Текст книги "По заданию преступного синдиката"

Услышав, как зазвонил телефон, он вздрогнул и после мгновенного колебания снял трубку.

– Мсье Джонс?

Он изменил свое имя. На самом деле это не могло никого обмануть.

– Да?

С пересохшим от волнения горлом он ждал.

У звонившей администраторши был приятный безликий голос, поставленный в школе работников гостиничного хозяйства.

– Мсье Джорджи спрашивает, можете ли вы его принять.

Джорджи! Дело явно принимает дурной оборот.

– Пусть поднимется.

Он быстро повесил трубку, вытер вспотевшие руки большим шелковым платком, подошел к кровати, достал из кармана маленький браунинг и засунул его под подушку. На всякий случай.

Ему еще хватило времени причесаться и залпом выпить большой стакан воды. Затем он услышал стук в дверь.

Он открыл. Джорджи ему улыбался, слишком толстый, слишком элегантный, слишком уверенный в себе. Позади Джорджи – здоровенный детина в черном с рыскающим взглядом.

– Привет, старина, – сказал Джорджи.

Он посторонился, дал своему телохранителю пройти в комнату первым.

– Это мой протеже, Маркус. Хороший парень, старательный.

Впрочем, Маркус тут же доказал упомянутую старательность. Как только дверь закрылась, он пересек комнату, открыл ванную, проверил, не скрывается ли там кто за занавеской, выглянул в окно, подошел к Джорджи и вопросительно посмотрел на него.

– Я не думаю, что у нашего друга дурные намерения, – сказал Джорджи, – но лучше обыщи его.

Маркус со знанием дела провел руками вдоль тела Джонса, потом отошел, кивком головы выражая одобрение.

Джорджи подошел к телевизору, который тихо работал, и повысил звук до максимума. Затем он присел сначала в кресло, потом на стул, на пуф и в конце концов устроился на краю кровати. Маркус прислонился спиной к входной двери и больше не шевелился.

– Дай мне что-нибудь выпить, старина. Джонс поспешил выполнить просьбу. Его снова вспотевшие руки оставляли влажные следы на стаканах. Беспокойство его нарастало. Ведь за его спиной застыл, словно манекен, убийца...

Джорджи отхлебнул виски, щелкнул языком и сказал все с той же доброй улыбкой:

– Я пришел, чтобы расставить точки над «i», старина. Мы ждали до сегодняшнего дня, ребята и я. Мы надеялись, что все уладится, но ситуация не слишком веселая.

– Послушайте, Джорджи...

– Я знаю. Ты потерял голову. Это нередко случается с людьми. Но ты оставил девицу в живых, ты понимаешь? Она вот-вот опознает тебя. Если так и будет, что за этим последует? Ты можешь мне это сказать?

Джонс беспомощно развел руками. Джорджи сделал глоток и продолжал:

– Как только она опознает тебя, ты будешь арестован и допрошен. У ФБР есть методы, способные заставить людей заговорить. Ты заговоришь,

Джонс попытался было возразить, но Джорджи совершенно не обратил на это внимания.

– Ты заговоришь, и, чтобы получить снисхождение суда, ты расскажешь все. Ты заложишь нас всех.

– Джорджи, я вам клянусь, что нет. Ведь вы меня знаете уже десять лет...

– Я знал людей и покрепче тебя, которые не выдерживали. Корпорация не может подвергаться такому риску, тебе это известно. В об щем, я пришел сделать тебе предложение.

С ним будут разговаривать! Внезапно Джонс преисполнился огромной признательности к Джорджи и наполнил его стакан.

– Прежде всего, – продолжал Джорджи, ты не должен был убивать адвоката. Тебе просто надо было испугать его.

– Я подумал, что лучше... Дом был пуст, никто не видел, как я туда пришел...

– Да. Но заявилась девушка. И ты упустил ее. Значит, вот мое предложение. То есть предложение Корпорации. Ты завершишь свою работу. Уберешь девушку. До того, как она тебя опознает.

– Но это невозможно! Она в больнице, ее охраняет армия полицейских!

– У тебя нет другого выхода, старина. Если ты откажешься, это сделает кто-то другой. И на следующий день найдут твой труп и письмо, подписанное тобой, в котором ты признаешься, что убил адвоката и его дочь. Все.

Джонс ломал руки в отчаянье. Ему не удастся выкрутиться. Это невозможно. Убивать или быть убитым. Таков закон Корпорации.

– Ты понимаешь, старина, нам в Корпорации не нужны люди, которые теряют самообладание. Ты плохо выполнил работу, которую тебе поручили, и поставил нас под удар. Тебе и исправлять положение. Хладнокровно. Как сделаешь дело, мы вспомним свое обещание. Ты станешь патроном всех букмекеров Западного побережья. Если же опять не выполнишь задачу или откажешься сотрудничать...

Он замолчал и сделал весьма красноречивый жест, проведя ребром ладони по горлу.

Последовала тишина, нарушаемая лишь бесконечной рекламой какой-то марки пива. Это напомнило Джонсу о мучившей его жажде.

– Ты знаешь, старина, полиция уже неплохо поработала. У них есть список шести подозреваемых, все они члены Корпорации. И твое имя в нем значится под номером три. У тебя надежное алиби на ночь убийства, я думаю?

– О, алиби безупречное. Я был на маскараде у судьи Фрайсби. Куча народу может это за свидетельствовать.

– Если только я не прикажу им не делать этого. Понимаешь, старина?

– Очень хорошо.

Джорджи помешал кусочки льда в своем стакане. Его улыбка стала еще шире.

– Сколько тебе лет, старина?

– Сорок два.

– Ты неплохо продвинулся в Корпорации, не так ли? Еще пять лет назад ты занимался контрактами по неустойкам... Если ты докажешь свою ловкость, то через несколько месяцев заменишь Смитти... Ты знаешь, сколько Смитти зарабатывает?

У Джонса перехватило дыхание, он кивнул головой.

– Только не забывай этот принцип, старина: никакого безумства. Самообладание. Только самообладание, и ты доживешь до сорока трех лет.

Он встал. Громкий голос диктора заполнил комнату:

– Неожиданная развязка дела об убийстве Бушэ. В тот момент, когда полиция полагает, что Кристина Бушэ сможет опознать убийцу своего отца, профессор Хардинг, специалист по глазным болезням, ставит диагноз, согласно которому молодая женщина останется слепой.

Джонс, застывший со стаканом в руке, почувствовал, как его пальцы разжимаются. Стакан бесшумно упал на ковер, и виски разлилось.

Джорджи подошел к Джонсу и положил правую руку на его левое плечо.

– Старина, я видел много счастливцев, но таких, как ты, – никогда.

Ошеломленный, еще не верящий в чудо Джонс что-то неразборчиво пролепетал. Переполненный любезностью Джорджи поднял его стакан, впихнул ему в руку и наполнил до краев.

– За это надо выпить, старина. Ты можешь считать себя с этой минуты патроном Западного побережья. Рад?

Спасибо, Джорджи.

Нет-нет, не благодари. Для меня это удовольствие. Настоящее удовольствие. И я уверен, что все парни из Корпорации будут рады твоему продвижению. – Он толкнул его локтем в бок. – Слушай, старина, когда у тебя будет точная информация, не забудь мне позвонить!

По знаку Джорджи верзила Маркус задвигался, открыл дверь, осмотрел коридор и вышел. Джорджи последовал за ним. Дверь закрылась.

Джонс выключил телевизор. Его руки дрожали еще добрых полчаса.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ
ПАРИЖ

Глава 3

Газеты лежали на столе, около подноса с завтраком. Стол стоял в проеме между окнами, выходившими в садик. На улице шел мелкий дождь.

Боб Мюрэ удобно устроился, вытянув свои длинные ноги, поднял крышку кофейника и с наслаждением вдохнул восхитительный аромат.

Он налил себе кофе, попробовал его с легкой гримасой. Слишком горячий. Поставив чашку, он намазал маслом тост и развернул первую газету, «Нью-Йорк геральд».

Не спеша попивая кофе, он раскрыл газету на рубрике биржевых новостей. Внимательно их прочитав, нашел страницу с информацией о театре. Затем Боб просмотрел «Уолл-стрит джорнэл», сожалея о том, что газета попадает в Париж с двенадцатичасовым опозданием и, следовательно, сведения в ней утратили смысл.

Наконец он принялся за «Фигаро», которую обычно читал до последней строки, начиная со светской хроники. Узнав о свадьбе одного из своих знакомых, он пометил в записной книжке, что надо послать поздравление.

Статья, находившаяся в низу колонки, не особенно его заинтересовала. Он рассеянно пробежал ее, отнюдь не подозревая, что это сообщение в несколько строк могло бы изменить его жизнь. Уже много лет он не замечал, что в его положении было что-то ненормальное, и поэтому не увидел никакой непосредственной связи между своей женой и статьей в «Фигаро».

Он съел второй тост, который намазал апельсиновым мармеладом, выпил еще одну чашку кофе и ощутил себя в полной форме. Всего десять часов, у него впереди длинный приятный день. Как обычно, деловые вопросы он разрешит в ходе хорошего обеда, а затем изысканного ужина. В промежутке между ними он покатается пару часов на лошади, лишь бы погода разгулялась» и сыграет два сета в теннис. Вечер он вероятно, закончит в новом модном кабаке с одной или двумя хорошенькими девушками...

Дверь открылась, оторвав его от составления этой программы. Он посмотрел на приближающуюся к нему Веронику, улыбнулся ей, но она опустила глаза и быстро сказала:

– Здравствуйте, Боб.

Боб улыбнулся еще шире, продолжая бесстыдно рассматривать молодую женщину. Он знал, что она не может это не почувствовать, и был с ней в высшей степени любезен именно для того, чтобы заставить ее мучиться угрызениями совести.

– Я пришла за газетами, – сказала Вероника, – но я вижу, вы еще читаете их...

– Нет, нет, я их прочитал. Берите. Крис проснулась?

– Давно. Она позавтракала и приняла ванну. Она вас просит зайти к ней перед уходом.

– С радостью. Правда, у меня срочная встреча...

Она посмотрела на него своим характерным для нее быстрым взглядом исподлобья. Он повторил с нажимом:

– Очень срочная, но не раньше одиннадцати часов.

Вероника тщательно сложила в стопку газеты. Он спросил:

– Как себя чувствует Кристина? Как ее на строение?

– Прекрасно, как всегда. Она очень хорошо выспалась и чувствует себя в форме. Я ей сказала, что погода хорошая.

Он отвернулся и посмотрел через окно на мелкий дождь, капающий на символический сад. Потом заметил:

– В Париже достаточно маленького садика, чтобы почувствовать себя в другом месте, правда?

– Пожалуй.

Он окинул ее быстрым взглядом. Почему это она считает необходимым овеваться и причесываться так безвкусно? Ей всего двадцать шесть лет, а она выглядит как старушка. Видимо, полагает, что обязанности компаньонки требуют от нее этого маскарада.

Прошлым летом он видел Веронику на пляже, и ее внезапно обнаженное тело показалось ему притягательным. Она почувствовала тогда его взгляды. С тех пор она стала его избегать. Дура. Уж не вообразила ли она, что он мог бы заняться с ней любовью в собственном доме собственной жены? За кого она его принимает? Он встал.

– Пойду поцелую Крис.

Она посмотрела вслед этому высокому малому с грациозной кошачьей походкой. Потом, зажав газеты под мышкой, она поставила на поднос чашку, блюдце и салфетку.

Прежде чем войти в комнату жены, Боб машинально поправил узел галстука, провел рукой по коротким волосам, как если бы Кристина могла его видеть.

Он постучал, открыл дверь и вошел в комнату, раздвинув занавес бисерных нитей, прикрепленный к дверной раме. Бисеринки из самшита звякнули, оповещая о его приходе.

– Здравствуй, дорогая.

– Здравствуй, Боб.

Кристина уверенным движением выключила приемник, стоящий перед ней. Она знала с точностью до миллиметра размещение всех предметов в доме. Видя, как она передвигается, ничем не отличаясь от других, непредупрежденный человек не поверил бы, что она абсолютно слепа.

Боб в два шага пересек полосу пола, который зазвенел под его ногами, затем ступил на полоску паласа, дошел до полосы, выложенной плиткой, где его шаги звучали по-другому, подошел совсем близко к креслу Кристины, которая поднялась при его приближении.

Во всех комнатах дома пол был сделан подобным образом, так, чтобы Кристина могла всегда точно знать, где находятся она и другие. Она оказалась в объятиях своего мужа. Они нежно поцеловались.

– Посиди со мной на кровати.

Он не стал подводить ее за руку, зная, что она терпеть не может, когда ее опекают. В течение долгих четырех лет она переучивалась с непоколебимой настойчивостью и теперь зависела от других наименьшим образом.

Она села на край кровати, похлопала по одеялу. Он прижался к ней, обняв ее за плечи. На ней был белый шелковый халат с глубоким вырезом, и он видел ложбинку между ее грудями. Наклонившись к ней, он поцеловал ее в шею, с удовольствием вдыхая аромат ее духов.

– От тебя приятно пахнет.

– Все те же старые духи, пятый номер.

– Следовало бы когда-нибудь поставить памятник Шанель. Ее пятый номер сделал для воспроизводства больше, чем назначение пособий для многодетных.

Он поцеловал ее еще раз, чувствуя, как, прижимаясь к нему, она вся затрепетала. Совсем другим голосом она прошептала:

– Дорогой... я тебя ждала этой ночью.

– Я очень поздно вернулся и не посмел тебя беспокоить.

– Ты хорошо знаешь, что для меня... это не беспокойство.

– К тому же я устал.

Она вздохнула, повернулась к нему, словно его разглядывая. Каждый раз, когда он начинал думать о ее слепоте, он неловко себя чувствовал.

Однако операции не оставили на лице Кристины никакого следа. Гладя на него с очень близкого расстояния, можно было заметить шрам в форме звездочки между глазом и левым ухом. Но большую часть времени его совсем не было видно под искусно наложенным гримом, что входило в обязанности Вероники.

Внезапно дыхание Кристины участилось. Она погладила мускулистую руку Боба через рубашку, потом ее пальцы расстегнули пуговицу и коснулись кожи.

Он чуть было не отпрянул. В темноте еще куда ни шло, но среди бела дня... Он всегда испытывал ужас перед болезнями» физическими недостатками.

С покорной улыбкой Кристина застегнула рубашку.

– Я поняла, не утруждай себя. С кем ты был прошлой ночью? С Виржинией? Каролиной? Или, может быть, с малышкой Клод, у которой глаза как у невинной девочки?

Он резко встал и принялся шагать по комнате, раздражение его нарастало. Через каждые два шага структура пола менялась под его ногами, и это тоже выводило его из себя.

– Мне надоели постоянные намеки на то, что не имеет никакого смысла! Ты воображаешь, что я только и думаю, как изменить тебе?

– Я ничего не воображаю, Боб, я ограничиваюсь констатацией. Думаешь ты об этом или нет – результат один. За четыре года, которые мы живем во Франции, ты практически не переставал интересоваться другими женщинами.

– Послушай, ты несправедлива! Ты знаешь, что я люблю тебя!

– Ты любишь меня точно также, как любишь удобную постель или хорошее виски. По тому что тебе приятно знать, что, пока я здесь, с тобой, у тебя ни в чем не будет нужды...

– Почему ты не требуешь развода?

Она замолчала. По ее лицу пробежала тень. Потом она снова улыбнулась.

– Кто тебе сказал, что я об этом не думала?

Он почувствовал, что у него дрожат руки, и глупо засунул их в карманы, будто она могла заметить это проявление слабости. Но она уже продолжала:

– Я не потребую развода, успокойся. Потому что я люблю тебя и признательна тебе. Я никогда не забуду, что после этой драмы ты был там, со мной. Потому что без тебя мне ни когда не хватило бы смелости жить. Потому что, хочешь ты этого или нет, ты спас мне жизнь. И я хочу хоть немного тебя отблагодарить.

– Ты очень любезна! – с иронией заметил он.

– Дорогой, иди сюда. Поцелуй меня.

Боб неохотно подошел к Кристине, которая следила за ним своими мертвыми глазами. Он слегка наклонился к ее лицу, и она, словно зрячая, безошибочно прильнула губами к его губам.

– Я тебя люблю, дорогой. Ты можешь делать все, что хочешь. При условии, что будешь иногда уделять мне немного внимания. Совсем немного. Пожалуйста.

Боб рухнул на кровать, держа ее в объятиях. Он увидел, что она нажимает на третью кнопку пульта, услышал короткий щелчок, означающий, что дверь закрылась на задвижку.

Их губы соединились. Он провел рукой по телу Кристины под халатом, почувствовал, что оно отвечает каждой своей клеточкой на его ласку; затем она нажала на другую кнопку, и двойные шторы закрылись, погружая комнату в сумерки.

– Я не хочу больше слышать, как идет этот дождь! – прошептала Кристина.

Продолжая обнимать ее, он подумал, что она разгадала его мысли. Она знала, что он предпочитал ее не видеть. Чтобы быть на равных.

* * *

В комнате для слуг Вероника громко читала статью Леону, шоферу, и Марии, кухарке и горничной. Когда она закончила чтение, на несколько секунд воцарилось молчание.

– Нужно ли ей об этом сказать?

– Конечно, – ответил Леон, почесывая по привычке тыльную сторону ладони. Простой крестьянин, он не создавал себе проблем.

Мария оказалась более осторожна:

– Вспомните, сколько было подобных сообщений, которые оказались лишь выдумкой журналистов... Нужно поступать осторожно, чтобы не порождать напрасных надежд...

Вероника прикусила нижнюю губу. Сложив газету, она решила:

– Я проверю источник информации. Это сообщение Юнайтед Пресс, я это сделаю быстро. А там... посмотрим.

Она дошла до гостиной, где встретила Боба, который собирался уходить. Вероника остановилась перед ним, сунула ему под нос статью.

– Вы прочли?

Он взглянул на газету и ответил:

– Да, да... Вы думаете, об этом надо сказать Крис?

– Я собиралась вам задать этот вопрос. Он пожал плечами.

– В конце концов, это скорее ваша обязанность, чем моя. Даже если сообщение недостоверно, оно даст ей надежду на какое-то время. Я спешу. Займитесь этим, Вероника. – Непринужденным жестом, испугавшим ее, он слегка надавил ей на кончик носа. – Только не беспокойте сейчас. По-моему, я ее немного утомил.

Боб рассмеялся, и она сочла его смех непристойным. Она почувствовала, как у нее запылали щеки, когда он уточнил:

– Она все-таки иногда имеет право на удовлетворение!

Затем, довольный произведенным эффектом, он вышел, напевая.

Вероника, позабывшая о делах, вспомнила о своем первоначальном намерении. Она прошла в просторный кабинет, взяла справочник и, поискав немного, нашла номер телефона информационного агентства. Очень быстро она получила подтверждение сообщения.

Высокий парень атлетического сложения, с короткими светлыми волосами, широкими плечами пружинистой походкой подошел к ней с папкой под мышкой.

– Привет, Вероника, – бросил он, устраиваясь за письменным столом. Не дожидаясь ответа, он сразу же включил огромный магнитофон, стоящий перед ним. Раздался голос Кристины, диктующей корреспонденцию.

Мужчину звали Франсуа Суплэ. Он выполнял в принципе несовместимые функции секретаря и охранника.

Вероника подошла к столу и выключила магнитофон. Франсуа вопросительно на нее посмотрел. Ни слова не говоря, она показала ему статью в газете, которую он мгновенно прочитал.

– Это официально? – спросил он.

– Вроде бы да.

Он широко улыбнулся и просто сказал:

– Я рад.

* * *

Кристина села за туалетный столик и начала красить ногти ярко-красным лаком, в ее движениях не было ни малейшего колебания, ни малейшей неуверенности, которые могли бы выдать ее слепоту. Как только дверь открылась, она узнала ритм и звук шагов Вероники и, подняв голову, улыбнулась ей, улыбка отразилась в зеркале, стоявшем перед ней.

– Как дела, дорогая?

– Хорошо. А у тебя?

– Погода по-прежнему хорошая?

Вероника почувствовала иронию и вздохнула.

– А, так он сказал тебе...

– Что шел дождь – да. Но я это знала. Тебе не удалось провести меня. У тебя есть газеты?

– Да. Кстати, Крис, я хотела... ну, в общем, предупредить тебя...

– Не стоит осторожничать, сообщая мне это. Я слышала новость по радио десять минут назад. Просто прочти мне статью, ладно?

Вероника взяла стул и не спеша начала читать. Пока она читала, Кристина продолжала красить ногти с ловкостью маникюрши.

– «Новый банк глаз. Монте-Карло (Юнайтед Пресс). Профессор Энрико Кавиглиони, давно известный своими сенсационными работами по пересадке роговицы, опубликовал со общение, которое может вызвать громадный интерес. По мнению профессора (Нобелевская премия в области медицины), отныне будет возможно возвращать, по крайней мере частично, зрение людям, потерявшим его в результате несчастного случая, и исправлять повреждения, которые до сих пор считались неизлечимыми. Профессор заявил, что группа ученых, работающих под его руководством, уже достигла фантастических результатов благодаря совершенно новому методу лечения и открытию сыворотки, активизирующей восстановление клеток».

Вероника замолчала. Кристина не спеша наносила второй слой. Наконец она спросила:

– Боб прочитал газету, до того как пришел ко мне?

– Он не читал этой статьи, – солгала Вероника.

Кристина улыбнулась.

– Нет, он читал. Я его хорошо знаю. Он не сказал мне о ней в надежде, что эта новость пройдет незамеченной. Ему совсем не хочется, чтобы я выздоровела: ведь так я слишком от него зависима. Если бы ко мне вернулось зрение, он мог бы меня потерять...

– По-моему, ты преувеличиваешь. Он не думает о будущем.

– Я полагаю, не стоит относиться к статье слишком серьезно. Ведь профессор Кавиглиони уже осматривал меня четыре года назад. Тогда он не сказал ничего, что позволило бы надеяться на выздоровление. Ты тотчас же с ним свяжешься и договоришься о консультации. – Кристина почувствовала некоторую нерешительность Вероники и продолжила: – Не бес покойся. Не в моем характере надеяться попусту. Но я не должна упускать ни одного случая, ни одной возможности. Я думаю не только о себе. Я и так хорошо вижу, мне не нужен дневной свет. Но я непрестанно думаю о человеке, который убил моего отца. Я хочу, чтобы он был наказан, понимаешь? Даже если мне понадобится выдержать еще десять операций, даже если я узнаю, что мне вернут зрение лишь на десять минут, я должна попытаться.

– Крис... прошло столько времени, ты уверена, что сможешь опознать этого человека по фотографии?

– Честно говоря, нет. У меня осталось о нем лишь смутное, ускользающее, почти абстрактное воспоминание... Но я знаю, что в моем сознании произойдет какой-то щелчок, нечто магическое, что поможет мне безошибочно указать на него полиции. Я в этом уверена, я это чувствую.

Впервые за долгое время она, говоря, оживилась, и ее лицо с мертвыми глазами было взволнованным и сияющим.

Она понизила голос:

– Мне пришла в голову одна мысль. О, я об этом уже давно думаю. Я заставлю его самого обнаружить себя. Он будет вынужден это сделать.

И она поведала свой план Веронике, которая слушала ее разинув рот, все больше и больше пугаясь.

* * *

Человек, убивший Джона Бушэ, сидел в огромном кабинете на последнем этаже Палас-отеля в Майами. Через окно, которое занимало всю четвертую стену комнаты, он мог видеть весь пляж и большую часть океана.

На нем был шикарный, хотя и строгий, костюм. Его живот, округлившийся от хорошей еды, удобно возлежал на коленях. Справа от него на письменном столе стояла начатая бутылка виски. Слева совершенно пьяная рыжеволосая девица в изумрудном бикини исполняла танец живота.

Ему было немного скучно.

– Так ты идешь на пляж? – вдруг спросила девица.

– Отстань. Иди туда одна. Подцепи себе какого-нибудь миллиардера.

– Другого?

В дверь постучали, и молодой человек, одетый с иголочки, положил на письменный стол ворох газет, стараясь не смотреть на девицу, которая состроила ему гримасу,

В одном из углов комнаты затрещал телетайп, и секретарь наклонился над ним.

Когда аппарат замолчал, он оторвал сообщение и принес его патрону.

– «Сток Иксчендж».

– Хорошо. Оставь меня. И отведи эту девицу купаться.

Молодой человек поклонился и, не зная, куда девать глаза, взял девицу за руку. Идя к двери, она продолжала извиваться всем телом.

Когда дверь за ними закрылась, патрон несколько оживился, вынул из кармана ключ, открыл один из ящиков стола и достал подзорную трубу и подставку к ней.

Он разместил ее перед окном, высчитывая время, которое понадобится этой парочке, чтобы спуститься на скоростном лифте на пляж. Почти тотчас же он увидел пламенеющую шевелюру девицы в зеленом купальнике и навел на нее свою подзорную трубу.

Если ему повезет, он, может быть, понаблюдает, как этот поросенок Сэмми тискает девицу...

Телефонный звонок оторвал его от созерцания. Он доковылял до стола, сказал хриплым голосом:

– Я слушаю.

– Междугородная. Вас вызывает Чикаго.

Несмотря на кондиционеры, ему вдруг стало очень жарко. Чикаго всегда означало «неприятности». Затем он успокоился: что могло с ним случиться? В течение ряда лет он добросовестно выполнял условия контракта, и никто ни в чем не мог его упрекнуть... Тем не менее он судорожно сглотнул слюну, узнав четкий, несмотря на расстояние, голос Джорджи.

– Как дела, старина Джорджи?

– Нормально. Газетные сплетни сегодня утром читал?

– Нет еще.

– Тогда почитай. В «Нью-Йорк тайме», на второй странице. Привет.

Связь оборвалась. С легкой дрожью в руках Джонс взял газеты и начал сбрасывать их на пол, тюха не нашел «Нью-Йорк тайме». Ему пришлось дважды прочитать заголовки, прежде чем он наткнулся на статью, и тут его словно окатили ледяным душем.

Речь шла об интервью Кристины Мюрэ, дочери Джона Бушэ, заявившей в Париже о том, что она договорилась о встрече с хирургом из Монте-Карло, который брался вернуть ей зрение. Кристина Мюрэ цитировала слова врача: «Я готов поспорить, что операция будет удачной, гарантирую успех на 99% из 100».

Джонс бросил газету вслед за другими. Он на ощупь схватил бутылку виски и сделал большой глоток прямо из горлышка.

Значит, эта история для него не закончилась!