Текст книги "Украденные сердца"

Тесс с трудом подавила улыбку, отпивая лимонад. Она с удовольствием наблюдала за тем, как Джейн легко поставила Люка на место. Бедному мистеру Мэнсфилду ничего не оставалось, как бросить сердитый взгляд на Тесс, холодно проститься и покинуть их.

– Похоже, предстоят интересные две недели, – проговорила Тесс, провожая взглядом Люка.

– Я тоже так думаю, моя дорогая, – улыбнувшись, согласилась Джейн.

Тесс повернулась к ней и спросила серьезно:

– Вы получаете особое удовольствие, помещая двух тайских бойцовых рыбок в один аквариум?

– Это была не моя идея, – искренне ответила Джейн.

– Не сомневаюсь, но вы, кажется, собираетесь наслаждаться каждой минутой, проведенной с нами.

Джейн засмеялась:

– А почему бы и нет?! Пойдем, я покажу твою комнату.

Они одновременно поднялись с дивана. Джейн взяла Тесс под руку и повела ее к выходу из гостиной. Тесс приходилось сдерживаться, подавляя желание вырваться и отойти подальше. Она хорошо знала, что вот такой физический контакт рождал у людей ощущение безопасности и доверия. Тесс понимала, как важно внушить Джейн, что она пришла сюда с добрыми намерениями, но, пока они поднимались по лестнице на второй этаж, она думала только о том, как бы поскорее выдернуть свою руку из руки старой леди. Ей не нравилось, что у нее самой возникает успокаивающее чувство расслабленности, притупляющее ее бдительность. Это абсолютно не входило в ее планы.

– Джейн, вам удалось создать здесь чудесный уголок.

Джейн тепло улыбнулась в ответ.

– Мне тоже здесь нравится.

Тесс отказывалась признавать очевидное: Джейн знала, что она делала. Она использовала ту же самую тактику близости и доверия, которую сама Тесс применяла по отношению к другим. Ну и хитра же эта почтенная дама! Возможно, сейчас она хочет усыпить бдительность Тесс, чтобы потом захлопнуть мышеловку. Только в эту минуту Тесс поняла, что в этом роскошном особняке не один Люк Мэнсфилд представляет для нее серьезную опасность.

«Помни, – повторила про себя Тесс главное правило своей жизни, – никогда и никому не доверяй».

Джейн открыла дверь спальни и пригласила Тесс войти.

– Эта была комната Элизабет, – сказала она, – я думаю, что тебе здесь понравится.

Но Джейн ошиблась. Тесс с первой же секунды возненавидела эту комнату. Она так и осталась детской. Три стены в спальне были покрыты цветными обоями с изображением неба, покрытого густыми облаками. А большая оконная ниша и удобный массивный подоконник словно приглашали полюбоваться тенистым парком, раскинувшимся прямо под окном. У стены стоял огромный ящик с игрушками. Небольшой саквояж лежал на просторной двуспальной кровати, а в приоткрытом платяном шкафу Тесс увидела дорожный портплед для платьев и костюмов. Напротив кровати стоял маленький столик и Маленькие стульчики, так и поджидающие на чаепитие малышей.

Это был настоящий детский рай. При других обстоятельствах Тесс здесь, безусловно, понравилось бы, но сейчас она могла думать только об испуганной пятилетней девочке, украденной из этой комнаты двадцать лет назад. Она знала таких детей, которые были похищены, как и Элизабет, поскольку воровала вместе с ними. На нее нахлынули воспоминания, и она вновь ощутила беспомощность и ужас, которые испытывала тогда, существуя в жестоком и враждебном мире взрослых. Она предпочитала думать, что Элизабет не прожила долго после того, как ее похитили, а смерть ее была быстрой и легкой. Ни один ребенок не смог бы выжить, пережив такое потрясение.

– Боюсь, это не совсем то, что я ожидала увидеть, – наконец вымолвила Тесс. Она чувствовала, что вид этой образцовой детской комнаты уже будит в ее памяти воспоминания о прошлом. Ей хотелось поскорее покинуть этот детский рай, чтобы скрыться от собственных прошлых кошмаров, которые память со всей беспощадностью возвращала снова и снова.

– Уверена, следующие две недели преподнесут нам еще немало сюрпризов, – сказала Джейн.

Тесс с подозрением взглянула на почтенную леди. Если эти сюрпризы будут подобны тем, что Джейн преподнесла ей сегодня, то Тесс лучше, не распаковывая своих чемоданов, немедленно бежать отсюда без оглядки.

Нет, не стоит раскисать от детских воспоминаний! Главное ведь то, ради чего она пошла на это, ободрила себя Тесс.

С трудом выдавив из себя улыбку, она взяла Джейн под руку.

– Пойдемте, мне хотелось бы осмотреть все в вашем чудесном доме.

Две недели назад Тесс тщательно изучила план особняка со всеми его закоулками, укромными уголками и появившимися с годами пристройками, и сейчас она могла особо не вникать в объяснения Джейн, а просто наблюдать за старой леди, присматриваться к ней. Но все же ее удивило то, что чертежи Берта полностью соответствовали действительности. «Интересно, кто был информатором Берта?» – подумала она. Такие подробности, которые он изложил Тесс, могли быть получены только от человека, близкого к семье. От кого? Одно можно было утверждать твердо – не от хозяйки дома.

Тесс не удивилась тому, что Джейн не показала ей сейф, спрятанный за стенную панель, но и виду не показала, что знает о его существовании. Она выразила неподдельное восхищение убранством большого танцевального зала с до блеска натертым паркетным полом, громадными хрустальными люстрами и потрясающими воображение потолочными фресками, на которых зеленовато-изумрудные драконы резвились среди искусно нарисованных облаков.

Из всего, что она о них знала и что увидела сегодня, было ясно, что Кушманы не только ценили истинную красоту, но и пытались привнести ее в свою повседневную жизнь. Тесс злилась на себя, но ничего не могла поделать с восхищением этой семьей, ведь восхищение вело к дружеским отношениям и даже к привязанности. Она же не могла позволить себе ничего подобного. Личные чувства всегда мешают серьезной работе. Берт вдолбил в нее это, когда Тесс было лет двенадцать. Она не могла себе позволить уважать или любить Джейн Кушман, которую собиралась обмануть, втершись к ней в доверие. Ее сердце должно оставаться холодным как лед, иначе их план окажется под угрозой провала.

Ей нужно убедить Джейн в том, что она и есть Элизабет, что в реальной жизни есть место чуду, на которое она так уповает. Но это только полдела. Не менее важно убедить и Берта в том, что Джейн поверила ей. А это случится лишь после того, как все бумаги будут подписаны, обещания даны, ожерелье получено. Успех дела зависел только от того, насколько успешно Тесс сыграет свою роль.

И потому она лишь улыбалась и кивала, восхищаясь трогательными рассказами Джейн, заливалась веселым смехом и рассказывала сама какие-то глупые истории, изо всех сил стараясь быть естественной и не обращать внимания на уколы совести.

– А кто этот элегантный джентльмен? – Тесс указала на портрет пожилого господина, выполненный в полный рост, который висел в библиотеке напротив стеклянной витрины с весьма внушительной коллекцией оружия, запертой на символические замочки.

– Это Эдвард – мой последний муж, – ответила Джейн.

Тесс с интересом изучала лицо мужчины. Портрет, видимо, был написан в последние годы жизни этого человека. В свои почтенные годы он был величественно красив. Несомненно, он был решительным и энергичным человеком. Тесс усмехнулась: она не сомневалась, что этот красавец мужчина в свое время доставлял Джейн немало хлопот. Она не удержалась и прямо спросила об этом Джейн.

Джейн с нежностью посмотрела на портрет.

– О да! Он был большим негодником, – подтвердила она. – Он обожал спорить со мной, чтобы только вывести меня из равновесия. Он мог привести меня в ярость, а потом растопить, как воск, своими поцелуями. Да, он был бесподобен.

– Вам, должно быть, очень не хватает его? – тихо поинтересовалась Тесс.

– Я ужасно скучаю по нему, – откровенно призналась Джейн. – Я решительно запрещала ему умирать раньше меня, но Эдвард всегда был таким независимым – волк-одиночка. Ну что ж, я намерена высказать ему все, когда в конце концов встречусь с ним.

– Надеюсь, этого не произойдет еще долгие годы, – Тесс вновь взяла Джейн под руку, заставляя себя побороть бившую ее дрожь. Она поймала себя на мысли, что пожелала это от чистого сердца, совершенно искренне, позабыв, что ей не должно быть никакого дела до этой дамы.

Осведомленная заранее о старомодной привычке Джейн переодеваться к ужину, Тесс появилась этим вечером в столовой в строгом голубом платье с ниткой жемчуга на шее. Она собрала волосы на затылке в тугой узел, но отдельные непослушные пряди все равно выбивались. Джейн уже сидела во главе огромного дубового стола. Люк же занимал место в самом его конце. На нем был вечерний костюм, идеально сидевший на нем.

Люк удивленно приподнял бровь и окинул неторопливым взглядом фигуру девушки. Тесс обрадовало проскользнувшее в его глазах одобрительное выражение.

Охваченная сердечным трепетом, она заняла место в середине стола. Все ее мысли были заняты Люком. Да, ей, несомненно, удалось привлечь его внимание. Впервые в своей жизни она по-настоящему ощутила себя привлекательной женщиной, и это испугало ее. К счастью, Джейн заговорила о предстоящей продаже нескольких дорогих предметов искусства, которые поступили от одного очень известного английского семейства. Тесс же была достаточно сведуща и в искусстве, и в современном состоянии рынка, чтобы поддержать живой и непринужденный разговор. Кроме того, ей хотелось, чтобы присутствующие за столом хоть на какое-то время забыли о ее персоне. За столом Люк говорил немного, мало ел и не сводил глаз с Тесс.

– Надеюсь, Моне можно продать по максимальной цене, – сказала Джейн.

– Да? – Тесс быстро собралась с мыслями. – Насколько я могу судить, за Моне выложат не просто хорошую цену, а баснословную. Я – большая поклонница Моне.

– Мне нравятся только некоторые его работы, – с улыбкой ответила Джейн. Тесс рассмеялась:

– О, я люблю Моне! Я украла шесть его картин, пока промышляла на рынке искусства. Сейчас у меня есть три полотна, и я собираюсь приобрести еще. Может, мне стоит самой поучаствовать в вашем аукционе? Разумеется, если вы не будете возражать. Я просто не знаю, насколько это возможно, а?

– Об этом поговорим чуть позже, – спокойно ответила Джейн. – Почему тебя так привлекает Моне?

Тесс погрузилась в счастливые воспоминания:

– Когда я работала на Карсвеллов, моей главной территорией были музеи: Музеи искусств Басса и Леве, Центр искусств в Южной Флориде.

– Музеи? – удивился Люк. – Да вы были развиты не по годам!

– Едва ли. Я просто была очень сообразительна, а музеи для воров-карманников – настоящий рай. Безусловно, вы не раз видели объявления, предупреждающие посетителей беречь кошельки и бумажники. Большинство людей просто не обращают на них никакого внимания, что было мне весьма на руку, и я почти всегда делала дневную норму.

– Карсвеллы устанавливали для вас нормы? – спросил изумленный Люк.

– Конечно, – кивнула головой Тесс, – это самый лучший способ заставить детей работать. Скажите им, что они должны ежедневно красть по сто долларов или что-нибудь на сто долларов, а иначе они не получат еды, и дети сделают это. Я быстро освоила эту науку и редко оставалась голодной. Другие были не так удачливы. Либо ты можешь воровать, либо нет. Не все способны на это. Я, как вы понимаете, не имею в виду моральную сторону вопроса.

– Значит, ты научилась воровать по необходимости? – спросила Джейн.

– Я – сторонница принципа выживания.

– Ради того, чтобы выжить, вы готовы пойти на все? – поинтересовался Люк.

Она с вызовом посмотрела ему прямо в глаза.

– Именно так!

– Но я все же не очень поняла, как, работая в музеях и выполняя свою дневную норму, ты стала такой горячей поклонницей Моне? – вмешалась Джейн.

Тесс перевела взгляд с Люка на нее и облегченно вздохнула.

– Я впервые увидела его картины в Музее Басса, мне было тогда девять лет. Там выставлена великолепная коллекция полотен старых мастеров эпохи рококо и барокко, были там и импрессионисты. Конечно, в девять лет меня совершенно не интересовало, кто из них кто. Просто однажды в дождливый будний день мне никак не удавалось собрать дневную выручку. Уже близилось время закрытия музея, я пребывала в полном отчаянии, ведь у меня не было и половины дневной нормы. День накануне был таким же неудачным, а я была голодна. – Тесс на какое-то мгновение умолкла, устремив задумчивый взгляд на хрустальный бокал, который был в ее руке. – Так или иначе, – очнувшись, продолжила она, – я пребывала в полном отчаянии. Мне казалось, что нет ни добра, ни красоты. Но, завернув за угол, я оказалась нос к носу с картиной Моне. Это был один из этюдов его известной картины «Кувшинки. Зеленая гармония». Я просто остолбенела – так меня захватило увиденное. Я не могла оторвать глаз от нее. Я словно сама скользила по воде, и кувшинки касались моего тела. Я физически чувствовала эти прикосновения, дышала чистым прозрачным воздухом, упивалась красотой солнечного летнего дня. Это было потрясающе! Одно из самых прекрасных мгновений в моей жизни. Тогда-то Моне и покорил меня навсегда.

– А вы выполнили свою норму? – тихо спросил Люк.

– Нет, – пожала плечами Тесс, – но из-за Моне меня это не очень огорчило.

Джейн поспешно перевела разговор на обсуждение каких-то драгоценностей, выставленных на аукцион, и Тесс с облегчением ухватилась за возможность уйти от воспоминаний. Любое напоминание о Майами и Карсвеллах до сих пор причиняло ей боль.

К концу обеда она уже вся изнервничалась и сидела как на иголках. Ее не оставляли мысли о том, что она бессовестным образом обманывает достойную женщину. Кроме того, она не знала, куда деваться от испытующего, колючего взгляда Люка. Тесс облегченно вздохнула, когда Люк и Джейн перешли к кофе и завели неспешный разговор о сестре Люка Мириам и ее неуемном интересе к бывшим спортсменам. На Тесс навалилась страшная усталость, и она даже начала клевать носом, мечтая о спасительном сне.

– Боже мой, бедное дитя! – Джейн прервала Люка и повернулась к Тесс. – Хватит зевать, как гиппопотам, отправляйся спать.

– Вы гоните меня, потому что вам надоело мое общество? – без обиняков поинтересовалась Тесс. – Я была недостаточно остроумна?

– О чем ты говоришь? Нам было очень интересно с тобой побеседовать, но двадцать минут назад я заметила, что ты устала, и решила больше не мучить тебя расспросами. Иди спать, Тесс.

– Слушаюсь, мэм.

Тесс попрощалась и с удовольствием покинула гостиную, избавившись таким образом от пытливого взгляда своего главного противника – Люка Мэнсфилда. День был длинным и напряженным, думала Тесс, медленно поднимаясь по ступенькам на второй этаж. Поэтому она так устала. В такой ситуации лучше не вступать в бой с противником, а спастись бегством. Хороший отдых и долгий сон помогут ей восстановить силы, вернуть душевное равновесие. «А вот тогда, дорогой мистер Мэнсфилд, я с удовольствием встречусь с вами в поединке, и мы еще посмотрим, кто кого».

Она открыла дверь в комнату Элизабет и тихо застонала. Боже, ничего не изменилось! Возникшее днем странное ощущение никуда не исчезло и по-прежнему давало о себе знать. Перед обедом она распаковала свои вещи, а в ее отсутствие кто-то разобрал постель и включил настольную лампу. Если бы она была пятилетней девочкой, то быстро забралась бы в кровать, чувствуя себя при этом счастливой и безмятежной, – одним словом, как в раю.

Но Тесс была двадцатипятилетней женщиной, которая, не жалея себя, трудилась в течение последних лет, чтобы сотворить рай в своей собственной душе, которым она не собиралась ни с кем делиться. Но эта комната действовала на нее странным образом, ее личность как бы раздваивалась, и это было не очень приятно. Однако Тесс пришла к мысли, что, может быть, это не так уж и плохо – надо лишь попытаться извлечь из этого выгоду. После долгих раздумий Тесс решила, что стоит проникнуться духом этой комнаты и на некоторое время вообразить себя настоящей Элизабет.

Она неторопливо разделась, затем натянула на себя большую белую пижаму, мягкую и удобную, провела щеткой по волосам и поискала глазами книжку, которую можно было бы почитать на ночь, чтобы поскорее уснуть. Ее взгляд остановился на ящике с игрушками. Медленно, как во сне, она пересекла комнату и, присев около него, приподняла деревянную крышку. Многочисленные игрушки, книги, игры, плюшевые звери были аккуратно уложены внутри. Когда-то все это принадлежало Элизабет. Книжки, естественно, были детскими. Сначала ее взгляд остановился на «Приключениях Винни-Пуха», затем она равнодушно скользнула глазами по глянцевой, яркой обложке «Волшебника из страны Оз». Она не читала эти книги в детстве, не собиралась она читать их и сейчас. Вспомнив о том, что Джейн разрешила ей брать любую книгу из библиотеки Кушманов, Тесс захлопнула крышку ящика и поднялась.

Чтобы не шуметь и не беспокоить Люка и Джейн, Тесс отправилась в свое путешествие босиком. Она спустилась по задней лестнице и осторожно открыла дверь библиотеки. Люк стоял у камина, выложенного из мелких камней, держа в руке стакан с бренди. Он пристально вглядывался в него, словно хотел найти ответы на мучившие его «верные» вопросы.

– Ой! Простите, – проговорила Тесс, входя в комнату как ни в чем не бывало, будто бы это зеленоглазое исчадие ада ее абсолютно не интересовало. – Я не хотела потревожить вас. Я только хотела взять что-нибудь почитать – например, «Памелу» Ричардсона. Еще раз – извините за вторжение. Я только на пару минут и сразу же уйду.

Пристальный взгляд Люка пригвоздил ее к месту.

– Вы ищете «Памелу»? Зачем? Вы ведь буквально засыпали за ужином над чашкой шоколада.

Тесс отвернулась от Люка и стремительно прошла к шкафу, надеясь отыскать книгу и побыстрее исчезнуть из библиотеки.

– Уверена, что Ходжкинс добавляет в горячий шоколад кофеина. Я просто убеждена в этом, – преспокойно ответила она Люку.

– Он ненавидит жестоких людей и грязные игры даже больше, чем я. Но это и понятно, поскольку он долго работает у Джейн и желает ей только добра.

– К счастью, Джейн больше полагается на свое собственное мнение, чем на суждения дворецкого или своего сторожевого пса. Ой, простите, я оговорилась. Хотела сказать – своего адвоката.

– Пустяки. Этот сторожевой пес будет оберегать Джейн от ваших махинаций до последнего вздоха.

– Ничего иного я и не ожидала, – заметила Тесс, отыскивая на книжных полках злосчастную «Памелу».

– Кто вы такая на самом деле, Тесс Алкотт?

– Ну, вы меня окончательно достали. Я непременно сообщу вам, когда узнаю наверняка.

– Итак, вы намерены до конца разыгрывать эту историю с амнезией?

Тесс буквально задохнулась от ярости и, резко повернувшись к Люку, спросила:

– Вы помните свой день рождения, когда вам исполнилось пять лет?

Люк несколько опешил от столь внезапной атаки.

– Конечно, помню.

– Вы помните, как выглядела ваша детская комната?

– Ну конечно.

– А вы помните, какое у вас тогда было любимое блюдо?

– Да.

– Ну а я ничего этого не помню! – резко бросила ему Тесс. – Вы, возможно, очень ловкий адвокат, Мэнсфилд, но выведать у меня что-нибудь конкретное обо мне вы не сможете. Игрок-то из вас никудышный!

Она снова повернулась к книжным полкам, пытаясь взять себя в руки. В библиотеке воцарилась тишина. Казалось, она длилась вечность.

– Я начинаю думать, что вы правы, – мягко заметил Люк, – я не столь искушен в выведывании и выпытывании всяческих секретов и не умею втираться в доверие так успешно, как вы, но я все равно помешаю провернуть вам эту грязную авантюру. Вам меня не победить.

– Я знала, что вы начнете спорить. Мужское самолюбие не может признать свое поражение, – сказала Тесс, привставая на цыпочки, чтобы прочитать корешки книг на верхних полках. Как ей хотелось чувствовать себя спокойно, но даже сейчас она не могла расслабиться. – Но тем не менее вы правы, Мэнсфилд. Я не смогу победить, потому что я не могу проиграть. Я ищу свое прошлое, если вы не забыли. Не знаю, как насчет Джейн, но вас-то в моем прошлом точно не было. В конечном счете я сама проведу свое собственное, очень тщательное расследование, чтобы восстановить истину. Так зачем сейчас тратить силы на пустую болтовню? Я бы на вашем месте, Мэнсфилд, поберегла горло для пламенных выступлений в суде.

За ее спиной послышался сдавленный смех. Даже не оборачиваясь, она знала, что Люк стоит, облокотившись о каминную полку, и изучает ее с головы до пят.

– Вы забавно выглядите в этой пижаме, – заметил Люк.

Тесс заставила себя непринужденно рассмеяться и, взяв найденную «Памелу», повернулась к нему. Его руки на этот раз не были заняты стаканом, и от этого он казался еще опаснее.

– Мне она тоже нравится – очень удобная. Я считаю, что предпочтение всегда надо отдавать целесообразности, нежели внешнему виду, – спокойно, еле сдерживая кипевшее в ней раздражение, ответила Тесс. – В моей работе бывают непредвиденные случаи, когда необходимо быстро исчезнуть, а это означает, что не остается времени на то, чтобы одеться, особенно если ты спишь раздетой догола…

Широкая улыбка озарила лицо Люка, на мгновение сбросив с него привычную маску цинизма.

– А вот на это я бы с удовольствием посмотрел.

– Шесть французских жандармов имели такую возможность, правда, для них все это закончилось плачевно, поскольку начальство устроило им взбучку. – Тесс направилась к дверям. Ей казалось, что этот путь никогда не закончится. – Шок, испытанный при виде обнаженной девушки, бегущей по крыше здания Национального банка, удержал бедных парней от стрельбы, и я смогла улизнуть невредимой. Позже я слышала о некоем грабителе Американского банка, который работал в голом виде. Что ж, авторитетно могу заявить, что, если вы видели кого-то только в раздетом виде, вы никогда не узнаете этого человека в одежде.

– В вашем случае это не сработало бы, – пробормотал Люк, и его взгляд заставил девушку замереть. – Вам повезло, что вы не встретили этих жандармов на следующий день – они бы вас узнали. Одежда не в состоянии скрыть вашу великолепную фигуру.

– Вам нравится делать комплименты?

– Да, иногда случается, – согласился Люк, удивляясь самому себе. – Вот, помню, однажды я произнес несколько восторженных слов в адрес своей сборной по гребле в Гарварде, в другой раз это было совсем недавно… – Люк медленно приближался к Тесс.

– Э-э, да я вижу, вы – горячий парень, – насмешливо заметила Тесс. – Будьте осторожны, Мэнсфилд, надо сдерживать свой темперамент, иначе вы можете потерять голову. Надо контролировать свои эмоции, – Тесс с усмешкой продолжала издеваться над ним.

– Сейчас я был бы не против на некоторое время потерять контроль над собой, – вздохнул Люк.

Его рука невольно потянулась к щеке Тесс и, коснувшись ее, замерла на какое-то мгновение. У Тесс перехватило дыхание. Она никогда не думала, что прикосновение мужчины может быть таким нежным. Когда же Люк наклонился к ней, ей показалось, что земля покачнулась у нее под ногами и сама она проваливается в какую-то пропасть.

– Люк… – прошептала она в полной растерянности.

Его губы мягко коснулись ее рта, и они приникли друг к другу в долгом поцелуе. Тесс показалось, что внутри ее проснулось нечто незнакомое ей раньше, может быть, это была дремавшая в ней страсть? Она приподнялась и обвила руками шею Люка, прижавшись к нему всем телом. Люк с протяжным тихим стоном обнял ее, чувствуя своим телом каждый изгиб ее стройной фигуры. Его объятия становились все более жаркими, а поцелуи все более чувственными.

Райское блаженство, неведомое ей ранее, охватило Тесс.

Но в следующую секунду оно внезапно исчезло. Здравый смысл возобладал, и она резко отпрянула от Люка. Одной рукой она прижимала к груди книгу, другую судорожно прижимала ко рту.

– Что, черт возьми, вы себе позволяете? – наконец выдохнула она.

Так же, как и она, он с трудом приходил в себя и едва мог дышать. Он опустил глаза, и она увидела промелькнувшие в них гневные искры.

– Я мог бы задать вам тот же вопрос, моя дорогая Элизабет. Как далеко вы могли бы зайти, чтобы склонить меня на свою сторону?

Что-то прекрасное, только что зародившееся в душе Тесс, в одно мгновение умерло. О Боже, он просто использовал ее! Это был всего лишь эксперимент! Как глупо она попалась, размякнув от его поцелуев! У нее зачесались руки от нестерпимого желания влепить ему хлесткую пощечину, чтобы сбить спесь с его красивого и надменного лица. Но вместо этого она еще крепче прижала к себе томик.

– Не думайте, что с помощью вашего мужского обаяния вы сможете устроить мне ловушку, – резко произнесла она. – Я не настолько глупа и не так безрассудна! – После такой отповеди она удалилась из комнаты, захлопнув за собой дверь.