Текст книги "Строптивая невеста"

Брошенный почти у алтаря король Гельмут? Нет, это совсем бред. Он мог бы прислать за ней кого-то из статс-дам, если бы знал, где искать. А если бы решил убить… ну… У него есть кузен Людвиг, милейший полковник государственной безопасности. Шуточки с проваливающимися лестницами недостаточно серьезны для звания Ужаснейшего Некроманта Всея Старого Света. Вот если бы на нее напали вестники смерти или открылся портал в бездну – тогда это определенно было бы делом рук Бастельеро. Правда, Ольга бы в этом случае уже вряд ли осталась в живых. Так что нет, это не Гельмут и не Людвиг.

Кто еще может желать ей смерти хотя бы теоретически? Честно говоря, больше никого на ум и не приходило. А значит – она просто случайно влипла в неприятности, предназначенные кому-то другому.

Что определенно хорошо. Потому что дает ей намного больше шансов выжить, чем если бы охотились непосредственно за ней.

С этой оптимистичной мыслью Ольга и толкнула дверь тринадцатой комнаты.

– Что-то ты долго, я уже волноваться начала! – обернулась к ней Элиза.

– А, немного задержалась, – пожала плечами Ольга. – Ничего страшного.

– Точно? Ты совсем бледная! – не поверила Элиза, подскочила к ней, выхватила из рук саквояж и усадила на стул. – Что случилось?!

Сжав руки, чтобы прекратили дрожать наконец-то, Ольга улыбнулась и как можно спокойнее сообщила:

– Лестница растворилась. Но никто не пострадал, кроме моего саквояжа. Боюсь, теперь мои книги можно будет использовать как средство от комаров.

– Погоди-погоди. Как растворилась?

– Магически, как еще-то. И я понятия не имею, что это за магия такая. На некромантию, темную магию и стихийную не похоже.

– Хм… Давай-ка я сделаю чаю с ромашкой, и ты все подробно расскажешь.

Ольга лишь пожала плечами. Не то чтобы ей требовалось успокоительное, но в горле точно пересохло. И требовалось хорошенько подумать. Но сначала хоть осмотреться.

Комната, в которой их с Лиз поселили, была маленькой, скромной и чистой. Всего одно окно, беленые стены, небольшой гардероб, две узкие кровати, письменный стол и ниша с плитой, столиком, раковиной, холодильным шкафом и полочкой для посуды. Ну и дверь в туалетную комнату. По меркам княжны – убожество, недостойное даже кухарки. Но, с другой стороны, роскошные апартаменты у нее уже были, а опыта самостоятельной жизни – не было. Так что стоило рассматривать новые условия с точки зрения бесценного опыта, который никак нельзя получить во дворце.

Да и Элиза, наверняка привыкшая к тому же, к чему и Ольга, уже освоилась. Она кипятила воду в фарфоровом чайнике – бытовые чары ей явно давались лучше, чем Ольге. Что неудивительно, потому что магия Смерти и бытовые чары, увы, абсолютно несовместимы.

– Бутерброд с сыром будешь? – спросила Лиз, не оборачиваясь.

– Буду.

– Мама не доверяет местным сыроделам. Впрочем, пекарям и колбасникам тоже. Так что, думаю, мы не успеем съесть все, что мне положили с собой, как мне пришлют еще тонну или две лучшей бритт-ской провизии.

– Заботливые родители – это прекрасно! – со всей ответственностью заявила Ольга, впиваясь зубами в первый бутерброд. – У тебя отлично выходят бытовые чары.

– Ну, мне приходилось практиковаться как сестре милосердия. Без бытовой магии в больницах никуда. Могу тебя научить.

– Боюсь, не выйдет. Моя магия совмещается только с темной и стихийной. С бытовой – непримиримый конфликт. Зато я умею заваривать чай. Пятнадцатью способами. И варить яды.

– Ты изучала зелья? – оживилась Элиза.

– Немножко. Но вообще-то все, что я варю, – это яд, – вздохнула Ольга. – Даже если это просто куриное яйцо. Мы с папой проверяли.

– Серьезно, просто отваренное в чистой воде яйцо становится ядовитым? – нехорошо обрадовалась Лиз. – Потрясающе! Сваришь для меня?

– Эй, ты же не станешь проверять это на себе!

– Ну… не стану, конечно, – не очень убедительно ответила Элиза. – Ты чай-то пей. У меня отлично получаются укрепляющие. Но курсовую я, наверное, буду писать по противоядиям…

Ольга лишь фыркнула. Похоже, в соседки ей досталась та еще маньячка от науки. Да и вообще компания у них подобралась просто изумительная. Выяснить бы еще, кто такие на самом деле Ренар и Морис… Хм… если ловушка на лестнице была предназначена не Ольге, то…

– Лиз! – Поставив чашку с недопитым чаем на письменный стол, временно накрытый льняной скатертью, Ольга подалась к подруге и внимательно посмотрела ей в глаза. – Скажи-ка, кто хочет тебя убить?

Глава 8
О колбасе и путанице в показаниях

Ольга

Дорогие однокурсники в количестве трех штук явились, когда Элиза со всей бриттской педантичностью доказывала, что ее смерть совершенно не выгодна ровным счетом никому. На конспирацию касательно своей настоящей фамилии она наплевала, как, впрочем, и Ольга. Когда речь идет о сохранности собственной жизни, подобные мелочи как-то отходят на задний план.

– Вкусно пахнет! – первым делом заявил Морис и непринужденно уселся на ближайшую кровать.

Один из бутербродов с лучшей бриттской колбасой тут же оказался у него в руке. Темным магам, в отличие от магов Смерти, бытовые чары прекрасно давались.

– Отлично пахнет, – согласился горбун. – Вот это я понимаю – военный совет и никаких истерик. Ольга, я в восхищении.

Прихватив единственный в комнате свободный стул, он поставил его рядом с ней. И, прежде чем Фифа успела сделать последний шаг, – уселся на стул сам.

Фифа тут же негодующе заверещала, выражая все свое возмущение столь вопиющим хамством:

– Рена-ар!

На что получила ледяной взгляд и пожатие плечами:

– Странно было бы ждать галантности от убогого калеки, не способного…

– Ренар, прекрати! – вспыхнула Фифа, которую явно процитировали дословно.

– Я и не начинал, – так же холодно ответил горбун и повернулся к Ольге с совершенно иным выражением, даже голос вновь стал не колючим, а мягким и чарующим: – Прости, мне не стоило так торопиться. Если бы я задержался хоть на полминуты, успел бы тебе помочь. Я рад, что хотя бы этот пижон успел вовремя.

– Мори-ис… – вклинилась разобиженная Фифа ровно в тот момент, когда Ольга в знак прощения предложила горбуну бутерброд с колбасой и сыром. Хотя честно не понимала, где он тут углядел повод для извинений. Он и так уже спас ее один раз. – Ты… ты вот так просто это оставишь?

– Хм. Очень вкусная колбаса, – высказался красавчик, проигнорировав недовольный писк.

Ольга мысленно хмыкнула. Интересные все же отношения у кузенов. Сам Морис совершенно не стесняется называть Ренара уродом и наверняка как-то похуже, но, когда о его уродстве проходится Фифа – поддержки от Мориса ей не получить. Любопытно, с чего бы Фифе вообще пришло в голову оскорблять горбуна. Тем более так глупо. Горбун или нет, но Ренар вовсе не производил впечатления беспомощного калеки. Даже близко. Урод – да, и то… в его безобразии было даже что-то завораживающее.

– Берите еще, у нас много, – миролюбиво отозвалась Элиза. – Фифа, ты можешь сесть на кровать. К сожалению, стульев больше нет.

Возмущенно посопев еще пару секунд, Фифа развернулась и выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью. Ренар сделал вид, что этого не заметил. Зато заметил Морис: хмыкнул, укоризненно покачал головой и прокомментировал:

– Примадонна обиделась.

– Обижать магов, дорогуша, довольно рискованное дело, – в тон ему сказала Ольга. Все же хамства по отношению к девушкам она не одобряла, даже если те сами нарвались. – Может прилететь, когда не ждешь.

Морис рассмеялся, едва не поперхнувшись остатком бутерброда. А вместо него ответил Ренар:

– На таких прекрасных девушек, как вы, мои дорогие, даже у моего придурочного кузена рука не поднимется.

– А у тебя, Рене? – не очень понимая, с чего вдруг язык стал шевелиться быстрее мозгов, спросила Ольга, внимательно глядя в разноцветные глаза.

Очень, очень честные и восхищенные глаза, тут же ставшие грустными.

– Ты же не всерьез. – Он даже чуть отодвинулся и отложил недоеденный бутерброд.

– Вообще-то, нам серьезно нужно разобраться, что за демонщина творится, – вмешалась Элиза. – Не похоже, что это предназначалось лично Ольге. Или мне. А что, если кому-то из вас? Вы – темные маги, во Франкии к вам относятся не слишком лояльно, да и вообще. У вас есть враги?

– Есть.

– Нет.

Кузены ответили одновременно и одинаково уверенно. И тут же недовольно уставились друг на друга.

– Хм. Это называется «путаются в показаниях». По крайней мере, так это называет Людвиг…

– Хм… – прервала ее Элиза и многозначительно пошевелила бровями.

– Э… так да или нет? – быстро исправилась Ольга. – Темная магия, знаете ли…

– Морис, ты говоришь, враги у вас есть, – поддержала ее Элиза.

– Если считать ту сотню разбитых сердец, к которым прилагались пустые головы и обиженные братья, то у него полно врагов. Половина Франкии и четверть остального континента, – презрительно ответил Ренар. – Плюс те идиоты, которые играли с ним в карты. Кстати, милые мои, никогда не соглашайтесь. Разденет до нитки и откажется жениться.

– Говори за себя, кузен. На прекрасной Ольге я готов жениться хоть сейчас. Ты покорила меня с первого взгляда, ты знаешь? Я очарован, сражен и…

– Прекратите, – сердито потребовала Ольга. Не то чтобы ей часто делали предложения вот так, но… Плохая тема для шуток. – Мы говорим о попытке убийства, а не о том, кто из вас больший идиот.

– Будем считать, что в этом соревновании победила дружба, – нежно-нежно улыбнулась Элиза. – Еще колбасы, джентльмены?

– Очень полезно для мозга, – поддержала Ольга, пока слегка ошарашенные внезапным отпором парни переглядывались.

– Только идиот отказывается от такой вкусной колбасы, – первым отмер Ренар и ослепительно улыбнулся; так ослепительно мог бы улыбаться голодный дракон. – Мне такой же, с колбасой и сыром. Два.

– И мне два. Пожалуйста, дорогуша.

В комнате повисла не совсем мирная и не совсем дружелюбная тишина, прерываемая лишь звуками уничтожения колбасы и ромашкового чая. Именно этот момент и выбрала Фурия, чтобы разнообразить белизну помещения своей ярко-фиолетовой прической.

– Вот вы где! Отлично, – заявила она, вынимая из воздуха один за другим два стула и отправляя их к столу. – Бюсси, сидеть на кровати неприлично. Прошу, – и сама уселась, оказавшись однозначно во главе компании.

Только тут Ольга вспомнила, что Морис обещал рассказать все, что узнает. А вместо этого получилась какая-то дурь, и ни слова полезной информации. Ну и ладно, расскажет потом, после фрау Фурии. Если та вообще намеревается рассказать хоть что-то. Судя по ее настрою – вряд ли руководство АМН нашло злоумышленника, и сейчас подозреваются все.

– Будете чаю, фрау Марта? – предложила неизменно вежливая Элиза.

– Чаю, а не чего покрепче? – усмехнулась Фурия, своим тоном лишь подтвердив вывод Ольги.

– Для покрепче рановато, прекрасная фрау, – вкрадчиво возразил Морис. Прямо образчик примерного студиозуса, не приносящего никому проблем.

Опрометчивое было обещание. Едва успели заселиться и уже влипли в неприятности.

– Ах, как же хочется верить в приличных и разумных студентов, – покачала головой Фурия и улыбнулась Элизе: – Налей, деточка. Чаю так чаю. И рассказывайте. Сначала ты, – кивнула она Ольге.

Пока Фурия попивала чай и закусывала бутербродом из колбасы с сыром, Ольга рассказала. Все, что заметила и вспомнила. То есть по сути – ничего, что могло бы пролить свет на личность несостоявшегося убийцы. Свои выводы о том, что покушались наверняка не на нее персонально, а на репутацию АМН и доктора Курта, – добавила в конце.

– Вот прямо на репутацию доктора Курта? – недоверчиво уточнила Фурия, цапая последний бутерброд с колбасой прямо из-под носа у Мориса.

– Это логично, – встрял Ренар. – Опорочить доктора Курта – значит подорвать репутацию Академии. Далеко не все поверили, что он не причастен к прошлогоднему заговору.

– Так-так, молодой человек. Какому еще заговору? – насторожилась Фурия. – Откуда вы взяли эту чушь?

– Ох, фрау Марта, ну в самом деле, – пожал плечами Морис. – Когда в газетах пишут о совершенно случайном разрушении главного корпуса АМН, и это совпадает с появлением драконов после нескольких веков их отсутствия в нашем мире, и ровно в то же самое время во Франкию срочно возвращается наследник империи, который должен был быть в Новом Свете еще минимум год… Об этом не сплетничает только ленивый.

– У нас не особенно известны подробности, – продолжил за него Ренар, – слухи противоречивые, но что это был заговор, не сомневается никто.

Ольга разочарованно выдохнула. На миг ей показалось, что Морис сейчас скажет что-то действительно важное. Как-то выдаст себя. И ей удастся понять, кто же они такие, эти кузены. Но почти ухваченная за хвост догадка ускользнула. А когда Морис стал отчитываться о том, что обнаружил на разрушенной лестнице, вернувшись туда ради безопасности первокурсников, – ей и вовсе стало грустно. Потому что он со всей уверенностью заявил: лестницу растворило бытовое заклинание, что-то вроде модифицированного пятновыводителя. А бытовая магия в стенах общежития разрешена и поэтому не отслеживается.

– Вы нашли того, кто колдовал? – не выдержав больше метаний, спросила она.

– Расследование ведется, – уклонилась Фурия от ответа.

Ольга поморщилась.

– Послушайте, фрау Марта. Этот… человек чуть не убил меня. Я имею право знать, кто он такой.

– Как только его найдут, вы сразу об этом узнаете, мефрау Вульф.

– И кто же ведет расследование?

– Кроненштутц, – хмуро отрезала Фурия. – Так. Дети. Вам не стоит в это лезть. Хоть это и была бытовая магия, но сила заклинания такова, что…

– …растворила лестницу, – кивнула Ольга. – То есть действовал очень сильный маг. Примерно, как доктор Курт. И это совершенно точно был не некромант. Значит, расследование наверняка ведет полковник Бастельеро.

– Я сказала – не лезть, – сильнее нахмурилась Фурия.

В комнате слегка потемнело, и всех словно придавило. Правда, что это за магия, Ольга опять не поняла.

– Хорошо, мы не будем никуда лезть, – мило улыбнулся Рене. – Я лично прослежу, чтобы наши милые дамы не оставались в одиночестве. Безопасности ради.

– Да, совершенно верное решение, – кивнула Фурия, смягчая давление.

Хм. Что же у нее за магия-то? Неужели так ощущается чистая менталистика? Не темная и не светлая… Надо обязательно выяснить!

– Надеюсь, в город-то нам можно? – спросила Элиза.

– Можно, главное – не в одиночестве. Пусть молодые люди вас сопровождают.

– Я всегда буду рядом, милая. Ради твоей безопасности. – Морис накрыл руку Ольги своей, протянув ее через стол.

Не то чтобы ей очень хотелось рисковать и попадаться злоумышленникам в одиночестве, но… короче, по нахальной руке она шлепнула, добавив крапивное проклятие. Если Морис способен быстро снять пролонгированное проклятие – следует пользоваться мгновенными, по типу ожога.

Судя по тому, что он отдернулся с шипением, идея оказалась верной.

Ольга нежно ему улыбнулась.

– Ты очень любезен, ми-илый.

Ренар заржал, поймал Ольгину руку и поднес к губам.

– Ты – прелесть. И мне нравится, когда ты называешь меня Рене.

Фурия, наблюдавшая за всем этим с усталой снисходительностью, поставила пустую чашку и поднялась.

– Вы меня поняли. Не соваться куда не просят, не разгуливать поодиночке. Если заметите что-то подозрительное, обращаться ко мне либо к куратору курса.

– Прошу прощения, фрау Марта. А кто у нас куратор?

– Хм. У тебя, деточка – фрау Зигель, профессор кафедры целительства. А вот у вас… не знаю пока. Доктор Берцель, курировавший темные искусства, погиб во время землетрясения…

– Заговора, вы хотели сказать, – любезнейшим тоном уточнил Морис; Ольге показалось, что кузены при упоминании фамилии «Берцель» одинаково поморщились.

– Землетрясения, – с нажимом повторила фрау Марта. – Короче. Будет у вас куратор – тогда и узнаете, кто именно. А пока держите языки за зубами, а то укорочу.

– Могила! – просиял улыбкой Морис.

– Послал Создатель деточек, – вздохнула Фурия и потрепала красавчика по голове, напоследок отвесив подзатыльник. – Ведите себя прилично, цветы жизни.

– А мы что, а мы ничего, – пропел Морис вслед выходящей из комнаты Фурии. – А колбаса еще осталась?

– Нет, – отрезала Элиза.

– Не хмурься, дорогуша. С нас сегодня ужин в лучшем заведении этого города. – Морис одарил бриттку своей лучшей улыбкой.

– Не сегодня, – осияла его не худшей улыбкой Ольга. – Мы уже приглашены милейшими гэльсами.

– Гектор и Колин позаботятся о нашей безопасности, вы можете не волноваться, – похлопала ресницами Элиза.

– И вообще, если вам больше нечего добавить к расследованию – мы вас не задерживаем, дорогу-уши.

– Ну нет, раз нам поручили присматривать за вами… – начал Морис.

– То встречаемся завтра в десять, – оборвал его Ренар и снова завладел рукой Ольги, легонько ее сжал. – Вряд ли вы проснетесь раньше, а за нами – завтрак. Говорят, на территории кампуса есть отличная кондитерская. И не соглашайтесь на то пиво, которое пьют гэльсы. Оно ужасно.

– Слабак, – фыркнул Морис. – Испугался каких-то диких неотесанных гэльсов.

– Так-так, выяснять, кто из вас больший придурок – за дверью, господа цивилизованные и отесанные франки! – непререкаемым тоном опытной сестры милосердия велела Элиза. – У нас полно дел!

Расцеловав им обеим ручки, кузены наконец-то ушли.

– Уф… ты случаем не знаешь надежного приворота? – спросила Ольга, задумчиво глядя на закрывшуюся за ними дверь.

Элиза сделала круглые глаза:

– Только не говори, что тебе понравился кто-то из этих безответственных пустоголовых болтунов!

– Ну что ты. Мне просто стало жаль Фифу. Ей так нравится Морис, и совершенно никакой взаимности. Мы могли бы ей помочь обрести счастье.

Несколько секунд Лиз молча таращилась на Ольгу, а потом звонко рассмеялась и показала ей большой палец.

– Сработаемся!

Глава 9
О братской любви и семейных традициях

Ренар 

– Дорогуша, прелесть, милая, богиня, прелестница… серьезно? – скривился Ренар, едва захлопнув за собой дверь их с Морисом комнаты. – Ты прямо как дедуля на столетнем юбилее свадьбы с бабулей. Неудивительно, что гэльские варвары имеют у некры успех, а тебе достаются жалящие проклятия. Меня и то чуть не стошнило, а ведь я за двадцать-то лет привык к твоему идиотизму.

– У тебя просто несварение, мой дорогой братец-уродец. Слабое здоровье, разлитие желчи от зависти, смотри, не помри во цвете юных лет. – Морис завалился на кровать, не снимая сапог.

– Не дождешься, – фыркнул Рене, сбрасывая надоевшую обувь и босиком проходя к раковине: ему срочно требовалось освежиться.

– Язык русичей пафосный и велеречивый, – не унимался Морис. – И вообще, она – княжна, а не одна из этих твоих девок. Впрочем, кроме продажных девок, на тебя все равно никто и не посмотрит. Так что можешь сколько угодно целовать ей ручки, замуж она все равно выйдет за меня.

Ренар чуть не поперхнулся водой, которой умывался.

– Замуж. Ты совсем двинулся или да?

– Это ты двинулся, кузе-ен. Ольга же – идеальный вариант! Умна, красива, одарена, богата и к тому же – Волкова-Мортале! Джекпот!

– Вот именно. Она – Волкова, – скривился Рене, поднимая взгляд и упираясь в собственное отражение: ассиметричное, с кривым носом и багровым родимым пятном на левой скуле.

Отвратительно. Без маски он сам на себя-то смотреть не хочет, а приличные девушки и вовсе шарахаются.

– Волкова, ага, – самодовольно протянул Морис. – Вот увидишь, неделя-другая, и красотка будет есть у меня с рук. А к концу семестра сама принесет архивы прабабки и будет умолять, чтобы я ее взял. Кстати, думаю позвать ее с собой в Брийо на каникулах, познакомлю с будущим свекром.

– Отличная идея. Он закопает вас обоих, и я наконец-то буду избавлен от постоянного созерцания идиотской самовлюбленной рожи.

– Красивой рожи, – ухмыльнулся Морис. – Ну не плачь, малыш, не плачь. Подумаешь, не повезло, зато тебе досталось… хм… горб?

– Прокляну.

– Не проклянешь, совесть не позволит.

Сжав край раковины, Рене зарычал. С каким удовольствием бы он сжал ладони не на фаянсе, а на горле проклятого ублюдка Мориса! Послушать задушенные хрипы, полюбоваться на мутнеющие и закатывающиеся перед смертью разноцветные глаза, так издевательски похожие на его собственные.

Единственное, что было в них похожего.

Какая досада, что убить его нельзя. И совесть тут совершенно ни при чем. Не может быть при чем то, чего в их роду никогда и ни у кого не было.

– Лучше иметь горб, интеллект и магию, чем смазливую рожу и пустой череп, дорогу-уша, – справившись с приступом ненависти, пропел Рене: максимально ласково и чарующе.

– Ай-ай, уродец огрызается!

– Поспал бы ты, красавец, месяц-другой, – еще ласковее пропел Ренар, оборачиваясь к Морису. – Не мешался бы под ногами, не лез куда не просят.

– Мечтай, – хмыкнул Морис, но на всякий случай выставил зеркальный щит.

Слабенький, совсем слабенький. Пробить такой – раз плюнуть. Было бы. Если бы у самого Рене оставалось сил чуть более капли.

Потратился. Подчистую. Увы – без толку. Не повезло ему сегодня.

– И вообще. Я тебе нужен, так что – не посмеешь, – окончательно обнаглел ублюдочный красавчик.

– А ты проверь, – предложил Рене. – Давай, спровоцируй меня.

– Ну что ты, разве ж я обижу бедненького, убогого калеку. Я же не Фифочка. Кстати, что ж ты ее не проклял, грозный ты наш?

– Это было бы не по-родственному… ох, твою ж мать… – Рене застонал от наслаждения, смешанного с изрядной долей боли: не может быть ничего лучше, чем наконец-то уложить больную спину на горизонтальную поверхность. – Твоя невеста, ты и проклинай.

– Моя невеста – Ольга. Фифа – твоя, несчастный мученик. Выпей уже свою отраву, достал страдать. – Морис недовольно передернул лопатками, словно это его горб тянул, ныл и болел.

Ренар лишь ухмыльнулся. Он бы не отказался выпить зелье прямо сейчас, но, вот досада, чаще одного раза в сутки нельзя. А если не принять перед сном – демона с два он уснет.

– Раз достал – так помоги, облегчи страдания несчастного страдальца, трепло ты собачье.

Выругавшись под нос, Морис поднялся, подошел к кровати Рене и ворчливо потребовал:

– Раздевайся и переворачивайся, убогий.

– О, не может быть, сам Прекраснейший снизошел!

– Заткнись и действуй, пока я не передумал.

Ренар снова хмыкнул, но больше дразнить Мориса не стал. С него, гада, станется и впрямь передумать. Из чистой незамутненной вредности.

Следующие несколько минут Рене блаженно стонал в подушку. Под умелыми руками Мориса перекрученные узлы мышц расслаблялись, комки боли таяли и по всему телу разбегалась блаженная нега.

Но Ренар не был бы самим собой, если бы позволил себе расслабиться и забыть о деле дольше, чем на десять минут.

– Признайся, ты же не всерьез задумал жениться на Волковой, – пробормотал он непослушно-расслабленными губами. Открыть глаза пока не получилось. – Ты же ее ненавидишь.

– Очень даже всерьез. И с чего ты взял, что я ее ненавижу?

– С того, что Волкова прокляла нашу семью. Из-за этих некросов мы…

– Ты, Рене. Не мы, а ты.

– А ты внезапно стал другого рода, малыш?

– А мне она ничего плохого не сделала. И тебе, кстати, тоже. Проклинала-то ее прапрабабка.

– Она – Волкова, и этого достаточно.

– Вот и я думаю, а вдруг этого достаточно, а? Она влюбится в меня, родит здоровых крепких детишек…

– Из которых только один будет с нормальным даром, и тот – урод…

– Уродов родит Фифа, и не мне, а тебе. Если ты вообще способен размножаться.

Ренар снова зарычал, дернулся под руками Мориса – и, спихнув его с кровати, сел.

– Ну ты и козел, младший!

– От хромого придурка слышу. Укройся, а то простудишься. Зря я, что ли, старался.

– Ты зря стараешься с Ольгой, – уже намного спокойнее парировал Рене, натягивая одеяло на приятно горячие и подвижные плечи. – Она не такая, как Фифа, и не упадет тебе в руки. Ты переоцениваешь свои способности к искушению и соблазнению.

– Не-а. Если тебе это никогда не удавалось, не значит, что не удастся мне. Я получу и Ольгу, и документы ее прабабки, и драгоценное наследство Волковых. Дух Мортале, чем плохо, а? Да ради такого я бы даже на Фифе женился.

– Ты как ребенок, Морис. Мелкий, капризный, избалованный ребенок. У нас с тобой совершенно другая цель!

– Пфе! Говори за себя. Тебе нужны архивы – вот ты их и ищи. А мне хватит влюбленной красавицы-жены и Духа Мортале в приданое. Ну, не считая княжеского титула, земель и золотишка.

Ренар на миг прикрыл глаза. Немыслимо хотелось врезать по самодовольной смазливой роже. Так, что кулаки чесались. Но толку-то! Морис никогда не думал ни о чем, кроме собственного комфорта. Для него слова «долг» и «ответственность» – пустой звук. Он не понимает, что один из древнейших, сильнейших и темнейших артефактов должен приносить пользу не одному эгоистичному придурку, а всей Франкии. Всему миру! Но где Морис, а где разум?!

– Ладно, раз ты считаешь, что с помощью Ольги получишь Дух Мортале, кто я такой, чтобы мешать тебе развлекаться. Только не заиграйся, младший. Ты не первый, кто пытается решить головоломку из завещания Матильды Волковой, так хоть не сломай на этом свою дурную голову. Кстати, не факт, что наследство на самом деле есть. Она вполне могла положить Дух Мортале в фундамент своей ненаглядной Академии, а все ее намеки – чистой воды издевательство над… сам знаешь кем.

– Пфе! Умный у нас ты, вот ты голову и ломай. Если не лень. А я предпочитаю общество прелестных дам. И, знаешь что, уродец? Я обещал Ольге безопасность, и она будет в безопасности. Ты меня понял.

– Ты на что-то намекаешь? – набычился Рене.

– Ну что ты, как можно. Покушение было идеальным, никаких следов, ни одной улики. И если бы я не оказался в нужном месте в нужное время, княжна Волкова-Мортале сломала бы шею. Кое-кто был бы очень рад, правда, братец?

– Не сомневаюсь в этом. Так что же ты не поделился подозрениями с Фурией? Или с самой Ольгой?

– Репутацию берегу. Семейную. Все же ты мне родня как-никак.

– Правильно бережешь, младший. Потому что высказывать вслух эту чушь – значит не оставить ни у кого сомнений в твоем клиническом идиотизме. Бытовая магия эпической мощи, где-то на уровне доктора Курта – и первокурсники. Смешно.

– Может, и смешно. А может, и не очень.

– Самый простой и очевидный вариант – далеко не всегда самый верный. И мне жаль, что ты не способен подумать хотя бы на два хода вперед. В отличие от того, кто устроил все это безобразие.

– Так кто же это был, скажи мне, умник.

– Ага, щас. – Скинув одеяло, Ренар встал и потянулся, хрустнув искривленным позвоночником. – Сам думай, тебе полезно.

Под сердитое ворчание Мориса он снова оделся, прихватил кошелек, поправил кинжал в ножнах на икре и покинул комнату. Следовало немедленно найти работающий фониль и позвонить… кое-кому. Так, чтобы Морис этого не слышал. Как все же удачно, что ему досталась кривая рожа, но полный комплект мозгов и магии! За обоих. А с проклятием он разберется. Что бы там ни думал Морис, которого все устраивает – Рене не станет ждать милостей от судьбы. Хватит. Ему и так этих «милостей» досталось столько, что на три жизни хватит.

* * *

 Лестницу уже восстановили. Пролет выглядел как новенький и отчаянно фонил магией. Принюхавшись, Ренар усмехнулся: как оригинально, чинить бытовой магией то, что ею же и разрушено.

Интересно все же, кому в Академии хватило бы сил устроить такое?

И еще интереснее, почему он рад, что Ольга не пострадала. Ведь он должен ее ненавидеть! Должен желать ее смерти! Но…

Она так произносит его имя… и смотрит – без малейшего отвращения, наоборот, с интересом. Не шарахается от него. И когда он поцеловал ее руку, ей понравилось, он ощутил ее удовольствие.

Возможно, если бы все сложилось чуть иначе, они могли бы стать друзьями? Если бы ее фамилия была не Волкова-Мортале, а… да любая другая! Они бы точно подружились. А может быть, даже…

Рене поморщился и обругал себя сентиментальным придурком. История не терпит сослагательного наклонения. Они – враги. Кровные. Только Морис в его идеальном эгоизме может плевать на это и надеяться на счастливый финал. Глупый слепой павлин. Даже жаль его. Немножко.

Стайке студентов, поднимающихся на пятый этаж, Рене высокомерно кивнул. Шепотки за спиной: «горбун», «жуткий урод», «чудовище», «не может быть, чтобы в Академию принимали таких!» – проигнорировал. Сил на проклятия не было, желания – тоже. Хотелось исключительно вернуться в свою комнату, лечь в кровать и забыться до утра. Можно даже без снов.

Хотя он бы не отказался увидеть во сне Ольгу. И чтобы она была не княжной Волковой, а просто той сумасшедше красивой девушкой с невероятной синевы глазами, которую он вытащил из-под колес мобиля, рискуя доломать и без того не слишком-то здоровую спину. Галантность дорого ему обошлась. А она, похоже, и не заметила толком, сколько магии он потратил, чтобы спасти ее.

Дурацкие шутки у Создателя. Ду-рац-ки-е!

И общежитие это – дурацкое. Полная Академия магов, и никто не может починить какой-то жалкий фониль. Будь прокляты анацефалы, его сломавшие! И вместе с ними – Фурия. Ленивая, безответственная дура, не способная содержать в порядке вверенную территорию. Если бы она служила у отца, за такую халатность поплатилась бы головой.

Теперь из-за ее разгильдяйства придется искать другой фониль.

Впрочем…

Спустившись на первый этаж, он первым делом отправился в буфет. За местной валютой по имени «морковка». А с честно добытой морковкой – в холл, где ждали особо ленивых студентов два тролля. Один из них – тот самый, который тянул наверх чемоданы Фифы.

– Привет, зеленый. Хочешь? – Рене показал ему пучок морковки.

Тролль радостно оскалился и побежал к нему, разве что хвостом не виляя. За неимением хвоста.

– Хотеть! Что нести?

– Держи, просто так. – Рене выдал ему одну морковку, которую тролль немедленно схрупал, жмурясь от удовольствия. – Скажи мне, зеленый друг, где тут ближайший работающий фониль?

– Э… – Тролль пошевелил ушами и наморщил лоб в задумчивости.

Рене терпеливо ждал. Как бы долго тролль ни думал, наверняка это будет быстрее, чем идти на почту и там стоять в очереди. А чтобы ускорить процесс размышления, выдал троллю вторую морковку.

– А! Знать! – радостно подпрыгнул тролль, схрупав взятку. – Могу показать!

– Показывай.

Тролль привел Рене к кабинету Фурии, перед которым толпились студенты. Из-за двери доносился ее хриплый бас.

– Есть фониль! Работать, – закивал тролль.

На его голос обернулось несколько студентов, с настороженно-враждебным любопытством уставились на Рене. Всё как всегда. Увидели урода – записали в порождения зла. Тупые идиоты.

– Молодец, зеленый. Умница, – улыбнулся троллю Рене и выдал еще две морковки. – Показывай еще.

Зеленый радостно закивал и потопал дальше, раздвигая толпу студентов и на ходу грызя корнеплод. Вся его бугристая шкафообразная фигура выражала искреннее счастье.