Текст книги "Три доченьки"

Часть

I

Женщина с усталым лицом выхаживала под окнами речного вокзала и высматривала своих детей.

– Алька! Присматривай за сестрами! – в сердцах выкрикнула она. – Скоро метеор приедет, ух я тебе уши оторву, если он в-итоге без нас уедет!

Худощавая зеленоглазая девчушка спрыгнула с дерева, на которое успела залезть и недовольно огрызнулась:

– Чуть что, сразу я! Почему мне приходится следить за этими непоседами? Потому что старшая? Как же несправедливо!

Женщина по имени Гуля вздохнула и отвернулась.

Старшая дочь с недавних пор резко выросла и у нее испортилось поведение. Раньше помощницей была, а теперь каждый шаг свой считать стала. Вредная!

Гуля подошла ближе к берегу и замерла. Как спокойно-то на реке, как хорошо. Вода волнами блестит, переливается.

Думы невесёлые в голову лезут.

Мать

– Дети у тебя растут ленивые! – приехала на прошлой неделе из деревни и отчитала Гулю мать.

Гуля молча выслушала родительницу. Не переча. У матери нрав суровый, попробуй ей хоть слово поперек молвить – загрызёт, обидится и долго потом обиды своей не забудет.

– Пока погода стоит, приезжайте в выходные в деревню, картошку некому собирать. Большие у тебя дети, пусть трудятся.

– Да как же некому, мама, когда у вас там две невестки в деревне имеются! – несмело напомнила Гуля, однако мать тут-же одарила дочку тяжёлым взглядом.

– Невесткам некогда, ты что такое говоришь! У них дети еще маленькие! Кто с моими сладкими внучатами нянчится будет, если келинки мои в поле работать уйдут? Я за малышами усмотреть не смогу. Боюсь, не услежу, старая я уже совсем стала!

Гуля сглотнула ком обиды и отвела глаза.

«Моих детей смотреть было некому, – подумала она. – Росли они у меня – как сорная трава. Дома я их закрывала под замок, едва по годику им исполнялось и работать шла. Потому что иначе не на что было жить! А над детьми моих братьев мать так трясётся!»

– Если не приедешь, значит, не дочь ты мне больше, – «обрадовала» Гулю мать, старуха Насима.

Поездка в деревню

– Мама, почему так долго? – ныли дети, когда Гуля, изнывая от жары, вела их в сторону деревни.

Пристань, на которой высадил женщину с тремя детьми "метеор", располагалась очень далеко от поселения. С десяток километров приходилось преодолевать пешком жителям деревушки или приезжим гостям.

– Я пить хочу, – заявила, сев прямо в траву, младшая дочь, Анжела.

– Я тоже! – бухнулась рядом с нею средняя Асия.

– Где же я воды вам возьму? – забеспокоилась Гуля. Женщина принялась оглядываться по сторонам.

Воды взять было негде. Разве только к речке по берегу спуститься и прямо из реки набрать?

– Мама, почему дядя за нами не приехал? – с недовольным видом поинтересовалась у матери старшая дочь. – У него же машина есть.

И от вопроса этого у Гули сердце заныло.

– Наверное, некогда дяде, – помолчав, выдала она дочке ответ.

– А второй дядя? У которого мотоцикл с люлькой есть? Он почему за нами не приехал? – пытливо смотрела на мать своими зелеными злыми глазами Алька.

– Ну что ты пристала ко мне со своими вопросами? Иди! – отвернулась от дочери Гуля.

Подросток-дочь прямо высказывала все свои недовольства, но как могла объяснить ей Гуля, что для своих братьев ни сама Гуля, ни дочки ее, почета должного и уважения почему-то не вызывали?

– Хватит ныть, до деревни осталось совсем немного, – принялась упрашивать дочерей женщина. – Вставайте, идите…

Время всем четверым показалось вечностью. Припекало сверху солнце, нигде не было ни тенечка, и как же тяжело было идти по неровной, неасфальтированной дороге.

Но вот начал приближаться к женщине, бредущей по долине с тремя детьми, трактор с прицепом.

– Лезьте в тележку! Только держитесь крепко! – безо всякого приветствия крикнул мужчина, остановив свой трактор около Гули.

Девчонок об этом второй раз даже просить не пришлось: мигом забрались они в прицеп. И только Гуля стояла и колебалась, сесть ей, или продолжать идти.

– Гуль, садись, – попросил вдруг и остановил свой трактор мужчина.

Гуля засмущалась от того, что тракторист начал ее так упрашивать. Села, пряча глаза и тщательно прикрывая свои ноги юбкой.

Родные края

По дороге к отчему дому воспоминания вдруг на Гулю нахлынули.

Они и не могли не появиться после такой встречи.

Эмиль, что за рулём трактора сейчас сидел, свататься ведь по молодости к Гуле собирался идти. Но точку в его намерениях поставила мать Гули, своенравная Насима.

– У Эмиля этого ни кола, ни двора за душой нет, – покачала она тогда сердито головой. – Не нужен мне такой зять, с которого нечего взять. Замуж надо за обеспеченного выходить, а не за кого попало, чтобы не мыкаться потом без денег!

Выдала мать тогда ее замуж за другого, за сына своей лучшей подруги, Энвера. Тот парнем был разбитным и веселым, на симпатичной Гульке женился с радостью, да только не склеилась у них толком семейная жизнь.

Энвер любил пить, гулять, веселиться. И жить толком в семье не жил, всё гулял где-то неделями, и уйти от Гули не мог.

А Эмиль на хорошей приезжей девушке-медичке потом женился. Не пьет, говорят, работящий. Жену свою на руках носит…

– Приехали! – выскочили на ходу из тележки Гулины дочки. – Мама, вылезай, вон бабушкин дом!

– Рахмат, – улыбнулась, не поднимая глаз на тракториста, Гуля.

– Хуш, – спокойно ответил мужчина.

Поле

Картофельное поле было огромным и необъятным.

– Зачем бабушке понадобилось сажать столько картошки? – злилась вслух Алька.

Девочка-подросток сидела посреди картофельных куч и рассортировывала клубни, отбирая целые и неповрежденные в ведра.

Мать, Гуля, тоже сидела у этой кучи.

– Бабушка потом эту картошку продаст и выручит денег, – объяснила Гуля дочери.

– А нам она тоже потом денег даст? – загорелись глаза у Альки.

– Конечно даст, – кивнула головой Гуля.

И вздохнула.

Мать Гули, старуха-Насима соловьем заливалась что всем, кто сейчас ей с картошкой помогает, вырученные с продажи урожая деньги конечно-же даст.

Вот только все вокруг знали, какая Насима жадная до денег. Хоть бы в этот раз свое слово сдержала и не обидела внучек деньгами!

– Мама, я есть хочу, – кое-как притащила тяжелое ведро с картошкой к мешкам Асия.

Гуля растерянно посмотрела на дочь.

– Мы же не дома, доченька, мы в деревне. В гостях. А в гостях про еду спрашивать неприлично. Закончим на сегодня работу, тогда и поедим.

– «Поедим!» – надула недовольно губки Асия. – У бабушки вся еда невкусная!

– Бабушка нас только творогом, молоком и картошкой кормит! – принесла два полных ведра к мешкам и громко, с претензией, высказала своё возмущение старшая, Алька.

– Дочка! – поднесла палец к губам Гуля, но Алька только еще громче завелась:

– А что «дочка»? По-твоему, нормально, мама, что бабушка нас только картошкой каждый день угощает, в то время как дяде с тетей она вчера сварила пельмени? А мне потом, после ухода дяди с тетечкой, пришлось всю посуду мыть, хотя я и так в этом вашем поле, за день устаю!

Гуля густо покраснела со стыда и дёрнула к себе за руку свою говорливую дочь-подростка.

– Прекрати горланить! Разве так ведут себя приличные девочки? Стыдно за твое поведение, дочь!

Но было поздно: возмущенные речи племянницы услышал Гулин младший брат, дядя Ришат.

Мужчина бросил мешок, который тащил на спине и подошел к Гуле и девочкам.

– Плохо ты сестра, свою дочь воспитала, – гнусавым голосом покритиковал Гулю Ришат. – Она у тебя что, голодная? Считает, кто сколько съел? Она у тебя настолько ленивая, что даже посуду у собственной бабушки помыть не может?

– Всё не так, брат! – возразила Гуля, но Алька тут-же принялась спорить с дядькой:

– А мне вот давно у вас, дядя, спросить хочется! Вы почему ни разу не пригласили нас с мамой к себе в гости, а дядя? У вас же новый большой дом, в котором несколько комнат! А вы знаете о том, дядя, что мне с мамой и сестрами приходится спать прямо на полу в бабушкином доме? Потому что бабушкин дом настолько мал, что в нем даже нормально спать негде лечь!

Ришат сразу изменился в лице и отвел от племянниц и от сестры глаза.

Алька же принялась дальше высказываться, несмотря на попытки матери одернуть ее.

– Вот вы, вчера дядечка, пришли на ночь глядя к бабушке в гости и сидели там в кухне до двух часов ночи. Наговориться вам хотелось! А я и мои сестры в это время никак спать из-за вас лечь не могли, потому что спим мы – в кухне, там нам на полу бабушка постелила матрас. Мы все спать хотели, но пришлось сидеть и ждать вашего ухода! Так что я повторяю вопрос – отчего же вы, дядя Ришат, ни разу не позвали мою маму к себе в гости?

Девчонка бесстрашно выступила вперед, и дядя Ришат попятился.

– Ты невоспитанная и дерзкая девчонка, мне очень стыдно за тебя! —прошипела на Альку побелевшая от переживаний, мать.

В гостях у дяди

Гуля, Асия, Анжелка и Алька впервые за несколько дней, проведенных в деревне, наконец, наелись и теперь довольные улеглись кто на диван, кто в кресло в зале перед телевизором, в ожидании очередной серии мексиканского сериала.

Им любезно улыбнулась жена дяди Ришата, очень красивая и хорошо одетая тетя Сабина.

– Так, девочки, угощайтесь, я для вас сливы помыла, – поставила она на низенький журнальный столик тарелку с фруктами.

– А мандарины? Ты почему не положила в тарелку мандарины? – появился в дверях ставший вдруг добрым и улыбчивым, дядя Ришат.

– Забыла! – нацепила на лицо приторную улыбку Сабина.

Женщина направилась в кухню и там накинулась на вошедшего за нею мужа, шипеть.

– Какие тебе еще мандарины! – принялась корить вполголоса мужа Сабина.

Красивое лицо женщины исказилось в гримасе.

– Притащил к нам всю свою нищую родню! Мало того что они мне весь палас своими грязными пятками истоптали, так еще и съели все, что я приготовила нам с тобой завтра на обед! Я что теперь, должна у плиты как приклеенная стоять, чтобы эту свору кормить?! О чем ты вообще думал, когда привёл их в мой дом?!

Ришат такой реакции от собственной жены не ожидал. Он отшатнулся и улыбка тут-же исчезла с простоватого его лица.

– Так они сейчас в баню сходят и не будут ничего тебе тут топтать, —растерянно произнес он, глядя на жену во все глаза. – Баня пока еще не истопилась.

– Нет! – обернулась к Ришату злющая жена. – Пусть уходят прямо сейчас! Я не могу смотреть на то, как они там уселись на моих новых диванчиках и сидят! Они же к матери твоей приехали? Вот пусть туда и идут!

У двери в кухню, вцепившись обеими руками в тарелку со сливами, стояла бледная, напуганная от случайно подслушанного разговора между братом и золовкой, Гуля.

– Вот, – протянула она тарелку Сабине. – Мы уже поели, спасибо.

Женщина схватила тарелку и отвернулась от Гули.

– Спасибо за чай. И за то, что нас в гости позвали. Хорошо тут у вас. Красиво. А мы, пожалуй, пойдем, – кое-как выдавила из себя ненужные слова Гуля. Женщина изо всех сил старалась как-то спасти ситуацию.

– Дочки, вставайте, погостили и хватит, – прибежала к детям Гуля. – Вставайте, вставайте, – торопила она девочек.

– Но я не хочу, – заныли все трое.

– Я тоже уже ничего не хочу, но… Надо, – развела руками, еле сдерживающая слезы Гуля.

Насима

– Чего пришли? – недовольно встретила у ворот своего дома Гулю с детьми старуха-Насима. – Что ты там такого плохого братьям своим наговорила? Чего неймётся тебе, вредная девка?

Старая женщина с неодобрением глядела на дочь.

– Не нравится вам на полу в моем доме спать? Фыркаете, что деликатесами вас не кормлю? А я что, по-вашему, на свою мизерную пенсию могу что-то кроме макарон и сахара, в магазине купить? Вы должны были со своими продуктами приезжать! И кровать у меня только одна! Я на полу спать не могу, у меня кости больные, а вы все молодые, здоровые! Ай, да что с вами спорить? Вместо того чтобы молча с картошкой помочь, вы взялись скандалы в моей семье устраивать! До вашего появления мы и с невестками, и с сыновьями обоими дружно жили! Не пущу я вас в дом, ночуйте у Ришата!

Бабуля повернулась и пошла от дома прочь, а Гуля приоткрыла калитку и убедилась в том, что на двери маминого дома висит замок.

Гуля постояла у ворот отчего дома и попыталась приободрить дочек, улыбаясь сквозь слёзы:

– А пойдемте в гости к другому вашему дяде, девчата!

Дядя Рифат

Дядя Рифат, второй Гулин брат, жил на краю деревни.

Дом у него был не такой большой и новый, как у старшего брата Ришата, зато все в этом доме было. И новая полированная «стенка»-шкаф, битком набитая посудой из хрусталя. И большой цветной телевизор. И на каждой стене висел хороший турецкий ковёр.

Из кухни, бросив всё, выбежала жена Рифата, тетя Сания.

Женщина она была очень ухоженная, а также ласковая и приятная на вид. Разговаривала всегда учтиво и вежливо, недаром из интеллигентной семьи ведь была.

Приехала она в эту деревню бухгалтером в сельсовет работать, да так и осталась тут. Замуж за Гулиного брата вышла.

С улыбкой на губах Сания пригласила всех на чай и почти сразу же задала Гуле свой вопрос «в лоб».

– Как хорошо что ты пришла, Гулечка! Мне с тобой давно хочется поговорить. Слышала я, что вы с моей дорогой свекровью не в ладах?

Нехорошо обижать мою кайнаным, ярамый! Гуля, немедленно пойди и разыщи кайнам! О себе не думаешь, так о детях подумай! Не ночевать ведь вам всем теперь на улице, раз приехали! Я бы вас с радостью к себе позвала, да у нас малыш болеет, не могу! Места у нас в доме, сама видишь, мало, а дети у тебя шумные, дочка моя капризничать начнет!

Гуля отвела глаза и промолчала, а тетя Сания принялась дальше гнуть своё, под чаёк, да под улыбочку:

– Не ругайся с мамой, Гуля, будь мягче, уступай. Ты у своей матери единственная дочь, Гулечка, вам надо дружить. Мы тут со старшей невесткой Сабиной поговорили и решили так: мама Насима в последнее время стала как будто бы не в себе, с давлением у нее не очень. Надо бы ее по врачам поводить. А у нас в деревне какие могут быть врачи? Поэтому мы все решили так: случись что, досматривать бабушку будешь ты.

Невестка ведь – не родная кровь, дочь – лучше! Тем более у тебя целых три помощницы выросло. Так что следи за здоровьем матушки, Гуля, следи! Ты в посёлок свой ее к себе увези! Пусть поживёт там у тебя, пусть обследуется!

Гуля сразу же всё для себя поняла. Встала из-за стола и повернулась к двери.

– Спасибо, невестка за чай. Пойдем мы.

– Конечно идите, Гулечка! И нечего на маму по пустякам огорчаться. Подойди к ней, поговори. Свекровь моя – женщина очень хорошая, все понимает! Помиритесь скорее, не ругайтесь!

Гуля вывела всех троих своих дочерей и обернулась к двери: невестка Сания по-доброму ей улыбалась своими белыми ровными зубками.

– Ну, пока! – проводила гостей до ворот Сания.

Дети

– Тетя Сания – такая хорошая! Она моя самая любимая тетя! – пробормотала младшенькая Асия. – Мама, смотри, сколько она мне конфет дала!

– И мне она тоже очень нравится, – вслух согласилась с мнением сестры Анжелка, разворачивая шоколадный батончик «Буревестника».

Одна только вечно недовольная злючка-Альфия, старшая Гулина дочь, вырвала из рук сестер кулёчек конфет и высыпала его весь у ворот «доброй тети».

– Не нужны нам ее конфеты! – заявила девочка. – И тетя такая нам больше не нужна! Жалко ей стало нас к себе ночевать позвать! И бабушка нам тоже больше не нужна! Я к бабушке ни за что не пойду! И мама, только попробуй привезти ее к нам домой!

Алька повернулась и побежала от дядиного дома прочь.

– Альфиюшка! – крикнула вслед дочери Гуля. – Постой!

Слезы

– Прямо сегодня мы домой уехать не сможем. И завтра – тоже, – оправдывалась перед детьми Гуля. – «Метеор», или «Заря» будут только послезавтра. Но вы не волнуйтесь доченьки, всё хорошо! Сейчас мы к моей давней подруге в гости пойдем.

– Мне уже надоело, мама, по гостям весь вечер ходить! У меня ноги устали! Я полежать немного хочу! – пожаловалась громко Алька и мать снова попыталась схватить дочку за руку, чтобы успокоить.

– Нельзя быть такой нервной и вспыльчивой. Да, тетя Сания, как и бабушка, наговорили нам много чего. Да, слушать всё это – очень обидно. Но мы будем выше всего этого. Мы улыбнемся в ответ и уйдем. Не надо уподобляться им, не надо психовать и ругаться. Послезавтра мы уедем домой и больше ни на какую «картошку» не приедем! – пообещала детям Гуля. На глазах женщины появились слезы.

– Я не знала, что вот так всё повернётся… Я думала, у меня есть родственники. Теперь вижу, что я правильно сделала, когда уехала от этой деревни подальше.

Алька поглядела волчонком на мать и губы ее дрогнули.

– И ты меня мама, прости. Мне просто не нравится, что они все тут так с тобой обращаются.

Подруга

Ночевать Гуля с детьми попросилась к давней подруге Амине. Дружили женщины всю жизнь, можно сказать, с самого детства.

– Братьев своих я вырастила и на ноги подняла сама, – жаловалась под свет свечи подруге Гуля, когда дети уже уснули, лёжа на матрасе, расстеленном на полу.

– Мать моя всегда говорила, что сначала я братьям помогу, а потом уже помогать будут они мне.

– И ты поверила, – кивнула головой Амина. – У нас в семье точно также. Мама с папой больше мою младшую сестру любят, всем ей помогают, пенсии свои ей отдают. А с меня только жилы тянут, трусы последние готовы стянуть.

Гуля покачала головой.

– Много лет меня не было в этой деревне. Гляжу, все с тех пор изменилось. Мать с невестками якобы дружит, всей родней они тут друг за друга стоят горой. А я одна – как отрезанный ломоть, сама по себе по жизни болтаюсь. Ноги моей больше тут не будет. Дочек со школы отпросила, ради этой картошки, как дура! Каждый раз сама себе говорю, что ни за что больше не послушаю свою мать, но все-равно потом к ней еду, иду, бегу, мчусь, помогаю.

Амина кивнула участливо головой.

– Правильно. Так и надо! Не могу смотреть как они с тобой обращаются! Раньше в огороде вашем картошку собирала сама Насима. Братья твои картошку эту копали. Потом вся картошка эта продавалась. А Ришат с Рифатом вдруг покупали своим женам обновки. Покупали хорошую дорогую мебель в дом. А в прошлом году брат твой, Ришат, новую машину купил. И Рифат мотоцикл из города пригнал. А ты все ходишь в одном и том же платье, в котором отсюда уехала. Как же так?

Амина наблюдала за тем, как меняется выражение лица у подруги после таких слов.

– А вот невестки твои ни разу в поле этом не появлялись! Конечно, они же – местная интеллигенция! Не пристало барам в грязи огородной копаться! А в последнее время мать твоя, Гуля, стала часто болеть. Вот и придумала хитрая Насима, где ей работничков бесплатных вроде тебя, да с твоими дочерями, достать! А ты глупая и прилетела на ее просьбу! Прости, но ты – дура, сама виновата! Вся деревня над тобой потешается!

Дождь

А наутро был дождь.

Мелкий, моросящий, противный. Не проливной, ходить по улице можно, да только от пасмурной погоды никакого настроения не было.

Гуля засела дома у Амины, вместе с подругой принялась неспешно перебирать на зиму репчатый лук.

– Давай мы с тобой по грибы в лес сходим, – предложила Гуле Амина, но тут идиллию нарушил громкий стук в дверь. И в домик Амины ввалился недовольный Гулин брат, Рифат.

– Гулька, мы тебя по всей деревне уже обыскались, а ты тут спряталась! Чего сидишь, одевайся, в поле картошку собирать поедем! И девок своих позови!

Гуля грустно посмотрела на брата.

– Не поедем мы больше ни на какую картошку, – пожала она равнодушно плечами. – И детей моих эксплуатировать я вам больше не дам!

– Эксплуатировать? – вытаращил глаза от удивления братец Рифат. – Ты что такое болтаешь? Я смотрю, ты как отдельно от нас в посёлке своем пожила, так совсем наглой стала, от рук отбилась!

– А ты не кричи в моем доме! – мигом встала защищать подругу хозяйка дома, Амина. – Не командуй мне тут! Какая может быть «картошка», когда на улице дождь? Девчонки же простудятся! Ты жену свою лучше на поле вёдра таскать отправь! Что молчишь, глазами вращаешь?

– Ты вообще в дела чужие не лезь! – отбрил женщину мужчина.

Он прямо в грязных сапогах подошел к Гуле и попытался схватить ее за руку.

– Я никому ничего не должна! – ответила брату Гуля и увернулась.

– Ах не должна? Я запомню твои слова, «сестра»! – пригрозил, стоя в дверях Рифат. – У нас с братом дома больше не появляйся! И у матери в доме, значит, тебе больше вам всем, делать нечего. Лентяи! – сплюнул желчью мужчина. – Работать не хотите, потому и ходите вечно как нищие!

Он со злостью пнул Асину туфельку, которая попалась ему под ноги. Туфелька подлетела и упала неподалёку от него на пол.

– И это, – медленно поднял голову Рифат, – Нормальную обувь своим детям купи! А то ходите как распоследние оборванки, перед людьми за вас стыдно!

…До пристани Гуля с детьми снова собралась идти пешком, однако Амина побегала по деревне, чтобы найти «попутный транспорт».

Не дело ведь детям по грязи десяток километров до пристани идти.

Когда к дому подруги подъехал новенький «Уазик», Гуля не заподозрила ничего такого. Но когда из машины выпрыгнул ее давний, «несбывшийся жених» Эмиль, женщине стало очень неловко.

– Ты, Гуля, вперёд садись, а девчонок я сзади сейчас всех рассажу, – кивнул головой мужчина.

Всю дорогу до пристани Гуля чувствовала на себе тайные взгляды Эмиля и сердце ее замирало от тревоги и неясного, непонятного чувства.

– Чего так, на «метеоре» собрались домой ехать? – нарушил неловкую тишину мужчина. Он оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Гулю. – Попросила бы, я до самого посёлка бы вас на своей машине увёз.

– Да что вы, не нужно, – пробормотала смущенно Гуля.

Мужчина словно разозлился. Отвернулся к окну возмущенный.

– Приехать хочу на днях в ваш посёлок. По делам. Вот только, негде мне там будет остановиться, – произнес он.

– Так вы к нам приходите! – подала голос с заднего сиденья Алька. – У нас всегда все деревенские гости дома останавливаются. А вы нас уже во второй раз подвозите, значит, человек вы неплохой.

– Альфия! – попыталась упрекнуть за излишнюю болтливость дочку Гуля.

– Действительно, вы можете и к нам зайти, – не глядя на водителя, предложила Гуля.

– Спасибо за приглашение, я обязательно к вам приду.

Часть

II

Дом встретил Гулю холодом и мрачностью.

На столе гора грязной посуды. Вилки, тарелки, с присохшей едой. Куча бутылок в мусорном ведре. И вечно орущий телевизор, который не умолкает в доме ни на минуту, потому что мужу не нравится тишина.

– Давайте быстро всё уберем, – предложила детям Гуля, – А потом чайник поставим и чаю попьем.

– Надоело, – опустились руки у Альки. – Мы же перед отъездом все тут прибрали. Папа у нас – такой свин! Скорее бы вырасти и уехать от всех вас!

Вспыльчивая девочка негодовала. Она уже выросла и все понимала.

– Обязательно уедешь, – попыталась приободрить дочку Гуля. – Ты иди, я сама все тут приберу.

Гуля села устало на стул.

«Такой жизни своим дочерям я не желаю», – поняла вдруг она.

Женщина вспомнила богатые дома своих братьев в деревне и пригорюнилась.

Легко быть надменным и гордым, когда всё у тебя в доме есть, а дети твои не просят фруктов и красивой одежды и ты не знаешь, на какие деньги всё это купить.

Вот и Гуля, до последнего цеплялась за маму и родственников. Оставаться в стороне и без поддержки ей было страшно. «А вдруг я заболею или слягу, что станется тогда с моими детьми?» – беспокоилась женщина.

Но раз уж родственники отвернулись, то остается только рассчитывать на себя одну.

Муж? А что муж? А он все никак не нагуляется. Да и плевать на него.

Нельзя опускать руки. Нельзя опускаться в пучину стресса. Надо работать, нужно поднимать всех троих дочерей на ноги.

Женщина обыскала все шкафчики и даже заглянула в сломанный холодильник. Ничего нет. Ни одной макаронины, только валяются то тут, то там, неубранные пустые пакетики и кульки от продуктов.

Хоть картошки тогда сварить. Вспомнив о картошке, Гуля снова сильно расстроилась.

– Проживем как-нибудь, – утешила себя мыслью она.

Муж

В чистом, но бедном доме Гули, наконец, перегорел и ненавистный телевизор. И тогда вечно лежащий на диване муж наконец соскочил и исчез в неизвестном направлении, а Гуля осталась успокаивать младших дочерей.

– Не нужен нам никакой телевизор. А вместо «спокойной ночи, малыши!» я буду перед сном вам сказки лучше рассказывать.

– Отлично! Скоро в доме вообще только голые стены останутся, а ты все-равно будешь продолжать успокаивать их и нашего папку терпеть! —вклинилась в разговор старшенькая.

– Алька, – вздохнула Гуля. – О чем ты говоришь? Он же твой отец!

– Нет, он мне не отец! – несогласно мотнула головой девочка. – Вот у моих одноклассниц – у них – отцы!

– Начинается, – поджала губы Гуля.

– А что, я неправду говорю? – восстала дочь. – У Насти папа недавно из-за границы ей такие классные пальто, сапоги и сумку привез! Янку отец в школу на машине всегда привозит. У Альбинки папа путевки с работы вон получил, на море всей семьей едут. А наш папа что? На диване он для чего все время лежит? Зачем он нам нужен, для чего? Выгони ты его! Пусть больше не появляется тут, пусть не приходит! Он только есть и спать сюда заявляется!

– Я много раз пробовала выгнать. Не уходит! – ответила Гуля.

– Значит, плохо просила, мама! Дверь закрой и не впускай! Пусть, где ходил, там и дальше ходит! – встала «в позу» Алька.

– Ты же не старая еще у нас. Ты красивая, мама. Тот дяденька, который нас в деревне два раза подвозил, с тебя глаз отвести не мог!

– Да что ты такое говоришь! – всплеснула руками Гуля. – Так нельзя же! Эмиль женат.

– Развелся! – тут-же ответила Алька.

– А ты что… Ты откуда узнала?

– Так не дура же я, все разузнала! Дядька этот, говорят, в тебя по молодости был влюблен! Он на тебе жениться хотел!

Гуля растерянно посмотрела на дочь. Какая же та стала наглая. Но Эмиль… Он что, действительно не женат больше? Вот это да, ну и новость.

Ушла

Переезду девчата были рады. Начальство пошло навстречу Гуле и по просьбе многодетной матери, выделило служебное помещение в аренду пожить. До развода и до тех пор, пока жизнь у женщины не наладится.

Уходила Гуля от мужа тайком. Пока тот находился в очередном своем загуле.

Собрала своих дочек, собрала в две сумки все что было можно унести из этого дома и ушла.

Квартирка была маленькой и расхристанной. В малюсенькой кухне – выбито окно. На честном слове держится дверной замок. Кажется – толкни посильней дверь и она откроется. Краска на полу облупилась и сам пол, точнее, крашенная фанера, которая была приколочена к дощатым половицам, местами вздулся.

Ветер гулял по двум небольшим комнаткам от окна к окну и до двери.

Но несмотря ни на что, Гуля была очень рада что ей теперь есть куда приткнуться. И больше не придется любоваться на вечно лежащего на диване «мужа».

«Муж»

А муж в покое ее и не думал оставлять. Мужчина разузнал, куда ушла жена и явился. Да не один, а с братом ее, приехавшим самолично аж из самой деревни.

– Гуля, открой! – услышала Гуля голос брата Ришата из-за запертой двери.

Дома Гуля находилась одна. Дочки были кто в школе, кто в саду.

Немного подумав, женщина все-же открыла дверь и поняла, что напрасно.

В квартиру ее, потеснив Ришата, прошел с невозмутимым видом муж, Энвер.

– Я же подала на развод! – разозлилась Гуля.

– А я не к тебе! Я – к своим детям! – нагло заявил Энвер и «припарковал» свою пятую точку на кровать, которую Гуле отдали сердобольные соседи по дому.

– Ты с ума сошла, от мужа с детьми уходить? – парировал надменным голосом брат Ришат. – Про тебя уже по всей нашей деревне нелестные слухи ходят!

– А мне плевать, что там говорят, в этой деревне! – сердито ответила Гуля. – Мне эти люди, осуждающие, ничем в жизни не помогли, поэтому плевать я хотела на их мнение! Послушай, Ришат! Очень тебя прошу! Не лезь! – попросила брата она.

– А ты – убирайся! – повернулась Гуля к мужу. Уже почти бывшему.

– Никуда я не уйду! – повысил на женщину голос Энвер.

Брат, Ришат, наглым образом уходить из квартиры сестры не собирался. Как и Энвер.

– Пока с мужем не помиритесь, никуда не уеду! – заявил твердо Ришат.

Мужчины засели в кухне и принялись бурно обсуждать темы касаемо политики, фильмов, а еще – сугубо мужские темы о рыбалке, охоте и прочем.

Гуля не знала, как справиться с ними, с двумя.

– Сестра, пожарь нам еще картошки! – попросил нетрезвым голосом Ришат и Гуля за голову схватилась: мужчины оставили без ужина ее дочерей!

«Придется уезжать и из этого поселка тоже!» – с горечью и слезами на глазах раздумывала женщина.

…Нахлынули невеселые воспоминания. Один раз она уже бросила свои дом и работу. И уехала с маленьким ребенком на руках и с непутевым мужем из родной деревни.

Уехала в никуда, подальше от наглой бессовестной родни. Тогда еще ее отец был жив, у того тоже характер был на редкость скверным. И влияние властных родителей в деревне, распространяющееся на нее, очень сильно потрепало тогда нервы Гуле, испортив все очарование ее молодости и материнства.

…А вечером начался в маленькой новой квартирке Гули настоящий бардак.

Старшая дочь плакала, доведенная критиканом-отцом до слез. Анжелка и Аська прятались в доме по углам.

– Яйца курицу не учат! – то и дело звучало из уст Энвера из кухни и слышалось бряканье бутылок.

– Курица – не птица, баба – не человек! – добавлял дядя Ришат.

У Гули в очередной раз опустились руки.

«Я не смогу этого больше выносить. Я не железная!» – слабо протестовала ее воля.

Гнев застилал глаза и от отчаяния Гуля выбежала из квартиры. Прибежала к соседям, задыхаясь и хватаясь за колени соседки, попросила дать ей в долг денег, пообещала обязательно вернуть. В качестве залога отдала все что, пока еще было: обручальное кольцо, золотые серьги всех троих дочек и бабушкину брошь.

А потом вернулась уже спокойная обратно в свою квартирку, собрала в кучку своих дочерей и принялась ждать, когда же муж и брат замолчат и уснут. На все разговоры Ришата и Энвера молча кивала головой: да, да. Всенепременно.

Всю ночь не спали, ждали и дождались. Бежали вчетвером на вокзал пешком, прятались от каждого шороха. И наконец, уехали из поселка в далекий северный городок.

В никуда.

Поезд унес их за тысячу километров. Городок маленький, еле сыщешь на карте. Зато у Гули жила тут знакомая, с которой вместе когда-то в училище поступали.

Гуля всеми силами пыталась цепляться за жизнь на новом месте. Ночами мыла посуду, драила чужие подъезды, торговала всякой ерундой на рынке, разносила газеты и даже за копейки в подпольном цеху шила какие-то рукавицы, халаты, трусы.

И все-же ей это удалось.

Вырваться из круговерти жизни с опостылевшим и нелюбимым мужем, сберечь нервную систему своих дочерей и забыть про родственников как про страшный сон.

Жизнь потихоньку налаживалась, но очень трудно было поначалу.

Гуля часто недоедала и делала вид перед детьми, что сыта, а сама ложилась спать и тихонько ревела в подушку, вспоминая о словах брата, Ришата, которые услышала в ту последнюю ночь, когда она совершила побег.