Текст книги "Рефлексия"

Я добрался до кабинета. Эти лестницы и переходы когда-нибудь меня доконают. И все-таки офигенно я все тут обставил. В кабинете нашлось место регалиям прошлого, настоящего и будущего. Регалией прошлого я считаю огромный золотой фаллоимитатор. Я нашел его в одной из гримерок, когда мы только пришли в театр, и поставил на полку для наград, которую предыдущий директор выделил для своих любимых учеников. Но это так, посмеяться. Регалией настоящего для меня стал нож, Дмитрий метнул его в меня, когда уходил. Метатель из него хуевый, рукояткой в стену. А нож хороший, я им мясо нарезаю. С регалией будущего тоже забавная история, но я других и не коллекционирую, мои ребята подарили мне на прошлый день рождения стол, стилизованный под гроб. Люблю такие вещи, напоминают о том, где мы все окажемся.

Подошел к окну, и тошнота к горлу подкатила, ага. Тенебрис, сука, самое серое место на земле. Все какое-то невыразительное и размытое, как в кошмарном сне. В детстве я думал, что, когда вырасту, стану свободным и добьюсь всего, чего захочу. Но свобода утекла сквозь пальцы, отданная в жертву стабильности и безопасности, а возможность стать кем угодно украли привилегированные говнюки, пережив одну ядерную войну эти уроды продолжили делать все, чтобы развязать еще одну.

Ладно, хватит с меня негатива, пора работать. Я задернул шторы, утонул в мягком кресле и сложил ноги на гроб. Сейчас бы еще немного вздремнуть, ага. Нажал на кнопку, в динамике раздался приятный женский голос:

– Добрый день, генерал.

– Добрый, Катерина, Исмаил приехал?

– Господин Исмаил только прибыл. Можно запускать его к вам?

– Да, я жду его в кабинете.

Люблю умных женщин, у меня их две, у них есть имена, но нет привилегий. Я стараюсь покрывать свое войско любовью равномерно, ага. Катерина пришла сюда в роли проститутки, я заметил ее силу воли, мне понравился ее стиль, и я предложил ей вступить в мою армию. Еще есть Света, бывшая помощница Дагона. Ее необычная личность очень привлекла меня, я предложил ей работать на меня, ей эта идея понравилась, а Дагон не стал возбухать, хотя я больше чем уверен, что хренов извращенец имел насчет девочки какие-то планы, ага. Пусть дальше слюной истекает, уебок. Мои девочки – штучный продукт, я никому не позволю притронуться к ним без их согласия. У Катерины зеленые глаза, а у Светы голубые. Катерина высокая и холодная, прирожденный стратег, обычно она работает в паре с Темным. Никто, кроме нее, не может долго оставаться с ним наедине, в том числе и я, от этого засранца у меня мурашки по коже. Света полная ее противоположность – невысокая, спортивная и очень темпераментная. Она занимается финансами, при желании девочка может украсть весь мой лутум и исчезнуть. Если она так поступит, я не обижусь, большую часть своего состояния я заработал благодаря ей, ага. И чуть не забыл главное: никакого, блядь, секса с подчиненными. Такая ебля не принесет ничего кроме проблем. «Сексуальное напряжение» я обычно снимаю в своем клубе, мой управляющий Рэй знает толк в подборе «персонала». Благодаря ему я попробовал очень и очень многое… Рэй умеет разводить на эксперименты.

Я нащупал во внутреннем кармане второй портсигар. Точно! Когда я ходил на встречу с Большеголовым1515
  С момента открытия оружейного завода уже сменилось три поколения Большеголовых, каждый из них управлял им. Нынешний Большеголовый – внук первого Большеголового. Каждый член их семьи имеет аномально большую голову, поэтому кличка так и прицепилась.


[Закрыть], на мне была та же одежда, что и сейчас. Я пытался развести его на поставки оружия в обход Трехглазого, но этот говнюк дал мне портсигар, и сказал… что же он сказал? Какую-то херню, что-то вроде этого:

– Этот портсигар принадлежал моему деловому партнеру, у него была меньшая доля в бизнесе, но он вел себя так, словно владел всем делом, в конце концов, подонок кинул меня и свалил в закат. Думал, что там начнет новую жизнь. Идиот. Видишь стекляшку на портсигаре?

– Ну и?

– Внутри его зрачки.

– Тебе нужно меньше пиздеть, Большеголовый. Твои истории пахнут жидким, ага.

– Думай как хочешь. На, возьми этот портсигар, когда снова решишь кинуть Трехглазого, посмотри на него и спроси себя: стоит ли это моей жизни?

– Лучше я спрошу себя, стоят ли твои истории моего времени. Адьос.

– Удачи в осмыслении, Стильный.

Весь этот тухлый пиздеж Большеголового никак не испортил мне впечатление от умопомрачительно вкусных сигарет, что лежали внутри «живого» портсигара. Закурил. Снова этот аромат! Дал легким наполниться дымом, а разуму немного уплыть. Я обязан стать шишкой хотя бы ради своих людей, должен постараться вырваться из рабства, сделать что-то свое.

Катерина распахнула мою дверь и впустила внутрь Исмаила. Помимо заказов, она занимается гостями, у нее настоящий талант, может даже самого неприятного говнюка к себе расположить, ага.

– Здравствуй, Стильный, – Исмаил похромал к моему столу, засранцу уже, наверное, лет семьдесят, если не больше. Седой и хромой, но все еще цепко держащийся за свою власть, король всего подпольного Тенебриса. Слышал, что его собственная дочурка пытается подсидеть. Изабелла. Я с ней работал пару раз, ее подход мне куда больше нравится. Если с Трехглазым выгорит, попробую провернуть еще одну авантюрку. Хотя есть еще парень по имени Людвиг, прямой конкурент Исмаила, но он совсем безумный, сидит в огромном отеле с кучей охранников и никогда не выходит наружу. Раньше я и с Людвигом работал, но Дмитрий нас рассорил. Да и хрен с ним. Изабелла в роли партнера мне импонирует намного больше.

– Здравствуй. Два месяца пытались с тобой встретиться и обсудить смету на год, два месяца ты был занят, и вот сегодня, когда занят я, ты свободен. Приятно с тобой работать, Исмаил.

– Раньше ты был надежным покупателем и твой кредит был безграничным, поэтому я не торопился. Но, понимаешь ли, с учетом некоторых твоих обстоятельств я вынужден потребовать плату за все предыдущие партии сегодня.

– Не юли, какие такие обстоятельства вдруг сделали меня ненадежным покупателем?

– Я торговец, мне по профессии положено юлить. А что до обстоятельств, раньше никто не принимал ставки на то, сможешь ли ты дожить до вечера.

– И какие прогнозы?

– Поверь, лучше тебе этого не знать.

– Пожалуй, поверю. А что до лутума, монет не хватит. А переводы ты не принимаешь. В сейфе миллионов двадцать есть, не больше.

– Давай сколько есть, а остальное я тебе прощаю.

– Теперь это больше похоже на оскорбление, ага.

– Ни в коем разе, дорогой. Считай это моей личной поддержкой.

– Мне почему-то кажется, что ты больше всех на мою смерть поставил. Но да ладно, когда мне еще просто так прощали долг в семьдесят миллионов, отказываться не буду, хотя, признаюсь, несколько обидно от твоего неверия.

– Все мы крутимся как можем. Я торговец, мне больше других вращаться нужно. Тут не подсуетишься, тут упустишь момент и вот уже в лужу сел. Прости, Стильный, мне было приятно с тобой работать. Правда. Ты был мне, как сын. Точнее, не был, есть. Извини старика.

– Какой же ты урод.

– Только если внешне, в душе я настоящий агнец. Молюсь шесть раз в день, мясо животных не кушаю.

Я встал с кресла, открыл сейф и стал сгребать золотые монеты в сумку.

– Тут сумки две выйдет, справишься?

– Обижаешь, Стильный. Чтобы я свой лутум не унес. Земля скорее вращаться перестанет.

– Ну тогда держи, – я бросил сумки на пол.

– Как звенят! Песня для ушей! – взяв сумки в руки, Исмаил вдруг перестал хромать. Удивительные вещи с торгашами происходят.

– Иди уже, и так настроение было паршивое, а после твоего визита только напиться остается.

– Надеюсь, еще увидимся, Стильный, – Исмаил толкнул дверь плечом и скрылся со всем моим лутумом. Торгаш прожженный, если счета заблокируют, мне даже кофе не на что купить будет, ага.

Ставки они на меня делают, суки. Как все закончится каждую мразь, что в этом участие принимала, найду. Я закурил и достал бутылку отменного виски из шкафчика. Сделал пару глотков и растекся по креслу. Головная боль отступила. Забавный факт: половину армии Трехглазого составляют лояльные мне люди. Никто не станет пытаться меня убить, пока у меня есть такая поддержка, это очень глупо, потому что может привести к огромной войне. Ну, торгаши на то и торгаши, что умом не блещут, им лишь бы тотализатор запустить, ага. Кстати, еще один не менее забавный факт: двадцать процентов акций ЗАО «НОВА» принадлежат нашему министру, Аркадию Аркадьевичу, который до Второй войны1616
  Продолжалась с 66 по 70 годы по календарю де Индра.


[Закрыть] был мелкой сошкой. Каждая более-менее большая правительственная шишка хочет себе СН-чип, за ними очередь лет на десять вперед выстроилась. В общем, я клоню к тому, что никто в здравом уме не станет начинать войну с кем-то вроде меня. Это настолько опасно и невыгодно всему синдикату, что у Трехглазого и мысли о нападении на меня возникнуть не должно. Я не дурак и долго готовился к своей авантюре. Единственное чего я не понимаю, почему засранец тянет время. Хочет, чтобы я испугался?

В дверь постучали. Короткий тук-тук. Надежда затеплилась в моем сердце, вдруг ошиблись, но нет, за коротким тук-тук последовала барабанная дробь. Я бросил в пустоту кабинета усталое: «Да?». Катерина спросила, может ли войти Темный. Не успел я ответить, как в кабинет ввалилась сгорбленная фигура. На грифа чем-то похож. Азиатский гриф. Темный был одет точно так же, как и другие мои офицеры, за одним исключением, он носил фуражку. Старую, потрепанную фуражку времен другого мира. Я много раз просил его от нее избавиться, но Темный лишь отмахивался от меня.

– Доброе утро, Стильный. Надо поговорить, – голосом Темного можно зачитывать библию у алтаря: монотонный, глухой и безразличный. А эта его манера говорить короткими предложениями меня доконала еще при первой нашей встрече, ага.

– После того как ты вошел, весь день перестал быть добрым, не только утро.

– Шутка стара, как мир. Но не старше тебя. Хотя ты хорошо сохранился.

– Сочту это за комплимент. О чем говорить собрался?

– Ты знаешь.

– Ни малейшего понятия, Темный. Я не чтец человеческих душ, иначе министром бы был, а не с вами, идиотами, возился тут, ага.

– Хорошо. Я буду говорить начистоту. Великий назначил за твою голову большую награду. Хочу знать почему.

– У тебя тоже есть информаторы? Растешь, Темный. Я сам еще таких подробностей не знаю. Много платит, если не секрет?

– Миллион золотом, – мой ручной гриф достал из нагрудного кармана свои вонючие папиросы, раскурил одну и присел на стул, – так что ты сделал?

– На миллион можно всю жизнь прожить, но мы оба знаем, что никто не рискнет. Великий сейчас – это последнее, что меня волнует, есть и более серьезная проблема, насчет отношений внутри синдиката, ага.

– Так что ты сделал? Не вихляй.

– Дмитрий. Закончил нашу с ним давнюю историю.

– Ясно. Старый скупердяй. Получил по заслугам. А ты поступил, – Темный сделал паузу, ему сложно давался подбор слов, – неосмотрительно.

– А дальше? Кто будет объяснять почему?

– Потому что сделал это своими руками. Разве не понятно?

– Спасибо, Темный, очень интересно, но главный здесь я. Решения принимаю тоже я. А тебе пора идти работать, ага.

Мой ручной гриф закатил свои безразличные глаза к потолку и выпустил колечко дыма:

– То, во что ты ввязываешься. Тебе это не по зубам, Стильный.

– Иди к черту, у меня нет времени на твой скепсис, ага.

– Я хочу, чтобы ты кое-что понял, – Темный затушил папиросу и заговорил почти без пауз, – достижение нашей общей цели оправдывает любые жертвы. Люди – всего лишь расходный материал. Мы должны работать на благо синдиката, расширять его влияние, а не подрывать его работу изнутри дурацкими выходками. Мы международная организация, а не кучка клоунов. Мы не твоя персональная банда. Все это осталось в прошлом. Правила игры изменились. Прими ты это уже наконец. И двигайся дальше. Ты можешь править миром, но сам противишься этому, выпуская наружу свою слабость. Своими руками разрушаешь памятник себе, не позволяя его даже достроить. Я считаю это вершиной глупости.

– Заранее готовил речь?

– Да. Много лет. Все никак повода не находил.

– Херня твоя речь, ага.

– Как скажешь. Я своего мнения не изменю.

Темный, на самом деле, был тем, кто выбрал одну позицию в самом начале своей жизни и продолжал ей следовать до самой смерти. Я был таким же… долгое время. Хорошо, что теперь я стал копать глубже. Понял, что нет только правильных и неправильных вещей, ага. Темный страшный, Темный опасный, Темный проницательный – все это безусловно, но в то же время он тупоголовый. Сложно объяснить, это скорее внутреннее ощущение. Я всегда чувствую, насколько умен человек и наоборот. В Темном я вижу только силу и принципы, не ум.

– В любом случае, если ты не планируешь убить меня прямо здесь, и исправить все мои чудовищные ошибки, то нам обоим пора идти работать, – я посмотрел в его глаза, вложив всю силу в этот взгляд, – разговоры подождут.

– В твоей ситуации. Каждая минута на счету. Я бы посоветовал тебе собрать вещи. Собрать весь лутум и родственников. И бежать.

– Это угроза? Прошу, скажи, что да. В списке моих заноз ты на третьем месте. Второе место уже в морге, первое окажется там в ближайшие дни. Могу и тебе экскурсию устроить, ага.

– Я не стану угрожать тебе. Я прямолинейный человек. Не дурак.

– Ну тогда выметайся из моего кабинета ко всем чертям, остолоп заторможенный. И фуражку свою не забудь.

Темный усмехнулся, закурил следующую папиросу и встал:

– Забавный ты человек, Стильный. Мне будет тебя не хватать.

– Выметайся, говна кусок! – я схватил со стола стакан и кинул его в Темного. Пока я тянулся за бутылкой, чтобы запустить и ее, гриф успел сбежать. Бутылка с моим любимым виски разбилась о дверь. Обидно.

Засранец при каждом удобном случае пытается меня поддеть, но делает это настолько аккуратно, что у меня не получается найти повод, чтобы от него избавиться. Если я сейчас убью Темного, все посчитают, что я окончательно рехнулся и стал параноиком. Честно говоря, я и не хочу убивать этого членососа, живым он приносит намного больше пользы. Пусть треплется. Пока Темный меня боится, он мне не конкурент.

– Катерина, – я нажал на кнопку громкоговорителя.

– Да, генерал?

– Задание есть для тебя. Зайди в кабинет.

– Уже бегу, генерал.

Вот это человек, не то, что ушлепок Темный. Я сказал – она сделала. Всем бы такой настрой.

– Я быстро? – Катерина захлопнула за собой двери.

– Очень. Пугающе быстро. Твоя целеустремленность меня иногда поражает, ага.

– Стараюсь, генерал, – девушка вытянулась и отдала мне честь, скорее в шутку, чем серьезно.

– Значит, насчет задания. Ты у меня, как разнорабочая: и наемник, и секретарь, и персональный психолог для трудной девочки, только недавно прошедшей подростковый этап. Одним словом, пупсик. Самый полезный член коллектива. Ладно, ближе к сути, задание касается последней твоей должности. В синдикате назревают перемены, важные перемены. Но вместе с этим и опасные, ага. Вам переживать не о чем, все заботы лягут на мои плечи. И в период особого напряжения я хочу немного обезопасить тылы, поручить это я могу только тебе. Возьмешь Лилию, ее двух телохранителей, себя, Свету и Виктора, он будет охранять уже вас двоих. Поедете на мою конспиративную квартиру. Там будете находиться до моего распоряжения. Если что-то случится, в сейфе почти шесть миллионов лутума. Берите их и уезжайте из города. Последнее озвучиваю в информационных целях, сама знаешь, как в этом бизнесе бывает, ага.

– Я вас поняла, генерал. Когда приступать?

– Прямо сейчас. Хочу, чтобы вы покинули театр в течение получаса.

– Есть. Можно идти выполнять?

– Конечно, мой пупсик. Верю в тебя и надеюсь, что ты не подведешь, ага.

– Лучше умру, чем подведу вас.

– Лучше не умирай и не подводи.

– Буду стараться.

– Иди уже. Мы так можем до посинения любезностями обмениваться, сама же знаешь.

– Иду уже, – Катерина улыбнулась мне и практически растворилась в воздухе. То есть не буквально, конечно, просто девочка двигается, как ниндзя: стремительно и бесшумно. Я ей завидую немного, ага.

Теперь кушать. Я включил приятный «Лунный свет» Дебюсси и вытащил из стола упаковку сэндвичей. Налил виски в последний целый стакан, главное его ни в кого не кинуть или придется пить из горла. Только я откусил кусочек, даже пережевать не успел, как завибрировали наручные часы. Я тыкнул на них жирным пальцем и вывел проекцию звонившего, им оказался Марсель, еще более жирный, чем мой палец.

– Стой, – я не дал ему открыть рот, – если ты звонишь не по поручению Трехглазого, то мне такой разговор неинтересен. Не трать ни мое, ни свое время, ага.

– Я звоню именно по его поручению. Поверь, мне разговор с тобой не импонирует ни в каком ключе. Я бы лучше на свидание с козой сходил, чем с тобой парой слов перекинулся.

– Взаимно. Тогда давай сразу к делу.

– Я уже еду. Со мной Римс. Решим вопрос мирно. Много болтать по телефону не стану, скажу только, что наш общий друг знает, чего ты хочет и готов дать тебе это на определенных условиях.

– Через сколько вас ждать?

– Полчаса, может, быстрее.

– Я распоряжусь, чтобы вас пропустили на всех пунктах.

– Добро.

Я отключил звонок. Не зря я доверился интуиции. Я знал, что Трехглазый не станет со мной воевать. Сука. Нельзя, конечно, радоваться раньше времени, примета плохая, но что-то мне подсказывает, что я смогу выторговать свободу на приемлемых для меня условиях. Начну все сначала, возможно, еще лучше свои дела обустрою, ага. Мои условия простые: во-первых, полная автономность, я постепенно сдаю им театр, могу даже их человека всем превратностям этого ремесла обучить, а они возвращают мне права на мою собственность и не лезут в мои деловые операции; во-вторых, я хочу, чтобы Трехглазый оплатил все незакрытые сделки, на мне висит не только долг Исмаилу, но и много других; в-третьих, хочу получить часть лутума со всех последних дел, сейчас он в общем банке. Если я выйду из игры, то и мой доступ туда перекроют, а без лутума меня мои же люди сожрут, проверено многими засранцами до меня, ага. Если бы я был менее крупным игроком, то стал бы просить еще и гарантию безопасности, но моя гарантия в размерах моего влияния. Для любого другого человека подобная авантюра закончилась бы смертным приговором, ага.

Если все получится, останется только вопрос с Великим уладить, как только я выйду из синдиката, он вместо угроз и липовых наград за мою голову может перейти к серьезным действиям, хотя это тоже под большим сомнением. Дмитрий не такой важный игрок, чтобы из-за него начинать войну. В общем, мне кажется, Великий спустит ситуацию на тормозах, как немного остынет. Говнюкам вроде Исмаила и Темного не хватает мозгов и умения видеть общую картину, они смотрят на серьезных игроков и сразу мочатся в штанишки. А я чувствую, до чего может дойти тот или иной человек в стремлении продавить свою позицию, вижу общую картину, выгоды и упущения от того или иного действия. В общем, я это к чему, придурки вроде них всегда будут кому-то служить, тогда как люди вроде меня всегда будут собирать вокруг себя слуг, ага.

Я запил последний кусочек сэндвича и встал. Нервозность нарастает, ноги выстукивают все мыслимые и немыслимые ритмы, хочется бежать куда-то и кричать. Я почти добился того, о чем мечтал целую кучу лет. Решился на невероятную авантюру и победил. Так и в Бога можно уверовать. А я верил когда-то. До тринадцати лет я каждый день ходил в церквушку рядом с интернатом и молился. Воспитатели смеялись надо мной, дети говорили, что я странный. Примерно в то время я перестал испытывать эмоции, в один день проснулся и понял, что больше не ощущаю ничего: ни страха, ни ненависти, ни любви. Я стал другим человеком, перестал молиться и начал драться за свои права. С тех пор никто не смел называть меня странным, никто не смел смеяться надо мной. А я искал потерянные эмоции в гневе, со временем забыв, что они из себя представляют. К тридцати девяти годам у меня осталось только смутное представление о том, что есть какая-то эйфория и можно ее испытать, ага. Но мне проще думать, что проблема сугубо физиологическая и связана с дофаминовыми рецепторами. Комплекс на комплексе.

Снова звонок, я тыкнул на часы и вывел изображение, у собеседника запрет на доступ к камере. Скучный засранец.

– Ваши гости приехали.

– Это ты Брюзга? Без рожи непонятно, а голос твой забыл давно, ага.

– Я. Куда гостей проводить?

– В зал для совещаний, там места много. И на всякий случай усиль охрану.

– Принято. Жду вас внизу.

Момент истины. Либо меня сейчас поимеют во все щели, либо я все-таки в очередной раз отстою свои права. Я подтянул бабочку, застегнул пиджак и вышел из кабинета. Хочу быть красивым в такой момент. А ручки-то трясутся, надо было льда немного навернуть, хотя нет, это явно лишнее, я ж не наркоша какой, ага. Чем больше у человека зависимостей, тем он слабее морально, а стало быть, тем больше вероятность того, что в критической ситуации он тебя кинет. Никогда не любил наркош, алкоголиков, да даже курильщиков, хотя сам им являюсь, не любил и тех, кто верит во что-то больше, чем в себя. Такие люди – вторсырье. Топливо для успеха тех, кто верит только в себя. Божечки, да я же сраный коуч. Если с бизнесом не выгорит, начну проводить лекции по личностному росту.

– Генерал, – Брюзга и десять рубашек встретили меня на первом этаже, – мы идем или будут еще какие-то приказы?

– Идем. И я хочу, чтобы вы держали язык за зубами обо всем, что там узнаете.

– Само собой, генерал.

– Если кто-то из твоих парней проболтается, отвечать будешь ты.

– Само собой, генерал.

Еще один образцовый слуга. Были бы все, как Брюзга и Катерина, и мой бизнес не знал бы проблем, ага. Но к сожалению, в рядах моих наемников все больше и больше говнюков вроде Темного, которые каждое мое решение пытаются оспорить. С одной стороны, подобное в какой-то мере вызывает уважение, эти люди могут мыслить независимо, но вот с другой, эти придурки не понимают, что они глупее меня, им неподвластна общая картина, а значит, и решения мои до конца понятны быть не могут.

Я толкнул дверь и вошел в зал совещаний. Жирный Марсель привел с собой только двух помощников, а похожего на ходячий труп Римса охраняет целая свора телохранителей, закованных в тяжелую броню. Вообще, внешность у Римса крайне одиозная: два метра ростом, худой, как скелет, руки и ноги непропорционально длинные, волосы на голове и лице белые, как у альбиноса. Носит длинный фрак, а бороду собирает в косичку, то ли викинг, то ли пианист. Короче, максимально неприятный внешне и внутренне персонаж, ага.

– Добрый день, господа, – я наигранно поклонился, – очень рад видеть вас здесь сегодня.

– Давай без лишней жеманности, плебс, – начал Римс своим скрипучим надменным голосом, – мы скажем тебе, что делать, ты это сделаешь и будешь абсолютно свободен.

– Не горячись, – вмешался Марсель, – мы пришли говорить, а не диктовать условия.

– Именно диктовать условия, – голос Римса стал еще более скрипучим и надменным.

– Хватит, говорить буду я! – жирный Марсель тоже начал злиться.

– С какой стати?! – Римс повернул свою здоровенную тушу в сторону не менее огромной туши Марселя.

– Вы уж определитесь, – вмешался я, – если диктовать условия приехали, то это мимо, убивать я вас не стану, но и слушать тоже, а если говорить, то начнем с моих требований. Я их озвучу, а вы выскажетесь по каждому пункту, ага.

– Ты кем себя возомнил, плебс? – бледный до этого Римс стал краснеть на глазах. – Мессией?

– Я не могу так говорить, либо мы общаемся нормально, либо расходимся, ага.

– Не обращай на этого придурка внимания, не хотел этого говорить, но переговорами поручили заниматься мне, он тут в роли сопровождающего, – Марсель вытащил сигарету из пачки и посмотрел на меня, – можешь озвучить свои условия. Мы их обсудим, скорректируем, ударим по рукам и заберем парня.

– Да я…

Римс хотел выдать обычную тираду про свою социальную значимость, но Марсель перебил его:

– Утрись и не лезь, говорить будешь, когда я разрешу.

Насколько же приятно видеть, как затыкают мразь, которая много лет до этого затыкала тебя, ага. Я озвучил Марселю все свои условия, с явным удовольствием наблюдая за беспомощностью Римса, который от каждого нового пункта краснел все больше и больше. Когда я договорил, у меня сложилось стойкое впечатление, что этот двухметровый засранец скоро лопнет на части от злости.

– Не вижу ничего, что могло бы вызвать вопросы у Трехглазого, – подытожил мои слова Марсель, – то есть он в любом случае будет в бешенстве, но твои требования не противоречат тому, что мы с ним обсуждали перед этой встречей.

– Я выйду, мне звонят, – Римс показушно помахал телефоном в воздухе, – или выйти мне тоже нельзя?

– Иди, а мы пока обсудим остальное.

– Спасибо, повелитель, развлекитесь тут от души, – Римс вышел из зала через вторую дверь.

– Без него и дышать как-то легче стало, ага.

– Невыносимый засранец, – Марсель улыбнулся, – но его приставили наблюдать за нашей встречей.

– Сейчас распоряжусь, чтобы привели парня. Я его не пытал, честное слово. Задал пару общих вопросов и накачал синим льдом. Он спит, как младенец. С ним Тацит, а он и мухи не обидит, ты знаешь.

Я отправил Тациту короткое сообщение.

– Знаю, сам с ним работал когда-то. Как он поживает?

– Как всегда, он у меня кем-то вроде управляющего хозяйством работает, уборщиков гоняет, поваров, ну и иже с ними, ага.

– Приятно знать, что старик без дела не сидит.

– Это да. Честно говоря, я думал, что у нас с вами все намного хуже пройдет.

– Скажем так, Трехглазый посчитал, что ссориться из-за такого повода очень глупо, поэтому попросил меня урегулировать все в максимально короткий срок без вреда поставкам товара. И дал мне Римса в нагрузку, чтобы наблюдал.

– Расскажешь, кем Трехглазому приходится Мори или мне такое знать не положено?

– Ты не поверишь, но я сам не знаю. Только догадки. Парень стал мне, как сын, и я готов впрячься за него в любую историю. Для меня не играет большой роли, кто он.

– Очень мило, не думал, что ты такой сентиментальный, ага.

– А вот я всегда знал, что ты, Стильный, очень чувственная особа. Обычно такие с ума сходят в довольно раннем возрасте от невыносимого гнета суровой реальности и превращаются в кого-то вроде тебя.

– Ну спасибо.

– Ты слышал? – Марсель вытащил пистолет.

Я прислушался и действительно услышал звуки стрельбы. Сначала донеслись одиночные хлопки, а после настоящие канонады выстрелов из разнокалиберного оружия. Я выхватил револьвер.

– Это не с моей стороны, – крикнул я, – сам знаешь, что мне невыгодно вас убивать.

– И не с нашей, – Марсель махнул рукой, и его люди рассредоточились по залу.

Раздалось два громких взрыва, обе двери разлетелись в щепки, внутрь влетели дымовые гранаты. Я успел рухнуть на пол, а вот большая часть моих парней нет, их скосили автоматные очереди. Мы открыли ответный огонь и немного ослабили наступающих.

– Генерал! – Брюзга помог мне встать на ноги. – Левый выход чист, нужно выбираться наружу.

– Что за сука это сделала?!

– Не знаю, генерал. Нужно отступать, думать будем потом.

Мы двинули сквозь дым к выходу.

– Ты еще жив, Стильный? – Марсель схватил меня за руку.

– Живее всех живых, но на будущее: не хватай так, могу и выстрелить ведь, ага.

– Ну, извини. Думаю, вместе у нас есть шансы выбраться.

Мы вышли в коридор, но дым не рассеялся, судя по всему, театр загорелся. Весь пол был усеян трупами рубашек и наемников в странных фиолетовых комбинезонах.

– Это люди Римса, – Марсель указал пальцем в сторону тел.

– Вот же сука! Телефон у него зазвонил. Пидор двухметровый.

– Мы его достанем, главное – выжить.

Снова выстрелы, в таком узком пространстве мы, как мишени в тире. Убей одного Стильного и получи ебаного плюшевого медведя в подарок. Сукины дети, хрен им, а не плюшевого мишку за мое тело. Я выпустил весь барабан в засранцев, которые пытались превратить нас в решето, и схватил с пола автомат. Мы медленно продвигались вперед. От дыма появилась резь в глазах, стало очень трудно дышать. Я попытался откашляться, но не смог. Голова закружилась, Брюзга, шедший впереди, подхватил меня под руку и помог добраться до места, где было не так дымно. Я тряхнул головой и постарался сосредоточиться на своем гневе, как делал это раньше в каждом бою, но не нащупал эту точку. Без нее я точно умру, я обязан вспомнить, что значит настоящая ненависть, ага.

Еще одна серия взрывов, колонны в фойе рухнули, следующая партия наемников показалась со стороны выхода. Назад пути нет, остается только пробиваться. Суки! Я зажал спусковой крючок и нырнул к обломкам колонн. Остальные последовали моему примеру. Мы стреляли и передвигались короткими перебежками, я растворился в чувстве боя, сосредоточился настолько, что перестал замечать кого-либо, кроме противников, каждый шорох мог стать для меня последним. Во время очередной перебежки автомат заклинило, засранец в фиолетовом уже готов был курок спустить. Время почти остановилось, еще бы долю мгновения, и парень получил бы своего заветного плюшевого медведя, но вперед вышел Брюзга, он принял всю очередь в себя. Его тело еще несколько секунд по инерции продолжало стоять, а после рухнуло на пол, я выхватил пистолет из кобуры Брюзги и несколько раз выстрелил в его убийцу.

Со второго этажа по нам тоже открыли огонь, положение становилось все более и более бедственным, я крикнул Марселю:

– Бежим! Нас в любом случае расстреляют. Так хотя бы какой-то шанс есть.

– Добро! – заорал он с другой стороны зала.

Я схватил очередной автомат с пола и побежал вперед, стреляя куда ни попадя. За мной двинули Марсель и остатки наших людей, они хаотично палили без разбора во все стороны. У самого выхода я вынес мозги еще двум фиолетовым и выбил плечом дверь. Казалось бы – победа, но так бывает только в историях о хороших парнях, история торговца людьми не может закончиться на хорошей ноте, ага, поэтому вместо облачков и птичек нас встретили дула десятков автоматов, среди засранцев были и мои рубашки, и наемники в фиолетовом. В толпе я заметил Темного, он ехидно пялился на меня, заметив, что я тоже смотрю на него, он вышел немного вперед и заговорил:

– Теперь моя очередь выпендриваться. Может, даже агакать начну после каждого слова.

– Пошел ты, ублюдок умственно отсталый, ага.

– Обидно. А у меня для тебя кое-что есть, – Темный оскалился и достал из кармана маленькое колечко. Я подарил его матери Лилии когда-то, а потом отдал самой девочке.

– Откуда?!

– От верблюда, Стильный. Мои люди остановили их машину. И убили. Всех. Как тебе такое? Все еще думаешь, что ты сильнее меня?

– Налево! – громко крикнул Марсель.

Я побежал что было силы, больше по инерции, чем из желания.

– Валите их! – донесся крик Темного.

Раздался страшный грохот, тело обжигало раз за разом, но я не останавливался.

– Прыгайте! – снова крик Марселя.