Текст книги "Обращенная"
Автор книги: Морган Райс
Жанр: Книги про вампиров, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Когда они болтались в воздухе, она швырнула их и, покачнувшись, они врезались друг в друга с невероятной силой, после чего оба рухнули на землю.
Кэйтлин стояла, тяжело дыша, с пеной от злости.
Ни один из четверых нападавших не шевелился.
Она не почувствовала облегчения. Наоборот, ей хотелось больше – больше парней для борьбы, больше тел, чтобы швырять.
И ей хотелось чего-то еще.
У нее вдруг появилась кристально чистое видение. Девушка смогла увидеть увеличенное изображение их незащищенных шей. Кэйтлин видела с того места, на котором стояла, вплоть до десяти дюймов, как на шее каждого пульсировали вены. Ей захотелось укусить. Наесться.
Не понимая, что с ней происходит, Кэйтлин откинула голову назад и издала неземной крик, который эхом пронесся мимо зданий и квартала. Это был первобытный крик победы и неосуществленной ярости.
Это был крик животного, которому хотелось большего.
Глава вторая
Кэйтлин стояла перед дверью в свою новую квартиру, уставившись на нее, когда вдруг поняла, где находится. Она понятия не имела, как сюда добралась. Последнее, что девушка помнила, так это то, что она была в переулке. Каким-то образом она вернулась домой.
Хотя Кэйтлин помнила каждую секунду того, что произошло в переулке. Она попыталась стереть это из своей памяти, но не смогла. Она посмотрела на свои руки и ладони, ожидая, что они выглядят по-другому, но они были нормальными – такими, как обычно. Ярость прошла через нее, меняя девушку, а после так же быстро исчезла.
Но последствия давали о себе знать – она чувствовала себя опустошенной, онемелой. Кэйтлин чувствовала что-то еще, но не могла этого понять. В ее голове мелькали образы – образы тех обнаженных шей хулиганов. Их пульсирующие сердцебиения. И она почувствовала голод. Сильный голод.
На самом деле Кэйтлин не хотелось возвращаться домой. Она не хотела встречаться со своей матерью, особенно сегодня, не хотела заходить в новое место, наполненное нераспакованными коробками. Если бы здесь не было Сэма, она бы просто развернулась и ушла. Девушка понятия не имела, куда бы она пошла, но, по крайней мере, подальше отсюда.
Она сделала глубокий вдох, протянула руку и положила ее на дверную ручку. Или дверная ручка была теплой, или же ее рука была холодной, как лед.
Кэйтлин вошла в слишком яркую квартиру. Она почувствовала запах еды на плите – или, вероятно, в микроволновой печи. Сэм. Он всегда приходит домой рано и готовит себе обед. Ее матери не будет дома еще несколько часов.
«Это не выглядит как хороший первый день».
Кэйтлин обернулась, пораженная звуком маминого голоса. Она сидела на диване и курила сигарету, презрительно оглядывая дочь с головы до ног.
«Что ты уже сделала, чтобы испортить этот свитер?»
Кэйтлин опустила глаза и впервые заметила грязные пятна – вероятно, от падения на асфальт.
«Почему ты дома так рано?» – спросила Кэйтлин.
«Это и для меня первый день, знаешь ли», – отрезала мать. – «Ты не единственная. Легкая нагрузка. Босс отправил меня домой рано».
Кэйтлин не могла принять скверный тон ее матери. Не этим вечером. Мать всегда была раздражительной с ней, но сегодня с девушки было довольно. Она решила отплатить ей той же монетой.
«Отлично», – огрызнулась Кэйтлин. – «Уж не означает ли это то, что мы снова переезжаем?»
Внезапно ее мать вскочила на ноги. «Следи за своим языком!» – крикнула она.
Кэйтлин знала, что ее матери всего лишь требовалась причина, чтобы накричать на нее. Она поняла, что это лучшая приманка, чтобы покончить с этим.
«Ты не должна курить рядом с Сэмом», – холодно ответила Кэйтлин, после чего вошла в крошечную спальню и хлопнула дверью за собой, закрывая ее на замок.
Ее мать тут же начала тарабанить в дверь.
«Выходи оттуда, ты маленькое отродье! Как ты разговариваешь со своей матерью?! Кто тебя кормит…»
Рассеянность Кэйтлин этим вечером была такой сильной, что смогла заглушить голос ее матери. Вместо этого она воспроизвела в своей голове события сегодняшнего дня: звук смеха тех парней, звук ее собственного сердца, стучавшего в ее ушах, звук ее собственного рева.
Что именно произошло? Откуда у нее появилась эта сила? Был ли это всего лишь выброс адреналина? Часть ее хотела, чтобы именно так и было, но другая часть знала, что дело не в этом. Кто же она?
Стук в ее дверь продолжался, но Кэйтлин едва ли слышала его. Ее мобильный телефон, который лежал на столе, неистово вибрировал, высвечивая сообщения, чаты в Facebook, IMs, но она и на это не обращала внимания.
Кэйтлин подошла к крошечному окошку и выглянула вниз на Амстердам авеню – и тут новый звук возник в ее голове. Это был звук голоса Джоны. Видение его улыбки. Низкий, глубокий, успокаивающий голос. Она вспомнила, каким нежным он был, каким ранимым казался. А после она увидела его лежащим на земле – окровавленного, рядом со своим драгоценным инструментом, разбитым вдребезги. Новая волна гнева накатила на нее.
Ее гнев перешел в беспокойство – беспокойство о том, в порядке ли он, смог ли он уйти, добрался ли домой. Она представила, что он зовет ее. Кэйтлин. Кэйтлин.
«Кэйтлин?»
За дверью раздался новый голос. Мужской голос.
Сбитая с толку, девушка грубо огрызнулась.
«Это Сэм. Впусти меня».
Кэйтлин подошла к двери и прислонилась к ней головой.
«Мама ушла», – произнес голос с другой стороны. – «Пошла за сигаретами. Ну же, впусти меня».
Она открыла дверь.
Сэм стоял там, оглядываясь назад – на его лице проступило беспокойство. Он выглядел старше своих пятнадцати лет. Сэм рано вырос – сейчас рост его составлял почти сто восемьдесят сантиметров, он был неуклюжим и долговязым. У Сэма были черные волосы и карие глаза – его цвет напоминал ее собственный. Брат с сестрой определенно были похожи друг на друга. Кэйтлин заметила, что он обеспокоен. Он любил ее больше всего на свете.
Она позволила брату войти, быстро закрыв за ним дверь.
«Прости», – сказала она. – «Я просто не могу разговаривать с ней сегодня».
«Что произошло с вами двумя?»
«Как обычно. Она набросилась на меня в ту же секунду, как я вошла в квартиру».
«Думаю, у нее был трудный день», – сказал Сэм, как всегда пытаясь восстановить мир между матерью и сестрой. – «Надеюсь, ее не уволили снова».
«Кого это волнует? Нью-Йорк, Аризона, Техас… Кого волнует, что будет дальше? Наши переезды никогда не закончатся».
Сэм нахмурился, присаживаясь на стул, и Кэйтлин тут же стало нехорошо. Она была остра на язычок и иногда говорила, не думая. Ей хотелось взять свои слова обратно.
«Как твой первый день?» – спросила она, пытаясь сменить тему.
Брат пожал плечами.
«Полагаю, что нормально».
Он ударил носком стул, на котором сидел, после чего поднял глаза и спросил:
«А твой?»
Кэйтлин пожала плечами. Должно быть, в выражении ее лица было что-то, что не давало Сэму отвести взгляд – он смотрел на нее, не отрываясь.
«Что случилось?»
«Ничего», – оборонительно произнесла она, после чего отвернулась и подошла к окну.
Кэйтлин чувствовала, что Сэм наблюдает за ней.
«Ты кажешься… другой».
Она помедлила, задаваясь вопросом, замечает ли он, отразились ли произошедшие с ней изменения как-то на ее внешности. Девушка сглотнула.
«Как?»
Тишина.
«Я не знаю», – наконец, ответил Сэм.
Кэйтлин выглянула в окно, бесцельно наблюдая за тем, как какой-то человек возле углового винного погреба всунул покупателю пакет.
«Я ненавижу это новое место», – произнес Сэм.
Она обернулась и встретила с ним лицом к лицу.
«И я».
«Я даже думал о…» – он опустил голову. – «О том, чтобы удрать».
«Что ты имеешь в виду?»
Сэм пожал плечами.
Кэйтлин посмотрела на брата – он на самом деле казался подавленным.
«Куда?» – спросила она.
«Возможно… к отцу».
«Как? Мы ведь даже не знаем, где он».
«Я мог бы попытаться. Я мог бы найти его».
«Но как?»
«Я не знаю… Но я мог бы попробовать».
«Сэм, он может уже быть мертв».
«Не говори так!» – крикнул он. Его лицо покраснело.
«Прости», – сказала Кэйтлин.
Сэм успокоился.
«Но ты когда-либо думал о том, что даже если мы найдем его, возможно, он даже не захочет нас видеть? В конце концов, он ушел. И он никогда не пытался с нами связаться».
«Может быть, мама не позволяет ему».
«Или, может быть, он просто нас не любит».
Сэм еще сильнее нахмурился, ковыряя носком пол.
«Я поискал его на Facebook».
Глаза Кэйтлин широко распахнулись от удивления.
«Ты нашел его?»
«Я не уверен. Я нашел четырех людей с его именем – две страницы были закрыты, и там не было фотографии. Я отправил сообщение обоим».
«И?»
Сэм покачал головой.
«Мне никто не ответил».
«Отец не стал бы сидеть на Facebook».
«Ты этого не знаешь», – ответил он, снова защищаясь.
Кэйтлин вздохнула, после чего подошла к кровати и легла. Она уставилась на пожелтевший потолок, шелушащуюся краску и задалась вопросом, как они все дошли до этого. Позади остались города, в которых они были счастливы. Были даже времена, когда и их мать была почти счастлива – как, например, тогда, когда она встречалась с тем парнем. По крайней мере, достаточно счастлива для того, чтобы оставить Кэйтлин в покое.
Были также города, вроде последнего, в которых они с Сэмом нашли хороших друзей, где, как им казалось, они действительно смогут остановиться – по крайней мере, достаточно долго для того, чтобы окончить школу в одном месте. А после все изменилось так быстро. Они снова паковали вещи. Снова прощались. Неужели это так много – просить нормального детства?
«Я мог бы вернуться назад в Оуквилл», – внезапно сказал Сэм, прерывая ее размышления. Их последний город. Становилось жутко от того, что он всегда знал точно, о чем она думает. – «Я мог бы остановиться у друзей».
Этот день был сложным для нее, а это уже было слишком. Кэйтлин не думала ясно и, разочарованная, она услышала, что Сэм тоже собирался бросить ее, что на самом деле ему больше не было до нее дела.
«Тогда езжай!» – внезапно вопреки своей воле огрызнулась она. Казалось, что вместо нее это сказал кто-то другой. Кэйтлин услышала резкость в собственном голосе и тут же пожалела об этом.
Почему ей просто необходимо было выпалить эти слова вот так? Почему она не может себя контролировать?
Если бы она была в лучшем настроении, если бы она была спокойнее, если на нее не свалилось бы столько всего сразу, она бы не произнесла этих слов. Или если бы Кэйтлин была чуть лучше, она сказала бы нечто вроде: «Я знаю, ты пытаешься сказать, что ты никогда бы не покинул это место – не важно, насколько оно плохое – потому что ты не оставил бы меня одну справляться со всем этим. И я люблю тебя за это. Я тоже никогда тебя не брошу. Во всем этом нашем испорченном детстве, по крайней мере, мы есть друг у друга». Но вместо этого ее настроение толкнуло ее на грубость. Вместо этого Кэйтлин вела себя эгоистично и огрызалась.
Сидя на кровати, девушка увидела боль на лице Сэма. Ей захотелось вернуть все назад, сказать, что ей жаль, но она была слишком потрясена. По какой-то причине Кэйтлин не смогла заставить себя заговорить.
В этой тишине Сэм медленно поднялся со стула и вышел из комнаты, осторожно закрывая за собой дверь.
«Идиотка», – подумала Кэйтлин. – «Ты такая идиотка. Почему ты ведешь себя с ним так, как мать ведет себя с тобой?»
Кэйтлин легла на спину и уставилась в потолок. Она понимала, что причина ее грубости крылась в другом. Сэм прервал ее мысли и сделал это в тот момент, когда они обратились к самому худшему. Мрачная мысль пришла ей в голову, а брат прервал ее, прежде чем она смогла разрешить ее.
Бывший дружок ее матери. Три города назад. Это был единственный раз, когда ее мать действительно казалась счастливой. Фрэнк. 50 лет. Низкий, мускулистый, лысеющий. Толстый, как бревно. От него пахло дешевым одеколоном. Ей было 16 лет.
Кэйтлин находилась в крошечной прачечной и складывала свою одежду, когда в дверях появился Фрэнк. Этот мерзкий тип всегда таращился на нее. Он нагнулся и взял пару ее нижнего белья. Кэйтлин почувствовала, как ее щеки заливает краска стыда и гнева. Фрэнк держал в руках ее белье и ухмылялся.
«Ты уронила это», – сказал он, скаля зубы. Она выхватила свои трусики из его рук.
«Чего ты хочешь?» – огрызнулась Кэйтлин.
«Разве так нужно разговаривать со своим отчимом?»
Он подошел на полшага ближе.
«Ты мне не отчим».
«Но я им буду – скоро».
Она попыталась вернуться к складыванию одежды, но Фрэнк подошел еще ближе. Слишком близко. Ее сердце бешено забилось в груди.
«Я думаю, самое время для нас познакомиться чуточку ближе», – сказал он, снимая ремень. «Ты так не думаешь?»
Кэйтлин в ужасе попыталась протиснуться мимо него и выйти в маленькую комнату, но когда она это сделала, Фрэнк преградил ей путь и, грубо схватив девушку, прижал ее спиной к стене.
Именно тогда это и произошло.
На нее снизошла ярость – ярость, подобно которой она никогда прежде не испытывала. Кэйтлин почувствовала в своем теле тепло, огонь, который прошел от макушки до кончиков пальцев. Когда Фрэнк приблизился к ней, она подпрыгнула вверх и ударила его ногами прямо в грудь.
Несмотря на то, что он был втрое больше нее, Фрэнк пролетел назад через дверь на десять футов, срывая ее с петель, пока не приземлился в соседней комнате. Казалось, что его выпалили из пушки, запустив через весь дом.
Кэйтлин стояла в прачечной, вся дрожа. Она никогда не была приверженцем насилия, никогда не била никого. Более того, она никогда не была такой сильной. Откуда она знала, как ударить его таким образом? Откуда вообще у нее взялись для этого силы? Кэйтлин никогда не видела никого – особенного взрослого мужчину – который пролетел бы в воздухе и выбил дверь. Откуда у нее эта сила?
Кэйтлин подошла к Фрэнку и встала над ним.
Нокаутированный, он лежал на спине. Она испугалась, не убила ли его. Но в эту минуту ярость снова заполнила ее и она поняла, что на самом деле ее это не волнует. Кэйтлин больше волновалась о себе самой, а том, кем – или чем – она в действительности является.
Кэйтлин больше никогда не видела Фрэнка. Он порвал с ее матерью на следующий день и больше не возвращался. Ее мать подозревала, что между ними двумя что-то произошло, но ни словом об этом не обмолвилась. Хотя она обвиняла Кэйтлин за этот разрыв, за то, что дочь испортила единственный счастливый момент в ее жизни. И с тех пор мать не переставала ее обвинять.
Кэйтлин снова посмотрела на свой шелушащийся потолок. Ее сердце колотилось снова и снова. Она подумала о сегодняшней ярости и задалась вопросом, а не связаны ли между собой эти два события. Она всегда считала историю с Фрэнком безумным единичным случаем, каким-то загадочным выбросом силы. Но ей стало любопытно – а, может, это нечто большее? Была ли в ней какая-то сила? Неужели она какой-то урод?
Кто же она?
Глава третья
Кэйтлин бежала. Хулиганы вернулись и они преследовали ее в переулке. Перед ней был тупик – огромная стена, но она продолжала бежать прямо к ней. Не останавливаясь, она набирала скорость, и здания мелькали перед ее глазами в тумане. Она чувствовала, как ветер треплет ее волосы.
Подбежав ближе, Кэйтлин прыгнула и одним прыжком взобралась на вершину стены высотой тридцать футов. Еще один прыжок – и девушка снова пролетела по воздуху тридцать футов, двадцать, приземляясь на асфальт, не теряя скорость, после чего продолжила бежать. Она чувствовала себя сильной и непобедимой. Кэйтлин прибавила скорость, после чего ей показалось, что она может летать.
Кэйтлин посмотрела вниз и перед ее глазами предстала трава, которая пришла на смену асфальту – высокая качающаяся зеленая трава. Она бежала через прерии, в глаза ей светило солнце. Кэйтлин узнала дом своего раннего детства.
Вдалеке она увидела своего отца. Пока Кэйтлин бежала, она чувствовала, что приближается к нему. Девушка увидела, что его лицо приобретает очертания. Он стоял, широко улыбаясь и раскинув руки.
Увидев его снова, Кэйтлин почувствовала боль. Она бежала изо всех сил. Но когда она подбежала ближе, ее отец отошел дальше.
Внезапно она упала.
Открылась огромная средневековая дверь и Кэйтлин вошла в церковь. Она прошла по тускло освещенному проходу, по обе стороны от нее горели факелы. Перед кафедрой стоял человек спиной к ней, преклонив колени. Когда она подошла ближе, он встал и обернулся.
Это был священник. Когда он посмотрел на Кэйтлин, его лицо исказилось от страха. Она почувствовала, как по ее венам побежала кровь. Девушка наблюдала за тем, как приближается к нему, не в силах остановиться. Напуганный священник поднес крест к ее лицу.
Кэйтлин набросилась на него. Она почувствовала, как ее зубы стали длинными, слишком длинными. Она наблюдала за тем, как они вонзились в шею священника.
Он закричал, но она не обратила на это внимания. Кэйтлин почувствовала, как его кровь побежала по ее зубам к ее венам – и это было самое восхитительное чувство на свете.
Кэйтлин выпрямилась в постели, тяжело дыша. Она осмотрелась, не понимая, где находится. Резкий утренний свет пробивался через окно.
Наконец, девушка поняла, что ей приснился сон. Она вытерла холодный пот со своих висков и села на край кровати.
Тишина. Судя по свету, Сэм и мама, должно быть, уже ушли. Она взглянула на часы и увидела, что уже на самом деле поздно – 8:15. Она опоздает в школу в свой второй день.
Отлично.
Кэйтлин удивилась тому, что Сэм не разбудил ее. За все годы он ни разу не позволил ей проспать – брат всегда будил ее, если уходил первым.
Должно быть, он все еще злился на нее за прошлый вечер.
Кэйтлин бросила взгляд на свой мобильный телефон – он был разряжен. Она забыла зарядить его, но это было к лучшему – ей не хотелось ни с кем говорить.
Девушка набросила на себя кое-какую одежду с пола и пробежала руками по волосам. Обычно Кэйтлин уходила, не позавтракав, но этим утром она испытывала жажду. Необычную жажду. Она подошла к холодильнику и схватила полгаллона красного грейпфрутового сока. Поддавшись внезапному порыву, она оторвала крышку и начала пить прямо из коробки. Она пила до тех пор, пока не выпила все до последней капли.
Кэйтлин посмотрела на пустую коробку. Неужели она только что выпила весь сок? За всю свою жизнь она не пила больше половины стакана. Девушка наблюдала за тем, как протянула руку и скомкала картонную коробку одной рукой, превращая ее в крошечный мяч. Кэйтлин не могла понять, что это за вновь обретенная сила бежала по ее венам. Это было одновременно и волнительно, и пугающе.
Она все еще испытывала жажду. И голод. Но ей хотелось не пищи. Ее вены молили о чем-то большем, но она не понимала, о чем именно.
* * *
Было странно видеть школьные коридоры такими пустыми – это была полная противоположность вчерашнему дню. Уроки уже начались, поэтому здесь не было ни души. Кэйтлин посмотрела на часы – 8:40. До ее третьего урока оставалось 15 минут. Она спрашивала себя, а стоило ли вообще идти сегодня в школу, но ей все равно некуда было пойти. Поэтому она продолжила идти по коридорам, направляясь в класс.
Кэйтлин остановилась перед классной дверью и услышала голос учителя. Она колебалась. Девушка терпеть не могла прерывать кого-то, потому что таким образом становилась заметной. Но другого выхода она не видела.
Кэйтлин сделала глубокий вдох и повернула металлическую ручку.
Когда она вошла, весь класс, включая учительницу, замер, посмотрев на нее.
Тишина.
«Мисс…» – забыв ее имя, произнесла учительница. Подойдя к ее парте, она взяла листок бумаги и внимательно его рассматривала. – «Пэйн. Новенькая. Вы опоздали на 25 минут».
Учительница – суровая пожилая женщина – смерила ее взглядом.
«Что ты должна сказать в свое оправдание?»
Кэйтлин колебалась.
«Извините?»
«Этого не достаточно. Может быть, извинения принимаются во время опоздания на урок там, откуда ты, но это точно неприменительно здесь».
«Неприемлемо», – поправила Кэйтлин и тут же пожалела об этом.
Неловкое молчание окутало комнату.
«Прошу прощения?» – медленно переспросила учительница.
«Вы сказали «неприменительно». Вы имели в виду «неприемлемо».
«ВОТ ДЕРЬМО!» – воскликнул шумный парень из задней части класса. Все одноклассники расхохотались.
Учительница покраснела.
«Ах ты, маленькая мерзавка! Объяснительную в кабинет директора прямо сейчас!»
Учительница подошла к двери и открыла ее рядом с Кэйтлин. Она стояла всего в нескольких дюймах от Кэйтлин – достаточно близко для того, чтобы девушка смогла уловить аромат ее дешевых духов. «Вон из моего класса!»
Обычно Кэйтлин просто тихо вышла бы из класса – на самом деле она никогда не начинала свое знакомство с учителями с исправления их ошибок. Но что-то шевельнулось в ней – что-то, чего она до конца не понимала. Кэйтлин почувствовала, как в ней растет неповиновение. Девушке показалось, что больше ей не нужно проявлять уважение по отношение к кому-либо. И ей больше не было страшно.
Вместо этого Кэйтлин осталась стоять на своем месте, игнорируя учительницу, и медленно рассматривала классную комнату в поисках Джоны. Класс был переполнен и она просматривала ряд за рядом. Но Джоны здесь не было.
«Мисс Пэйн! Вы слышали, что я сказала?!»
Кэйтлин вызывающе посмотрела на учительницу, после чего обернулась и медленно вышла из класса.
Она услышала, как дверь за ней захлопнулась, а после услышала приглушенный шум в классной комнате. «Тихо, класс!» – крикнула учительница.
Кэйтлин продолжила идти по пустому коридору, не будучи уверенной в том, куда идет. Она услышала шаги. Вдалеке появился охранник. Он направлялся прямо к ней.
«Пропуск!» – крикнул он ей, все еще находясь в двадцати футах от девушки.
«Что?» – переспросила она.
Он подошел ближе.
«Где твой пропуск в коридор? Ты должна держать его на виду все время».
«Какой пропуск?»
Охранник остановился, рассматривая ее. Это был уродливый злобный человек с огромной родинкой на лбу.
«Ты не можешь ходить по коридорам без подписанного пропуска. Ты знаешь это. Где он?»
«Я не знала…»
Он поднял свою рацию и сказал: «Нарушение в коридоре, крыло 14. Я задерживаю ее сейчас».
«Задерживаете?» – спросила сбитая с толку Кэйтлин. – «Что Вы…»
Охранник грубо схватил ее за руку и потащил по коридору.
«Ни слова больше!» – огрызнулся он.
Кэйтлин не понравилось, что его пальцы вонзились в ее руку, что он вел ее, как ребенка. Она почувствовала, что по ее телу поднимается тепло. Девушка ощутила, что на нее накатывает ярость. Кэйтлин не знала как или почему, но она это знала. И она также знала, что через минуту не сможет контролировать свой гнев – или применение силы.
Ей нужно прекратить все это до того, как будет слишком поздно. Она приложила максимум усилий, чтобы это остановить, но пока его пальцы были на ее руке, ярость не отпустит девушку.
Кэйтлин быстро вырвала свою руку – до того, как сила в полной мере взяла над ней верх – наблюдая за тем, как его рука отлетела от нее. Охранник отскочил на несколько футов назад.
Он уставился на нее, пораженный тем, что девчонка ее размера смогла оттолкнуть его на несколько футов по коридору всего лишь легким взмахом ладони.
Охранник колебался между негодованием и страхом. Кэйтлин видела, что он решает, как ему быть – напасть на нее или отступить. Он опустил руку к ремню, на котором висел большой газовый баллончик.
«Если прикоснетесь ко мне еще раз, юная леди», – гневно произнес он. – «Я использую этот баллончик против Вас».
«Тогда сами не прикасайтесь ко мне», – бросила вызов Кэйтлин. Она была поражена звуком своего собственного голоса. Он изменился – стал глубже, более первобытным.
Охранник медленно убрал руку с баллончика. Он сдался.
«Идите впереди меня», – сказал он. – «Дальше по коридору вверх по этой лестнице».
* * *
Охранник провел ее через переполненный вход в кабинет директора. Его рация отключилась, поэтому он поспешил в другое место. Но, прежде чем уйти, он обернулся к Кэйтлин со словами:
«Не попадайся мне снова на глаза в этих коридорах», – огрызнулся он.
Кэйтлин обернулась и увидела пятнадцать школьников разного возраста – одни сидели, другие стояли. Очевидно, все ждали встречи с директором. Они все выглядели, как неудачники. Их пропускали в кабинет директора по одному. За ними наблюдал охранник, но как-то вяло – он больше клевал носом, чем держал вахту.
Кэйтлин не собиралась ждать полдня, и ей точно не хотелось встречаться с директором. Ей не следовало опаздывать в школу, это правда, но этого она не заслужила. С нее довольно.
Дверь из коридора открылась и охранник втащил сюда еще троих школьников, которые дрались и толкались.
В приемной, которая и без того была переполнена, началась потасовка. После того, как прозвенел звонок, за стеклянной дверью Кэйтлин увидела, как наполняются коридоры. Теперь бедлам был и внутри, и снаружи.
Кэйтлин увидела свой шанс. Когда дверь снова открылась, она нырнула мимо другого школьника и выскользнула в коридор.
Она быстро оглянулась через плечо, но никого не заметила. Девушка быстро прошла через плотную толпу школьников, пробираясь на другую сторону, после чего свернула за угол. Кэйтлин снова проверила, но за ней никто не шел.
Она была в безопасности. Даже если охранники заметят ее отсутствие – в чем она сомневалась, поскольку ее даже не занесли в списки – она была уже слишком далеко для того, чтобы ее поймали. Кэйтлин еще быстрее зашагала по коридору, удаляясь все дальше, и направилась в столовую. Она должна найти Джону. Ей нужно знать, все ли с ним в порядке.
Столовая была переполнена. Она быстро проходила между рядами, пытаясь его отыскать. Ничего. Она прошла во второй раз, медленно рассматривая каждый стол, но все равно не смогла найти Джону.
Кэйтлин пожалела, что не вернулась к нему, не проверила его раны, не вызвала скорую помощь. Она задалась вопросом, действительно ли он был ранен. Может быть, Джона уже был в больнице. Возможно, он даже не вернулся в школу.
Подавленная, она схватила поднос с едой и нашла стол, с которого ей хорошо было видно дверь. Кэйтлин присела, но ей кусок не лез в горло. Она смотрела на каждого входящего школьника в надежде увидеть Джону каждый раз, когда открывалась дверь.
Но он так и не пришел.
Прозвенел звонок и столовая опустела. Кэйтлин все еще сидела в ожидании.
Ничего.
* * *
Когда прозвенел звонок с последнего урока, Кэйтлин подошла к своему шкафчику. Она посмотрела на комбинацию цифр, напечатанную на клочке бумаги в ее руке, после чего повернула ручку и толкнула дверцу. Но та не открылась. Кэйтлин снова посмотрела на бумагу и попыталась повторить комбинацию. На этот раз дверца поддалась.
Девушка уставилась на пустой металлический шкафчик. Внутренняя дверца была изрисована граффити. Без этого он был бы абсолютно пустым. Уныло. Кэйтлин подумала обо всех своих других школах, о том, как она спешила, чтобы отыскать свой шкафчик, чтобы открыть его, запомнить комбинацию и украсить дверцу фотографиями парней из журналов. Это был ее способ обрести хоть немного уюта, заставить почувствовать себя как дома, найти свое место в школе, сделать что-то близкое.
Но потом, несколько школ назад, Кэйтлин утратила свой энтузиазм. Она начала задавать себе вопрос – а стоило ли все это таких усилий, если ее очередной переезд – это всего лишь вопрос времени? Она начала все реже и реже украшать свой шкафчик.
В этот раз она даже не будет стараться. Девушка захлопнула дверцу со стуком.
«Кэйтлин?»
Она подпрыгнула.
В футе от нее стоял Джона.
На нем были солнцезащитные очки. Кэйтлин заметила, что кожа за ними припухла.
Она была поражена, увидев его перед собой. И взволнована. На самом деле, ее собственное волнение удивило Кэйтлин. Теплое, нервное ощущение сосредоточилось в ее животе. Она почувствовала, как пересохло у нее в горле.
Кэйтлин о многом хотела его расспросить: нормально ли он добрался домой, видел ли он снова тех хулиганов, видел ли он там ее… Но по какой-то причине слова, звучавшие в ее голове, не смогли сорваться с ее языка.
«Эй», – это было все, что девушка смогла произнести.
Джона смотрел на нее, не зная, с чего начать.
«Мне не хватало тебя в классе сегодня», – произнесла Кэйтлин и тут же пожалела о том, что сказала именно эти слова.
Глупая. Ты должна была сказать «Я не видела тебя в классе». «Не хватало» звучит отчаянно.
«Я опоздал», – ответил он.
«Я тоже», – сказала Кэйтлин.
Джона переминался с ноги на ноги, чувствуя себя неуютно. Кэйтлин заметила, что виолы с ним не было. А это значит, что все произошедшее не было всего лишь плохим сном – все случилось на самом деле.
«Ты в порядке?» – спросила она, жестом указав на его очки.
Он протянул руку и медленно их снял.
Его лицо было фиолетовым и опухшим. На лбу и возле глаза были порезы и пластырь.
«Мне бывало и получше», – ответил Джона. Он казался смущенным.
«О, Боже», – произнесла Кэйтлин, ужаснувшись, глядя на его лицо. Она знала, что сейчас, по крайней мере, она чувствовала бы себя лучше, если бы помогла ему. Но вместо этого ей было плохо из-за того, что она не оказалась там раньше, из-за того, что не вернулась за ним. Но потом… это произошло, все было как в тумане. Кэйтлин даже на самом деле не помнила, как добралась домой.
«Мне так жаль».
«Ты слышала о том, что произошло?» – спросил Джона.
Он пристально посмотрел на нее своими ярко-зелеными глазами, и Кэйтлин почувствовала, что он изучает ее. Словно он пытался заставить ее признаться в том, что она была там.
Видел ли он ее? Он не мог. Он был без сознания. Или нет? Может быть, он видел, что случилось после? Следует ли ей признаться в том, что она там была?
С одной стороны, Кэйтлин умирала от желания рассказать ему о том, как она ему помогла, чтобы заслужить его одобрение и благодарность. С другой стороны, не было никакой возможности объяснить ему, что произошло, не выглядев при этом лгуньей или каким-то уродом.
«Нет», – мысленно пришла к решению Кэйтлин. «Ты не можешь ему рассказать. Ты не можешь».
«Нет», – солгала она. – «На самом деле я здесь даже никого не знаю, помнишь?»
Джона помедлил.
«На меня напали», – сказал он. – «Когда я шел из школы домой».
«Мне так жаль», – снова повторила Кэйтлин. Девушка звучала глупо, повторяя ту же фразу, но она не хотела сказать нечто большее, что дало бы ему слишком много информации.
«Да, мой отец просто взбешен», – продолжал Джона. – «Они взяли мою виолу».
«Это ужасно», – сказала Кэйтлин. – «Он купит тебе новую?»
Джона медленно покачал головой.
«Он сказал, что нет. Ему это не по карману. И что мне следовало быть более осторожным с ней».
На лице Кэйтлин появилось беспокойство.
«Но я думала, ты сказал, что это твой билет отсюда?»
Он пожал плечами.
«Что же ты будешь делать?» – спросила девушка.
«Я не знаю».
«Может быть, копы ее найдут», – предположила Кэйтлин. Разумеется, она помнила, что виола была разбита, но подумала, что, сказав об этом, только докажет, что на самом деле ничего не знает.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
