Текст книги "Дерзость – не порок"

Глава 3

Глядя на кошку, Белла попыталась улыбнуться, но та сверкала глазами сквозь решетку, как будто не верила в ее искренность. Зашипела, когда Белла поправила сумку на плече. Фыркнула, когда она бросила другую сумку на пол.

– Хоть ты и породистая абиссинка шоколадного цвета, но ты просто всего лишь кошка, – пробормотала она. – В клетке, – добавила она ехидно.

Она стала крутить ключ в замке двери, стараясь не трясти переноску, а Минки жутко переполошилась.

Наконец ей удалось попасть ключом в замочную скважину, она начала его поворачивать, когда дверь неожиданно распахнулась и чуть было не вывихнула ей руку. Белла подалась назад. Прежде чем она смогла сориентироваться, ее лицо оказалось прижато к горячему мужскому телу.

Горячей мужской плоти Доминика.

Жар мужской плоти – обнаженного торса Доминика.

На мгновение все замерло. Он. Она. Время. Даже Минки. Это продолжалось недолго. Кошка снова зашипела, время ускорилось, и Белла была вынуждена опереться рукой на обнаженный торс Доминика, прежде чем ей удалось выпрямиться.

Только в этот миг Белла полностью осознала, что он наполовину раздет. Боже праведный, Доминик выглядел как дьявол, посланный для соблазнения всего женского рода. У нее задрожали коленки.

Широкие мускулистые плечи, мощный торс, такой накачанный, что женщина могла бы колоть на нем грецкие орехи, а еще упругие бедра в джинсах с низкой талией. Она вся вспыхнула. Фраза «Какого черта вы делаете в моем доме?» застряла у нее в горле, и она издала звук, как будто во рту у нее был клубок шерсти.

На верхней губе появилась испарина.

– Опля? – сказал он, пока она молчала.

Доминик казался невыносимо спокойным и невозмутимым. Это еще больше усугубляло ее неловкость и растерянность. Она зло улыбнулась. Даже в офисе общение с Домиником представлялось очень непростым делом, не говоря уж об общении за его пределами. Она уже решила, что в свой номер она Доминика никак не допустит.

Белла вздернула подбородок и старалась не смотреть на его торс.

– Могу я поинтересоваться, что вы делаете в моем номере? – спросила она.

– А… произошло небольшое недоразумение.

Отлично.

– Видимо, был зарезервирован только один номер, – добавил Доминик.

Она сбросила сумку на пол. Рядом поставила клетку с Минки и отряхнула пыль с рук.

– Тогда я пойду и переговорю с управляющим, чтобы организовал второй номер.

– Я уже пытался сделать это.

Она уже направилась к выходу, но его слова заставили ее обернуться. На душе защекотало от нехорошего предчувствия.

– И?..

– Апартаменты здесь зарезервированы на два с лишним месяца вперед. Во всем Ньюкасле на неделю вперед все занято. На этой неделе в городе проходят три мероприятия – литературный фестиваль, фестиваль искусств и фестиваль молодежной культуры, а еще какая-то конференция по популярной культуре. Свободные места есть только в палатках.

Он, должно быть, шутит. Она уставилась на него.

– Белла, не расстраивайтесь. Это же номер-пентхаус. Он огромный. Тут с лихвой хватит места для двоих.

Какая разница, сколько места?! Его не хватит, чтобы…

– Я понимаю, это не совсем удобно, но это бизнес, Белла. Вы либо преодолеваете трудности, либо выбываете.

Выбывать? Ни за что! Пусть Доминик не хочет работать с ней в команде, но так легко он от нее не отделается. Белла поджала губы, собираясь пихнуть сумку ногой.

– Вы говорите, здесь просторные апартаменты?

– Огромные.

– Сколько спален?

– Две.

«Не смотреть на торс», – твердила она себе.

– Значит, надо установить правила совместного проживания.

Он поднял руки:

– Как вам будет угодно.

Белла подхватила сумку и набросила себе на плечо, затем взяла клетку с кошкой. «Правило номер один: никаких голых мужчин!»

Доминик протянул руку, и она сразу напряглась, пока не сообразила, что он просто хочет ей помочь с сумкой. Затем он пошел в глубь номера.

Белла устремилась следом, потом резко замерла в оцепенении:

– Боже мой!

– Ага!

Она бесцеремонно бросила Минки на низкий столик и медленно обошла комнату. Видно было, что Доминик постарался, широко распахнув бархатные шторы, чтобы комнату заливал свет, но бордовый ковер, казалось, поглощал его и придавал комнате таинственное розовое мерцание.

– Что это? – Она даже не пыталась скрыть своего ужаса.

– Моя первая реакция такая же… жутковато.

Она усмехнулась:

– Я полагаю, это обычно называется любовное гнездышко.

Боже мой, это не здорово. Совсем не здорово.

Белла старалась казаться спокойной и невозмутимой. А кровь в это время бурлила в венах.

– Порадуемся, что на потолке еще не нарисованы херувимчики.

– Погодите, вы еще не видели ванную.

– Не может быть! – Она метнулась к нему. – Там амурчики?

– Адам и Ева резвятся в райском саду, фиговые листочки на нужных местах.

Отлично, просто класс! Она не хотела жить в одном номере с Домиником, а уж тем более в таком!

Белла взглянула на него: живот стянуло. Говорят, женщины падают к его ногам с удручающей регулярностью. Также говорят, что он выбирает их, занимается с ними любовью и бросает с головокружительной скоростью. Она не собиралась падать к чьим-то ногам, меньше всего к ногам Доминика, но… Ох уж этот номер!

У окна стоял диванчик на двух человек, покрытый розовым бархатом, такого же томного цвета, как и шторы. Перед телевизором разместился небольшой розовый диван, и она не могла представить, как там уместится один Доминик, не говоря уж о том, как там уместятся двое – то есть он и она.

В алькове гордо стоял маленький обеденный стол. Вокруг него четыре стула. Белле было непонятно, почему оформители не оставили там только два стула. Над столом висела по-идиотски разукрашенная люстра.

Мебель была изящна, грациозна и вызвала невероятное искушение. Казалось, номер затаился, чтобы в удобную минуту броситься и заставить Беллу отдаться своим бешеным желаниям, как только она немного утратит бдительность.

Минки замяукала, и Белла чуть не подпрыгнула от неожиданности. Она спешно сняла клетку с журнального столика и посмотрела, не остались ли на нем царапины. Доминик взглянул на кошку и поморщился, как будто увидел то, что ему не понравилось.

– У вас аллергия? – с тайной надеждой спросила она.

Может, он лучше будет жить в палатке, чем с котом в апартаментах.

– Нет. Черт. Но я не люблю кошек.

– Я тоже. Я больше люблю собак.

– Зачем тогда нам кошка в номере?

– Это не моя. – Белла сердито посмотрела на Доминика. – Меня попросили. – Она вздохнула. – Подруга. Попросила взять на неделю, может, две. Если вам это неприятно, то я перееду в Ньюкасл позднее.

Так она сможет убежать из этих жутких апартаментов. Это означает, что много времени будет уходить на дорогу, но это вдруг показалось гораздо привлекательней, чем проводить в номере больше времени, чем необходимо. С Домиником.

– Я вытерплю кошку неделю или что-то около того.

Отлично. Она снова осмотрелась и на этот раз скривилась:

– Я именно так представляю себе публичный дом.

– Никогда не был в публичном доме, поэтому не могу ничего сказать.

Конечно нет, ему никогда не нужно платить за секс. Белла напряглась и попыталась прогнать эту мысль.

– Я… Мой отец не мог зарезервировать эти апартаменты.

– Это не он. Только секретарша его секретарши могла зарезервировать такой номер.

Точно. Она на мгновение задумалась над этим. Это так называемое недоразумение, эти нелепые апартаменты, репутация Доминика…

– Вы, случаем, не знакомы с этой секретаршей секретарши? – непринужденно поинтересовалась она.

Он замер. Затем повернулся к ней, с прищуром посмотрел на нее. Скрестил руки на груди. При этом движении было видно, как играют мускулы.

– Хотите знать, спал ли я с секретаршей секретарши вашего отца?

– Интересуюсь, кому в этой цепочке это может показаться забавным.

Он поджал губы.

– Вы слушаете сплетни.

– Просто предупреждали, – парировала она. – У вас такая репутация, Доминик. Любая женщина, если только она не дура, должна помнить о ней. Мне говорили, что вы с легкостью разбиваете сердца. Для вас это просто игра.

Он открыл рот, но ничего не сказал.

– Я женщина. У меня есть сердце, и я вынуждена делить эти жуткие апартаменты с вами непонятно сколько. Поверьте, я буду прислушиваться к предупреждениям.

Он хлопнул себя по бокам:

– В общем, я обречен?

– Я не осуждаю вас. – Она немного отступила. – Но вы ведь убежденный холостяк, так ведь?

– Как никто.

– Брак для вас?..

– Ругательное слово.

– А я сентиментальная девушка со всеми вытекающими последствиями – замужество, дети и так далее. Я этого хочу.

Белла хотела рассмеяться, но взгляд ее упал на его торс, и смех застрял в горле. Доминик стоял, широко расставив ноги, отчего они казались длиннее и крепче. Покрой его джинсов не мог скрыть мощь его чресел. Белла нервно шевелила пальцами.

– Вы хотите сказать, что не заслужили такую репутацию?

– Я хочу сказать, что это не имеет значения.

Неужели? У нее, может, и нет опыта в отношениях с мужчинами, но в офисе отца она заметила, как Доминик скользил взглядом по ее ногам, когда думал, что она не смотрит на него. А еще она чувствовала глубину его взгляда, его жар, когда он смотрел на ее губы. У нее горело все тело. Ей было понятно, что это сулит беду. Она собиралась пресечь это в зародыше.

– То есть… чисто деловые отношения?

– Чисто деловые, – подтвердил он.

– Вы уважаете откровенность, Доминик?

– Да.

– Тогда я должна сказать вам, что, разгуливая полуголым, вы не производите очень деловое впечатление.

– Вас смущает, что я без рубашки?

Она не стала врать.

– Да.

Поджав губы, Доминик вышел из комнаты. Он вернулся, одетый в майку навыпуск.

Он обиделся?

– Спасибо, – пробормотала она.

Он ничего не ответил. Затем произнес:

– Я оставляю вам главную спальню.

– Это очень мило с вашей стороны.

– Возможно, вы будете думать иначе, когда увидите ее.

Это не обнадеживало.

– Это весь ваш багаж? – Он указал на сумки. – Или внизу еще остался?

– Это не мой, это кошкин багаж.

Вещи Беллы остались в багажнике автомобиля.

– Что?

Она ударила ногой по сумке.

– Тут у нас сухой корм, консервы, всякие вкусности. У нас есть даже кошачий шоколад.

Доминик уставился на нее, не зная, что сказать. Она не удивилась.

– Тут еще ее корзина, простынки, игрушки. Эта кошечка смотрит каждый день новый фильм. Каждый раз, когда я ухожу из дома, я должна ставить диск в режим повторного просмотра, чтобы ей не было скучно одной. Это настоящая избалованная примадонна кошек. Думаете, сможете выдержать такую?

– Да, – с трудом произнес он.

– Скажите, у нас тут есть DVD-плеер или я помчусь домой и принесу свой? – Что было бы и не так уж плохо. Свежий воздух…

– Здесь есть «дивиди»-плеер.

Доминик переступил с ноги на ногу и спрятал руки в карманы. Хоть он и накинул на себя майку, но Белла с раздражающей ясностью помнила контуры его торса и брюшного пресса, твердость и теплоту его кожи на ее щеке.

– А что произойдет, если она не получит фильм?

Она пожала плечами и взглянула на кошку.

– Она разнесет все апартаменты, вот что.

– И вы согласились присматривать за таким чудовищем?

Даже с таким недовольным выражением лица его губы казались интригующими и полными обещания.

– Мелани моя подружка, и никто больше не поможет ей.

– Мне это не нравится.

– Минки очень своенравна.

Он скривил губу:

– Минки?

– Не продолжайте. Это не моя кошка. Не я ее так назвала.

– Как бы вы ее назвали?

– Медуза, – проворчала она. – Каждый раз, когда она глядит на меня, я каменею.

Доминик рассмеялся, и вся его обольстительная золотистость и теплота, казалось, мимолетно коснулись Беллы. Сердце застучало в груди. Стало труднее дышать.

– Дайте мне ключи от машины, и я принесу ваш багаж.

Белла молча вытащила ключи из кармана и отдала ему. Ей казалось, что она не может говорить.

Когда он удалился, ей пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, прежде чем мозг начал снова работать. Спальня. Точно, надо проверить спальню.

Небольшой коридор вел к двум спальным комнатам, расположенным друг напротив друга, в конце коридора была ванная. Белла заглянула в правую комнату, и у нее отвисла челюсть. Апартаменты представляли собой свободную импровизацию на тему эпохи Регентства, но эта часть… Это было просто пошло.

Она ненавидела ярко-розовый цвет.

Она зашла в ванную.

– Ох!

Белла вернулась в спальню. Это был самый жуткий кошмар.

– Черт, Белла. Сколько же у вас сумок? – Доминик с трудом втиснулся в номер и побросал багаж на пол гостиной.

– Мы же будем в Ньюкасле два месяца, помните? – Она показала рукой в сторону своей спальни. – Это… это… Я… – Она не могла подобрать слова.

– Да, я знаю. И я не намерен меняться.

– Это, я так понимаю, кровать? – Белла указала на круглое изощренное сооружение посреди комнаты, на которое были навалены горы ярко-розовых подушек, окруженное сеткой от комаров нежного розового цвета.

– Полагаю.

Она зашла в комнату Доминика. Пустота поразила ее. Минимальная меблировка. Она осмотрела свою комнату, потом снова его. Черт-те что. Одна – загроможденная, вычурная и безвкусная, другая – холодная, казенная и утилитарная. Доминик ничего там от себя не добавил для уюта. Белла прищурилась. Эта комната ничего не говорила о личности человека, живущего в ней.

– Белла?

Она встрепенулась и показала на его спальню:

– Эта не лучше.

– Точно?

– Она ужасная.

– Хуже вашей?

– Такая же плохая. Почему вы никак не оживите ее?

– Например?

– Ну, я не знаю. Какое-нибудь пестренькое одеяло или что-то в этом роде. Фотографии какие-нибудь… Да что угодно.

– Мы тут пробудем только два месяца.

Только два месяца? Ей это уже казалось вечностью.

– Я люблю, когда все опрятно, – заметил Доминик.

– Здесь не опрятно, – выпалила она. – Здесь пусто.

Белла попыталась понять выражение его глаз. Не могло же ему на полном серьезе нравиться в этой комнате. Она понимала его мужское неприятие ярко-розового, но…

Но она узнала эту пустоту. Такая пустота была в душе у них с отцом, когда умерла мама.

Глава 4

Теперь давайте обсудим правила общежития.

Белла отстранилась, когда Доминик приблизился к ней. Он подошел, чтобы еще раз поразиться ужасному виду ее спальни, его рука почти касалась ее. Это нервировало.

Белла не желала нервничать.

– Правила общежития?

Она уже почти дошла до конца коридора. Она обернулась и обнаружила, что Доминик не сдвинулся с места. Он удивленно приподнял брови. Белла нервно сглотнула. Ей придется научиться жить и работать с этим мужчиной. Чем быстрее она научится, тем скорее сможет сконцентрироваться на важных вещах – таких как воплощение в жизнь планов по созданию ресторана, о котором мечтал отец, что позволит ему гордиться ей.

– Правила общежития, – повторила она как можно более твердо. – На работе вы начальник, Доминик, но здесь, – она стукнула по стене, – здесь мы равны. Сначала, может, выпьем кофе?

Она направилась в гостиную.

– И я должна выпустить Минки из клетки.

Белла надеялась, что со временем кошка привыкнет к новой обстановке и будет спокойной. Она остановилась и осмотрелась по сторонам. Где же кухня?

Как будто прочитав ее мысли, Доминик указал на неприметную дверь, расположенную рядом с обеденным уголком. Ей пришлось внимательно присмотреться, прежде чем она заметила ее.

Хорошо. Белла направилась на кухню, которая оказалась небольшой, но удобной.

На столе стояла новая кофеварка, сверкающая красным хромированным покрытием. Белла провела по ней пальцем, затем открыла шкафчик наверху и вытащила оттуда пакет кофе.

Доминик удивился:

– Откуда вы знали, что там кофе?

– Эти апартаменты ведь организовывал мой папа, правильно? Или, по крайней мере, секретарша его секретарши. Но он проинструктировал ее. Над кофеваркой расположен шкафчик для посуды. Зерна всегда там. – Белла указала на шкафчик за его спиной. – А тут должно быть много бутылок красного вина. Хорошего красного вина, – добавила она.

Доминик открыл шкаф и взял бутылку:

– Это хорошее вино.

– Это из его личного погребка. В холодильнике должна быть коробка дорогого шоколада, хотя я все время прошу не класть ее туда, рядом с моим любимым сортом шоколадного порошка.

Он открыл холодильник.

– Все точно так.

Белла пожала плечами и повернулась к кофеварке.

– Он знает все мои слабости.

– И следит, чтобы все ваши желания исполнялись.

Доминик произнес эти слова как бы между прочим, но Белла уловила стальную нотку, презрение. Она точно знала, что он думает – что она избалованная и своенравная, что она использует отца.

Белла избалованная… Сердце заколотилось у нее в груди. За всю свою щедрость отец получил в ответ лишь разочарование и боль. Она повернулась к Доминику:

– Да, мой отец чрезмерно щедр, но вы не будете отрицать, что тоже пользуетесь его щедростью.

Он моргнул и помрачнел, как будто не мог понять, о чем она.

– Я знаю. Я кое-что узнала про вас, Доминик Райт.

Белла готова была поклясться, что на мгновение он напрягся, а затем ухмыльнулся той самой усмешкой, которая превращала его из мужчины с ледяным сердцем в золотого дьявола. Он присел рядом с ней:

– И что же вам удалось узнать?

– Я выяснила, что он взял вас на работу, когда вы еще учились в университете. Он рисковал.

– Риск оправдался.

– И что до этой недели вы работали в департаменте приобретений и слияний. – По всем данным, работа его была блестящей. Она с вызовом посмотрела ему в глаза. – Но следует отметить, что приобретения и слияния – это не та сфера, которая делает из вас идеального руководителя проекта создания отеля «Ньюкасл Малдини». Мой отец снова рискует, ставя на вас.

Он выпрямился.

– Вы хотите сказать, что сомневаетесь в моих способностях должным образом выполнять свои обязанности?

Должным образом? Ха! Она перемалывала зерна кофе, и шум машины позволял ей хранить молчание.

– Белла? – В его голосе слышались твердые нотки.

– Я хочу сказать, что не на сто процентов уверена.

Она приготовила кофе. Свой она пила без сахара и молока.

– Молоко? Сахар? – Когда Доминик отрицательно покачал головой, она пододвинула чашку к нему. – И я хочу, чтобы вы не просто должным образом выполняли свои обязанности. Успех отеля очень важен для меня.

– Почему?

– Я уже говорила вам. Это мечта моих родителей.

Его глаза сузились.

– Я думаю, не только поэтому.

Белла вдруг почувствовала себя как на собеседовании при приеме на работу. У нее расшалились нервы. Если она что-то ненавидела всей душой, так это собеседования. Она не имела ни малейшего желания делиться с Домиником реальными причинами. Она хотела дать отцу повод гордиться ею. Она хотела сохранить дистанцию. Приличную дистанцию. Они могут физически находиться в одном пространстве, но совсем не обязательно раскрывать свою душу.

Тем не менее нужно было что-то ответить. Ведь он ее начальник.

– А зачем вы вызвались руководить этим проектом? – задала она встречный вопрос. – Зачем такие перемены?

– Новые задачи.

Она поняла, что он недоговаривает. У них с Домиником мало общего, но оба не любят раскрывать свои карты. И надо признать, у него очень эффектный торс. Она прогнала эту мысль.

– Как и я.

Он с усмешкой посмотрел на нее:

– Точно. – Белла ожидала новых подколок с его стороны, но он просто пожал плечами. – Кошка весь день будет сидеть у вас в клетке?

Она вздохнула, взяла чашку с кофе и направилась в гостиную. Поставив чашку на журнальный столик, она наклонилась над клеткой.

– Привет, Минки, – сказала она как можно более дружелюбным тоном. – Ты же будешь хорошей девочкой? Мы с тобой не будем спешить, хорошо? Я открою дверцу, а ты сможешь выйти, когда захочешь осмотреться в новом доме. Потом я тебе приготовлю ужин. Устраивает?

– Слишком много церемоний для четвероногого создания, – пробурчал Доминик.

– Не обращай внимания на противного дядьку, – просюсюкала Белла тем же мелодичным, как ей казалось, убаюкивающим голосом.

Минки сверкнула на нее своими желто-зелеными глазами. Дернула хвостом. Боже, кого Белла хочет перехитрить? Кошка ненавидит ее.

Белла посмотрела на Доминика:

– Я не уверена, как она себя поведет. Она… м-м-м… не очень довольна.

– Это всего лишь кошка, – отмахнулся он. – Сколько весит? Пару кило в лучшем случае? Она не сможет причинить много вреда.

Она показала на него пальцем.

– Запомним эту фразу.

Доминик усмехнулся, и что-то отозвалось у нее в груди.

Минки вылетела из клетки, как чертик из табакерки, накачанный стероидами, и вцепилась в штанину Доминика. Он подошел поближе к клетке, чтобы насладиться зрелищем, но такого отношения не заслуживал.

– Минки! – Белла вскочила.

Завывая, кошка отпустила штанину и принялась скакать по дивану, журнальному столику и стульям, прежде чем спряталась под тумбочкой для телевизора, сверкая глазами и зловеще изгибая хвост.

Белла вооружилась подушкой, прежде чем обернулась к Доминику.

– Она вас поранила? – Ее взгляд упал на его ногу. Пять маленьких красных точек проступили на его джинсах – три на левом бедре и две на правом. – Ой, извините ради бога!

Доминику пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сдержаться. Чертова бешеная кошка!

– Пустяки, – ответил он.

Белла посмотрела на Доминика, потом на кошку, на диван и, наконец, на ковер. Прижимая подушку к груди, она осторожно опустилась на пол, не спуская глаз с демонического создания в облике кошки. Доминик на нее не сердился. Тем не менее было очевидно, что она скорее окажется с кошкой на полу, чем с ним на диване.

На душе у Доминика было мрачно. Уверенность Беллы, что он спал с особой, зарезервировавшей и обставившей эти апартаменты, ее очевидное подозрение, что он пытается соблазнить всех женщин на своем пути, ранили его. Белла смотрела на него так, что он чувствовал себя волком из сказки про Красную Шапочку. Доминик прилег на диван, вытянул ноги и попытался прогнать с лица хмурое выражение. Она, в самом деле, думает, что он набросится на нее, как только она утратит бдительность? Он делает это гораздо более элегантно и красиво.

Кроме того, у Доминика не было намерений соблазнять Беллу, как ни заманчива могла показаться эта идея. Ему не нужны осложнения.

Белла наблюдала за ним, попивая кофе.

– Нам следует установить правила внутреннего распорядка.

– Следует?

– Обязательно следует.

Он подложил под спину подушку.

– Например?

– Например, кроме кошек, каких домашних животных вы не переносите?

– Вы же не собираетесь просить меня ухаживать за этой чертовой кошкой? – Он вытащил из-под спины подушку и бросил ее на пол.

– Нет.

Белла снова мельком взглянула на его бедра. Доминик хотел отплатить ей за всю душевную боль, что она причинила Марко.

– А вы? Каких животных не переносите? – спросил он.

– По утрам я ненавижу жизнерадостные разговоры. Я предпочла бы, чтобы вы вообще не обращались ко мне, пока я не выпью чашку кофе, желательно две.

– Что значит жизнерадостные?

– Достаточно просто хмыкнуть.

Напряжение исчезло. Ему захотелось рассмеяться.

– Серьезно, Доминик, я не шучу.

Он не выдержал и захохотал.

В мозгу раздался тревожный звоночек. Белла смотрела таким же нежным размягчающим взглядом, который так действовал на ее отца, – эти глаза превращали мужчину в жалкую размазню.

Его никто не превратит в размазню!

– По утрам я не в ударе, – добавила Белла.

Он готов был побиться об заклад, что с утра она выглядит аппетитно растрепанной.

– А что вы ненавидите в соседе по комнате? – настаивала она.

– Я не знаю. Я всегда жил отдельно.

Она удивилась и подалась вперед:

– Как так? Никогда? А в университете?

– Я не жил на кампусе.

Доминик жил в кемпинге с отцом, потому что кто-то должен был присматривать за ним, а все оставили его – в том числе и та женщина с глазами лани, которая манипулировала отцом до тех пор, пока Доминик был уже не в состоянии выносить это.

Он поклялся, что никакая женщина не сможет довести его до такой степени зависимости, такой жалкой, безнадежной беспомощности. Доминик ухаживал за отцом, когда тот пьянствовал и терял рассудок.

Белла нахмурилась, как будто прочла это все на его лице.

– Но у вас должны были быть подобные командировки?

– Не длительные. Если только наша команда выезжала на объект; всегда лишь на несколько дней. Мы останавливались в отеле в отдельных номерах.

Она посмотрела на него и пожала плечами.

– Как мы все организуем?

– Что организуем?

– Питание, например. Мы должны есть.

– Нам могут привозить продукты.

– Хм. И кто будет готовить?

Вдруг Доминика осенило. Она думает, что он женофоб, неандерталец, который навалит на нее все домашнее хозяйство!

Он подавил возмущение.

– Ну, Белла, поскольку вы разбираетесь в гастрономии…

Она вскинула голову:

– Вы не свалите на меня готовку, у меня и так полно дел.

– Но ресторан откроется только через два месяца.

– Ну и что? Мне надо тренировать персонал, работать с поставщиками, обучать поваров.

Он провел рукой по щеке.

– Кто-то из ваших подопечных сможет готовить, а мы потом разогреем?

– Я сделаю это, как только вы вызовете обслугу из отеля, чтобы они гладили наше белье.

Ему стало забавно.

– А это хорошая мысль!

Белла открыла рот. Он рассмеялся.

– Я не позволю себя эксплуатировать, – произнесла она.

Он покачал головой. Невероятно.

– Что, если мы будем готовить по очереди?

– Вы умеете готовить?

Она заплатит за это.

– Увидите.

Белла пристально изучала Доминика. В голову снова пришла аналогия с большим страшным волком и Красной Шапочкой, и он еле сдержался, чтобы не закричать на нее.

– Спорю, что вы привыкли, чтобы женщины вертелись вокруг вас и выполняли все ваши капризы.

За это она заплатит вдвойне.

– Это не так.

– Ладно. Не важно. Значит, поделим обязанности, – заключила Белла. – И еще одно…

– Что? – Доминик подался вперед.

– Я считаю, вы не должны приводить сюда женщин, – поспешно закончила она.

У нее было не просто плохое мнение о нем, а ужасающее! На мгновение Доминик потерял дар речи.

– Белла, вы увидите, – он с нежностью произнес ее имя и с удовлетворением заметил, что ей приятно, – я буду образцовым соседом. В подтверждение сегодня ужин готовлю я.

Белла облизнула губы, посмотрела на Доминика широко раскрытыми глазами оленя, попавшего в свет фар автомобиля.

– Думаю, это не обязательно.

– А я думаю, обязательно.

– Хорошо. Отлично.

По ее взгляду он понял, что она ожидает от него не ужина, а соблазнения. Доминик улыбнулся, как довольный кот, желая уверить ее, что так и будет.

– Ужин в половине восьмого.

– Отлично, – повторила она.

Но взгляд ее говорил об обратном, и он с трудом сдерживал смех:

– Начнем игру.

* * *

Доминик зажег свечу, отступил, чтобы полюбоваться обстановкой, и ухмыльнулся. Стол покрывала ниспадающая до пола белая камчатная скатерть. При слабом свете мерцали хрусталь и серебро, придавая апартаментам интимный уют.

Доминик очень долго обсуждал с Жан-Клодом меню. Он хотел, чтобы ужин потряс Беллу.

И ему это удастся.

Доминику не терпелось увидеть реакцию Беллы, когда она попробует его стряпню.

Он хотел насладиться ее смущением. Она будет очарована.

А потом поймет свою ошибку.

Доминик взглянул на часы и понял, что пора. Он постучал в дверь, которая распахнулась мгновенно, словно Белла ждала с нетерпением.

Она обожгла его взглядом карих глаз и выпалила:

– Не смотрите на меня так! Вы не говорили, что это официальный ужин, поэтому я не виновата.

Доминику было все равно, что она решила одеться по-домашнему. Его скорее задел выбор одежды.

– Что это? – Ему не следовало спрашивать, но он не мог сдержаться.

– Тренировочный костюм, – медленно ответила она, затем подавила зевок. – Ужин готов?

Доминик кивнул.

Тренировочный костюм? Это не костюм, а здоровый мешок, в который могли влезть еще как минимум трое.

Этот жуткий цвет совсем не шел Белле. Серый. Женщины, с которыми он общался, скорее бы умерли, чем надели такой костюм.

Без малейших признаков макияжа, с волосами, собранными в хвост, Белла была похожа на подростка.

Большой страшный волк!

Доминику стало неприятно. Он же не какое-то чудовище, готовое при первой возможности вцепиться ей в глотку.

– Вы меня пропустите?

Он встрепенулся, отступил на шаг и галантно взмахнул рукой. По крайней мере, он надеялся, что жест выглядел галантным. Все его мускулы напряглись и застыли, как будто больше не слушались его.

Доминик хотел пододвинуть Белле стул, но она остановилась, схватила пульт и включила телевизор.

– Вы не возражаете? Там интересный документальный фильм…

– Я возражаю. – Он отобрал у нее пульт и выключил телевизор. – Я очень старался. Хотя бы оцените и изобразите, что вам приятно.

– Старались? – Она удивленно вскинула брови. – Как? Разве вы накрывали на стол?

Нет, все сделал официант, принесший еду. Доминик положил руки ей на плечи и усадил Беллу за стол. Его возмущение утихло, когда сквозь тонкую ткань он почувствовал тепло ее тела. Сколько же раз стирали этот костюм? Он был такой тонкий, что…

Доминик убрал руки. Надо оставаться невозмутимым и хладнокровным, если он хочет довести задуманное до конца.

– Я знаю, что вы ничего этого не делали. Приготовить хороший ужин – это непросто. – Белла растягивала слова, поддразнивая его. – Обещаю, что, когда вы сделаете такое усилие, я оценю ваш порыв. Знаете, если заказывать еду на дом, я бы обошлась и пиццей, – добавила она.

Пицца? Пицца! Он старался скрыть возмущение:

– Вы увидите, это не просто доставка на дом.

– Неужели?

– Я хотел сделать вам приятно. – Доминик напрягся. – Необычно, – выдавил он. Белла оказалась крепким орешком, но это только завело его. – Я хотел отпраздновать.

Она подавила зевок:

– Отпраздновать что?

– Начало нашей совместной работы, – спокойно произнес он, стараясь говорить тихо и доверительно. Он вытащил бутылку из ведерка со льдом. – Шампанское?

– Французское? – спросила она, надменно приподняв брови. – Я пью только французское.

Он сжал зубы и постарался успокоиться.

– Естественно. А как вы узнали, что это не я готовил? – Ему действительно было любопытно.

Белла пригубила шампанское, прежде чем ответить. Губы ее заблестели от влаги, и Доминик с трудом оторвал от них взгляд. Она могла пренебречь макияжем и модной одеждой, но ее осанка, жесты выдавали внутреннюю чувственность. В ее движениях угадывалась грация и уверенность красивой женщины.

– Здесь пахнет только готовой едой, нет запаха с кухни.

Доминик моргнул.

– Кроме того, готовка – шумное занятие, а в номере было весь вечер тихо.

Ага. Стало быть, она прислушивалась.

– Рыбу следует подавать, пока она не пережарилась.

Что за черт?

– Я чувствую запах, – пояснила Белла, прежде чем он успел спросить.

Она разложила салфетку на коленях. Доминик бросился обслуживать ее. Он должен вести себя любезно, подавать ужин элегантно и со знанием дела. Не стоять тут и пялиться на нее, как какой-то сопливый подросток. Как…

Как размазня!

Доминик метнулся на кухню, оперся руками о стол и сосчитал до трех.

Он не сопливый подросток. Он не размазня. Он не большой страшный волк.