?

– Да, похоже, так и есть, – окончательно смутился Ярик. – И чего же он «попёрся»?

– Во-первых, жизнь свою спасает. Звено Теней, по твою душу направленное, – это немалый повод за неё испугаться. Даже зная о них, нельзя быть уверенным, что сможешь справиться с этими истребителями магов. – Уперев левую руку в бок, воин нависал над обескураженным парнем, словно скала, и, казалось, стал ещё выше и крупнее. Или это сам Яромир скукожился от смущения и растерянности?

– Во-вторых, зная его страсть к разным исследованиям и интерес к другим мирам, рискну предположить, что сильно любопытно ему узнать побольше и о самих мирах, и о возможности скакать между ними. И нужны вы ему, прежде всего, ради академического интереса. А о вашей судьбе он думает в последнюю очередь.

– Не скажу, чтоб это меня сильно обрадовало, – тихо выдал юноша.

– А я и не радовать тебя сюда, значит, пришёл. – Тир снова принял боевую стойку. – Поднимай меч, запоминай дальше.

Весь следующий час дед в замедленном темпе показывал Ярику основные типы ударов и способы защиты от них. Лишь когда из-за холма к ним со словами «вот вы где» вышел потягивающийся и зевающий мэтр Бошар, капитан отпустил напрочь замученного парня, отправив его умываться и завтракать.

И теперь в течение нескольких суток неспешного путешествия каждый день юноши начинался с раннего подъёма и упражнений с мечом. И заканчивался ими же. Тир Бронек так и оставался с ним холоден и деловит. Никаких больше бесед. Никаких разговоров по душам. Только упражнения, упражнения и ещё раз упражнения. Учебные бои становились всё изощрённее и продолжительнее. От полного изнеможения парня спасали лишь восстанавливающие эликсиры, сон, да отдых во время пути. Тут уж не до мечты о телефоне и играх. С коня бы не свалиться. Иной раз Яромир мог проехать до обеда и словом ни с кем не перемолвившись, наслаждаясь солнечной погодой, лёгким освежающим ветерком и возможностью ехать, почти не шевеля руками.

Мэтр несколько раз порывался пристать к Ярику с расспросами об иномирье, поражаясь отсутствию магии и развитию не совсем понятного для него научного прогресса. Но, видя, как у того от усталости еле шевелится не только язык, но и мозги, быстро переставал докучать, досадливо морщась от вялых и совсем не информативных ответов парня.

Славка же в дороге, напротив, всё время проводила в беседах с Михо. Их лошадки смирно брели рядом, бок о бок, а сами они постоянно то что-то обсуждали, то поочерёдно, размахивая руками, выводили в воздухе замысловатые кренделя магических формул. На привалах происходило всё то же самое, только с небольшими перерывами на еду и сон.

К концу пятого дня девушка более-менее освоила формулу малого исцеления и, в довесок, научилась создавать небольшой, размером с шарик от пинг-понга, фаербольчик. Продемонстрировав его после ужина брату, она возмущённо фыркнула, когда тот, вымотанный очередной тренировкой, не выразил должного восторга от её успехов, и вновь подсела к Лишеку, явно ничуть не расстроенному постоянным обществом девушки.

Пару раз Ярослава бросала на брата демонстративно-уничижительные взгляды, но потом, видя, что ему на это глубоко наплевать, быстро забыла свою обиду и вновь полностью переключилась на увлечённую беседу с юным магом.

По крайней мере, о доме и родителях так явно не грустила. И это однозначно радовало.

Мэтр с капитаном, как всегда после еды, отправились устанавливать охрану на ночь, а Яромир занялся ставшей уже привычной чисткой оружия. Быстренько закончив с мечом, он извлёк из внутреннего кармана куртки Карук, протёр его зачем-то тряпочкой и, любопытства ради, принялся с помощью клинка разглядывать конструкции заклинаний, создаваемые парочкой юных дарований.

Несколько раз юноша приближал и удалял кинжал от глаз. И вскоре стал замечать, что если в самом начале, чтоб разглядеть сияние магической формулы, лезвие нужно было подносить чуть ли не к носу, теперь можно было держать его уже подальше, сантиметрах в тридцати от глаз.

Обрадованный таким открытием, он ухмыльнулся и, прицелившись в очередную мерцающую в вечернем полумраке формулу заклинания, с тихим «пиу» черканул по ней коротким движением кинжала наискосок.

Формула на мгновение пыхнула увеличившимся свечением, но тут же, разделённая диагональным разрезом, распалась на две части и потухла. Создавшая её Ярослава недоумённо застыла, раскрыв рот, и ошалело повернулась к Михо.

– Что это было сейчас? – выдавила она из себя через пару секунд.

– Понятия не имею! – пожавший плечами ученик мага был удивлён ничуть не меньше. – Наверное, ошиблась где-нибудь.

– Учиться надо лучше, двоечница! – крикнул сестре Ярик и, поймав её сердитый и ничего не понимающий взгляд, прыснул в кулак.

Затем, довольный произведённой диверсионной деятельностью, убрал кинжал за пазуху, подкинул в костёр дров и блаженно растянулся на подстилке, почти мгновенно провалившись в крепкий долгожданный сон.

К середине следующего дня вдали появились какие-то постройки.

– Прыштвин. Мелкий городишко, – кивнул на них мэтр, – но отмыться и переночевать в нормальных условиях вполне можно. А то руку дней себя бродяжкой чувствую. Скоро, как шелудивые пёсы, чесаться начну.

– Дядька Ижек, – Ярик придержал коняшку, чтоб поравняться с волшебником, – что за «рука дней»? Почему не просто – пять?

– Вот ничего себе ты, братец, даёшь! Тебя это только сейчас заинтересовало? – обернулась к нему Славка.

– Да нет, давно хотел спросить. Просто всё забывал как-то.

– Ну-ну, – ухмыльнулась девушка. – Неделя здесь так называется. Я уже давно у Михо узнала. Из пяти дней состоит, потому и «рука». В месяце шесть недель. Первый день недели – первень. Затем идут вторень, середень, чистень и славень.

– Ха! Почти, как у нас.

– Ну да. Только середень, в отличие от нашей среды, действительно посередине недели.

– А у нас он в середине рабочих дней зато. А почему – чистень и славень?

– В конце недели у них, как папа говорит, парко-хозяйственный день. Всё отмывают, отстирывают, себя в порядок приводят. А славень – день для отдыха и восхваления богов. Так, дядюшка Ижек?

– Для прославления Создателей, – кивнул мэтр. – А так всё верно. По заверениям Древних, Первый Создатель был двенадцатирук, шестиног и двулик. И прежде чем сотворить этот мир, призвал он к себе двенадцать шестируких помощников, которые теперь по очереди приглядывают за этим миром, сменяя друг друга через месяц. Поэтому у нас в году двенадцать месяцев по шесть рук дней каждый.

– Вот, наверное, этого главного ногти стричь обламывало. Это же, – Ярик поскрёб затылок, – шестьдесят пальцев. Причём, только на руках. А ведь ещё и на ногах…

– Дебил, – закатив глаза, тихонько произнесла Ярослава. – И в кого пошёл?

– Я всё слышу! Сама такая! – парень показал сестре язык и вновь повернулся к мэтру: – Значит, у вас в году триста шестьдесят дней?

– Нет, триста шестьдесят пять. Одну руку дней в начале года Первосоздатель сам приглядывает за миром.

– А новый год зимой начинается?

– Почему зимой? – удивился старый маг. – В первый день весны. Первого Сочника он начинается, когда после зимы в деревьях сок пробуждается и жизнь в природе с новой силой под присмотром Первого Создателя возрождается.

– Ты чего пристал к человеку? – возмущённо фыркнула Славка. – То все эти дни молчал, как брянский партизан, то теперь тебя вопросы одолели и ты ими дядюшку Ижека замучить решил.