Текст книги "Я расскажу вам о войне…"

«Не будут крылья чёрные над Родиной летать»

В 1938 году рядом с деревней Митино расположились штаб и тыловые службы 251-го зенитно-артиллерийского полка под командованием майора Е.А. Райнина и штаб 7-го прожекторного полка. С началом войны эти части внесли весомый вклад в оборону столицы от вражеских налётов.

Обычно заслугу спасения Москвы приписывают, прежде всего, пехотным и танковым частям Красной Армии, перешедшим в декабре 1941 года в контрнаступление под столицей. На самом деле, огромную роль в защите столицы сыграли части ПВО. Именно германская авиация, по плану захватчиков, должна была разрушить Москву.

Зажигательные и тяжёлые фугасные бомбы (весом до 2,5 тонн) могли оставить от города лишь дымящиеся руины. Но ничего из этого замысла не вышло – ПВО спасли Москву от ужасающих бомбардировок и уничтожения.

251-й зенитно-артиллерийский полк был расквартирован в 25 километрах от Москвы по Волоколамскому, Ильинскому и Пятницкому шоссе в пяти военных городках (рядом с деревнями Рублево, Павшино, Куракино, Чернево, штаб – в Митино). К июлю 1941 года полк был полностью сформирован и насчитывал около 1800 солдат и офицеров. В его задачи входило прикрытие Москвы с северо-западного направления – в условном секторе от Рублевского до Ленинградского шоссе.

В день первого массированного удара на Москву 22 июля 1941 года бойцы 251-го полка одними из первых открыли счёт сбитым вражеским самолётам (всего за время войны полк уничтожил 38 и повредил 104 вражеских самолёта).

719 истребителей, 564 зенитных орудия среднего калибра, 336 установок зенитных пулемётов защищали Москву в июле 1941 года. 618 прожекторных станций создавали огромные световые поля площадью по 30–35 квадратных километров, так что укрыться в темноте вражеские самолёты не могли бы. Над Москвой висели 1224 аэростата, более 600 наблюдателей следили за небом. Эти силы минимум вдвое превышали силы обороны Лондона, с которыми столкнулись Люфтваффе в 1940 году.

Аэростаты заграждения, которые немцы назвали «русскими летающими колбасами», сильно досаждали Люфтваффе. Аэростаты поднимались на высоту до четырех километров. Если немецкие самолёты летели ниже, они сталкивались со стальными тросами, свисавшими с аэростатов. Чтобы этого избежать, немецким пилотам приходилось летать выше аэростатов заграждения, а значит хуже целиться при бомбометании.

Немцы ошибочно думали, что им над Москвой будет намного легче, чем над Лондоном. Но ошиблись: более половины машин Люфтваффе не смогли выполнить своё задание – их «тепло» встретили части московского ПВО, где были и зенитки, и прожекторы, и аэростаты, и даже ночные истребители.

Массированный налёт с участием более 200 самолётов длился четыре часа и должен был посеять панику и пораженческое настроение в городе. Благодаря действиям ПВО, этого не произошло.

По данным историка авиации Дмитрия Хазанова, с 22 июля по 22 августа из-за почти ежедневных налётов Люфтваффе погибло 736 москвичей. Но если бы не ПВО, в городе с населением в четыре миллиона человек жертв могло бы быть намного больше. Удалось сохранить и Кремль, и большинство военных заводов Москвы.

Берлинское радио было вынуждено врать: «Кремль и почти все вокзалы разрушены, Красной площади не существует. Москва вступила в фазу уничтожения».

После 11 августа регулярные массовые налёты на Москву прекратились. Пытались немцы бомбить Москву и летом 1942 года, но также без особого успеха. План разрушения Москвы был сорван. Немецкий историк Клаус Рейнгардт позже констатировал, что сильные и хорошо организованные войска ПВО «перечеркнули желание Гитлера при помощи авиации сравнять Москву с землёй…»

Красногорский рубеж обороны – прежде всего, люди, непосредственные участники событий. Один из них – Мечислав Антонович Лосицкий, родом из Белоруссии. В годы войны – зенитчик, он защищал небо над Красногорском. Он писал:

«Вот один из эпизодов моей жизни в те дни. По заданию командования я проводил занятия – обучал пулемётному делу население деревни Чернево. Создана была группа женщин (мужчин тогда в деревне не было, за исключением стариков), мужчины были на фронте. Старостой группы была учительница, проживающая в деревне Чернево. Звали её Нина Николаевна. Жива ли она теперь и где? Запомнились мне ещё фамилия Родина. Хорошая фамилия, правда?

Женщины были толковые, хотя и молодые. Свою работу зенитчиц они выполняли с чувством пограничника – не пропустить вглубь ни одного самолёта. Их слаженность, понимание, ответственность, отвага были героическими. Во время налёта забывали обо всём, только бы попасть в цель, уничтожить, не пропустить! Это свойственно было всем советским женщинам, сёстрам, дочерям, матерям, подругам…»

Современники свидетельствуют

Октябрь выдался тяжёлым. Наша армия на западном фронте продолжала отступать. Немецкие войска на Волоколамском направлении уже находились недалеко от поселка Снегири, отдельные их группы были замечены на окраине Дедовска. Вот тогда, 7 октября, было принято решение об эвакуации на восток завода № 69.

Важно рассказать о том, как предприятие Красногорский оптико-механический завод и его сотрудники были эвакуированы за Уральские горы, в Новосибирск. Как это крайне необходимое военное предприятие в кратчайший срок и в неслыханно трудных условиях было восстановлено, и как им удалось в огромной степени увеличить производство, прежде всего, это повесть о невероятной человеческой стойкости. И она заслуживает отдельного глубокого описания и переосмысления. Перемещение производственных сил завода и людей в глубокий тыл легендарно, это одна из величайших саг в истории войны.

7 октября А.С. Котляр, директор завода, подписал приказ об эвакуации. Место назначения не разглашалось. 9 октября был сформирован первый эшелон, началась погрузка. Станки и другие механизмы грузили вручную. А 16 октября с завода ушёл один из последних эшелонов. Составы постоянно бомбили, поэтому поезда больше двигались по ночам. И только 6 ноября эшелон прибыл к месту назначения – это был Новосибирск. Мороз —20 градусов, сильный ветер с Оби, а одежда у наших рабочих далеко не сибирская. 7 ноября узнали по радио о параде на Красной площади, значит, немца нет в Москве, и в Красногорске тоже. Настроение у людей улучшилось.

После митинга стали разгружать вагоны. Завод разместили в нескольких неприспособленных зданиях Новосибирска. Людей расселили, как могли: в частных домах, бараках, и даже в землянках, а также в школах, клубах и в пионерском лагере недалеко от города. На каждого человека приходилось по полтора – два метра жилплощади. Но каков был энтузиазм, когда уже через месяц завод после отъезда стал выдавать оптическую продукцию, такую важную для нашей боевой Красной Армии.

Из воспоминаний оптика М.И. Тумановой:

Как только подключили к электропитанию её шлифовальный станок, она сразу приступила к работе, получила задание. Руки мёрзли так, что немели пальцы. С одной стороны у неё стоял самодельный обогреватель – проволока, намотанная на два кирпича. С другой – железная бочка, приспособленная под печку, вернее под костёр, ходили чумазые.

«Но вот интересно, – говорила Мария Ивановна, – холод стоял жуткий, но за всю первую сибирскую зиму, я ни разу не заболела. Хотя все наши девчата оптики чихали, кашляли, многие приходили на работу с температурой. Но надо было работать. Тогда выпуск танков и самолётов стал нарастать, нужны были прицелы. Всё для фронта – так и жили».

29 октября немцы захватили Волоколамск. Фронт приближался к границам нашего района. Красногорск стал прифронтовым городом. Враг не дошёл до его границ. Он был остановлен у деревни Ленино, на 42-ом километре Волоколамского шоссе, и в деревне Нефедьево, разделённой противотанковым рвом. На этом рубеже вели ожесточённые бои против фашистов воины 78-й стрелковой дивизии под командованием А.П. Белобородова.

Из личных наблюдений

Сибиряки – упорный народ!

Они прибыли в разгар великой битвы за Москву. В вагонах, запорошенных снегом, звучало неторопливо: «На диком бреге Иртыша сидел Ермак, объятый думой…» Из вагонов на жестокий мороз степенно выходили в распахнутых ватниках, в гимнастёрках, с расстёгнутыми воротами, деловито умывались на ледяном ветру.

– Однако климат у вас легкий, – говорили москвичам покровительственно. Обтирались снегом до пояса.

– Снежок холодит, снежок и молодит. Снегом мойся – никакого вашего обморожа не будет.

В эту же ночь зазвучал сибирский говор на дорогах к западу от Москвы. По деревням Подмосковья разнеслось сразу:

– Сибиряки подошли!

Они ударили по немцу сходу… Пехотинцы, разведчики, артиллеристы влили в ряды защитников Москвы свежую сибирскую мощь, смекалку, храбрость, силу духа, неразделённую любовь к Отчизне и всему, что так дорого сибиряку. Заскрипели лыжи, привезённые из родной тайги. Заработали таёжные охотники-следопыты, стрелки, не дающие промаха в цель ни при каких обстоятельствах, причём по привычке охотничьей, сибирской, чаще метились в глаз, как в лесного зверя.

В одних ватниках, скинув шинели, ударили в штыки пехотинцы.

– Сибирь! Грудь нараспашку! – говорили о себе с гордостью.

Медленен, даже угрюм и неразговорчив сибиряк, когда делать нечего. Но в бою нет злее, упорнее и веселее его. Опасность захватывает его целиком, и весь он в ней… Сибиряка всегда узнать можно – упорный человек!

Генерал, спасавший Москву

Афанасий Павлантьевич Белобородов родился в 1903 году в сибирской деревушке Акинино-Баклаши, недалеко от озера Байкал. Таёжные края, обилие зверя и рыбы, безлюдность, житие по казачьим наказам своих предков, воспитали характер Афанасия и его брата настоящими защитниками своего края. Так, ещё в 16 лет, Афанасий Белобородов вступил, вслед за братом, в партизанский отряд – воевал против Колчака под Иркутском. Впрочем, пробыл он там недолго, поскольку отряд включили в состав Красной Армии, а самого Афанасия демобилизовали: во-первых, по несовершеннолетию, а, во-вторых, он сильно простудился, заработал отит и временно практически потерял слух.

И всё равно через четыре года, в 1923 году, Белобородов стал курсантом Иркутской пехотной школы.

Карьера развивалась стремительно: в 1926 году он – командир пехотного взвода, в 1929 году – политрук роты, воевавшей в Забайкалье во время конфликта на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД). Когда в бою убили командира роты, Белобородов взял руководство подразделением на себя и отбил у китайцев стратегически важный мост. За это Белобородов получил свою первую награду – орден Боевого Красного знамени.

В 1936 году он окончил военную академию РККА имени М.В. Фрунзе, служил в штабах, а в самом начале Великой Отечественной войны стал командиром, находившейся на Дальнем Востоке 78-й стрелковой дивизии (это почти 15 тысяч человек). В октябре 1941 года, когда ситуация под Москвой стала угрожающей, дивизию через всю страну перебросили на запад.

Уже 1 ноября один из полков дивизии (вошедшей в состав 16-й армии Константина Рокоссовского), занял оборону в районе реки Озерна, в 100 километрах от Москвы. 18 ноября им пришлось останавливать прорыв немецких частей на Волоколамском шоссе, справились, но оказались в полуокружении. Неделю Белобородов удерживал наступление врага, давая возможность Рокоссовскому восстановить фронт, но когда немцы стали окружать Истру, отвёл полки. 26 ноября дивизии за стойкость было присвоено звание гвардейской – она стала 9-й гвардейской стрелковой дивизией, а Белобородов – генерал-майором.

Очередной рубеж обороны проходил всего в сорока километрах от Москвы: в районе деревень Рождествено, Снегири, и Нефедьево. Тяжелейшие бои продолжались до 8 декабря – дня, когда дивизия получила приказ перейти в контрнаступление. К этому моменту в ней оставалась только половина личного состава. И тогда Белобородов решился на очень опасный манёвр – он снял с прямого направления полк и батальон и пустил их в обход с флангов для удара с тыла. Эта рискованная операция оказалась успешной – немцы, решив, что оказались в окружении, дрогнули, деревни Снегири и Рождествено были освобождены.

После освобождения города Истры дивизию перебросили на Сталинградский фронт. Осенью 1942 года Белобородов принял участие в Великолукской операции.

Потом были бои под Смоленском и разгром немцев в Витебской области. Белоруссия, Латвия, Литва – все эти республики А.П. Белобородов прошёл уже во главе 43-й армии, завершив своё наступление после успешного штурма Кенигсберга в городе Данциг.

Новая война для генерала началась сразу же: летом 1945 года его отправили на родной Дальний Восток. Там армия Белобородова вступила в бой с японцами. Практически без потерь советские войска взяли в плен десятки тысяч солдат противника.

Ещё долгие годы А.П. Белобородов оставался на самых важных должностях – вплоть до 1966 года, когда попал в серьёзную автомобильную аварию. У генерала начались проблемы со здоровьем, из-за чего ему пришлось покинуть военную службу.

Афанасий Белобородов скончался в 1990 году. Перед смертью он попросил, чтобы его похоронили в Снегирях, рядом с его солдатами, погибшими в 1941 году под Москвой.

Там он и покоится – на Мемориальном воинском кладбище «Снегири».

Страду великой войны Афанасий Павлантьевич Белобородов закончил командующим армией, генерал-полковником, дважды Героем Советского Союза.

ДВАЖДЫ ГЕРОЙ

22 июля 1944 года за боевые заслуги в Витебской операции Афанасия Павлантьевича Белобородова удостоили звания Героя Советского Союза. Второй раз он получил Героя 19 апреля 1945 года за штурм Кёнигсберга.

Год юбилея Победы позволил нам ещё раз вспомнить дорогие имена и лица, поклониться памяти погибших, высказать слова благодарности живым.

Лев Михайлович Доватор в августе 1941 года командовал кавалерийской группой, совершившей рейд по тылам врага, в октябре умело организовал оборону у реки Ламы. В ноябре, командуя вторым гвардейским кавалерийским корпусом (16-я армия, Западный фронт), сорвал наступление крупной группировки противника от Солнечногорска на Москву. В этом же году корпус Доватора базировался на территории Красногорского района.

Из воспоминаний секретаря партбюро Павшинского завода А.Д. Соболева:

«Видим, заходят два генерала…

Оказалось, что это Рокоссовский К.К. и Доватор Л.М. Они обратились с просьбой, как можно больше выпускать железобетонных пулемётных гнёзд, которые охраняют жизнь советских воинов. Разговор был доверительным и тёплым. Мы пообещали увеличить выпуск дотов, хотя все мужчины были уже на фронте, остались только женщины и подростки. Но данное слово коллектив сдержал».

Парад на Красной площади 7 ноября 1941 года

7 ноября 1941 года в прифронтовой столице состоялся беспримерный в истории парад на Красной площади. Это был вызов обнаглевшему, зарвавшемуся врагу. Во всём мире парад был воспринят как предвестие будущей победы над германским фашизмом.

Немецкая разведка не узнала о готовящемся сюрпризе. Началась радиотрансляция парада. Услышав об этом, Гитлер приказал поднять в воздух эскадрилью самолётов и сорвать парад. Но до Красной площади никто не долетел, 26 бомбардировщиков Люфтваффе были сбиты на дальних подступах к Москве, остальные повернули назад.

Взбешённый фюрер потребовал от своих генералов в ближайшее время, любой ценой, покончить с Москвой. Командующий группой армий «Центр» Федор фон Бок сознавал, что операция «Тайфун» захлебнулась. Надо было готовить новую, её назвали «Московские Канны». Операция предполагала двойное окружение Москвы.

Вот как описывает это событие П. Кёрнер-Шрадер, немецкий писатель, солдат-антифашист, в своей книге «Дневник немецкого солдата».

«Гревер, дежурный у телефона кивнул мне на приёмник, который стоял перед ним на столе, и сказал:

– Включи-ка Ивана. Сейчас будет передача на немецком языке.

Мы прослушали сводку с фронта, переданную советской радиостанцией. Несмотря на визг „глушилок“, мы услышали сообщение о параде на Красной площади. Выступление Сталина. Он говорил, что „ещё несколько месяцев, ещё полгода, может быть годик и Гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений“. В конце речи он обратился к красноармейцам и краснофлотцам, командирам и политработникам, партизанам и партизанкам с призывом: „Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина“.

– Видишь, – сказал он мне, – это же говорят и военнопленные! Несмотря на тяжёлое положение, русские устроили парад».

Да, парад. Но не вермахта, а Красной Армии. На этом параде были призванные на фронт красногорцы: СИ. Фокев, П.И. Гребнёв, А.С. Океанов и другие.

Не останавливаясь, Бежит река времени…

Давно позади осталась встреча во Дворце культуры «Подмосковье» с жителями города, учащимися школ и поэтами ЛИТО «Звонкая строка». Но в памяти не забывается глубокий расширенный рассказ Ивана Григорьевича Пирогова, ветерана Вооруженных Сил СССР, награждённого медалями в честь 30-летия, 50-летия, 60-летия, 70-летия, 90-летия Советской Армии и Флота, за безупречную долголетнюю службу в Вооруженных Силах СССР, а также медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Медаль выдана 2 сентября 1945 года. В военной форме, с наградами на груди, он рассказал о тяжёлейшем положении советских войск, сражавшихся за деревню Скирманово. В случае сдачи этого, казалось бы, не крупного населённого пункта – фашистам была бы открыта прямая дорога на Волоколамское шоссе, Красногорск, от которого Москва находилась в четырех шагах, то есть в 4 километрах.

Захват Скирманово был возложен на 18-ю дивизию, которую усилили артиллерийским полком, 1-й гвардейской танковой бригадой М.Е. Катукова и двумя дивизионами реактивных миномётов.

Первое наступление врага захлебнулось. Но к началу второго наступления гитлеровцев в районе Скирманово положение было очень тяжёлым и опасным. Прорвись немецкие войска в тыл наших войск, и вот она – прямая дорога на Москву. Поэтому непрерывно, днём и ночью, по всему фронту копались траншеи и окопы, создавались противотанковые районы, минировались танкоопасные направления, изучалась местность, приводилось в порядок и пополнялось вооружение. Враг превратил Скирманово в крупный узел сопротивления. Фашисты врыли в землю танки, каждый дом и сарай превратили в дзот. Только в районе высоты 260,4 в землю было врыто пять танков. На юго-восточной стороне Скирманово было установлено 12 противотанковых пушек и миномётные батареи. Подступы к Скирманову прикрыли танковые подразделения, размещённые в соседних деревнях. Учитывая все обстоятельства, решено было брать Скирманово не в лоб, а со стороны Агафидово, обойдя высоту с юго-запада. Гитлеровцы не привыкли к нашим обходным манёврам. Они были готовы к защите Скирманово, но меньше всего ожидали, что удар последует с юго-запада, то есть фактически из их тыла.

Рано утром 12 ноября, после артиллерийской подготовки, в которой впервые участвовали наши «катюши», началось наступление. Весь день и всю ночь шёл жаркий бой.

13 ноября наши части ворвались в Скирманово.

Под обломками дзотов лежало до 600 вражеских трупов. В лощине у Скирманово образовалось настоящее кладбище техники – 60 танков, много артиллерийских орудий. Всё это было разбито сокрушительным огнём нашей артиллерии.

Пленные показали, что 10-я немецко-фашистская танковая дивизия готовилась 13 ноября наступать на Новопетровское и Истру. Перехватив инициативу, наши части сорвали задуманную противником операцию. Враг лишился выгодного рубежа.

В заключении поэт и прозаик Иван Григорьевич Пирогов прочитал своё стихотворение-наставление для молодых людей о становлении личности и воспитании патриотичности или геройства во благо любимой Родины.

Юбилейную медаль «Скирманово» выпустили в 2011 году и наградили советских военных в память о тяжёлейшей битве за Скирманово, за защиту Москвы.

И.Г. Пирогов передал медаль за Скирманово музею «Дорогами боевой славы» с целью познания и более глубокого изучения битвы за Москву.

Да, многое сделали ветераны самой кровопролитной войны в истории, сделали всё, чтобы «Уроки мужества» запомнились школьникам надолго, может быть на всю жизнь. А это, согласитесь, дорогого стоит…

Сегодня мы представляем вам рассказ и достойную медаль, отчеканенную в память о тяжёлейших днях защиты столицы.

«Прошу огонь на меня…»

Историческим рубежом в годы Великой Отечественной войны стали две соседние деревни – Козино и Нефедьево. В прямом смысле они стали границей всей страны – в Нефедьево велось сражение, а в Козино, на колокольне, размещался наблюдательный пункт командира 258-го полка капитана М.А. Суханова. За Козино уже начинался путь к Москве.

Держали врага в Нефедьево, буквально в трёх километрах от Козинского храма, бойцы 9-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием генерал-майора А.П. Белобородова. Будущий победитель Японии, принимавший парад Победы 16 сентября 1945 года в Харбине, стоял до последнего. Но в какой-то момент немецким войскам удалось просочиться, и их большой отряд возник около храма Иоанна Златоуста. Более того, по словам старожилов, в Козино пробился даже один вражеский танк, который, однако, был подбит у церковной стены. Но враги не стали взрывать храм, они окружили его. И тогда из наблюдательного пункта в храме прозвучали знаменитые слова: «Прошу огонь на меня!»

Их произнёс командир Михаил Афанасьевич Суханов, бывший выпускник церковно-приходской школы Вятской губернии, награждённый за отличную учёбу «Законом Божиим» с дарственной надписью. Эту дорогую книгу Суханов бережно хранил.

Из воспоминаний АП. Белобородова: «…Командир Суханов М.А. не спал трое суток. Не спал и весь личный состав полка. Больше суток два батальона не получали горячей пищи. Противник, бросая попеременно в атаку части 5-й и 10-й танковых дивизий, не давал передышки.

Всё это мы знали, знали и то, что наши боевые товарищи ведут бой из последних сил… Суханов М.А. (комдиву по телефону) всегда спокойно и бодро докладывал: „Всё в порядке. Выстоим и сломаем хребет зверю“. А в трудную минуту, когда фашисты окружили штаб полка в церкви деревни Козино, Суханов, перекрестившись на колокольню, вызвал огонь на себя…»

Итак, чтобы враг не мог завладеть храмом, М.А. Суханов попросил Белобородова дать огонь артиллерии на него.

Из воспоминаний АП. Белобородова: «Огонь дали всем 210-м гаубичным полком. Толстые стены храма выдержали, но колокольня дала трещину. Однако враг был изгнан. 5 декабря 1941 года началось наступление нашей армии, известное из истории как контрнаступление под Москвой. Можно сказать, что именно из Козино, от порога физически почти уничтоженного, но духовно возвышающегося храма, войска нашего Отечества уже никогда – до самой Победы – не поворачивали назад».

Со страниц музейной комнаты «Дорогами боевой славы»