Текст книги "Кастинг-шмастинг"

Вернулся в купе, сел и сидел так, подперев голову, час, второй.

***

Позже Андрей спросил проводницу о девушке.

– Это красивенькая такая, рыженькая? – простодушно спросила та.

Он вспомнил, что так и не успел не только переспать с Сашей, но хотя бы обнять, хотя бы поцеловать в резко очерченные, надменные губки – и застонал от двойного чувства обиды.

Самому себе не хотелось признаться, что, несмотря на всю отвратительность происшедшего, девушка с рыжими волосами была желанна, как никакая другая до нее, продолжала нравиться ему, нравиться ещё больше, черт побери! Сначала бы взял, ах, как бы он взял ее! А потом бы придуш… Отдубасил, чтоб мало не показалось.

– Я ж не трехглазая, верно? – ворчливо оправдывалась проводница. – Работаю без сменщицы, за всем не уследишь.

Нет, она не заметила, на какой станции сошла девушка с чемоданом. Только утром обнаружила дверь запасного тамбура открытой. Она очень рада была, что Андрей категорически отказался сообщать в линейную милицию. Не хватало еще, чтобы менты, с трудом сохраняя серьезные мины, подбрасывали ему игривые вопросики.

С грехом пополам наскреб небольшую сумму, продав кому-то из соседнего купе кожаный пиджак, вчера закинутый им, на его счастье, далеко на пыльную багажную полку. Проводница дала телогрейку, прожженную, с торчащей из дыр рыжей ватой – похоже, с плеча откинувшегося с зоны зэка.

На следующей станции Андрей сошел, сел в первый поезд, следующий на восток, и поехал обратно – на безмерную радость женщине, которая так любовно и умело зашивала ему деньги в трусы.

8. МАЙКА.

На этот раз старуха в лыжных куртке и штанах выгнала-таки Майку. И она слонялась до темноты вблизи старого дома. Когда заморосил дождь с крупой, укрылась у поленницы. Вечером он явился не один, а с рыжеволосой девицей. Она пробыла у него до утра, и до утра Майка дрожала у поленницы.

Парня она увидела под вечер следующего дня. Тот быстро шагал к гаражам, натягивая на ходу перчатки. Майка в десятке метров бежала за ним, пока он случайно не оглянулся. Ее вид ужаснул даже его. Ее почерневшие щеки втянуло от голода; она дрожала и подобострастно заглядывала в его глаза.

Он страшно выругался. Грубо крикнул, встряхивая ее:

– Ты чокнутая, что ли? А ну отваливай живо. Не нужна ты мне, не нуж-на!

Развернул ее, с силой пнул под зад и заторопился дальше. Майка от пинка просеменила как собачонок, потом развернулась и побрела в никуда. «Никуда» вновь оказалось поленницей. За ней она зарыдала, уткнувшись в рукав.

На этот раз парень появился в пять утра. Подморозило, застывшая земля весело и звонко постукивала под его каблуками, похрустывал ледок в лужицах. Он играл и выиграл, у него было на редкость замечательное настроение. Он шел быстро, насвистывая, предвкушая, как сейчас разденется в тепле, закурит, разбавит горячий чай коньяком…

Скрюченная фигурка лежала ничком у поленницы, он внес ее в комнату на руках. Когда Майка очнулась и повела взглядом, увидела, что находится на знакомом кожаном диване. Под ее головой лежит его свернутое пальто, а рядом стоит стакан с дымящимся чаем и кусок хлеба, а сам он ходит по комнате взад и вперед и торопливо курит. Майка слабо улыбнулась. Она была счастлива. Обеими руками схватила стакан и жадно выпила чай, съела хлеб.

– Может, придушить ее? – спросил она сам себя. – Сколько тебе лет, эй?

– Семнадцать.