Текст книги "Украденные сердца"

4

Тесс сидела на переднем сиденье рядом с Бертом. Он вел «Линкольн» с мрачной физиономией, не проронив за всю дорогу ни слова. Тесс чувствовала, что он не на шутку разозлен и вот-вот разразится буря. А Берт в гневе страшен, она это знала, но, как ни странно, не боялась его. Ее беспокоило совсем другое. Она судорожно сжала пальцы в кулак так, что ногти больно вонзились в ладонь, и вздохнула. Дурочка! Берт готов сожрать тебя с потрохами. Думай, как будешь выкручиваться, не забивай себе голову всякой ерундой. Это был разумный совет, и в другой раз она бы непременно последовала ему, но сейчас ее голова была занята мыслями о Люке Мэнсфилде.

Тесс вспомнила, как от его взглядов у нее сладко замирало сердце. В этом, наверное, виноваты его зеленые глаза. Они оказывали на нее какое-то магическое действие – завораживали и притягивали. Прогуливаясь с Люком по имению, она чувствовала себя скованно, то и дело смущалась. Почему? Она закрыла глаза, и сразу же ей почудилось, что она видит Люка. Вот он стоит – высокий, стройный, подтянутый… Мужественное, красивое лицо…

Что она нашла в нем особенного, почему ее влечет к нему? Да нет, это не простое сексуальное влечение, размышляла Тесс. Многие мужчины, с которыми она сталкивалась в своей жизни, тоже далеко не уроды, смотрели на нее куда более откровенным, жадным взглядом, мечтая переспать с ней. Но ни один из них не вошел в ее сердце.

Тогда, может, он затронул в ее душе какие-то чувства, о которых ранее она не подозревала? Нет, это маловероятно. О каких чувствах вообще может идти речь, когда все мужчины – похотливые животные! До сих пор она с содроганием и отвращением вспоминает, как мерзкий Денни Фуше с горящими от вожделения глазами прикасался к ней своими потными руками. В то время ей было всего шестнадцать лет.

Но все же с ней происходило что-то странное. Оставшись с Люком наедине, она почему-то забыла подробности биографии, которую ей сочинил Берт и которую накануне она выучила назубок. Черт побери! Что она делает? Мечтает о мужчине, который сгорает от желания упрятать ее за решетку? Забыть о нем, и чем быстрее, тем лучше. Сейчас важно сосредоточиться на предстоящей операции, мысли о Люке не должны отвлекать ее от цели.

Они уже ехали по Манхэттену. Впереди показалось высокое здание, в котором снимал квартиру доктор Ванштейн. Он занимал целый этаж. Берт заложил крутой вираж, и машина въехала в подземный гараж. По красному лицу Берта было видно, что он с трудом сдерживает ярость. Выскочив из машины, он хватил дверью так, что автомобиль вздрогнул.

Тесс поняла, что расправа неумолимо приближается. Господи, молила она, только бы он не догадался о Люке.

Она робко выбралась из машины и быстро направилась к лифту. Берт догнал ее и схватил за руку, больно сжав локоть. Тесс поморщилась. Просто зверь какой-то, а не человек! Она вспомнила нежное прикосновение Люка, и ей стало немного легче. Когда двери лифта открылись, Берт, не церемонясь, впихнул ее в кабину. Свободной рукой он нажал на кнопку нужного этажа, и лифт плавно заскользил вверх. Тесс боялась, что если он сожмет чуть посильнее свою лапищу, то она останется калекой.

Наконец лифт остановился. Берт рывком выволок Тесс в холл и потащил за собой. Открыв ключом дверь, он втолкнул ее в гостиную и следом вошел сам.

– Берт… – начала она и задохнулась от боли.

Он рывком притянул ее к себе, намотав на руку собранные в длинный хвост волосы. Тесс неестественно задрала голову, из глаз брызнули слезы.

– Я тебя научу уму-разуму, стерва! – бешено заорал Берт. – Ты едва не загубила все дело!

Он отвесил ей увесистую оплеуху. Тесс, как пушинка, перелетела через комнату. Она бы грохнулась на пол, но ее спасла коричневая кожаная софа. Рухнув на нее, Тесс сразу же вскочила на ноги. Берт с искаженным от ярости лицом неумолимо надвигался на нее.

– Там, у них, мне показалось… я подумала, что надо менять нашу тактику, – торопливо начала оправдываться Тесс, опасаясь, что он разорвет ее на части, прежде чем она успеет высказать свою мысль.

– Ты должна не думать, а выполнять мои приказы! – продолжал надрывать глотку Берт, брызгая слюной. По пути он треснул кулаком по настольной лампе, разнеся ее вдребезги. – Здесь думаю я, ты же – ничто, пустое место, поняла?

Я решаю, а не ты, что и как делать. Из-за тебя мой план едва не сорвался.

– Берт, я знаю, что ты здесь главный, – успокаивающим тоном произнесла Тесс. – Ты им был, и ты же им останешься. Но сам видел, что там, у Кушман, все пошло не так, как мы задумывали. Нас встретили в штыки, стоило нам переступить порог ее дома.

– Что за чушь ты несешь?

– Миссис Кушман оказалась совсем не такой сентиментальной, как мы ожидали. – Тесс осторожно попятилась и встала так, чтобы их разделяла софа. – Помнишь, ты говорил, что старуха сейчас возглавляет семейный бизнес Кушманов и что в умении вести дела она не знает себе равных – осторожная, расчетливая и на уступки не идет. Одним словом, крутая бизнесвумен. Единственное уязвимое место, и на этом мы хотели сыграть, – ее любовь к Элизабет. Казалось, что так оно и есть, раз Джейн Кушман до сих пор верит, что ее внучка жива. Мы все верно рассчитали, но ошиблись только в одном: у этой Кушман в груди не сердце, а камень. Ее так просто не проведешь и ничем не проймешь. Стоило мне посмотреть ей в глаза, как я с ужасом поняла, что она наперед знает все наши хитрые уловки: что мы скажем, как себя поведем. Мне показалось, что она читает наши мысли. И тут я подумала: раз она такая проницательная, то сейчас играть на ее чувствах и строить из себя несчастную сиротку, которая, страдая потерей памяти, тщетно силится вспомнить свое прошлое, было бы большой глупостью. Именно на это она и надеялась. Берт, ты меня понимаешь? Она ждала именно этой трогательной сцены! Ладно, решила я, специально для старой Кушман мы немножко изменим наш сценарий. Я повернула дело так, будто не мы, а она сама должна доказать, что я – это Элизабет Кушман.

Берт стоял и переваривал то, что ему сказала Тесс. Наконец его лицо смягчилось, он разжал кулаки и проворчал:

– Ладно, посмотрим, может, ты и права. – Тесс облегченно вздохнула. Берт продолжил:

– По правде говоря, когда мы были там, я и сам хотел тебя предупредить, что наш план меняется. Но, к сожалению, не смог, поскольку эти двое зануд не спускали с нас глаз ни на секунду. Я тоже подумал, что старуха уже достаточно насмотрелась на плачущих самозванок и их заискивающие улыбочки. Ты же вела себя по-другому. Возможно, она на это клюнет. Так ты нарочно сказала, что не помнишь ту серебряную чашку?

Тесс небрежно кивнула.

– А то. Кушман сидела невозмутимая, спокойная и ждала, что я, конечно, узнаю чашку. Мне захотелось ее немного расшевелить, сбить с толку.

– Ты правильно сделала, – неожиданно с важным видом проговорил Берт. – Но скажи, что, черт возьми, на тебя нашло, когда она завела ту дурацкую карусель.

Что нашло? Тесс сама не знала ответа. Заиграла музыка, и ей стало трудно дышать. Словно лавина сошла с гор и она оказалась погребенной под толстым слоем снега. Тесс чувствовала, что задыхается. Что нашло? Хм, хороший вопрос! Она-то надеялась, что уже навсегда распростилась с приступами астмы, одолевавшими ее в детстве. Внезапно Тесс испугалась: что будет, если болезнь вернется? Ведь тогда обман сразу раскроется. Джейн Кушман прекрасно знает, что ее внучка росла здоровым ребенком и не было у нее никакой астмы. Насколько знала Тесс, в роду Элизабет никто ни по отцовской, ни по материнской линии не жаловался на слабое здоровье.

– А что, у меня плохо получилось? – поинтересовалась она. – Я подумала, что самое время для драматического эффекта, а то спектакль какой-то скучный выходит.

– Да нет, ты сыграла хорошо, – сказал Берт, – но учти, в следующий раз никаких экспромтов! Ясно? У меня уже подготовлены материалы, которые я собираюсь подсунуть газетам. Они сразу же раструбят на весь мир о чудесном возвращении Элизабет Кушман. Так вот, в этих материалах я подробно описал твое лечение и возвращение домой, и я не хочу их заново переделывать, убирая противоречия, которые неизбежно возникнут, если ты будешь нести отсебятину. Мне не нужно, чтобы ты занималась творчеством! И дернул же черт тебя за язык! Что, скажи, мне теперь делать с твоей МОБП? Как мы выкрутимся? Газеты не оставят без внимания такую интересную подробность.

– Успокойся, Берт. Этим займусь я. Я тоже не бездельничала последние годы и завела кое-какие связи в этой организации. Меня там прикроют. Если газетчики туда сунутся, то уйдут с пустыми руками – им там ничего не разнюхать. Берт удивленно посмотрел на Тесс.

– Отлично, детка! Вижу, мои уроки не пропали даром.

– Я была хорошей ученицей, Берт. Ты же сам сказал – самой способной.

– С моей помощью, крошка, ты получишь финансовую империю. А этот Мэнсфилд пусть катится ко всем чертям! – Берт ухмыльнулся. – Однако, похоже, ты пришлась ему не по душе, что скажешь?

– Мерзкий тип, – скривилась Тесс. – Ему не адвокатом работать, а палачом в камере пыток. Там ему самое место.

Берт захохотал.

– Я же тебе говорил, что с ним надо держать ухо востро. Опасный парень. Но с моей-то головой и твоей мордашкой мы и его обработаем, уберем, так сказать, с пути, чтобы под ногами не путался. Знаешь, мне начинает нравиться этот спектакль. Я чувствую себя мастером, создающим свой последний шедевр. Если бы издавалась серия книг по искусству мошенничества, то моя операция заняла бы место в разделе классики.

– Да, Берт, скромности тебе не занимать! – усмехнулась Тесс. Она обошла софу и опустилась в кресло. – А как же бриллиантовые украшения от Картье? Вот это было дело так дело! Лучшее в твоем списке.

– Да нет же. – На его лице появилось мечтательное выражение. Он уселся на софу и вытянул ноги. – Не спорю, там было все тонко спланировано и красиво исполнено, но…

Весь следующий час они предавались воспоминаниям. Тесс смотрела на Берта с восхищением, умиленно всплескивая руками. Берт трещал без умолку. Время от времени Тесс удавалось вставить слово в этот поток красноречия. Естественно, во всех махинациях, которые они вдвоем успешно провернули в прошлом, она отводила главную роль Берту и, стараясь польстить ему, расписывала его таланты. Разговор перешел на Южную Америку. Берт во всех красках и подробностях рассказал, чем он занимался в банановых республиках. Разоткровенничавшись, он признался, что завел счета в швейцарских банках.

– Черт! Все нет времени их проверить. – Он с досадой хлопнул ладонью себе по колену и отправил Тесс на кухню приготовить ему омлет.

Она была рада избавиться хоть на время от Берта. Ну ничего, скоро она переедет в особняк Джейн Кушман и там сможет вздохнуть свободно. Его общество тяготило и раздражало Тесс, поскольку с Бертом ей приходилось быть всегда начеку. А когда Тесс ловила на себе его взгляды, ей иногда становилось даже страшно. В его глазах мерцал какой-то странный блеск, который не предвещал ничего хорошего. Похоже, этот скот заметил, что из худенькой, угловатой девушки-подростка, запуганной его побоями, она превратилась в хорошенькую, привлекательную женщину. Только этого ей сейчас не хватало! Тесс поежилась.

Безопаснее и приятнее возиться на кухне, чем находиться в одной комнате с Бертом, который в любой момент того и гляди начнет приставать к ней, даст волю рукам и… Конечно, она не собирается потакать ему, она сможет дать отпор, но вряд ли ей удастся справиться с Бертом – ведь он гораздо сильнее. Отвесит ей пару оплеух и выбьет из нее дух. Она представила себе эту сцену и содрогнулась.

На кухне она первым делом открыла буфетный шкаф и достала коробку с шоколадными конфетами. Проглотив пару штук, она почувствовала себя лучше. Жизнь стала казаться не такой мрачной. Хорошо еще, что у нее есть конфеты – без них она бы пропала. Памятник поставить тому, кто их придумал.

Тесс открыла холодильник и только сейчас обратила внимание на тупую, ноющую боль в локте. Она закатала рукав и чертыхнулась, увидев фиолетовый синяк. Чертов Берт поставил ей синяк – ну не идиот? Как ей теперь объясняться с Джейн Кушман? Придется все время носить блузки с длинными рукавами. Вздохнув, Тесс достала из холодильника яйца, лук, шампиньоны, сыр и все это грудой положила на длинную кухонную стойку, над которой в ряд висели фотографии Кушманов.

– Привет, бабушка, – кивнула она Джейн Кушман. – А ты любишь омлет?

В посадке головы Джейн Кушман чувствовалось что-то царственное, светло-голубые глаза смотрели высокомерно и холодно. Королева, да и только! Такая сама первой войну начнет, и пощады от нее не жди. Ладно, бабушка, мы с тобой еще померимся силой, улыбнулась Тесс.

На следующей фотографии был изображен Джон Кушман.

– Ба! Да это же дорогой папочка, – обратилась к нему Тесс. Открыв дверцу шкафа, она вынула глубокую миску и продолжила:

– Привет, папуля, привет. Как дела?

Каждый раз, когда Тесс смотрела на эту фотографию, она не переставала удивляться, почему Джон Кушман не унаследовал от матери ее силу воли? У него были правильные черты лица и темно-голубые, почти синие глаза. Он стоял на причале рядом с белой яхтой, названной в честь маленькой Элизабет – «Лиззи». Ветер растрепал его густые темно-русые волосы. Он смотрел прямо в объектив и улыбался. У него была обаятельная и добрая улыбка. «Красивый мужчина, – подумала Тесс, – жаль, что ему не хватило сил пережить несчастье».

– А это наша мама, – сказала Тесс, бросив быстрый взгляд на фотографию справа.

Снимок сделали, когда Женни Кушман уже было за пятьдесят. Но даже в этом возрасте она сохранила былую красоту. Тесс знала, что в молодости у матери Элизабет были шикарные ярко-рыжие волосы. С фотографии же на нее смотрела абсолютно седая женщина. Однако горе не сломило ее. В ослепительно голубых глазах застыла решимость, словно она бросала вызов жестокой судьбе. Сильная, волевая женщина, она смогла пережить потерю маленькой дочери и смерть мужа. Наверное, она и Джейн Кушман морально помогали и поддерживали друг друга в веренице несчастий, обрушившихся на их семью.

Следующей была фотография Элизабет. На снимке она, заливаясь счастливым смехом, отмахивалась ручонками от огромного датского дога, который припал у ее ног на передние лапы, выжидая удобный момент, чтобы лизнуть ее лицо. Фотографию сделали, когда Элизабет исполнилось пять лет. Девочка была просто чудо! Веселая, жизнерадостная, с белокурыми волосами, заплетенными в две косички, с синими – в отца – глазами, сверкающими от радости. Жаль, что ее нет в живых, грустно подумала Тесс, она бы могла стать красивой и сильной женщиной, унаследовав от отца шарм, а от матери – волевой характер.

Тесс разбила над миской яйца, затем принялась шинковать овощи, время от времени бросая взгляд на фотографию Элизабет. Надо же, маленькая, а огромной собаки совсем не боится! Этот дог – чудовище какое-то! Оскалился, радуется, наверное, что с ним играют. Запросто может одной лапой повалить ее на землю, сбив с ног. Смелая девочка! Смотрит в объектив, и видно, что недовольна тем, что фотограф мешает играть. Характер показывает. Да, она стала бы достойной наследницей финансовой империи Кушманов. Жаль, что этого уже никогда не случится.

Тесс покосилась на последнюю фотографию, с которой Люк Мэнсфилд мрачно взирал на мир.

Правду говорят – внешность обманчива. По этому снимку невозможно догадаться, что Люк Мэнсфилд само обаяние, что в нем скрывается море шарма и что его глаза обладают необычайным магнетизмом. Тесс об этом узнала, только познакомившись с ним. Ее сердце замерло, когда он посмотрел на нее каким-то особенным взглядом. Знать бы заранее, что он такой неотразимый! «Ну и что бы это тебе дало?» – подумала Тесс.

– Силы небесные, – прошептала она ошеломленно, словно сделав для себя удивительное открытие, – он мне нравится.

Невероятно, ужасно, но факт!

Только этого не хватало. Забивать себе голову мыслями о каком-то парне, когда надо думать о работе. Игра шла серьезная, и ставки были очень высоки. О таком случае Тесс мечтала не один год.

Она с досадой покачала головой. Вот так-то, нечего хвастать заранее. А то – расхрабрилась, говорила Берту, что справиться с этим парнем – раз плюнуть. «Самонадеянная дурочка! – ругала себя Тесс. – Не ты его, а он тебя окрутил в два счета».

У нее окончательно испортилось настроение. Она чувствовала себя неуверенно – как человек, ступивший на минное поле. Этот Мэнсфилд оказался коварным обольстителем женских сердец. В прошлом Тесс направо и налево охмуряла мужчин, но сейчас она сама оказалась в роли жертвы. Как бороться с охватившими ее чувствами, она не знала. Ее мучило желание, и она ничего не могла с этим поделать. Если бы сейчас встал выбор между ее чувствами к Люку Мэнсфилду и необходимостью довести до конца начатую аферу, она бы растерялась и не смогла бы решить, что для нее важнее.

Тесс вывалила нарезанные овощи с разделочной доски в сковороду и принялась ожесточенно взбивать яйца в миске. Она чувствовала непонятную слабость и томление в теле. Раньше такого с ней не бывало. Черт побери, кто бы ей сказал, что с ней такое может приключиться! Однако она понимала, что рано или поздно природа все равно взяла бы свое, ее чувства проснулись бы и она бы обратила внимание на мужчин. Да, но почему именно сейчас? Тесс решила, что лучший выход – не думать обо всем этом и делать вид, что ничего не случилось.

К счастью, видеться они будут не так уж и часто. Естественно, Люк Мэнсфилд будет приезжать к Джейн Кушман – как-никак он адвокат и обязан защищать интересы клиентки, – но Тесс не будет обращать на него внимание. Теперь, когда стало ясно, какую серьезную проблему он представляет, Тесс поняла, что ей надо делать: держаться от него подальше или же просто не замечать его присутствия. Это, конечно, будет нелегко, но другого выхода нет. И надо всегда помнить, что он опасный противник.

* * *

На следующий день поздно утром Тесс, надев длинное сиреневое платье, вновь отправилась в сопровождении Берта в особняк Кушманов. Ходжкинс церемонно проводил их в громадную гостиную, главным украшением которой, а заодно и предметом гордости хозяев, были два больших мраморных камина, расположенных в противоположных концах комнаты. В этот час гостиная была залита ярким солнечным светом, поскольку одна из стен представляла собой огромное – с потолка до пола – окно. Свет проникал и сверху через крытый стеклом потолок. Джейн и Люк расположились на большом белом диване; перед ними на столике из прозрачного стекла стоял кувшин с лимонадом.

Тесс понимала, что ей не следует слишком откровенно рассматривать Люка, но ничего не могла с собой поделать. Противостоять своему желанию она была не в силах. Его густые темно-русые волосы вспыхивали огнем от солнечных лучей, проникающих сквозь окно гостиной. Черный костюм сидел идеально на его подтянутой, стройной фигуре. Зеленые глаза были слегка прикрыты, лицо ничего не выражало, но весь его вид сводил ее с ума.

«Что, черт возьми, сейчас важнее – работа или этот парень?» – Тесс с трудом отвела глаза от Люка и посмотрела на Джейн Кушман, поднявшуюся им навстречу, как только они вошли.

– А-а, доктор Ванштейн, мисс Алкотт. Как мило с вашей стороны, что вы пришли, – проговорила Джейн, пожимая им руки. – Проходите и садитесь. Хотите лимонаду?

– Спасибо, миссис Кушман, мне не надо, – поблагодарил Берт, – я только хотел удостовериться, что Тесс доберется сюда без приключений, и спасибо еще раз за ваше великодушное приглашение. Я думаю, пребывание моей пациентки у вас в любом случае пойдет ей на пользу, и я надеюсь, что вам удастся сделать то, что не смогли сделать годы терапии. А теперь, Тесс, – проговорил Берт, глядя на нее с хитринкой в глазах, – постарайся смотреть на все без предубеждения, более объективно. Есть вещи и похуже, чем воссоединение с семьей.

– Как скажешь, Макс. – Тесс не поняла, что он хотел этим сказать.

Берт вздохнул и улыбнулся, как бы говоря всем своим видом: «Что я могу поделать с капризным ребенком?»

– Я буду в своем офисе, если кто-то из вас захочет поговорить со мной, – сказал он и, кивнув Люку, вышел из гостиной.

Теперь Тесс должна была действовать самостоятельно, надеясь только на удачу и везение.

– Ну, моя дорогая, – проговорила Джейн, обнимая Тесс за талию и подводя ее к дивану. Тесс с трудом удалось скрыть удивление при проявлении подобной сердечности, – я так рада твоему приходу. Люк, будь джентльменом и налей мисс Алкотт бокал лимонада.

– Раз я собираюсь задержаться здесь на пару недель, если, конечно, вы выдержите меня так долго, – прервала ее Тесс, – не кажется ли вам, что нам стоит обходиться без формальностей? Кроме того, не можете же вы все время называть меня мисс Алкотт! У меня всякий раз будет возникать чувство, что я нахожусь в зале федерального суда.

– Ну что ж, – улыбнулась Джейн, садясь на кушетку, – отныне мы будем обращаться к тебе по имени.

Тем временем Люк передал ей большой запотевший бокал холодного лимонада, случайно коснувшись пальцами ее руки. Тесс от потрясения едва не выронила бокал. С усилием взяв себя в руки, она вежливо улыбнулась Люку. На секунду их глаза встретились, и ее сердце застучало в бешеном ритме. Устроившись в кресле справа от Джейн, Тесс мысленно приказала своему сердцу работать в нормальном режиме, но оно почему-то не желало ее слушаться.

– Если я правильно поняла, – продолжила Джейн, – Тесс Алкотт – это не настоящее твое имя?

– Да, это так, – ответила Тесс, пытаясь изобразить на лице улыбку. – Пока я училась в Оксфорде, у меня была куча фамилий и имен: Прин, Вентворт, Финч и Харли. После университета – дайте вспомнить – Маршалл, Вудкок, Дэнби, Кларк, Брюгер, Хорст и даже – Жанна Мари Сен-Жюст! Я сама не знаю, почему взяла такое имя.

Джейн засмеялась.

– И сколько же у тебя их было?

– Дюжины. Я называлась по-разному. Даже вела список, чтобы не использовать одно имя дважды, поскольку власти могли вспомнить что-нибудь нехорошее про меня и сказать – да это же та самая, которая… ну и так далее. Короче, чтобы не засветиться. Чаще всего я носила имя Тесс, но бывала и Джулией, и Сюзанной, и Маргаритой, и Софией – одним словом, у меня было множество столь же бесцветных имен. Что же касается фамилий, то прошлась по всему алфавиту уже трижды.

– Значит, совсем недавно ты начала новый круг?

– Ну да. Когда я пришла работать в МОБП, я дошла лишь до буквы Т – Тайлер, но мне хотелось начать все заново, а новая жизнь требует первой буквы алфавита, потому-то я опять и вернулась к А.

– А почему ты выбрала именно Алкотт?

Тесс улыбнулась. Сердце наконец-то перестало гулко стучать в груди, и сразу дышать стало легче. Она удовлетворенно подумала: все идет как надо.

– Я перечитала «Маленькие женщины» не помню в какой раз и выбрала эту фамилию.

Джейн улыбнулась ей в ответ:

– Ясно. А мне, по правде говоря, нравится фамилия Алкотт. Такая распространенная, ни к чему не обязывающая и вызывающая у всех доверие.

– Я думал, – вежливо прервал их Люк, – что вы переосмыслили свою карьеру и штампы вас больше не привлекают.

– Старые привычки долго не умирают, – возразила Тесс, спокойно встретив его проницательный взгляд.

– Должна сказать, мне уже давно хотелось, чтобы в этом доме на некоторое время поселились молодые люди и привнесли в него немного радости. Он слишком велик для меня, старухи.

– Люди? – переспросила Тесс, едва не поперхнувшись лимонадом.

– Да. Люк тоже останется здесь. Мы прекрасно проведем здесь время.

– Я собираюсь обновить интерьер в моей квартире, – злорадно проговорил Люк, усаживаясь на диван. – Джейн предложила мне пожить у нее, пока длится ремонт.

«Отличный ход», – подумала Тесс.

Итак, он стал сторожевым псом при Джейн. Насчет ремонта – это он, конечно, врет, решила Тесс. Ну что ж, прекрасно! Она всегда предпочитала открытые военные действия скрытой ненависти и интригам. Каждое дело требовало выбора соответствующей тактики. Даже если еще вчера конкретная тактика отвергалась как ненужная, то сегодня она же могла быть взята на вооружение. Она благополучно дожила до нынешнего дня, не испытывая влечения к противоположному полу, значит, рассуждала Тесс, ей по силам продержаться и ближайшие две недели. Все будет в порядке, успокоила она себя. Подняв бокал с лимонадом и собираясь произнести тост, она вновь заставила себя посмотреть в его зеленые глаза. Чем чаще она будет это делать, тем быстрее привыкнет к его взгляду.

– Чем больше, тем лучше, – весело бросила она.

– Надеюсь еще послушать захватывающие рассказы о вашем красивом прошлом, – проговорил Люк столь же беспечно. – Меня они так увлекли, что я позволил себе поподробнее разузнать о некоторых из ваших подвигов.

– Неужели? – сказала Тесс. – Я уверена, что в МОБП отзывались обо мне лестно, не так ли?

– О да, они дали самые прекрасные отзывы о вашей работе.

– Да, там подобрались отличные ребята. Я люблю их, как свою семью. А кому вы поручили проверить меня?

– Агентству «Болдуин Секьюрити».

Тесс даже не моргнула. Внешне она осталась совершенно невозмутимой, в душе же кляла его на чем свет стоит.

– Да, я вижу на вас работает одно из лучших агентств в США.

– Я передам Лерою вашу похвалу.

– Ну все, хватит пререкаться, дети, – остановила их Джейн.

– Почему же? – ехидно спросил Люк. – Мисс Алкотт собирается провести здесь две недели, я думаю, что вам следует знать о ней несколько больше, чем просто фальшивое имя, чтобы спать спокойно, не так ли?

– Люк, перестань.

– Итак, мисс Алкотт, расскажите мне, – продолжил Люк, – и каково было расти Оливеру Твисту в девичьем обличье у четы современных Фэджинов?

Тесс почувствовала подступившую к горлу тошноту. Она снова увидела искаженное злобой лицо Барбары Карсвелл, ощутила на своем лице ее нескончаемые пощечины, вновь вспомнила Эрни Карсвелла, сверлящего ее своим похотливым взглядом. Прошло уже четырнадцать лет, как она освободилась от этих чудовищ, но ее память продолжала хранить живые воспоминания о них.

– Карсвеллы знали свое дело, – сказала она, равнодушно пожимая плечами. – Они никогда не держали для работы более десяти детей одновременно. Мы заботились друг о друге, а Карсвеллы кормили и одевали нас. Я даже научилась немного читать, писать и считать. Немногие дети в этой стране могут похвастаться тем же.

– Ты что же, знала, как растут другие дети? – негромко спросила Джейн. Тесс вновь пожала плечами.

– Когда я подросла, я многое стала понимать. Карсвеллы никогда не выбирали шикарных апартаментов. Трудно спрятать десятерых детей в пригороде, где селятся люди из средних слоев общества. Поэтому мы в основном обретались на окраинах Майами, где и проходили школу жизни. Конечно, эти места не отличались строгостью нравов и безукоризненностью манер их обитателей, но еда там была превосходной.

– Говорили ли вам когда-нибудь Карсвеллы о том, как… э… как вы попали к ним? – холодным тоном спросил Люк, окинув ее равнодушным взглядом. В это мгновение он напомнил ей дворецкого Джейн.

– Конечно. Они купили меня.

Люк и Джейн оторопело уставились на нее.

– Простите, – медленно произнес Люк. – Я не ослышался?

– Вы жили и продолжаете жить в башне из слоновой кости, Мэнсфилд, – резко ответила Тесс, даже не пытаясь скрыть горечь, звучащую в ее голосе. – Существуют, знаете ли, люди, которые промышляют похищением людей и продают их таким, как Карсвеллы, или, например, порно-дельцам, или тем, кто страстно жаждет иметь ребенка, но не желает отвечать на вопрос, откуда он взялся. Это как кража скота. Только замените клеймо, и никто никогда не обнаружит разницы.

– Дети, хватит! – резко проговорила Джейн.

– Почему же? Большинство таких, как я, не смогли бы сказать вам, откуда они, даже под дулом пистолета. Психиатры называют это травматической амнезией. Мы просто ничего не знали об этом. Все выглядело так, будто мы внезапно приземлились на какую-то неизвестную, но наводящую ужас планету! – Тесс сама испугалась раздражения и ярости, звучащих в ее собственном голосе.

«Расслабься!» – приказала она себе. Вряд ли стоило паниковать только из-за того, что эти двое приблизились на опасное расстояние к ее самому больному месту – ее амнезии.

В течение минуты Люк смотрел на нее с каким-то странным выражением; она не могла понять, что бы оно могло значить.

– Вы когда-нибудь интересовались своими родителями?

– А зачем? Давным-давно я решила, что они, возможно, продали меня Карсвеллам за наркотики. Сами они особо не распространялись на эту тему, но как-то раз намекнули. Может, солгали, не знаю. Да не смотрите вы на меня с таким ужасом! Не верите, что родители могут продать собственного ребенка? Да бросьте вы! Это случается сплошь и рядом. В конце концов все это не имело никакого значения. Я была у Карсвеллов, и деться мне было некуда.

Джейн побледнела.

– Тесс, тебе повезло, что ты умеешь легко приспосабливаться к различным обстоятельствам. А ты никогда не задумывалась над тем, что твоими родителями могли бы быть Джон и Женни Кушман?

– Я видела свою кровь. Она отнюдь не голубая.

– Но вы удивительно хорошо вписываетесь во всю эту роскошь и богатство, – насмешливо произнес Люк.

Тесс пронзила его убийственным взглядом.

– Как сказала Джейн, я легко адаптируюсь.

– Необходимое свойство характера в вашей работе, – ничуть не смутившись, парировал Люк. – Итак, вы утверждаете, что у вас нет семьи. А как насчет друзей? Может, они могли бы пролить свет на ваше происхождение?

– У меня их нет.

– Нет семьи, нет друзей. Что же у вас есть?

– Моя работа.

– Ах да, вы делали карьеру, – ехидно заметил Люк. – Расскажите мне все о ваших скромных начинаниях. Сколько вам было лет, когда вы стали работать на Карсвеллов?

– Может быть, четыре, скорее всего пять. Я была маленькой для своего возраста. Как видите, я и сейчас не отличаюсь высоким ростом.

– Значит, это было лет двадцать назад. Очередное удачное совпадение в вашей биографии. А в какое время года это случилось?

– Откуда я знаю? Это ведь Майами, прежде я никогда не бывала там.

Тесс внезапно замолчала. А почему она так уверена в том, что никогда не была в Майами до того, как попала к Карсвеллам?

– Но вы прожили там пять-шесть лет! Сравните времена года. Так когда же? – потребовал ответа Люк.

– Было вроде бы очень жарко, – пробормотала Тесс, пребывавшая в полном замешательстве и растерянности от нахлынувших детских воспоминаний. С чего она взяла, что могла там бывать и раньше? Она встряхнула головой и продолжила:

– Да, было по-настоящему жако. Быть может, вторая половина лета. Июль, август, не знаю.

– Люк, мне кажется, что ты должен вернуться в свой офис, – решительно вмешалась Джейн. – Я жду тебя к обеду. Я приложу все усилия, чтобы Тесс не скучала, пока тебя не будет.