Текст книги "Снова почувствуй"

Исаак взял у меня ручку и поставил последнюю галочку в списке. И будто прочитав мои мысли, неожиданно спросил:

– А у тебя есть братья и сестры?

– Да, сестра.

– Сколько ей лет?

– Двадцать три. Она работает в ветеринарной клинике и… недавно обручилась. – Эти слова ощущались такими неправильными у меня на языке, что я еле смогла их выговорить.

– Так это же классно. Или нет? – Его тон и взгляд, с которым он на меня посмотрел, сообщили мне, что Исаак слишком наблюдателен.

– Я… да, – пробормотала я. Мне не удалось заставить себя рассказать ему правду: что одна-единственная мысль о том, что моя сестра построит с кем-то новую, совсем другую семью, повергала меня в панику.

– Поразительно, что некоторые люди уже распланировали всю дальнейшую жизнь, пока сами мы понятия не имеем, чего на самом деле ходим, да? – сказал Исаак, закрывая дверцу подъемника. – Когда я смотрю на свои детские фотографии, то вижу на них родителей, которые тогда были моложе, чем я сейчас. Дико странная мысль. Но у каждого свое восприятие времени.

– Меня совсем не это убивает, – вдруг услышала я собственный голос. Слова просто вылетели из меня, не давая мне шанса их удержать. Может быть, потому, что Исаак только что рассказал мне так много о себе. А может, и потому, что я чувствовала: они сожрут меня изнутри, если буду и дальше хранить эти мысли в себе.

– А что? – мягко спросил он.

Я избегала его взгляда.

– Просто… – Я прикусила нижнюю губу.

Исаак ждал.

Глубокий вдох.

– Мы с Райли всегда были так похожи. Одинаково устроены. У нас были одинаковые взгляды, особенно на брак. А теперь она помолвлена. И наверняка скоро забеременеет. – Я сморщила нос. – У нас вообще не осталось ничего общего. А она единственный человек, который…

…меня понимает.

Я прикусила щеку с внутренней стороны, чтобы не дать себе договорить.

– То есть у тебя появилось чувство, что она от тебя отдаляется? – спросил Исаак.

Уставившись в серый каменный пол, я еще чуть сильнее вонзила зубы в щеку. И в итоге коротко пожала плечами.

– Мне это знакомо, – произнес он и прислонился к стене около меня.

Я вопросительно взглянула на него.

– Между мной и Элизой случилось нечто похожее. В детстве мы были неразлучны, еще и потому, что у нас практически нет разницы в возрасте. Но к концу старшей школы она изменилась. Пока я проходил через ад, ее одноклассники просто обожали. Она могла тогда слегка облегчить мне жизнь, если бы приняла в свою компанию. Но это же старшая школа. Каждый сам за себя. А когда позже она уехала в Гарвард, мы стали общаться все меньше.

– Как ты с этим справился? – тихо задала вопрос я. То, что однажды мы с Райли перестанем разговаривать, было моим самым большим страхом.

– Поначалу я оставил ее в покое, все-таки первый год в колледже очень волнительный и нервный. Но все же поговорил с ней прямо. Сейчас наши отношения снова наладились. Но она очень далеко. Теперь все уже не так, как прежде.

Это не то, что я хотела услышать. Впрочем, не все истории заканчиваются так, как нам бы того хотелось. Никому это не известно лучше, чем мне.

– Какое дерьмо.

– Да все нормально. Трудно, когда ты чего-то ожидаешь от другого человека и в то же время не можешь оправдать его ожиданий. Но я жутко по ней скучаю.

– По крайней мере моя сестра всего лишь в соседнем штате, а не на другом конце страны. Три тысячи миль – довольно большое расстояние, – заметила я.

Исаак кивнул.

Я задумалась над тем, что он мне только что рассказал. Еще несколько дней назад я могла бы описать Исаака одним-единственным словом: ботаник. Но теперь он неожиданно стал кем-то намного бо́льшим: сыном и братом. Кем-то с трудным детством, кем-то, кто обладал сильной волей и мужеством, но не забывал, откуда он. Кем-то, кем я восхищалась.

– Ну да, с этим не поспоришь, – прервал он мои размышления. – А что говорят твои родители по поводу помолвки Райли?

На меня словно опрокинули ведро воды. Волоски на затылке встали дыбом, а грудь так сдавило, что стало нечем дышать.

Я рывком поднялась. Нажала на кнопку на подъемнике и запустила его.

– Сойер…

– Уже поздно, и мне нужно еще подготовить дома кое-что по учебе, – твердым голосом заявила я. – Кроме того, не хочу, чтобы Ал решил, что мы занимаемся тут, внизу, бог знает чем. А то еще передумает насчет твоего договора.

Не глядя на Исаака, я направилась к выходу из подвала.

Он молча последовал за мной, однако его задумчивый взгляд я чувствовала у себя на спине на протяжении всего пути наверх.

Глава 10

Поездка в Рентон ощущалась не как возвращение-домой. Наоборот, два часа в поезде по дороге туда, как и всегда, были для меня худшими двумя часами за целый год. Голова раскалывалась от алкоголя, который я залила в себя накануне вечером, чтобы хоть как-то уснуть, а желудок бунтовал, потому что с утра я не съела ни крошки.

Когда поезд наконец остановился и я вышла, пришлось бороться с желанием развернуться на месте и уехать назад в Вудсхилл. Или еще куда-нибудь. Не важно куда. Но я взяла себя в руки. Мы с Райли уже столько раз вместе переживали этот день.

После того как я все-таки обнаружила Райли на платформе, мне действительно сразу полегчало. Она всегда на меня так действовала. Когда еще были живы наши родители и позже, когда тетя Мелисса в очередной раз вымещала на мне свое плохое настроение, а я из-за этого пряталась в своей комнате, заползала под одеяло и плакала. Лучше становилось только тогда, когда ко мне приходила Райли и утешала.

Невольно я спросила себя, как долго она еще сможет играть для меня такую роль. Или как долго будет этого хотеть.

Рядом с Райли стоял Морган, одной рукой обнимая ее за плечи. Они еще меня не заметили, так что пару секунд я могла спокойно понаблюдать за ними обоими. Они словно созданы друг для друга. Тело Моргана, как и тело Райли, сверху донизу покрывали татуировки. Из-за темной кожи они выглядели на нем совершенно иначе, не как на нас с сестрой. Его гардероб, кажется, состоял всего из четырех частей: джинсы, черная футболка, кожаная куртка, байкерские ботинки. Ни в чем другом я его никогда не видела. Все это дополнялось туннелями в мочках ушей и тяжелыми кольцами на пальцах – любого, кто с ним не знаком и не знал, что на самом деле он кроткий, как кролик, в первый момент его внешность наверняка отпугнула бы.

Он идеально подходил Райли. И нельзя было не заметить, как они счастливы вместе.

Почему я не могла порадоваться за них?

Они увидели меня, лишь когда нас разделяло всего несколько шагов. Райли тут же оторвалась от Моргана и обвила меня руками. Я ответила на ее объятия.

– Привет, Заноза, – шепнула она мне на ухо.

– Привет, Мамаша из пригорода, – так же тихо откликнулась я.

Она ущипнула меня за плечо, и я тихо ругнулась.

– Сестры Диксон снова вместе. Какое прекрасное зрелище, – произнес рядом с нами Морган.

Он тоже меня обнял и в конце мягко сжал мое плечо:

– Рад тебя видеть, Сойер, – искренне сказал он.

– Взаимно.

Я почувствовала на себе выжидательный взгляд Райли и поняла, что уместно было бы добавить: «Поздравляю». Все-таки это первый раз, когда я увиделась с Морганом после их помолвки. Но я просто не сумела переступить через себя.

Через секунду он слегка приподнял уголок рта и отпустил мое плечо.

– Готова? – тихо спросила Райли и приобняла меня одной рукой.

О готовности не могло быть и речи.

Путь до кладбища на машине занимал меньше получаса. По дороге туда мы почти не разговаривали. Ни Райли, ни я не относились к типу любителей светской беседы, тем более мы обе знали, что нет смысла разговаривать о чем-то вроде универа или работы во время поездки на могилу мамы и папы.

На парковке Морган открыл багажник и вытащил оттуда букет белых полевых цветов, который они с Райли купили, прежде чем встретить меня. После этого он оставил нас одних, и мы пошли по Мемориальному парку Гринвуд.

Территория тут была ухоженной, с сочными зелеными лужайками и высокими деревьями, окружавшими весь участок. Единственная причина, почему ее содержали в таком порядке, по всей вероятности, заключалась в том, что тут похоронен Джими Хендрикс[9]9
  Джеймс Маршалл «Джими» Хендрикс – знаменитый американский гитарист, певец и композитор, легенда рок-музыки.


[Закрыть], и Мемориальный парк Гринвуд стал больше туристической достопримечательностью, чем кладбищем. Мама с папой были его большими фанатами и пришли бы от этого в восторг, поэтому нас с Райли все устраивало.

За пару метров до могилы я схватила Райли за руку и крепко вцепилась в нее. Вместе мы преодолели последние несколько шагов и наконец остановились перед могилой мамы и папы.

Мы молча смотрели на надгробия. Простые и невзрачные – цельные натуральные камни с закругленными краями. На них были выгравированы только их имена – Эрин и Ллойд Диксон – и даты рождения и смерти. Мне исполнилось девять лет, когда это произошло, Райли – двенадцать. Будь мы старше и имей право решать, потребовали бы, чтобы на камне написали строчку из песни The Sound of Silence Саймона и Гарфанкела, любимой песни их обоих. Что-то, говорившее о том, что двое человек, похороненные здесь, обладали личностью. И что есть люди, которые по ним горевали.

А так это были просто… камни.

Я тяжело сглотнула. Райли отпустила мою ладонь и нагнулась, чтобы положить букет. Затем обняла меня. Мы не плакали – между мной и Райли вот уже больше десяти лет шло негласное соревнование, кто проявит меньше эмоций. Однако то, как мы цеплялись друг за друга, давало понять каждой из нас, насколько в действительности все плохо.

Свободной рукой я нащупала медальон. Провела большим пальцем по декоративному ободку. Один раз. Второй. Потом сильнее, пока острый край не впился в кожу. Райли заметила это и крепче прижала меня к себе.

Легче не становилось. Сколько бы лет ни прошло – стоять перед могилой наших родителей никогда не будет легко. Боль казалась всепоглощающей, и сегодня был один из тех дней, когда я чувствовала ее целиком и полностью. День, когда мне хотелось выпрыгнуть из собственного тела, настолько это было больно. Больно, мучительно и чересчур.

– Думаю, они бы нами гордились, – какое-то время спустя тихо произнесла Райли.

На это у меня не нашлось ответа. Я не имела ни малейшего представления, что бы сказали мама с папой, если бы увидели меня сейчас. Я пила слишком много алкоголя, спала со слишком многими мужчинами и почти не имела друзей. Я не принимала помолвку сестры, потому что не хотела, чтобы она оставляла меня одну. Единственное, что получалось у меня хорошо, – это фотография.

– Конечно, – глухо ответила я. Слово ощущалось у меня во рту таким фальшивым, как клейкая масса, которую я бы лучше проглотила, чем озвучила.

Я радовалась, покидая кладбище. Морган ждал нас перед выходом, и Райли побежала прямо к нему и в его объятия. Пару секунд он просто ее обнимал, потом ласково погладил по спине, шепнул на ухо что-то, чего я не разобрала.

Сердце болезненно сжалось, и я отвернулась.

И с трудом скрывала свое облегчение, когда под конец мы отправились в Hot War. Маленькое прокуренное помещение – наш любимый клуб в Рентоне, и, с тех пор как мне исполнилось тринадцать, мы заваливались сюда каждый год четвертого сентября и пили так много и так долго, пока тяжесть этого дня не переставала угрожать нас раздавить, а то обстоятельство, что тогда у нас отняли не только родителей, но и детство, не начинало казаться таким невыносимым.

Райли, Морган и я прошли через небольшую, разукрашенную граффити дверь и сели за один из круглых деревянных столиков. Сейчас середина дня, поэтому кроме нас здесь находился только владелец Hot War. Морган подошел к бару и принес нам три бутылки пива и три наполненные до краев рюмки. Не чокаясь, мы просто проглотили свой виски. Затем Морган собрал рюмки и вернулся к барной стойке, чтобы принести по второй порции. Я смотрела на бутылку пива в моей руке и желала только одного – чтобы этот день просто подошел к концу.

Алкоголь помогал. Чуть погодя с нас спало напряжение, и мы начали общаться. Я любила, когда Райли рассказывала про свою работу. Она была медсестрой в ветеринарной клинике, что идеально ей подходило, так как она всегда каким-то магическим образом ладила с животными. Стоило Райли их просто погладить или прошептать пару слов, как они сразу успокаивались.

– Серьезно, Сойер. Ты бы его видела. Сам крошечный, но с такими огромными ушами, что они свисали до пола. Когда он очнулся от наркоза, то все время спотыкался на собственные уши, – с широкой улыбкой говорила сестра. У нее уже слегка заплетался язык, и она беспорядочно тыкала в телефон, потому что непременно хотела показать мне соответствующую фотографию.

– Теперь ей срочно понадобился бигль, – тихо поделился со мной Морган и глотнул пива.

Райли издала торжествующий звук и сунула мне в лицо смартфон.

Пришлось отклониться назад, чтобы вообще что-нибудь увидеть. На снимке была собака, которая одной лапой стояла на своем ухе и почти падала на пол.

– У него такой вид, будто он пьяный, – выдала я. – И эти уши!

– Говорю же! – воскликнула Райли. – Малыш, я тоже хочу собачку с ушами.

– Думаю, тебе стоит немного сузить рамки.

– С длинными ушами, – добавила она.

– Понял. Но только после свадьбы.

– Согласна.

Пару мгновений они просто с улыбками смотрели друг на друга. Потом взгляд Райли стал задумчивым, и она несколько раз качнула из стороны в сторону свою рюмку. Потом глубоко втянула в себя воздух и перевела вгляд на меня.

– А подготовка к свадьбе идет полным ходом.

Я ничего не смогла с собой поделать: я застыла. Райли, естественно, это заметила. С тех пор как она приезжала ко мне в общежитие, мы всякий раз избегали этой темы, когда разговаривали по телефону. И пусть я знала, что рано или поздно придется взглянуть в глаза реальности и принять ее решение, мне бы хотелось, чтобы хотя бы сегодня она избавила меня от этого. Вместо этого они с Морганом в ожидании смотрели на меня.

Я изобразила на лице дружелюбное выражение.

– Это… прекрасно.

Глаза Райли вспыхнули. Она моргнула, и этот огонек снова исчез, но я точно его видела. Я достаточно хорошо знала сестру, чтобы понимать, что в этот раз она не отступит. Ее следующие слова подтвердили мои опасения.

– Мы даже уже забронировали место.

Я любыми способами старалась удержать улыбку на лице, но не сумела выговорить ни слова. В горле как будто образовался тугой комок. И в животе. Этот день и так ужасен – почему ей обязательно надо делать его еще хуже?

Глядя мимо Райли, я уставилась на огромное граффити на стене у нее за спиной. Судя по всему, оно новое, потому что я еще ни разу его не видела. На утесе сидела русалка, ее зеленые волосы рассыпались по голой груди, доходя до талии, где тело превращалось в переливающийся рыбий хвост. Рисунок подсвечивался синими и зелеными неоновыми трубками и выглядел очень круто. Жаль, что у меня нет с собой камеры. Получился бы отличный кадр.

– Это будет классный праздник, – выдернула меня из размышлений Райли. – Мы забронировали амбар, где в прошлом году поженились наши друзья, и решили отказаться от кейтеринга. Каждый, кто захочет, может просто принести какие-нибудь закуски на стол.

Моя улыбка становилась все более натянутой. Великий Боже, да что со мной такое? Почему я не могла вести себя как нормальный человек и просто радоваться? Или по меньшей мере притвориться, что радуюсь?

– Моя подруга Харлоу из клиники и Дженис, с которой мы друг друга знаем со старшей школы, будут подружками невесты.

Я не двигалась и боялась поднять взгляд на Райли. Господи, сейчас это случится. Она спросит меня, буду ли я в день ее свадьбы стоять рядом с ней у алтаря, держать ее букет и наблюдать, как она попрощается со мной и официально заведет новую семью. Тяжело сглотнув, я справилась с порывом зажмуриться.

– Еще мы нашли регистратора, она проведет церемонию в амбаре. А наши друзья, которые играют в группе, будут в этот день отвечать за музыку – получится так здорово.

О. О’кей. Или нет.

– И поскольку подготовка идет так хорошо, мы собираемся пожениться уже в ноябре, – добавил Морган.

Я округлила глаза.

– В ноябре? – прохрипела я.

Они оба кивнули, а у меня в груди надулся воздушный шар, который грозился лопнуть в любой момент.

– Мы знаем, что это слишком маленький промежуток времени, чтобы спланировать свадьбу, но это же и не будет традиционная церемония или что-то типа того. Все, чего мы хотим, – это провести чудесный день с нашими друзьями, легко и непринужденно, – объяснил Морган.

– Все считают, что мы чокнутые, – улыбаясь, сказала Райли.

– А мы такие и есть, – пробормотал Морган и наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. После этого они посмотрели друг на друга, и Райли покраснела.

Шарик у меня в груди лопнул.

Что я вообще еще здесь делала? Моя собственная сестра даже не хотела, чтобы я была ее подружкой невесты. Не то чтобы я сама горела желанием ею стать, но ради Райли я бы это сделала. Ради Райли я бы сделала что угодно. Впрочем, ей это, кажется, совсем не нужно.

Обручение Райли настолько меня пугало, так как я думала, что потеряю ее в тот момент, когда она скажет Моргану «да». Однако сейчас мне стало ясно, что это произошло уже давно.

Она от меня отдалилась, так сильно, что мне ее не догнать.

Я одна.

Трясущимися пальцами я схватила свой стакан и проглотила остатки виски. А потом поставила его на стол, стукнув чуть сильнее, чем следовало.

Райли нахмурилась.

– Вообще-то я собиралась спросить, не захочешь ли ты сделать фотографии для наших приглашений.

Я фыркнула:

– Вообще-то.

– Да, вообще-то. Но на данный момент уже задумалась, не дурацкая ли это идея. Потому что по тебе не похоже, что ты за нас рада.

Я резко поднялась. Алкоголь заставил меня покачнуться на месте.

– Извините, – пробормотала я и шагнула прочь от стола. – Извините. Но я не могу.

И как можно быстрее побежала к выходу из Hot War. Лишь после того, как тяжелая стальная дверь закрылась и мне в лицо подул прохладный сентябрьский ветер, я осмелилась снова вдохнуть.

Потом привалилась к стене возле двери. Между тем на улице стемнело, и я не отрывала взгляд от беззвездного неба, пока пыталась обрести контроль над собственным пульсом. Я так старалась держать себя в руках. Ну зачем Райли понадобилось поднимать эту тему именно сегодня?

Я так погрузилась в свои мысли, что заметила парня рядом со мной, только когда мне в нос ударил дым от его косяка. Я повернула голову. Его настойчивый взгляд был прикован ко мне, но он ничего не говорил. Я медленно осмотрела его с ног до головы. Выглядел он хорошо – своими угловатыми чертами лица и светлыми волосами средней длины он напомнил Курта Кобейна[10]10
  Курт Кобейн – американский певец, музыкант, автор песен, вокалист и гитарист рок-группы «Nirvana».


[Закрыть]. Не отрывая от меня глаз, парень опять поднес косяк к губам и затянулся. Я наблюдала за тем, как у него изо рта выходил дым.

Затем он протянул косяк мне. А когда я его взяла, то заметила, что пальцы у меня дрожали. Я до сих пор была так зла на Райли и Моргана, но особенно на себя саму. Нужно срочно остыть. Затянувшись, я тут же ощутила, как мне ударило в голову. Я закрыла глаза. То, что надо.

Курила я редко и каждый раз забывала, как приятно чувствуешь себя, пока травка медленно, но верно вытесняет все мысли из головы, и в результате там остается лишь монотонный шум. Я сделала еще две глубокие затяжки. А когда хотела вернуть Курту Кобейну косяк, у него в руке уже появился новый, и он прикрывал зажигалку ладонью от ветра. Раскурив его, он отмахнулся:

– Оставь себе. Судя по твоему виду, он тебе нужен.

Знал бы он.

– Спасибо.

Я оперлась на каменную стену и закрыла глаза. В какой-то момент из бара вышли друзья Курта и присоединились к нему. Докуривая, я прислушивалась к их бессмысленным пьяным разговорам. С каждой затяжкой из меня понемногу исчезала паника.

Однако разочарование и гнев оставались. Причем злилась я в основном на себя. Злилась, потому что не могла радоваться, хотя хотела. Злилась, потому что ни в коем случае не желала, чтобы Райли втягивала меня в приготовления свадьбы, но все равно надеялась, что она по крайней мере спросит. И злилась, потому что знала, что сама никогда не допущу, чтобы кто-то стал так близок со мной, как Морган близок с Райли. Я слишком боялась, что мне причинят боль.

Осознание того, что я теперь сама по себе, ранило. Мне хотелось немедленно перестать думать о Райли. А главное – об этой проклятой свадьбе.

Словно кто-то прочел мои мысли, раздался звонок мобильного. Я достала его из кармана джинсов.

Райли.

Сначала я просто уставилась на ее имя, потом сбросила вызов. Дисплей отобразил два сообщения, пришедших в течение дня. Одно от Доун, которая желала мне приятно провести время в Рентоне и просила передать от нее привет Райли. Хмыкнув, я ничего не ответила. Второе было от Исаака и состояло из одного только фото разбитого бокала.

Наверное, дело в травке, но давление у меня в груди внезапно чуть-чуть уменьшилось. Я нажала на «Ответить». Попадать по правильным кнопкам оказалось труднее, чем я ожидала.

«А я-то думала, у тебя вроде как волшебные руки».

В ответ пришло новое сообщение. Я бросила взгляд на часы. Его первая одиночная смена с Алом уже должна была закончиться.

«Руки у меня на самом деле волшебные. Просто, к сожалению, я врезался в Ала».

Я представила, как Исаак, который не только уважал, но и до смерти боялся Ала, извинялся перед ним тысячу раз без остановки, потому что, во-первых, разбил бокал и, во-вторых, дотронулся до Ала. У меня вырвался смешок.

«Ты себе при этом ничего не сломал?»

«Думаю, у меня шишка на лбу».

«Покажи».

Прошла пара минут, прежде чем мой телефон снова завибрировал. Исаак сделал селфи, на котором с задумчивым выражением на лице указывал на свой лоб. Очки он снял, и кончики влажных волос закручивались у него на лбу. Кроме того, на нем не было одежды. И хотя я видела только его плечи, отчетливо вспомнила мускулы у него на животе и гладкую теплую кожу. От этой мысли внутри меня разлилось тепло.

«Я не вижу шашку, только симпатичного официанта».

«Шашку я тоже не вижу…»

«Дурвцекиий Т 9».

Черт, от травки кончики пальцев будто онемели, а кнопки на экране стали слишком мелкими.

«Не знай я тебя, сказал бы, что ты напилась. Есть повод для праздника?»

Я скривилась. Щеки пылали, было сложно сохранять равновесие. Я опять прислонилась к стене.

«Я ненавижу этот мир и мечтаю оказаться в каком-то другом месте».

Плевать, что Исаак обо мне подумает. И плевать, что эти одиннадцать слов были самыми честными из всего, что я когда-либо рассказывала кому-то о себе.

Исаак ответил фотографией маленькой девочки. Растерявшись, я поднесла смартфон ближе к глазам.

Святые…

Девочке было примерно года четыре, и выглядела она очень милой – если не обращать внимания на ужасно кривую стрижку. Потому что она явно взяла ножницы и с их помощью сама сделала себе новую прическу. В некоторых местах волосы были не длиннее двух сантиметров, а в других доставали до плеч. У меня дрогнули уголки рта.

«Готов поспорить на что угодно, что ты сейчас как минимум улыбнулась», – написал Исаак.

«Может быть. Что случилось?»

«Когда Ариэль было четыре, она стащила мои ножницы и немножко поиграла в парикмахерскую».

Я еще раз посмотрела на снимок. И теперь действительно не могла не улыбнуться. Прическа выглядела просто кошмарно.

«Бедная Ариэль».

«Пфф. Это МЕНЯ посадили под домашний арест!»

«Бедный Исаак».

«Уже намного лучше».

«Ты тоже когда-то сам отрезал себе волосы?»

«…»

«Колись уже».

«Нет, не отрезал. Но я взял клей и пытался прямо приклеить себе волосы ко лбу, потому что в детском саду все постоянно смеялись над кудряшками. Они прозвали меня Картофельной Завитушкой. Я должен был что-то предпринять».

«Пхахахахаха».

«Смейся-смейся. Все доказательства уничтожены».

«Не верю ни одному слову, завитушка».

«Я оскорблен. Правда».

«Ни. Одному. Слову».

«Их нет!»

«Давай сюда».

«…может, когда-нибудь».

Я не знала, что на это отвечать. Покрутила телефон в руке. К тому моменту он уже нагрелся.

– Эй, рокерша. Не хочешь с нами? – вдруг спросил Курт Кобейн и слегка ткнул меня локтем в бок. Я повернулась к нему и его друзьям, которых, кажется, охватила общая эйфория.

– Куда? – спросила я. Язык тяжело ворочался во рту, а меня чуть качнуло в сторону.

Курт ухмыльнулся и провел рукой по волосам. Выглядело это как отработанное движение.

– Мы переносим вечеринку ко мне домой. Ты приглашена.

Некоторое время я просто смотрела на него.

А затем медленно кивнула, сунула телефон обратно в карман и оттолкнулась от стены.