Текст книги "Новый Вавилон"

14

Стадион «Маракана», Рио-де-Жанейро

На поле вышли команды, и стадион взорвался воплем восторга. Многие зрители вскочили и начали размахивать флагами, приветствуя своих любимцев. Клео заметила, что в большинстве своем это были люди в возрасте, дородные, явно давно не занимавшиеся спортом. «Пожалуй, мама была права, Элиас действительно прыгнул выше головы, чтобы достать два билета на финал. Мы оба молоды, а наших ровесников на трибунах совсем мало…»

Клео заметила журналиста, который только что брал интервью у президента Немрода, он сидел несколькими рядами ниже и никак не реагировал на адский шум на трибунах. В профиль он напоминал орла, внимательно наблюдающего за происходящим. «Наверняка один из модных репортеров, имеющих право телепортироваться в любое место планеты, где камеры фиксируют важные события. Какая потрясающе интересная жизнь, он за день узнает о мире больше, чем мне удастся за всю жизнь!»

Элиас, охваченный коллективной эйфорией, разрушил волшебство момента, обняв ее за плечи. Он тоже размахивал флажком Бразилии и глуповато улыбался.

– Что может быть лучше атмосферы стадиона?!

Зрители скандировали фамилии игроков. Клео никого из них в лицо не знала и не участвовала в этом празднике жизни. Она попыталась снова найти глазами журналиста, но ей мешали вскочившие люди, аплодировавшие разминке двадцати двух футболистов.

– Помнишь, когда мы были маленькими, – сказал Элиас, – они попытались навязать нам Телеолимпийские игры? Повсюду проводили соревнования, чтобы привлечь как можно больше участников, но ничего хорошего не вышло. Пришлось вернуться к старой доброй схеме: мяч, две команды, поле и стадион.

– Где посмотреть матч может горстка привилегированных особ, – заметила Клео.

– И миллиарды телезрителей. Мечта объединяет мир. За какую команду ты болеешь?

Клео понятия не имела и не собиралась забивать голову такими глупостями, она смотрела на гигантские экраны, висевшие над трибуной напротив, выискивая лицо журналиста. Не дождавшись ответа, Элиас вдруг осмелел и положил руку на колено Клео, чуть ниже подола короткого платья.

Она вздрогнула и судорожным движением смяла в кулаке стаканчик из-под сока.

– Ты… хочешь что-нибудь еще?

Бедняга Элиас залился краской до самых ушей, рука у него задрожала.

– Нет. Спасибо, нет, ты такой заботливый…

Он забрал у нее стаканчик и бросил в отверстие для мусора у себя под ногами, туда же отправилась бутылка из-под кока-колы, и пустая тара прямым ходом проследовала на завод по переработке отходов где-то в далекой точке планеты. Элиас решил сменить тему, поняв, как мало Клео интересуется игрой.

– Не могу поверить, что когда-то весь мусор выбрасывали в баки, пакеты, коробки и проходили часы, а иногда дни, прежде чем являлся невезучий бедняга, чтобы собрать, утрамбовать и отправить все на свалку. Та еще работа! Сплошная антисанитария. Кажется, баки опорожняли раз или два в неделю. Можешь себе представить?

Клео по-прежнему смотрела на гигантские экраны, рука Элиаса застыла на ее голом колене, не осмеливаясь продвинуться выше, поскольку он сообразил, что монолог о помойке романтическому настрою не способствует, а игроки уже заняли свои позиции на поле в ожидании свистка арбитра.

– Угадай, почему почти все на стадионе болеют за Бразилию, – сказал Элиас.

О футболе Клео знала следующее: чемпионат мира проводится раз в четыре года, всегда на самых больших стадионах планеты, команды носят названия давно исчезнувших государств. И еще знала, что она сейчас станет свидетельницей великого спортивного события, ей завидуют десять миллиардов жителей Земли, половина которых мечтала бы занять ее место.

– Понятия не имею. – Клео посмотрела на него, вопросительно подняв брови.

– Сейчас объясню. У бразильцев всегда – то есть еще до телепортации – была отличная команда, а теперь в этой части мира побывали миллионы людей и она стала мегапопулярной. Бразилия – это солнце, пляж, самба, карнавал и смешение рас, а также место, где чаще всего занимаются любовью. – Элиас снова покраснел. – Говорю тебе как архитектор, большинство землян мечтают построить дом в Бразилии, это поднимает самооценку человека.

Пальцы Элиаса подползли к краю юбки Клео. «Он хорошо воспитан, умен, галантен, робок, но предприимчив, так почему же этот набор не возбуждает тебя, а, детка?» – спросила себя молодая женщина.

– Но им противостоят злобные немцы!

– Почему злобные? – удивилась Клео.

Элиас все же заслужил капельку внимания.

– Ну как же, подогреть страсти может только противостояние «плохих» с «хорошими». Раньше это не имело значения, люди поддерживали местные команды, а теперь у нас один народ, одна земля… Идеальный принцип для политики и прав людей, но спорт – другое дело. Если нельзя выбрать свою сторону, свой лагерь, незачем болеть, так что приходится придумывать «плохих» и «хороших». Почти все желают победы Бразилии и провала Германии – там холодно, море мелкое и скучное, люди только и делают, что работают. Кроме того, немецкий считался одним из самых некрасивых языков, а Германия очень долго была отмечена печатью нацизма. Но ты и сама знаешь, ты ведь историк, рассказываешь детям о мировых войнах, нацистах и всяком таком… Короче, Германию удобно не любить, болеют за нее разве что лузеры, ностальгирующие по большим автомобилям, которые некогда производили немцы.

Клео слушала вполуха и думала: «До чего же ты нудный, уж точно немец, а не бразилец!» Впрочем, ей были одинаково не близки и ordnung[11]11
  Порядок (нем.).


[Закрыть], и вечный карнавал. Если бы ей предложили выбрать, она бы предпочла простую сдержанность, свойственную жителям Северной Европы, например Исландии и Лапландии, или обитателям Маркизских и Галапагосских островов. Интересно, а у островитян были свои футбольные сборные?

Тут арбитр дал свисток, и трибуны немедленно взорвались радостным ревом. Публика аплодировала любому пасу бразильцев, кучка немецких болельщиков в блондинистых париках с банками пива в руках принималась бесноваться, как только их нападающий проникал на половину соперников. А когда он едва не забил гол, они завопили так, что Элиас испуганно стиснул колено Клео.

– Несколько лет назад, – пробормотал он ей на ухо, – немецкую команду заподозрили в жульничестве. Говорили, что их игроки используют микротелепортацию. Переносятся на один-два сантиметра незаметно для зрителей, что позволяет им перемещаться быстрее и прыгать чуть выше, а это строго запрещено. Доказательств, правда, не нашли.

Клео не было никакого дела до давних подозрений, каких бы футболистов в чем бы ни подозревали. На экране мелькнуло лицо журналиста и тут же снова исчезло.

Бразильцы прижали немцев к их воротам. Стадион скандировал: Vamos, vamos[12]12
  Давай, давай! (исп.)


[Закрыть], а Элиас вдруг клюнул Клео в щеку.

Она не оттолкнула его, хотя и не почувствовала ничего, кроме раздражения и отчужденности. «Ну почему я не могу наслаждаться игрой и радоваться поцелую? Могла бы усладить мать рассказом об удачном свидании, а то и заняться любовью на солнечном острове, как нормальный человек, а через двадцать лет обвенчаться в соборе Святого Петра в Риме. Что же я за урод такой! Мне плевать на этот счастливый мир, у нас с ним нет ничего общего…»

– Расслабься же, Клео! – С этими словами Элиас вскочил и заорал вместе со всеми: – Оле! Оле! – Потом повернулся к Клео: – Расслабься и получай удовольствие, мы же в Рио! Мир прекрасен, мир никогда еще не был так прекрасен! Солнце, небо, музыка, свобода и праздник.

«Он прав, – подумала Клео, – не мир, а сплошной праздник».

– Más rápido![13]13
  Поднажмите! (исп.)


[Закрыть] – не утихал стадион.

Клео рассказывала ученикам, что во времена первых телепортаций самым распространенным языком был английский, а потом, против всех ожиданий, главным стал испанский и за несколько лет задвинул английский, мандаринский, португальский и французский в ряд квазимертвых языков. Испанский был проще, на этом певучем языке говорили на солнечном юге, куда телепортировались девять из десяти землян. Испанский был языком праздника, и раз уж весь мир стал праздником, то на нем заговорили все.

Тем временем первыми шанс на гол получили немцы.

Бразильский защитник грубо сбил игрока у себя в штрафной. Пенальти!

– Árbitro vendido![14]14
  Арбитр продался! (исп.)


[Закрыть] – взревел стадион, обращаясь к арбитру.

– Все по сценарию! – крикнул Элиас и снова чмокнул ее в щеку. – Немцы забивают, бразильцы отыгрываются, забивают еще и выигрывают!

Центральный нападающий немцев подошел к одиннадцатиметровой отметке, стадион затаил дыхание. Драматургия матча была выстроена безупречно, и Клео встряхнулась, перестала выискивать на экране лицо журналиста и сконцентрировалась на игре и своем спутнике.

Ладно, она попытается полюбить Элиаса.

Клео наклонилась и приложилась губами к его щеке.

Нападающий не успел ударить по мячу, потому что случилось невообразимое.

15

Тетаману, архипелаг Туамоту, Полинезия

– Есть результат, Артем.

Майор повернулся к Бабу, оставив на время наблюдение за Ми-Ча, которая все еще пыталась поймать кота. Как только она зацепилась за крышу, полосатый разбойник перепрыгнул на ближайшую пальму. Капитан последовала за ним, а беглец вскарабкался на верхушку.

Ладно, подождем, время есть.

Из дома то и дело выглядывали эксперты, а Валерия костерила подчиненных, требуя сосредоточиться на пробах, вместо того чтобы глазеть на задницу этой девчонки.

– Что мы имеем?

Бабу ответил, не отрывая глаз от Ми-Ча:

– Список последних телепортаций на окрестные острова. У нас первая проблема, Арти. Чтобы устроить такую бойню, застрелить Руперта Вельта и его пса, требовалось тяжелое армейское вооружение весом больше пятидесяти килограммов. Как убийцы, даже если они телепортировались в тихоокеанский порт, сумели притащить его с собой? Получили разрешение от «Пангайи»? Не думаю, остался бы след…

– Значит, действовали – как ты сказал? – по старинке. Может, пересекли океан на судне с грузом оружия?

– Вряд ли. На это потребовались бы недели. Нет, они наверняка приземлились в одном из ближайших портов.

Майор взглянул на пальму. Ствол трясся так сильно, как будто пальма стала жертвой тайфуна, но кот намертво вцепился в шершавую кору.

– Ты сравнил данные «Пангайи» и Бюро? Кто-нибудь из наших клиентов телепортировался поблизости?

– Ни один. Ничего подозрительного, только обычные перемещения.

Бабу молчал, и Артем спросил:

– Что? В чем дело?

– Сравнение баз все-таки дало одно имя, но этот человек не имеет никакого отношения к преступному миру.

– Да не тяни уже.

– Журналист. Лилио де Кастро. Работает на «Индепендьенте Планет». Попал в картотеку Бюро за несколько материалов о первых статьях Конституции 2058 года. Я проверил, никакой он не террорист, более того, входит в президентский пул корреспондентов.

Майор насторожился.

– Странное совпадение. У немцев нашли «Право крови» Оссиана, а «Индепендьенте» – единственная газета, писавшая об этой книге.

– Да нет тут ничего странного, – покачал головой Бабу. – Де Кастро засранец и проныра, но уж точно не убийца.

– Поймала! – донесся сверху торжествующий вопль.

Сияющая и расцарапанная Ми-Ча держала на руках полосатого любителя высоты.

– Буду звать его Шпион. Бедняжка до ужаса напуган. Он жил в «Гибискусе» и сегодня утром осиротел. Хотите услышать хорошую новость, ребята? Несчастные хозяева этого зверя вмонтировали микрокамеру ему в глаз. Он точно все видел из укромного уголка, и убийцы об этом не знали. К счастью для тебя, малыш. – Ми-Ча погладила кота. – Сейчас доктор Валерия вытащит эту гадость, и тебе совсем не будет больно. Обещаю.

– Подведем итог, – сказал Артем. – Мы все еще не знаем, сколько было убийц, кто они, как добрались до атолла и зачем убили десятерых пенсионеров. Никто ни черта не видел – ни пес Рольф, ни охранник Юстус.

– Вся надежда на Шпиона, – добавила Ми-Ча, гладя кота, который растерянно таращился после того, как из его глаза осторожно и безболезненно удалили камеру. – Давайте посмотрим.

Они спроецировали изображение с планшета кореянки на белую стену бунгало. Валерия только что телепортировала тела жертв в морг Мариестада, и им никто не мешал. Артем и Бабу сели на кровать, Ми-Ча предпочла стоять.

Пушистый соглядатай действительно «вел съемку» с крыши и видел все, от пальм на пляже до маленькой площади между бунгало, и даже частично то, что происходило внутри – через двери и окна. Картинка была четкая и стабильная.

Сцена преступления разворачивалась перед глазами полицейских так же ясно, как если бы они сами прятались на крыше.

Они полагали, что увидят отряд коммандос, четверых или пятерых вооруженных киллеров в масках, но их ждал сюрприз. Киллер был один и не прятал лица. Блондин лет сорока в джинсе. Неторопливый и спокойный, как наладчик электронной аппаратуры. На поясе у него висел кинжал в ножнах, в руке он держал пистолет с глушителем. Именно этим оружием он методично, по очереди, убивал спящих пенсионеров. Киллер не запаниковал, поняв, что обитатели «Гибискуса» проснулись. Он обогнул дом, бесшумно вошел и зарезал мужчину в кровати, за спиной жены, стоявшей у раковины. Женщина обернулась, ей хватило бы секунды, чтобы нажать на кнопку телепортера и спастись, но убийца опередил ее. Он хладнокровно выстрелил ей в запястье, потом в грудь, а когда она попыталась бежать, выстрелил в затылок.

Его спокойствие и методичность ужасали. Кто этот хладнокровный преступник, не прячущий лица? Планшеты запустили поиск в планетарных базах данных распознавания лиц. В современном мире никто не остается анонимом, через несколько секунд они узнают личность чудовища.

Продолжение «фильма» оказалось душераздирающим.

Блондин вышел из «Гибискуса» и направился к дому Руперта и Минны Вельт, где достал из холщового рюкзака книгу и положил ее в ящик прикроватной тумбочки.

Оссиан. «Право крови».

С какой целью он устроил инсценировку? Хотел, чтобы дознаватели поверили, будто супруги Вельт ее читали, или это политическое послание? Если это террористический акт, почему здесь?

Базы данных ничем не порадовали. На распознавание лица обычно уходили секунды, но тут система все никак не могла выдать имя.

Ладно, с этим разберутся позже, сейчас надо досмотреть видео. Убийца открывал дверцы гардеробов и вытряхивал ящики комодов, он что-то искал и в конце концов вышел из «Плюмерии», держа в руках какой-то конверт, после чего снова направился к «Гибискусу», тщательно обыскал бунгало и в одном из ящиков нашел картонную папку, откуда достал два прямоугольника из плотной серебристой бумаги.

– Это что еще такое? – удивилась Ми-Ча.

– Не могу прочесть, – сказал Бабу. – Твой мохнатый друг должен был подойти ближе, а не сидеть на крыше.

Кореянка поцеловала Шпиона между ушей.

– Ну давай, показывай! – буркнул Артем.

Ми-Ча отдала кота Бабу – тот принял его с гримасой отвращения – и занялась планшетом.

– Будь я неладен… – прошептал сенегалец ошарашенно. – Это и есть тайное сокровище пенсионеров?

Убийца достал из конверта два билета на финальный матч чемпионата мира по футболу между командами Бразилии и Германии.

Майор Артем Акинис попытался соединить имевшиеся элементы.

Десять богатых немецких пенсионеров купили места на финал; убийца приплыл на судне и убил жителей атолла, чтобы украсть десять билетов; он намеренно положил на видное место книгу, которая считается манифестом террористов; перед тем как покинуть атолл, вырезал ножом на стволе одной из пальм слово питчипой.

– Когда матч? – спросил майор.

Ми-Ча сверилась с Универсальным Временем.

– Начался четверть часа назад.

– Вот же черт! – прорычал Артем. – Это теракт! Киллер собирается устроить бойню на «Маракане», и это покажут в прямом эфире. Я уверен, что его сообщники сейчас там.

16

Здание Всемирной Организации Перемещений, остров Манхэттен, Нью-Йорк

– Вы уверены, Акинис?

– Вам известно столько же, сколько мне, президент. Немецких пенсионеров убил не футбольный фанат, убийце требовалось попасть на стадион.

Майор устремил взгляд на отражение стеклянного дворца в воде Ист-Ривер. Сто лет назад здесь размещалась штаб-квартира ООН.

Президентская резиденция находилась на последнем, тридцать девятом этаже. Через знаменитый витраж Шагала[15]15
  Приемный зал здания Генеральной Ассамблеи ООН украшает огромное витражное панно «Окно мира» высотой около 3,5 м – подарок Марка Шагала.


[Закрыть] открывался потрясающий вид на Лонг-Айленд, где пустовали почти все здания.

Немрод погладил бороду, он думал. Президента считали мудрым человеком, всегда взвешивающим каждое свое слово, каждый поступок.

– Значит, он принес книгу Оссиана с собой? – спросил он наконец. – И специально оставил ее на видном месте в одном из домов, а потом нацарапал на коре слово «питчипой»?

– Так точно, президент.

Немрод опустил глаза на вход в здание. Двести национальных флагов, когда-то трепетавшие на флагштоках, исчезли, зато теперь резиденцию охраняла гигантская скульптура, огромный револьвер с завязанным в узел дулом – символ мира, где больше нет места насилию.

– Вы утверждаете, майор, что ни наши базы, ни камеры, ни банки лиц не смогли опознать киллера?

– Именно так. Настоящий призрак. Его лицо ни разу не попало ни на одну камеру.

– Кроме той, которую спрятали в глазу кота… – прошептал Немрод.

Он резко распрямился, словно показывая, что готов принять одно из судьбоносных решений, и в упор посмотрел на детектива.

– Я уверен, что это блеф, спектакль. Он хочет спровоцировать панику, но выбора у нас нет. Прикажите эвакуировать людей со стадиона, майор Акинис. Немедленно.

17

Стадион «Маракана», Рио-де-Жанейро

Игрок немецкой команды исчез прямо из штрафной площадки, когда готовился пробить пенальти.

Как и вратарь бразильцев.

И двадцать полевых игроков вместе с арбитрами.

На огромном поле одиноко замер мяч, трибуны стадиона стремительно пустели. Меньше чем за пять секунд исчезли сто двадцать тысяч зрителей.

Оглушительный шум сменился не менее оглушительной тишиной, контраст между абсолютным беззвучием и недавним ревом поражал.

Клео неотрывно смотрела на мяч, поставленный на одиннадцатиметровую отметку.

Почему она не телепортировалась?

Получив на свой телепортер тревожное предупреждение – НЕМЕДЛЕННАЯ ЭВАКУАЦИЯ, – она отчего-то не нажала на кнопку «Дом», чтобы вернуться в безопасность своего личного пространства, как поступили другие зрители.

Клео понятия не имела почему.

А вот заботливый Элиас мгновенно перенесся в свою квартиру на площади Пикадилли, даже не оглянувшись на нее. В фильмах-катастрофах герои обычно обнимают возлюбленных, чтобы сбежать вместе, а то и жертвуют собой ради подруг. Элиас же испарился, осталось лишь воспоминание о том, как рука его лежала на ее коленке. На какое-то мгновение Клео решила, что это она виновата, она ведь так желала, чтобы Элиас просто исчез, вот он и исчез – правда, с ним и весь остальной стадион.

«Не воображай так, дорогая! – усмехнулась про себя Клео. – Они просто сбежали. Таков уж современный мир. Вот мы в едином порыве ликуем, смеемся, танцуем, а в следующее мгновение каждый скрывается в индивидуальной норе, спасая свою шкуру».

Впрочем, какое все это имеет значение?

Клео не телепортировалась, потому что ждала чего-то… или кого-то? Того, кто не поддается стадному инстинкту, когда ему предлагают смеяться или бежать, а поступает по-своему…

– Впечатляет, да?

Клео резко обернулась.

– Кажется, мы остались вдвоем.

Журналист, тот самый, обладатель орлиного профиля. Теперь он сидел тремя рядами выше и смотрел на нее с ироничной улыбкой.

– Я мечтал остаться наедине с самой красивой болельщицей, и футбольный бог внял моей мольбе.

Клео улыбнулась – вообще-то ведь и она думала о чем-то подобном. Журналист спустился, и Клео заметила, что он невысокий, одного роста с ней.

– Оставаться здесь опасно, мадемуазель. Раз уж Всемирная Организация Перемещений приказала эвакуироваться, значит, есть серьезные причины.

Клео прижала палец к губам, призывая его к молчанию. Ей не хотелось, чтобы он разрушил волшебство момента. Она обвела взглядом поле, опустевшие трибуны, задержала взгляд на мяче.

– Значит, вы меня защитите. Кстати, почему вы остались?

Ему явно понравилась ее выдержка. Он сел рядом, на место Элиаса. Они смотрели на поле, словно ждали, что футболисты вернутся и игра продолжится – только для них двоих.

– Я журналист, я хочу понять, что тут происходит.

– И что происходит?

– Увы, похоже, ничего… Вроде бы.

Оба рассмеялись, он протянул руку:

– Лилио. Лилио де Кастро.

– Клео. Клео Луазель.

– Кажется, такой массовой эвакуации не случалось с Big One в 2057-м.

– Меня тогда еще не было на свете, – ответила Клео с улыбкой, она уже поняла, что де Кастро вряд ли намного старше нее.

– В 2057-м сейсмологи обнаружили, что разлом Сан-Андреас, на котором расположены Сан-Франциско, Лос-Анджелес и добрая половина Калифорнии, может не устоять и случится землетрясение, которого боялись двести лет. Калифорнийские города ухнули в недра земли за двадцать минут. Исчезли с карты. Случилась глобальная катастрофа, но никто не погиб. Ни один человек. Все получили тревожное оповещение, когда земля вздрогнула, и все телепортировались. Наверное, именно это событие окончательно убедило жителей планеты в необходимости телепортации человека. В следующем году была принята Всемирная Конституция.

Лилио говорил страстно, но Клео перебила его:

– Я видела вас… До начала матча, по телевизору.

Лилио кивнул, глядя на пустое поле.

– Да, я задал несколько вопросов президенту Немроду. Думаю, моя карьера после беседы с ним пойдет в гору. В последнее время все странным образом ускорилось.

«Он должен написать статью и сейчас смоется, оставив меня одну…» – подумала Клео.

Она машинально поправила прическу. Интуиция подсказывала, что этот явно амбициозный тип тоже не хочет расставаться.

– Что будем делать? – спросила она, кивнула на мяч и предложила: – Станьте в ворота, а я попробую забить.

Лилио рассмеялся.

– Куда желаете перенестись, Клео?

– Никакой телепортации, хочу просто пройтись.

Ей удалось заинтересовать де Кастро, и на этот раз не только внешностью.

– Вы странная.

– Вы тоже.

Клео не кривила душой. Этому человеку явно плевать на условности. А она самая заурядная женщина, старомодная, просто притворяется необычной, чтобы задержать этого Лилио еще на пару минут.

– Знаете фавелы?

– Это что-то съедобное?

Журналист захохотал. Клео нравился его громкий заразительный смех, в котором участвовало все лицо, даже черная бородка тряслась.

– Фавелы – это кварталы Рио. Старые кварталы. Фавела Мангейра[16]16
  Район трущоб в Рио-де-Жанейро, с центром на холме Мангейра.


[Закрыть] в двух шагах отсюда, за железнодорожной линией. Туда никто обычно не телепортируется, но на это стоит взглянуть. Зрелище поучительное и опасное, поэтому пообещайте телепортироваться, если там нас подстерегает что-то…

– Обещаю – если сделаете то же самое. Настроим кнопки «Дом» на одну и ту же точку? Венеция? Санкт-Петербург? Монмартр?

Лилио еще раз взглянул на словно вымерший стадион.

– Вперед, Клео! Вы правы, нам стоит пройтись. Давайте отправимся туда, где властвует мрак, таких мест еще много в этом мире. – Он протянул ей руку: – Доверьтесь мне.