Текст книги "Цацики и вселенная"

Мони Нильсон
ЦАЦИКИ И ВСЕЛЕННАЯ

Рекомендации

Об авторе

Шведская писательница Мони Нильсон-Брэнстрем родилась в 1955 году в Стокгольме. Известность ей принесла серия книг про мальчика Цацики и его самую лучшую на свете Мамашу, которая играет на бас-гитаре, умеет ходить на руках и изображать Умирающего лебедя. Эти книжки переведены на 20 языков, а еще в Швеции по ним сняли несколько фильмов, которые знают и любят все дети Европы.

СЕКУНДА ЕСТЬ СЕКУНДА

Цацики очень скучал по Ловцу Каракатиц, но за все каникулы так и не съездил в Грецию. В то лето произошло столько разных событий! Во-первых, Мамаша выходила замуж за Йорана, и Цацики никак не мог это пропустить. Перенести свадьбу Йоран отказался наотрез, несмотря на уговоры Цацики и Мамаши.

– Куда спешить? – спрашивала Мамаша.

– Иначе мы никогда не поженимся, – отвечал Йоран.

Бабушка была согласна с Йораном. Ей не терпелось поскорее начать приготовления.

– Сыграем маленькую скромную свадьбу, – говорила Мамаша.

Но Йорана и бабушку такой подход никак не устраивал. В результате они закатили пир горой и созвали всех знакомых. Цацики наконец-то купили фрак. Еще никогда он не выглядел так стильно. Огорчало его только то, что фрак нельзя носить почаще.

– Тебе надо было родиться в другом столетии, – говорила Мамаша. – А может, станешь пианистом и будешь выступать на сцене?

Пианистом Цацики становиться не собирался. Он будет ударником в рок-группе. А Пер Хаммар – гитаристом, он начал учиться играть на гитаре. Цацики хотел, чтобы группа называлась «Фраки» и чтобы они всегда выступали во фраках. Но Пер Хаммар считал, что они должны выглядеть как крутые рокеры. «Ладно, тогда я буду крутым рокером во фраке», – говорил Цацики.

После свадьбы Мамаша и Йоран отправились в путешествие, и Цацики, конечно же, поехал с ними. Он никогда не был в свадебных путешествиях и к тому же посчитал нелишним присматривать за молодой парочкой, на случай, если Мамаша вдруг забудет, что у нее есть сын, и начнет любить Йорана больше, чем Цацики.

Не то чтобы Мамаше запрещалось любить Йорана – пусть любит сколько хочет, только Цацики она должна любить больше всех. Потому что он так привык – четыре раза вокруг Земли и обратно. Мамаша всегда повторяла это, целуя Цацики перед сном.

Единственное, что отличало свадебное путешествие от любого другого, это то, что новобрачные без конца целовались. Даже в ресторанах и на пляжах. Цацики делал вид, что с ними не знаком, что просто случайно оказался рядом.

– Понимаешь, нам нужно многое наверстать, – смеялась Мамаша, когда Цацики возмущался их поведением. – И почему мы сразу не поженились?

– Потому что ты не сделала мне предложение, – отвечал Йоран и снова целовал Мамашу. Настоящим поцелуем, с открытым ртом, как в кино.

«Вот мерзость», – думал Цацики и закрывал глаза руками.

– Я же не знала, что буду с тобой так счастлива, – вздыхала Мамаша. – Если бы знала, сделала бы тебе предложение, как только ты у нас поселился.

И так вот они кривлялись постоянно, и Цацики почти пожалел, что поехал с ними. В придачу ко всему его поселили в отдельном номере. В этом пункте Мамаша была непреклонна.

– Во время медового месяца детей не пускают в постель к родителям, – сказала она.

Цацики был уже взрослый и, конечно, знал, почему это так, но он не ожидал от Мамаши такой пошлости.

По возвращении из свадебного путешествия Мамаша и Йоран снова начали работать, а Цацики поехал в деревню к дедушке. Потом лето кончилось, и Цацики пошел в третий класс.

– Подумать только, третий класс, – вздыхал дедушка. – Время летит так, что дух захватывает!

– Разве это плохо? – говорил Цацики. – Представь себе, что время остановится. Тогда я никогда не повзрослею, не оволосею, никогда не начну пить, и курить, и…

– Что ты такое говоришь? – ужаснулся дедушка.

– Я пошутил, – рассмеялся Цацики. – Просто до конца школы еще так далеко.

– Нет. Время быстро пройдет. Во всяком случае, для меня.

Взрослые часто говорили такую вот нелепицу. Можно подумать, для кого-то время должно идти быстрее, чем для других. Секунда есть секунда, как тут ни считай.

Цацики сбегал за калькулятором, который лежал на письменном столе.

– Посчитай, сколько пройдет времени, – попросил он дедушку.

– Примерно три тысячи шестьсот дней, – ответил дедушка, когда закончил нажимать на кнопки.

– Фуф, – с облегчением выдохнул Цацики. Он был уверен, что три тысячи шестьсот дней – это очень много, и быстро они никак не пройдут.

3 «А»

В третьем классе не полагалось признаваться, что тебе нравится ходить в школу. Полагалось ныть и вздыхать от скуки.

– Достало, – зевая, говорил Фреддан.

– Конец свободе, – стонал Виктор.

– Целый год до следующих каникул, – вторил им Цацики, хотя ему в школе очень нравилось.

Он, между прочим, за лето даже соскучился. Не столько по урокам шведского и математики, сколько по учительнице и одноклассникам. Даже по девчонкам. Когда он встретил в коридоре Марию Грюнваль, его сердце застучало быстрее.

Цацики поскорее отвернулся и пихнул Пера Хаммара в бок:

– Прикинь, третий класс уже!

Переминаясь с ноги на ногу возле своих родителей, в коридоре стояли два новых мальчика. Вот бедолаги! Цацики ни за что бы не перешел в другую школу, даже если бы ему предложили миллион крон. Нет, вот его школа, его одноклассники и его учительница, которая только что открыла дверь в класс. Фрёкен была похожа на лето – загорелая, веселая, в цветастом платье.

Кто-то из девочек обнял ее. Мальчики, конечно, нет. Хотя Цацики с удовольствием бы тоже ее обнял – так он рад был встрече. Вместо этого он решил улыбаться. Он улыбался так, что у него разболелись щеки.

– Здравствуй, Цацики, – сказала фрёкен, улыбнувшись в ответ. – Как же ты вырос!

– Правда? – спросил Цацики.

Хесус и Хассан – так звали новых мальчиков. Они пришли к ним из школы, где не смогли как следует выучить шведский. Шведский всегда пригодится, если живешь в Швеции, и Цацики считал, что они правильно сделали, что перешли в его школу.

У Хассана никогда не было шведских друзей, хотя он родился в Швеции. Он даже не бывал ни в одной шведской семье. Поначалу все в классе хотели позвать его к себе в гости, но вскоре его лучшим другом стал Виктор. А Мария Грюнваль в него даже втюрилась, это было видно невооруженным взглядом. Бедный Хассан!

С Хесусом их классу тоже очень повезло. Благодаря ему они выиграли соревнования по хоккею с мячом, банди. Хесус оказался совсем не похож на Иисуса из Библии, который всем подряд подставлял свои щеки. Их Хесус был горячий парень и, разозлившись, бросался на обидчика, даже если тот был старше. В банди это отлично срабатывало, потому что никто не смел его атаковать. Но вообще это было не очень удобно, так как из-за своего темперамента Хесус вечно попадал в драки.

– Хесус, – говорила фрёкен, – держи себя в руках.

– Я стараюсь, – отвечал Хесус и печально смотрел на нее. – Я правда стараюсь, но всё происходит так быстро. Секунда – и я срываюсь.

Сегодня Хесус сорвался на Никласа из пятого класса, когда они играли в петанк. Никлас стоял рядом, обзывался и кричал «Отстой!» всякий раз, когда подходила очередь Хесуса бросать, и Хесус поэтому промазывал. Под конец он не выдержал и так разозлился, что двинул мешком с шарами Никласу по башке. Шары разлетелись во все стороны, а Никлас в отместку разбил Хесусу губу.

– Так ему и надо, – считал Никлас: он не жалел ни о разлетевшихся шарах, ни о том, что дал сдачи. Хесус отказывался просить прощения, несмотря на уговоры фрёкен и дежурных по перемене.

– Ни за что! – крикнул он, и слезы обиды прыснули у него из глаз. – Он нарочно мешал мне. Я никому не позволю безнаказанно меня доводить.

Уже скоро все привыкли к новичкам, и казалось, что они всегда учились вместе.

Однажды на уроке, когда говорили о серьезных вещах, Нира подняла руку.

– Если бы у нас был выбор, мы бы никогда не стали жить в Швеции, – застенчиво сказала она.

– Почему же вы сюда приехали? – спросила Микаэла.

– Потому что у нас нет своей страны. В Турции, где мы жили, нас пытались убить.

Убить! По классу прошел шум. Кто-то пытался убить их одноклассницу!

– Почему?

– Потому что мы курды. В Турции и Ираке все ненавидят курдов.

– Я тебя вовсе не ненавижу, – сказал Хассан, который приехал из Ирака. – Я в тебя влюблен!

Он во весь рот улыбнулся Нире, а Нира покраснела и закрыла лицо руками.

Все захихикали. Цацики восхищенно взглянул на Хассана, который не побоялся при всех признаться в любви. Сам бы он никогда на такое не решился. Потом он посмотрел на Марию Грюнваль. Вид у нее был разочарованный.

РУКИ ВВЕРХ!

Цацики и Пер Хаммар начали готовиться к взрослой жизни. Это заключалось в том, что иногда они уходили домой сразу после уроков. В четвертом классе они при всем желании не смогли бы оставаться на продленку. Поэтому потренироваться не мешало.

– Но ведь до четвертого класса еще целый год, – возразила Мамаша.

– Ну мы же не можем прийти в четвертый класс совсем неподготовленными, – сказал Цацики. – Многие вообще уже не ходят на продленку. А Хассан и Хесус – они даже на метро сами ездят. За один день взрослым не станешь.

В конце концов Мамаша сдалась, и теперь они вовсю тренировались ходить в магазин «Оленс» и смотреть разные вещи, хотя денег, чтобы что-то купить, у них не было. Они тренировались возвращаться домой сами и готовить еду. Еще они тренировались переходить улицы с оживленным движением, хотя об этом Мамаша не знала. А если бы узнала, то быстро положила бы конец их тренировкам. Но мамам совсем не обязательно знать всё.

Сегодня Цацики пришел в новых кроссовках. В таких, в которых ноги вообще не устают, сколько бы ты ни ходил. Цацики как раз собирался пройти очень большое расстояние. Они с Пером Хаммаром задумали впервые покинуть их часть города, остров Кунгсхольмен, – совершенно самостоятельно. Их одноклассники, оставшиеся на продленку, отправлялись на экскурсию. Цацики и Пер Хаммар тоже придумали себе экскурсию. Они решили поехать в Васапаркен и посмотреть рампу для катания на скейтборде. Виктор ездил туда в выходные и сказал, что там очень здорово.

Цацики и Пер Хаммар еще не катались на скейтборде, но не исключали, что начнут кататься, если рампа действительно окажется такой крутой, как утверждал Виктор. Потому что кататься на скейте было круто. Люди, которые катались на скейте, назывались скейтерами и носили спущенные штаны – так, что торчали трусы. Цацики и Пер Хаммар начали со штанов. И сразу почувствовали себя крутыми, свободными и счастливыми.

Они свернули на Санкт-Эриксгатан и пошли в сторону моста.

– Помнишь? – спросил Пер Хаммар, указав на магазин с женским бельем.

– Да, – засмеялся Цацики. – Какие же мы были маленькие. И глупые. Надо же, верили в пришельцев и шпионили за фрёкен.

– А классно все же было, – захихикал Пер Хаммар. – Может, еще за кем-нибудь пошпионим?

– Давай, – согласился Цацики и огляделся в поисках подходящего объекта слежки.

И очень скоро нашел, что искал.

– Видишь тетеньку вон там, впереди, в зеленом пальто и с зонтиком? Я думаю, что она – переодетый шпион.

– Точно, – сказал Пер Хаммар. – А иначе зачем ей в такой солнечный день зонтик?

– В зонтик вмонтирован пулемет, – ответил Цацики. – Это и ежу понятно.

– Ага, – согласился Пер Хаммар. – Она, наверное, задумала убить короля или премьер-министра.

Не выпуская шпионку из поля зрения, Пер Хаммар скрылся в нише перед входом в какой-то подъезд. Цацики спрятался, присев на корточки за припаркованной машиной.

Скорее всего, Пер Хаммар прав. Чем больше Цацики думал об этом, тем меньше сомневался. Тетка вела себя очень подозрительно. По нескольку раз в минуту останавливалась и нервно оглядывалась по сторонам. Цацики и Пер Хаммар тут же прятались у подъездов или плашмя бросались на землю. Тетка оборачивалась все чаще. Так себя вести мог лишь человек с нечистыми помыслами.

Следить за подозрительной шпионкой было непросто. Она прибавила шагу, и Цацики с Пером Хаммаром пришлось бежать, чтобы поспевать за ней. Дальше – хуже: на мосту Санкт-Эриксбрун тайные агенты были вынуждены работать в открытую.

Дойдя до середины моста, тетка остановилась и стала копаться в сумочке, нервно поглядывая на мальчиков.

– Караул! – пропищал Пер Хаммар. – Мы разоблачены. Она убьет нас.

– Не останавливайся, – прошептал Цацики, закусив губу. – Не подавай виду.

Пер Хаммар как бы невзначай засвистел. Цацики прикинулся, что наслаждается видом.

– Какая красота! – громко сказал он, так, чтобы шпионка услышала и приняла их за двух обыкновенных мальчиков, которые просто вышли прогуляться.

– Да, потрясающе, – так же громко ответил Пер Хаммар.

Как только они поравнялись с теткой, Цацики понял, что надо делать, даже если придется рисковать жизнью. Он поймает ее, получит медаль, и о нем напишут в газетах на первой полосе. Он станет героем.

Цацики подошел к шпионке сзади и ткнул ей пальцем в спину.

– Руки вверх! – скомандовал он. – Бросай зонтик!

Зонтик со стуком упал на землю. Шпионка заохала, но послушно подняла руки.

– Хаммар, подними пулемет! – процедил Цацики сквозь зубы.

Пер Хаммар быстро наклонился и взял зонтик.

Но что делать дальше, Цацики не знал. Не стоять же так весь день, приставив палец к ее спине. И тут шпионка начала кричать.

– Спасите! – вопила она. – Меня хотят убить!

Цацики и Пер Хаммар чуть не умерли со страху.

У Цацики в животе похолодело. Какие же они убийцы? Это она убийца. Пожилая пара на другой стороне моста остановилась, глядя на происходящее.

– Спасите! – не унималась тетка.

– Беги! – заорал Пер Хаммар и пустился наутек с зонтиком наперевес.

Цацики бросился за ним. А следом галопом скакала тетка. Цацики в жизни бы не подумал, что тетки умеют так быстро бегать.

ПОХИТИТЕЛИ ЗОНТИКОВ

Цацики и Пер Хаммар неслись со всех ног, но сумасшедшая тетка все равно догоняла их. Цацики еще никогда не было так страшно, и никогда еще он не испытывал такой усталости. Грудь распирало от боли, в горле застрял ком.

– Держите воров! – с равными промежутками верещала тетка. – Держите воров!

Толстый дяденька, шагавший им навстречу, широко развел руки. Перу Хаммару удалось увернуться, но Цацики попался.

– Пустите меня! – заскулил он. Краем глаза он видел, что тетка приближается. – Пустите, мне больно!

– Ну уж нет, сперва я отведу тебя в полицию!

В полицию? Это еще зачем? Ведь Цацики не вор, а если тетка поймает его, она наверняка его убьет. Цацики так перепугался, что укусил дяденьку за руку.

– Ай! – вскрикнул тот и выпустил Цацики, который снова бросился бежать.

Теперь в погоню пустился и толстый дяденька.

– Держите воров! – голосил он в унисон с теткой. – Держите воров!

Ужас, да и только!

– Подожди меня! – крикнул Цацики Перу Хаммару со слезами в голосе.

– Догоняй! – крикнул в ответ Пер Хаммар. – Догоняй же!

На площади Санкт-Эриксплан было очень людно. Пер Хаммар прокладывал себе путь зонтиком. При виде острия прохожие кидались в стороны. Мальчики свернули на Рёрстрандсгатан.

– Быстрее, прячемся! – задыхаясь, проговорил Пер Хаммар и дернул какую-то дверь, но она, разумеется, была заперта.

Они подбежали к другой двери, но она тоже не поддалась. Цацики наугад набрал какой-то код, и, как ни странно, дверь открылась.

Мальчики влетели в подъезд и распахнули еще одну дверь, ведущую во внутренний двор. Там стояли мусорные баки, и за этими баками они, обессиленные, рухнули на землю.

– Что на тебя нашло, зачем ты приставил ей палец к спине? – спросил Пер Хаммар.

– Глупо, конечно, вышло, – сказал Цацики.

– Да уж, зато весело. Как же я испугался, когда она завопила.

– И я! – Цацики рассмеялся. – Ужасно испугался.

– А тетка-то прыткая оказалась! – хохотал Пер Хаммар.

– Да, – хихикал Цацики. – И толстяк не хуже!

– Ты что, правда его укусил? – Пер Хаммар уже надрывался от смеха.

– А ты-то сам хорош, с этим зонтиком!

Точно, зонтик! Теперь можно было проверить, не пулемет ли это. Дрожащими пальцами они отстегнули кнопку.

– Похоже, никакая она не шпионка, – разочарованно вздохнул Пер Хаммар.

– Если только она не припрятала пистолет в сумочке, – сказал Цацики, которому очень хотелось, чтобы тетенька все-таки была настоящим шпионом-убийцей. Потому что он вдруг понял: если тетенька никакая не шпионка, значит, они с Пером Хаммаром – воры. Да, пусть случайно, но они оказались жалкими воришками. Похитителями зонтиков.

– Надо его вернуть, – мрачно сказал Цацики.

– Ты что, спятил? – удивился Пер Хаммар. – Если мы выйдем на улицу, нас схватит полиция.

– А может, пошлем его по почте, как тебе кажется?

– Мы же не знаем, где она живет.

– И почему тетеньки не подписывают свои зонтики? – вздохнул Цацики.

– Да уж, – согласился Пер Хаммар. – Сама виновата, что мы теперь не можем его вернуть.

– Вот именно, – сказал Цацики. – Сама виновата.

– Но что нам с ним делать? – спросил Пер Хаммар. – Может, выкинем?

Как заманчиво. Просто запихнуть зонтик в мусорный бак и обо всем забыть. Но тогда получалось, что они самые настоящие воры. Цацики было очень паршиво. А вдруг у тетеньки нет денег, чтобы купить новый зонтик?

– Так не пойдет, – снова вздохнул Цацики. – Надо отнести его в полицию.

– Ты что, с ума сошел? – сказал Пер Хаммар. – Хочешь угодить за решетку?

– Ерунда, детей не сажают в тюрьму, – ответил Цацики.

– Запросто, в колонию для несовершеннолетних. Знаешь, что это такое?

– Нет, – простонал Цацики.

– Там одни бандиты и наркоманы, у них ножи. По вечерам, перед сном, всех бьют, а еще держат на воде и хлебе, а еще…

– Хватит! – шикнул Цацики.

Он пытался сосредоточиться, но у него ничего не получалось. Как ни крути, выходило плохо.

– Ладно, – сказал он наконец. – Только мы его не выбросим. Мы его просто спрячем.

– Отлично, – отозвался Пер Хаммар. – За мусорным баком его никто не найдет.

Спрятав зонтик, они посидели еще немного. Пер Хаммар решил, что лучше им переждать, потому что их наверняка уже объявили в розыск.

Сколько прошло времени, они, к сожалению, не знали. Цацики забыл свои часы вчера на бортике ванны, а у Пера Хаммара часов не было вовсе. Он их потерял, правда, маме сказал, что у него их украли на физкультуре. Поэтому вместо того, чтобы смотреть на часы, они стали считать секунды.

Досчитав шестьдесят раз до шестидесяти, они решили, что путь свободен, и потихоньку вышли на улицу.

УГРЫЗЕНИЯ СОВЕСТИ

По утрам Цацики обычно завтракал вдвоем с Йораном. У Мамаши последнее время было много концертов, она ложилась и вставала поздно.

– Ну и хорошо, – говорил Йоран. – В кои-то веки можно спокойно почитать газету.

У Йорана была любимая рубрика, в которой час за часом описывались разные городские происшествия. Иногда Йоран читал Цацики вслух.

– Нет, ты только послушай, – сказал он на следующее утро после случая с зонтиком. – На Кунгсхольмене-то, оказывается, жизнь бьет ключом. «Кунгсхольмен, 14:10, – прочел он. – На Санкт-Эриксгатан ограблена женщина. Нападавшие – два мальчика 9–10 лет – похитили у нее зонтик и скрылись. Несмотря на отчаянное преследование, пострадавшей не удалось догнать грабителей».

Цацики так разволновался, что опрокинул свой стакан с соком, устроив на полу настоящий потоп.

– Ой, прости, – заикаясь, пролепетал он.

– Бывает, не повезло, – сказал Йоран.

Понятное дело. Еще как не повезло – хотел попасть в газету как герой, а попал как грабитель.

Цацики очень переживал. Пер Хаммар ничего ужасного в этом не видел. Наоборот, он считал, что это невероятно круто, и жалел, что не может показать газету всему классу. Цацики обижался и завидовал Перу Хаммару, что его вообще никогда не мучит совесть.

Цацики совесть мучила три дня. Мысль о зеленом зонтике, спрятанном за мусорным баком, преследовала его неотступно.

– Ты не заболел? – обеспокоенно спросила Мамаша. – Ты стал какой-то тихий.

– Может, и заболел, – вздохнул Цацики.

Но когда Мамаша поставила ему градусник, оказалось, что температура нормальная. Судя по всему, от угрызений совести температура не поднималась.

Всякий раз, когда звонил телефон, Цацики подпрыгивал на месте. Он был уверен, что это из полиции, что они разыскали его и теперь отправят в колонию для несовершеннолетних.

На четвертые сутки пошел дождь. Дождь шел весь день и весь вечер.

Цацики не мог уснуть. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним возникала тетенька. Мокрая до нитки, она брела под дождем, потом приходила домой, заболевала воспалением легких и умирала. Цацики не выдержал и встал с кровати.

– Цацики, милый, уже одиннадцать, – сказала Мамаша. – Почему ты не спишь?

– Не спится, – жалобно ответил Цацики.

– Что случилось?

– Этот дождь…

– Наоборот, в дождь так уютно засыпать, – с улыбкой возразила Мамаша. – Дрипп-дропп, дрипп-дропп, как колыбельная.

– Если бы. Я все время думаю о несчастных тетушках, оказавшихся на улице без зонтика. Вдруг они заболеют воспалением легких. От воспаления легких умирают?

Мамаша и Йоран удивленно уставились на Цацики.

– Иди сюда, – сказала Мамаша и похлопала рукой по дивану рядом с собой. – Рассказывай, что случилось.

– Не могу, – всхлипнул Цацики. – Вы меня возненавидите.

– Нет, – пообещала Мамаша. – Никогда в жизни.

– Даже если я убью человека? – сквозь слезы спросил Цацики.

– Даже если убьешь человека. Но надеюсь, ты никого не убил? – улыбнувшись, сказала она.

– Может, и убил, – рыдания душили Цацики. – Если она сегодня выйдет на улицу без зонтика, она может умереть.

– Кто? – не поняла Мамаша.

– Тетенька, у которой мы украли зонтик…

Прошло много времени, прежде чем Мамаша и Йоран наконец поняли, о чем идет речь. Йоран расхохотался. Он смеялся так, что у него на глазах тоже выступили слезы.

– Простите, – сказал он, почувствовав укоризненный взгляд Мамаши. – Но согласитесь, история просто уморительная.

Согласиться с этим Мамаша никак не могла. Она считала, что грабить тетенек непозволительно ни при каких условиях.

– Но мы же думали, что она шпионка.

– Это неважно, – сказала Мамаша. – Грабить шпионов тоже нельзя.

– Нельзя? – жалобно всхлипнул Цацики. – И что мне теперь делать?

– Одевайся, мы поедем за зонтиком, – предложил Йоран. – А завтра ты сдашь его в полицию.

– Только собирайтесь быстрее, тебе давно пора спать, – сказала Мамаша. – Завтра рано вставать.

Совесть уже не так мучила Цацики. Да и кто же откажется прокатиться ночью на мотоцикле?

На следующий день Мамаша пришла в школу за Цацики и Пером Хаммаром. В руке она держала зонтик.

Пер Хаммар считал, что идти в полицию совершенно необязательно, но Мамаша была непреклонна. Она подвела дрожащих мальчиков к окошку в ближайшем полицейском участке.

Дежурный полицейский, принимавший заявления, вопросительно посмотрел на них, но ни Цацики, ни Пер Хаммар, не могли выдавить из себя ни слова.

– Мы хотим заявить об ограблении, – не выдержала Мамаша.

– Да, пожалуйста, – ответил полицейский. – Где и когда это случилось?

– В понедельник, – ответила Мамаша. – На мосту Санкт-Эриксбрун.

– На мосту Санкт-Эриксбрун, – повторил полицейский. – И что у вас украли?

– Ничего, – сказала Мамаша.

Полицейский удивленно поднял глаза:

– Вы сказали, что хотите заявить об ограблении…

– Да, потому что грабители – это мы, ну то есть не я, а вот эти мальчики, – Мамаша положила зонтик на стойку. – Вот.

Полицейский расплылся в улыбке.

– А-а, – сказал он. – Похитители зонтика.

– Нас посадят? – спросил Пер Хаммар.

– Нет, – ответил полицейский. – Пока нет. Но вообще-то нельзя приставлять людям пистолет к спине.

– Это был не пистолет, а мой палец, – жалобно промямлил Цацики.

– Дама очень испугалась. Она звонит каждый день и спрашивает о своем зонтике. Она очень обрадуется, когда узнает, что он нашелся.

– Так она не умерла? – спросил Цацики.

– Не волнуйся, – улыбнулся полицейский. – Но зачем вы отняли у нее зонтик?

– Мы думали, это пулемет, – объяснил Пер Хаммар. – А сама она – шпионка.

– Понимаю, – серьезно ответил полицейский. – То есть вы хотите сказать, что просто выполняли свой долг?

– Именно, – подтвердил Цацики и вытянулся по струнке. – Мы выполняли свой долг.

– Это хорошо, – сказал полицейский. – Но обещайте, что больше так не будете.

– Обещаем, – в один голос поклялись мальчики. – Даем честное благородное слово!

– Отлично! – сказал полицейский. – А теперь идите домой, а я верну зонтик владелице.

– Спасибо, – сказал Цацики. – Огромное спасибо.