Текст книги "За пределами одиночества"

Глава 2
Он и она

Слияние двух систем

Благоухание цветов. Вальс Мендельсона. Блистательные наряды. Искристое шампанское. Звон хрусталя. Жених и невеста. Суета. Смех. Свадьба.

– Руслан, готов ли ты взять в жены Людмилу?

– Да!

– Людмила, готова ли ты взять в мужья Руслана?

– Да!..

– …Руслан, готов ли ты взять в жены Людмилу, с ее папой-алкоголиком, безработным братом-наркоманом, бабушкой с болезнью Альцгеймера, тетей – старой девой, жених которой покончил жизнь самоубийством, и дедушкой, пропавшим без вести в Финскую войну?

– ?..

– Людмила, готова ли ты взять в мужья Руслана, с его наследственной болезнью крови, прикованной к постели матерью, выжившим из ума дядей, заканчивающим свои дни в психиатрической больнице, двумя предыдущими женами и тремя несовершеннолетними детьми от разных браков?

– ?..

К счастью или к сожалению, но два последних вопроса никто, никогда и никому не задает. Мы прыгаем в отношения, как в холодную воду. Охладившись и протрезвев, мы начинаем осваиваться в новом статусе, намного позднее медового месяца. И неожиданно, как скелеты из шкафов, на нас начинают сыпаться удивительные подробности из жизни и семейного наследия нашего партнера.

Нередко можно услышать разговоры молодых людей:

– Он тот, кто мне нужен. Правда, мама у него мегера, но, слава Богу, мы будем жить отдельно.

– Моя будущая жена – прелесть. Но отец у нее психопат и самодур. Вот женюсь, и сразу уедем к моим.

– Родственники хороши, но на расстоянии.

– Чем дальше живешь, тем роднее будешь.

Да, можно уйти, уехать, переселиться, не видеть и не общаться. Можно. Но следует помнить, уважаемые дамы и господа, что женясь на любимой женщине или выходя замуж за любимого (или нелюбимого, не в этом суть) мужчину, вместе со своей женой или со своим мужем вы берете в наследство, сливаетесь, объединяетесь, роднитесь со всеми членами ее или его родового клана, со всей семейной системой партнера.

Особенно это важно учитывать, если вы планируете иметь в этом союзе общих детей, которые будут плоть от плоти, кровь от крови наследниками ваших двух родов.

Итак, выходя замуж, мы вступаем в брачный союз со своим мужем, его мамой и папой, братьями и сестрами, дедушками и бабушками, тетями и дядями, племянниками и всеми прародителями, со всеми их семейными историями, переплетениями и тайнами.

Женившись, мы также вместе с женой объединяемся, роднимся со всеми ее родственниками.

Помимо родственников жены или мужа, в нашу семейную систему вливаются и все их предыдущие партнеры, и все дети от прежних связей.

Если мы готовы принять, смириться и с уважением отнестись к жизни, судьбе и семейным переплетениям наших любимых, тогда у нас есть шанс удержаться в паре.

Я еще раз повторю, что все расстановки, сделанные мною в течение семи лет для семейных пар, состоящих в официальном браке, оказали примиряющее воздействие на супругов. Все они вышли из тупиковой ситуации, состояния ссоры, конфликта или развода, нашли для себя новые перспективы, открылись новому пространству любви и сохранили семьи. Здесь имеются в виду только пары, в которых ни один из партнеров еще не вступил в новые партнерские или сексуальные отношения.

Для большинства этих пар были неизвестны и оказались сюрпризом некоторые нюансы, а порой и вся история семьи происхождения мужа или жены. Только воочию увидев в процессе расстановки, какие переплетения довлеют над близким человеком, почему, например, его поведение остается по-детски инфантильным, или, наоборот, по-родительски контролирующим, почему человеку так сложно доверять или открыться любви, его партнер мог по-новому взглянуть на ситуацию, понять, принять и проникнуться теплотой и уважением к своему спутнику жизни. Благодаря расстановке они смогли посмотреть на своего партнера другими глазами и найти оптимальное решение для своих семей.

Семейные расстановки по Берту Хеллингеру помогают супругам увидеть системную причину их семейных конфликтов, разобраться в своих чувствах и решить споры на глубинном бессознательном уровне. Семейные ссоры, как правило, это всего лишь внешнее проявление неосознаваемых проблем, существующих в семейной паре. Причины семейных конфликтов часто лежат в отношениях, с которыми мы продолжаем быть связанными на глубинном системном уровне. Расстановки помогают увидеть то глубоко скрытое, что стоит за семейными неурядицами, и найти решение, которое помогает восстановить гармоничные отношения в семьях клиентов.

Как показывает многолетняя практика семейных расстановок лучших специалистов в этой области во всех концах земного шара, счастливые отношения между мужчиной и женщиной могут сложиться только тогда, когда у обоих партнеров удались первые в нашей жизни отношения – отношения с мамой.

Мамочка, ты меня слышишь?

С Таней я училась в институте. Милая молодая женщина с русой косой. Песочного цвета, с изумрудными искорками глаза печально и сочувственно смотрели на все происходящее вокруг нее. Она была замкнутой и молчаливой. Но если кому-нибудь было плохо, в ней просыпался голос праведной справедливости, она всегда оказывалась рядом, всегда была готова защитить. Именно ее поддержку я вспоминаю с большой теплотой и благодарностью.

Она была замужем за Василием, у них рос славный малыш Ванечка, голубоглазый и с черными вихрами, как у отца. В течение трех лет, пока Таня не бросила институт, на каждой сессии она заявляла: «Я развожусь с мужем». Пару раз пыталась работать с этой темой на «горячем» стуле. Именно пыталась, потому что всегда останавливалась перед какой-то глыбой боли. Ни продохнуть, ни выразить словами. Встретились мы случайно, через года полтора, в день, когда у меня проводились расстановки. Глаза ее были на мокром месте, плечи ссутулились. «Мы только что подали с Васей заявление на развод», – сдавленным от слез голосом вымолвила девушка, махнув рукой вслед уходящему, высокому черноволосому мужчине.

«Татьяна, сколько я тебя знаю, столько вы с Васей находитесь в состоянии развода. Развестись вы всегда успеете. Но может быть наша встреча не случайна. Догоняй мужа, и приходите сегодня на расстановки», – пришла мне спонтанно мысль. Таня опрометью бросилась вслед за мужем. «Любит!» – подумала я, но в то, что они придут на расстановки вдвоем, верила с трудом.

Таня действительно пришла одна, но лицо ее светилось. Через некоторое время вошел и Василий. Лица всех представительниц прекрасного пола повернулись в его сторону и заинтересованно застыли. Смуглый, с черными, чуть вьющимися волосами до плеч, голубыми пронзительными глазами и белозубой улыбкой. Из всех устремленных на него восхищенных взглядов он отыскал родные, песочные с зелеными крапинками, глаза и сел рядом с Таней. «Любит!» – почувствовала я сердцем, и очень захотелось помочь этим ребятам, я готова была на все! «Нет, так не пойдет», – через минуту я остудила свой пыл и вошла в состояние нуля, так называемой золотой середины, и внутреннего спокойствия.

«Что же их разъединяет, чего им не хватает?» – пыталась я понять и прочувствовать еще до начала расстановки. «Им обоим не хватает матери», – в одночасье осенило меня знание, как только я энергетически настроилась на ребят. И расстановка этой пары подтвердила мое предположение.

Васю мама оставила в роддоме. Але было 17 лет, она отказалась от малыша и уехала к родной сестре в деревню. Кристина и Альбина родились в Латвии с разницей в 10 лет. Их родители – геологи, мотались с одного насиженного места на другое, непроходимая тайга и горы – не место для человеческих детенышей. Девочек отправляли то к бабушкам и дедушкам, то к тетям и дядям, учились они в интернате, предоставлены были сами себе.

Кристина тоже рано родила ребенка. Когда узнала, что у него синдром Дауна, было поздно. Она сердцем приросла к мальчику и не смогла от него отказаться. А муж смог. Ушел к другой женщине. Кристина уехала из Риги в маленький домик в деревне и растила Славика одна. Мальчик рос очень добрым, а главное, был выносливым и сильным. В семь он уже носил воду из колодца, собирал ветки на дрова, копался в огороде. Одно беспокоило мать – люди с таким диагнозом долго не живут. Она мечтала иметь еще детей. Поэтому, когда младшая сестра приехала к ней после родов и рассказала о ребенке, Кристина всплеснула руками:

– Да почему же ты от него отказалась?

– Мне сказали, что у него тоже, как и у Славика, синдром Дауна. Наверное, это у нас семейное.

– Что ж, где один такой ребенок, там и два, – поразмыслив, вздохнула Кристина и поехала в город за племянником. Оказалось, что Альбину обманули, мальчик родился абсолютно здоровым. Его уже отдали (за хорошее вознаграждение) немолодой бездетной паре на усыновление. Только благодаря тому, что Кристина обратилась к дяде, который в Риге занимал солидный пост, а дамочка, усыновившая малыша, уже пресытилась новой игрушкой и бессонными ночами, Кристине удалось забрать маленького Васю себе и усыновить.

Альбина уехала в Ригу, вышла замуж, родила дочку. Она знала, что Кристина усыновила ее сына, не знала только, что мальчик совершенно здоров. Васенька рос очень красивым, но был какой-то беспокойный, взбалмошный, суетливый. Он всегда что-то терял и не находил. Все его мечты были связаны с путешествиями. «Вот вырасту, поеду в Индию, а там мой папа. Мы с ним на слоне будем кататься». Иногда он убегал из дома. Его всегда отыскивал Славик. Находил его либо с туристами в палаточном городке, то у костра с цыганами, а то и с другими сомнительными личностями. Мальчик словно не находил себе места.

Он не успокоился даже когда вернулся его «отец». Бывший муж Кристины попал в автомобильную катастрофу, остался инвалидом. Его новая жена привезла Сергея в дом Кристины в инвалидной коляске и бросила его там:

– Мне он такой не нужен. Пусть воспитывает своего сына.

Кристина вначале возмутилась, но за отца заступился Славик. Он быстро научился ухаживать за инвалидом, делал ему массаж своими крепкими, ловкими руками, кормил его. Кристина тоже оттаяла и учила мужа по-новому ходить. Семья воссоединилась. Вася чувствовал себя никому не нужным.

Самое светлое воспоминание его детства связано с приездом в дом красивой, нарядной, благоухающей женщины, сестры Кристины. Все семейство было на реке. Вася как никогда чувствовал себя одиноким и всеми забытым. Он один сидел на скамеечке у калитки и точил себе меч из плоской дощечки. Альбина села рядом с мальчиком. Все нутро его перевернулось и залилось нежным теплом. Мальчик замер, прекратил свое занятие и неожиданно для себя расплакался, прижавшись всем тельцем к женщине. Альбина обняла его. Ее голубые слезы капали на его черноволосую головку.

К вечеру у мальчика поднялась температура, он смутно помнил голоса мамы и тети, доносившиеся из-за закрытой двери: «усыновление, обман, ты не должна была, ты отказалась». Васю пронзила догадка, но его счастье, и боль, и радость, и надежда, и мука были столь огромными, что он провалился в забытье. «Мамочка, ты меня слышишь? Не бросай меня, мамочка», – звал мальчик сквозь дрему, и над ним склонялись сразу две женщины. Но когда он чуть окреп, Альбина сразу уехала.

Кристина не раз пыталась поговорить с Васей, но жизненные проблемы надолго затянули этот разговор. После непродолжительной ремиссии долго болел, а потом умер от ран после аварии ее непутевый муж. В 15 лет скоропостижно скончался ее ласковый сыночек Славочка. Выскочил зимой к колодцу за водой, рванул ведро на себя. Сердечко и не выдержало. Так и застала его мать в валенках на босу ногу, сидящего на корточках у перевернутого ведра, с недоуменной улыбкой на лице.

Уже перед самой армией, когда Васе пришло время идти в военкомат, Кристина заговорила с парнем о матери. Василий закрыл лицо, как от удара, остановил мать: «Ма, не надо. Я все знаю. Ты моя родная мама. Мне другой не надо. Ты меня слышишь, мама?»

Отбоя от девушек и женщин у Васи не было. Они слетались к нему, как мухи на клейкую бумагу. Но когда он встретил Таню, теребившую кончик косы, тихую, надежную, с задорными искорками в глазах, он ощутил знакомое, но давно забытое, чувство внутреннего кувырка, а затем тихой нежности, которая разливалась по всему телу. После армии Василий домой уже не вернулся, остался в городе по месту службы, женился на Танюше. Через год родился Ванечка. Но какая-то сила не давала Васе покоя, будто выталкивала его из семьи. На работе ему тоже не везло. Он искал и не находил себя, менял профессии и места деятельности, но все ему было не так, невкусно что ли.

Больше всего на свете он боялся потерять любимую женщину, но вместе с тем ожидал, что она сама от него уйдет. Он даже провоцировал это, задерживаясь после смены с «телками». Тогда Таня сердилась и говорила о разводе.

«Ага, вы все такие, бабы. Вам лишь бы смыться», – как обиженный подросток сетовал Василий. А Таня по-матерински утешала его, пекла тортик и гладила по смолянистым кудрям.

Но бывало и наоборот. Уставшая от пеленок, бессонных ночей, длительного сидения дома, Татьяна хныкала, как девочка, уткнувшись в грудь мужа. «Поведи меня к врачу, купи мне мороженое, скажи, какую мне курточку одеть. А как ты думаешь, Вась, мне после декрета пойти работать или учиться? А если учиться, то на психолога или что-нибудь человеческое выбрать?» Поначалу детский лепет жены Василия умилял, потом начал раздражать. Мало того, он начал замечать, что после затянувшегося сюсюканья не хочет ее как женщину. О разводе теперь начинал говорить он.

После очередного разрыва мириться было так сладко. Какое-то время тянулась семейная идиллия, и снова – бац, ссора на ровном месте! Почему? Васину историю мы уже узнали. Теперь перенесемся в Танино детство.

Танечка родилась сразу после похорон своей старшей сестрички Милочки. Родителей предупредили, что у ребенка врожденный порок сердца и без сложной дорогостоящей операции она проживет не больше года. Милочка прожила два года и со своим ангельским личиком и заразительным смехом унесла с собой в могилу мамино сердце. Первые прогулки, которые помнит Таня, это были прогулки с мамой на кладбище. Мать оживала у могилки дочери, говорила с ней, рассказывала ей новости, даже пела песенки. Но порою подолгу молчала, загипнотизированная датой, высеченной на небольшой белой мраморной плите. Или провожала глазами облака, медленно плывущие в небе.

«Мамочка, ты меня слышишь?» – тянула Танечка маму за руку. Мать переводила на нее нежный, затуманенный взгляд, но видя перед собой Таню, а не Милу, вздрагивала, каменела сердцем и поспешно смахивала слезу со щеки. Детское сердечко обмануть нелегко. Таня завидовала сестричке, которую видела только на фотографиях.

– Когда я умру, – мечтательно закатывала девочка свои дивные глазки к небу, – тогда мамочка будет любить меня так же, как Милочку, будет петь мне песенки и рассказывать сказки.

Папа понимал горе жены, но видел и Танину печаль. Он пытался быть Танечке и папой, и мамой, но папа мог быть только папой. В семь лет девочка заболела. У нее была температура 37,2, она таяла на глазах, ее рвало, она бредила, и никто из светил не мог поставить определенный диагноз. Пожилой профессор, худощавый и высокий, привезенный из другого города, целый день пробыл у них в доме. Он задавал много вопросов, молча наблюдая за взволнованным отцом и безучастной матерью угасающего ребенка. К концу дня он вдруг подошел к матери, взял ее за руку и, глядя в ее глаза, громовым голосом потребовал:

– Мадам, принесите мне лопату.

– Зачем, – вздрогнула от неожиданности женщина.

– Мы сейчас поедем на кладбище, выкопаем из могилы Милу и положим туда Танечку. Вы уже семь лет засыпаете эту девочку землей, сводя ее в могилу. Так сделайте это в последний раз. Посмотрите на стены, – потянул он ее за руку, – вокруг фотографии первого ребенка, возле каждой ее игрушки. И ни одного фото младшенькой. Я чту ваше горе! Но девочка, которая умирает за стеной, не виновата! Это вы решили ее завести, как заводят щенка себе в утешение. Это ваша ответственность, и только в ваших руках сейчас жизнь этого ребенка. Идите к ней и скажите, что она вам нужна, что вы ее любите. Иначе я закопаю вас вместе с ней, уважаемая! – профессор побагровел, схватил со стола графин с водой и метнул им о стену. Стекло разлетелось вдребезги, в лучах заходящего солнца осколки казались каплями крови.

По мере того как говорил профессор, глаза женщины оживали, будто она отходила от тяжелого наркоза. Звон битого стекла и боль от осколка, впившегося ей в ногу, вывели ее из многолетнего летаргического полуживого состояния. Она всплеснула руками, вскрикнула и выбежала в соседнюю комнату. Через минуту оттуда послышались рыдания – громкие, мучительные, освобождающие. И слабенький, удивленный голосок дочки: «Мамочка, ты меня слышишь? Не плачь».

Когда шокированный поведением профессора отец осторожно заглянул в комнату, мать носила девочку на руках, целуя ее и говоря ей ласковые слова. «Что это было?» – тихонько спросил отец у профессора. «Шоковая терапия», – ответил раскрасневшийся, как мальчик, профессор: «Когда-то я не смог спасти своего сына. Сегодня, надеюсь, я сумел спасти вашу девочку».

Мама после этого очень изменилась. Да она просто стала другой! Ухаживала за Танюшкой, смешила ее, шила ей и ее куклам платьица. На стенах осталась только одна фотография Милочки. Но как только Таня выздоровела, мама слегла. Часто с тех пор лежала в больницах. Она умерла, когда дочери было 14 лет.

В расстановке Таня и Вася стояли рядом, плечом к плечу, как сиамские близнецы. Но смотрели в разные стороны. Василий искал глазами кого-то и очень беспокоился. Я поставила перед ним его родителей. Отец с большим удивлением и симпатией смотрел на сына. Скорее всего, в жизни он так и не узнал, что стал отцом. Василий поклонился ему в знак благодарности за жизнь и попросил стать за его спиной, как поддержка и опора.

Поднять взгляд на мать от переполняющей сердце боли было невозможно. Заместитель парня долго не мог посмотреть матери в глаза, с трудом сдерживая глухие рыдания.

Под осколками боли текла любовь. «Я отказалась от тебя. Это моя ответственность и моя вина. Мне было всего 17 лет. Я сожалею», – сквозь слезы выдавила из себя заместительница матери. Вася смог поклониться ей и сказать: «Я соглашаюсь с тем, что ты отдала меня. Я с радостью делал это для тебя. Я благодарю тебя за жизнь, за слезы над моей кроваткой. Мамочка, ты слышишь меня, я тебя люблю».

Потом он с любовью склонился перед своей приемной матерью: «Ты приняла меня как своего ребенка, даже зная, что я болен. Ты вырастила меня и воспитала. Я благодарю тебя и буду помнить с благодарностью всю свою жизнь», – он обнял ее, а потом, опустившись на колени, поцеловал ее руки.

Когда все было уже позади, две матери и отец стояли у него за спиной, Василий смог посмотреть в глаза жене. Она подошла к нему, обняла за шею и положила, как ребенок, свою голову ему на грудь. Я ввела в расстановку заместителей Таниных родителей. Мать смотрела в пол. Я положила перед ней Милочку, ее старшую дочь. Женщина смотрела то на старшую, то на младшую дочь, ее начало раскручивать по часовой стрелке, и она упала возле Милы, прижала ее к себе и затихла.

Татьяна отошла от мужа, все ее существо стремилось к лежащим. И она не устояла. Мать и сестра пытались отодвинуться от нее, но она снова подползала к ним и утихала. Я попросила молодого парнишку стать заместителем Ванечки в этой расстановке. «Мамочка, ты меня слышишь? Ты мне нужна, я твой ребенок», – эти слова сына вывели Таню из оцепенения. Она вздрогнула, поднялась, взяла сына за руку. Они вдвоем склонились в глубоком поклоне перед лежащими. Таня сказала близким ей людям: «Я уважаю вашу жизнь, вашу смерть и вашу судьбу. Это было бы счастьем быть рядом с вами, но еще не пришло мое время. Дорогая мамочка, мне тебя очень не хватало. Но ты живешь во мне, и мне не надо искать тебя в других, искать в своем муже. Смотрите на меня доброжелательно, если я буду жить долго и счастливо со своей семьей».

Она отошла к отцу. Он тоже благословил ее на счастливую семейную жизнь. После этого мужчина и женщина смогли посмотреть друг на друга новым взглядом. А на них радостно смотрел их маленький сын.

В этой семейной истории обоим супругам было недостаточно родительской поддержки, им не хватало материнской любви, тепла и внимания. Встретившись и полюбив друг друга, Таня и Вася вскоре перенесли друг на друга нестерпимую жажду любви, которую недополучили в детстве и по которой тосковали их измученные сердца. Вскоре после свадьбы Василий все меньше чувствовал в Татьяне жену. Он ожидал от нее заботы, ласки, поддержки и твердости решений, как если бы она была его мамой. Такие же ожидания в душе были и у Татьяны. Часто они вели себя инфантильно, как малые дети, перекладывая ответственность за собственную жизнь на плечи партнера. Эта очень нелегкая ноша – нести двойную нагрузку в отношениях. Не могли с ней справиться самостоятельно мои клиенты. Расстановка помогла ребятам открыть глаза и осознать свои неоправданные притязания и детские стереотипы поведения. Они снова смогли увидеть и признать друг в друге равноправных партнеров. Мужчину и Женщину.

* * *

Таня позвонила мне года через полтора. Она была преисполнена благодарности за чудо расстановки и счастливо сказала, что у них месяц назад родилась дочурка. После этой расстановки Василий поехал в Ригу. Он разыскал свою сестру. Она рассказала ему, что мать долгие годы болела, умерла несколько лет назад. На стене в квартире сестры висел портрет его маленького, увеличенный мамой из любительской фотографии. Тогда, когда она приезжала к ним в деревню, она хотела забрать его с собой в Ригу, но перед отъездом узнала о своей неизлечимой болезни. «Я очень виновата перед своим ребенком, – говорила мама перед смертью, – когда он приедет, а он обязательно приедет, скажи ему, что я его сильно люблю. А горечь той боли, которую я причинила ему, маленькому, я сама испила до дна».

Еще через год я случайно встретила Таню на выставке цветов. Она снова была беременна. До родов оставалась неделя, но она приехала за луковицами необычайных тюльпанов, которые она мечтает видеть в своем палисаднике. Это была совсем иная женщина, умиротворенная, преисполненная внутренним светом и материнской любовью. Она с достоинством несла свой округлый живот среди царственной роскоши цветов и, доверительно сверкая изумрудными искорками глаз, счастливо щебетала: «Наша Машенька – вылитая Кудряшка Сью, такой беспроблемный, радостный ребенок, что мы решили родить еще одного бутуза. Тем более что Васе сейчас в бизнесе очень везет. Открыл, один за другим, несколько Интернет-клубов, увлекся компьютерами, хочет заняться программным обеспечением. А я занимаюсь реализацией французских духов, выращиваю цветы и детей».

«Мамочка, ты меня слышишь? Я счастлива».