Текст книги "Академия темных властелинов"

Благо забег по пирсу оказался коротким. Ввинтилась в шумную, а главное, плотную причальную толпу. И все же ощущение, что кто-то упорно буравит мне спину, не покидало. Чуть отдалившись от пошлинника, прежде чем скрыться за углом, я даже оглянулась. Прошлась взглядом по пирсу, по сходням дирижабля, и на краткий миг показалось, что увидела фигуру в сером плаще. Точно таком же, как у моего давешнего соседа-подранка. Но это было мгновение, после которого я вновь начала петлять как заяц, мало заботясь о том, чтобы запомнить дорогу. А смысл? Города я все равно не знаю. Мне бы сейчас уйти от погони.

Судя по комментариям крысявки, пошлинник давно уже от меня отстал. Это я проявляла излишнюю осмотрительность. В пользу своей теории крыса выдвигала главный аргумент: таких прибывающих в Эйссу до горизонта, и гоняться за каждым…

Скорее всего этот мытник запишет меня в своем журнале как какую-нибудь Монку Кобылу, внесет два медяка и успокоится. Я же представила: реши честным способом уплатить пошлину, сколько бы я недополучила? Ведь сдать с золотого с точностью до медьки… Или попадись мне местный таможенник чуть поматерее, могла и вовсе золотого лишиться под предлогом «сдачи нет», а за вход платить все равно надо… Успокоив такими доводами свою совесть, я начала все больше замедлять шаг, озираясь по сторонам.

До столицы-то я добралась, и даже благодаря заботам матросов есть что перекусить, но вот что дальше? Где искать работу? Стучаться в каждую лавку? Или сразу подавальщицей в трактир? Крыса, восседавшая на моем плече (с этой ее дислокацией я временно смирилась) тоже не могла дать вразумительного ответа, сетуя, что ее предыдущий хозяин ни разу с такой проблемой не сталкивался. Ну да, у магистра, имевшего дюжину особняков, и заботы были чуток другие.

Пока же мы просто бродили по улицам и вертели головами. Крысявка, не бывавшая на твердой земле уже триста лет, с не меньшим, а может быть, даже и с большим интересом глазела на все. И на всех. Ведь на торговом дирижабле даже пассажиры – та еще редкость. Отчасти из-за характера капитана, отчасти банально из-за нехватки «посадочных мест». Всего два закутка, которые с натяжкой можно назвать каютами. Иначе нам бы ни за что не быть нечаянными соседями со шпионом: имейся выбор свободных кают, эльфус наверняка бы поселил загадочного пассажира подальше.

Ноги несли меня по булыжной мостовой, рабочие кварталы сменялись уютными улочками, по которым неуловимым ветерком начал сквозить запах шика.

«Похоже, район богатеев», – мелькнула мысль. И действительно: на глаза больше не попадались практичные булочные или мясные лавки, зато пестрели вывески рестораций и дамских салонов. На перекрестке появился даже газетчик со свежим выпуском местной многотиражки.

– Сенсация, сенсация! – верещал пацаненок в кургузом сюртуке, размахивая листовкой. – Только в свежем выпуске «Столичных известий» все правда об убийстве достопочтенной крауфы Анжалийской! Кто станет наследником покойной миллионщицы? – вещал, не щадя глотки, продавец.

Какой-то щеголь кинул мальчишке серебряную монету, и пацаненок протянул ему газету. Я же от нечего делать стала наблюдать за франтом, что, поигрывая тростью, направился к терраске летнего кафе. Вот этот денди сел за столик, походя огладив взглядом стройную фигуру подскочившей к нему подавальщицы, вот развернул газету, ожидая свой заказ. Минуты не прошло, как пижон скривился, отложил прессу. Неужели «сенсация» его разочаровала?

По тому как небрежно он отодвинул свое чтиво, как расплылся в плотоядной улыбке, следя за милашкой, что приняла его заказ и сейчас порхала меж столиков, я поняла: к газете он не вернется. И даже наверняка ее оставит, покидая террасу. Он уже о ней забыл, поглощенный новым, более интересным зрелищем: молоденькой обслужницей.

А вот мне бы эта газетка оказалась весьма полезна. Оттого я притаилась и стала ждать, когда же франт изволит отбыть.

Крысявка, которая вместе со мной битых полчаса наблюдала за тем, как «золотой» мальчик кадрит свое очередное развлечение, уже начала позевывать. Но вот наконец пижон расплатился, сунув в кулачок девушке несколько монет, и, шепнув ей что-то на ушко, удалился. Как я и полагала, оставив газету на столе. Пока девица занималась тем, что прятала щедрые чаевые в лиф платья, Энжения шустро проскакала по булыжнику, запрыгнула на террасу и, пропетляв меж столиками, взобралась на скатерть. Вонзив резцы в газету, голохвостая под истошный визг подавальщицы: «Крыса!» – дала деру за угол, где я и поджидала свою усатую героиню.

Ее подвиг был не напрасен. На предпоследней странице обнаружилось именно то, ради чего стоило пойти на бумажную кражу. В колонке объявлений среди прочих было одно, не сулившее золотых гор, а оттого перспективное.

«С 20-го по 30-е травеня при Академии двуединой магии проводится набор на курсы бонн для детей с магическими способностями. Обучение бесплатное, выдается стипендия. Наличие дара у абитуриенток обязательно».

Машинально глянула на дату выхода газеты – 29-е травеня.

Сухие, казенно-типовые слова, за которыми скрыто обещание желанной еды и средств к существованию. А в моем случае уж лучше специализация «няньки» и присмотр за одним ребенком, чем обслуживание дюжины клиентов в трактире. Хотя моя коллега – молодая мамочка, недавно сбежавшая из декрета на работу, заявляла, что ребенок – это двигатель внутреннего сгорания ее нервных клеток, и уж лучше она будет мешки с цементом таскать, чем цельными днями – дитя… Признаться, я ей не верила.

Я, как-то раз справившаяся с годовым финотчетом нашей фирмы для налоговой, да не смогу с пеленочником сладить?

Вот только крысявка не разделила мою радость, а покрутила лапой у виска.

– Больная или тебе жизнь не мила? – уточнила голохвостая.

– О чем это ты? – отрикошетила я вопрос.

– Ты хоть представляешь, что такое нянчить ребенка с магическим даром? Да на эти курсы заманивают посулами, их финансируют богатые родители, а желающих все равно не очень много…

– Но почему? – Я все никак не могла понять, а крысу раздражало, что я торможу, как эстонец за рулем катка в час пик.

– Да хотя бы потому, что бонна – красивое название для няньки, обслуги. Те же, у кого есть хоть малейшая магическая искра, – чаще всего аристократы, пусть обедневшие, как церковные мыши, но благородные эктры, грефисы… Пойдут такие в услужение к разбогатевшему простолюдину, у которого чудом родился отпрыск со способностями к магии? Или, того хуже, станут наниматься в няньки к тем, кого могли бы встретить на светском рауте, если бы не бедность, что щекочет пятки?

Мне, дитю двадцать первого века, сперва было тяжело понять, что имеет в виду крысявка. Благородным, хоть и нищим, не пристало гнуть спину? Зазорно выслушивать колкости от тех, кто по происхождению ниже, а по кошельку – выше? Да плевать. По мне гораздо хуже грязной работы – грязные мысли и намерения. И если есть возможность заработать честно, пусть и няней, то ей стоит воспользоваться.

Крыса на мой пламенный спич лишь махнула лапой и глубокомысленно изрекла:

– Я всегда считала, что у умных людей ценностью должно быть достигнутое, а у дураков – желаемое…

– И? – не поняла я глубины ее сакральной мысли.

– И, послушав тебя, я осталась при своем мнении, – тактично закончила голохвостая, дав тем самым понять, что умной она меня отнюдь не считает.

– А ты, значит, у нас и умная, и красивая? – сыронизировала я, глядя на Энжению.

– Я – дальновидная… – протянула крысявка. – Помяни мое слово, эти нянькообразовательные курсы добром не кончатся.

– Чтобы они кончились, они сперва хотя бы должны начаться. Ты знаешь, где эта Академия двуединой магии?

– Кто же не знает Академию темных властелинов и светлых паладинов? – хмыкнула крыса и даже ударила хвостом о булыжник от негодования: я посмела усомниться в ее осведомленности.

Как оказалось чуть позже, не зря я сомневалась.

Квест «Найди академию» пошел на второй круг, благо лабиринт улиц этому не только не мешал, но даже благоволил, когда я плюнула и обратилась-таки к одному из прохожих. Вернее, к одной.

В родном мире, когда мне надо было у кого-то узнать дорогу, а «2ГИС» посылал меня не совсем понятным и чуток матерным маршрутом, я обычно выбирала на улице человека, у которого шапка с помпоном. Ну не наденет стервозная чикса такую. И агрессивный националист, и желчная старая дева. Смешно, но маркером человечности был этот самый пушистый помпон. И, к слову, он редко меня подводил. А тут…

Я пропустила мимо двух расфуфыренных и столь надушенных, что батальон химзащиты и то прослезился бы, фанаток тюрнюров, фижм и рюшей. Эти дамочки, проходя мимо, облили меня цистерной презрения. Я мысленно пожелала им состояния пюре, или, как выражалась бабуля, «картошки в депрессии»: вроде картошка как картошка, но такая подавленная…

Спешащего куда-то старичка в мантии я попросту не успела догнать. Этой своей резвой походкой он дюже напомнил мне ушлых пенсионерок, берущих штурмом утреннюю электричку. Вроде бы и почтенный возраст, но такая энергия, энтузиазм… битва на Курской дуге по сравнению с их желанием попасть на дачу – игра в песочнице совочками.

Наконец я увидела маленькую прыщавую субретку в чепце. Ее-то и взяла в оборот. Оказалось, что академию по решению градоправителя перенесли за городскую черту, дабы не смущать честной люд.

Служаночка махнула рукой, задавая направление, и я, тяжко вздохнув, потопала.

Добралась до заветной цели, уже когда солнце давно перешло зенит, а мое терпение – границу, когда осторожность держит в узде злость.

Гостеприимно распахнутые ворота с чуть покосившейся створкой, суета, что приличествует всякому учебному заведению в пору большой перемены, броуновское движение юных – и не совсем – чад, жаждущих постичь колдовскую науку…

От любования идиллией учебного процесса меня оторвал скрипучий старческий голос.

– Чего надыть-то?

Я оглянулась на появившуюся невесть откуда привратницу. Сгорбленная старуха не иначе совмещала тут три важные профессии: фейсконтроля, вышибалы и секретаря.

– Я по объявлению, на курсы… – оборвала сама себя, нарочито смущаясь.

Помню, как еще малявкой, будучи отправлена на летние каникулы к бабушке в Одессу, не раз слышала поучения: «Ира, не забывай вовремя закрыть рот с той стороны! Недосказанность позволяет досочинить твоему собеседнику нужную для тебя концовку!» Вот и сейчас я не стала уточнять, что да как, а «дама с ресепшена», почесав свой крючковатый нос, задумчиво произнесла:

– А-а-а… так ты на няньку пришла учиться… Добро… Не то что эти напомаженные лессы, что спят и видят, как в акэдэмию протиснуться и мужика себе отхватить побогачее! – Бабулька, узнав, что я не в адептки намылилась, а на «прослушивание менеджера низшего звена», оттаяла, приняв за свою касту, и перешла на простое и понятное «ты».

– А может, и я так же, – сказала полушутя, ожидая реакции старухи.

Как говорится, чаще всего самый правдивый ответ – на тот вопрос, что задается вроде бы не всерьез.

Привратница гортанно хохотнула:

– Ну, уморила… Я же по руке вижу, что ты благородная… Хотела бы мужа отхватить, шла бы на иллюзионшу. Там самый малый взнос, даже небогатые могут… Другой вопрос, что их – как собак нерезаных… Зато вроде как магичка, – выдала старуха, а потом, одобрительно крякнув, прошлась по мне взглядом с ног до головы. – А ты за работой пришла.

– А вы не больно-то здешних аристократов боитесь, – слегка удивилась я тому, что с виду простолюдинка без всякого подобострастия отзывается о «золотой» молодежи.

– Тю, а шо мне их тихариться-то? Тута акэдэмия… здесь слегонца другие законы, не имперские… Да и сижу я невысоко, оттого падать не боязно.

Я лишь усмехнулась про себя: у нас в фирме тоже страшнее уборщицы бабы Глаши зверя не было. Ее знаменитое: «Куда по намытому!» – заставляло нервно вздрагивать даже директора.

– Так вот, девонька, ты меня, старуху Храфу, послушай. Если хочешь попасть на курсу енту, нянькой, то поторопись. В этом году, почитай, уже группу набрали…

Привратница подробно расписала, куда следует идти и что спрашивать, и я под ее напутствия направилась на таинственный «экзамен». Вот только вряд ли я могла ожидать, что за дверью, где заседала приемная комиссия, меня ждет отнюдь не веер билетиков, разложенных на сукне.

Я миновала внутренний двор магистерии, полавировала по коридорам южного корпуса и постучалась в дверь с табличкой, на которой была выгравирована перевернутая руна жизни. Хрипловатое «войдите!» посчитала знаком свыше, но едва открыла дверь и переступила порог, на меня понесся клубок из сцепившихся шавок.

Псины остервенело и, что самое поразительное, беззвучно драли друг другу глотки, как шопоголики на распродаже в черную пятницу. Первой моей реакцией было отскочить подальше от этой грызни, на худой конец – заорать. Но из глубин памяти всплыли слова друга Сашки-кинолога: «Если видишь собачью свару, ни в коем случае не ори, не делай резких движений и главное – не бойся».

Если с первыми двумя пунктами я пусть и не блестяще, но справилась, а попросту – застыла соляным столбом, то что касается «не бояться»… И тут до уха долетело женское ехидное: «Ну эта хотя бы в обморок не свалилась». Я оторвала взгляд от псин и увидела комиссию, вольготно расположившуюся в креслах у камина. Трое профессоров в мантиях: дама стервозного вида, старик и молодой мужчина – с умеренным интересом наблюдали за мной. Вернее, за моей реакцией на грызню здоровенных бойцовских собак.

– И что вы встали? Разнимайте, – лениво протянул сухопарый экзаменатор, чья кожа вызывала у меня стойкую ассоциацию с ветхим пергаментом. – Можете использовать магию и подручные средства. Ваша задача – чтобы они друг другу не навредили. В идеале – и вам тоже.

Чуть было не ляпнула: «Вот прям сейчас же, только разбег возьму», – но вовремя прикусила язык. Зато злость помогла мне отмереть, и я уже по-другому глянула на «вытянутый билетик». Прикинула, что лезть в драку, где клыки клацают не хуже капканов, – да проще сразу мозги в криокамере оставить. Оттого поступила в лучших еврейских традициях: бери, что с краю и не сильно лягает, и тяни к себе. Ближе всего был хвост. Матерый хвост волкодава. В него-то недолго думая я и вцепилась одной рукой. А второй – в ляжку ошалевшего от моей наглости пса.

Зверюга, потерявшая равновесие, перестала сучить лапами, но челюсти так и не разомкнула. Даже когда я начала тягать ее на себя на манер репки. Вторая участница драки тоже решила, что нельзя вот так просто уволочь ее законно покусанного противника, и уперлась лапами, мешая моему тянутельному процессу.

И тут на помощь пришла крыса. Проскакав по моей руке, Энжи прошмыгнула по пушистому хвосту волкодава, натянутому, как тетива, и, цепляясь за шерсть, устремилась вниз. Доля секунды – и волкодав, тоненько взвизгнув, разжал челюсти. Я дернула посильнее и в победном рывке умудрилась не только оттащить, но и повалить здоровенную тварюгу.

Вторая собака, видя такой произвол, отчего-то начала пятиться, а потом и вовсе сочла за лучшее забиться в дальний угол.

Профессора застыли, с недоверием глядя на картину: я и поскуливающий волкодав. Лишь крысявку ничего не смущало. Она с независимым видом проскакала по шкуре поверженного противника и, цепляясь коготками за ткань платья, вновь взгромоздилась мне на плечо. Правда, там начала фыркать, отплевываться и чесать нос.

– Я что-то не так держала? – задала я вопрос чуть охрипшим голосом.

Сказанное возымело эффект антидота к заклинанию стазиса: все трое экзаменаторов отмерли и начали активно переглядываться, а потом, не преуспев в пострелушках глазами, и вовсе склонились друг к другу и зашептались не хуже заправских двоечников. Наконец, когда волкодав перестал себя жалеть и оживился, пытаясь поймать на зуб дотошную блоху, что решила разбить ранчо в его шерсти, мантийные огласили свой вердикт:

– Вы прошли экзамен. Хоть и не без помощи вашего питомца, но все же. Разнять двух молодых оборотней…

При этих ее словах волкодав начал изменяться. Зрелище оказалось то еще. Картинки в учебниках для патологоанатомов, я думаю, по сравнению с увиденным – что вегетарианский салатик супротив мяса. Мяса на обеденном столе каннибала. Меня не вырвало лишь по одной простой причине: нечем было.

Но вот смотреть, как шерсть выворачивается наизнанку, как ломаются кости и трещат суставы, лопаются жилы, а потом все это обрастает кожей… Даже вид молодого мужского тела, поджарого, загорелого и, что неудивительно, абсолютно нагого, как-то не вдохновил. Перед глазами все еще стояло кровавое месиво из мышц, сосудов, хрящей. Живое, шевелящееся.

Зато парень ничуть не смущался своего костюма Адама.

– Спасибо, адепт Кайрин, вы свободны, – сухо произнес магистр, своим обликом напоминавший мне жителей Поднебесной. А потом, зыркнув в угол, где сидел другой драчун, добавил: – И вы, адепт Стонгр, тоже.

Второй волкодав, не пожелавший расхаживать голышом, печально опустив морду, потрусил ко второму выходу. Обойдя меня по широкой дуге и отчего-то опасливо покосившись на крысявку. Бочком протиснулся в дверь. Кайрин тоже не горел желанием приближаться ко мне и почти в точности повторил маневр своего лохматого собрата.

На меня же уставились три пары глаз. Пристально так, въедливо. Первой начала магесса:

– Назовитесь.

– Рейнара Эрлис, – постаралась ответить как можно тверже, вопреки тому что имя было мне до жути непривычным.

Дамочка скривилась и продолжила, отринув родовое имя:

– Рейнара, скажите, у вас ведь есть магия?

– Да, – ответила я, уже чуя, к чему клонит эта гюрза.

– Тогда почему вы не воспользовались ею? Представьте, что вам пришлось бы разнимать двух сцепившихся малышей-перевертышей? Неужели вы вот так же, бесцеремонно, руками…

– Боюсь, что реши я применить свой дар, то малыши бы оказались не просто успокоены, но и упокоены. – Я развела руками. Дескать, вы же не указали в объявлении, какой именно дар вам нужен.

– Некромантия? – дотошно решил уточнить старик.

Я лишь кивнула, а он заинтересованно спросил:

– И какой силы дар? Сколько лет назад проявился и как?

И тут я поняла, что говорить про попытки самоубийства не стоит… Все же вроде как в перспективе маячит работа с детьми. А вдруг у них тут дискриминация для кандидаток в нянечки по суицидальному признаку? Оттого решила рассказать правду, но не всю.

– Я умерла. Нечаянно. После этого дар и открылся. Правда, пока проявился лишь в том, что я умудрилась договориться со Смертью.

– Что ж, это многое объясняет, – пробубнил маг себе под нос.

Я не удержалась от вопроса:

– Что именно?

– Ваш внешний вид, юная леди. Столь нетипичный для того, в ком есть дар некроманта, – начал чародей.

И по тому, как заблестели его глаза, а голос обрел глубину, я поняла: передо мной лектор. И не просто лектор, а оратор, затронувший любимую тему. Так и вышло.

Короткий, но содержательный рассказ сводился к тому, что каждый чародей, обращаясь к своей стихии, сливается с ней. И если магу огня его единение дарует энергию, заряжает силой, на мага земли после прикосновения к стихии снисходит спокойствие, то некромант отдает часть своей жизни. Через кровь и шрамы, через здоровье или молодость, через отмеренные всевышней богиней годы. Оттого зачастую некроманты отнюдь не красавцы или же в двадцать могут выглядеть стариками, а у тех, кто молод и красив, руки покрыты шрамами, рубцами. И это все – не результат научных изысканий, сложных обрядов или великих подвигов. Нет, такими милыми атрибутами внешности некроманты обзаводятся, когда дар только просыпается и они не умеют им толком управлять, а ведь попробовать хочется. А с учетом того, что сила обычно появляется в детские или юношеские годы… Вот и выходит, что к моменту, когда ума в голове уже поднаберется, в избытке будет и результатов «ошибок юности».

Слова преподавателя заставили меня призадуматься: какой я буду, если начну использовать дар?

Меж тем лектор разошелся не на шутку. Коллеги позевывали в кулаки, но судя по тому, что урезонить его не пытались, он был тут главнюком.

Из его речи следовало, что некроманты хоть и в почете, но по большому счету – в пролете. В общем, среди трех факультетов темной магии – чернокнижия, боевой магии и некромантии – последний самый малочисленный по причине ранней смертности. Ибо чуть переоценил свои силы – и все, примеряй белые тапочки. Те же чернокнижники хотя бы не чистую энергию смерти используют, а через каббалистику. Про боевиков и говорить нечего.

Лектор красочно расписывал перспективы некромантии, и на душе становилось все мрачнее. Наконец магесса все же рискнула оборвать речь коллеги, иначе экзамен плавно грозил перейти в первую, а то и вторую пару собственно занятий. Причем сделала она это весьма странным вопросом, вклинившись в паузу:

– Скажите, Рейнара, а вы замужем? А то я не вижу на вашей руке брачного браслета.

Ее вопрос настолько удивил, что я брякнула, не подумав:

– Нет.

– Очень жаль, – с наигранной печалью протянула дама, проигнорировав недовольство лектора, который только вошел во вкус. Сделав вид, что не заметила косого взгляда, она продолжила: – Видите ли, вы нам подходите. Уровень восприятия, адекватность, некоторое хладнокровие, а также упорство и выдержка – те качества, которые нужны няне при работе с юными магами.

Она усмехнулась, поймав мой скептический взгляд, и пояснила:

– Да-да, обращение оборотня тоже было проверкой. Многие не выдерживали подобного зрелища.

– А я полагала, что главное в работе с детьми – это знания: целительские, педагогические… – На этом мое воображение спасовало, и я замялась.

Магесса же хохотнула:

– Знания? Даже осла можно выдрессировать бить копытом по клеткам, играя в кресты и треугольники. Гораздо тяжелее научить выдержке. У вас же все это есть, но имеется и одна маленькая загвоздка: вы юны, симпатичны и свободны. Многие дамы именно по этой причине могут не захотеть брать вас в качестве бонны.

«Все понятно, – в душе у меня проснулся циник и пошляк, – сказали бы прямо: благородные мамашки боятся, что смазливая мордашка может лечь под папочку их дитятка, а то и вовсе увести его».

Из размышлений вырвал голос магички:

– Так что мы вас примем с условием, что вы в течение седмицы обзаведетесь супругом. Можно фиктивным, можно контрактным. Главное, чтобы он у вас имелся и его имя можно было вписать в ваше личное дело и рекомендательные письма. Ведь мы заинтересованы в том, чтобы каждая бонна нашла себе работу. А иначе как вы будете возвращать академии долг за обучение?

Из сказанного я поняла две вещи: во-первых, в этом мире нет понятия «совсем бесплатное образование». Вовсе нет. Есть только «отсроченно-платное». А во-вторых, если я не хочу оказаться на улице и намерена научиться контролировать дар, то мне придется найти мужа. К тому же магесса сама заявила, что не обязательно настоящего. Главное – предъявить. Интересно, в этом мире есть понятие «муж на час»?

Я твердо кивнула, еще не подозревая, что решение проблемы окажется весьма оригинальным и найдет меня само.