Текст книги "Заряд доблести"

«Я вижу армию», – поведал Тор. – «Быструю, как молния, охватывающую Кольцо. Она входит в город. Разрушает его».

«Да. Что еще?»

Тор изо всех сил старался увидеть больше. Сначала картина была неясна, но затем его глазам предстало видение.

Его сердце упало, когда он увидел последнюю картину. Она была настолько ужасна, что ему хотелось отвернуться. Но он не смог. Тор увидел лежащую в постели больного Гвендолин. Она находилась на пороге смерти. Он увидел, что девушка окружена несколькими черными ангелами смерти, которые терпеливо ждали, словно были готовы увести ее с собой.

Тор открыл глаза, развернулся и посмотрел на Аргона.

«Это правда?» – спросил он. – «Гвендолин… Она мертва?»

«Существует множество видов смерти», – ответил друид.

«Она нуждается во мне. Я должен вернуться к ней».

«Нет», – решительно произнес Аргон. – «Это ее собственная судьба».

«Я должен вернуться к ней!» – настаивал Тор.

«Не сейчас», – сказал Аргон. – «Ты должен завершить свое путешествие. Ты должен завершить свое обучение. Если ты вернешься к ней сейчас, она умрет. И ты тоже».

«Что я должен сделать?» – в отчаянии спросил Тор.

«До сих пор ты сражался преимущественно своими руками, иногда своим сердцем, а иногда своим духом. Но ты используешь их неравномерно. Потому что ты все еще держишься за свою человеческую природу. Ты все еще цепляешься за этот мир, ко всем материальным вещам, которые тебя окружают, словно они являются реальными. На одном уровне они таковы и есть, но на другом это не так. Они являются всего лишь видами энергии. Пока ты этого не поймешь, твои силы никогда не будут полными».

Аргон обернулся.

«Там», – кивнул он. – «Ты это видишь?»

Тор услышал шипение и, развернувшись, снова оказался в пустыне. К нему мчалась огромная трехголовая змея, которая подняла все свои три головы и высунула свои языки. Она скользила прямо к нему.

«Останови ее!» – велел Аргон.

Тор потянулся к рукояти своего меча.

«Нет!» – приказал Аргон. – «Не своим мечом! Используй свой разум. Используй свою внутреннюю силу».

Сердце Тора бешено колотилось, когда змея приближалась к нему слишком быстро. Какая-то часть его хотела положиться на свою человеческую природу, схватить меч и разрубить змею пополам. Ему понадобилось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы отпустить рукоять меча, встать с руками по швам и вытянуть только одну ладонь, направив ее в змею.

Тор попытался направить к ней энергию, но ничего не произошло. Змея приближалась.

«Аргон!» – крикнул напуганный Тор.

«Прекрати пытаться направлять свою силу», – спокойно произнес друид. – «Ты должен понять, что сила, необходимая для того, чтобы остановить это, не исходит из тебя, она исходит из самого создания. Отпусти себя. Стань единым с этим созданием. Почувствуй ее мышцы, три ее головы, ее хвост, ее язык, ее яд. Почувствуй, как она движется по земле. Почувствуй, как сильно она хочет убить тебя. Почувствуй ее ненависть. Оцени ее ненависть».

Тор закрыл глаза и, опустив руку, попытался сделать то, что велел ему Аргон. Когда шипение стало громче, и змея все приближалась, сосредоточившись, Тор начал что-то чувствовать – сначала это ощущение было медленным, но затем оно становилось все сильнее и сильнее. Это была энергия змеи. Быстрая и гладкая, наполненная ядом и ненавистью, она намеревалась убить Тора. Он ясно это ощущал, словно сам был этим существом.

«Очень хорошо», – сказал Аргон. – «Теперь ты тоже являешься змеей. Измени свою природу. Измени природу змеи».

Тор мысленно приказал змее остановиться.

Молодой человек открыл глаза и, бросив взгляд вниз, увидел, что двадцатифутовая змея остановилась перед ним, ее три головы шипели, но нее могли добраться до него, словно застыли. Все три головы змеи щелкала в сторону Тора.

«Ты остановил зверя», – сказал Аргон. – «Но ты не изменил ее природу».

Тор почувствовал, как энергия змеи проходит через него, и, несмотря на все усилия, которые он прилагал для того, чтобы заставить ее развернуться, этого не произошло. Он мог только остановить эту змею, не более, и для этого требовались невероятные усилия. Все его тело тряслось, и Тору казалось, что он больше не сможет сдерживать ее.

Внезапно одна из голов змеи вытянулась и вонзила свои клыки в руку Тора.

Он закричал от боли, когда через него побежал ее яд. Два ее длинных клыка оставили жгучие следы в его предплечье. Укус этой змеи был самым болезненным из всего, что он когда-либо испытывал в своей жизни. Тору казалось, что вся его рука объята огнем.

«Твоя сила колеблется», – сказал Аргон.

«Помоги мне!» – выдохнул Тор в агонии.

«Не раньше, чем ты прогонишь зверя», – ответил друида. – «Перестань сопротивляться ей. Ты все еще это делаешь, даже когда она укусила тебя».

Тор закрыл глаза, весь в поту, испытывая сильную боль, и сделал все возможное, чтобы сосредоточиться на словах Аргона. Он попытался сконцентрироваться на самом себе, успокоиться, даже несмотря на эту боль, даже подвергаясь нападению.

Наконец, что-то внутри него шевельнулось. Он прекратил сопротивляться созданию перед собой. Будь что будет. А после этого Тор мысленно велел змее оторвать свои зубы от его кожи.

Змея послушалась, после чего Тор почувствовал ужасную боль от клыков, отрывающихся от его кожи, а затем облегчение после ожога. В следующую минуту внезапно змея развернулась и уползла прочь через пустыню, а Тор рухнул на землю.

И вдруг Тор все понял. Он сопротивлялся зверю. Сопротивлялся всем силам вокруг него. Он не смог увидеть, что все они являются одним целым. Одна большая жизненная сила. Тор видел только разделение между ними, и это разделение делало его слабым.

«Отлично», – сказал Аргон.

Тор открыл глаза и увидел, что Аргон стоит над ним и, вытянув свой жезл, коснулся его золотым наконечником раны на руке Тора. Мгновение спустя рана исцелилась, его плоть затянулась, словно его никогда и не кусали.

«Ты быстро учишься», – сказал друид. – «Как и твой отец».

«Мой отец?» – переспросил Тор. – «Ты его знаешь? Кто он?»

«Конечно, я знаю его», – ответил Аргон. – «Я учил его».

«Учил его?» – спросил молодой человек. – «Расскажи мне», – взмолился он. – «Кто он?»

Аргон покачал головой.

«Все откроется в свое время. Вопрос, который ты должен задать себе сейчас, заключается в том, хочешь ли ты жить. Хочешь ли ты довести до конца свое путешествие? Хочешь ли ты спасти Гвендолин?»

«Да!» – с энтузиазмом крикнул в ответ Тор.

«У тебя великая судьба», – сказал Аргон. – «Но она также является темной. Все великое сопровождает и свет, и тьма. Ты должен быть готов принять и то, и другое».

«Я готов!» – крикнул Тор.

Аргон долго смотрел на молодого человека, словно оценивал его, после чего, наконец, одобрительно кивнул в ответ.

«Поднимись, храбрый воин», – велел друид. – «Время жить».

Тор несколько раз моргнул и, открыв глаза, оказался лежащим лицом вниз на земле пустыни. Вокруг него находились братья по Легиону, которые лежали вокруг, именно там, где он их оставил. Они все лежали там, в то время как второе солнце начало отбрасывать длинные тени, жара этого дня начала остывать, так же, как и молодые люди.

Тор медленно поднялся на руки и колени, ощущая новую энергию, новую силу, проходящую через него. Он чувствовал себя по-другому всеми фибрами своей души. Он удивленно потер свой лоб. Был ли это всего лишь сон? Что из этого было реальным? Его мать? Аргон?

И кто же его отец?

Поднявшись на руки и колени, Тор осознал, что он был единственным, кто очнулся. Все его друзья были без сознания или мертвы – молодой человек не был уверен в том, что именно с ними произошло.

Тор услышал шарканье ног и, подняв голову, увидел, что над ним стоит человек. На нем была желто-коричневая мантия с большим белым поясом, и он смотрел на Тора сверху добрыми любопытными глазами. Этот мужчина принадлежал к расе, которую Тор никогда не встречал – у него была зеленая кожа, очень узкий нос, широкие губы и огромные глаза, непропорционально большие для его лица.

Он откинул капюшон и посмотрел на Тора, рассматривая его с любопытством. Из-за его спины появилось еще несколько человек, похожих на него. Они были низкого роста, и каждый из них держал в руках длинный ярко-красный жезл.

«Помогите им», – произнес лидер.

Каждый из появившихся мужчин побежал к членам Легиона, к Индре и Крону, поднимая их. Тор почувствовал, что и его руки набросили на плечи двоих из них, и он не стал возражать.

«Кто вы?» – спросил Тор.

«Жители пустыни», – ответил мужчина. Тор ощущал положительную энергетику, исходящую от него, и не стал сопротивляться.

«Куда мы идем?» – спросил он.

«Юный воин», – произнес мужчина. – «Сейчас вам нужно восстановить силы».

Тор почувствовал, что его поволокли куда-то, но он не знал, как долго они шли, потому что в пути он то терял сознание, то приходил в себя. Солнце становилось темнее, пока, наконец, земля под ногами Тора, к его удивлению, не превратилась в мягкую пышную траву.

Послышался звук журчащей воды, текущего ручья, и когда Тор полностью открыл глаза, к собственной радости, он увидел, что они оказались в оазисе пустыни. В большом периметре – возможно, сто ярдов – находился круг самой пышной травы, пальм и фруктовых деревьев, которые он когда-либо видел. В центре находилось кристально-голубое озеро, и Тор поковылял к нему, опустился на колени вместе со своими братьями и опустил лицо к кромке воды.

Тор продолжал пить и с каждым глотком он чувствовал, что к нему возвращается жизненная сила.

После того как Тор утолил свою жажду, он откатился на спину и вода охлаждала его спину. Он поднял голову к небу, над ними покачивались пальмы, образуя тень. Молодой человек спрашивал себя, неужели он оказался в раю.

«Кто вы?» – снова спросил Тор, когда мужчина улыбнулся ему.

«Мы долго наблюдали за тобой, храбрый воин», – ответил он. – «И мы решили, что мы не позволим тебе умереть».

Глава десятая

Андроникус триумфально ехал по разгромленной Силесии, упиваясь своей победой. По обе стороны от него растянулись мертвые тела воинов МакГила, солдат Силесии, которые грудами лежали там, где и были убиты. Среди них находились тысячи силесианских пленников, связанных друг с другом длинными шеренгами, которых хлестали и вели через город. Здесь раздавался вездесущий стук молотков, забивающих колья, повсюду вокруг него возвышались огромные кресты, достаточно высокие для того, чтобы на них поместились даже самые большие воины Силесии. Они готовились к распятию руководителей.

До него донесся крик нескольких воинов, когда в их запястья и лодыжки вогнали колышки, пригвоздив их к крестам. Многие уже умерли. А выжившие кричали и стонали. Андроникус улыбнулся. Это всегда была его любимая часть – наслаждение страданиями тех, кого он сокрушил и заставил познать жало длинной руки Великого Андроникуса.

Некоторые пленники быстро извлекли урок, другим понадобилось больше времени. Силесианцы были гордыми, твердолобыми людьми, и они удивили Андроникуса, продержавшись гораздо дольше других покоренных им народов. Он восхищался ими за эти качества. Вместе с тем, он заставит их заплатить за это.

Казалось, что эти люди не хотели быть сломленными. Независимо от того, скольких он поработит, как долго станет пытать, никто из них не принесет ему обет верности. После момента их хитрости, после их первоначального фальшивого обещания они хранили молчание даже перед лицом смерти и пыток. Но у каждого было слабое место, и он найдет способ сломать их, независимо от того, что и сколько времени для этого понадобится.

В то время как Андроникус проезжал по городу, мимо него проносился холодный зимний ветер. Андроникус глубоко вздохнул, наконец, удовлетворившись, покорив все Кольцо. Всю Империю. Наконец, в мире не осталось такого места, на которое бы не ступала его нога. Наконец, он стал верховным владыкой вселенной.

Андроникус проезжал мимо рядов женщин и детей, прикованных друг к другу цепями, которых уже вели к новым лагерям, возведенным вокруг них. Он уже готовил их для работ по восстановлению городского булыжника, формируя город по-своему. По методу Андроникуса. Дюжины рабов уже тяжело работали, возводя эмблему королевства Андроникуса – льва с птицей в пасти. А другая группа рабов прилагала усилия для того, чтобы возвести статую самого Андроникуса. Это будет высокая и широкая статуя прямо в центре городской площади, пятидесяти футов у основания, возвышающаяся на сотню футов вверх. Когда они закончат, она будет покрыта золотом, и ее блеск станет напоминанием им всем о том, кому они теперь служат.

Андроникус наслаждался, осматривая пленника за пленником, которых вели мимо него – так много воинов Силесии, так много МакГилов. Он выяснит, кто есть кто, и лично станет пытать их. Со всех сторон от него город был объят пламенем, огнем полыхали оставшиеся жилища, поджигая остальную часть города. Все это будет разрушено и заменено новыми строениями.

Наиболее насущная и заключительная часть его предприятия заключалась в спуске в нижний город, чтобы лично разобраться с девчонкой МакГил. С Гвендолин. Его люди уже согнали всех жителей нижней Силесии, взяв их в плен. Осталось только отыскать эту девчонку Гвендолин, которая хорошо спряталась. Его люди выяснили, что она находится за стенами замка и в течение нескольких часов они найдут и приведут ее к нему. На этот раз она не сбежит. На этот раз Андроникус сделает из нее публичное представление, убедившись в том, что все мужчины овладеют ею, и что все присутствующие станут свидетелями этого. А потом, покончив с ней, он сам ее убьет.

При мысли об этом Андроникус улыбнулся и сделал глубокий вдох.

Его лошадь направилась к внешним воротам, к открытому простору Каньона, к спуску в нижнюю Силесию всего в футе от него. С каждым шагом он приближался к тому, чтобы найти Гвендолин, чтобы сделать свою победу полной. Это был один из величайших моментов в его жизни, а истязание Гвендолин – это единственное, что ему нужно сделать, чтобы дополнить его.

* * *

Глаза Кендрика – раненого и ослабленного от потери крови – отяжелев от усталости, открылись с трудом. Он чувствовал тяжелые веревки, крепко привязавшие его руки к спине, выворачивающие его плечи до агонизирующей боли. Рыцарь почувствовал, как его тащат куда-то за волосы, каждая мышца в его теле изнывала от боли после сражения.

Кендрик убил большое количество воинов Империи, но и сам получил бесчисленное количество ударов ногами, руками и локтями по всему телу, чей-то меч полоснул его по руке и по бедру, а голова и лицо были усеяны рубцами. Его волосы свисали на лицо, спутанные с кровью – Кендрик не был уверен в том, чья это кровь. Один его глаз распух и наполовину закрылся, поэтому рыцарю приходилось прилагать усилия, чтобы что-то увидеть. Хотя ему не хотелось что-либо видеть.

Вокруг себя Кендрик видел своих товарищей, членов армии МакГила, мертвыми. Члены Серебра, люди, с которыми он вырос, бок о бок с которыми сражался в бесчисленных сражениях, были мертвы. Но что причиняло ему большую боль, что заставляло ему закрывать глаза и пытаться прогнать это видение, так это мертвые тела членов Легиона. Их убили во время первого порыва славы – мальчиков, которых забрали раньше времени.

Глядя на них, Кендрик жалел, что не умер вместе с ними. То, что его оставили в живых, было проклятием.

Пока Кендрика, одного из бесчисленных пленников тащили через двор, он видел пожары, становился свидетелем нападения на женщин. Связанными были даже дети. Воины Империи находились повсюду, и сам город был полностью разграблен. Они уже начали перестраивать Силесию, превращая ее в рабовладельческий город, очередной памятник завоеваний Великого Андроникуса. Рабовладельцы уже хлестали пленников, заставляя их работать на грудах булыжников. Город был наполнен ударами кнутов.

Кендрика пнули ногой сзади, и он зашаркал ногами вместе с остальными. Ему просто хотелось закрыть глаза и рухнуть на землю. Но он увидел, как упал другой пленник в нескольких футах от него, и как только его тело оказалось на земле, воин Империи поднял меч и вонзил его рабу прямо в сердце. Пленник слишком устал – или все это его больше не волновало – чтобы крикнуть, поэтому он встретил смерть в тишине, став очередным безымянным трупом.

Кендрик хотел умереть, но он решил выжить. Таким было его кредо. Он был борцом до последнего, и он выживет, какой бы ни была эта жизнь.

Кендрика вели к огромному кресту вместе с остальными, в то время как он то терял сознание, то приходил в себя. Он почувствовал, что его подняли, и, открыв глаза, увидел воина Империи, который поднимал его высоко над головой, прижав к искривленному деревянному кресту. Кендрик услышал рядом с собой ужасный крик и, оглянувшись, увидел распятого члена Серебра – солдат Империи вбивал колышки в его запястья и лодыжки. Кендрик начал сопротивляться, желая помочь своему другу, но он не смог сдвинуться с места.

Посмотрев в другую сторону, Кендрик почувствовал, что его сердце ушло в пятки, когда он увидел рядом с собой на другом кресте одного из своих любимых товарищей – Колька, который был распят уже давно, и теперь его голова висела низко. Жизнь в нем едва теплилась.

На кресте рядом с Кольком висел Атмэ. Кендрик почувствовал облегчение, увидев, что друг еще жив, и хотя казалось, что Атмэ цепляется за жизнь, его тело было покрыто синяками и ранами.

Когда Кендрика подняли на крест, он приготовился к той же ужасной участи. Но воины Империи начали спорить между собой. Его привязали к кресту, но, прислушавшись к спору воинов, он понял, что у них закончились колышки. К счастью для него, они не могли забить колышек сквозь кожу.

Вместе этого они потуже скрепили веревки, когда привязывали его к кресту. Боль по-прежнему была ужасной, когда рыцарю показалось, что все его растянутые конечности вот-вот лопнут.

Рыцарь закрыл глаза и подумал обо всем том, чем он дорожил в своей жизни. Он подумал о близких ему людях. Кендрик молча молился о том, чтобы каждый из них справился с этим. Зажмурившись и покачав головой, он молился о своей младшей сестре. О Гвендолин.

«Пожалуйста, Господи», – молился Кендрик. – «Пусть из всех нас она выживет».

* * *

Расхаживая по своей тусклой комнате, Гвендолин в миллионный раз за сегодняшний день подошла к окну и посмотрела на разворачивающийся хаос в нижней Силесии. Из своего укрытого места девушка могла смотреть вниз на нижнюю площадь, став свидетельницей разрушения, учиненного воинами Империи. Они спускались, словно горные козлы вниз по склону скалы – сотни солдат, терроризирующих ее народ. Теперь оставалось несколько человек, большинство жителей города уже были связаны друг с другом, став пленниками, и воины Империи уводили их в верхний город.

На опустевших улицах остались только отголоски их криков, эхом отражающихся от стен Каньона, уносимые завыванием ветра. Империи удалось спуститься сюда, а это может означать только одно – последний план Кендрика потерпел поражение. Не осталось никого, чтобы сразиться с Андроникусом. Так вот как выглядит поражение – поражение, которое, как знал каждый из них, является неизбежным.

Гвендолин наблюдала за тем, как войска Империи прочесывают нижний город. Девушка знала, что они ищут ее. Гвендолин поселили в потайном месте в тайном замке, построенном на скалах, тем не менее, она понимала, что это только вопрос времени, пока они не найдут ее, пока не отведут ее в верхний город и не передадут в руки Андроникуса. Она вздрогнула при мысли об этом.

Гвен знала, что там не будет Аргона, чтобы спасти ее, он не станет вмешиваться в человеческие дела во второй раз. И даже амулет больше не спасет девушку. Она понимала, что это конец. Тор ушел от нее, он находился в далеких землях, и она не знала, где именно. Не осталось больше никого, кто мог бы ей помочь сейчас. Теперь она встретится со смертью в одиночку.

Гвен наблюдала за тем, как воины Империи направились в ее сторону, и поняла, что у нее времени даже меньше, чем она думала. В эту минуту Гвен жалела не себя, а всех тех людей, которых она подвела. Девушка закрыла глаза, и по ее щеке побежала слеза, когда она задумалась о трагедиях, которые, должно быть, с ними произошли. Кендрик, Годфри, Срог, Бром, Кольк, Атмэ и другие, находившиеся наверху, вероятно, теперь все уже мертвы. Гвендолин ощутила боль в груди.

Когда она подумала о Торе, ее сердце упало. Гвен любила его больше, чем когда-нибудь смогла бы выразить словами, и она не представляла свою жизнь без него. Часть ее не хотела жить без него. Вместе с тем, она не представляла свою жизнь в роли рабыни Андроникуса, в роли его игрушки. Гвен казалось, что если ей придется умереть, то лучше умереть с достоинством.

Девушка приняла решение.

Она обернулась и крикнула слуге, стоявшему у двери.

«Приведи ко мне Иллепру – немедленно!» – приказала она.

«Да, миледи», – ответил тот и выбежал из комнаты. Гвен услышала его шаги, эхом раздававшиеся на расстоянии.

Девушка измеряла шагами комнату, в то время как ее сердце бешено билось в груди. Через несколько минут открылась дверь и в комнату ворвалась Иллепра со своей корзинкой в руках.

«Миледи, я рада видеть Вас на ногах! К Вашим щекам вернулся румянец. Вы быстро идете на поправку».

«Боюсь, слишком быстро», – ответила Гвендолин.

«Миледи?»

«Мне нужен специальный пузырек», – сказала Гвен. – «Пузырек с жидкостью, которую не пожелал бы выпить ни один человек. Но такую, которую он должен выпить, когда другие травы не помогают».

Иллепра внимательно посмотрела на нее, и ее проницательные глаза расширились.

Она медленно покачала головой.

«Вы просите о яде», – произнесла она.

Гвен кивнула.

«Пузырек по выбору Королей и Королев», – сказала девушка.

Иллепра решительно замотала головой.

«Я не сделаю этого, миледи. Я занимаюсь целительством, и я дала клятву».

Но Гвендолин была настроена решительно.

«Я – твоя Королева и я приказываю тебе!» – твердо велела она.

Иллепра смотрела на нее, не шевелясь, и Гвендолин, сделав шаг вперед, схватила целительницу за руки.

«Я умоляю тебя», – добавила она. – «Дай мне пузырек».

По щекам Гвендолин побежали слезы.

«Люди Андроникуса придут за мной», – сказала она. – «Ты представляешь мою жизнь с ними? Все, кого мы знаем и любим, мертвы. Я не хочу так жить».

Иллепра долго и пристально смотрела на девушку, после чего, наконец, опустила подбородок, и по ее щеке покатилась слеза. Она порылась в своей корзинке с травами и вынула оттуда один маленький пузырек с черной жидкостью. Целительница подняла его на свет.

«Черный корень», – сообщила она. – «Сделав глоток, Вы умрете. Будьте осторожны, миледи. Не подносите его к своим губам, пока Вы не решите, что это будет Ваш последний глоток».

Иллепра развернулась и поспешила выйти из комнаты, закрыв за собой дверь.

Гвендолин наблюдала за тем, как она уходит, после чего подняла пузырек, рассматривая находившуюся в нем жидкость на свету. Поворачивая пузырек в форме песочных часов, девушка смотрела на его вязкую черную жидкость. Она была одновременно и зловещей, и прекрасной. Гвен вспомнила все книги по истории, все те истории, в которых рассказывалось о том, как короли и королевы принимали этот яд. Она никогда и подумать не могла, что сделает то же самое.

«Напиток королей и королев», – послышался голос.

Сердце Гвендолин учащенно забилось, когда она узнала этот голос.

Развернувшись, она увидела, что позади нее стоит Аргон, который смотрел на нее своими сияющими глазами. Казалось, что он смотрит прямо сквозь нее, чтобы проникнуть в ее темные мысли. Гвен стало стыдно, и она тут же спрятала пузырек в карман.

Она опустила голову и покраснела.

«Сегодня ты спас мою жизнь», – произнесла девушка. – «На поле боя. Я не знаю, как благодарить тебя».

Лицо друида по-прежнему ничего не выражало.

«Судя по тому пузырьку, который ты держишь в руках, достаточно скоро ты будешь мертва», – холодно ответил он с неодобрением в голосе. – «Значит, все было напрасно?»

Гвендолин покраснела, чувствуя свою вину.

«Ничто не напрасно», – сказала она. – «В этой или в следующей жизни, я в большом долгу перед тобой».

«Твой долг передо мной – жить», – ответил Аргон.

Гвен нахмурила брови.

«Я все еще не понимаю», – сказала она. – «Как ты это сделал? Я думала, что ты никогда не вмешиваешься в человеческие дела. Я думала, что чародеям это делать запрещено».

«Ты права», – произнес друид, медленно подойдя к дальнему окну. Он выглядел уставшим. – «То, что я сделал, запрещено. Я нарушил священную клятву чародея. Это был первый и единственный раз, когда я так поступил, первый и единственный раз за тысячу лет, когда я вмешался в человеческие дела. Я нарушил наш кодекс и за это должен заплатить очень большую цену. То, что я сделал, истощило мои силы, и я буду вынужден долго спать. Ты не увидишь меня какое-то время. По крайней мере, не так, как ты когда-то видела».

Гвендолин переполняли чувства.

«Мне жаль, что ты сделал это на свой страх и риск», – сказала она. – «И я тронута тем, что ты поступил так ради меня – из всех королей и королев, которых ты когда-то знал».

«Ты отличаешься от остальных», – ответил Аргон. – «У тебя большое сердце. Ты более непорочная, более храбрая. Ты благородная. Ты – лидер. И именно поэтому я знаю, что ты не станешь пить жидкость из пузырька, который находится в твоем кармане».

Гвен покраснела.

«Значит, ты оставишь меня на милость Андроникуса?» – возмущенно спросила девушка.

«Даже в смерти ты должна подавать пример», – сказал Аргон. – «Вопрос не том, умрешь ты или нет. Вопрос в том, как ты умрешь. Вот что означает жить для других».

«Как я могу жить после того, что он сделал со мной?» – спросила она, испытывая боль. – «Даже если больше ничего не случилось».

«Ты можешь жить так же легко, как и все остальные», – сказал друид. – «В том, что с тобой произошло, нет стыда. Стыд есть только в том, сколько трусости в человеке. В непонимании того, что то, что произошло с тобой, это не ты. То, что произошло с тобой, – это не то, кем ты являешься. Твое тело, дух и душа отделены от тех событий этого мира, которые с тобой происходят. Сейчас ты смотришь на мир через очень узкий материальный объектив. Но мир является не только материальным, он также и духовный. Взгляд на вещи физически является самой низшей формой из всех».

«Ты думаешь, что ты вошла в этот мир только через физическую сторону? Ты также зачата и духовно. Это наивысший уровень, на котором мы живем. И именно поэтому физические происшествия с телом ничего не значат. Они не касаются и не могут достичь нашей души, нашей сущности. То же самое будет, если ты поцарапаешь локоть или лишишься пальца. Ты, Гвендолин, не изменилась».

Девушка покраснела, смутившись. Она знала, что в словах друида есть правда, но в данную минуту это сложно было принять. Ей захотелось защищаться.

«Я не трусиха», – сказала она, сжимая кулаки.

«Я знаю», – ответил Аргон. – «Кроме того, я знаю, что ты возвращаешь свои долги».

«Долги?» – переспросила Гвен, сбитая с толку.

«Разве ты не помнишь тот день, когда ты умоляла меня спасти жизнь Тора? Я говорил тебе, что это не предначертано, тем не менее, ты настаивала, пообещав отдать что угодно. Я сказал тебе, что тебе придется вернуть долг, что тебе предстоит перенести маленькую смерть. Теперь ты заплатила этот долг. Это была твоя маленькая смерть. Маленькая смерть духа, но не тела. И не души».

Гвендолин вспомнила все это, и его слова утешили ее. Теперь перенесенные ею ужасы обрели смысл. По крайней мере, сейчас все обрело смысл.

«Тебе следует быть благодарной», – продолжал Аргон. – «Ты все еще жива. Ты здорова. Ты носишь в себе ребенка Тора. Ты пожертвуешь ребенком, чтобы убить себя? Просто из-за трусости? Неужели ты настолько эгоистична?»

«Я не эгоистка», – вызывающе ответила Гвен, зная, что он прав.

«Прямо сейчас, с того самого места, на котором ты стоишь, тебе кажется, что будущее принесет тебе еще больше боли, больше грусти», – сказал Аргон. – «Тебе кажется, что ты подверглась унижению, от которого ты никогда не сможешь оправиться. Но твое видение ограничено. Ты смотришь на время только с одной точки зрения, а она является очень узкой. Это объектив всех тех, кто прошел через страдание. А это искаженный объектив. Будущее удивит тебя. Оно может быть ярким – ярче, чем ты способна представить. То, что произошло с тобой сегодня, померкнет в твоей памяти, померкнет настолько, что ты никогда об этом не вспомнишь, словно этого никогда и не было. Жизнь не одна – жизней много. И твои новые жизни смоют ту боль и сожаление, которые были в старых жизнях. Когда в нашей жизни происходит трагедия, мы застреваем, как застревают люди в грязи. Когда мы находимся в грязи, нам кажется, что мы никогда из нее не выберемся. Но это приходит в нашу жизнь как величайшие уроки – только от нас зависит, вытащим ли мы себя из грязи. Не единожды, а снова и снова. Сейчас для тебя настало время вытащить себя, показать жизни, что ты больше своих страхов. Если ты не слишком боишься».

«Я не боюсь», – решительно ответила Гвен.

Аргон улыбнулся в ответ, и девушка впервые в жизни увидела его улыбку.

«Ты не меня должна убеждать», – сказал он. – «А себя».

Гвендолин отвернулась и медленно подошла к окну, тяжело дыша. Она чувствовала себя лучше. Ей казалось, что, может быть, все, что сказал друид, было верным. Но ее все еще беспокоил один вопрос.

«А как насчет Тора?» – спросила Гвен. – «После всего того, что со мной произошло, Тор больше не будет любить меня. Я упаду в его глазах».

«Ты так низко думаешь о Торгрине?» – спросил Аргон. – «Он даже может полюбить тебя еще больше».

Гвен не подумала об этом.

«Может быть», – сказала она. – «Но в глубине души он может чувствовать по-другому. Я не хочу возлагать на него это бремя. Я не хочу, чтобы он чувствовал, что должен быть со мной. Я хочу, чтобы он желал быть со мной».

Аргон медленно покачал головой.

«Ты значительно недооцениваешь нашего друга Тора», – сказал он. – «Его любовь к тебе сильна».

Гвендолин опустила голову и почувствовала, что по ее щеке бежит слеза. Когда Аргон произнес эти слова, она ощутила их правдивость.

«И что теперь?» – спросила девушка. – «Я не могу оставаться здесь. Меня схватят. Должна ли я просто сдаться?»

Аргон вздохнул.

«Ты хорошо начитана», – ответил он. – «Помнишь ли ты, что делали женщины в древние времена, когда они подвергались нападению? Куда они отправлялись?»

«Отправлялись?» – озадаченно переспросила Гвен.

Когда друид задал свой вопрос, она лишь смутно осознавала смысл его слов, но теперь к ней начала возвращаться память.

«Башня Утешения», – произнес Аргон.

Когда он произнес эти слова, Гвен вспомнила.

«На юге Кольца», – заговорила она. – «Место, куда отправляются женщины, чтобы исцелиться. Монастырь. Они дают обет безмолвия. Кто-то возвращается в общество, а кто-то остается там».