Текст книги "На словах"

Милана Рудинская
На словах. Лирика

Книга, которую вы держите в руках – это много волнительных минут и внезапных озарений. Настоящая поэзия для тех, кто различает оттенки. Подлинная глубина и радость с ноткой питерской меланхолии. А еще на этих страницах вы наконец встретите себя…

© М. М. Рудинская, текст, 2021

© Де'Либри, издание, оформление, 2021

Слова

 
Слова – вот моя слабость,
Моя плохая привычка,
Я их в тишине комнат
Раздеваю и ставлю к стене.
Слова – переход на личность,
Кувырок из горечи в сладость,
Слова – вот моя добыча,
Я как жадный коллекционер
Живое иглой протыкаю
И вижу, как гаснет трепет,
Как все эти чувства во мне
Мой разум заново лепит
На свой манер.
Слова мне сдаются сами,
Готовые умереть.
Частота, где я их слышу,
Не смолкает, сигнал хороший —
Голый нерв.
Слова – вот моя ноша,
Посильная, даже слишком.
Ничего не хочу уметь,
Слова – вот моя сила,
Мои мурашки по коже,
Было больно – а стало красиво…
 

Индия

 
Мокрый северный край
Поливает тропическим ливнем.
Рваный контур прибоя,
В браслетах четыре руки.
Пепел носят ветра,
Сверху месяц, изогнутый бивнем.
Мы пускаем былое
По водам грязной реки.
 
 
Мы танцуем вдвоем,
Пятки грязные верят в лето.
Мы не знали покоя,
Пока не добыли ситар.
Мы друг другу поем,
Сочиняем на хинди куплеты,
И ноябрьский воздух
В нас перерождается в пар.
 
 
На губах привкус карри
И самого первого снега.
Как меня ты живую
В туманной сансаре нашел?
Развяжи мое сари
Оттенка индийского неба,
Брось к ногам моим юркий,
Прозрачный, беспомощный шелк.
 

Млечный путь

 
Мы с тобой, чтоб со всеми богами
Говорить на ты,
Чтобы тихо сплетаться ногами
В облаках темноты.
Мы с тобой, чтоб раскачивать вечность,
Покидать города.
Этот путь называется Млечным —
Нам туда.
 
 
Мы с тобой, чтобы чаек крики
Запивать коньяком,
Чтоб ловить молчаливые блики,
Жить легко.
Мы с тобой, чтобы стены впитали
Смех и дым,
Чтоб мы вечно друг друга питали
И без воды.
 
 
Мы с тобой, чтоб отдаться звуку,
Когда вместе поем.
Чтоб ты молча держал мою руку
За рулем.
Чтоб умнеть, оставаясь беспечным,
Мир согреть.
Этот путь называется Млечным —
Нам на нем тихо млеть.
 

Дар

 
А у меня дар
Ходить по комнате, не сняв каблуки,
Засыпать, не отпуская руки,
Понимать людей, пропускать звонки,
Любить безмерно и вопреки.
Созерцать в ванной
Прозрачный пар,
Не судя, отрицать,
Принимать удар,
Не подставляя второй щеки,
Придумать героев, но не знать таких,
Сбивать радар,
Верить глазам цвета реки.
И меня шар
Земной держит —
Привычные всем тиски,
А у меня дар
Различать холст и мазки,
Дышать в облаке брызг морских,
Быть рядом с тем, с кем близки,
И бросают в жар
Полеты в космос
На стыке радости и тоски.
 

Эго

 
Обстановка стабильна. Остывший кофе.
Мое эго таращится в суть вещей.
Я тут веских причин собирала крохи —
Ничего не нашла. Совсем. Вообще.
 
 
Я тут морщилась в стены, цедила память,
Чтоб протиснулась мысль – отгоняла бред.
Этот мир попытался меня заспамить,
Заразить меня жаждой больших побед.
 
 
Ставь серьезные цели, на карте точки,
Ожидания мамы, запястий треск —
Если кто-то считает, что я в тенечке,
Пусть присмотрится – я излучаю блеск.
 
 
Извлекай из шкатулок прогорклый опыт,
Если что-то дано, вороши руду,
Чтоб в итоге стыдливо гасить свой ропот.
Нет, спасибо, пойду утоплюсь в пруду.
 
 
Целый мир – перепалка чужих амбиций,
Верь в мечту, и тогда тебя ждет успех.
Иногда это подвиг – суметь не напиться,
Иногда это нужно – забыть про всех.
 
 
Рвать зубами не гоже, не прет, не мудро.
Я лисою забилась в свою нору.
И коль скоро я ночь всю втоптала в утро,
Этой ночью навряд ли уже умру.
 

Чувствовать

 
Чувствовать – это талант и горе,
Пребывать то в эйфории, то вдруг в бегах,
Перестать быть рыбой и стать морем,
Прозрачным и тёплым, чтоб трогать твои берега.
 
 
Чувствовать – это такая малость,
На это способен только полный дурак,
Взять всё то, что после драм от тебя осталось,
И раздать случайным прохожим за просто так.
 
 
Чувствовать – это, конечно, смело,
Разогнаться, вообще не зная, где тормоза,
Пока я боялась, я в общем-то этого не умела,
А теперь могу и для эффекта завязываю глаза.
 
 
Чувствовать – это остаться целой,
Каждому отрезая от себя куски,
Перестать оценивать и иметь цену,
И сделать тебя целиком морским
 
 
Зверем. И чувствовать твои жабры,
Твои перепонки, и как скрипит чешуя.
И в то же время не быть до тебя жадной,
Сказать – будь не рыбой, а морем, пожалуйста,
раствори меня.
 

Ангел и ром

 
Пришел ангел. Принес рома.
Уселся рядом. Налил. Молчу.
Сумасшедшая? Мертвая? Впала в кому?
Улыбается. Хлопает по плечу.
 
 
Головой покачал. Закурил и тушит.
«Есть такое дело – я тут зашел…
Постарайся просто меня послушать
И понять все правильно, хорошо?»
 
 
Посидел с минуту. Опрокинул стопку.
Оглядел комнату и потом меня.
«Ты такая грустная, – говорит робко. —
Знаешь, ангелов можно у нас менять».
 
 
Поднимаю бровь. «Я вполне серьезно.
Хорошо подумай». Закурил опять.
Самый лучший ангел пухом стер мне слезы.
«Я не буду, честно, больше унывать.
 
 
Все идет как надо. Я дышу и чую».
«Вот, другое дело. Знаешь, я польщен».
Поправляю крылья и в висок целую.
«Я всегда рада. Заходи еще».
 

Август

 
Преждевременный август
Торопливо хватает
По углам реквизит.
 
 
Были тёплые ночи,
Чуть моргнёшь – и светает,
Было всё на мази.
 
 
Он сгрёб лето в охапку,
Он небрит и невежлив,
Отряхнул лепестки.
 
 
Ветер возится в шторах,
Шерстяная одежда,
Предвкушенье тоски.
 
 
Отрезвляющий август,
Неприятная правда
Удирающих стай.
 
 
Вместо синего неба
Над кубами из крафта
Потемневшая сталь.
 

Бесы

 
Ложись рано.
Сдерживай своих бесов.
Выучивай роли
Наизусть.
Избегай странных,
Не верь
Болтунам и повесам
В джинсах рваных,
Хорошо запирай дверь.
Но пятятся мысли робко,
Визжат от восторга и боли,
Знаешь, пусть.
Придай им немного веса.
На дне картонной коробки
Остались мечты – примерь.
Зачем подчиняться воле,
Уважай грусть.
Пусть сны оставляют раны.
Если волк вдохнул запах леса,
Хоть загладь его до мозолей,
Будет помнить, что зверь.
Нажимай на тугие кнопки.
Если сможешь найти поле,
Окунись в него, как в нирвану,
Напиши сама себе пьесу,
Раздели свой путь
На тогда и теперь.
И не ложись рано.
 

Прошлое

 
Прошлое
Я не выбираю.
Брошена
Горсть солнца в окно.
Непрошеным
Гостем вторая
За ночь
Мысль про кино,
В котором меня снимают,
В котором уже давно
Титры.
И мы остаемся
Мифом о радости,
Льющие слез литры
Фигуры в темном углу,
Чужие друг другу.
Наш план оказался глуп —
Пытаться сто раз по кругу
Снова вступать в игру.
Приглашаю
На торжество,
Где без ножа я
Режу живое.
И где вещество такое,
Чтоб нам хоть немного,
Хоть каплю покоя
В подарок на Рождество?
А мы остаемся мифом
О вечности,
Осмеянным мифом
О любви человеческой,
Проданным с молотка
Под шепоты и смешки.
Жаль, у нашего языка
Совсем не осталось носителей.
Мы делаем врозь шажки
И молча глядим в облака
С интонацией вопросительной.
 

Счастье на слух

 
Внутри у меня тишина и нервы,
Ты смог их коснуться и не нарушить.
Мне кажется, ты оказался первым,
Кто сделал меня не сильней, а лучше.
 
 
Ты был осторожным, и все же, честным,
И нам никогда не бывало скучно.
Меня просто греют твои жесты
И мысли, что часто моим созвучны.
 
 
И я слышу музыку между нами,
Она заполняет меня покоем,
Она пробегает по мне волнами.
Наверное, счастье на слух такое.
 
 
И мне непонятно, чего ради,
Нас просто друг в друге цепляло что-то,
Но в том, как ты молча меня гладишь,
Нет ни одной фальшивой ноты.
 
 
Когда я губами касаюсь слова,
Оно отдаляет меня от сути.
Просто мне нужно тебя снова
Чувствовать в каждой своей минуте.
 

Весенние номера

 
Весна, привет!
Прежде множили день
На десятки копий,
А сегодня в такую рань
В наших питерских стылых топят,
Кутаясь в ткань,
Нахожу свет
В твоего сердца золотых копях
Под гудки сирен
И соседей брань.
Были глупыми, наломали копий —
Поцелуй в губы и
Зацветёт сирень,
Будем вдыхать и не брать
И друг друга утопим
В вихре запаха. Думать лень.
В бликах зябкого солнца
Не ищем добра от добра,
Обретаем веселье,
Исполняем весенние номера.
 

Бывает

 
На плече моем счастье-бабочка.
Не трогай руками, просто смотри,
Если нужно – дыши.
Не пытайся разрушить секунду словами —
Все равно промахнешься мимо души.
Этот миг нерушим.
Оно просто на хрупких крыльях
Мерцает, мерцает, мерцает,
Дрожит…
Морозная ночь, я вдыхаю
Любовь сквозь бетонные плиты.
Она в сладком воздухе
Робким дыханьем разлита,
По каплям стекает
Сквозь все этажи.
Он, кажется, в эту секунду
Меня забывает.
На плече моем счастье-бабочка
Взлетает и умирает.
Бывает. Бывает. Бывает…
 

Тетрис

 
Окна
Тетрисом сложены.
Ведут разговоры сложные
Люди по проводам.
Обещанья неосторожные,
А небо смеется: «Не дам!»
Поэтому мчатся прохожие
Каждый в свой Нотр Дам,
Угрюмые, с поднятым воротом.
Мокну
Под осадками города
Тоже я.
Просто дорогами вспорота,
Летит в тишине
Моя
Планета Земля,
Такая смешная.
На ней и приходится мне
Уступать дорогу трамваям,
Участвовать в танце города,
В тетрисе из людей,
Выдворенных из рая…
 

Кружева

 
Стою,
В голове стриженой
Плету кружева
Молча – так пошло
Быть дамой пик.
Я, когда не пью
И не срываюсь на крик,
Вообще не уверена, что жива.
Моему кораблю
Не нужны острова.
Мне нравятся песни
С выходом в хрип.
Я б заключила такое пари:
Ни слова про прошлое,
Даже вам.
Отдаю
Просто так, за что принято
воевать.
И пожалуй, выключу все огни,
Чтобы чувствовать, как
в этот самый миг
Под босыми ногами
Растет трава.
 

Небезразличие

 
Лучше бы мы не встретились,
Сердце бы билось медленно,
Небо бы было слеплено
Из змеев и солнечных зайчиков.
Лучше бы мы не поняли,
Что наши мысли – схожие,
Лучше б мы были прохожими,
Кем-то из девочек-мальчиков.
Теперь уходи, не медли, но
Убедись, а нет погони ли,
Притворись, что останешься прежним,
Закури, отвлекись на датчики,
Обними, пожелай удачи и
Постарайся не быть нежным,
Поскорее отправь в прошлое.
Послушно, как маленький пони,
Останься в своем круге,
Сумей соблюсти приличия.
Пусть сложно и даже тошно, и
Пусть кажется, что мы тонем,
Давай находить друг в друге
Поводы для безразличия.
 

Камертон

 
Я – камертон.
В моем горле стучит пульс.
Каждый бутон
Распускается, знает путь.
 
 
Открыты глаза
Впервые за время сна.
Не надо назад —
Здесь лето, а там весна.
 
 
Я – космодром,
Кнопка «старт» и всегда причал.
Здесь – первый том
И начало любых начал.
 
 
Я – камертон.
Я поймала, и я звучу.
Каждый бутон
Открывает себя лучу.
 

Невесело

 
А мне невесело, веришь?
Опять завесила окна, шторы. Двери
Хлопают.
Пузыри надежд моих
Люди пальцами лопают.
Без сна и одежд
Я, нервная, честная,
Лежу на кровати.
Уже не ищу себе места я
На чьей-то унылой пати.
Уже не пытаюсь хитрить.
Совсем распускаю себя
На нить,
Как свитер.
А ночь неприлично светла,
И был запасной план,
Но жаль на исходе «Бифитер».
 

Черно-белая музыка

Посвящается великим блюзменам старой школы и их северным последователям, у которых за окном минус двенадцать.

 
Это черная музыка в белом городе,
Это вялые танцы
И ноты в холодный пот.
Ты кричи ее тише,
Твое белое тело пусть ровно дышит,
Наша черная песня поется наоборот.
 
 
Ты грустишь от безделья,
Ты сам себе покупаешь виски.
Это блюз наизнанку,
его не надо хрипеть,
Так, чтоб губ уголки превратились в ранки,
Это блюз вопреки,
Это в стену взгляд
среди шумной пьянки.
Твое белое тело не знает плеть.
 
 
Это блюз гладко выбритых скул,
Это блюз от скуки,
Эти ритмы заводят, ты больше не напряжен.
Твое белое тело одето,
Ты красив и сыт,
Ты живешь не в гетто,
На честном слове
Вертишься вместе с планетой,
Но в тебе эта черная музыка,
ты заражен.
 
 
Это черная музыка в белом городе,
Это блюз без надрыва
В ритме январской пурги.
Это блюз от лени,
блюз без причины,
Как на воде круги.
Твое белое тело
Не ставил никто на колени,
Но твой блюз такой же черный, как у других.
 

Общество

 
Часы до полудня по капельке таяли.
Узкими пальцами комкая дым,
Люди в беседах отчетливо маялись,
Вновь избежав перехода на «ты».
 
 
Позы и паузы – долго, мучительно,
Каждый готовил отдельное шоу.
В кресле откинуться, стать
незначительным
Было бы глупо… и так хорошо.
 
 
Плюнуть и выйти. Чтоб в след только
шёпоты,
Выключить голову. Выкинуть финт.
Прямо сейчас, и не важно, а что потом,
Вынуть занозу, выкрутить винт.
 
 
Встать на мосту, все сомненья развеяв,
Каждой мурашкой почувствовать жизнь
Что-то мешает… Садись поровнее.
Дважды подумай и после скажи.
 

Шоколад с перцем

 
Я в его сердце.
На мне огонёк прицела.
И мне не уйти целой,
И мне не уснуть – колет,
Это – как шоколад с перцем:
Сладко с оттенком боли.
 
 
Я в его планы
Не входила, он это знает,
Я сама на себя злая,
И становится только хуже,
Но зачем-то ему улыбаюсь,
Затягиваю потуже.
 
 
Я в его взглядах
Робею и оплавляюсь,
И волосы поправляю,
И чувствую стыд кожей.
Он завтра меня расстреляет,
Мне кажется, он может.
 

Осенью сложно

 
Осенью сложно.
Пятится вера
Вниз до черты.
Смыслы теряются,
Крайние меры —
Пледы, зонты.
 
 
Хмарь и тревога.
В фокусах ветра
Прячется смерть.
Я превращаю
В квадратные метры
Зыбкую твердь.
 
 
Осенью сонно.
Бледные тени
В венах метро.
Небо сдается
Прохладе и лени,
Стынет нутро.
 
 
Взглядом цепляю
Кленовые пятна
В сумерках рек.
Всё остановит
Липкий и мятный
Медленный снег.
 

Спасибо

 
Спасибо тебе за поступков почерк,
За то, что ты добр и открыт миру,
За то, что я чувствую себя леди,
Даже когда я ругаюсь матом.
Спасибо за музыку среди ночи,
Что нежность уже просочилась к соседям,
Совсем переполнив нашу квартиру,
Что падаем в утро, как в сладкую вату,
Спасибо, что слышишь меня среди прочих
И за руку водишь по этой планете
Так тонко и мудро. Такую задиру.
 

След

 
Между нами звенит воздух.
Тут уже не игра, а драка.
В этой комнате каждый лишний,
В этой комнате каждый слеп,
Каждый хочет оставить след,
Чтоб исправить все было поздно,
Чтоб другой человек плакал.
Пока где-то цветут вишни,
Мы ломаем судьбе хребет,
Мы хотим отменить обет —
Тянем нити из полотна.
Ты меня назовешь потом
Самой главной из своих бед —
В моем омуте нету дна.
Между нами звенит воздух,
Я вдыхаю тебя ртом.
Ты, как варвар, не знаешь боли,
Ты не смог обойти запрет,
Ты стегаешь врага кнутом.
В этой комнате каждый слеп,
Каждый хочет оставить след,
Чтоб другой человек плакал.
Тут давно перепутаны роли.
Тут давно не игра, а драка.
 

Еще одна жизнь

 
Моя смелость не смела. Я села в такси.
Эти улицы в косы сплетали огни.
А когда ты растерян, ты очень красив.
Мы так громко молчали, оставшись одни.
 
 
Мне так нравятся мысли о том, чего нет,
На дворе наша эра – твоя и моя,
Нам хватило б секунды додумать ответ,
Но не хватит и вечности сгладить края.
 
 
Нам не хватит терпения просто дышать.
Мы не сможем болтать и заваривать чай,
Нас с тобою раздавит несделанный шаг,
Непонятный и важный, как почерк врача.
 
 
Все как есть не получится, и не проси,
Пристегни себя к стулу и крепко держись,
Я сейчас не сидела бы в этом такси,
Будь у нас друг для друга еще одна жизнь.
 

Пахнешь морем

 
Не будем делить тишину
на тебя и меня.
Не будем решать, кто был прав,
ведь о тонком не спорят.
Нам нужно бы стать повзрослее
и что-то менять.
Но мне это все ни к чему,
если ты пахнешь морем.
 
 
Мои горизонты
искрятся огнями судов.
Мне нравится слабость,
я вижу в себе человека.
Целуй меня медленно,
чтоб не осталось следов.
У нас есть бутылка вина
и примерно полвека.
 
 
Мы любим, и вовсе не значит,
что это легко,
Что сердце не знает разгон
от восторга до горя.
Мы люди, мы знали, и все же
зашли далеко,
У нас есть грехи и мечты,
и они пахнут морем.
 

Двое

 
Гордость моя на меня в обиде,
И только любовь ничего не видит,
Не хочет знать и не хочет слушать,
Живыми губами ест сладкие груши.
 
 
Гордость вонзает стальные шпоры,
В едком молчанье таит укоры,
И только любовь моя в рваной тоге
Кусает пальцы, целует ноги.
 
 
Гордость швыряет мечты с досадой,
И только любви ничего не надо.
Поводит негой, как юрким шелком.
Проходит небо в ушко иголки.
 
 
Гордость томит меня колким страхом,
И только любовь не боится краха.
Она все терпит, не терпит фальши.
И знать не хочет, что будет дальше.
 

Человек

 
Мы кормим собой города,
Мне так хочется
Бежать с этих комнат,
Где в окна смотрю, словно пленный,
Добраться туда,
Где река мне напомнит,
Что я – одиночество,
Влитое в море вселенной.
 
 
Мы кормим собой чьи-то сны.
Обесцвечены
Слова мои, смяты
Нечутким замыленным слухом.
Все тайны ясны.
Все прозрачно и скучно,
Как я – с покалеченным
И верой растерзанным духом.
 
 
Мы кормим собой этот век,
Непорочные,
Бредем наугад,
С каждым шагом безбожно меняясь.
А я человек,
Для кого это сложно.
В трубу водосточную
Горлом надорванным каюсь.
 

Нокаут

 
Тебя криком писала в ноты я,
В краску колола пальцы тонкие,
Слушала, как мой мотор работает,
Чтоб заглушить твои вздохи громкие.
Мне было важно улыбку выудить,
Если смолчу на твое молчание.
Думала, снег никогда не выпадет,
Если увидит твое отчаянье.
Перелюбив тебя слишком сильно,
В щепки расквасив свое сознание,
Я б застрелила тебя, как в фильмах,
Или столкнула бы с крыши здания.
Только закончилось все странно
Слишком, как резкий нокаут в боксе.
И там, где должна быть большая рана,
Все ровно. Тебя я не помню вовсе.
 

Нью-Йорк

 
Он вдыхает меня в сабвей
И выдыхает в парк.
Деловито сопит Бродвей,
Извергая наружу пар.
 
 
Я проникла в его код,
Он пыхтит и вращает шар,
Он такой же солёный, как тот,
Но острее его жар.
 
 
Без оглядки сдаюсь во власть
Его цепких магнитных полей.
Я всего лишь его часть —
Я еще не бывала целей.
 
 
В суете постигаешь суть:
Ключ его лабиринта в том,
Что не нужно искать путь —
Просто это и есть дом.
 
 
Его хаос и мой покой.
Кубик в вене солёной реки,
Я любима им прямо такой.
Он любим ни за что, вопреки.
 
 
Явь туманна, а прошлое – сон,
Мы с ним вместе вращаем шар.
Он – мой сказочный Вавилон,
Я отныне его Иштар.
 

Время черных клавиш

 
Время черных клавиш.
Ты сквозь слезы радуйся.
В каждой стопке Африка —
Те же 40 градусов.
 
 
В каждом всхлипе музыка,
В каждой клетке трещина,
То, что было – умерло,
Но тебе завещано
 
 
Просыпаться понятой,
Улыбаться искренне,
Выстилать мгновения
Золотыми искрами.
 
 
Быть смелей, чем глупые,
Не бояться слабости,
Не пугаться горечи,
Не гнушаться сладости.
 
 
Время черных клавиш,
В полутон снижение.
Отпусти корабль,
Отмечай крушение.
 

Шекспир

 
Мы молчим, и ты слышишь, как
Нейроны в моем мозгу
Замыкаются и волной
По мне разливают тоску.
Я все знаю: стандартный набор —
Гормоны и химия.
Но из зеркала смотрит в упор
Хищно любовь твоя.
Эти драмы не про меня,
Не поддамся, но не сбегу.
Я останусь вот так стоять,
Углублять морщину на лбу.
Если б нас написал Шекспир,
Десять раз бы менял финал,
А в итоге бы эту пьесу
Разорвал.
 

Небесами

 
За грехи наказанья не будет.
Будут сумрак, сомнения, сны, сигареты,
Совещание в пять и чужие советы,
Холод улиц и ссоры при людях.
 
 
Наказанья не будет, нет ада.
Будет ветер взбивать твои волосы в клочья,
Будут пальцы искать выключатель наощупь,
Будут новые люди, так надо.
 
 
Наказанья не будет, нет смысла,
Будет чувство, что все тут останется прежним,
Что планету руками мы голыми держим,
Отмечаем случайные числа.
 
 
Наказанья не будет, мы сами
Ослепим все углы потайные рассудка,
Потеряемся в пьяных размазанных сутках,
Охраняемые небесами.
 

Санкт-Петербург

 
Бумажный город
Пустых улыбок,
Фольга на окнах.
Он слишком дорог
Летящим вниз
И вскрывшим вены,
Он слишком зыбок,
И пыль на стенах
Покрыла вечность
Чужих ошибок.
Он слишком горд
От них отречься,
Он слишком молод.
Мой мрачный город
Нелепых песен
На ветхих крышах,
Замерзших слез —
Он слишком весел,
Он их не слышит.
И вечный голод
Его души
Непостижим.
Охрипший город
В туман спешит.
 

Вокзально-портовые души

 
Любовь к уходящим спинам.
Вокзально-портовые души
Никак не собрать воедино
В каком-то отрезке суши.
 
 
Пунктирами взлётных полос
Сбегаем – нам мира мало.
Наш выбор – тоска и голос
Сквозь треск цифровых сигналов.
 
 
Сидеть на полу, сутулиться,
Друг другу писать послания
На разных совсем улицах,
В закрытых на код зданиях.
 
 
Мы словно сошли с картины:
Прощанье, объятья, драма.
Любовь к уходящим спинам,
И небо в белёсых шрамах.
 

Картинки и буквы

 
Картинки и буквы
Меня отвлекают,
Визгливые люди
Меня окликают,
Мешают мне слышать,
Звонят мне упорно
И тычут в лицо мне
Дешевое порно.
 
 
Напитки и стразы
Мой мир искажают,
Корявые фразы
Меня раздражают.
Застряв в мишуре,
Я залипла на краски,
Мечусь по жаре,
Подвожу себе глазки.
 
 
Домашний арест.
Перевернутый кофе.
Режим ожиданья.
Мурашки на вдохе.
Задернуты шторы
И выключен ящик.
Привет. С возвращеньем
К себе настоящей.
 

Пульс

 
То ли мой, то ли твой пульс
В снежной ночи январской тает,
Треск метели, как звуки пуль.
Мы мятежники, мы повстанцы.
За окном все кружит и летает.
Это чувство дыханье сбило,
Я сегодня не села за руль,
Сны и явь в перерывах станций.
Ты возьми всю мою силу,
Не жалею её, не считаю,
Если хочешь, потрать на танцы.
Хоть зима дрожью грудь сдавила,
Ледяной ощетинив панцирь,
То ли мой, то ли твой пульс
Формы странные обретает,
Вторит вьюге, звучит красиво.
Мы с тобою летаем, милый,
Мы – волшебники-самозванцы.
 

Память

 
Память,
Поверь, я намного слабей,
Не надо так ранить,
Добивать очертанием тех фонарей,
Раздетых деревьев, домов
И тех сумасшедших снов,
Нагретых от батарей.
 
 
Память,
Я – самый бездарный пророк,
Своими губами
Говорила слова, от которых порок
Любой обретал красоту,
Я видела высоту
Даже сквозь потолок.
 
 
Память,
Внутри меня молча будь,
Останься следами.
Пусть пальцев узоры хранят мою суть,
Я больше не буду так
Чиста. Но пусть высота
Поможет нащупать путь.
 

Обычный вечер

 
Обычный вечер
Бумагу мнет.
Пурпурный лед
Отражает крыши.
И наше небо
Не узнает,
И форма в камне
Меня не слышит.
 
 
Я пью горячий
До дрожи чай,
Бреду по ветру,
Маршрут был задан.
Нельзя иначе —
Меня встречай,
Сжимая руку
Сильней, чем надо.
 
 
Тут много женщин,
Полно мужчин,
Так много знаков
И совпадений.
А ты навстречу,
И без причин
Кивок. Улыбка.
Освобожденье.